"Искатель. 1983. Выпуск №5" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА VI

Тот удивился.

— Не думал, что позвоните так скоро…

— Мне больше нельзя оставаться в городе. Дела поджимают. Ничего не нашли?

— Есть кое-что, хотя и не очень много. Агент, занятый проверкой ломбардов и ростовщиков, еще не напал на след норкового манто. Снайдер же, который ведет расследование в Девор-отеле, опросил пока лишь дневную смену, но несколько интересных деталей все-таки обнаружить удалось. Швейцар и многие посыльные припоминают, что видели на вашей жене манто в начале ее проживания в отеле. Но никто не помнит, чтобы оно было на ней в последние два-три дня. Во всяком случае, если вещь потеряна или украдена, ни в отеле, ни полиции ваша жена ничего не сообщила. Далее. Судя по словам горничной на этаже, где находился номер вашей супруги, все вечера миссис проводила одна в своей комнате. Никто не видел, чтобы в номере появлялись мужчины, да и никаких следов их присутствия не отмечалось. Судя по всему, ее вообще никто не посещал. А звонила лишь однажды женщина, вероятно, миссис Дикинсон. Вот только что странно: ваша жена после обеда в отеле регулярно отсутствовала. Всегда просила будить ее в половине одиннадцатого, завтрак ей подавали в номер. Затем, примерно без четверти час, она выходила из отеля. Швейцар постоянно вызывал на это время такси, но ни разу не слышал, какой адрес миссис называла шоферу. Мы размножили ее фотографию и в четыре часа дня, после конца смены, отправимся во все основные компании таксомоторов, дабы опросить максимальное число водителей дневной смены. Есть уверенность, что мы встретим кого-нибудь, кто вспомнит о ней как о пассажирке и скажет, куда возил.

— Отлично. — Собранные факты действительно показались серьезными. — Большое спасибо.

— Уверен, что завтра к утру мы будем знать все, что необходимо. — Затем, помолчав и поколебавшись, Норман добавил: — Послушайте, мистер Варрен, это, конечно, ваше дело и можете не говорить, но вы нам значительно облегчите дело, сказав прямо. Во время пребывания вашей жены в Новом Орлеане вы никому не поручали проследить за ней?

— Нет. Слово даю, что нет! А в чем дело?

— Понимаете, мне кажется, за миссис велась активная слежка. Кто-то интересовался всеми ее действиями в нашем городе.

— С чего вы взяли?

— Знаете, ребята из гостиницы, я имею в виду посыльных, такие пройдохи, от них буквально ничего нельзя скрыть. Один из них намекнул Снайдеру, что кое-что знает. И когда мой человек одарил его дополнительно пятеркой, то рассказал следующее: всякий раз, едва ваша жена выходила из гостиницы, за ней устремлялся один и тот же тип. Посыльный убежден: частный детектив! Появлялся в холле отеля в полдень и торчал там, делая вид, будто читает газету. А когда миссис выходила из лифта, с невозмутимым видом садился в такси и ехал следом.

— А вы не думаете, что мальчишка мог просто-напросто все выдумать, чтобы заполучить лишнюю пятерку?

— Не исключено. Но я так не думаю. По описанию посыльного мне этот тип знаком. Профессионал.

— Сможете ли вы узнать, кто нанял детектива?

— Исключено.

— А полиция может заставить его говорить?

— Разумеется. Но пока вам не с чем идти в полицию. Нет закона, который бы мог запретить жене тратить собственные деньги. И даже ваши, если уж на то пошло.

— Ладно. — Я представил себе, какое будет лицо у Нормана, когда он раскроет сегодняшние вечерние газеты. — Продолжайте сбор сведений! Всего наилучшего!

Повесив трубку, я вытащил из кармана новую пригоршню монет и вновь насел на междугородную.

— Прошу связать непосредственно с мистером Макнайтом, «Строительная компания Макнайт», Эль-Пасо, штат Техас.

— Хорошо. Не вешайте трубку, пожалуйста!

Мак был моим старым другом. В Пенсильвании учились в одном военном училище, а затем встретились в университете в Техасе, вновь оказавшись сокурсниками. Каждый год мы вместе охотились на перепелок. Я молил бога, чтобы тот оказался на месте. И мне повезло.

— Джон? Ты, старый плут? Где обитаешь?

— В Новом Орлеане.

— Садись тогда на первый же самолет и ко мне, пойдем охотиться!

— Да я бы всей душой! Но вот, понимаешь, тут все пошло наперекосяк.

— Что ты хочешь сказать?

— Нахожусь в очень затруднительном положении, дружище. Мне нужна помощь.

— Выкладывай, старина!

— Послушай, сразу хочу предупредить. Тебе может крепко непоздоровиться, если кто сможет доказать…

Он перебил:

— Я уже сказал: выкладывай, дубовая голова! Остальное — мое дело.

— Нужно, чтобы ты мне отбил телеграмму.

— Черт побери, и это все?

— Достаточно. Отправь ее завтра утром около восьми часов откуда-нибудь, где твою персону не знают. У тебя есть ручка поблизости?

— Да, диктуй.

— Агентство по продаже недвижимости Варрена, Карфаген, Алабама. Срочно свяжитесь с агентством Луиса Нормана в Новом Орлеане по делу под кодовым номером В-511. Точка. Позвоню вам позднее. Подпись: Вивер.

— Все понял.

Он перечитал текст телеграммы.

— Больше я ничего не могу для тебя сделать?

— Нет. Gracias, amigo![2]

— Por nada.[3] Что, очень плохо там у тебя?

— Очень плохо.

— Ладно, ты не один. Верный друг с тобой!

— Не бросай меня, Мак! Пожалуйста!

Я повесил трубку и вернулся на стоянку автомашин. Старая телега работала неплохо. Переехал по мосту через Миссисипи, купил на той стороне немного сандвичей и термос, который попросил наполнить крепким кофе. Затем отыскал придорожный мотель, подремал там до полуночи — и опять за руль. Было три часа ночи, когда наконец подъехал к Карфагену.

К северу от магистрального шоссе, на западной окраине города, расположен район трущоб, бидонвилль, в центре которого пылила хлопкоочистительная фабрика. Я повернул у городской черты налево по направлению к бидонвиллю и припарковал машину около какого-то ветхого строения. Вдоль тротуара вытянулось еще с десяток потрепанных автомобилей; среди них моя вполне могла простоять неделю, не вызывая внимание полиции, хотя на ней и был номер другого штата, Луизианы.

Внимательно оглядел погруженную во мрак пустынную улицу. Ни одно окно не светилось. Вылез из авто, взял чемодан и, вернувшись назад, пересек шоссе, которое вливалось в ярко освещенную желтыми ртутными фонарями Клебурн-стрит. Дошагав до этой улицы, заметил две-три машины, стоявшие с погашенными фарами перед кафе Фуллера. Кругом ни единой живой души.

Ускорив шаг, я пересек Клебурн-стрит и, прижимаясь к стенкам домов на соседнем тротуаре, проследовал до пересечения улицы с Тэйлор-стрит. Затем повернул налево, к центру. Где-то неподалеку залаяла собака. Уличные фонари на перекрестках слегка раскачивались на ветру, тени обнаженных деревьев плясали на асфальте.

Конечно, очень нервничал. То и дело оглядывался, замирал, постоянно опасаясь увидеть вдруг фары полицейской машины ночного дозора. Казалось, что ботинки мои оглушительно скрипели в ночной тиши, нарочно выдавая меня. Вот позади осталось два квартала. Три. Когда пересек Мэсон-стрит, прямо перед глазами вдруг появились неоновые огни вывески бюро похоронных принадлежностей. Дрожь охватила меня с головы до ног. Я почти побежал.

Наконец добрался до кафе Фуллера. Заведение было, разумеется, абсолютно пустым. Мне оставалось лишь пересечь улицу, повернуть налево и дошагать до переулка, что проходил позади моей конторы. Я стоял посреди мостовой, хорошо заметный, откуда ни погляди. Еще каких-нибудь тридцать шагов — и вот он, спасительный переулок! В эту самую минуту сзади послышался шум приближающейся машины, я побежал. Машина резко развернулась, и свет ее фар прорезал тьму. Он вот-вот должен был настичь меня. Припустил по переулку и прижался к стене, укрывшись за углом дома. Машина проехала мимо, даже не успел заметить, был ли это полицейский патруль.

Мокрый, как мышь, несколько минут не мог двинуться с места. Затем пошарил в кармане и достал ключи. Пересек мостовую, открыл заднюю дверь конторы и облегченно вздохнул, когда она захлопнулась за мной. Им никогда не придет в голову искать меня здесь. Теперь все зависело только от Барбары Райан. Если она поверит, что я убил Фрэнс, то вызовет полицию…

Проснулся на рассвете. На часах начало восьмого. В кабинете еще царил полумрак. Взяв из чемодана несессер, я побрился. Затем надел чистую рубашку и вычистил щеткой костюм, на который налипла какая-то дрянь. Потихоньку начало проходить ощущение безысходности, наоборот, почувствовал себя в состоянии бросить вызов судьбе. Съев бутерброд и выпив чашку кофе из термоса, я уселся за свой рабочий стол и закурил. Барбара должна появиться минут через десять: контора открывается в восемь, а Тернер и Эванс, мои маклеры, приходили без четверти девять. Записав на листок текст телеграммы, которую должен был прислать Мак, я стал ждать.

Открылась входная дверь. Было слышно, как выдвинули и вновь задвинули ящик стола; Барбара, очевидно, положила на привычное место свою сумочку. Прошло две-три минуты, и раздалась пулеметная очередь пишущей машинки.

Я протянул руку к кнопке звонка, но заколебался. Что она предпримет? Заголосит? Бросится искать спасения на улицу? Позвонит Скэнлону? Будь что будет: стреляй или отдай ружье другому, как говорил в таких случаях мой дядя! Я нажал кнопку.

Стук машинки тут же прекратился, наступила гнетущая тишина. Несколько секунд, которые показались мучительно долгими, ровно ничего не происходило. Затем сдвинулся стул, хлопнула дверь. Но это была та дверь, что вела в коридор. Я с облегчением вздохнул и подумал, что только осел мог целый год проработать с такой женщиной и не заметить в ней гения. Для любого любопытного прохожего на улице она просто отправилась в туалет, а не в кабинет к шефу. Откинулся в кресле, сплел пальцы и в ожидании уставился на боковую дверь. Скоро та тихонько открылась. В голубых глазах Барбары ни грани испуга или смущения.

— Войдите!

Она послушно закрыла за собой дверь, затем встала рядом со стойкой, где размещалась моя коллекция охотничьих ружей. Самим своим поведением Барбара уже ответила на сакраментальный вопрос, но мне казалось необходимым все же его задать.

— Вы верите, что ее убил я?

— Нет, — коротко прозвучал ответ.

— Вы единственная, наверное, кто придерживается такого мнения.

Она покачала головой.

— Убийство, конечно, наделало много шума, но сейчас все в недоумении, и никто ничего не может понять. В вашу виновность никто просто не верит, несмотря на вроде бы бесспорные факты. Но я единственная, кто был уверен, что вы вернетесь.

— Почему же?

— С той самой минуты, когда поняла смысл указаний составить опись содержимого в сейфе и передать ее Скэнлону. Хотели, чтобы тому стало известно: вы взяли с собой банковские боны?

— Правильно. Он сразу должен был сообразить, что без денег я никуда не смогу уехать из города. Равно как не смогу и достать их где-либо в случае бегства. Потому и решил, что первым делом он наведет справки, были ли какие-либо ценные бумаги или деньги в моем сейфе. Да вы садитесь, Барбара!

Она присела в одно из кресел. Полюбопытствовала, наконец:

— Как вам удалось вернуться?

— А я, по сути дела, ниоткуда и не возвращался! Моя машина находится в Новом Орлеане. Вы меня здесь тоже не видели, не так ли?

— В любом случае я не намереваюсь ставить кого-либо в известность о вашем приезде!

— Допустим, что они узнают и меня сцапают в собственном кабинете. Даже в таком случае вы вполне могли не ведать о моем присутствии. У вас просто не возникло никакой надобности заходить в кабинет. Все нужное для работы, включая картотеку, находится в вашей комнате.

— Хорошо, раз вы на этом настаиваете, — улыбнулась Барбара. — Скажите, а чего мне еще не положено знать?

— Что я прослушиваю все телефонные звонки. Допустим, что случайно мой интерфон остался включен. Примерно через час вы получите телеграмму из Эль-Пасо, смысл которой вам будет непонятен. Вот текст.

Я протянул ей листок. Она прочитала, задумчиво покусывая нижнюю губу.

— Поначалу мне покажется, что никакого мистера Вивера мы не знаем, и у нас нет досье под номером В-511. Но я женщина старательная — тем более что в перспективе намечается повышение зарплаты, — конечно, накинусь на телефон и стану названивать в агентство Нормана, ведь вас тут нет, а работа есть работа.

— Прекрасно! — одобрил я. — Тут вы узнаете, что это агентство не что иное, как частное бюро расследований, а телеграмма послана мною. Вы сообщите об этом Скэнлону, а также передадите ему те сведения, которые получите от Нормана. Если, конечно, получите.

Барбара изобразила на лице улыбку.

— Проклятье! Какая же я все-таки пакостная женщина! Доношу на собственного патрона!

— Вы почитающая законы Штатов гражданка! И не хотите скрывать от полиции ничего. Тем более если это способствует раскрытию тайны двойного убийства. Позднее, в течение дня, вы получите еще две телеграммы; их также зачитайте по телефону Скэнлону.

— Что ж, думаю, действия соответствуют моему характеру. Я порядком-таки тупа, вполне могу оставить включенным интерфон, и вы сможете даже слышать, как я набираю номер на диске аппарата. Прекрасно. Мы полностью просмотрели каталог моих достоинств или в запасе что-нибудь осталось?

— Кое-что есть. Вы, конечно, не знаете, что сегодня идет в Кроун-театре?

— Нет, конечно. Но просто сгораю от желания узнать. Давайте посмотрим. Сегодня у нас суббота. Стало быть, касса откроется в два часа дня.

Она задумчиво поморгала.

— Дорис Бентли? О ней-то я и не подумала…

— Эрни сказал, что Робертс с ней гулял. И помните, она работала у Фрэнс. Мне кажется, здесь есть какая-то связь.

— Возможно, — одобрительно кивнула Барбара. — Вы думаете, что узнаете ее по голосу, если услышите?

— Надо попробовать.

— Считаете, она что-нибудь знает?

— Понятия не имею.

Я рассказал Барбаре слово в слово все, что мне сообщил анонимный женский голос по телефону.

— Уверен, существует еще какой-то мужчина, который так или иначе замешан в этом деле. И если мы узнаем, кто он, то кое-чего определенного достигнем.

Потом я вкратце поведал ей об исчезнувших деньгах, норковом манто и сообщил о подозрениях Нормана; похоже, что Фрэнс была объектом профессиональной слежки во время своего пребывания в Новом Орлеане.

Барбара встала и сделала шаг к двери.

— Да, кстати! Наши телефоны подключены к одной линии. Так что, если хотите избежать двух отдельно различимых щелчков, нам следует снимать трубки одновременно. Скажем, сразу же после третьего звонка. Не возражаете, шеф?

— Вы прелесть, Барбара! — мое восхищение было самым искренним. — Просто не знаю, как и благодарить!

— Ну, это невозможно, шеф! — рассмеялась Барбара. — Вас же здесь нет, вы в Эль-Пасо!

Спустя пару минут пишущая машинка застучала вновь. Я с удовольствием закурил сигарету и попытался собраться с мыслями.

Должна существовать какая-то зависимость между тратами Фрэнс и таинственными источниками дохода Робертса, которые заинтриговали Эрни. Но какая? Семь тысяч долларов растаяли только за последнюю неделю, а Робертс, если верить Эрни, разрабатывал свою золотую жилу не один месяц. Кое-что можно проверить, не выходя из конторы: все наши ежемесячные суммы трат легко установить по прошлогодним бухгалтерским счетам. Открыл ящик стола, достал оттуда двенадцать старых конвертов, вынул счета и принялся изучать. Внезапно зазвонил телефон.

После третьего звонка я снял трубку и прикрыл рукой микрофон.

— Торговля недвижимостью Варрена, — произнесла Барбара. — Добрый день.

Раздался визгливый женский голос:

— Значит, это правда! Когда мне сказали, я сначала не поверила!!!

— Вы, собственно, о чем? — вежливо спросила Барбара.

— О чем я, собственно?! — Говорившая просто задыхалась от ярости. — И вы все еще продолжаете служить у этого чудовища! Неужели вам совершенно неведомо чувство приличия?

— Ах, вот в чем дело, — мягко сказала Барбара. — Стало быть, он уже осужден и приговорен? А я-то ничего и не знала!

— О, бог мой! Никогда столь отвратительная история…

На линии раздался какой-то шум, и голос прервался. Я положил трубку на место.

В кабинете Барбары вновь застучала машинка. Потом наступила пауза, послышался шорох по интерфону, что стоял слева от меня.

— Очаровательная старая ведьма! — негромко вымолвила в переговорное устройство Барбара. — Просто бесится от злобы!

Интерфон умолк. Сколько, интересно, подобных звонков пришлось уже выслушать Барбаре за вчерашний день? И сколько их будет еще! Мне стало совестно, что оставил ее тут вчера отбиваться одну-одинешеньку, а сам скрылся.

Отгоняя прочь слезные мысли, вновь принялся сверять прошлогодние счета. Робертс появился в апреле и тогда же открыл свой магазин. Но в первое полугодие, именно с января по июль, Фрэнс в среднем снимала со счета по 200 долларов в месяц. Цифры колебались от минимальной в сто сорок пять долларов до максимальной в триста пятнадцать. Затем в августе расходы ее подскочили до 625 долларов, включая два чека по 200 долларов. В сентябре опять двести. В октябре 350, в ноябре 410 и в декабре 500.

Увы, цифры ничего не проясняли. С момента появления Робертса в апреле до августа никаких существенных изменений в расходах. Потом, с августа до декабря, она выписала чеков на общую сумму в 2 тысячи долларов, в среднем 400 долларов ежемесячно. Может быть, в этом и есть какой-то смысл, но никакого, который мог бы объяснить подозрения Эрни. В торговом деле, которое ведется спустя рукава, две сотни долларов не делают погоды.

И тем не менее сходство обстоятельств, даже манера появления Робертса и Фрэнс в Карфагене, наводило на размышления. Вряд ли такое совпадение случайно. Знали ли они друг друга раньше? Вполне можно допустить, что один человек появляется в маленьком городке, где его никто не знает, и открывает там магазин. Но два сразу? Что-то здесь не так…

Скрипнула входная дверь. Пришли, наверное, Эванс и Тернер. Но, взглянув на часы — на них было без пяти десять, — я убедился: мои маклеры оставили тонущий корабль. Послышались приглушенные голоса, затем дверь вновь открылась и закрылась.

— Ну, начинаем! — сказала Барбара в интерфон. — Телеграмма пришла.

Мак не бросил меня в трудную минуту.