Однажды в городе начались чудеса. На пустыре, словно по мановению волшебной палочки, вырос огромный шатер, увешаный гирляндами флажков и разноцветных лампочек. По улице прошествовали настоящие слоны. Повсюду запестрели яркие афиши, и откуда ни возьмись появились красочные будочки, где продаются билеты. Все это означало, что в город приехал цирк шапито.

Везде царило оживление. Взрослые забыли о своих заботах и тревогах и, совсем как дети, ждали того дня, когда они, наконец, пойдут на представление. Дети играли в фокусников и акробатов и набивали гораздо больше шишек и синяков, чем обычно, но это никого не огорчало. Всем было весело — приехал цирк!

Сейчас уже никто не помнит, в каком именно городе произошла история, которую я хочу вам рассказать, может быть даже в вашем. А может быть, вы узнаете ее героев и вспомните, что видели их на арене. Так или иначе, она правдива от начала и до конца. А если вдруг она покажется вам странной и необычной, не забывайте, что произошла она в цирке.

ГЛАВА 2. ПОСЛЕ ДОЖДИЧКА В ЧЕТВЕРГ

С самого утра лил дождь. Небо было свинцовым, капли шлепали по лужам, вспучивая пузыри, которые лопались, уступая место новым. Некоторые капли садились на окно вагончика, а потом стекали вниз, рисуя на стекле блестящие дорожки. Данька сидел возле окна и пальцем водил по стеклу, пытаясь догнать то одну, то другую каплю. Скоро это ему надоело. Жалко, что в такую погоду нельзя гулять.

Данька хотел было пойти в шатер, побегать по скамейкам, но передумал. Он знал, что из шатра его быстро прогонят. Репетиции идут в любую погоду, а больше всего взрослые не любят, когда им мешают во время работы.

Дождь шел и шел. Казалось, ему не будет конца. День грозил быть очень скучным. Самое обидное, что кроме Даньки в цирке никому скучать не приходилось. Даже дети тут были заняты с утра до вечера: ведь им нужно было успеть и в школу, и на репетицию, а по вечерам они выступали на арене вместе со взрослыми. Только у Даньки не было никаких забот. В школу он еще не ходил, а когда просил папу и маму научить его каким-нибудь цирковым трюкам, те всегда отвечали, что он еще мал.

Целыми днями Данька был предоставлен сам себе, за исключением тех случаев, когда его воспитывали, читая нотации. Чтобы не огорчать маму, Данька всегда соглашался вести себя хорошо, хотя он-то знал, что баловство — не такая плохая штука. Во-первых, баловаться никогда не скучно, а во-вторых, на тебя сразу же обращают внимание. Иногда Даньке казалось, что если бы он всегда вел себя хорошо, про него забыли бы совсем.

Правда, недавно у Даньки появилась надежда стать занятым человеком. Папа обещал научить его жонглировать после дождичка в четверг.

"А вдруг сегодня и есть четверг?" — подумал Данька. Надо пойти и спросить, все равно дома делать нечего.

Данька деловито надел резиновые сапоги и плащ с капюшоном. Капюшон свисал почти до подбородка, и Данька видел только собственные ноги. Рукава плаща были подкатаны, зато внизу, он скрывал Даньку по щиколотки. В плаще Данька был похож не на мальчика, а на большой кулек с ручками.

Собравшись, Данька вышел во двор и направился к шатру. Первым ему встретился дядя Лева.

— Дядя Лева, а сегодня, случайно, не четверг? — обратился к нему Данька.

— Кажется, четверг, а что? — спросил дядя Лева.

— Мне для дела надо, — важно ответил Данька.

— Ишь какой деловой, ну, ну, — усмехнулся дядя Лева и направился под навесы к клеткам.

"Вот повезло, что сегодня четверг! Теперь бы только дождь кончился," — подумал Данька, сдвинул капюшон и посмотрел на небо, затянутое серыми тучами. Казалось, оно набухло, и от этого висело над землей низко-низко. Моросящий дождь сеял как сквозь сито, видно, и не думая кончаться.

Вот если бы уметь наколдовать хорошую погоду! Данька знал только одно колдовство, которое очень помогало во время игры, чтобы соперник проиграл. Он не был уверен, что это колдовство годилось для

прекращения дождя, но все же решил попробовать. Данька стал бегать

по лужам и бормотать:

— Колдуй баба, колдуй дед, заколдованный билет. Дождь кончайся поскорей.

Как и следовало ожидать, дождь не обращал на Данькино колдовство никакого внимания, зато Даньке так понравилось шлепать по воде, что вскоре он, забыв про колдовство, носился от одной лужи к другой, поднимая целые веера брызг.

Кончилось все тем, что его увидела мама. Она выудила его из глубоченной лужи и немедленно отвела домой. Помогая Даньке раздеться, мама всплеснула руками:

— Как ты умудрился вымочить все?! Аж майка мокрая! Тебя хоть в целлофановый пакет запаковывай, и то вряд ли сухим придешь!

Данька упрямо молчал, натягивая сухие носки. Да и что тут было говорить. Теперь придется сидеть дома. Он с тоской глянул в окно. Небо было таким же серым, но капли больше не бились о стекло. Данька встал на табуретку и посмотрел на лужи. Дождь кончился.

— Ура! Дождик кончился! Теперь я больше по лужам ходить не буду. Так что ты не сердись, ладно? — Данька обнял маму за шею.

— До следующего дождя не будешь, — мама покачала головой.

— Нет, я теперь никогда не буду. Я теперь буду очень занятый.

— Чем это, интересно? — улыбнулась мама.

— Потом увидишь. Это сюрприз, — пообещал Данька.

Он решил, что будет лучше, если они с папой приготовят номер втайне от мамы. Она была против того, чтобы учить Даньку цирковым трюкам. Наверное, она думала, что он еще маленький. Вот когда Данька выучится жонглировать не хуже папы, мама поймет, какой он уже большой.

Данька наспех закончил переодеваться и побежал к папе. Тот репетировал новый номер. На голове у папы стоял стакан чая, а в руках мелькали ложка и кусочки сахара. Жонглируя, папа время от времени ловко забрасывал в стакан кусочек сахара, а когда сахар кончился, в стакан, тихонько звякнув, опустилась ложечка. Потом папа взял блюдца и продолжал подбрасывать и ловить их. Все это время стакан с чаем стоял у него на голове, и ложечка тихо позвякивала, но из стакана не пролилось ни одной капли.

Некоторое время Данька стоял и завороженно наблюдал за папой, а в перерыве подошел к нему и решительно сказал:

— Папа, сегодня четверг.

— Ну и что? — не понял папа.

— Ты тут репетируешь и не знаешь, что дождь только что кончился. Ты же сам обещал научить меня жонглировать после дождичка в четверг.

Вместо ответа папа рассмеялся:

— Знаешь, это просто поговорка такая — "после дождичка в четверг". Ты сначала немножко подрасти.

— Я и так уже подрос. Ты же обещал, — насупился Данька.

— Понимаешь, старик. Все вопросы учебы решай с мамой. Как она скажет, так и сделаем, хорошо? — папа хотел обнять Даньку за плечи, но тот отстранился и сказал:

— Мама меня ни за что под куполом цирка учить не будет, а ты обещал.

— Слушай, старик, сейчас у меня репетиция. Давай поговорим в другой раз, — сказал папа, давая понять, что разговор закончен.

— Просто вам лень меня учить. Раз так, я и без вас научусь. Вот увидите!

Данька выбежал во двор. В душе его клокотала обида. Странные эти взрослые, с ними никогда нельзя говорить серьезно. Вечно они со своими поговорочками, так что и не узнаешь: то ли они шутят, то ли говорят всерьез. Ну и пусть! Он уже тысячу раз видел, как папа репетирует. Ничего в этом трудного нет. Он еще папе покажет на что способен!

Ждать пока мама уйдет из дома пришлось недолго. Данька решил приступить к делу тотчас же. Он достал из шкафа стопку тарелок, стакан и ложку. К сожалению, кускового сахара в доме не нашлось, но Данька решил, что для начала можно обойтись и без сахара. Он с энтузиазмом принялся репетировать. Сначала все шло просто замечательно. Данька налил в стакан воды, поставил его себе на голову, подошел к столу и взял ложку. Стакан стоял так ровно, что вода ни капельки не пролилась. Воодушевленный успехом, Данька попробовал забросить в стакан ложку, но тут его постигла неудача. Стакан свалился на пол, окатив Даньку водой, и вдобавок ко всему разлетелся вдребезги.

Пока Данька стягивал с себя мокрую рубашку и выметал осколки, он решил, что если уж он обходится без сахара, то можно временно обойтись и без воды.

После того как разбилось еще три стакана, Даньке пришлось смириться с тем, что придется обойтись без стакана с ложкой. Справедливости ради надо заметить, что ложка оставалась целой и невредимой, но все равно без стакана ее забрасывать было некуда.

Первые неудачи не очень огорчили Даньку, тем более что он вспомнил, что сначала даже папа жонглирует одними тарелками — это гораздо легче. Данька стал жонглировать тарелками, но и это оказалось, не так-то просто. Во всяком случае, если стаканы бились по очереди, то тарелки грохнулись все сразу: четыре штуки — ровно столько, сколько Данька подбросил за раз. Хорошо еще, что он решил начать жонглировать четырьмя тарелками, а не шестью. Глядя на груду осколков, Данька понял, что репетицию пора заканчивать.

За обедом Данька готов был есть и первое, и второе из одной тарелки, но мама все таки заметила отсутствие мелких тарелок в шкафу, а когда она обнаружила, что количество стаканов тоже заметно поредело, Данька понял, что профессия жонглера не сулит ему ничего хорошего.

— Даниил, где посуда? — строго спросила мама.

Когда мама называла его Даниил — это была плохая примета.

— Я жонглировал, — Данька с вызовом посмотрел на папу.

— Ну ты посмотри на него! Всю посуду ужонглировал за раз?! — Мама обернулась к папе. — Полюбуйся, твоя школа!

Данька понял, что сейчас папа вспылит, и они с мамой поссорятся, а этого он не любил больше всего на свете.

— Папа меня не учил. Это я сам, — поспешно объяснил он.

— Знаю я, вы оба спите и видите, чтобы ты стал циркачем, как твой отец, мотался бы всю жизнь по свету. Ни кола, ни двора, — мама горько заплакала.

Даньке стало ужасно жалко маму, и они с папой бросились ее утешать. Наконец, когда мама успокоилась и вытерла слезы, Данька поцеловал ее и торжественно произнес:

— Мамочка, не огорчайся. Честное слово, я не буду жонглером и не разобью больше ни одной тарелки.

— Ладно уж, — мама ласково потрепала Даньку по щеке.

Даньке захотелось сказать маме что-нибудь очень приятное, и он выпалил:

— Я стану дрессировщиком.

Судя по маминому взгляду Данька понял, что сказал что-то не то, и поспешно добавил:

— Или фокусником!

Мама молча рухнула на стул.