"Бернард Найт" - читать интересную книгу автора (Иван)
Глава двенадцатая,в которой коронер Джон встречается с архидьяконом
Несколько спокойных часов Джон де Вулф провел в своей маленькой унылой комнате в верхней части сторожевой башни.
Даже промозглые стены этой неотапливаемой каморки были предпочтительнее холодного общества супруги. Коронер использовал свободное время, практикуясь в чтении латинских текстов, медленно водя пальцем по идеально выведенным Томасом буквам и шевеля при этом губами.
Текст помещался на свитках, на которых писарь фиксировал текущие дела. Эти свитки представляли собой сшитые вместе длинные полосы желтоватого пергамента, которые надлежало представить королевским судьям, когда те приедут в Эксетер на очередную выездную сессию. Они уже давно должны были прибыть, но, по слухам, задерживались в Дорчестере и через месяц-два могли добраться до Девона для проведения слушаний всевозможных гражданских споров и серьезных уголовных дел, которые де Вулфу удалось вырвать у суда графства, находившегося в ведении шерифа.
Успехи в чтении росли с каждой неделей, и сейчас, чтобы освежить память, Джон решил просмотреть недавнее дело об изнасиловании. Потерпевшая, молодая вдова, заявила о том, что преступник подстерег ее на заднем дворе собственного дома на Голдсмит-стрит. Затем ее, якобы, избили и изнасиловали, в подтверждение чего она предъявила окровавленную тряпку, которая являлась почти обязательным вещественным доказательством в такого рода делах. Когда де Вулф осмотрел ее, он действительно обнаружил ссадины на ее щеках и руках, синяк под глазом и наличие нескольких расшатанных зубов. В отношении личности насильника сомнений не было — им оказался местный возчик, который сожительствовал с вдовой в течение нескольких месяцев. Вдова и ее сестра вызвали городского бейлифа и одного из его констеблей. По прибытии служителей закона женщины подняли страшный шум, выкрикивая: «Держите его!», хотя на самом деле гнаться за преступником не было нужды: он спокойно сидел в доме вдовы и пил эль. По обвинению, выдвинутому женщинами, возчика арестовали и отволокли в тюрьму, размещавшуюся в башне Южных ворот. Если бы бейлиф не сообщил об этом случае де Вулфу, возчик предстал бы перед судом шерифа, заседания которого проходили каждые две недели, после чего, вероятнее всего, окончил бы свою жизнь на виселице. Ему не помогли бы и заявления о том, что единственное, что он сделал, так это устроил вдове взбучку за то, что, пока он спал, она стащила у него из кошелька деньги. Что же касается совокупления, то, по заявлению возчика, они занимались этим почти ежедневно, и вдова относилась к этой процедуре с превеликим восторгом!
Вопреки протестам Ричарда де Ревелля, Джон настоял на том, что такое серьезное обвинение, как изнасилование, должно рассматриваться королевским судом. Он сам осмотрел истицу, прибегнув для этого к помощи старой карги, которая выполняла обязанности повитухи в этой части города. То, что действительно имело место изнасилование, вызывало у коронера сомнения, однако он знал, что поскольку речь идет о ранее состоявшей в браке женщине, это еще не исключает насильственного совокупления, хотя следы побоев на лице вдовы скорее свидетельствовали об обычном избиении. Джон решил запротоколировать все факты и предоставить королевским судьям решать самим, кто из этих двоих говорит правду. Так как наказанием за подобное преступление была виселица, де Вулф не мог выпустить обвиняемого под залог, и тому пришлось остаться в тюрьме до выездной сессии. Последний факт был особенно неприятен для горожан и шерифа, которые должны были платить по полпенса в день за содержание преступника. Обычно в таких случаях заключенный совершал побег, подкупив тюремщиков, но тогда он должен был всю жизнь скрываться в лесу в качестве беглого преступника или искать убежища в церкви и затем навсегда покинуть страну, дав клятву никогда в нее не возвращаться.
Де Вулф отодвинул свиток в сторону, решив, что на сегодня уже достаточно утомил свои глаза и мозги. Глядя на пелену дождя за узкой бойницей окна, он поплотнее закутался в плащ, и вспомнил о Бернаре де Бланшфоре, появление которого лишь осложнило задачу коронера. Он от всего сердца желал бы, чтобы рыцарь находился в тысяче миль отсюда, поскольку пока тот оставался в живых, Джону не было до него дела. Из-за довольно неубедительных заявлений Жильбера де Ридфора об их дружбе де Вулфу пришлось обеспечивать безопасность отступников. И эту миссию он с большим успехом провалил в случае с де Ридфором. «Да пропади он пропадом, этот Бернар! Пусть читает свою чертову проповедь! — бормотал коронер себе под нос, съежившись от холода в своей коморке. — Если ему так хочется покончить с собой, то так тому и быть. Эти тамплиеры или итальянская крыса разделаются с ним, если завтра он хоть два слова промолвит со ступеней собора».
Впрочем, хотя он и постарался забыть о де Бланшфоре, полностью сделать это ему не удалось. В тот момент, когда Джон раздумывал, не пойти ли в «Ветку плюща», чтобы подкрепиться парой кружек эля, на лестнице раздались знакомые шаги хромого Томаса. Через несколько секунд он появился из-за дерюжной занавески, прикрывавшей вход. Писарь выглядел обеспокоенным и возбужденным.
— Коронер, вы должны немедленно отправиться в собор и встретиться с архидьяконом. Он специально послал меня за вами.
— Почему такая спешка, Томас?
— Как вы мне и сказали, я распустил слухи о завтрашней проповеди. — Писарь опять принялся креститься при одной мысли об этом событии. — Когда я прогуливался по территории собора, а потом за обедом в доме, где меня поселили, я рассказал нескольким викариям, паре служителей и одному канонику. Не прошло и часа, как я услышал, что дом буквально гудит от этой новости, а еще несколько священников и монахов пришли ко мне, чтобы узнать о времени и месте проповеди, причем некоторые из них уже были очень рассержены. Потом — это уже совсем недавно — явились два каноника и чуть ли не обвинили меня в том, что я потворствую распространению ереси, хотя я сказал им, что только лишь передаю слух, который до меня дошел.
— Рассказывай быстрей! Что там насчет архидьякона?
— Только что Джон де Алансон прислал ко мне своего викария и потребовал через него, чтобы вы явились в его резиденцию и рассказали об этом деле. Он хочет видеть вас немедленно.
— Как он узнал, что я имею к этому отношение?
— Ваше знакомство с убитым тамплиером позволило ему предположить, что вы стоите и за вновь прибывшим.
— Да ни за кем я не стою! — раздраженно оборвал его де Вулф. — Я вообще жалею, что мне пришлось столкнуться с этими проклятыми типами. Впрочем, пожалуй, мне следует пойти с тобой. Что там у Гвина?
— Он ходит по пивным и разносит слухи о предстоящей проповеди. Я уверен, это задание ему по душе, — с ехидцей сообщил маленький писарь. — Я его только что видел — он разговаривал с одним из стражников на первом этаже, так что, очевидно, он решил рассказать и им.
Кампания, проведенная Гвином, принесла плоды еще быстрее, чем старания Томаса. К тому времени, когда Джон и его писарь Добрались до ворот Ружмона, сержант Габриэль уже спешил им навстречу со стороны главной башни.
— Шериф хочет вас видеть, коронер. Что-то по поводу тамплиера, который собирается завтра прочитать какую-то проповедь. Судя по всему, шериф здорово раздосадован. Хочет, чтобы вы немедленно поднялись в его комнату.
Де Вулф испустил нарочитый вздох сожаления.
— Не могу, Габриэль. Я должен срочно встретиться с архидьяконом. Скажи шерифу, что, если он хочет поговорить об этом деле, ему следует без промедления присоединиться к нам в соборе.
Де Вулф уверил сержанта, что не собирается бежать к Ричарду де Ревеллю по первому его зову, и направился в собор, сопровождаемый стуком подошв Томаса, ковылявшего за спиной своего патрона.
Джон де Алансон с нетерпением дожидался прибытия коронера в доме собраний. Это было квадратное деревянное строение, размещавшееся с внешней стороны Южной башни, в котором каноники и священнослужители рангом пониже проводили свои встречи. Три четверти внутреннего пространства занимали ряды голых скамеек, в углу возвышался аналой, с которого на каждом собрании зачитывали по одной главе из Евангелия. Деревянная лестница вела в располагавшуюся наверху библиотеку. Архидьякон возбужденно расхаживал перед аналоем, подметая краем сутаны каменный пол. В его острых серых глазах сквозила обеспокоенность, что в сочетании с худым лицом еще больше подчеркивало аскетичность его внешности.
— Джон, что я слышу о завтрашнем дне? Будет ли всему этому конец?
Де Вулф опустился на переднюю скамью и поднял руки, словно умоляя о снисхождении.
— Я не имею к этому отношения. Появился еще один бывший тамплиер, который жаждет раскрыть какую-то религиозную истину. Я не имею над ним никакой власти, так что же я, по-твоему, должен сделать?
Де Алансон устало присел рядом с Коронером.
— Как жаль, что епископ в отъезде. Такой ответственный вопрос должен решать священник более высокого звания. У меня были Козимо и рыцари-тамплиеры. Они сообщили мне о своей обеспокоенности тем, что затевается такая серьезная ересь.
Раздался треск входной двери, и в зал вошел Ричард де Ревелль. Его зеленый плащ развевался, узкое лицо было искажено гримасой праведного гнева.
— Джон, вы играете с огнем, — без всякого вступления заявил он. — Я услышал, что здесь, завтра утром, должна осуществиться какая-то дурацкая затея, и вы, судя по всему, имеете к ней какое-то отношение. Де Вулф вскочил на ноги.
— Бога ради, я тут ничего не делал! Стоило в городе появиться какому-то религиозному фанатику, и все тотчас решили, что он мой протеже.
— Так больше продолжаться не может! — заорал шериф. — На меня давят три старших тамплиера, — словно гранитная плита. Когда они услышат об этом, то сразу потребуют, чтобы его арестовали.
— А вы, вообще, представляете, о ком мы говорим? — возмутился де Вулф. — Вы хотите его арестовать, и при этом даже не знаете его имени.
— Так кто он? — раздраженно спросил де Ревелль.
— Это еще один тамплиер — точнее сказать, бывший тамплиер. Нет сомнений в том, что его уже изгнали из ордена, — ответил де Вулф.
Архидьякон испытывал к де Ревеллю не меньшую неприязнь, чем де Вулф, и посему не смог удержаться от возможности осадить зарвавшегося шерифа.
— Прошу извинить меня, де Ревелль, однако я должен заметить, что, во-первых, ваша власть не распространяется на кварталы, принадлежащие собору, За исключением дорог, и, во-вторых, я не представляю, как вы можете арестовать кого бы то ни было за угрозу произнести религиозное обращение, независимо оттого, носит оно кощунственный характер или нет. Такого рода вопросы относятся исключительно к компетенции церкви и ее судов.
Ричард де Ревелль попытался обойти этот скользкий момент.
— Возможно, это и верно, архидьякон, но если возмущение проповедью еретических воззрений приведет к общественным беспорядкам или даже к мятежу, который может распространиться за пределы территории собора, тогда это уж точно будет нарушением королевского закона и подпадет под мою юрисдикцию.
Оба Джона не смогли удержаться и обменялись скептическими улыбками, услышав такие речи от известного сторонника изменника-принца.
— Я очень рад услышать, что вы так рьяно защищаете законы короля Ричарда, шериф, и буду иметь это в виду, — елейным тоном заметил священник.
— Значит, вы не собираетесь предпринимать никаких шагов для того, чтобы предотвратить это непристойное действо? — пыхтя от злости, осведомился де Ревелль.
— Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы кто-либо читал публичную проповедь со ступеней нашего собора, — твердо отвечал архидьякон, — особенно принимая во внимание слухи о том, что он разделяет некую ересь, предположительно катарскую, поскольку этот отступник, говорят, родом из печально известной области Франции.
Дверь снова заскрипела, впуская в зал целую группу людей. Впереди шел Козимо из Модены, сразу за ним — трое тамплиеров, а затем и пятеро их телохранителей, которые сразу встали вдоль стены за спинами своих хозяев.
— Слухи быстро распространяются в этом городе, — мягко заметил Джон де Алансон, глядя на группу вновь прибывших, с одежд которых стекала вода, ибо дождь на улице разразился в полную силу.
Маленький итальянский священник вышел на середину зала и остановился перед архидьяконом, который значительно возвышался над ним.
— Как мне стало известно, — начал аббат высоким, скулящим голосом, — готовится еще одно святотатство! Мой долг — знать о таких опасных людях, особенно из Франции, и я говорю вам, что этот Бернар де Бланшфор может представлять серьезную угрозу нашей матери-церкви. Его следует схватить и отправить домой, дабы показать ему ошибочность его воззрений.
— И каковы же его воззрения, брат аббат? — мрачным голосом осведомился архидьякон.
Козимо отвел взгляд, посмотрел на коронера и снова поднял глаза на архидьякона.
— Это обычная нечестивая глупость, извращенные верования тех, кто живет в районе города Альби в Лангедоке. Их выдумки столь коварны, что, хотя и не действуют на людей ученых, таких как мы, но могут впечатлить слабые умы, если позволить проповедовать эту ересь открыто.
— Нельзя позволить ему даже рта раскрыть, — заревел Бриан де Фалэз, стоявший в нескольких футах за спиной аббата. Его бычья шея и обветренные щеки стали почти пунцовыми от ярости, и де Вулф подумал, что если бы рыцарь не оставил свой палаш дома, перед тем как отправиться в церковь, то его клинок, вероятно, рассек бы сейчас воздух.
— И где же этот негодяй? — возмущенно спросил де Ревелль. — Кто-нибудь, вообще, его видел? Откуда пошли слухи о том, что он находится в Эксетере и собирается завтра утром совершить свой безумный поступок? — Он обозлено зыркнул на коронера, словно подозревая, что это все его козни.
Джон решил, что лучше сказать часть правды, чем полностью отрицать свою причастность.
— Он сегодня подошел ко мне на улице, сразу после похорон своего брата-тамплиера.
— Они не тамплиеры! — оскалился Бриан де Фалэз. — Их бы с позором изгнали из нашего ордена, если бы нам удалось поймать их до того, как они сбежали.
— Так, значит, вы искали этих людей, а не просто подыскивали подходящие владения для своего ордена? — с ледяной ноткой в голосе уточнил де Вулф.
Роланд де Вер вмешался в перепалку и смиренно заметил:
— Мы действительно присматриваем новые земли. Но нам также было сказано, чтобы мы заодно поискали и двух наших заблудших братьев, которые должны были находиться в этой части Англии. — Он с укоризной взглянул на Фалэза, который лишь сильнее насупился и сжал губы. — Присутствующий здесь мой друг не совсем прав, так строго их осуждая. Если бы мы наткнулись на них в ходе нашего путешествия, мы просто должны были бы убедить их вернуться вместе с нами в обитель, дабы они познали свои заблуждения, и сделать все, чтобы они снова стали на праведную стезю.
Годфри Капра и Бриан де Фалэз переглянулись так, словно впервые об этом услышали, но мудро предпочли промолчать.
Архидьякон снова присоединился к дискуссии — во всей этой истории его, как и коронера, больше всего беспокоила кровавая кончина Жильбера де Ридфора.
— Аббат Козимо, мне не совсем ясна цель вашего пребывания в Девоне. Не находитесь ли вы здесь именно из-за этих двух тамплиеров?
Причудливый профиль итальянца медленно повернулся к аббату.
— К сожалению, я не могу обсуждать такие вопросы, архидьякон. Как вы уже знаете, я являюсь папским нунцием и в качестве такового имею все полномочия предпринимать любые действия, которые послужат на пользу святейшему престолу. Однако я могу вам сказать, что на меня возложена миссия искоренения ереси всюду, где она возникает.
После того как аббат фактически посоветовал ему не лезть в чужие дела, Джон де Алансон неподвижно уставился на де Ревелля.
— Так как же следует поступить, шериф? Хотя я уже указывал вам на то, что эта территория находится вне вашей юрисдикции, тем не менее я согласен с вами в том, что нам совершенно не нужны беспорядки. Несколько моих священников и монахов уже пожаловались мне по поводу слухов о завтрашнем событии.
Ричард драматическим жестом перекинул через плечо плащ.
— Я арестую этого человека, как только он покажет здесь свою физиономию. А подходящее обвинение я скоро придумаю.
Несмотря на предупреждающий блеск ледяных глаз Роланда де Вера, Бриан де Фалэз крикнул, обращаясь к де Ревеллю:
— Позвольте нам его схватить! Нам не нужны всякие юридические предлоги — он отступил от устава нашего ордена и заслуживает наказания по нашим законам. Как уже сказал наш предводитель, нам нужно препроводить отступника в Новый Храм, чтобы там его наставили на путь истинный.
Де Вулфу оставалось только гадать, не предполагает ли процесс «наставления» подвешивания на дыбу и выламывания рук из плечевых суставов. Впрочем, у него не было времени раздумывать о методах воинов-монахов, поскольку к словесной перепалке присоединился священник из Модены.
— Самое главное — не позволить этому смутьяну открыть рот в присутствии толпы, — прошипел он. — Ему не понадобится проповедовать и пяти минут перед туповатыми, но впечатлительными простолюдинами, чтобы совершить то, что может нанести непоправимый вред святой церкви. Для меня не важно, повесит ли его шериф, или тамплиеры отволокут его назад в Лондон. Значение имеет лишь то, чтобы ему не позволили оставаться на свободе, где он может в любой момент начать распространять свою ересь. — Скорчив гримасу, которая сразу сделала его похожим на змею, он бросил ядовитый взгляд на коронера. — Я возлагаю на вас частичную ответственность за все эти отвратительные события. Похоже, что вы тесно связаны с этими двумя еретиками. Надеюсь, что вы не склонны разделять их извращенные идеи.
Козимо оглянулся и посмотрел на своих телохранителей, застывших у двери в угрожающих позах.
— Завтра я намереваюсь присутствовать в стенах соборного замка — на тот случай, если вы не справитесь со своими обязанностями. — С этими словами аббат надвинул на голову остроконечный капюшон своей черной сутаны, легким скользящим шагом приблизился к двери и исчез со своими людьми в ночной темноте.
Все оставшиеся — тамплиеры, шериф и архидьякон — повернулись к коронеру.
— Итак, Джон, где он сейчас находится? — резко спросил де Ревелль. — Судя по всему, вам известно о нем больше, чем кому-либо. Собственно говоря, о его существовании мы знаем только от вас!
— Де Бланшфор действительно существует, так же, как существовал и Ридфор, — ворчливо подтвердил Бриан де Фалэз. — Я видал их обоих в Святой Земле — они и тогда были весьма странными. У Ридфора эта странность в крови, и его проклятый дядя это доказал!
Джон де Алансон поднял руки, сложенные будто в молитве.
— Джон, вам известно, где он сейчас?
— Я понятия об этом не имею, — ответил коронер, почти не погрешив против истины. — Я предполагаю, что он все еще в городе, поскольку ворота уже заперты, хотя он мог покинуть его и днем, сразу после разговора со мной.
Де Вулф не погрешил против своей совести, поскольку, узнав о неизбежном допросе в доме собраний, действительно, поймал Гвина в помещении стражи и послал его в «Сарацин» с наказом увести тамплиера с постоялого двора и спрятать его где-нибудь до утра.
Один из облаченных в коричневые плащи сержантов подошел к Роланду де Веру и что-то прошептал ему на ухо. Рыцарь кивнул и задумчиво потянул себя за правое ухо.
— Искать этого Бланшфора сегодня бессмысленно. Я его никогда не встречал, но мои братья, присутствующие здесь, возможно, смогут узнать его, если им доведется с ним столкнуться, поэтому завтра утром будут патрулировать улицы вокруг собора и попытаются перехватить еретика.
Явно намереваясь заканчивать беседу, де Вер поплотнее завернулся в белый плащ с широким красным крестом.
— Что бы ни случилось, нельзя позволить этому человеку подняться на ступени собора, не говоря уже о том, чтобы разрешить ему раскрыть рот, пусть даже он захочет лишь пожелать доброго утра, — объявил он, после чего развернулся и вышел из сумрачного помещения. За ним потянулись шериф, рыцари Христа и их сержанты.
Оба Джона остались одни, если не считать объятого благоговейным страхом Томаса, который словно тень маячил у алтаря.
— У вас необыкновенный талант попадать в самые отчаянные ситуации, Джон, — сказал архидьякон, в глазах которого, несмотря навею серьезность момента, играл веселый огонек. — Несколько месяцев назад это было убийство серебряных дел мастера, потом история с принцем Джоном. Теперь вы привели в наш город и в наш собор еретиков, которых разыскивают по всей Европе! Что же будет дальше?