Глава VI Поцеловать Цецилию

До телецентра добирались автобусом. Даже Лоури, несмотря на всю свою замшелость, настолько взбодрился после произошедших с ним перемен, что захотел сидеть на втором этаже. В городе стоял солнечный весенний день, и улицы текли за окнами автобуса, словно реки, полные жизни. Но, увы, Лоури Маккол не мог долго оставаться в хорошем настроении, иначе бы он не был Лоури Макколом.

— Послушай, нежить, а где моя старая одежда?

— В мусорном баке.

— Что? Я носил этот пиджак почти двадцать лет!

— Я знаю, он мне про это рассказал.

Поскольку дело было в Дублине, никто из попутчиков не обращал особенного внимания на пожилого джентльмена, беседующего с самим собой.

— Какое ты имела право?

— Ты серьезно настроен поцеловать Цецилию или просто пошутил?

— Смертельно серьезно, если ты мне позволишь так выразиться.

— Тогда пойми, что она вряд ли позволит целовать себя какому-то старому дурню, который таскает за собой повсюду полный мешок вонючих тряпок. И вот что я еще тебе скажу: тебе крупно повезло, что эти Таунсенды не торгуют нижним бельем, иначе твои трусы, которые ты сто лет не снимал, отправились бы на помойку следом за пиджаком.

Лоури побледнел.

— Да как ты...

— Я все видела: и твою майку, которая расползается на нитки. И зрелища этого я не забуду всю мою жизнь...

Тут Мэг осеклась, вспомнив, что жизнь ее уже, в сущности, кончилась.

— Я тебя понимаю, Мэг. — Лоури впервые назвал ее по имени. — Нам всем кажется, что мы будем жить вечно. И вдруг — трах-тарарах! Время вышло, а мы так и не сделали того, что собирались. Ну, мне, правда, сейчас представился шанс нарушить это правило. И у меня есть помощник, который поможет мне это сделать.

Мэг даже слегка шмыгнула носом, хотя глаза ее остались сухи.

— Помощник?

— Ну да, ты.

— Ты же мне сам сказал, что я здесь, потому что меня просто сюда к тебе послали.

Лоури кивнул:

— Я помню, но, может быть, твое сердце тоже принимает в этом некоторое участие.

— Нет, Маккол. Не стоит полагаться на меня. Нет смысла. Я ни разу в жизни не смогла помочь никому, даже самой себе.

— Ну и кто у нас теперь хнычет по любому поводу?

— Мне просто соринка в глаз попала, сопляк!

— Просто прелесть, а не девочка! Неужели ты так никогда и не научишься уважать взрослых?

— Ты слишком стар, чтобы я считала тебя взрослым. Ты — ископаемое.

— Очень забавно. Если бы я был лет на сто моложе...

Так между телом и духом начало возникать нечто вроде союза. И, хотя Мэг Финн этого даже не заметила, несколько новых голубых язычков заструилось в ее ауре.

У входа в телецентр стоял охранник. Это был здоровенный дублинский детина с короткой стрижкой, полный врожденного недоверия к приезжим.

— Вали отсюда. Да подальше, — сказал охранник, которого, судя по висевшей у него на кармане пластиковой карточке, звали Десси.

— Погодите, не торопитесь, выслушайте меня, — запротестовал Лоури. — Мне нужно встретиться с Цецилией Вард.

Охранник посмотрел на Лоури из-за дощечки со списком, которую он держал в руках:

— Знаешь, сколько влюбленных старых дураков в день говорят мне то же самое?

Лоури решил разыграть негодование:

— Простите меня, юноша, но миссис Вард — мой близкий друг.

— Кто бы сомневался! А меня, в этом случае, зовут Леонардо ди Каприо.

Даже Лоури Маккол умел отличать прямое издевательство от иронии.

— Вас что, никогда не учили уважению к старшим?

— Если бы мне давали по фунту каждый раз в придачу к этой байке...

«Не смей со мной так разговаривать!» — подумала Мэг.

— С вами, стариками, сладу нет, как только вы втемяшите себе в голову, что вы знакомы с какой- нибудь знаменитостью. Вали отсюда, короче, пока я не вызвал полицию.

Лоури поправил галстук

— Неужели я выгляжу как человек, который, как вы выражаетесь, способен «втемяшить» себе в голову то, чего не было?

Охранник почесал колючие волосы на макушке:

— Никогда не стоит судить по одежке. Я, например, окончил университет с похвальным дипломом по средневековой поэзии.

Мэг решила, что настало время вмешаться.

— Используй силу мысли, Лоури.

— Что?

«Со слухом проблемы», — подумал Десси и повторил:

— Я сказал: «Никогда не стоит судить по одежке».

— Не вам это говорить.

— Не мне? Тогда кому же?

— Скажи ему, Лоури.

— «Скажи ему» что?

— Скажи кому что?

Ситуация чем дальше, тем больше запутывалась. Мэг парила над самым ухом Лоури Маккола.

— Просто слушай меня, Маккол. Не говори вслух. Пока я находилась у тебя в мозгу, я наделила тебя некоторыми способностями. Используй силу мысли. Заставь эту гориллу пропустить нас.

Лоури пожал плечами. Возможность того, что он способен властвовать над чужими мыслями, совсем его не удивляла после всего, что случилось с ним за последние двадцать четыре часа. Он испепелил охранника яростным взглядом.

— Вам придется меня впустить.

— Сомневаюсь.

— Сосредоточься, Маккол. Направь на него свою волю.

Лоури заскрипел зубами, сосредоточив всю свою волю в узкий пучок.

— Вам придется меня впустить, потому что я так хочу.

Глаза Десси стали мутными, как два мраморных шарика.

— Разумеется, хозяин.

— Получилось! — гаркнул Лоури. — Я управляю чужими мыслями!

— Чего желаете, хозяин? — продолжал страж. — Повернуть вас на сто восемьдесят градусов и дать вам пинка под зад? Я правильно понял ваше желание?

— Нет, нет, неправильно!

— А по-моему, правильно! А теперь вали отсюда ко всем чертям, пока я не вызвал санитаров, чтобы тебя отвезли в дурдом, где самое место таким фокусникам.

Лоури обернулся и посмотрел за плечо. Эфирное тело Мэг сотрясалось от беззвучного хохота.

— Ха-ха-ха, очень забавная шутка! — возмутился Маккол.

— Извини, — отдышавшись, выдавила из себя Мэг. — Ничего не могла с собой поделать.

— Я с самого начала ждал чего-то в этом роде.

— И ты не ошибся, — поддакнул Десси. — Я таких, как ты, видал вагон и маленькую тележку.

Лоури закрыл глаза. За последний год он почти разучился разговаривать с людьми, а тут приходится вести сразу две беседы одновременно.

— Выходит, мне внутрь никак не попасть.

— Ничем тебя, дед, не могу порадовать.

Мэг поплыла в воздухе по направлению к упрямому дублинцу.

— Вообще-то мозг устроен почти как пианино. Главное — вовремя нажимать на правильные клавиши. — С этими словами привидение закатало рукав и погрузило свою руку прямо в ухо охранника. Рука исчезла по самый локоть.

— Фу, — скривился Лоури. — Какое отвратительное зрелище!

— Помолчи, пожалуйста, а то я займусь тобой.

Скрипя зубами, Мэг возилась в голове Десси.

— Ну вот, готово. Теперь он будет повиноваться каждому твоему слову.

Лоури даже показалось, что он услышал какой- то щелчок, словно Мэг нажала в голове охранника на выключатель.

— Валяй!

Десси теперь даже внешне переменился. Колени его стучали друг о друга, а руки болтались в воздухе, словно у марионетки.

— Гм, — задумался Лоури. — Знаешь, кого он мне сейчас напоминает?

— Ага, одну очень известную рок-звезду.

И тут же, не говоря ни слова, Десси вскочил и начал петь, покачивая при этом тазом и выпячивая губы.

— Ой! — воскликнула Мэг. — Не на ту кнопочку нажала!

Девочка-призрак снова взялась за дело. Со стороны она походила на медвежонка, который запустил лапу в пчелиный улей.

— Ну вот, теперь, наверное, все правильно.

Но она ошиблась и на этот раз. Десси внезапно заржал как конь.

— О, Господи, так у тебя ничего не получится! Лучше вселись в его тело, и дело с концом.

— Тебе только кажется, что это так просто. Хватит с меня и того, что теперь моя голова забита всем, что помнишь ты. Там только кучи средневековых виршей не хватало! Ладно, вроде нашла.

Щелк! И Десси внезапно стал смирным, как котенок, а его большие волосатые руки бессильно повисли вдоль туловища.

Лоури неловко откашлялся:

— Десмонд, сынок, будь так любезен, впусти меня внутрь.

По лицу Десси расплылась улыбка:

— Конечно, чувак, я впущу тебя. И знаешь, почему?

— Нет, Десмонд. Почему?

Слеза скатилась по щеке охранника.

— Потому, что я люблю тебя, чувак. Я люблю тебя и полевые цветы, я люблю эти автобусы на улице и даже студентов университета с их ехидными шуточками и прокуренными свитерами. Я люблю всю вселенную, чувак.

Всхлипывая, Десси нажал на кнопку, и двери открылись.

— Десмонд! Что тебе стоит дать мне еще и пропуск посетителя?

— Не вопрос, чувак. Кстати, когда тебе будет не в лом, залетай ко мне на флэт. Покайфуем вместе, приколемся.

— Очень интересное предложение, — сказал Лоури, хотя не понял ни слова из сказанного Десмондом.

Повернувшись к своей призрачной спутнице, Маккол спросил:

— Что ты сделала с этим беднягой?

Мэг пожала плечами:

— Я просто зашла к нему в голову, увидела в чуланчике какой-то розовый веселенький ящичек и открыла его.

— Ты знаешь, пока он хамил, он мне больше нравился.

Лоури размашисто шагал по широкому коридору, и его уверенность в себе росла с каждым шагом. С пропуском, прикрепленным к лацкану пиджака, он мог свободно пройти в любое помещение телецентра, включая, как он надеялся, и то, в котором снималась передача «Чай с Цецилией».

Студии, в которых снимаются телепередачи, в жизни совсем не такие, как на экране. Во-первых, они меньше. Во-вторых, по телевизору вам никогда не показывают, что начинается там, где кончаются декорации. Декорация передачи «Чай с Цецилией» выглядела так, словно какой-то великан откусил целый ломоть от пригородного коттеджа, а затем ему чем-то не понравился цвет обоев и он выплюнул огрызок прямо посреди большой комнаты в Доннибруке. Лоури был немного разочарован. Разочарование истекало из него фиолетовыми потоками.

Мэг не смогла удержаться от того, чтобы не сострить:

— Неужели наш мальчик все еще верит в сказки?

Лоури хотел ей ответить резко, но вовремя прикусил язык. Он уже был так близко к цели, что не мог рисковать. Начни он разговаривать с самим собой, и его наверняка вышвырнут за двери, как сумасшедшего.

Мэг, давясь от смеха, продолжала сюсюкать.

— И мульти-пульти тоже не настоящие, сынок. Это просто такие картиночки, которые двигаются быстро-быстро.

Лоури попытался испепелить ее взглядом. В мире, в котором теперь существовала Мэг, взглядом и на самом деле можно было испепелить. Ядовито-оранжевый свет вырвался из глаз старика и ударил своим лучом прямо в голову Мэг.

— Ой! Прекрати немедленно!

— А ты перестань умничать, — прошипел Лоури, продолжая при этом старательно улыбаться.

Все зрители на шоу делились на три категории: седые, с голубыми волосами и вообще без волос. По аурам Мэг могла прочитать мысли каждого из них. Воспоминания о былой борьбе и боли утрат висели над их головами, перемешиваясь друг с другом, словно нарисованные разноцветным дымом картины. И тем не менее все они думали о любви. О любви и о семье. Почти каждая присутствовавшая душа хранила в себе воспоминание об утраченном драгоценном и любимом существе.

Приглашенный юморист как раз закончил рассказывать свои несмешные шутки и услышал поданную через наушник команду покинуть сцену. Тогда он начал хлопать в ладоши и верещать как полоумный. Публика в ответ захлопала, хотя верещать никто не стал — это ведь все-таки был не концерт «Boyzone».

— Нам пора, — прошептала Мэг.

Лоури вытер ладони новеньким шелковым носовым платком. Ладони были мокрыми, как две губки.

Отрыжка оскалился по-собачьи, продемонстрировав при этом частокол зубов.

— Это невозможно, — фыркнул он.

ВЕНИК переместился поближе к плечу мальчикопса.

— Отрицание очевидного — распространенная реакция умственно недоразвитых личностей на все, что превосходит их понимание. Равно как и еще суеверие. Все явления могут быть описаны математически. Даже Рай и Ад — всего лишь ряд пространственно-временных уравнений.

Отрыжка нахмурился:

— Ты законченный ботан, ШВАБРА.

— Меня зовут ВЕНИК

— Какая разница.

ВЕНИК мигнул, просматривая свой словарь.

— Гм: ботан, чудик, шляпа — личность, не способная к нормальному социальному общению.

— Слушай, заткнись и лучше смотри в ящик.

ВЕНИК с тихим жужжанием приблизился к экрану:

— Устаревшая технология. Даже не цифровая. Высокая чувствительность к помехам.

Отрыжка почувствовал, как его переполняет собачья ярость.

— Не неси чепухи! Лучше смотри на экран.

ВЕНИК включил увеличение на приборе, заменявшем ему органы зрения.

— Я вижу набор цветных точек, которые передаются в определенном порядке для того, чтобы создать иллюзию...

— Заткнись! — взвыл Отрыжка, вскакивая на ноги. — Заткнись! Заткнись!! Заткнись!!! Гав! Гав! Рррр!!!

ВЕНИК наградил за это мальчикопса небольшим электрическим разрядом в мозг — отчасти по необходимости, отчасти потому, что не смог отказать себе в этом удовольствии.

— Ну что, теперь мы в состоянии беседовать как разумные существа?

— Афф.

— Будем считать это утвердительным ответом. Итак, что вы хотели мне сказать, завывая, словно питекантроп.

Отрыжка почесал дымящийся клок меха у себя за ухом:

— Гляди. Это он. Там, на экране.

Линзы векторного навигатора снова повернулись к телевизору.

— Ты прав. Совпадение с вероятностью восемьдесят девять процентов.

— Он малость изменился. Не такой жалкий.

ВЕНИК погрузил ухоженную ручку с отполированными ноготками в глубь экрана. Волны красных искр пробежали по экрану, полностью разрушив картинку.

— Что ты затеял? Это же... ну, как ты это называл? Типа, как в рассказах про Шерлока Холмса... вспомнил, ключ!

ВЕНИК мигнул, поток пульсирующего света возник внутри его конечности и устремился в телевизор.

— Я установил источник сигнала, — заявил он торжественно. — Передача ведется в реальном времени. В настоящий момент я посылаю данные для обработки в мэйнфрейм Хозяина.

Отрыжка почувствовал, как слюнные железы под его напрягшейся челюстью заработали на полную мощность. Жажда крови переполняла его. Все-таки собачья жизнь — это не так уж и плохо.

— Когда мы туда попадем? — прорычал он голосом, в котором уже не оставалось почти ничего человеческого.

— Поглядите вокруг, кретин, — пробурчал ВЕНИК — Мы уже «там».

Цецилия Вард выплыла на сцену, и старина Лоури чуть не свалился с сиденья от восторга. Двести пар старых коленей болезненно хрустнули в унисон, когда зрители поднялись, чтобы приветствовать телезвезду стоячей овацией.

— Отлично, Лоури. Ну и что мы будем делать теперь?

Маккол смахнул каплю пота с ресницы.

— Что мы будем делать? Как что? Целовать Цецилию.

— Вот так вот просто подойдем и поцелуем?

— Ну...

— Господи, неужели ты ничего не продумал заранее?

На рубашке Лоури начали проступать темные влажные пятна.

— Слушай, я никогда прежде ничем подобным не занимался. Я думал, ты мне подскажешь, что нужно делать.

— Ты что думаешь, это мне надо ее целовать? С меня хватило и того, что приходилось целовать мою собственную бабушку.

— Нет уж, даже и не мечтай — если кто здесь будет целоваться, так это я.

— Кто бы сомневался.

— Кто бы только попробовал!

— Ну и отлично.

— Прекрасно. Когда я скажу, ты возьмешься за дело. Доставь мои старые кости на сцену, а уж я сделаю все остальное.

Мэг кивнула.

— Ладно. А теперь перестань разговаривать сам с собой, все уже садятся.

Цецилия успокоила зрителей одним элегантным жестом. Это была очень красивая и высокая пожилая женщина с копной стального цвета волос и большими карими глазами. Неудивительно, что Лоури не мог забыть ее всю жизнь.

— Вечер добрый, дорогие друзья, — сказала Цецилия и заговорщически подмигнула зрителям. — Мне приходится делать вид, что сейчас у нас вечер ради тех, кто будет смотреть повтор этой программы в субботу вечером.

Это была дежурная шутка в духе Вард. Редактор наверняка не станет вырезать ее, а оставит в обоих выпусках передачи. Публика одобрительно засмеялась, забыв на время все свои волнения и заботы.

— Наша передача этим вечером будет посвящена теме, к которой мы вновь и вновь возвращаемся: к теме потерянной любви.

Лоури чуть не подскочил в кресле. Его кожные железы источали целые водопады пота.

— Потерянная любовь? — усмехнулась Мэг. — Ну и ну.

— О нет! — простонал Лоури. — Это уж чересчур. Я этого просто не выдержу.

Озабоченная соседка потянула Лоури за рукав:

— Вам нехорошо, голубчик?

Лоури чувствовал себя так, словно кто-то накачивал его череп автомобильным насосом.

— Не беспокойтесь. Спасибо. Все хорошо. Здесь просто очень душно.

Он поднялся на нетвердых ногах, внезапно чувствуя, что со стороны он должен представлять потешное зрелище. Новый костюм. Поцеловать Цецилию. Что он вообще о себе вообразил?

— Куда это ты собрался?

— Домой. Домой. Туда, где мне самое место!

Мэг парила у Маккола под самым носом.

— Нет! Ты не посмеешь! После всего, что нам удалось преодолеть!

— Прочь с дороги!

Разумеется, диалог этот проходил посреди прохода, идущего к сцене. Со всех сторон на Маккола уже недовольно смотрели.

— Сядь на место!

— Не сяду.

— Ну и что ты собираешься сделать? Забиться в свою нору и там сдохнуть?

Кровь стучала Лоури в виски, заглушая все его мысли.

— Да! — закричал он, заглушая этот неумолчный грохот. — Я забьюсь в свою нору и там сдохну.

Подобное заявление, да еще произнесенное громко, окончательно привлекло к Лоури всеобщее внимание. В павильоне воцарилась мертвая тишина. Даже операторы на мгновение перестали жевать жевательную резинку.

Цецилия Вард, приставила к глазам ладонь, пытаясь разглядеть за светом прожекторов, что происходит в зале.

— Вам плохо, сэр?

Здоровенные охранники с невозмутимым видом уже направлялись к сектору В.

— Успокойся, Лоури! Сейчас опять сваляешь дурака!

— Нет!

Цецилия Вард напрягла зрение:

— Мы с вами случайно не знакомы?

Лоури набрал в легкие побольше воздуха и посмотрел своей первой любви прямо в глаза:

— Привет, Цецилия.

— Вы меня знаете? Боже мой... Лоури?

И телевизионная звезда непроизвольно попятилась, чуть не споткнувшись при этом о низкую ступеньку.

Охранники перешли на бег, делая друг другу на ходу руками какие-то секретные знаки.

— Вперед, Лоури!

Маккол смотрел как зачарованный на ту, которую он любил более чем полвека тому назад. Ее глаза совсем не изменились, они остались точно такими же.

— Ладно, я согласен. Вселись в меня!

— Давно бы так, — пробурчала Мэг, входя в тело Маккола.

Лоури внезапно швырнуло назад, как пассажира в вагончике американских горок. Но только потому, что он снова ощутил силу и страстность юности, наполнившие его дряхлую плоть.

— Эй, Цецилия, — крикнула Мэг. — Стой, где стоишь, золотце мое. Лоури... в смысле я — я хочу тебе сказать пару слов.

Лоури беспомощно простонал про себя. Девочка явно насмотрелась американских фильмов.

В этот момент охранники решили, что хватит соблюдать приличия: они рванулись по проходам, словно стадо потревоженных носорогов. Их предводитель выкрикивал на бегу в рацию:

— Вероятный маньяк, сектор В. Готовность номер один.

— Вас понял. Выходим на позицию.

Мэг вскочила на спинку кресла, чудом увернувшись от цепких пальцев ближайшего охранника.

Еще двое охранников столкнулись лбами, кинувшись туда, где мгновение назад находилась нога Лоури. Девочка хихикнула, вспомнив, как однажды за ней гонялась целая команда регбистов, которых она обозвала девчонками в фуфайках. Тогда они ее так и не поймали.

Стараясь не наступать зрителям на головы, Мэг скакала с ряда на ряд по спинкам кресел, и вид у нее при этом был очень лихой, не в последнюю очередь благодаря великолепно подогнанному костюму.

Цецилия смотрела на Маккола, не веря собственным глазам.

— Лоури... я... О Боже!

Мэг соскочила в проход.

— Куколка, я мигом!

Лоури поморщился. Ну и выражения!

Операторы опомнились, и камеры их завертелись, словно башенные орудия на танках. Этот необычный старикан может оказаться событием года! Один из особенно рьяных охранников даже попытался врезать Лоури кулаком, но, поскольку он слегка придержал свой удар, чтобы не разбить старику череп, Мэг успела выхватить у одной из бабушек корзинку с шитьем и прикрыться ею. Судя по раздавшемуся воплю, кулак охранника вступил в контакт с подушечкой для булавок, лежавшей внутри корзинки.

— Ойя! — прокричала Мэг, отстучав каблуками чечетку.

— Ойя! — прокричала в ответ толпа зрителей.

Энтузиазм Мэг был так заразителен, что весь зал сразу принял ее сторону.

Вниз, к сцене, вел поручень из гладкой металлической трубы.

— Нет, только не это! — простонал Лоури.

— Это и только это, — усмехнулась Мэг, вскочила на поручень верхом и со свистом промчалась по нему, прихватив по пути розу, украшавшую чью-то соломенную шляпку.

На пути оставалось только одно препятствие в виде здоровенного охранника, но его тут же устранил звукооператор, который, пытаясь лучше подзвучить происходящее, нечаянно ударил стража порядка по голове подвесным микрофоном.

— Ойя! — кричала Мэг.

— Ойя! — кричала в ответ толпа зрителей.

На щеках Цецилии заиграл румянец. Вся эта сцена сильно смахивала на отрывок из старого фильма про пиратов. Впрочем, подобные сцены очень нравятся пожилым людям, и Мэг это прекрасно понимала.

Она вручила Цецилии розу и сказала:

— Это для тебя, алмаз души моей!

— Лоури? Это ты? Что ты здесь делаешь?

— То, что я хотел сделать сорок лет назад.

Мэг заключила телезвезду в свои объятия. Публика была очарована, носовые платки пестрели повсюду, словно мотыльки.

Зрелище вышло великолепное: романтическое, скандальное, возбуждающее. А затем, как и следовало ожидать, разверзлась Преисподняя.

Отрыжка посмотрел вниз. Он парил на высоте шестидесяти метров над землей.

— Афф! — тявкнул он. — Афф, афф, афф, ауу!

— Гав! Ррр, ррр, гав! — ответил ему ВЕНИК на безупречном питбульском, что в переводе означало: «Расслабься, кретин, ты уже сдох!»

Отрыжка слизнул слюну с подбородка и сказал:

— Заткнись, умник. Я просто пока еще не совсем привык к загробной жизни. Я раньше никогда не ездил с такой скоростью.

Голограмма принялась разъяснять:

— Мы не состоим из твердой материи, ясно? Разумеется, это не совсем точная формулировка: если рассмотреть происходящее на субатомном уровне...

Тут ВЕНИК споткнулся, заметив на морде Отрыжки выражение, которое следовало трактовать, как: «Я ни хрена не понимаю в том, что ты мне тут несешь», — и поспешно сменил пластинку:

— Короче, объясняю для тупиц — мы можем оказаться по своему желанию в любом месте при условии, что мы знаем, где это место находится.

— Ясно, — сказал Отрыжка, который все равно так ничего и не понял. — Так вот сейчас я хочу очутиться рядом с этим старикашкой и вцепиться ему в горло.

Телескопические глаза ВЕНИКА с жужжанием вертелись по сторонам, пытаясь прочесть электрические импульсы, бежавшие по проводам.

— Похоже, мне удалось выделить нужный нам сигнал.

— Отлично, тогда вперед следом за ним, трепло кибернетическое!

— Меня зовут ВЕНИК

— Какая разница?

Отрыжка и тявкнуть не успел, как они помчались вдоль спутанных проводов, которые вели от антенны на телевизионной башне к передатчику. Мимо них проносилась сложная электронная аппаратура. Отрыжке даже удавалось рассмотреть, как сталкиваются друг с другом отдельные электроны, как, не обращая никакого внимания на незваных гостей, притягиваются друг к другу с неодолимой силой положительные и отрицательные ионы.

И тут они наконец вылетели из объектива телекамеры и оказались в самой гуще настоящего бедлама. Сотни стариков и старушек, вскочив с мест, топали ногами и гикали. Обалдевшие охранники сидели там и тут на полу студии, потирая ушибленные места.

Отрыжка утробно зарычал:

— Грр, а мне здесь нравится!

— Рад это слышать, — сухо отозвался ВЕНИК — Когда вы закончите любоваться обстановкой, то заметите, что ваша цель находится от вас менее чем в трех метрах.

Отрыжка мотнул мордой и тут же учуял знакомый запах Мэг Финн. Она была здесь, внутри старого Маккола. Собачья сущность Отрыжки стремительно взяла верх над человечьей. Клыки и горло мальчикопса жаждали свежей крови. Изогнутые когти вылезли из кончиков его пальцев.

— Р-р-разор-рву!

Присев на мощных задних лапах, Отрыжка прянул в воздух и тараном врезался в тело Лоури, вышибив из него Мэг. Два привидения, сцепившись, покатились по сцене, — искры от аур летели во все стороны.

— Ах ты падла, предательница! — рычало исчадие ада. — Сейчас ты отправишься следом за мной.

— Интересно куда, — съязвила Мэг. — В конуру, что ли?

Но шутила она уже просто по инерции. На самом деле то, что некогда было Мэг Финн, превратилось в дрожащий от страха комочек эктоплазмы. Отрыжка сделался совсем другим, и не просто потому, что слился воедино с Раптором, — он был хитрее и злее, словно не только побывал в аду, но и полюбил его всей душой.

— Грр, ррау, ррау, ррр! — прорычал Отрыжка, что ВЕНИК мог бы перевести как: «Это твоя последняя шуточка, потому что сейчас я вырву тебе язык!»

Как это ни странно, несмотря на то, что Мэг не владела ни одним из собачьих диалектов, она прекрасно поняла смысл сказанного. Возможно, этому пониманию сильно помог вид занесенной над ее лицом когтистой лапы.

Все микросхемы ВЕНИКа дымились от негодования.

— Нет, глупое животное! Девчонка не стоит того! Все внимание — на старика.

Но жажда мести овладела Отрыжкой с такой силой, что он ничего не слышал. Ситуация принимала непредвиденный оборот.

Лоури, очевидно, не замечал астральной потасовки, происходившей у него под носом. С его точки зрения, все шло по плану. Мэг доставила его на сцену. Возможно, с излишней бравадой — но доставила. А теперь ему предстояло исполнить первое из Четырех Желаний, а именно — Поцеловать Цецилию.

Цецилия Вард была потрясена, как была бы потрясена на ее месте любая пожилая телезвезда, если к ней на передачу внезапно заявился бы поклонник, ухаживавший за ней чуть не полвека назад, и для начала играючи обезвредил всех сотрудников секъюрити. Впрочем, несмотря на свое потрясение, она не предпринимала ни малейших попыток высвободиться из объятий Лоури.

— Ну, Лоури, — спросила она неожиданно помолодевшим голосом. — И зачем же ты явился сюда?

Только тут до Лоури дошло, что его, скорее всего, показывают по телевизору.

— Меня позвала потерянная любовь, — ответил он и поцеловал Цецилию в губы.

Тут уж зрители окончательно обезумели, особенно после того, как Цецилия Вард положила свою руку на плечо этого франтоватого пожилого джентльмена и одарила его ответным поцелуем. Это была фантастическая, колоссальная сцена.

Из точки соприкосновения губ Лоури и Цецилии вырвался эфирный луч ослепительно-белого цвета. Он проник во все поры тела каждого мужчины, женщины и призрака, присутствовавших в студии. Разумеется, никто из них этого не заметил. Всем просто показалось, что мир вокруг них на какой-то миг стал намного лучше, чем обычно.

«Никто не заметил» в данном случае означает «никто из людей». ВЕНИК видел луч и прекрасно понимал, что предвещает его появление. А предвещало оно большие неприятности. Очень большие. Отрыжка тоже заметил что-то неладное. Шерсть у него на загривке встала дыбом.

— Что за чертовщина? — прорычал он, пытаясь заглянуть через плечо.

И ВЕНИК успел дать ему ответ, прежде чем ослепительно белый луч не швырнул их обоих обратно в Преисподнюю.

— Добро, — ответил он. — Стопроцентное неразбавленное добро.

Мэг почувствовала, как стремительно голубеет ее аура.

Цецилия проводила Лоури к выходу якобы для того, чтобы защитить его от охранников, у которых прямо кулаки чесались поквитаться с ним.

— До сих пор не могу никак поверить, что это ты, — сказала она, поправляя локон за ухом. — Лоури Маккол собственной персоной стоит передо мной.

Лоури вздохнул:

— Я опоздал на несколько десятков лет.

Телеведущая взяла его за руку:

— Может быть, — но лучше позже, чем никогда.

Мэг от всех этих разговоров прямо-таки тошнило.

— Я тебя умоляю, Маккол, кончай распускать сопли! Чмокни ее еще разок и пора двигать отсюда. У нас еще дел полно.

— Заткнись. Я занят.

Цецилия удивленно моргнула.

— Извини? Что ты сказал?

— Ничего особенного. Просто я беседовал... э-э-э... с моими внутренними демонами. Слишком много времени провожу в одиночестве.

— Тогда оставайся. Хотя бы ненадолго. У нас найдется о чем поговорить.

На мгновение Лоури заколебался. Предложение звучало очень соблазнительно.

— Гм... Увы, нет. Мне нужно сделать несколько дел. Очень важных дел.

Цецилия смахнула слезинку, показавшуюся в уголке глаза.

— Понятно. А ты вернешься?

Лоури застыл в нерешительности. Стоило ответить «да», и все стало бы намного легче.

— Нет, Цецилия. Боюсь, что нет.

— Ясно. Что ж, было очень приятно вновь увидеть тебя. Пусть даже всего на минуту. А если передумаешь... — И Цецилия вложила ему в руку визитную карточку.

Лоури обнял ее крепко, от знакомого аромата ее духов у него закружилась голова.

— До свидания, Цецилия.

Слезы вновь заблестели на щеках Цецилии Вард.

— До свидания, старый друг, и спасибо тебе за рейтинг.

Лоури спокойно прошел мимо будки охранника, которая оказалась пустой. Десси сидел на лужайке перед зданием и плел венки из ромашек.

Лоури постоял немного на пороге и наконец решился.

— Цецилия! — крикнул он.

Она обернулась, прикрыв глаза ладонью, потому что солнце светило ей прямо в лицо:

— Что?

— Тот вечер... — заикаясь, спросил Лоури, — после кино, когда я тебя так и не поцеловал... ты никогда не вспоминала?..

Цецилия улыбнулась сквозь слезы.

— Каждый день и каждую ночь, Лоури Маккол, каждый день и каждую ночь.