"Спенсервиль" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)Глава семнадцатаяДа, думал Кит, отъезжая от церкви, в жизни простого сельского округа, маленького провинциального городка, все на самом деле в высшей степени непросто. Жизнь в большом городе фактически намного проще. А здесь все заботятся о вашей душе, заставляя тем самым и вас самого об этом думать, – в результате и возникают всякие сложности. Кит ехал по погруженной во тьму сельской дороге. Он понимал, что полиция может остановить его в любое время, в любом месте, под любым предлогом, и с такой возможностью он уже внутренне смирился. Ему нередко приходилось попадать в руки полиции в других странах, и он умел хорошо разбираться в том, хочет ли полиция просто попугать свою жертву или же намерена взяться за нее всерьез. Конечно, его не подвергали пыткам в полном смысле этого слова и тем более никогда не выводили на расстрел, хотя однажды, много лет назад, в Бирме, он слышал, как местные полицейские обсуждали между собой такую возможность. Но его арестовывали, и не раз, и, обладая таким богатым опытом, Кит не верил, что в полицейском участке Спенсервиля его может ожидать что-то совсем уж ужасное; хотя, с другой стороны, никогда не знаешь заранее, что у них на уме, пока не попадешь в подобное место и не увидишь своими глазами, как они там действуют. Впрочем, возможность погибнуть тут в полицейских застенках представлялась ему довольно сомнительной, а вот вероятность оказаться застреленным при попытке избежать ареста – это уже гораздо серьезнее: последний сценарий был в цивилизованных странах куда более распространенным на практике. Кит не думал, что кто-то станет проводить особо тщательное расследование, если его найдут убитым на какой-нибудь проселочной дороге. Тем более если полицейские, после того как пристрелят его, вложат ему в руку оружие. Но в последнем случае им придется самим позаботиться о том, чтобы у них было что вложить: собственное оружие Кит с собой не возил, хотя ему и очень бы хотелось постоянно иметь его при себе. Но неужели же местная полиция так далеко продвинулась по пути превращения в злобную, ожесточившуюся и криминальную силу? В отношении всех полицейских Кит так не думал, но Клифф Бакстер – да, он, безусловно, преуспел в этом, особенно после того, как попался на крючок Киту Лондри. Кит бросил взгляд в зеркало, но никаких фар сзади не было видно. Он свернул с шоссе, решив проехать к дому проселочными дорогами. Хотя, в конечном-то счете, мимо его дома проходила одна-единственная дорога, и поворот с нее на ферму был тоже только один. Если у полицейских есть хоть малость мозгов, они могут просто поджидать его там. Ведя машину, Кит обдумывал все то, что он услышал в церкви и в доме пастора, не говоря уже об инциденте на стоянке. В конечном счете все замыкалось на Клиффе Бакстере – не только события этого вечера, но и весь тот давящий, нездоровый мрак, что окутал эту когда-то солнечную и счастливую сторону. Значит, необходим герой, спасатель. «Нет. Не нужно никакого героя. Пусть каждый получит то, что заслужил, будь то к лучшему или же к худшему». Уилкес прав. Пусть все решит воля Божья или же воля Энни, Портеров, еще кого-то, кто первым сделает какой-нибудь шаг. «Не надо впутываться в это самому и ставить на кон свое самолюбие». «Вот тебе вопросик, Лондри: если бы Энни не была женой Клиффа Бакстера, стал бы ты ввязываться в драку исключительно только в интересах справедливости?» Ну что ж, размышлял Кит, ему часто приходилось именно этим и заниматься; хотя тогда ему платили за такую работу зарплату. Но все же одни только деньги, что он получал, никак не оправдывали риск, на который ему приходилось порой идти. Им явно двигали тогда еще и патриотизм, и чувство справедливости. А когда оба эти чувства у него ослабли, им стали двигать жажда приключений, стремление к продвижению, к карьере, – хотя одних только этих мотивов оказалось недостаточно. Здесь, в Спенсервиле, он вдруг увидел, что одним своим действием, поступком сможет добиться сразу многого: убив Бакстера, он оказал бы большую услугу и городу, и самому себе, освободил бы Энни, а потом, возможно, и получил бы ее. Но с какой стороны ни смотрел он на эту проблему, все-таки подобный поступок не казался ему ни правильным, ни действительно ведущим к достижению благой цели. Кит подъехал к тому месту, где нужно было сворачивать на шоссе 28, ведущее уже непосредственно к его дому. Он, однако, не стал этого делать, а съехал на тракторный путь, что шел прямо по кукурузным полям, пересекая земли Мюллеров. Включив дополнительно переднюю ось, он повел свой «блейзер» через поля, поглядывая на вмонтированный в приборную доску компас и постепенно приближаясь к границам собственных владений; минут десять спустя он выехал из зарослей кукурузы на открытое место возле своего амбара. Он выключил фары, повернул к дому, подъехал и остановился у задней двери. Кит вышел из машины, отпер дверь и переступил порог темной кухни. Какое-то время он постоял, не зажигая света и вслушиваясь в тишину, чувствуя себя при этом глупо и ощущая закипавшую в нем злость. Он дал себе слово, что больше не будет уезжать так надолго, чтобы возвращаться ночью, в темноте, – разве что при крайней необходимости; а если уж придется, то в следующий раз обязательно прихватит с собой свой «глок» или винтовку М-16. Он подумал о том, не подняться ли ему и сейчас первым делом наверх, чтобы взять пистолет, но какое-то чувство подсказывало Киту, что в данный момент ему ничто не угрожает; а если все же и есть какая-то угроза, то лучше оставаться здесь, в кухне, поближе к выходу. Он открыл холодильник и достал банку пива. – Так что же, последовать совету Уилкеса, подставить вторую щеку и уехать? – проговорил Кит. Но до сих пор он следовал в жизни совсем другим правилам. Кит открыл банку и стоя выпил ее залпом почти до конца. – Или, наоборот, разделаться с Бакстером? Поймать его, когда он будет выходить от одной из своих баб, и перерезать ему горло. Мокрое, конечно, дело, ну да не в первый раз. Подумают, разумеется, на меня; но будет и сотня других подозреваемых, да никто и не станет особо расследовать это дело. На первый взгляд идея неплоха; но ведь жена его останется вдовой, двое детей потеряют отца; да и вообще, можно ли убивать человека только за то, что он скверный муж, продажный коп и грубиян по натуре? – А почему нет? Я убивал куда лучших людей и по куда менее серьезным причинам. Он допил пиво и взял другую банку. – Нет, не могу я убить этого сукина сына. Просто не смогу этого сделать. Так что придется уезжать. – Он подошел к кухонному столу и при слабом свете, что проникал через окно и заднюю дверь, поискал глазами письмо, которое, как он помнил, уходя, он оставил именно здесь. Но письма на столе не было. Он включил висевшую над столом лампу и поискал на стульях, на полу; письмо исчезло. Мгновенно собравшись и насторожившись, Кит выключил свет и поставил на стол банку с недопитым пивом. Он прислушался, но в доме не раздавалось ни звука. Ему пришло в голову, что, возможно, в его отсутствие в дом заглянула тетя Бетти или кто-то из женщин, чтобы прибрать тут или пополнить его холодильник. Они могли увидеть письмо и прихватить его с собой, чтобы отправить. Но такая возможность казалась Киту маловероятной. Если в доме все еще кто-то находился, то ему или им должно было быть известно, что Кит появился. Так что и думать нечего о том, чтобы подняться за пистолетом: даже если ему и удастся проникнуть наверх, оружия там наверняка уже нет. Он тихонько подошел к задней двери и взялся за ручку. Со стороны гостиной до него вдруг донесся так хорошо знакомый ему скрип; потом звук повторился. Кит отошел от задней двери, перешел в смежный с кухней холл – там никого не оказалось, а оттуда тихонько вошел в гостиную, из которой доносилось поскрипывание. Он включил торшер и спросил: – И давно ты уже здесь сидишь? – Около часа. – А как ты вошла? – Взяла ключ в ящике для инструментов на верстаке, он там сто лет лежит. Она сидела в качалке, одетая в джинсы и свитер. На коленях у нее лежало письмо. – Я рассчитывала застать тебя дома, – проговорила она, – но тебя не оказалось, и я уже чуть было не уехала, но потом вспомнила про ключ и решила устроить тебе сюрприз. – Тебе это удалось. – Однако, входя сюда, он каким-то непостижимым образом уже знал, что в гостиной сидит именно она. – Ты не возражаешь, что я сама вошла? – Нет. – У меня до сих пор такое чувство, будто это мой второй дом. У Кита было совершенно четкое ощущение, что все это происходит во сне, и он старался вспомнить, когда это он успел улечься спать. – Ты один? – спросила она. – Да. – Мне показалось, что ты там с кем-то разговаривал на кухне, вот я и притаилась тут, как мышка. – Один. Это я сам с собой разговаривал. А где твоя машина? – В амбаре. – Умно. А мистер Бакстер где? – На заседании городского совета. – А ты сама? – У тети Луизы. – Понятно… Ты слышала, о чем я там говорил? – Ни слова, только интонацию. Ты на что-то сердился? – Нет, просто сам с собой спорил. – И кто же победил в споре? – Добрый ангел. – Однако вид у тебя озабоченный. – Это именно потому, что победил добрый ангел. – Я тоже спорила сама с собой, прежде чем приехать сюда, – улыбнулась она. – Это ведь тебе не случайная встреча на улице. – Да, верно. – Оно было адресовано мне, вот я и… – Она подняла с колен письмо. – Ничего страшного. На марку не придется тратиться. Она встала и подошла к нему. – Я тебя понимаю. Он слышал, как она вышла в кухню, открыла, потом стала закрывать заднюю дверь. Да, надо быть сильным, благородным, мужественным. Но не полным же идиотом! Он развернулся и бросился за ней вдогонку. – Подожди! – закричал он. Кит выскочил из двери прямо следом за ней, она обернулась и проговорила: – Нет, Кит, не надо. Пожалуйста. Ты прав. Ничего не выйдет. Невозможно… слишком все сложно… мы будем только сами морочить себе голову… – Нет, послушай… мы же должны… нам надо понять… я хочу знать, что случилось… то есть… – Ему никак не удавалось найти нужные слова; в конце концов он просто сказал: – Энни, не можем же мы опять вот так вот взять и разойтись в разные стороны. Она глубоко вздохнула и ответила: – Я не могу тут оставаться. Я хочу сказать – на улице. – Заходи в дом. Пожалуйста. Она секунду поколебалась, потом вошла на кухню. – У тебя есть время немного посидеть со мной? – спросил он. – Да, хорошо… наконец-то мы посидим за чашечкой кофе. А где кофейник? – Не хочу я никакого кофе. Мне надо что-нибудь выпить. – Он включил небольшую лампочку над мойкой, подошел к буфету и достал из него бутылку виски, что когда-то привез с собой. – Хочешь? – Нет. И тебе не надо. – Верно. – Он поставил бутылку на место. – Просто я нервничаю из-за того, что ты сюда приехала. – – И у меня тоже. Хочешь присесть? – Нет. – Ну, ладно… послушай, я понимаю, как ты рисковала, приехав сюда… – Я дважды рисковала, Кит. Во-первых, тем, что меня могли выследить по дороге. А во-вторых, тем, что эта встреча может окончательно разбить мне сердце… Нет, извини, я не должна перекладывать на тебя свои проблемы и трудности. – Не надо извиняться. Я рад, что ты приехала. Больше чем рад. Слушай, я написал это письмо… – Не надо ничего объяснять. Я понимаю. Честное слово. Они постояли так, в противоположных сторонах кухни, молча глядя друг на друга, потом Кит произнес: – Не так я представлял себе нашу встречу. – А как ты ее представлял? Он поколебался, потом подошел и обнял ее. – Вот так. Они обнялись и поцеловались – он мгновенно вспомнил и аромат ее волос, и ее поцелуи, и ощущение прижимающегося к нему тела, когда он держал ее в объятиях. Она слегка отстранилась от него, потом уткнулась лицом ему в плечо. Он понял, что она плачет; ее тело сначала легонько вздрагивало, потом стало сотрясаться в рыданиях. Ей никак не удавалось справиться со слезами – он не знал, что делать, и только все сильнее и сильнее прижимал ее к себе. Наконец она оторвалась от него, достала из кармана джинсов бумажный платок, вытерла глаза, высморкалась и рассмеялась. – О Боже… нет, вы только посмотрите… я знала, что именно этим все и кончится… не смейся надо мной. – Я не смеюсь. – Он вынул свой платок и смахнул у нее со щек слезы. – Господи, как же ты прекрасна. – Ну конечно. С хлюпающим-то носом. – Она снова высморкалась, потом подняла на него глаза. – Ну что ж… – Она откашлялась, прочищая горло. – Ну что ж, мистер Лондри, рада была повидаться с вами. Не проводите меня до машины? – Не уезжай. – Надо. – Он что, будет звонить к твоей тетке после окончания заседания? – Да. – И что же она ему скажет? – Что я уже выехала домой. Я сказала Клиффу, что телефон в машине не работает, поэтому мне он звонить не станет. А тетя позвонит сюда. – Она знает, где ты? – Да. Пожалуйста, скажи ей, что я действительно выехала домой. – Почему бы нам не дождаться, когда она и в самом деле позвонит? – Потому что я хочу уехать. Прямо сейчас. – Почему? – Потому что… ну, поговорить мы сможем как-нибудь в другой раз… нам обязательно надо поговорить, а сегодня я не хочу, чтобы что-нибудь случилось. Он улыбнулся: – Именно так ты тогда и сказала. Помнишь, когда тебе было шестнадцать, в нашу самую первую ночь. – Ну, на этот раз я говорю совершенно серьезно. – Она рассмеялась. – Господи, я просто не могу от тебя оторваться! Они опять обнялись и стали целоваться. Она прижалась щекой к его груди и попросила: – Постой так. Он крепко прижал ее к себе, поглаживая по волосам. Не поднимая головы, она проговорила: – У меня было желание забраться в спальню и устроить тебе самый настоящий сюрприз. Кит ничего не ответил. – Но потом я подумала: а что, если он кого-нибудь приведет? Или если там кто-нибудь уже есть? – Нет. Никого там нет, и никого не было за все время с самого моего приезда. – Ну, насколько я наслышана, воздыхательниц по тебе хватает. – Не знаю, мне об этом ничего не известно; а потом, я привык решать за себя сам. – Это хорошо, – сказала она и замолчала. Потом добавила: – Ты не должен… то есть нет ничего страшного, если ты… знаешь, это, конечно, глупо и не мое это дело… – Энни, кроме тебя, у меня никого нет. Она еще сильнее стиснула его в объятиях, потом привстала на цыпочки и принялась осыпать поцелуями его щеки, губы, лоб, шею. – Наверное, я совсем не умею скрывать свои чувства, – проговорила она. – Нельзя быть такой открытой. Как мне сейчас держаться, Кит, а? – Давай на этот раз попробуем честно. – Ладно. Я люблю тебя. И всегда любила. – Я тоже люблю тебя и тоже всегда любил. Вот поэтому-то я и вернулся. Не могу выбросить тебя из головы. – Я прокляла тот день, когда позволила тебе уйти. – Ты не позволила. Я сам ушел. А должен был бы сделать тебе предложение. – Он посмотрел ей в глаза. – Интересно, а что бы ты тогда ответила, если бы я действительно его сделал? – Я бы сказала «нет». – Почему? – Потому что тебе тогда очень хотелось уйти. Ты мучился, тяготился, Кит. Ты видел, как твои друзья один за другим уходили на войну. Ты как одержимый смотрел по телевизору все новости, все передачи о войне. Я же все это видела. И еще… тебе хотелось узнать других женщин. – Нет. – Ну Кит! – Н-ну… хотеть и делать – разные вещи. – Знаю; но тебе бы прискучила жизнь без каких-нибудь сексуальных приключений, а обмануть меня ты бы не смог. Господи, Кит, там ведь все этим занимались, все спали со всеми, кроме нас двоих. – Ну, насчет тебя я не очень уверен, – ответил он, попытавшись пошутить. Она улыбнулась, потом сказала: – Можно честно? Мне хотелось попробовать с другими. Нам обоим хотелось искать, пробовать, но мы не могли, потому что были связаны друг с другом, между нами существовало что-то вроде и взаимопонимания, и обета. Кем мы были: деревенскими ребятами, по уши влюбленными друг в друга, испытывавшими чувство вины из-за того, что занимались сексом, но страстно желавшими попробовать секс и с другими и из-за этого чувствовавшими себя еще более виноватыми. Я хочу сказать, в определенном смысле мы были друг другу больше чем мужем и женой. – Пожалуй, ты права. – Он улыбнулся. – Так, значит, тебе хотелось попробовать с другими? – Иногда. Я покраснела? – Чуть-чуть. – Он немного подумал, потом спросил: – И что же мы должны были тогда сделать иначе? – Ничего. Жизнь сама все сделала за нас. И с нами. – Пожалуй. Но почему же мы не сошлись потом опять? – Ты не мог примириться с тем, что у меня были другие. – Да, наверное, не мог. А ты? – Женщины иначе устроены. Мне просто хотелось, чтобы ты сбросил с себя это навязчивое желание. – Ну что ж, я от него избавился. – И я тоже. У меня никогда не было никакого романа на стороне, – добавила она. – А хоть бы и был. Ты его вполне заслужила. – Нет, послушай, я безнадежно старомодная. Но для вас, мистер Лондри, я сделаю исключение. – Н-да… в данный момент я ничего больше и пожелать бы не мог. Но… мы же должны понимать, какие могут быть последствия, если мы… – Наплевать мне на последствия, Кит. С прошлым мы разобрались, и хватит. Теперь давай займемся любовью, и черт с ним, с будущим. Он взял ее под руку и повел к лестнице; сердце у него бешено колотилось, он боялся, что в любой момент может зазвонить телефон, и боялся того, что звонка не будет. Кит даже не заметил, как они поднялись в спальню; они просто оказались там, и все. Свет в комнате был включен. Как она нервничает, подумал Кит. – Хочешь выпить? – предложил он. – Нет, я хочу, чтобы все было на чистую голову. – Она огляделась по сторонам. – Помнишь, мы когда-то уже были тут, когда все твои уехали в гости. – Верно. Я тогда прикинулся заболевшим и остался дома. Кажется, Энни даже не слышала его ответа; она продолжала осматриваться, потом бросила взгляд внутрь одного из шкафов, который, как обратил внимание Кит, был приоткрыт. Она заметила – и Кит видел, что заметила, – висевшие там кобуру, бронежилет, палаш, форму, винтовку М-16. Она обернулась к нему, но ничего не сказала, кроме: – Я вижу, ты умеешь содержать комнату в порядке. – Да, я очень аккуратный холостяк. Они постояли, смущенно глядя друг на друга: похоже, темы для пустой болтовни иссякли. Энни вытащила свитер из джинсов и проговорила: – Ну что ж, взломаю лед первой. – Стянув свитер через голову, она кинула его в сторону, потом расстегнула бюстгальтер и сбросила его, дав ему соскользнуть на пол. – Так хорошо? – Она протянула ладони ему навстречу – Кит взял их в свои. Энни положила его руки себе на груди, и он принялся ласкать их, чувствуя, как твердеют ее соски. Она расстегнула на нем рубашку, погладила его по груди. – А ты все такой же, Кит. – Ты тоже. Она прижалась к нему обнаженной грудью, и они слились в поцелуе, пока Энни стягивала с него рубашку. Не переставая целоваться, она расстегнула на себе джинсы и приспустила их вместе с трусиками вниз, на бедра. Потом вложила его руку себе между ног, и он ощутил ее мягкие волосы, ее влажную промежность. Энни сделала шаг назад и села на кровать, одним движением стянув с себя сразу и туфли, и чулки, и джинсы, и трусики. Теперь, совершенно обнаженная, она подняла на него глаза и улыбнулась. – Неужели же все это – правда? – Господи, Энни, до чего же ты прекрасна! Она вдруг вскочила и обвила его руками. – Я люблю тебя! Кит подхватил ее на руки, отнес назад на кровать и положил сверху на одеяло, потом наклонился к ней и стал целовать ее груди, живот; потом опустился на колени и провел языком по ее бедрам, ощутив нежность ее кожи с внутренней их стороны. Энни раздвинула ноги, чтобы он мог поцеловать ее и там, потом выгнулась ему навстречу – Кит подхватил ее снизу руками и припал к ней, погружая голову все глубже и глубже. Затем он медленно поднялся, расстегнул ремень и стянул с себя брюки. Энни лежала на кровати, тяжело дыша, потом отодвинулась немного назад, положила голову на подушку и стала смотреть, как он раздевается. Она внимательно следила за каждым его движением, пока он не подошел к ней; а когда он оказался рядом, протянула руки ему навстречу. Кит опустился на нее, поцеловал в щеку и спросил: – Так хорошо? Она кивнула. Он опустился до конца, и она направила его в себя. Они нежно поцеловались, сжали друг друга в объятиях и мягко, не спеша задвигались, словно им совершенно некуда было торопиться. Они лежали на боку, она у него за спиной, обхватив его сзади руками и переплетаясь с ним ногами так, что со стороны ноги их казались сложенными веслами. – Спишь? – спросила она, целуя его сзади в шею. – Нет. Мечтаю. – И я тоже. – Энни обняла его покрепче и погладила ногой по икрам. – Люблю, когда ты так делаешь. – Я знаю. Кит повернулся к ней, и они снова сплелись руками и ногами, оставшись лежать, как и прежде, на боку. – Если бы ты только знал, как часто я мечтала об этом… – прошептала она. – Не чаще, чем я. – Честно? – Да. – Я тебе уже говорила, у меня не было ни одного романа, – повторила она. – Даже самого мимолетного. – Да мне не важно, был или не был. – А для меня важно. Очень важно. – Я понимаю. – Я это говорю не для того, чтобы ты подумал, будто должен на мне жениться. Я ведь уже и так замужняя женщина. Я просто хочу сказать, что для меня это действительно очень важно. И если между нами все на этом и кончится, я пойму. Мне только этого и хотелось, больше ничего. Еще один-единственный раз, и все. – Ты это серьезно? – Нет. Кит рассмеялся. Она взъерошила ему волосы, потом села. – Скажи мне… я понимаю, что у тебя были другие женщины, но была ли какая-то – Ничего такого, о чем стоило бы написать в письме. – Он немного помолчал, подумал, потом заговорил снова: – Честное слово, я просто не мог выбросить тебя из головы. Поэтому я и не сумел… я хочу сказать, у меня не было причин жениться. Она молчала долго, очень долго, потом проговорила: – Может быть, если бы у меня не было детей, я в один прекрасный день появилась бы у тебя на пороге. – Я занимался такими вещами и в таких местах, что у меня зачастую и порога-то не было. Вдвоем это была бы не жизнь. – Неизвестно. Знаешь, временами я тебе завидовала, а иногда мне казалось, что тебя убили… – А иногда и желала мне этого, да? Она минутку подумала и ответила: – Нет. Я была на тебя зла, это верно, но всегда молилась, чтобы с тобой ничего не случилось. – Помолчав, она добавила: – Хотя бывали и такие времена, когда мне – Прости. – Чего уж теперь. Я целых двадцать лет спала с человеком, которого не люблю. Это грех. Но больше я грешить не буду. Ему не хотелось ее об этом спрашивать, но он чувствовал, что должен это сделать, а потому произнес: – Энни, почему ты от него не ушла? – Я сама себя каждый день об этом спрашиваю. Наверное, из-за детей… все-таки семья… дом… – Ты хочешь сказать, что если бы ты подала на развод… – Мне пришлось бы уехать. Он мог бы стать… – Опасным? – Не знаю. А потом, я как-то привыкла надеяться, что он умрет. Что его кто-нибудь убьет. Это ужасно. Я сама себя за это ненавижу. – Ничего. Теперь тебе не надо ждать, чтобы его кто-нибудь убил. Энни не ответила; он решил, что она размышляет над двойным смыслом того, что он сказал, и добавил: – Теперь ты можешь просто уйти от него. – Я так и сделаю. – Она не стала просить Кита ни о какой помощи, не потребовала от него никаких заверений. Только сказала: – Наверное, я подсознательно ждала тебя. Я всегда знала, что ты вернешься. Но мне от тебя ничего не нужно: ни обещаний позаботиться обо мне, ни предложений позаботиться о нем. Этим я займусь сама. Дочка в колледже, так что теперь я могу уходить. – Ну, ты же знаешь, что я готов помочь, так что… – Кит, он опасен. – Чепуха. Она привстала, опершись на локоть, и посмотрела на него сверху вниз. – Если с тобой что-нибудь случится, даю тебе честное слово, я покончу с собой. Обещай мне, что не станешь с ним связываться. Зазвонил телефон. – Это тетя, – сказала Энни. Кит поднял трубку: – Да? – Мне показалось, я видел свет в твоем доме. Как добрался назад? – Кто это? – Офицер Уорд. Проверяю, забрался ли ты назад в свою нору. – Забрался. Для одного вечера с меня развлечений хватит. – А мне так нет. Мне сегодня скучно. – Ну, я вас развлекать не буду. Энни привстала и приложила ухо к трубке. Кит отвернулся от нее и проговорил в аппарат: – И не звоните сюда больше. – Он повесил трубку. – Кто это был? – спросила Энни. – Из автомагазина. Она глянула на него и только собиралась что-то сказать, как телефон зазвонил снова. Кит поднял трубку. – Да? Женский голос с немного старомодным, характерным для Среднего Запада акцентом спросил: – Мистер Лондри? – Слушаю вас. – Это миссис Синклер, тетя Энни Бакстер. – Да, мадам. – Энни говорила, что может заехать к вам на минутку по пути домой. Кит улыбнулся, почувствовав, с каким внутренним напряжением говорит тетя Луиза. – Она заезжала даже меньше чем на минутку, миссис Синклер, – ответил он. – Мы разговаривали с ней о ценах на зерно через экранную дверь не дольше пятнадцати секунд… Кит почувствовал, как его ущипнули за руку, потом услышал приглушенный смех Энни и ее голос: – Прекрати! – А потом она сразу же уехала домой, просто молниеносно, – продолжал Кит. – Я так и подумала, что она должна быть сейчас где-то на пути домой, и так и ответила мистеру Бакстеру: он мне звонил, разыскивал ее. Я сказала, что она скоро будет уже дома. – Наверняка, миссис Синклер. – Очень приятно было с вами побеседовать, мистер Лондри. Будьте осторожны. – Обязательно, миссис Синклер. И спасибо вам за звонок. – Кит повесил трубку. Энни перекатилась, улегшись на него сверху, и прижалась своим носом к его: – Какой ты смешной! – И твоя тетя тоже. Она в курсе? – Самую малость. Пришлось прихватить для нее настойку на одуванчиках, когда я к ней заезжала. – Энни рассмеялась, поцеловала Кита, потом скатилась с него и встала. – Надо ехать. Обнаженная, она вышла из комнаты, и Кит услышал, как в ванной зашумела вода. Кит тоже встал с постели. Одевшись, он засунул под рубашку «глок». Вернулась Энни и проговорила: – Не провожай, не надо. – Она подобрала с пола свои одежки и бросила их на кровать. – Не хочется одеваться. Хочу оставаться голой – целую ночь, целую неделю, и чтобы все время с тобой. – Я не против. Она нацепила бюстгальтер, надела свитер, потом, усевшись на постель, стала натягивать трусики и чулки. – А ты по-прежнему одеваешься сверху вниз, – заметил он. – А разве другие не так? – Она натянула джинсы, всунула ноги в туфли. Встала. – Порядок. Проводишь меня вниз? – По-моему, джентльмен просто обязан это сделать. Пока они спускались по лестнице, рядышком и держа друг друга за руки, Энни искоса поглядывала на него, потом спросила: – Тебе верится, что все это на самом деле? – С трудом. – У меня такое чувство, будто я вернулась назад, в молодость. Я ничего подобного не испытывала с тех самых пор, как… ну после тебя. – Да ты просто молодец. – Нет, я серьезно. У меня до сих пор сердце колотится и ноги как ватные. – И лицо раскраснелось, и глаза горят. Будь осторожна, когда доберешься домой. – Ой… – Она закрыла лицо руками. – Буду. Господи, ты думаешь… – Просто восстанови по дороге в памяти, как и о чем ты говорила весь вечер с тетей Луизой, что вы делали. Пока доедешь, все будет в порядке. – Ладно… – Она рассмеялась. – А что, если у меня по ногам еще что-то течет? Кит тоже улыбнулся. Он хорошо помнил, как ему всегда нравилась в ней, внешне такой строгой и правильной, эта ее способность иногда совершенно неожиданно выдавать нечто грубое, шокирующее. Они подошли к выходу из кухни, Энни приоткрыла дверь. – И что же мы будем теперь делать, Кит? – Скажи, чего ты хочешь, а я сделаю. – Ты меня любишь? – Ты же знаешь. Она улыбнулась. – Как я в постели, неплоха? Ой, сама не верю, что могла спросить такое. Пока. Я тебе позвоню. – Погоди. – Он придержал ее за руку. – Мне пора ехать. – Я знаю. Но… подчиненные твоего мужа иногда следят за моим домом. – О-о… – Они не видели, как ты приехала, потому что в то время их здесь не было. Скорее всего, они поехали вслед за мной, когда увидели, что я уезжаю. Сейчас я отправлюсь первым, и если тут кто-то есть, они снимутся за мной. А ты подожди тут минут десять, потом уезжай. Она постояла молча, пораженная, потом проговорила: – Но ведь это ужасно… – Энни подняла на него глаза. – Извини Кит. Но я не могу подвергать тебя… – Она кивнула: – Ради тебя – да. – Ну, вот и хорошо. Так, значит, запомни: ты провела весь вечер у тети Луизы. Держись этого объяснения и не отступай от него ни в коем случае, что бы он ни говорил. Энни кивнула. – Ты на чем ездишь? – спросил он. – «Линкольн-континенталь». Белый. – Через десять минут. – Будь осторожен, Кит. Он вышел, сел в свой «блейзер», помахал ей рукой и тронулся по дороге, что выводила на идущее мимо дома шоссе. Там он свернул в сторону города и проехал еще несколько миль, пока не добрался до первого перекрестка; тут Кит остановился. Фар позади не было видно, поэтому, немного постояв, он двинулся дальше. Он заметил какой-то полуразвалившийся амбар, выключил фары и свернул с шоссе на проселок, что отходил в сторону амбара – там он загнал свой «блейзер» за груду обвалившихся бревен. Кит вышел из машины и стал наблюдать за дорогой. Минут через пять он увидел свет фар, приближавшихся с той стороны, где находилась его ферма. Он присел за кустом и стал ждать. Мимо него на большой скорости пронеслась машина, но он успел разглядеть, что это был светлый «линкольн-континенталь». Он подождал еще минут десять, потом возвратился к «блейзеру» и поехал домой. Полной уверенности в том, что Энни в безопасности, у него не было; но если Бакстер станет ее расспрашивать и она будет твердо придерживаться своей версии, то все должно завершиться благополучно. У него возникло какое-то не понравившееся ему чувство: что все происходящее доставляет ему удовольствие, приятно возбуждает его. А впрочем, что тут особенного? То, что умеешь делать лучше всего, всегда и нравится. Он ни минуты не сомневался в том, что и Энни этот элемент интриги тоже доставлял максимальное наслаждение. Она и раньше была такой, еще в те времена, когда им приходилось искать малейшую возможность и место, чтобы заняться любовью. Опасность всегда заводила ее, ей нравилась сопряженная с этим романтика, она любила запретные плоды, которые, как известно, всегда слаще. И тем не менее сегодня он увидел у нее в глазах самый неподдельный страх. Она всегда была смелой, мужественной, дерзкой, готовой идти на риск. Но когда, если тебя поймают, рискуешь не исключением из школы и не тем, что тебя запрут дома, а возможностью оказаться избитым или даже убитым, все удовольствие от риска куда-то испаряется. Кит понял, что ему надо что-то решать, и решать быстро. Он опять припомнил минувший вечер, их любовь, их последующий разговор в постели и окончательно убедился, что они снова вместе. Каждый из них прожил свою жизнь и очень многое пережил за все эти годы; и теперь вопреки всем обстоятельствам, всем трудностям и преградам они оказались-таки в его прежней спальне, в объятиях друг друга. Тело и душа Кита испытывали удовлетворение, плоть дрожала от приятного возбуждения, сердце пело, он пребывал в радостно-приподнятом настроении. Впервые за долгие недели, даже месяцы Кит Лондри чувствовал себя счастливым и улыбался. |
||
|