"Демон ночи" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

7

Ванья пыталась собраться с мыслями, но могла думать только о его подчеркнуто мужественной наружности, сильном, мускулистом сложении, его лице, притягивающем взгляд своей неправильностью черт.

Кожа его стала более темной, приобрела зеленовато-коричневый оттенок, брови стали изогнутыми и удлинились, доходя почти до заостренных кверху ушей. Густая поросль зелено-черных волос покрывала грудь, всю нижнюю часть живота. И Ванья не осмеливалась даже думать о том, что скрывалось под набедренной повязкой.

– Как твоя рана, Тамлин? – смущенно спросила она, испугавшись его враждебного взгляда.

– Какая еще рана? – грубо спросил он.

– На плече.

На лице его появилась гримаса раздражения.

– Не напоминай мне об этом, – прорычал он. – Кто ты такая, Ванья?

– Кто я такая? Но ты же знаешь!

– Не притворяйся! Как могло получиться, что ты, обычный человек, способна видеть меня?

– Но ведь мы уже говорили об этом, – ответила она, быстро надевая юбку. – У тебя есть свои тайны, а у меня – свои.

Он слез со стола и с силой ухватил ее за руку, другой рукой срывая с нее юбку.

– Так больше дело не пойдет. Ты ведь теперь знаешь мою тайну, знаешь, почему я оказался здесь и почему я слежу за вами всеми, знаешь, кто мой господин. А о себе ты молчишь. Ну!

У нее тут же появились подозрения, и она спросила:

– Почему тебе вдруг так захотелось это узнать?

– Потому что…

Тамлин замолчал. Еще немного, и он выдал бы себя. Он чуть было не сказал: «Потому что я не имею права убивать тебя, пока не узнаю всю правду о тебе».

В таком случае, она никогда не рассказала бы ему о себе.

У Ваньи мелькнула догадка о чем-то подобном. Но она не предполагала, что он настроен так решительно. Она молчала.

Помимо желания его рука сама легла на ее уже развитую, налитую грудь. Его пальцы нервозно теребили ее кожу, он облизывал языком губы. Рот его растянулся в дьявольской усмешке.

– Поиграем немного?

Она заметила, каким злым он был теперь. И, несмотря на то, что сердце ее болезненно стучало, она ответила спокойно:

– У меня сейчас нет времени, меня ждут к ужину. Не могли бы мы обстоятельно поговорить сегодня вечером? Мне кажется, у тебя сейчас вовсе не игривое настроение. И тебе не удастся склонить меня к играм, будучи в таком скверном расположении духа.

Он грубо оттолкнул ее от себя.

– Проклятая девчонка! Да, ты права, я не настроен теперь играть. Но ты ведь знаешь, что под игрой я подразумеваю мучения. Не думай, что я намерен удовлетворить тебя, как ты того хочешь, дьявольская похотливая шлюха! Я собираюсь замучить тебя так, чтобы ты на коленях умоляла меня дать тебе то, чего ты так жаждешь – да, это я сделаю! Ты будешь рыдать от вожделения, Ванья, но ты ничего не получишь, а потом я…

Он не закончил свою мысль.

– Убьешь меня? – холодно спросила она. – Могу я теперь одеться к ужину?

Он в бессилии стиснул зубы, ему так и не удалось сломить ее.

А Ванья продолжала:

– И почему ты вообще вбил себе в голову, что я хочу тебя? Ты сделал мне мало приятного.

Она отвернулась, чтобы надеть через голову юбку. А он в тот момент запустил руку к ней под нижнюю юбку и ощупал ее между ног. Это произошло так быстро, что Ванья не успела увернуться.

– Не хочешь? – с триумфом воскликнул он. – У тебя там все течет, как в канаве!

Ванья пришла в такую ярость, что уже не отдавала себе отчета в том, что делает. Она ухватила его набедренную повязку и наткнулась на огромный поднятый член. И она тут же отдернула руку, словно обожглась.

– У тебя нет причин для триумфа, – сказала она, наконец натягивая на себя юбку. Она вся дрожала от возмущения, и в то же время не могла удержаться от смеха. И, будучи не в состоянии побороть этот смех, она бросилась к двери, мимо озадаченного Тамлина.

Держась за дверную ручку, она сказала уже серьезно:

– Я так мечтала снова встретить тебя, Тамлин. Мне так хотелось побыть с тобой. Я думала не только о том, на что ты сейчас настроен. Неужели мы будем смотреть друг на друга только между ног?

Глаза ее сверкнули. Закрывая дверь, она заметила, что он смеется. Однако он с такой силой ударил кулаком по двери, что задрожали стены.

Малин и Пер пришли, чтобы поздравить ее с приездом. Все были рады и счастливы, наперебой обсуждали происшедшие события. Особенный интерес они проявили к юной Петре, которую Ванья пыталась спасти на берегу.

– Допустим, ребенок этот был уродлив, – сказала Малин. – Но ты уверена в том, что это ребенок Людей Льда?

– Разумеется, да, – ответила Ванья. – Пропорции тела этого ребенка были совершенно нарушены.

– А плечи?

– Они были широкими и острыми. Лицо напоминало лица наших худших меченых. К примеру, таких, как мой отец Ульвар. А впрочем… Вы посмотрели бы на его руки, на его ноги и все его тело! Лично я никогда не видела таких уродцев. Так что не надо подводить под это какие-то теории!

– Да, конечно, – согласился Хеннинг. – Откуда мог взяться такой ребенок? Я имею в виду, если он относится к нашему роду. Ванья, ты слышала, что Кристоффер удостоен похвалы за успехи в своей профессии? Все говорят, что он стал хорошим врачом. Он выучился на хирурга.

– Да, я слышала об этом. Хорошо иметь в семье врача. Бесплатные консультации и тому подобное.

– Судя по твоему виду, ты не нуждаешься в консультациях врача, Ванья, – с улыбкой заметила Малин. – Никогда я не видела тебя такой свежей!

– И красивой, – галантно заметил Пер. – Пора бросать за угол дома кошелек, Хеннинг! Того и гляди явятся женихи! Повалят толпами!

Все добродушно рассмеялись. Ванья же чувствовала угрызения совести.

Все так приветливы друг с другом, и она счастлива снова оказаться дома, поговорить с близкими людьми, понимающими ее с полуслова; она уже побывала в хлеву и на конюшне, у ее ног теперь лежала собака Пера, но мысли ее были заняты совсем иным, так что ей временами становилось трудно уследить за ходом беседы.

Не лучше стало и оттого, что неожиданно вошел Тамлин. Он уселся на буфет прямо перед ней и не сводил с нее глаз, тогда как все остальные продолжали весело болтать.

Внезапно он взялся за свой член и провел по нему рукой, дойдя до сердцевидного кончика. Поскольку он был уже взрослым мужчиной, его член тоже приобрел должную длину и толщину – один его кончик был размером с обычный мужской член. Он принялся делать бесстыдные движения рукой, при этом иронически улыбаясь Ванье.

Она чувствовала, что краснеет и бледнеет попеременно, она пыталась перевести взгляд на что-то другое, но бесполезно: ее взгляд неотвратимо устремлялся к нему. Он направлял головку члена в ее сторону и при этом слегка покачивался, словно добравшись до ее потайного места, как он это проделывал, когда они были еще детьми.

Когда ужин, наконец, закончился, Ванья обливалась холодным потом.

Мать и отец уехали на всю ночь. Малин поинтересовалась, не переночевать ли ей вместе с Ваньей эту первую ночь, но Ванья смертельно боялась этого. Тамлин стоял в прихожей позади нее, время от времени прикасаясь к ее спине своим великолепным членом. Он явно давал ей понять, чтобы в доме никого не было.

– Спасибо, Малин, но вряд ли я смогу составить тебе приятную компанию. Я устала с дороги и думаю только о том, чтобы лечь в постель.

– Да, конечно, я понимаю. Увидимся завтра утром. Ты ведь придешь, как обещала?

– С радостью!

Несмотря на явно эротические действия Тамлина, она хорошо понимала, что думает он вовсе не о таких играх. Он хочет остаться с ней наедине, это так, но только для того, чтобы жестоко наказать ее. И он проделывал все это только потому, что хотел увидеть ее безудержное восхищение им, а потом он намеревался нанести ей беспощадный и жестокий удар. О, теперь она его раскусила!

Она не могла бы отрицать того, что напугана. Смертельно напугана! В мыслях его была вовсе не эротика, нет! В мыслях его была смерть! Он думал о мести и наказании, потому что из-за нее он терпел унижение и был отвергнут всеми.

Нет, о страсти к ней он думал в последнюю очередь.

Но она знала, что у нее есть одна зацепка. Он не мог убить ее, не узнав, кто она такая.

Наконец все ушли. В доме стало тихо. Мимоходом взглянув на Тамлина, Ванья пошла запирать все двери, чтобы хоть как-то протянуть время. Он медленно следовал за ней. Спокойно и целенаправленно. У него было время, чтобы ждать.

Наконец она оказалась в своей части дома.

Она шла в свою комнату, как на эшафот. Да ведь так оно и было на самом деле!

«Неужели никто не поможет мне? – в отчаянии думала она. – Предки Людей Льда, где вы?»

Но они приходили на помощь только в исключительных случаях. И им явно не хотелось вести борьбу с демоном.

«Господи, если это в Твоей власти, помоги мне», – молилась она. Но понимала, что эти молитвы напрасны. Ведь она добровольно подружилась с демоном. Если это вообще можно назвать дружбой! Она не знала, как можно было назвать их отношения. Взаимозависимость? Любовная ненависть? Нет, слово «любовь» было слишком красивым для этого случая. Они были связаны друг с другом цепями бессилия и отчаяния. Ей хотелось порвать эти отношения, и в то же время она болезненно тосковала по нему.

А он? Ему доставляло наслаждение мучить ее, ненавидеть ее, однако он был так увлечен ею, что спас от Тенгеля Злого и ревновал к другому мужчине, случайно обнявшему ее.

Теперь его жалости пришел конец – она чувствовала это по самой атмосфере, царившей в комнате. Атмосфера была накалена до предела, насыщена жаждой мести и злобы, она чувствовала это затылком, поскольку он все время стоял за ее спиной.

«Неужели никто не избавит меня от этого жгучего вожделения? Кто поможет мне возненавидеть его или, по крайней мере, быть холодной, спокойной и сдержанно-вежливой?

Мне так хочется жить!»

Взгляд Тамлина, стоящего позади нее, был мрачен. Сатанинская девка! Как ему выудить у нее ее тайну?

Разжечь в ней бешеную страсть? Чтобы она умоляла об удовлетворении? И он пообещает удовлетворить ее, если только она скажет, кто она такая.

Разумеется, удовлетворять ее он не собирался; он даже не допускал мысли о том, чтобы вступить с ней в связь. Но этого ей знать не полагалось.

Он знал, что мог разжечь ее. Наивысшим наслаждением для него было видеть, как ее глаза расширяются от безграничной страсти к нему, видеть ее, извивающуюся в похотливых муках, чувствовать ее готовность отдаться ему. Это было чудесное ощущение!

Ее голос дрожал, когда она попросила его сесть за маленький столик.

– Может быть, присядем и поговорим? – приветливо сказала она. – Мы так давно не виделись, и я так рада снова встретить тебя. Нам ведь есть о чем вспомнить, и мне хочется знать, как у тебя дела, Тамлин.

Сесть за стол? Что она надумала? На миг его охватила ярость, ему хотелось грубо наброситься на нее, выпытать у нее правду о ее происхождении, чтобы потом покончить с ней раз и навсегда и снова быть принятым в сообщество ночных демонов.

Но он не мог этого сделать, он понимал, что она гораздо умнее, чем можно было от нее ожидать. Он видел по ее глазам, что она ощущает присутствие в комнате самой Смерти, взмахи ее крыльев.

Внезапно ему пришел в голову один план. Он одурачит ее красивыми словами, разожжет в ней страсть, пойдет на сближение с ней, и когда она совсем уже растает, он – до того, как сойтись с ней – выудит из нее всю правду. У него было наготове два вопроса: Кто такая она и кто тот, другой, которого никак не может найти Тенгель Злой?

Взяв ее за плечи, он прошептал ей на ухо:

– Почему мы должны сидеть? Почему бы нам не предаться воспоминаниям, снова разделив постель? Раньше это у нас хорошо получалось, не так ли?

Она повернулась к нему, и он заметил недоверие в ее красивых глазах. (О, как она стала красива, эта потаскушка!) Нет, он явно был уже не ребенок, но кровать была достаточно широкой, на что он не замедлил ей намекнуть. Придав своему голосу мягкость и ностальгическую сентиментальность, он сказал:

– Разденься, Ванья, – и помог спустить ей с плеч платье. Она задрожала, и он заметил, что не от неприязни к нему, а скорее, от устрашающих предчувствий.

– Ты думаешь, мы сможем это сделать, Тамлин? Ты же знаешь, ты не должен касаться меня. Мне всего шестнадцать лет, ты демон, а я всего лишь человек.

О, нет! Ты не просто человек! Но кто же ты, черт возьми?

– Разумеется, я не прикоснусь к тебе, – льстиво сказал он, и это, фактически, было правдой. – Я хочу просто побыть с тобой, как раньше, почувствовать тепло твоего тела, я ведь не могу забыть проведенные с тобой часы!

Он заметил, что она была тронута его словами.

– Ты не будешь… играть со мной? Не будешь прикасаться ко мне своим… хвостом?

– Обещаю.

Глаза ее наполнились слезами нежности.

– Ты так добр, Тамлин. А я не верила, что ты любишь меня.

И тут он сказал те слова, которые зарекался когда-либо говорить.

– Ты мне нужна, Ванья.

Он готов был откусить себе язык. И не потому, что он сказал эти слова, поскольку это входило в его тактику, а потому, что он в самом деле так считал.

Нет, что за чепуха! Он слишком увлекся красноречием!

Нежно улыбнувшись ему, она позволила ему снять с себя остальную одежду. Она пошла в ванную, чтобы помыться перед сном, и он слышал плеск воды, а когда она пришла, от нее пахло дорогими духами.

Она сделала это ради него! И у него появилось какое-то необъяснимое чувство: он был как будто тронут этим.

Тамлин тем временем улегся в постель и, припонявшись на локте, ждал ее. Лампа была погашена, в комнату проникал лишь отсвет весенней ночи. Он снял с себя набедренную повязку, которой никогда не пользовался в обители демонов, не желая, чтобы его подняли на смех. Демоны мужского и женского пола спаривались, как хотели, но Тамлин еще не разу не участвовал в этом, потому что, когда у него наступила пора созревания, он стал для всех изгоем.

И, не признаваясь самому себе в этом, он никогда не испытывал влечения к женщинам-демонам. Он был безнадежно увлечен земной женщиной.

Но вступить с ней в половую связь? Ни за что в жизни!

Прикрываясь спереди полотенцем, она смущенно забралась в постель и аккуратно сложила полотенце на стул. Тамлин тут же отвернул ее от себя и прижался к ее спине.

– Ну, вот. Теперь мы можем поговорить. Она фыркнула.

– Это совсем не похоже на то, что было раньше, – сказала она. – Тогда ты упирался коленями в мою спину.

– И я обнимал тебя руками за грудь, я помню, – улыбнулся он. – Они стали такими прекрасными! Есть за что взяться! И бедра у тебя стали такими округлыми!

При этом он провел рукой по ее бедру, не спеша, чувственно.

– Нам нужно поговорить, Тамлин, – неуверенно произнесла она, немного отодвигаясь в сторону.

– Конечно, я только лягу поудобнее. Приподними немного ногу, – тихо и доверительно произнес он. Поколебавшись, она сделала это.

– Меня смущает твой член, – растерянно произнесла она.

– Пусть тебя он не смущает.

И она почувствовала между ногами твердый, толстый и горячий, пульсирующий член. По телу ее прошла такая дрожь, что Тамлин понял, ей уже трудно сдерживать себя.

– Теперь мы хорошо улеглись, – сказал он. – Теперь я хочу узнать, Ванья: кто твой отец? Насколько я понял, это не Хеннинг.

– Нет, моим отцом был Ульвар, один из тяжело меченых Людей Льда. Надеюсь, я унаследовала от него не слишком много.

«Ульвар? – подумал Тамлин. – Может ли это быть причиной того, что она видит меня?»

Он приблизил свой член к ее влагалищу, чувствуя влажное тепло, прислушиваясь к ее испуганному, возбужденному, сбивчивому дыханию. Нет, Ульвар здесь был ни при чем, меченые из рода Людей Льда не обладали такой силой. Других демонов они могли еще видеть, но только не злых духов кошмарных снов – те были совершенно невидимыми.

Но только не для нее. Почему?

– Есть еще один, ты знаешь.

– О чем ты? – пробормотала Ванья. Он нашел самое чувствительное место и теперь медленно проводил по нему своим членом.

Он снова дотронулся до ее груди и почувствовал, что соски стали твердыми, как камень.

Это ему нравилось. Он сам думал, что это просто забавляет его, но на самом же деле это его ужасно возбуждало.

– Ты знаешь, о ком я говорю, – сказал он. – О том, кто скрывается от Тенгеля Злого.

Ее рука опустилась вниз, робко коснулась головки его члена и тут же отскочила назад.

– Честно говоря, этого я не знаю. Тамлин, может быть, не надо? – она быстро легла на спину. – Мне это не нравится!

Но он тут же с силой придавил ее к подушке и раздвинул рукой ее ноги. И он сделал то, что никогда не считал для себя возможным, но губы его, казалось, перестали подчиняться ему, он искал ее губы – жадно, грубо, горячо, голова у него шла кругом, в паху пульсировала кровь, настойчиво, все возрастающий голод заставил его забыть обо всем ином, и Ванья, заметив это, подалась ему навстречу. Обняв его за шею, она сама поцеловала его. Тамлин уже больше ни о чем не думал, он потерял над собой власть.

«Вот, – пытался думать он. – Вот и настал этот миг, теперь я могу выудить у нее все, потому что теперь она желает меня – совершенно напрасно…»

Но что он должен был сказать ей? Мысли его разбредались, он немного приподнялся, чтобы избежать соприкосновения с ней – ведь он не должен идти на сближение с ней, иначе все пойдет прахом – но в нем пульсировало одно – единственное желание, и он пытался думать о чем-то, не находя в этом никакого смысла… Но вот наконец он вспомнил.

– Ты получишь то, что хочешь, – хрипло произнес он. – Ты получишь от меня, как от мужчины, все, если скажешь, кто ты такая.

Ванья задыхалась под ним, прижимала к нему свои бедра, она готова была кричать в своей дикой тоске по нему, умолять его своими поцелуями и объятиями, раздвигая при этом ноги еще шире.

Тамлин отвечал на ее поцелуи, он коснулся языком ее языка, и это было чудесное чувство, словно у них был общий язык, но потом снова отпустил ее губы и сбивчиво произнес:

– Скажи, кто ты такая, тогда…

Положив руки ему на ягодицы, она снова попыталась прижать его к себе – и это было слишком для Тамлина. По телу его прошла сильная дрожь, он нащупал свой член и направил его прямо к ней, и ничто в мире не могло уже остановить его. Страсть его была просто звериной, и Ванья сжимала от боли зубы, она видела через его плечо, как спина его приподнимается и опускается в порыве жуткого наслаждения, и единственная мысль приходила ей теперь в голову: «Я могу принять его в себя! Во всей его огромной длине и объеме я могу принять его!»

Тамлин же испытывал такое ни с чем не сравнимое наслаждение, что ни о чем другом уже не мог думать. Он заметил, что Ванья перешла на другой, более быстрый темп, глаза ее расширились, на лице было написано нестерпимое вожделение. Дыхание ее становилось все более и более частым и громким, почти переходя на крик, и наконец она с силой прижалась к нему в миг обоюдной паузы. После этого тело ее обмякло, но она продолжала обнимать его, еле слышно шепча: «Я люблю тебя, Тамлин, люблю, люблю…»

Сам же он продолжал двигаться дальше, уже совершенно не понимая, где он, кто он и что находится вне этих объятий, ему казалось, что какая-то раскаленная масса вот-вот хлынет из его тела в ее тело, словно только это имело для него в жизни значение – наполнить ее своим жизненным соком. Приподняв голову, он выгнул спину в последнем мощном рывке – и громко закричал от сверхчувственного наслаждения, о котором он только мог мечтать, словно вся его предыдущая боль наконец-то оставила его.

После этого он лег на нее и остался лежать, напряженно дыша, как и она сама. Потом медленно вытащил из нее свой член, чувствуя, что вместе с ним оттуда выливается струя жидкости.

Оба не в силах были говорить. И никому из них не хотелось говорить, не хотелось осквернять словами этот миг. Взяв свою набедренную повязку, он вытер ею у нее между ног и увидел, что ткань окрасилась кровью. Но ему не показалось, что она испытывала боль, и это удивило его. Он был благородным созданием, она же была всего лишь…

И он в страхе подумал: ей же всего шестнадцать лет!

Но уже поздно было сожалеть о содеянном. То, что произошло в этот вечер, было необратимо, он проиграл, но он сделал это с радостью. Демон ночи Тамлин никогда не был так счастлив.

Здесь его дом. У Ваньи. Это был его первый контакт с другим существом. Подобно тому, как лишенные матери утята привязываются к человеку, который их кормит, считая его своей настоящей матерью, Тамлин искал себе пристанища у Ваньи в тот раз, шесть лет тому назад. Лишь с той разницей, что он никогда не видел в ней матери, он был просто к ней привязан. Она была для него домом, подобно тому, как домом для него была ее комната. Она была его товарищем по играм, которому он не всегда платил добром за добро – наоборот.

Но теперь он сделал ее счастливой, он это знал. И впервые в жизни демон Тамлин почувствовал то, что называется нежностью. Он смотрел на ее усталое лицо с закрытыми глазами, и его руки принялись сами ласкать это лицо, не царапая его ногтями.

Открыв глаза, Ванья посмотрела на него. Она была серьезна, немного печальна, на глазах у нее были слезы, но она улыбалась ему и притянула его голову к себе. И она осторожно поцеловала его в губы, словно в знак благодарности.

Тамлин сполз с нее, прижался к ней и приготовился уснуть.

У него было такое ощущение, словно он добился в жизни желаемой цели.

Наказание за содеянное он понесет позднее.

Внезапно он вздрогнул и вернулся к действительности.

Его ожидало не наказание.

Его ожидало нечто гораздо более худшее.

Что теперь скажет ему его великая мать, Лилит? Как ему теперь забыть все это?

«Твое вожделение велико, сын мой, я это вижу. Делай с этой девушкой, что хочешь, забавляйся с ней, но потом ты должен убить ее!»

«Но не сразу, – подумал он, лежа и обнимая Ванью за талию. – Не сразу! Сначала я должен выполнить свое задание. Выведать у нее, кто она такая.

А потом узнать о том, другом, которого никак не может обнаружить Тенгель Злой. Она должна мне рассказать о нем.

Так что у меня еще есть время.

О, великая мать, мне хотелось бы располагать бесконечным временем!»

Он почувствовал тупую боль в груди. Тамлин не знал, что такое плач, но то чувство, которое он испытывал сейчас, было прелюдией к неизвестному ему доселе человеческому плачу.

Он осторожно прижал ее к себе, словно желая защитить от всего злого, что было в мире.

И он ясно осознавал, что сам был ее опаснейшим врагом.