"Дом на горе" - читать интересную книгу автора (Мусатов Алексей Иванович)

Глава 20. ЕНИСЕЙ-РЕКА

В садик перед правлением вынесли стол, застлали его кумачом, протянули из окна провод, ввернули в патрон двухсотсвечовую лампочку, и при ярком свете Сергей открыл колхозное собрание. Сначала он зачитал приветственную телеграмму: обком партии поздравлял членов высоковского колхоза с досрочным окончанием уборки. Потом председатель рассказал, кто из колхозников как работал, чем отличился. Переходящее Красное знамя вновь досталось бригаде Марины Балашовой.

Пожалуй, никогда школьники не хлопали Марине так оглушительно, как в этот вечер. Аплодисменты неслись с верхнего ряда высокой кучи брёвен, где расселись школьники, и с раскидистых ив, окружавших правление.

— Хлопунов бы ко сну спровадить, — недовольно заметил Никита Кузьмич.

— Сегодня нельзя, — вступился Яков Ефимович. — Один вопрос решать будем, как раз ребят касается.

Затем были вручены Почётные грамоты и премии лучшим косарям, вязальщицам снопов, скирдовальщикам и, наконец, объявлена благодарность школьникам.

Косте не сиделось на месте. Собрание затягивалось, и ему казалось, что разговор о школьной бригаде сегодня уже не состоится. Он даже не слыхал, когда Сергей назвал его и Пашино имя.

— Ручей, нас зовут! — толкнул его Паша.

Мальчики подошли к столу президиума. Сергей сказал что-то о молодых возчиках зерна, о «Костюшкиной сцепке» и вручил им Почётные грамоты. Под гром аплодисментов Костя и Паша неловко полезли обратно на брёвна, не зная, куда девать большие грамоты из плотной бумаги, с красными флагами и золотыми колосьями по краям.

Паша принялся засовывать грамоту за пазуху, а Костя — скручивать в трубку.

— Что вы делаете! — напустилась на них Варя. — Давайте-ка я подержу. — И она отобрала у ребят грамоты.

Наконец слово получил Фёдор Семёнович.

Косте казалось, что, как только учитель расскажет о школьной бригаде, все колхозники очень обрадуются и скажут: «В добрый вам час!» — и, может быть, даже захлопают в ладоши. Но вышло не совсем так.

Первым после учителя подошёл к столу дед Новосёлов. Он налил из графина воды и залпом выпил её. Потом отыскал глазами Костю с приятелями и показал им пальцем на переднюю скамейку:

— А ну-ка, лихая четвёрка, садись ближе. Поговорим!

Костя покосился на Фёдора Семёновича, спрашивая взглядом, как ему отнестись к очередной причуде старика. Учитель кивнул головой: ничего, мол, не поделаешь, надо послушаться.

Насупившиеся мальчики сели на скамью около стола президиума.

— Ребячья бригада при школе — затея, конечно, добрая, — заговорил Новосёлов. — Только вот, опасаюсь, не справятся наши бесогоны. Пшеницу или там просо, может, они и вырастят, а в голове мало чего прибавится. Заботы да хлопоты, а учение потом да после… Вот и наплодят они в школе хвостов да грехов целый воз! А учение дело такое… Это не брод мелководный через речушку: скок-скок по камушкам, ног не замочил и уже на другом бережку. Учение — это вроде как матушка-Волга или Енисей-река. Тут и глубина, и ширина, и ключи-воронки, и стремнины… Знай, плыви изо всех сил, режь волну, не захлебнись!.. А уж если переплыл — далеко шагать будешь! Я вот про своего Андрюшу скажу, как он к наукам льнул. Бывало, ночью мать лампу потушит, так он коптилку вздует и опять за книжку. Вот и переплыл реку Енисей…

— Регламент деду! — тонким голосом выкрикнул кто-то из мальчишек с дерева.

— Регламентом меня не урежете! Пока не выговорюсь — не уйду! — упрямо заявил старик и, постучав пальцем по столу, долго ещё рассказывал о том, как учился его сын Андрей Новосёлов.

Деда Новосёлова поддержал Никита Кузьмич.

— К школе мы, конечно, с почтением… — ласково начал он. — Но делали бы вы, учителя, своё дело — ребятишек писать, считать учили! А уж к плугу да к лошади мы их и сами как-нибудь привадим, отцы да матери. А потом, не всем же ребятам на земле век вековать? Какие, может, и в город подадутся…

— Не туда поворачиваете, Никита Кузьмич! — вмешался в разговор Яков Ефимович. — Лошадь запрячь да за плугом ходить — дело, конечно, нужное. А только теперь колхознику много больше знать требуется. Вспомните-ка, какой у нас план по артели намечен: машины на поля двигаем, электростанцию строим. Урожаи с каждым годом поднимаем… Сколько же нам в колхозе мастеров надо будет, умельцев, людей новых профессий! И без школы никак не обойтись! И учителя правильно придумали: придётся нам молодых колхозников вместе готовить. Я вот, скажем, могу ребятишек с сельскохозяйственными машинами познакомить.

Выступление Якова Ефимовича расшевелило колхозников.

Комсомолец Володя Аксёнов сказал, что он может подготовить из ребят группу электромонтёров. Завфермой Поля Клочкова согласилась организовать кружок юных животноводов.

— Чем богата, и я поделюсь, — поднялась из-за стола президиума Марина. — Но с одним условием… Замечу, что ребята от учения сторонятся, — уйду от них. Вот за этим столом говорю… перед всем народом: отрекусь, всю дружбу поломаю…

Костя сидел как на иголках. Маленькие тугие желваки перекатывались на его щеках, словно он разгрызал калёный орех.

Чтобы не выдать своего волнения, мальчик крепко вцепился руками в коленки, но ноги его выписывали под скамейкой самые причудливые фигуры, взрыхляли песок, перекатывали камешки, то и дело сталкиваясь с ногами Паши и Васи. Как видно, приятели чувствовали себя не лучше.

Когда все колхозники выговорились, вновь поднялся Яков Ефимович.

— А разговор-то получился серьёзный, — обратился он к Косте с приятелями. — Как видите, вам теперь за учение ответ держать придётся не только перед учителями… Подумайте, ребята…

Костя посмотрел на своих дружков. Вот она, редкая и такая дорогая минута: все взрослые смотрят на них и ждут, ждут, что же они ответят.

— Может, вам на «подумать» время дать? — осторожно спросил Сергей.

Костя вспыхнул, с трудом оторвался от скамейки, словно взвалил себе на плечи тяжёлую ношу, и шагнул к столу:

— Будем учиться! Ручаюсь! Вот увидите…

— Хороша речь! Коротковата, но с весом, — усмехнулся дед Новосёлов и торжественно погрозил пальцем всей четвёрке: — Вы, козыри, этот час крепко зарубите на память! Не батьке с мамкой — всему колхозу обещание дали. А давши слово — держись! Сплохуете — на всю жизнь вам веры не будет.