"Мансарда на углу Бейкер-стрит" - читать интересную книгу автора (Биргер Алексей)

Письмо четвертое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

В ГОСТЯХ У ШЕРЛОКА ХОЛМСА И ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ТРУБКА

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ о наших лондонских делах и приключениях.

Итак, мы топали и топали за этим чудаком — и можешь себе представить наше изумление, когда в итоге он свернул прямо в квартиру Шерлока Холмса!

— Вот это да! — Ванькины глаза засверкали еще ярче. — Слушай, так нас в музей ведет само это самое… сама судьба!

Я кивнул.

— Мы можем зайти в музей вместе с ним, и подозрений у него это не вызовет. Но вот твою книжку надо спрятать.

— Почему? — удивился Ванька.

— Потому что она упакована в фирменный пакет магазина. По ней видно, что она куплена в том же магазине, в котором и он побывал. И даже если вынуть ее из пакета, и пакет выкинуть — все равно, рождественские гимны мы могли взять только в этом самом магазине религиозной литературы! А раз сразу после его ухода мы зашли в тот же самый магазин, а потом оказались в том же музее — значит, мы следим за ним, это любой идиот догадается. Но если мы просто зашли в музей, находящийся рядом с нашим домом — ни у кого вопросов и подозрений не возникнет.

— Может, он ничего и не заметит, — сказал Ванька. — Ты видел, он и в магазине, и сейчас на улице многого не замечал. Ужас, какой рассеянный!

— Давай так, — сказал я. — Его рассеянность может быть чистым притворством, если он себе на уме и у него есть какие-то нехорошие замыслы. Я лично в это не верю, он мне кажется безвредным чудаком, кем-то вроде этой тетки с одиннадцатью собачками, но подстраховаться не мешает.

— В общем, да, — согласился мой братец. — Но как?

Я распахнул полы своей куртки. Свою куртку я очень люблю, потому что в ней много карманов, в том числе два внутренних, и сейчас они в очередной раз должны были пригодиться.

— Клади сюда! Книга как раз войдет, вместе с пакетом!

— Класс! — восхитился Ванька. — То, что надо!

Книга была спрятана, и мы, робея, вошли в дом 221-бис по Бейкер-стрит. Мы стали выяснять насчет билетов и их стоимости, но служитель втолковал нам про «фри» — то есть про бесплатный вход. Мы не поняли, постоянно ли там бесплатный вход, или бесплатным он бывает по особым дням, а если так, то с какой частотой — раз в неделю, раз в месяц, раз в год, а то и раз в десять лет. Но нас в тот момент это волновало меньше всего. Главное — мы оказались внутри, в тех комнатах, где Шерлок Холмс и доктор Ватсон провели не один десяток лет!

Я не знаю, как описать тебе впечатление, которое эта квартира производит. Когда видишь трубку Шерлока Холмса, его химическое оборудование, его кресло, в котором он просиживал столько времени перед камином, размышляя над очередной тайной, многотомный атлас Англии, которым он пользовался, чтобы просчитать маршруты своих поездок, его скрипка и многое-многое другое — тебя будто окутывает какой-то особый воздух, и такая от этого воздуха наступает золотистая теплота в груди, что обо всем мире вокруг забываешь, чувствуешь себя взаправду в гостях у Шерлока Холмса, и не верится, что он умер в двадцать первом или двадцать втором году (представляешь, я вдруг забыл точную дату его смерти! — а поглядеть негде…), или, наоборот, кажется, будто ты сам погрузился почти на сто лет назад, и за створчатыми окнами сейчас процокают копыта, кэбмен проедет, и даже если за окнами будет дождь или туман, то все равно и дождь, и туман будут такими уютными-уютными, несмотря на всю их кажущуюся мрачность и промозглость.

И ты не представляешь, как мне хотелось взять в зубы трубку Шерлока Холмса и усесться в его кресло, чтобы совсем слиться с ним и с той эпохой!.. Но при всем том, что мы были захвачены как никогда, мы не упускали из виду нашего чудака.

Он, надо сказать, узнал нас — и приветливо помахал нам рукой. То, что мы вместе с ним оказались в музее, его совсем не удивило. В конце концов, мы иностранцы, мы живем поблизости — с чего же нам начинать осмотр достопримечательностей, как не с этого места? Он даже сказал что-то, улыбаясь — но мы не поняли, что именно.

Мы обратили внимание на то, что какие-то вещи он почти пропускает, а какие-то рассматривает очень подолгу. Так ведут себя люди, которые находятся в музее уже не первый раз и, знакомые со всеми экспонатами, хотят теперь рассмотреть поподробней некоторые из них.

Нам показалось, больше всего внимания он уделял предметам, с помощью которых Шерлок Холмс мог превращаться в самых разных людей, ну, помнишь, в нищего старика и так далее: гриму, парикам, мелочам, которые могут носить с собой люди той или иной профессии. А еще — он довольно внимательно рассматривал химическую лабораторию Холмса.

— Слушай!.. — прошептал мне Ванька. — Это неспроста! Почему его интересует как это перевоплощаться в других людей и как чего-то химичить?

— Да все нормально! — шепнул я в ответ. — Ты прислушайся лучше к его разговору со служителем!..

Чудак беседовал со служителем (с хранителем, наверно, правильней говорить), задавая ему какие-то вопросы и сам на вопросы отвечая. Смысл я уловить почти не мог, но несколько раз в разговоре мелькнуло, со стороны хранителя, слово «профессор».

— Понял? — спросил я у моего братца. — Это какой-то профессор, а все профессора — чудаки!..

— Профессор Мориарти! — прошептал мой братец.

— При чем тут профессор Мориарти? — возразил я. Если бы разговор шел в другом месте, я бы, может, и начал малость раздражаться, но тут я чувствовал себя таким благодушно-ироничным, будто, действительно, частица Шерлока Холмса переселилась в меня. — Мы ни разу не слышали имени «Мориарти» после слова «профессор». И вообще, это слово звучало как обращение к этому чудаку.

— Ну, раз он не профессор Мориарти, значит, его потомник! — уперся мой братец.

— Не «потомник», а или «потомок», или «преемник», или «наследник», — поправил я. — И потом, этот профессор явно занимается чем-то, связанным с искусством. Смотри, в магазине он выбрал книгу по театру — а здесь изучает грим, парики и бороды, которыми пользовался Холмс: то есть чисто театральные вещи изучает! И еще… До меня только что дошло: когда он пытался что-то объяснить про кошку, которая жила здесь давным-давно, он говорил про те времена, когда, если приблизительно прикинуть, Шерлок Холмс был еще жив! То есть вполне мог быть знакомым с этой кошкой, если она повадилась ходить к нему в гости, поняв, что ее всегда ждет у Холмса блюдечко молока, если она поскребет по подоконнику. Тут ведь идти всего ничего, а если кошка через чердаки и крыши путешествовала — так для нее это вообще не расстояние! И потом, кошки любят игру на скрипке. И даже, говорят, она им тем больше нравится, чем хуже играешь, а Шерлок Холмс играл очень неважно. Вот она и приходила послушать.

— Погоди! — у моего братца округлились глаза. — Ты хочешь сказать, мы живем в квартире, где когда-то жила кошка, знакомая с Шерлоком Холмсом?

Очень возможно. Во всяком случае, профессор в этом уверен, насколько я понимаю.

Но… но в том, что говорил этот чудак, ни разу не промелькнуло имени Шерлок Холмс! Уж это имя мы узнали бы — даже если бы не понимали всего остального, что он нам говорит!

— Возможно, он специально не упоминал это имя, — сказал я. — Возможно, он считает, что сделает открытие, и очень боится, как бы у него это открытие кто не перехватил, если он случайно сболтнет лишнее. С людьми, которые нашли какие-то новые и ценные литературные документы и хотят их опубликовать, собрав сперва доказательства их подлинности, такое бывает. А вот что он щелкал вид из окон — тоже очень показательно. Ему надо было понять, какими путями кошка ходила из этой квартиры к Шерлоку Холмсу. А потом он зашел в этот магазин религиозной литературы узнать, был ли здесь магазин еще во времена Шерлока Холмса. Ведь в Лондоне многое может оставаться неизменным десятки лет…

— Т-сс… Кажется, они говорят о чем-то интересном…

Мы разговаривали очень тихо, продолжая при этом осмотр экспонатов, поэтому на нас не обращали внимания. Теперь мы совсем примолкли, и я совершенно отчетливо разобрал слова хранителя «Summer Circus» — «Летний цирк». Потом он стал объяснять профессору, показывая при этом рукой. Он говорил про номер омнибуса, про мост и про «near» — «рядом» — с чем-то. С чем именно, я не понял. Но понятно, что рядом с каким-то примечательным местом. Профессор спросил, поглядев на часы:

— What time the way takes? («Сколько времени туда добираться?»)

— No more than half an hour («He больше получаса»), — ответил хранитель.

Уж это я понял!

Профессор поблагодарил и направился к выходу, а хранитель занялся другими посетителями, просившими каких-то объяснений. Надо сказать, посетителей было порядочно, хотя не то чтобы толпа.

— О чем они болтали? — спросил Ванька, нахмурясь.

Профессор спросил дорогу к летнему цирку, смотритель ему объяснил, и профессор рванул туда.

— К летнему цирку? Совсем интересно! Что ему там надо? Слушай, надо рвануть за ним!

— Не получится, — вздохнул я. — Дорога туда около получаса. То есть минимум минут пятьдесят туда и обратно. А сейчас уже одиннадцать. В двенадцать за нами заедет Сьюзен. Даже если мы успеем смотаться туда и сюда, у нас будет буквально десять минут проследить, что профессору нужно от цирка. Мы ничего не успеем выяснить. А если мы опоздаем к приезду Сьюзен — взрослые могут забить такую панику из-за нашего отсутствия, что нам запретят гулять самостоятельно. Тебе это нужно?

— Совсем не нужно, — со вздохом согласился Ванька. — А все-таки интересно…

— У меня есть одна идея, — сказал я.

— Ну?..

— Давай еще посмотрим, что здесь есть, а по пути домой я тебе скажу.

— Угу, — согласился Ванька.

Мы покрутились в музее еще минут пятнадцать, а потом отправились домой ждать Сьюзен. По пути мы осмотрели магазинчики и лавочки вокруг дома 221-бис, в которых торгуют сувенирами, связанными с именем Шерлока Холмса. Здесь можно купить целые наборы посуды с его профилем или с картинками из его приключений — тарелки, чашки, блюдца, молочники — или точно такие же трубки, как в его музее-квартире, и много еще чего. Среди сувенирных изделий мы обнаружили и игру «Великий детектив», которую отец привез нам из Лондона в прошлую свою поездку, побывав на Бейкер-стрит. Это игра, похожая на «Монополию», только там надо не приобретать акции, дома и гостиницы, а идти по следу преступников. Игра просто классная, мы дома часто в нее играем. Там ведь не только от того, как бросишь кубики, все зависит — многое зависит и от того, как ты распорядишься своим ходом. Поэтому думать надо — и потому, когда выигрываешь, бываешь доволен вдвойне.

Мы не удержались и зашли в одну из таких лавочек. Ее владелец сразу улыбнулся нам:

— Что вам угодно, молодые люди?

(Мы говорили, естественно, по-английски, но я уж сразу буду пересказывать по-русски).

— Просто посмотреть, — ответил я. — А вообще…

— Да?

— Я бы хотел узнать, сколько стоят трубки Шерлока Холмса?

— Очень по-разному, в зависимости от того, где, кем и когда сделана копия. Копии машинного производства, с потока, будут, естественно, намного дешевле копий, сделанных в индивидуальном порядке хорошими мастерами… А какой суммой вы располагаете?

— Пять фунтов, — ответил я. — То есть всего у нас десять, но не меньше пяти фунтов нам надо оставить на еду и на… ну, и на всякие неожиданности.

— Гм… — Владелец лавочки почесал подбородок и с интересом поглядел на нас. — А вы откуда?

— Из России, — вступил в разговор Ванька.

— О, из России? Москва, да?

— Нет, — ответил Ванька. — Не Москва, — он наморщил лоб, вспоминая, как это взрослые называли вчера по-английски, а потом сообщил, просияв: — Озерный край!

— Озерный край, вот как? И чем вы там занимаетесь?

— Мы учимся, — сказал я. — Ездим в школу, в город, с острова, на котором живем. А наш отец — биолог и егерь, начальник заповедника. Наш заповедник очень крупный и очень красивый. Отец — специалист по заповедникам, и его пригласили в Англию для обмена опытом с английскими биологами и… и… — я пощелкал пальцами, потому что забыл, как по-английски произносится «эколог», потом вспомнил. — Иколоуджистс! А он взял нас с собой.

— То есть он ученый, хранитель заповедника? — осведомился владелец лавочки. — И вы, в своем заповеднике, читаете про приключения Шерлока Холмса?

— Мы много книг читаем! — сообщил Ванька, чуть напрягшись. Он заподозрил, что, услышав про заповедник, владелец лавочки стал считать нас совсем дикими и оторванными от мира. — У нас и компьютер есть, с и-мэйлом и прочими… — он повернулся ко мне. — Как будет по-английски «прибабахи»?

Я на секунду задумался.

— Или «stuff», или… да, еще говорят «thingummijigs», это вроде «штучки-дрючки».

Мне это слово попадалось в книгах, но не помню где.

— Подойдет!.. — благосклонно кивнул мой братец. — …And other thingummijigs! — опять повернувшись к владельцу лавочки, закончил он фразу. — А вообще мы очень любим Шерлока Холмса! У нас и видеокассет с фильмами про него полным-полно!

Владелец лавочки расхохотался.

— Молодцы, молодцы, хорошие ребята! Ладно… — Он опять задумался. — Посмотрим, что можно подобрать для вас за пять фунтов.

И он стал рыться в ящичках за своим прилавком и на полках вокруг.

— Вот! — провозгласил наконец он. — Вот это!

Трубка была обалденной — да ты сама увидишь, когда мы вернемся. Старая, хорошо прокуренная (или специально чуть продымленная так, чтобы казаться хорошо прокуренной) — и настолько точная копия настоящей трубки Шерлока Холмса, как будто кто-то купил себе трубку одновременно с Шерлоком Холмсом у того же мастера — и тщательно сохранил ее. А может — даже в такое верилось — произошла какая-то путаница, и это в музее лежит копия, а нам в руки попала настоящая!

— Но… — у меня перехватило дыхание. — Но ведь эта трубка намного дороже пяти фунтов…

Владелец лавочки ухмыльнулся:

— В конце концов, это я решаю, что сколько стоит. А вам, в вашем озерном краю, нужна настоящая память о Шерлоке Холмсе, раз вы такие его поклонники! Да и мне будет греть сердце мысль о том, что в глубине России, в заповеднике, на озерах, в уютном доме лежит на камине… У вас ведь есть камин?

— Да, есть.

— …Лежит на камине трубка с Бейкер-стрит. Так что гоните пять фунтов — и решено. Одно условие: на трубку можешь любоваться, можешь держать ее в руках или в зубах, но не вздумай набивать ее табаком и курить! А нарушишь это условие — трубка сама возьмет и исчезнет, сбежит от тебя, вот увидишь. Такие вещи, они очень умные, и соображают, когда нужно покинуть недостойного владельца.

— Я в жизни курить не пробовал, и эту трубку курить не буду, честное слово! — сказал я.

— А вы наш адрес запишите — может, заедете к нам в гости, если будете неподалеку, в каком-нибудь круизе! — предложил Ванька. — По нашей системе озер ездят в круизы люди со всей Европы, на больших таких красивых теплоходах!

— Что ж. — Владелец лавочки улыбнулся. — Давайте, запишу. Кто знает, вдруг Бог даст свидеться.

Мы сами записали ему наш адрес, расплатились за трубку (которую он упаковал нам в красивый сувенирный пакет), тепло распростились с ним и вышли на улицу.

— Фантастика! — сказал Ванька. — Вот это повезло!

Я перевел дух. Надо сказать, устал я здорово. Это был первый в моей жизни настоящий и самостоятельный разговор по-английски, когда надо было постоянно вслушиваться, стараясь как можно лучше понять собеседника, и постоянно думать, подбирая слова и составляя фразы. Правда, после двух-трех минут слова стали сами откуда-то выскакивать из запасников моей памяти, даже удивительно. Я, вон, припомнил и это слово «штучки-дрючки». Но все равно, выматывало это здорово, с непривычки. Я подумал о том, что, если бы английский разговорный язык уже почти сутки не был бы у нас на слуху, если бы мы не прислушивались к разговорам взрослых, пытаясь понять, не смотрели телевизор и не провели несколько совсем простеньких и коротких бесед в магазине и в музее — может, я и не справился бы с объяснениями. А ведь «книжный» английский я знаю совсем не плохо!.. А так, возник какой-то фон, почва возникла, которая мне помогала. Хотя, повторяю, испытание было не из легких. Но я понял и другое: после этого «прорыва» мы с Ванькой начнем объясняться с людьми со все меньшим напрягом, не то что с каждым днем, а, возможно, с каждым часом и с каждой минутой!

— Не просто повезло, — сказал я. — Он понял, что мы действительно любим Шерлока Холмса и что мы — ребята нормальные… — Я взвесил яркий пакетик в руке. — Да, это нечто! Ради одного этого стоило съездить в Лондон, так?

— Так, — согласился Ванька. И нахмурился: — Но что у тебя была за идея?

— Смотри! — сказал я. — Если мы захотим выяснить, что было нужно этому профессору — мы всегда сумеем это сделать!

— Как?

— Этот фокусник, Арнольд Запашный, который Петр Непроливайко по паспорту, он ведь оставил нам свою визитную карточку и предлагал всегда заходить, и он посадит нас на бесплатные места. А ведь он в Летнем цирке выступать будет, так?

— Ну? Мало ли зачем профессор поперся в цирк? Думаешь, фокусник так с ним и встретится? И еще будет знать, что он там делал?

— А ты рассуди. Профессор «поперся», по твоему выражению, в цирк в дневное время, когда там спектаклей нет…

— Заранее взять билеты? — предположил Ванька.

— Не думаю. Перед этим он интересовался и кошками, и перевоплощениями при помощи грима, париков и накладных носов, а также приобрел книгу о театральных представлениях с чудесами. То есть старался выяснить все о «волшебных» превращениях. А где еще он получит лучшую консультацию, как не в цирке, о всех этих делах? Кто другой, лучше фокусников, растолкует и объяснит ему то, что остается для него неясным? Вспомни, он рванул в цирк, потолковав со смотрителем музея…

— И он может попасть на Запашного, со своими расспросами?

— Даже если он попадет на другого фокусника, то, все равно, о нем многие в цирке будут говорить. Чудаковатый тип, который странно себя ведет и задает странные вопросы, оставляет заметный след. И Запашный почти наверняка будет знать, о чем этот профессор расспрашивал. А не будет знать точно — сведет с другим фокусником, с тем, на которого этот профессор насел, и этот другой фокусник, очень вероятно, будет знать, и как зовут профессора, и даже где он живет. Ведь профессор вполне может оставить ему свой адрес, чтоб и потом пообщаться.

— Точно! — Ванька был в восторге. — Слушай, ты стал думать еще лучше, чем раньше! Видно, это воздух Шерлока Холмса так на тебя подействовал!

— И трубка тоже, — сказал я.

Ванька задумался на секунду:

— Но идея насчет Запашного пришла тебе в голову еще до того, как мы купили трубку…

— И это верно, — согласился я.

Мы подошли к дому, открыли дверь, стали подниматься по лестнице.

— Но тут мне о другом подумалось, — сказал мой братец. — Об очень странном.

— Да?.. — Я повернулся к нему.

Но тут меня торопят, что отец выезжает и на почту по пути заскочит, и чтобы я мое письмо тоже закруглял побыстрей, вот я и закругляю, а в следующем письме начну с того, на чем остановился.

Твой Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.