"Два сталкера" - читать интересную книгу автора (Артюшкин Сергей)

Глава пятая

Симеон в изнеможении привалился к стене третьего бункера. Опять повезло. Немногие сталкеры сумели побывать в объятиях бюрера и потом обдумать свои ощущения. Вернее никто, поскольку Симеон не знал таких. Сзади хрипло откашливался Хлыст. Хоть сейчас записывай и вставляй в ролик о вреде курения. Когда он набирал воздух, Симеон вздрагивал — слишком знакомые звуки раздавались из-под противогаза, за которыми обычно следует молниеносный бросок. Хлыст трепал воротник своего комбинезона, сотрясаясь от кашля и явно утратив остатки терпения. Вскоре раздалось шипение открытого кислородного баллона и Хлыст нервно прижал к лицу маску. После пары глубоких вдохов кашель прекратился. Костюм Хлыста был усовершенствованного, полунаучного образца. Так называемая модель «сопровождение». Помимо всего прочего, костюм имел компактный кислородный баллон, для продувки противогаза и работы в режиме замкнутого цикла.

Метрах в пяти за стеной звякнул амуницией Длинный. Пожалуй, из него и впрямь выйдет хороший сталкер. «Отмычка» жива — живёхонька, в то время как двое опытных сталкеров легли в землю. Длинный станет легендой, если выберется отсюда. Он добрался в компании со стариками до города бюреров — достижение хоть куда. Если сможет вернуться — окажется в табели о рангах неподалеку от самого Симеона.

До города бюреров, или третьего бункера, о чём сообщала нетронутая табличка при входе, сталкеры дошли без проблем. Если так можно охарактеризовать блуждание в лабиринте аномалий. Несколько раз попадались артефакты, то «кровь камня», то «каменный цветок». Один раз мелькнула в кустах «Душа». Каждый раз Симеону приходилось одергивать «отмычек», желающих немедленно положить свой первый хабар в рюкзаки. Когда он заметил «Душу», то сам был вынужден бороться с соблазном. Они пришли в Тихую рощу не за этим. Два километра по прямой преодолели за два с половиной часа. Сразу нашли вход.

Симеон попытался глубоко вздохнуть, но у мятых ребер были другие планы. «Душа» бы сейчас не помешала, надо было брать. Минут пятнадцать в обнимку с артефактом и даже патологоанатом не сможет определить, что ребра были сломаны. Сейчас же при каждом вздохе грудную клетку прошивала боль. Словно внутри протягивались десятки раскаленных проволочек. Силен был бюрер, сволочь рукастая.

— Ты как там, идти сможешь? — Хлыст отдышался и перестал кашлять. Он всегда был скор на восстановление сил. Гибок, если так можно сказать. По одной из версий именно за это и дали ему прозвище. — А ты молодец, как прикладом пузана отоварил — загляденье. Унизительная смерть для хозяина подземелий.

— Спасибо, я относительно в порядке. Смерть может и унизительная, но нас ждет нечто похуже, если его товарищи вернутся. У меня три с половиной магазина. И одна граната.

— Ничего, нормально. В крайнем случае, подорвешься. Ни на что она больше тут не годится. Длинный, что с патронами?

— Порядок. Две обоймы к ПМу, три рожка и еще один подсоединенный, почти полный. Две гранаты. — Голос «отмычки» был неуместно бодрым, словно для парня все это было игрой.

А может он и не играет, а в голосе звенит истерика? На его глазах погибли четыре человека, двое из которых его товарищи. Вместе с ними он нанялся и протопал достаточно километров. Не очень много, если по карте, но предельно насыщенных…

Сопля влетел в «трамплин» перед самым входом в туннель. Он секунд пять орал, широко раскинув руки-ноги и цепляясь за землю, как казалось, даже волосками на руках. Чего не сделает человек, когда хочет жить! Его все равно затянуло в центр и скомкало. Вопрос орал и рвался из рук Длинного, который не давал товарищу совершить самоубийство. Сопле было не помочь. Странная попалась аномалия. Совсем свежая, маленькая и маломощная, ускользнувшая от внимания.

Вопрос погиб минут через двадцать, уже внизу. Сталкеры пришли в подготовленную вонючими карликами западню и «отмычка» провалился в «студень», когда пол не большого зала, где сходились два коридора двух этажей разошелся под его ногами. Там же остался Патрон, накрытый градом бетонных обломков с торчащей из них арматурой. Тогда же Симеон примерно представил вес летящих в них снарядов и удивился тому, что бункер не разрушился. Мысль эта пришла в голову в одиночестве, поскольку всё внимание было сосредоточено на вещах конкретных. На непрерывных сменах места, на огоне наугад по углам и бесчисленных поклонах кирпичам, кускам бетона и неопознанному железному мусору, с яростью разбуженных ос бросающихся на сталкеров со всех сторон.

Карлики — телекинетики остановить пулю могут, но при столкновении с защитным полем мутанта видна вспышка. Особенно заметная в полутёмном подъземелье. Ну а выявив бюрера, можно его взять в два, три ствола. И сталкеры взяли парочку, пока прорывались из засады, тактика-то отработана. Она требует много патронов, но не зря же Хлыст делал тот схрон…

В наступившей за первой засадой паузе, сталкеры продвинулись метров на пятьдесят, прежде чем вокруг опять стали роиться обломки оборудования и куски железобетона. Все неприятности были ожидаемыми, но произошли слишком быстро. Майор получил длинную арматурину в глаз. Симеону тогда показалось, что каска в области затылка вздулась пузырём от пробившего насквозь череп и упёршегося в неё ржавого железа.

Ответные очереди сталкеров быстро нашли виновника. Мигнуло за пробитым пулей шкафом. Весь огонь туда. Симеон с Хлыстом палят по обозначившейся защитной сфере мутанта. Силён, зараза. Длинный метнул гранату, вынутую из разгрузки Майора. Симеон его мысленно проклял. Сейчас бюрер телекинетически отбросит «эфку» назад и всем хана. Не отбросил. Вероятно, все его силы ушли на защиту от автоматного огня и дотянуться до ребристого кругляша он не смог. Ф-1 отскочила от стены, к которой был прислонён уже разваливающийся шкаф, отлетела от противоположной и разорвалась за спиной мутанта. Защита вспыхнула и погасла. Вероятно, бюрер смог частично погасить энергию взрыва и осколков, поскольку рикошетов от стен было мало. Повезло.

Не тратя время на ругань или похвалы в адрес «отмычки», опытные сталкеры сноровисто меняли магазины. Некоторые куски бетона упали на пол в тот момент, когда открыли огонь по бюреру, но из темноты коридора прилетел очередной сюрприз. Никто и не сомневался, что население города бюреров больше, чем было уже встречено. Опять хаотичное движение, несколько шагов вперед, прыжок в бок, потом наоборот. Только и знаешь, что уворачиваешься от обломков.

«У-уэх-х» — взревело за поворотом коридора. Бетонные плиты под ногами Симеона разошлись с треском, словно гнилая мокрая материя. Он провалился в заваленную каким-то гнилым тряпьём комнатушку. Если приглядеться, то можно было различить несколько лежанок — разложенное продавленными кучками тряпьё. К стенам жались толи обломанные шкафы, толи на редкость уродливые тумбочки. Аромат проникал даже сквозь фильтры противогаза. Это великолепие освещала одинокая лампочка, чей свет с трудом пробивался через испарения. Похоже, это была спальня бюреров.

Из под тряпья выглянула лысая головка с одутловатыми щеками. Бюрерёнок. Отёчные вечки детеныша приоткрыли черные, чуть выпученные глазки, в которых не было ничего ни от человеческих детей, ни от разных прочих зверят — щенят. Симеон, оглушенный падением, оторопело уставился на крошечное существо, для которого с рождения Зона — дом родной. Слабенькие импульсы прошлись по комбинезону, словно пальцы слепого. Последний обозначил намерение вырвать из рук автомат. У тебя все еще впереди, малыш.

В проеме нарисовалась низкая и широкая черная тень в разодранной крупными клочьями накидке. Из-под лохмотьев раздалось знакомое «У-уэх-х»!!! Симеона вогнало в стену. Ощущение — как будто пять метров до неё он пролетел не по под влиянием телекинетического импульса, а сверху вниз. Шлем смягчил удар по затылку, но воздух из легких вышибло. Маску противогаза сорвало. Автомат Симеон поднял, но, подчиняясь легкому движению толстых пальчиков вошедшего бюрера, тот подлетел вверх и прилип к стене над головой сталкера. Прищемив при этом пальцы. Бюрер приближался быстрее, чем можно было подумать, глядя на коротенькие ножки и огромное брюхо. О таких экземплярах Симеон даже не слышал. В потолочном проломе показался ствол, сразу распустившийся огненным цветком рассечённого дульным тормозом порохового огня. Бюрер, не глядя вверх, поднял невидимый зонтик, обозначившийся искрением отскакивающих пуль. Потом неопределённо мотнул башкой и ствол в потолке исчез. Раздались удар и сдавленное «ой»! Молодец Длинный, правильно мыслишь. Только в этот момент, когда бюрер отбивался от назойливого внимания «отмычки», с груди Симеона исчезла немилосердно давящая бетонная плита и он сумел вздохнуть. Аэрозольное дерьмо, которое тут называют воздухом, гнойной кислотой резануло трахею и легкие. Но этого хватило.

— Сзади детёныш! — Попытался крикнуть Симеон. Получился жалкий хрип. Но его услышали. Услышали и поняли правильно.

Рука Хлыста появилась в проломе и разжалась, выпуская РГДшку. Появлению руки предшествовал шипящий звук, словно Хлыст разбежался и резко тормознул, проехавшись на животе. Пролом он накрыл собой. Естественно Бюрер попытался отбросить гранату обратно. Та ударилась о тело Хлыста и отскочила. Бюрер попытался снова. Сталкера подбросило, раздалось сдавленное ругательство. В этот момент Симеон рванулся всеми оставшимися силами. Ему показалось, что от третьего броска гранаты Хлыста подбросило чуть не до потолка, но сил на двоих у бюрера не хватило. А тут еще с гранатой развлекаться надо. Развлекаться в то время, когда запал горит, а в тряпье копошиться детёныш. Мутант рыкнул. Граната исчезла в проходе, откуда он появился. В коридоре полыхнуло. В этот момент Хлыст открыл огонь из укороченного дробовика.

Многие посмеивались, когда он отпилил от «Спаса» заметный кусок ствола. Зачем, ведь теперь он пригоден только для того, чтобы стрелять совсем уж в упор по тушканам, да двери вышибать? Вот именно, отвечал Хлыст, заказывая долговскому механику установку крепления под штык-нож. Укорочение ствола привело к рассеиванию дроби, но заказчика это устраивало. Хлыст виртуозно владел этим оружием. Однажды завалил кровососа, молниеносно выхватив дробовик и засунув ствол нападающему между щупальцев. Подловить снорка в полёте труда не составляло. Равно как и садануть его по противогазу прикладом. Хлыст создал для себя идеальное оружие ближнего боя. Ключевое слово «для себя».

Сейчас малая кучность была явно на пользу делу. Дробь зарываясь в тряпье широкими конусами. Точнее, зарывалась бы, если б не стоящий в комнате толстый бюрер. Первая порция свинца легла довольно далеко от детёныша, Хлыст-то его не видел. Вторая должна была лечь перед нездорово пухлыми ножками. Полыхнула защита. Симеон не верил глазам своим. Останавливать дробь в двух метрах от себя, при том, что она летела не в него?!! Это же какое силовое плечо получается? Сталкеры действительно в городе бюреров и сейчас перед ними стоит его король.

Усилий для такого маневра требовалось явно не мало. Симеона отпустило, он сполз по стене и чуть не упал на колени. Медленно и тяжело, словно ствол был прикреплён к стене жгутом из толстой резины, автомат повернулся на полуутопленную в жировых складках голову. Лёгкий удар по лбу сталкера отправил пулю заметно выше. Последующих выстрелов не было. Затвор после выстрела не сдвинулся ни на сантиметр. Симеон дёрнул его, но того словно приварили. И то верно, зачем ловить пули поодиночке, если можно заблокировать оружие? В голове всё плыло и взор был застлан кровавым туманом. Симеон только сейчас понял, что так на самом деле бывает. Он пошел врукопашную. Расскажи кому — не поверят. Было страшно ждать, пока у Хлыста закончатся патроны и бюрер прекратит прикрывать малыша. Лёгкие жгло, поскольку заставить себя сделать ещё один вдох Симеон не мог. Из потолка высунулся ствол Длинного, нашедшего щель между телом Хлыста и полом. Он бесприцельно палил примерно в сторону бюрера. Спасибо тебе, отмы… нет, сталкер Длинный. Выживем — сочтёмся.

Хлыст что-то крикнул и следующая очередь полетела в толстого карлу. Тот уже не рычал. В издаваемых им прерывистых звуках без труда угадывалась злобная ругань на незнакомом бормочущий языке. Симеон был в шаге от цели. Он заносил приклад над уродливой головой с такими глазами, что спасибо Хозяевам Зоны за то, что бюреры теле — а не пирокинетики. Умей толстые карлики воспламенять взглядом, комната уже полыхала бы как ракетная шахта после команды «пуск». Но могучие руки никуда не делись. Боксировать бюрер не мог, но вот бороться…

Он сделал шаг вперёд и заключил Симеона в объятья. Сталкер услышал, что его рёбра доживают последние мгновенья. Приклад опустился на шишковатую голову, чуть скользнул по лбу и упёрся выступом в глазную впадину. Хорошо, что прижать сталкера к себе плотно мешало объёмное брюхо, иначе бы не получилось. Бюрер замолчал и чуть отпрянул. Хватка чуть ослабла, давая время для второго замаха, но сразу же усилилась. Автомат в проломе замолчал. Хлыст сделал ещё один выстрел и Симеона вдруг резко заинтересовал вопрос, а остались ли патроны. Длинный не мог стрелять в бюрера, опасаясь задеть Симеона и послал короткую очередь за его спину. Интересно, а у него-то наверняка рожок уже пустой. Что характерно, очередь не перехваченной впилась в тряпьё, поскольку детенышу не угрожала.

Следующий удар приклада пришёлся по плоскому носу. Автомат Длинного замолчал. Оружие Симеона, уже поднятое для очередного удара, выпорхнуло из рук. Сталкер чуть не рухнул навзничь. Последний, как оказалось позже, выстрел Хлыста накрыл голову и плечи мутанта. Тот зашатался, распахнув рот. Он был жив, только здорово оглушен и ранен. Уцелевший глаз вновь начал фокусироваться на Симеоне. Тот рванулся к выходу, мимоходом удивившись, что силы ещё есть. Вырвал из кармашка предпоследнюю гранату и всунул её в распахнутый рот бюрера. Вылетев в коридор, он напялил первым делом маску и выдохнул то, что в лёгких ещё оставалось. Немного там было. Через пару шагов показалась лестница, ведущая на верх, к товарищам. За спиной громыхнуло. Никогда Симеону не приходилось слышать звука приятнее.

Он вернулся в комнату, посередине которой бесформенной грудой возвышался бывший король подземелий. Поднял свой автомат, перезарядил. Подошел к детенышу, отшвырнул сапогом прикрывающий того хлам. Серьёзные, совершенно осмысленные глаза посмотрели поверх ствола. Горло сдавило невидимыми пальцами. Малыш не попытался защищаться, а напал. Ничего не дрогнуло в душе сталкера, когда он спустил курок. Куда больше Симеона волновало то, что теперь автомат стрелял исправно. Возвращаясь к лестнице, машинально заглянул в пару стенных шкафов без дверец. На одной из полок он нашел несколько снаряженных магазинов. Не понятно, зачем бюрерам патроны, но получился приятный сюрприз. Только ступив на первую ступеньку лестницы, сталкер всем телом прочувствовал те шишки, что валились на него сегодня. Ни вздохнуть, ни выдохнуть, ноги подкашиваются, дышать невозможно от вони, в голове плывёт…

Как он оказался прислоненным к стене — провал в памяти. Очнулся, словно от глубокого и недоброго сна и не мог понять, где он, что тут делает и почему Хлыст так надсадно кашляет. Лишь бы это не была аллергия на бюрерские миазмы.

— Что делать будем, сталкеры? По мне вариантов, строго говоря, только два. Уходить прямо сейчас, благо осталось нас только трое, или продолжать. Возможно, после потери предводителя бюреры растеряются. Повторяю — воз-мо-жно.

— Не зря же мы пришли и потеряли столько хороших людей. Продолжаем. — Хлыст отдышался. Он закинул свой дробовик на плечо. Просто поразительно, что кашель не помешал перезарядить оружие.

— Длинный?

Тот непонимающе посмотрел на ведущего. Он успел привыкнуть к тому, что его мнения не спрашивают.

— Я не оговорился. Я спрашиваю мнения именно сталкера Длинного. Я снимаю с тебя статус «отмычки». Хлыст, нет возражений?

— Нет, всё правильно, Симеон. Парень держался молодцом. Многие из тех кого мы с тобой знаем, сюда бы просто не пошли, а пойдя, запаниковали бы и убежали почти сразу.

— Продолжаем, — определился новоиспечённый сталкер.

— Это хорошо, — Хотя на самом деле Симеон не был в этом так уверен. — Внизу я нашёл немного патронов, держите.

Они двинулись вперед. Периодически на них нападали бюреры, но друзьям это было безразлично. Они своё отбоялись. Даже выработалась специфическая тактика — Длинный с Симеоном жмут карлика очередями, один стоя у стены, а другой из положения «сидя». Хлыст рывком сокращает дистанцию по противоположной стене и два — три выстрела в упор.

Они шли туда, где билась и дергалась, не то жутким подобием вырванного сердца, не то пародией на сплетение тел в любовном акте, вплоть до самого Периметра Зоны распространяя вокруг себя флюиды ненависти и болезненного, извращенного удовольствия, Установка.

Близился полдень. Группа шла без проблем, благо Майк с Ильёй дорогу от «Агропрома» к Янтарю разведали. Условно, разумеется, иначе в Зоне не бывает. Пятно безопасности, например, куда-то пропало, но никто не удивился такому повороту. Впрочем, даже без зелёной травы шли не плохо.

Как и обещал Сахаров, Илья к утру полностью поправился. Ну, не совсем полностью, если честно, но шел уверенно, а бегать по Зоне ни к чему. Только что-то изменилось в напарнике, Майк никак не мог понять что именно. Напарник стал немного похож на грача. Он шел ссутулившись, словно нахохлившись, мерно меряя больные земли ногами. Долговцы молчали. Не ясно чего им наплёл Сахаров, но этот рейд борцам с Зоной не ахти как нравился. Они шли набычившись, словно впереди их ждали позиции противника, а не привычные и неизученные аномалии. Сахаров не поскупился, отправил со сталкерами целый квад. Шесть сталкеров двигались туда, где временная аномалия была замечена в последний раз — на «Агропром».

Оставалась только одна проблема. Не высокая такая, не торопливая и склонная к управлению на расстоянии разнообразными временно живыми объектами. Была правда вероятность, что контролёр доел погибших третьего дня сталкеров и куда-нибудь ушел. Все на это надеялись. В противном случае, им предстояло водить хороводы вокруг комплекса до самого вечера.

Майка беспокоил Илья. Того странного АКСУ при нём не было уже у Сахарова. Но напарник ни словом не обмолвился о дальнейшей судьбе находки о выводах старого учёного. Майк не считал себя экспертом в истории стрелкового оружия, но согласно имеющимся в его голове скудным сведениям, автоматы под такой патрон никогда серийно не производились. Молчание напарника было странным, поскольку раньше такой скрытности за ним не водилось. В свете намерений Сахарова изменить прошлое, такая молчаливость наводила на страшные подозрения.

— Какие будут идеи проникновения? — Командир квада, тот самый ночной собеседник Майка, был хмур и собран, как и его подчинённые. — Хоровод построение возможное, но никому не нравится.

— Да, даже при двух снайперках блуждание вокруг комплекса займет прорву времени. Полагаешь, через люк не получится?

— Всё равно риск. Риск встретится нос к носу. Только ребят зря положим. Идти через дальний корпус и потом под землёй — тоже самое.

— Есть один вариантик — Майк не удержался от взгляда в сторону мерно меряющего ногами километры Зоны Майка. Тот не прореагировал никак. — У нас кажется есть три лопатки?

— Есть. А что, предлагаешь рыть новый вход в подземелье? Зачем, ведь в конце каждого хода нас могут ждать?

— Мне кажется, что есть несколько ходов в подземелье «Агропрома», которые никем не учтены. Рядом, чуть более километра есть милая щёлка в земле. А в ней нечто отдалённо напоминающее выходы из нор. Строго со стороны «Агропрома». Может, покопаем?

— Ты по ним ходил?

— Нет, но много раз мимо.

— Тогда лучше «хоровод».

Так называлась выработанная с годами противодействия мутантам тактика. Когда в одиноко стоящем здании возможно присутствие контролёра, оно обходится по широкой дуге, не ближе четырёхсот метров. Разумеется, для этого нужно снайперское оружие. Снайперы с прикрытием обходят здание с частыми остановками, в бинокли и прицелы старательно и не торопясь разглядывают окна и проломы. Ищут уродливую голову, в двое больше обыкновенной человеческой. Иногда помогает. В основном эта мера была страховочной. Сколько-то процентов в копилку сталкеров. Вот только тут математика порой утрачивала свою силу. Во время «хоровода» тоже можно нарваться не слабо и времени нужно много. Пока вроде сроки не поджимают, но ведь нужен резерв. Интересно, а куда торопится Сахаров? Нет, понятно, что он не молод и совершенно не здоров, но такое впечатление, что он спешит к конкретному сроку. Что, всё настолько плохо?

Долговец конечно прав, так думал Майк, разглядывая в прицел своего «Абакана» серое здание. Разумеется, прав. Вот только контролёр единственный мутант, которого Майк боялся панически. Не деятельно, как снорка, кровососа и стаи тушканов. Там всё относительно просто — отбежал, уклонился, очередь в упор. Или же быстро — быстро побежал на какую-нибудь возвышенность или на дерево, поскольку тушканы на дерево полезть-то полезут, но навалиться кучей не смогут. Ведущий квада был полностью прав тогда вечером. Сталкерские кошмары посещали Майка и в каждом из них, желательно под конец, звучал этот голос. Бесплотный и эмоционально — нейтральный, никакой, от которого почему-то Майк просыпался в поту и с криком: — «Иди ко мне».

Мысль о том, что кто-то, бывший человеком давным-давно и поднявшийся по скользким заплесневелым ступеням извращенной эволюции невообразимо высоко, может лишить Майка его «я» и что-то приказывать, не умещалась в голове. Контролёр — это единственная причина из-за которой Майк изрядно дрожал перед каждым выходом в Зону. Потом, едва он вдохнет воздух Зоны, мандраж отпустит, проверенно. Вот только не до конца. Однажды Майка задело чужой волей. Совсем вскользь. Он тогда был молодым и не знал, как это называется. Ему хватило.

Однажды молодой сталкер Майк шел по свалке в сторону железнодорожного узла, также известного как «дикая Территория». Обычный поход, если не считать того, что некоему сталкеру Илье требовался напарник и Майк решил претендовать на эту вакансию. Для совсем недавно просочившегося в Зону сталкера такое предложение было подарком. Вот Майк и шел через Свалку по прямой. Он боялся, что кто-то предложит опытному ходоку свои услуги раньше от того торопился. Он не знал, что добровольцев в этом деле всегда было мало и что Илья в состоянии подождать.

Шел Майк, шел. Никакой особенной угрозы пейзаж из ржавых конструкций и расколотых радиоактивных бетонных плит не представлял. Свалка считалась относительно спокойным местом. Тут регулярно сталкеры ходили даже в одиночку, как правило, доходя до цели. Если изредка и пропадали группами, так ведь мы в Зоне.

Шел себе Майк шел, никого не трогал, о плохом не думал. От каждого шороха шарахался, ну так это издержки новой профессии, почти привык. По сторонам смотрел внимательно, чуть напрягаясь, когда то куст зашевелится, то какой-то змейкой трава пойдёт, то мелькнёт вдалеке собачья спина.

В какой-то момент он поймал себя на мысли, что было бы здорово подняться повыше. Вон та груда мусора вполне подойдёт. К слову, она был высотой этажей пять. Оттуда красивый вид, словно нашептывал кто-то сталкеру — новичку прямо в голову. Хотя почему «словно»? Минут десять Майк боролся с диким любопытством, не замечая, что его путь начинает изгибаться в сторону могильника. Сталкер испытывал такое любопытство, которого ранее не мог и представить. Он уже начал неторопливо подниматься на верх, даже не замечая этого, не чувствуя, что если так пойдет дальше, то он сейчас побежит.

Спас Майка случай. Он споткнулся.

— Ах, ты… каменюка чернобыльская! — Прошипел сталкер, потирая ушибленное колено. И тут же вспомнил, что стоит он на радиоактивном мусоре и нужен дозиметр. Майк потянулся к боковому кармашку рюкзака. Поскольку походного опыта у него не было, то вещи были сложены кое-как. Чтобы достать дозиметр, пришлось достать и ПДА. Читать он любил уже тогда и не свернул текст, когда покидал место привала. От прикосновения экранчик зажёгся. Майк некоторое время тупо смотрел и не понимал что это такое. Какие-то ассоциации в голове бродили, но не складывались в целостную картину. Он часто смотрел на этот прибор. Ну и что? Он узнавал разнообразные увлекательные или глупые истории. Как? Он читал. Что это значит? Ну как же, ведешь взглядом по буквам, как сейчас, например. Буквам? Ну да… Не занимайся глупостями, утоли любопытство, поднимись на вершину.

Пряча ПДА вместе с дозиметром обратно в карман, причем на шкалу последнего он даже не взглянул, Майк посмотрел на экран и захватил кусочек текста. В глаза бросилось слово «угроза». Мост ассоциаций мигом вернул его в повествование, а потом обратно в реальность. Он ведь в опасном месте, не так ли? Что представляет угрозу? Аномалии, бандиты и мутанты. Му-тан-ты? Чтобы обезопаситься, нужно быть бдительным. А что такое бдительность? Почему я бегу на вершину какой-то кучи ржавого металлолома без оглядки, не смотря даже под ноги? Забыв про дозиметр, хотя знаю, что всё тут светится и сочится рентгенами? Одновременно с перечнем мутантов, Майк вспомнил об их свойствах. Особенно о способности одного из этой странной братии дистанционно управлять и контролировать, от чего и получил своё название — контролёр.

В момент прозрения Майк стоял на каком-то бетонном блоке у подножия кучи мусора. Он прыгнул назад без разбега и побежал. Любопытство исследователя куда-то делось. Он помнил, что бегать по Зоне не самое лучшее занятие, но выбора не было. Выискивать среди железного лабиринта уродливую голову занятие долгое. Пытаться стрелять из АКСУ по плохо различимому с большого расстояния мутанту — занятие бесперспективное. И всё это в зоне его досягаемости, когда он может внушать ложные догадки, сомнения и, чем чёрт не шутит, сбивать прицел. Бежать, бежать быстрее.

Что было дальше — Майк не помнил. Точнее, он помнил не всё. Словно это было глубокой ночью, когда встал с кровати, попил воды и лег назад, а наутро проснулся не уверенный, а было ли пробуждение или приснилось. Майк бежал или делал вид что бежит. Как сквозь воду. Земля шаталась под ногами, аномалии искрились вокруг. Теснили сбоку и нависали сверху. Ноги то наливались свинцом, то становились такими лёгкими, что норовили взлететь и опрокинуть Майка наземь. Он взмок секунд через десять, будучи вынужден контролировать буквально каждый свой шаг. Буквально — поднял ногу, переместил её, опустил. Смотрим вперед, смотрим только на вон ту арматурину, до которой надо добежать. Теперь вон на то дерево, не отводим взгляд, с курса не сворачиваем. Земля никуда не прыгает, это просто так кажется…

Очнулся Майк через какое-то время. Сил не было совершенно, сейчас с ним мог расправиться даже одиночный тушкан. Лёгкие жгло, ноги трясло от перенапряжения. Дыхательные мышцы трясло тоже, они были не прочь отдохнуть и взять небольшой отгул. Не иначе как последний привет от контролёра. Казалось, что каждый выдох станет последним. Перед глазами неуверенно качалась картинка, выполненная в совершенно дикой цветовой палитре. Наворачивались слёзы от фиолетовых брызг травы и угрюмо- пурпурных солнечных бликов под деревьями. В голове роились назойливые, но мелкие и разрозненные обрывки внушенных мутантом мыслей. Майка остро интересовали самые разные и постоянно отвлекающие его внимание вещи. Какая высота того дерева? Вычислить её, срочно! Вон та слепая собака с наслаждением вылизывается, неплохо бы присоединиться, попробовать её шерсть на вкус. Посмотри, как поблёскивает слюна на шерсти. Остановись и полюбуйся. А что роют кабаны? Нужно найти хоть одного и попросить показать. Контролёр понимающий собеседник, нужно вернуться и поговорить с ним. Ему так одиноко и он всегда готов помочь. Расскажи ему, Майк, расскажи, почему вполне благополучный молодой человек выбрал стезю сталкера. Расскажи, что погнало тебя сюда, в Зону, где темно на душе и за каждым деревом, за каждой кочкой может таиться быстрая, неудержимая и неотвратимая смерть. Расскажи, чем раздолбаный асфальт родного города тебя устраивал меньше, чем отравленная не знающим аналогов ядом земля, каждый шаг по которой может стать последним. Чем опасности быстрых машин и тёмных подворотен менее приемлемы, чем аномалии, которыми Зона изрыта как российский сыр трещинами? Или вот этот, прямо перед твоим носом смерчик «Птичьей карусели» для тебя мил и всем хорош? Контролёру очень одиноко. Он с радостью тебя выслушает и поможет, чем сможет.

Ага, ответил Майк своим мыслям, медленно поднимаясь с земли. А еще ему голодно и холодно. Моя горячая кровь и сладкое, свежее и не тронутое радиацией и прочими аномальными факторами мясо — то, что надо чтобы согреться. Он поможет, не сомневаюсь. Умирать будет не больно. Я сам застрелюсь.

Майк медленно двинулся прочь. Действительно, слепой пёс совсем рядом пристроился на солнышке. Какой-то странный свет тут, в Зоне. Словно и не солнце на небе, а о-очень яркая луна. Светит, но не греет. И слепой пёс, едва Майк пошевелился, настороженно поднял морду, нюхая воздух. Когда сталкер поднялся — скрылся из виду прыжком. Как интересно. Это что получается, во время слепого бегства и сразу после, когда просто подходи и бери, пёс Майка не замечал? А стоило только осмысленно пошевелиться, так сразу заметил и дёру? Надо у кого-нибудь из стариков спросить, не становится ли подпавший под удар контролёра человек и впрямь частью Зоны. Вдруг, это правда и так можно от порождений Зоны защититься. Но это потом. Сейчас идем как обычно, смотрим по сторонам. Мало ли, какого ещё дерьма контролёр успел напихать в голову. Трахать мозги, как говориться, наша профессия. Нет, не профессия, а призвание. И природа.

Через какое-то время он вспомнил о существовании ПДА и отбил сообщение:

«Майк — всем. На Свалке, около мусорной кучи рядом со стоянкой брошенной техники обнесённой заборчиком, видел контролёра. Я рядом с дорогой в сторону „Агропрома“. Есть кто рядом? Меня задело, в голове всё плывёт. Боюсь идти один, продержусь на ногах не долго. Прошу помощи».

Ему откликнулось сразу две сталкерские группы. Одна совсем рядом, чуть более километра. Поблагодарили за предупреждение и предложили отдохнуть в их компании и продолжить путь вместе. Майк связался с ближайшими и запросил инструкций. Расспросив его про состояние, ведущий группы, по прозвищу Комар, велел оставаться на месте и постараться не заснуть. Обещал быть минут через двадцать. Майк с наслаждением подчинился рекомендации и плюхнулся на ближайшее бревно. Главное не заснуть. А что делать? Думать что ли? Можно и подумать.

М-да, контролёра можно называть психологом наоборот. Те лезут в душу, чтобы помочь, а этот башковитый дядя, с ровно противоположными намерениями. Он заставил вспомнить многое. Особенно то, что Майку за Периметром совершенно нечего делать.

Господи или боги, один Ты там или вас много, ну зачем Майк хорошо учил историю? Мало того, что дело это хоть занимательное, но совершенно бесполезное. Мало того, что все косятся недоумённо и посмеиваются, при приведении какого-то примера из любимого предмета. Самое страшное то, что смотришь по сторонам и испытываешь острое чувство дежа-вю. Всё это уже было и многократно и подробно прописывалось на пыльных страницах никому не нужных книг, от которых только зевота и скука. От которых нынешних людей отворотили гораздо надежнее и профессионально грамотнее, чем в четырехстах пятидесяти одном градусе по Фаренгейту Бредбери, о котором давно никто и не подозревает. Просто объяснили что это… гм, не модно, скажем мягко. Ты должен потреблять и развлекаться. Чтобы надыбать на это денег, ты должен работать «в поте лица своего». Вот только в наш просвещённый век это звучит не божественным повелением, а изощрённым богохульством.

Не дай вам Бог, молодой человек посмотреть по сторонам, отвлёкшись от созерцания глянцевых картинок. А уж задуматься над увиденным может только отъявленный безумец. Безумец и негодяй. Как на пожелтевших страницах, где столбцы текста соседствуют с лицами завоевателей и правителей прошлого, в век сверхскоростных компьютеров действовали системы вызывающие стойкие ассоциации с феодализмом и рабовладением. Воспоминания о правлениях ханов, баев и султанов.

Работа… как много в этом слове. В красивых зданиях, в тех, что успели построить и оставшихся от далекого и надежно развенчанного прошлого цвели и благоухали всюду проникающие, пока ещё робкие, но заметные, лозы кланов, родоплеменных союзов, сложных систем круговой поруки и ответственности. Ответственности только по отношению к самим себе и точно таким же, как они сами. Чтобы человеку со стороны на что-то рассчитывать, надо быть частью этих архаических сообществ. Занимая какую-нибудь ступень неподалёку от подножия, разумеется. Подняться наверх было также просто, как человеку из крестьян оказаться стоящим по правую руку от трона в веке так восемнадцатом. Вот только абсолютные монархии того времени, по сравнению с нынешним реальным устройством жизни скоро будут смотреться образцами гуманизма, милосердия и прогресса.

Куда мог пойти работать выпускник университета? Профильной промышленности нет, а то жалкое подобие былого величия что остались, либо укомплектованы, либо опять же требовали протекции по клановому, а то и вообще, национальному признаку. Идти учить чему-нибудь? Грошовая зарплата, которую надо буквально считать по копейкам. Ученики — жертвы пьяных зачатий, которые ничего не знают, кроме внушенных им «прав» и твёрдо убеждённых, что они и так хороши и нечего насиловать им мозги какими-то параграфами контрольными. За излишнее усердие у преподавателя могли быть весомые проблемы. Не только с самоуважением, но и со здоровьем. Травматического характера. Ибо «а нефиг клевать мозги»…

Когда-то давно, люди не находящие места себе на родине могли её покинуть. Они уезжали на край света, от березок и заливных лугов к таежным лиственницам и голым сопкам. Уплывали от тисовых аллей и виноградников к пальмам и малярии. Сейчас, туда, куда ехать хотелось бы в принципе, не пускают иначе чем на ту же работу типа «подай — принеси» или «мой чище», что легко доступна на родине. Куда уехать можно — сильно не хочется. Кругом обложили. Просто благодарение Небу, что на территории соседних государств, некогда составлявших с твоим одно целое, есть большое чёрное пятно, задевающее твою страну только краешком. Имя пятну — Зона.

Спасибо контролёру, что напомнил. Хотелось бы вернуть должок при случае.

— Браток, ты как, жив там? — Раздалось над ухом. Майк вздрогнул и поднял голову. Наверное, он всё-таки задремал, вопреки предостережениям и элементарной осторожности.

— Жив я. Хотя, по-моему, не стоит.

— Не бери в голову, Майк. Я правильно запомнил имя?

— Правильно. — Только теперь Майк вспомнил, что у него есть не только сознание и воспоминания, но и голова, где всё это содержится. А голова покоится на шее, которую можно повернуть, дабы поприветствовать помощников. — Здравствуйте, спасибо, что откликнулись. Я новенький здесь. Шел на Дикую территорию, чтобы встретится с Ильёй.

— Я понял, что новенький, раньше про такого сталкера не слышал. Но ничего, браток, с боевым крещением тебя. — Говорящий похлопал Майка по плечу и присел рядом. Он был относительно тонок в кости, худощав и не производил впечатления книжно — киношного героя. Равно и не был похож на сложившийся в голове образ сталкера — мужика кряжистого и отчего-то бородатого, в броне. Легкий комбез болотно — зелёного цвета, обтягивающий поджарую фигуру, был в некоторых местах аккуратно заштопан. С плеча, стволом вперёд, свисал какой-то импортный ствол, явно автоматический, но с серьёзным снайперским прицелом. — Ты видел мутанта?

— Нет, но мне кажется, что это был он. — Странное дело, или наоборот, закономерное, что после всех переживаний Майка совершенно не заботило, что о нём сейчас подумают. Глядя со стороны, ситуация могла заслуживать ругани или смеха — новичок, ещё недостойный называться сталкером, по-чув-ство-вал контролёра, а не увидел. Он отвлёк опытных сталкеров от более важных дел, чем погоня за детскими страхами. Майк по-прежнему был уверен в собственном мнении, не смотря на то, что сталкер, стоящий к ним с Комаром в пол-оборота, хмыкнул.

— А что именно ты почувствовал? И как ты понял, что рядом контролёр? — Комар явно не торопился веселиться. Он смотрел пристально, без насмешки или скрытого недовольства. Он задал вопрос и ждал подробного ответа.

— Я просто шел, соблюдая осторожность, как объясняли. Швырял гайки и смотрел по сторонам. И вдруг мне стало очень любопытно, а что там, на вершине той кучи. Мне захотелось посмотреть на Свалку с высоты так сильно, что из головы вылетели все мысли про осторожность, про гайки и аномалии. Я мало что вприпрыжку не побежал. А когда я понял, что пора сваливать, вот тут у меня в голове начался полный конец света. После того бреда и связи с вами, когда вы мне сказали, что не надо спать, в голову полезла всякая гадость. Можно без подробностей?

— Ты везучий парень. С вероятностью процентов восемьдесят — контролёр. — Майку показалось, что слова про проценты были сказаны не только ему. Пари они там заключали, что ли, о том привиделось новичку или нет? — Нам по пути. Вот только остановимся тут неподалёку, а то ты идти не сможешь.

— Смогу, не беспокойтесь. Простите, что помешал вашим планам…

— Хватит. — Сказано было не громко, прозвучало не угрожающе, но очень весомо. — Во-первых, перестань «выкать», у нас так не принято. Во-вторых, не говори «спасибо». Потом сочтёмся как-нибудь. В Зоне не отказывают в помощи, если могут её оказать. Нас мало. Поэтому и помощь тут — это не милостыня за Кордоном. Если бы я не пошел к тебе, то до вечера бы ты не дотянул, как пить дать — это в-третьих, так что не геройствуй. Я пришел, поскольку тут не бывает не смертельных опасностей. Возможно, когда-нибудь и ты мне поможешь.

— А если нет?

— А на нет и суда нет, как говорится.

— Майк, заснул ты там, что ли? — Ведущий квада хлопнул по плечу вернувшегося на три года в прошлое сталкера.

— Нет, просто задумался.

— Позволь полюбопытствовать — как ты, такой задумчивый, протянул столько времени в Зоне? Она госпожа строгая. Сталкер спит, а смертушка его идёт. От того внимание и подвижность — залог долголетия. Хотя, какое уж тут «летие»?

— Что-то случилось? — Прервал Майк красноречие долговца. Они были как раз на середине своего участка «хоровода», примерно напротив трубы, что торчала из одного из корпусов «Агропрома». Контролёр не обнаружен.

— Можно и так сказать. — Долговец протянут Майку свой ПДА. На нем красовалось текстовое сообщение от Сахарова.

«Внимание. Поиск в районе бывшего НИИ „Агропром“ более нецелесообразен. Аномалия передвинулась. Точное местонахождение в настоящий момент — неподалеку от станции „Янов“. Согласно сообщению сталкера Лива, карьерный экскаватор, находящийся в карьере неподалеку от станции, был временно приведен в действие. Он работал не менее одной минуты. В момент запуска имел вид более соответствующий работоспособному состоянию. Были полностью утрачены аномальные образования типа „ржавый волос“ и большая часть ржавчины. После прекращения работы и возвращения к прежнему виду, „ржавые волосы“ не вернулись. Предполагаю воздействие временной аномалии. Идите туда».

— Что ж, нас ждёт станция «Янов». - подвёл итог Майк.

— Ага. Мне бы только уверенность профессора, что аномалия всё ещё там. — Согласился долговец. — А то чует моё сердце, что прогуливаться мы можем долго, вплоть до самой Припяти или, не к ночи будь помянута, к ЧАЭС.