"Лучезарная звезда" - читать интересную книгу автора (Романовская Ольга)

Глава II

Старла натянула поводья и обернулась к Фарнафу. По первому жесту главнокомандующий подъехал к своей королеве.

— Вы исполнили все, что я приказала?

— Да, Ваше величество.

— Прекрасно! Я хочу, чтобы армия сегодня же двинулась на Добис и разгромила мятежников.

— Как прикажите, Ваше величество.

— Надеюсь, солдаты обеспечены всем необходимым?

Фарнаф на мгновенье замялся, а потом ответил утвердительно.

— Сколько их? — Взгляд королевы бесцельно скользил по улицам.

— Я не вижу необходимости отрывать от дел всех боеспособных лиэнцев, ведь стране пока ничего не угрожает…

— Так сколько, Фарнаф? — Ее снедало беспокойство, которое возросло еще больше, когда Фарнаф уклонился от прямого ответа. Он обычно прямолинеен, а теперь отделывается отговорками. Не хочет лгать? Значит, положение дел далеко от идеального. Что с армией? Что происходит с ее армией, будет ли она в состоянии противостоять той темной, пока неявной, угрозе с юга? Ко всему нужно готовиться заранее.

— Семь тысяч.

— А дакирцев в разы больше… — Она крепко сжала поводья. — Нам не удастся набрать больше двадцати трех тысяч, даже если мобилизуем все взрослое население. Фарнаф, нам нужно молиться, молиться, чтобы нас не зажали в клещи с двух сторон. Ступайте и проследите за тем, чтобы хотя бы эти семь тысяч были прекрасно экипированы.

— Ваше величество не желает выступить перед армией с речью, чтобы ободрить ее перед походом?

— Кого я могу ободрить? — усмехнулась Старла. — Я, хрупкая болезненная женщина, не внушая уверенности даже самой себе. Кроме того, я устала…

Фарнаф промолчал и почтительно пропустил вперед королеву. Да, ей не стоит выступать с речами, теперь он и сам это видел. Вот ее сестра, пожалуй, могла бы, но она не станет — принцесса Стелла не терпит публичных пафосных речей. Интересно, куда она уезжает? Одна, без охраны, как тогда, три года назад, когда она так скоропалительно покинула Деринг. Может, конечно, с ней поедет ее друг, принц, — но разве так полагается? Королева, похоже, знала, куда она направляется, но не станет же он спрашивать об этом королеву? Да и не его это дело, его дело отныне — действующая армия.

— Итак, ты меня бросаешь? — Старла вздохнула. — А мне так нужна сейчас твоя поддержка, твоя жизнерадостность, твой оптимизм…

— Ты и без меня справишься. — Стелла крепко сжала ее руку.

— Знаешь, последние события лишили меня сна, я превратилась в тень королевы.

— А ты запрись в своих покоях и прикажи тебя не беспокоить, — улыбнулась принцесса. Она была одета по-дорожному и казалась более рассеянной, чем обычно.

— Стелла, мне не до шуток!

— А я и не шучу. Отдых тебе жизненно необходим. Ты изводишь себя, Старла, принимаешь все близко к сердцу…

— Куда ты на этот раз?

— Не знаю. Боги безмолвствуют.

— Ты права. Жрица целую ночь молилась Амандину, но он так и не ответил — это впервые. Скажи, — шепотом спросила она: — это действительно война?

— Я не знаю, я ничего не знаю, — покачала головой принцесса. — Мериад говорит загадками или чего-то не договаривает, а другие боги…Иногда мне так хочется крикнуть им всем: «Хватит!». Старла, прошу тебя, забудь о них и спасай страну! Вся эта война, все эти мятежи преследуют одну единственную цель — возвести на мировой трон Вильэнару. Ради этого она уничтожит все королевства между двух морей. Собери армию, будь начеку, не дай им обмануть себя!

— Я постараюсь, — грустно улыбнулась Старла. — Если Миралорд слышит меня, пусть он не оставит тебя.

Серые глаза королевы наполнились слезами, но Старла держала свои чувства в ежовых рукавицах. Она молча поцеловала младшую сестру и, отвернувшись, приказала своим спутникам: «Мы возвращаемся во дворец».

— Какая же она все-таки сильная! — Принцесса проводила ее тоскливым взглядом. С годами она все больше походила на мать, да, Старла — вылитая Минара: те же движения, та же мимика, такие же глаза, только в отличие от матери Старла редко улыбалась.

Стелла знала, что чем дольше она стоит здесь и смотрит вслед удаляющемуся королевскому эскорту, тем выше вероятность того, что она не выдержит, окликнет сестру, захочет ей что-то сказать… И она будет тянуть время, терзаемая с двух сторон чувством долга. На одной чаше весов — настоящее, на другой — будущее. Что, что же из этого важнее? Быть рядом в последнюю минуту, если, не приведите боги, она наступит, или попытаться ее предотвратить?

Но решения — они на то и решения, что не допускают сомнений. И принцесса повернулась спиной ко всему тому, что ей было так дорого.

— Дядя прав, — лавируя между горожанами, она приближалась к воротам. — Я тогда не понимала, говорила всякую чушь, но он был прав, Старле нужна опора, а Лиэне — король. Или не король, а консорт? Лучше уж консорт, ведь Старла королева по рождению. Она лиэнка — а он чужестранец, чужой. Когда вернусь, взгляну, что говорят об этом законы — честно говоря, я как-то упустила из виду момент престолонаследия.

— У тебя далеко идущие планы, — рассмеялся Маркус. Узнав, что она в очередной раз ввязалась в опасную авантюру, он не пожелал отпускать ее одну.

— Да какие планы? Я теперь не загадываю наперед.

— Стелла, я тебя не узнаю! Где же твои привычные колкости?

Принцесса пожала плечами. Ей не хотелось с ним препираться.

— Со времени нашего путешествия за головой Маргулая твои манеры значительно изменились к лучшему.

— Это комплимент или издевка?

— Как хочешь.

— А я никак не хочу, мне все равно. Вот что, друг мой, перестань шутить и подстегни Лерда, если не хочешь, чтобы меня ждала долгая мучительная смерть от рук разгневанного Мериада.

Они выехали за ворота и пустили лошадей рысью, окунувшись в просторы лиэнских дорог.

Жизнь вошла в прежнее русло: крестьяне убирали урожай, лошади покорно перевозили грузы из города в город, только солдаты в темно-синих плащах, вереницами тянувшиеся на север, напоминали о том, что спокойствие обманчиво.

Стелла планировала оказаться в предместьях Дерги к концу недели, но боги решили иначе, послав ей два видения.

Из красноватой дымки на горизонте появились двое: мужчина и женщина. Оба — в разноцветных одеждах, с фарфоровыми, будто обескровленными лицами.

Первой подошла Она и смело взяла под уздцы коня Маркуса.

— Куда ты спешишь, путник? — Голос у нее был сладким, как мед. — Ты устал, твой конь тоже — не лучше ли остановиться и немного передохнуть?

— Я спешу. — Несмотря на лаконичный ответ, принц, похоже, не торопился расстаться с незнакомкой. — Скажи, тут ведь должна быть развилка… По какой дороге можно скорее попасть в Дерги?

Женщина улыбнулась и погладила Лерда.

— К сожалению, я не знаю, зато знает мой брат.

— Маркус, поехали! — Принцесса нервничала. Откуда эта женщина, кто эта женщина? Она так бесстрашно остановила Лерда… Зачем? Ведь она чего-то хотела. Хотела, но молчит, буравя принца глазами. А он, как зачарованный, смотрит на нее. — У нас мало времени.

— Время — ничто, главное — то, что ты хочешь, — заговорил Он. — Мы остановим время, тогда вы сможете немного побыть с нами.

Их голоса были так похожи, оба полны елея и меда.

Повинуясь инстинкту, Стелла не позволила прикоснуться к сбруе Лайнес и старательно избегала взгляда незнакомца.

— Я бы с радостью, но моя спутница… — Бездонные глаза незнакомки сделали свое дело.

— Позвольте мне уговорить её. — Незнакомец склонил голову и вкрадчиво обратился к девушке: — Достопочтимая принцесса, Вашим лошадям нужен отдых, позвольте им недолго постоять в тени деревьев и попить чистой воды из ручья.

— Поблизости нет ни ручья, ни деревьев, — покачала головой Стелла.

— Сейчас все будет, только прикажите! Разве человеческие желания не созданы для того, чтобы они исполнялись?

Незнакомец с готовностью вытащил из кармана мешочек и, захватив из него щепотку искрящегося порошка, со словами: «Сахред берит, лемар им дора, ленс ан роже. Велен!» — развеял его в воздухе.

Стелла вздрогнула, услышав последнее слово. Все-таки у нее развито шестое чувство, оно сразу подсказало ей, что что-то здесь нечисто. А тут еще это «велен»… «Велен, да будет так!» — говорила когда-то Наамбра; ей вторили Маргулай и колдуньи из Фарендардуш-Гарда.

Серебряная змея на пальце больно кольнула палец.

— Спасибо, я знаю, — прошептала девушка и громко сказала: — Мы немедленно уезжаем.

— Но почему? — удивился незнакомец, переведя на нее свои гипнотизирующие глаза. Они были холодными, безо всякого выражения и цвета. Глаза существа, а не живого человека.

— Действительно, почему, Стелла? — вторил ему Маркус. — Мы только что познакомились с такими милыми людьми… Ариетта обещала показать мне коня необыкновенной красоты, которого недавно купил ее брат.

— И ты поверил, коневод? Купился на такую чушь? — Принцесса укоризненно посмотрела на него. Вот, что значит, смотреть им в глаза! — Да пойми ты, это козни богов, искусно расставленная ловушка, в которую ты так глупо попался. Не веришь? Так я тебе докажу!

Стелла осторожно вынула меч и пустила луч солнца по клинку так, чтобы он ослепил незнакомца. Видение Жарджинды рассеялось, оставив после себя струйку белого пара.

Маркус, раскрыв рот, смотрел на то место, где минуту назад стоял брат Ариетты.

— Это как? — только и сумел выдавить он из себя. — Ариетта, ведь он…

Но Ариетты уже не было.

— Стелла, объясни мне, куда они делись?

Она промолчала, пожала плечами и убрала меч. Подсказки дают только одному, глупо пытаться объяснить, что она чувствует — все равно, что живописать слепому красоту оттенков пурпура.

— Надо же, догадались! — Перед ними возникла создательница чарующих видений. — Это были всего лишь мои Ариетта и Гадис, сотканные из мыслей почивших магов. Они совсем безобидные, правда? Даже ребенок с ними справится. А вот сможете ли вы победить тех, кто будет потом, — это вопрос! Марис тоже приготовила вам сюрприз.

Богиня со смехом превратилась в разноцветных бабочек, тут же разлетевшихся в разные стороны.

— Терпеть не могу богов и их магии, — прокомментировала появление Жарджинды Стелла. — Рядом с ними всегда чувствуешь себя по-дурацки.

Маркус бросил взгляд на небо — может, боялся, что богиня услышит и вернется, — и тихо спросил:

— Все же, как ты догадалась?

— Почувствовала.

— А ты знала, что они исчезнут от света?

— Нет, просто силы тьмы бояться солнца. Признайся, — прищурилась она, — тебя очаровала эта призрачная красотка?

— Стелла, перестань! — смутился принц.

— Я видела.

— Что ты видела?

— Твои глаза. Я всегда знала, что ты доверчив, а теперь стал еще доверчивее.

— Это еще почему?

— Женщины, — подмигнула ему принцесса и, не выдержав, рассмеялась. — Анжелина тебе все объяснит.

— Стелла, не говори ерунды!

— Это не ерунда, просто ты не желаешь признавать собственные слабости.

Маркус обиделся и пустил Лерда галопом.

Стелла улыбнулась и поймала себя на мысли, что начала «умничать».

— Что это со мной? — подумала она. — Я сама себя не узнаю, иногда мне кажется, что внутри меня живет кто-то другой. Этот другой такой серьезный, такой принципиальный, прозорливый и постоянно снабжает меня различными беспорядочными сведениями. Неужели это из-за книг, которыми я забила себе голову?

Стелла чувствовала, как медленно, но верно теряет ниточку, связывавшую ее с детством — беззаботным, безответственным и безрассудным.

Они сделали привал на берегу Уэрлины. Принцесса много смеялась, шутила, позволив себе на время забыть о Добисе, войне богов и своей невыполнимой миссии.

Стоя на мосту, она бросала в воду камушки, считала проплывавшие по небу облака. И на мгновенье ей даже показалось, будто не было на свете ничего, кроме этого ласкового летнего неба.

Вслушиваясь в плеск воды, ровное поскрипывание повозок, протяжные крики птиц, ощущая приятный обволакивающий запах очага, вместе с ветром долетавший с противоположного берега, Стелла закрыла глаза. Она снова видела себя маленькой девочкой, семенившей рядом с матерью по огромному, как ей тогда казалось, саду. Такая крошечная, в очаровательном розовом платьице, спотыкаясь, бежит по песчаным дорожкам, а мать кричит ей: «Осторожно, Стелла, ты упадешь!». А она не слушает и бежит, чтобы действительно упасть и больно удариться носом о землю.

В детские воспоминания ворвалась резкая трель.

Принцесса вздрогнула и открыла глаза.

У береговой опоры моста сидела женщина и, хитро улыбаясь, извлекала из дудочки тот самый неприятный звук. Почувствовав взгляд принцессы, она перестала играть.

Даже здесь, стоя на мосту, девушка чувствовала исходивший от женщины запах белладонны. К нему примешивался еще один, не такой навязчивый, но все же сильный. Нахмурившись, принцесса пыталась понять, чем же это пахнет, и вдруг заметила в пепельных с металлическим отливом волосах ветку рододендрона. Рододендроны росли только в южных королевствах.

— Я решила, что новый цвет волос идет мне гораздо больше, чем прежний. — Марис улыбнулась. Стоило ей только заговорить, как Стелла сразу поняла, кто эта женщина. — Ну, а ты что думаешь, смертная?

Принцесса промолчала. Богиня обмана была для нее одинакова во всех обличиях.

— Я вижу, ты не выбросила из головы эту абсурдную идею?

— Какую идею?

— Привезти Лучезарную звезду. Думаешь, будто бы я не знаю, что этот могильщик прибегал к тебе вилять хвостом?

Вилять хвостом? Нет, хвостом он не вилял, потому что просто не умеет. Просил — да, но не более.

— Это мой долг, — сухо ответила принцесса.

— Долг перед кем? Ты нужнее сестре в Лиэне, чем где-то за морем. Мериад слишком запугал тебя, он любит проделывать такое с людьми для поднятия самооценки. Ты хоть знаешь, зачем ему нужна Звезда?

— Чтобы спасти мир от зла.

— Какая же ты наивная! Скажу тебе по секрету: ни я, ни мой муж не похищали Фериарда, это его работа. А теперь он хочет заставить тебя привезти самую бесценную вещь в мире, чтобы погрузить землю в вечную ночь. Подумай сама, Мериад — бог загробного мира, мира, где никогда не бывает солнца. Он его не любит, более того, не удивлюсь, если он его ненавидит. Лучезарная звезда засияет только на ночном небосклоне. Вместе с ней ты принесешь Мериаду безграничную власть. Зато он тебя наградит, только вот чем, не знаю, — усмехнулась она.

— Я Вам не верю.

— Можешь не верить, но кто же кроме него мог уговорить Тарис не рассыпать звезды по небосклону? А люди грешат на Марис, считают меня виновной во всех своих бедах.

Богиня снова заиграла на дудочке.

— Как ты думаешь, она говорит правду? — тихо спросил подошедший к подруге Маркус.

— Не знаю, право, не знаю… Похоже, она не лжет, а врал мне кто-то другой. Я бы не удивилась, если Мериад пожелал остановить солнце.

А Марис все играла, заставляя верить своим словам. Колдовская паутина мелодии оплела друзей, опутала разум — тонкие серебряные нити, невидимые, но прочные.

— Все еще можно исправить, — сказала богиня, отложив дудочку в сторону. — Поезжайте в Джисбарле, соберите людей, до основания разрушьте его храм и отрубите голову его статуе. Там, наверняка, будет Ольхон — убейте его тоже, он соглядатай зла.

— Спасибо, я так и поступлю, — ответила одурманенная Стелла.

— И не будешь больше его слушать?

— Нет.

— И не поедешь в Дерги?

— Нет. Я сделаю все, как Вы велели.

Марис улыбнулась и опять заиграла на дудочке. Зачарованные, друзья смотрели на нее, следили за движениями пальцев, танцем пепельных прядей.

Внезапно музыка оборвалась. Богиня поднялась во весь рост и зашептала заклинание, сопровождаемое скаллинарскими ругательствами.

Очарование музыки исчезло, Марис больше не властвовала над их умами. Друзья в недоумении озирались по сторонам.

У ног Марис возник оставленный дома Шарар и вцепился зубами в дудочку богини. После нескольких неудачных попыток, Марис сдалась, исчезла, оставив колдовской инструмент собаке.

Стелла подошла к Шарару, протянула руку за дудочкой. Пес разжал зубы, позволив хозяйке взять ее и разломить надвое.

Шарар медленно подошел к мосту и сел, повернувшись к ней спиной.

Принцесса встала на колени, велев Маркусу сделать то же самое, и три раза громко сказала: «Простите глупых смертных, прости нас за то, что посмели усомниться в Вас».

Прощение пришло в виде радостного лая собаки. Хотя позже Стелла подумала, что это не было прощением, а ее слова были обращены в пустоту. Да, скорее так оно и было, он ее не слышал, потому что если бы слышал, случилось что-нибудь ужасное, ведь тогда, в тот миг, она действительно поверила Марис. Да и как не поверить, если она умела убеждать, а в ее словах была доля правды? Солнце и смерть плохо уживаются вместе.

— Маркус, мне кажется, или тени длиннее обычного? — Принцесса смотрела на опоры моста, мощные, надежные опоры, рассеченные затуманенной гладью воды. Они казались такими вечными, такими прочными.

— Конечно, тебе показалось! — усмехнулся принц. — Если хочешь, давай кого-нибудь остановим и спросим?

Девушка отрицательно покачала головой. Слишком богатое воображение, только и всего.

По мере приближения к Дерги пейзаж менялся, становился более обжитым. То там, то здесь мелькали деревушки, расходились клинья убираемых полей, разбегались многочисленные ограды и оградки. Вот проступили сквозь зелень рощицы очертания господского дома, вот проехала мимо скрипучая телега. Повсюду была жизнь: от придорожной канавы — прибежища свиней и нерадивых пьяниц — до проржавелых вывесок постоялых дворов, зазывавших посетителей гостеприимным дымком.

Дерги, город вечно молодой и прекрасной Анжелины, встретил их тончайшим ароматом духов: его, среди прочих, донес до них порыв ветра. Запах был еле уловим, но принцесса все же его почувствовала и решила въехать в город через квартал парфюмеров. Маркус, шутя, заметил, что ей нужно думать не о духах, а о спасении мира, но, вопреки его опасениям, подруга на это никак не среагировала.

Повинуясь простому женскому желанию нравиться, принцесса с затуманенным взором блуждала по царству ароматов, брала в руки вычурные склянки дымчатого стекла, наносила на запястья капельки благовонной жидкости и, прикрыв глаза, вдыхала запахи далеких стран. Одуряющий сладковатый аромат, витавший в полутемных лавочках, напоминавших жилища чернокнижников, постепенно проникал в нее, заполнял голову, вытеснял мысли.

Будь у нее больше денег, она скупила бы все, но пока остановила свой выбор на маленькой склянке изумрудного «Эльманеля», за которую, в прочем, Стелла заплатила не малые деньги. Но как только духи невидимым покровом обволокли ее тело, девушка тут же забыла об их стоимости.

Завершив паломничество по парфюмерным лавкам, принцесса велела Маркусу ждать себя в гостинице «Белый голубь» и отправилась к храму Анжелины.

Это не был типичный лиэнский храм со строгими линиями, простыми, но торжественными. Это был храм любви, чуждой строгости и холодности. Круглый, увитый плющом и диким виноградом, терявшийся за шпалерами роз, он напоминал облако. У него не было резных колонн, таких, как в Ари; мертвые рукотворные цветы заменяли живые.

Бесчисленные стаи голубей кружились над храмовым двором. Солнечный свет искрился в чаше фонтана. Птицы щебетали под стропилами.

Вальяжно, прикрыв глаза в сладкой послеобеденной дреме, на белой мраморной лестнице растянулись лесные обитатели. При виде принцессы они стремительно затерялись в прохладе сада.

Стелла в нерешительности поднялась на одну ступеньку и огляделась — ни души. Ни сторожа, ни садовника, ни, тем более, жрицы. Куда же ей идти? В храм? А что дальше? Подойти к святилищу?

Принцесса поднялась еще на одну ступеньку. Тяжелый шлейф курительных масел окутал ее, а потом, будто скользкий шелк, соскользнул и улетел прочь, гонимый ветром.

Заветная дверь с голубем, сжимавшим в цепких лапках кольцо, была все ближе. Вокруг по-прежнему было тихо, как обычно и бывает в храмовых садах, чтобы ни один звук не потревожил обитель божества.

— Я давно жду тебя, Стелла.

Стелла вздрогнула, подняла глаза и увидела Анжелину. Окруженная голубями, богиня спускалась к ней, придерживая длинный подол платья.

— Поднимайся ко мне, в мою земную обитель.

Девушка начала осторожно подниматься по лестнице, но замерла при виде вышедшей на звук голосов рыси.

— Не бойся, она безобидна, как котенок! — Анжелина потрепала дикую кошку за ушком и легким шлепком отогнала прочь. Рысь покорно отошла на дальний край лестницы и легла, подставив солнцу пятнистые бока.

Богиня провела гостью в храм и остановилась перед небольшим резным креслом.

— Здесь я выслушиваю просьбы тех, кто хочет получить высшее счастье. — Анжелина села, указав Стелле на место у ступеней внутренней галереи. — Но тебе нечего просить у меня: ты прекрасна и любима, тебе не нужны мои дары.

Слова ее лились плавно, но звонко, будто вода, переливаемая из одного кувшина в другой.

Воспользовавшись возможностью, принцесса осмотрела храм. Вопреки традиции, в нем не было статуи, вместо нее росло миртовое дерево. Оно было увешено монетами, яркими лентами, венками — нехитрыми дарами, которые приносили в храм просители. Вдоль стен стояли курительницы, источавшие терпкий аромат эфирных масел. На широких подоконниках сидели голуби; тут же стояли поилки и кормушки.

Часть храма была отделена от любопытных глаз галереей, задрапированной узорчатым шелком.

— Я говорила, что я не нужна тебе, но ты нужна мне. — Голос богини вновь приковал к себе ее внимание. — Меня просили кое-что объяснить тебе… — Богиня помолчала, перебирая пальцами длинные золотистые волосы. — Все началось очень давно, так давно, что никто и не помнит тех времен. Я тоже не помню. Мы думали, все окончено, но просчитались. Зло только дремало, оно и не думало умирать. А раз оно спало, то должно было рано или поздно проснуться. На этот раз всему виной были козни Марис и глупая обида Тарис. Не знаю, стоит ли тебе это знать, но я расскажу. Тарис когда-то любила одного юношу, который, увы, был холоден к ней. Да, — улыбнулась Анжелина, — я помню его. Милый мальчик, слагавший в мою честь оды, он был мне не нужен. Она же думала, что я специально внушила ему любовь к себе, и пришла ко мне. Я старалась разубедить ее, но несчастная не желала ничего слушать. Кажется, он трагически кончил свои дни… Недавно Тарис нашла нового возлюбленного среди бессмертных, но, увы, предмет ее обожания был ветренен и увлекся земной девушкой. Девушка была упрямой, но очень нравилась ему, поэтому он попросил меня помочь ему. Тарис узнала об этом и потребовала выдать соперницу. Я укрыла бедную девушку, а Тарис затаила в душе обиду. Тут-то она и попалась в сети Марис. Я пробовала поговорить с ней, но все без толку… Словом, все те обиды, которые мы таили друг против друга, внезапно превратились в снежный ком, который теперь увлекает нас в бездну. Одного я не пойму, — казалось, она говорила сама с собой, — почему Хафен вдруг решил, что люди почитают его меньше Вербиса? Все мы поссорились, чем тут же воспользовался Эвеллан, которого разбудила дочь.

— Зачем Вы рассказываете это мне, простой смертной?

— Мериад доверяет тебе, а его покровительство — лучшая рекомендация.

— Так это он? — удивилась она.

— Разумеется. В некоторых вопросах он так косноязычен! — рассмеялась Анжелина и шепотом спросила: — Скажи, а ты не боишься?

— Боюсь чего?

— Ввязаться в эту игру?

— Нет, — неуверенно ответила Стелла.

— Я бы боялась, — улыбнулась богиня. — Но если я начну живописать тебе все подстерегающие тебя опасности, Мериад меня убьет. Успокойся, он будет рядом, а это не маловажно. Итак, тебе следует пересечь Ринг Маунтс и отплыть в Адилас из одного из сиальдарских портов, лучше из Архана — он наиболее безопасен. В Скали тебя встретит Мериад и объяснит, что делать дальше.

— Но он велел мне ехать к заливу Чорни.

— Все меняется. Он тоже не знает, что будет завтра, хоть и решает людские судьбы.

— И он не знает, где спрятана Лучезарная звезда? — удивилась девушка.

— Если бы кто-то знал, миром давно правили Эвеллан и Вильэнара. Счастливого тебе пути, безопасной дороги и спокойного моря!

Анжелина наклонилась к ней и прошептала:

— Помни: женские чары ранят больнее меча. И не забывай о своем счастье. Все эти поручения и все награды за них не стоят счастья. Оно зависит только от тебя. Я не в силах подарить тебе любовь, ты должна завоевать её сама. И тогда рухнет замок Вильэнары, а колдунья умрет.

У принцессы защемило сердце. Любовь? Она кого-то полюбит? Кого? Чья любовь отправит Вильэнару в небытие?

— А где я ее найду, Прекраснейшая? — наконец решилась спросить она.

— Любовь? — улыбнулась Анжелина. — Ищи, она рядом, только протяни руку.

Что, вот так, без подсказок?

— Но это же твой выбор, — пожала плечами богиня. — Любовь либо поселяется в сердце, либо нет. В подобных делах я редко вмешиваюсь в ход вещей: нельзя же насильно сделать счастливым? Любовь — это хрупкий цветок, одно неверное движение — и… Это пламя, пожирающее изнутри. Любовь — сомнение и, в то же время, вера. Она вечность, мир, заключенный в одном мгновении. Любовь у всех разная, откуда же мне знать, какая выпадет на твою долю? Такое в Книге судеб не записывают. Но ты не думай об этом, — улыбнулась Анжелина, — позволь вещам идти своим чередом и чаще прислушивайся к своему сердцу.

— Но как я узнаю…

Богиня рассмеялась:

— Как все! Ты просто будешь знать.

Внимание принцессы отвлек белый кот. Когда она обернулась, Анжелины уже не было, лишь струйка благовоний, расплывшаяся над пустым креслом, напоминала, что всего мгновенье назад в нем сидела Бессмертная.

Погрузившись в состояние мечтательной меланхолии, на время утратив интерес к внешнему миру, Стелла вышла из храма и направилась к «Белому голубю». Она ехала, отрешившись от уличного шума, ехала и задавала себе один единственный вопрос: кто он, тот, кого предсказала ей гадалка из Мен-да-Мена, тот, кто на мгновенье привиделся ей во сне? Вызванный памятью расплывчатый образ казался знакомым, будто она уже где-то видела его, но где? Он был таким мутным, как она ни пыталась, черты не желали проявляться. Что ж, человеку не нужно знать своего будущего.

Маркус поджидал ее у дверей гостиницы.

— Где тебя носило? Вот-вот накроют к ужину. — Он встретил ее привычным ворчанием.

— Неужели так поздно? — удивилась она. — А мне казалось, не прошло и часа с тех пор, как мы расстались.

— Ну, узнала все, что хотела?

— Да. Мы едем в Архан.

— Ты с ума сошла, там же война!

— Если не хочешь…

— Нет, я поеду. В Архан — так в Архан, но только после ужина!