"Филогенез" - читать интересную книгу автора (Фостер Алан Дин)

Глава вторая

Транксы не погребают своих мертвецов. Покойники торжественно утилизируются. Как и многие другие особенности транксской культуры, этот обычай пришел из древнейших времен, когда каждым ульем правила царица, откладывавшая яйца. В ту эпоху все мало-мальски съедобное считалось пригодным для использования, в том числе и останки погибшего собрата. Протеин есть протеин, а забота о выживании очень долго оставалась доминирующим принципом в нарождающейся культуре и цивилизации. Теперь, конечно, традиционная утилизация обставлялась куда более торжественно, но сама суть процесса тем не менее осталась прежней.

Однако нынешняя прощальная церемония выглядела значительно патетичнее, чем была в доречевые времена. Правда, покойник, которому возносились хвалы на сей раз, несомненно, счел бы их преувеличенными. Для поэта, прославленного не только на Ивовице, но и во всех мирах, заселенных транксами, Вуузелансем отличался редкой скромностью.

Десвендапур вспоминал одно из последних занятий с мастером. Панцирь Вуузелансема давно утратил и здоровый аквамариновый цвет, свойственный юношам, и сине-зеленый оттенок зрелости, приобретя старческий густо-синий, почти индиговый тон. Голова старика покачивалась из стороны в сторону — следствие несмертельного, но неизлечимого заболевания нервной системы,— и он редко поднимался на четыре ноги: теперь ему приходилось ходить на всех шести, чтобы не упасть. Но глаза его, хотя реже вспыхивали вдохновенным огнем, по-прежнему сияли как золото.

Великий поэт удалился со своим мастер-классом в тропический лес. Они расположились под желтоствольным деревом цим!бу, столь дорогим сердцу учителя. Вуузелансем мог бесконечно любоваться раскидистым, густым шатром золотисто-желтых, в розовую полоску листьев, которые в это время года соседствовали с цветами. Напоенные нектаром гроздья неимоверной длины насыщали воздух благоуханием, свисающие тычинки, похожие на колокольчики, наполняла пыльца. Но ни одно насекомое не гудело вокруг цветов, ни одно из крылатых созданий не прилетело полакомиться нектаром. Цим!бу приходилось опылять искусственно. Это дерево было пришельцем, экзотическим инопланетянином, рожденным не на Ивовице, а на Ульдоме. Пришельцы-транксы посадили его на новой родине для красоты — и оно прижилось и процветало в чаще туземного леса, окруженное чуждыми растениями.

А под корнями цим!бу и прочей буйной растительности процветал Йейль. Третий по величине город на Ивовице представлял собой улей, где имелись и жилища, и заводы, и образовательные учреждения, и места отдыха, и помещения для выращивания личинок. Транксы достигли весьма высокой ступени цивилизации, но все равно по возможности предпочитали жить под землей. А наверху сохранился нетронутый тропический лес, по которому теперь бродили Вуузелансем с учениками. Невзирая на то что лес выглядел абсолютно девственным, на самом деле он был не менее безопасным и домашним, чем любой парк.

Под цим!бу стояли скамеечки. Некоторые ученики растянулись на узких неструганых деревянных лавках, слушая, как поэт рассуждает о чувственности неких сладострастных пентаметров. Ну а Дес предпочитал слушать стоя, одновременно воспринимая урок и любуясь роскошью леса. Утро выдалось жаркое и влажное — чудная погода! Дес осматривал ближайшее дерево, его усики касались коры, распознавая шевеление существ, живущих на ней и в ней. Часть этих существ была туземными насекомыми, дальними родичами транксов. Насекомые не обращали внимания ни на рассуждения достопочтенного Вуузелансема, ни на ответы его студентов. Их интересовало только питание и размножение.

— Десвендапур, а вы как думаете?

— Что-что?

До его мозга медленно дошел тот факт, что его окликнули. А уж потом — суть вопроса. Дес оторвался от созерцания дерева и увидел, что все смотрят на него,— включая мастера. Другой студент на его месте начал бы мямлить и запинаться. Другой — но только не Дес. Десу никогда не приходилось подыскивать нужные слова. Он просто был скуп на них. И, что бы там ни думали прочие, он действительно слушал.

— Я думаю, большая часть того, что в наше время считается поэзией, на самом деле не более чем мусор, который лишь изредка, да и то не всегда, поднимается до уровня тенденциозной посредственности.

Разгорячившись, Дес заговорил громче и принялся жестикулировать иструками.

— Именуемое сейчас стихосложением правильнее было бы назвать стиховычитанием! На поэтических состязаниях побеждают знатоки канонов, возможно, неплохие ремесленники, но никудышные творцы. Но разве это их вина? Мир сделался чересчур благодушным, жизнь — чересчур предсказуемой! Великая поэзия родится из потрясений и лишений. Часы, проведенные за созерцанием зрелищ или в компании приятелей, поэзию не породят!

Он нарочно вставил довольно грубое ругательство, просто на всякий случай, дабы слушатели не подумали, будто он воспользовался предоставленной возможностью высказаться для того, чтобы порисоваться перед мастером.

Никто не ответил. Хитиновые лица транксов мало приспособлены к выражению эмоции, но, судя по жестам, речь Десвендапура вызвала самый широкий спектр эмоций, от негодования до молчаливого раздражения. Десвендапур был известен как бунтарь, способный ляпнуть все что угодно. Ему бы прощали это охотнее, будь он более хорошим поэтом. Однако до сих пор он не проявил особых талантов, а потому не пользовался популярностью среди равных.

Нет, временами его посещали приступы вдохновения, но они были столь же редки, как наросты квеерекви на деревьях. Их едва-едва хватало, чтобы Десвендапура не выперли из поэтических мастер-классов. Он оставался вечной головной болью для старших наставников, которые считали его многообещающим, даже выдающимся талантом, так и не сумевшим преодолеть склонности к всепоглощающей, угрюмой безнадежности, вовсе не свойственной транксам. Однако же его способности проявлялись достаточно ярко, чтобы Десу позволили продолжать обучение.

Даже тем наставникам, которых больше всего раздражали его неуместные выходки, не хотелось его выгонять. Они помнили семейную историю Десвендапура. Кроме него, на свете осталось всего два Вена, потомка семейства, почти полностью стертого с лица земли во время первого нападения а-аннов на Пасцекс более восьмидесяти лет тому назад. И переселение на север, в Йейль, не помогло юноше избавиться от тяжелой наследственности. Неуместное слово можно заменить, неуклюжую строфу — переделать, но этого уже не исправишь.

— Вены? Вены? — задумчиво говорили новые знакомые.— Что-то я не знаю такого семейства. Оно откуда-то из окрестностей Гоканука?

— Нет, с того света,— горько-насмешливо отвечал Десвендапур. Лучше бы он прилетел с другой планеты. Тогда, по крайней мере, было бы легче утаивать историю своей семьи. А здесь, на Ивовице, где всем и каждому были памятны трагические события в Пасцексе, скрывать это не представлялось возможным.

Сейчас Вуузелансему, похоже, не изменило самообладание. Его самый беспокойный студент уже не в первый раз высказывал подобные мысли.

— Ты осуждаешь,ты критикуешь, ты бичуешь. Но что ты можешь предложить взамен? Грубые, гневные, но при том плоские опусы. Показная чувствительность, фальшивый пыл, неистовая предубежденность… «Джарцарель взмывает и скользит, ныряет, целуя землю, останавливается, исходя страстью… Встреча в пустоте».

Со всех сторон послышались одобрительные щелчки. Слова и свистки мастера были, как всегда, яркими и образными. Однако Десвендапур не спешил отступать — как в прямом, так и в переносном смысле. Послушать Вуузелансема — и все покажется таким простым! Он легко сыплет верными словами и звуками, подчеркивая их ювелирно точными жестами рук и движениями тела, в то время как другим приходится биться часами, днями, неделями ради того, чтобы сложить одну-две оригинальных строфы. Дес постоянно боролся с собой. Он никак не мог найти подходящих слов, чтобы выразить эмоции, клокотавшие в глубине его души. Подобный неспокойному вулкану, он выбрасывал дым и пепел, но до настоящего творческого извержения не доходило. С поэтической точки зрения ему явно недоставало чего-то важного. Его стихи зияли пустотой.

Дес терпеливо принял поэтический упрек, однако его усики загнулись назад, к спине, показывая, насколько уязвлен молодой поэт. Это случалось уже не первый раз, и Десвендапур не надеялся, что в последний. И был прав. Поэзия иногда бывает весьма жестока, а хорошие наставники обязаны своей репутацией не тому, что цацкаются и сюсюкают с учениками.

Оглядываясь назад, Дес не удивлялся, что сумел перенести все тяготы обучения. Но хотя молодой поэт не сомневался в своем выдающемся таланте, полученный диплом немало его удивил. Он рассчитывал, что его выпустят в лучшем случае с удовлетворительной оценкой. А между тем ему выдали официальное свидетельство с персональными рекомендациями. В результате Дес получил скучную, но терпимую работу в частной компании, занимающейся оптовой торговлей пищей. Ему приходилось сочинять веселенькие стишки, восхваляющие вкусные и полезные продукты, которыми торговала фирма. Работа давала достаточно средств к существованию — уж еды-то Десу точно хватало! — однако его поэтическая душа изнывала от тоски. В результате ежедневного сочинения виршей о чудных и роскошных овощах и фруктах поэт вскоре почувствовал, что готов взорваться. Однако не взорвался. Вместо этого его начал преследовать страх: а вдруг ему и впрямь не суждено?…

Десятки приглашенных гостей выстроились традиционным кружком в саду, где должна была произойти утилизация покойного поэта. Светила науки и сановники, бывшие ученики, как знаменитые, так и незаметные, представители клана и семьи вежливо внимали благоговейным речам и проникновенным стихам, восславляющим заслуги и добродетели усопшего. Церемония несколько затягивалась. Надо сказать, она уже и так шла дольше, чем пришлось бы по вкусу смиренному Вуузелансему. Дес, усмехнувшись про себя, подумал, что, будь мастер жив, он бы давно уже извинился и сбежал с собственных похорон.

Блуждая в толпе под аккомпанемент пышных славословий, Десвендапур с удивлением заметил двух своих бывших сотоварищей, Броудвелунцедаи Ниовинхомек. Оба сделали успешную карьеру, Броуд в правительстве, а Нио — в вооруженных силах. И там и там всегда был спрос на энергичную, воодушевляющую поэзию.

Дес поколебался, но в конце концов присущее транксам стремление к общению с себе подобными пересилило его природную склонность к уединению. Когда Дес подошел поближе, оба старых знакомца немедленно его признали, чем он втайне был очень польщен.

— Дес! — Ниовинхомек наклонилась и буквально сплела свои усики с его. Этот фамильярный жест порадовал Деса куда больше, чем он хотел себе признаться.

— Какое горе! — сказал Броуд, указывая в сторону помоста.— Такая огромная потеря.

— «Катясь к земле, волна выбегает на песок, размышляя о своей участи. Испарение несет разрушение».

Дес знал эти стихи. Нио цитировала четвертый сборник мастера. Его друзья немало удивились бы, узнав, что угрюмый, равнодушный с виду Десвендапур помнит наизусть все стихотворения Вуузелансема вплоть до знаменитых пространных фрагментов «Джор!к!к…», так и оставшихся незавершенными. Но сейчас он был не в настроении выражаться цитатами.

— А ты как поживаешь, Дес?

Броуд помахивал иструками, выражая дружелюбие, граничащее с теплой привязанностью. Почему — Дес решительно не понимал. Во время учебы он не обращал особого внимания на чувства своих соучеников. Он вообще почти не обращал внимания на чьи-либо чувства. И теперь такой теплый прием его озадачил.

— Ты еще не подобрал себе пару? — осведомилась Нио.— Я вот собираюсь спариться месяцев через шесть.

— Нет еще,— коротко ответил Дес. Да и кто с ним захочет спариться? Ничем не примечательный поэтишка, занимающийся рутинным стихоплетством и ведущий на редкость унылое существование. Да и поведение его не сулило самкам особых радостей бытия. Не то чтобы Дес не испытывал тяги к размножению. Его стремление спариваться было не менее сильным, чем у любого другого самца. Но при таких манерах и темпераменте ему очень сильно повезет, если какая-нибудь самка хотя бы дернет яйцекладом в его сторону.

— Не такое уж это и горе,— продолжал он.— Вуузелансем сделал превосходную карьеру, оставил после себя некоторое количество стихов, которые имеют все шансы надолго его пережить, атеперь ему не придется каждый день мучительно стараться быть выдающимся. Отчаянное стремление к оригинальности — камень, который придавит любого творца. Ну ладно, приятно было с вами повидаться.

Дес снова опустился на все шесть и начал разворачиваться, собираясь уйти. Первоначальная радость от встречи со старыми приятелями уже почти испарилась.

— Погоди! — остановила его Ниовинхомек, покачивая обоими усиками. Зачем она это сделала, Дес не мог понять. Большинство самок его присутствие раздражало. Он был твердо убежден, что у него что-то не в порядке с феромонами[1].

Подыскивая тему для разговора, которая могла бы удержатьДесвендапура, Нио вспомнила, о чем чаще всего сейчас разговаривают у них на работе.

— Дес, что ты думаешь об этих слухах?

Молодой поэт развернулся и сделал непонимающий жест. Ему внезапно захотелось убраться подальше, сбежать и от воспоминаний, и от бывших друзей.

— О каких слухах?

— Ну, об этих историях из Гесвикста! — настаивала она.— Слышал сплетни?

— Чррк, вот ты о чем! — восклицательно протрещал Броуд.— Ты имеешь в виду новый проект, да?

— Новый проект? — равнодушно переспросил Дес. Его раздражение все усиливалось.— Что еще за «новый проект»?

— А, так ты не слышал!

Нио размахивала усиками во все стороны, что говорило о еле сдерживаемом возбуждении.

— Ах, ну да, ты же живешь далеко от Гесвикста, так что мог и не слышать.

Она приблизилась и понизила голос. Дес с трудом подавил желание отшатнуться. Что еще за глупости?

— Туда теперь не подойдешь,— прошептала она, осторожно шевеля всеми четырьмя жвалами.— Все огорожено.

— Это правда,— Броуд шевельнул иструкой и противоположной стопорукой, подтверждая слова Нио.— Весь район закрыт для случайных посетителей. Причем все обставлено со всевозможной секретностью. Говорят даже, будто над территорией ведется регулярное патрулирование и воздушное пространство перекрыто до самой орбиты.

Дес, вопреки собственному желанию, был слегка заинтригован и даже не удержался от комментария:

— Похоже, кто-то хочет что-то спрятать.

Нио выразила согласие всеми четырьмя передними конечностями, всеми шестнадцатью их пальцами.

— Там расположен новый биохимический объект, ведущий чрезвычайно важные исследования. Такова официальная версия. Но кое-кто слышал и другие. Слухи ходят уже четырнадцать лет, и отрицать их становится все труднее.

— Насколько я понимаю, к биохимии объект не имеет никакого отношения.— Десу отчаянно хотелось уйти, сбежать. Ему внезапно стало не по себе.

Броуд сделал жест, означающий положительный ответ, однако предоставил высказаться Нио.

— Может, какое-то и имеет, но если все эти истории — правда, научные исследования для объекта в Гесвиксте являются второстепенными.

— Ну а каково же его основное предназначение? — нетерпеливо осведомился Дес.

Нио взглянула на Броудвелунцеда и ответила:

— Следить за пришельцами и поддерживать нарождающиеся связи с ними.

— За пришельцами? -Десбыл ошеломлен.Такогоон не ожидал.— За какими пришельцами? Квиллпами?

Эта раса высоких, изящных, но загадочных созданий была давно известна транксам, но союзничать как с транксами, так и с а-аннами отказывалась. Существовали еще и другие цивилизации. Но о них публике было хорошо известно. Почему развитие отношений с ними должно окутываться такой таинственностью?

Но, с другой стороны, что он, певец овощей и фруктов, может знать о тайных планах правительства?

— Нет, не квиллпами,— ответила Нио.— За еще более удивительными созданиями.

Она придвинулась ближе, почти касаясь Деса своими усиками.

— Речь идет о разумных млекопитающих!

На сей раз Дес не сразу сумел ответить.

— О людях, что ли? Ну, это полная ерунда! Тот проект полностью перенесли на Ульдом много лет назад, чтобы правительство могло вблизи наблюдать за его развитием. На Ивовице вообще не осталось людей! Неудивительно, что это служит пищей для слухов и сплетен — и только!

Нио явно наслаждалась тем, что ей удалось выбить Десвендапура из колеи,— ведь он славился своей невозмутимостью.

— Двуногие, двуполые, бесхвостые инопланетные млекопитающие! — добавила она для пущей верности.— Люди, и никто иной. Ходят слухи, они не просто остались на нашей планете,— им даже разрешили создать свою колонию прямо тут, на Ивовице! Потому Совет и держит весь проект втайне. И потому их перевели с места первоначального проекта на пустынные земли возле Гесвикста.

Дес тихо, недоверчиво присвистнул.

Млекопитающие, мелкие существа, покрытые шерстью… В чаще тропического леса их водилось немало. Эти мягкие, мясистые, иногда скользкие твари отличаются тем, что носят свой скелет внутри тела. Идея о том, что у некоторых из них мог возникнуть разум, представлялась невероятной. Да еще и двуногие к тому же? Известно ведь, что двуногое существо, не имеющее хвоста, является чересчур неустойчивым. С точки зрения биомеханики такой нонсенс граничил с предположением, будто хрупкие хизхозы окажутся способны летать в космос. Однако нельзя не признать, что люди на самом деле существуют. Время от времени появлялись все новые сообщения о них. Контакты между расами людей и транксов налаживались так медленно, что у тех и у других было время свыкнуться с мыслью о существовании принципиально непохожих на них существ.

Все встречи с людьми до сих пор проходили исключительно в торжественной, официальной обстановке, исключительно в одном-единственном месте на Ульдоме, где и развивался проект, а еще на аналогичном объекте людей на Центавре-5. Мысль о том, что столь странной расе, как люди, могут дозволить создать постоянное поселение в мире, принадлежащем транксам, представлялась безумной. Ведь существовало по меньшей мере три различных антилюдских группы, которые могли воспротивиться такому проекту, причем весьма энергично… Дес так и заявил своим приятелям.

Но Нио не сдавалась.

— Ну а слухи утверждают другое.

— На то они и слухи. Именно поэтому истории, которые рассказывают путешественники, наделенные богатым воображением, так часто расходятся с правдой.

И Десвендапур снова начал разворачиваться, чтобы уйти.

— Ну ладно, приятно было с вами побеседовать…

— Дес,— робко начала Нио,— я… мы тут оба часто тебя вспоминали и думали, как ты… в общем, если кто-то из нас может что-то для тебя сделать, если тебе понадобится какая-то помощь…

Он обернулся так резко, что она невольно отдернула усики и прижала их к голове, чтобы уберечь их. Это было чисто рефлекторное движение, Нио просто не сдержалась.

Дес уже хотел и впрямь уйти, но тут его осенило. Двуногие, бесхвостые, разумные млекопитающие — да, конечно, оксюморон, ходячая нелепица; но ведь нельзя отрицать, что люди все-таки существуют. Неуверенные, осторожные попытки установить контакт между транксами и человечеством предпринимаются уже в течение многих лет. На этой планете людей, по идее, не должно быть — с тех самых пор, как проект, начатый на Ивовице, перекочевал на Ульдом. Но что, если это все же правда? Вдруг невероятные, гротескные создания строят не просто научно-исследовательскую станцию, а настоящую колонию прямо здесь, на одной из планет, давным-давно колонизированных транксами?

Это именно то, чего а-анны пытались добиться с помощью грубой силы, снова и снова нападая на регион, где находился Пасцекс. С трудом верилось, что Великий Совет и в самом деле дал аналогичное разрешение еще одной расе, тем более настолько чуждой. Однако какие возможности могла бы предоставить столь беспрецедентная ситуация! Какие чудеса, пусть даже ужасные, она таит! Сколько сулит открытий!

А вдруг это и есть тот самый источник вдохновения, которого так недоставало его творчеству и его жизни? Вспыхнувшая у него идея одновременно ужасала и интриговала.

— Броуд,— внезапно спросил Дес,— ты ведь работаешь на правительство?

— Да,— ответил молодой самец, удивляясь про себя, с чего бы вдруг поведение его бывшего соученика так резко переменилось.— Я утешитель третьего ранга в отделении развития отношений.

— Недалеко от Гесвикста? Прекрасно.

Дес лихорадочно соображал.

— Вы только что предложили мне помощь. Я готов ее принять.

Теперь он, в свой черед, придвинулся поближе, потому что присутствующие начали расходиться.

— Мне внезапно захотелось начать новую жизнь и найти работу в каком-нибудь другом уголке планеты. Отрекомендуй меня своему начальству, на самом лучшем высоко-транксском, и попроси, чтобы мне дали работу в районе Гесвикста.

— Ну, ты приписываешь мне власть, которой я вовсе не обладаю,— промямлил его ровесник, растерянно помахивая иструками.— Во-первых, я живу куда дальше от Гесвикста, чем ты думаешь. И Нио, кстати, тоже.

Он обернулся к самке, прося помощи, и она ободряюще пошевелила усиками.

— Слухи могут будоражить и сильно влиять на жизнь, но весят они мало и потому легко разносятся. К тому же, как я уже сказал, я всего лишь утешитель третьего ранга. Конечно, я могу кого-то рекомендовать, но не думаю, чтобы начальство захотело прислушаться к моей просьбе.

Он с любопытством вытянул усики.

— Ас чего это ты вдруг решил сняться с насиженного места, сменить нору и перебраться поближе к Гесвиксту?

— Какое насиженное место? У меня нет пары, да и семьи как таковой почти не осталось, ты же знаешь.

Его знакомые неловко повели лапками. Броуд уже начал жалеть, что Дес подошел и заговорил с ними. Вести он себя не умеет, держится неуклюже и чего хочет — непонятно. Зря они ему ответили. Но Нио настаивала… А теперь уже поздно. Просто развернуться и уйти будет непростительным нарушением этикета…

— Ну, что до причины, она, по-моему, очевидна,— продолжал Дес — Я хочу оказаться поближе к этим удивительным пришельцам — если, конечно, слухи не беспочвенны и на Ивовице действительно до сих пор живут люди.

Нио с беспокойством уставилась на него.

— Дес, зачем они тебе?

— Чтобы писать о них стихи!

Глаза его засияли золотистым светом, отраженным множеством причудливо сплетающихся зрачков.

— Вуузелансем же писал! Он принимал большое участие в первоначальном проекте, сочинял стихи как для людей, так и про людей. Я сам присутствовал по крайней мере на трех представлениях, во время которых шла речь о них.

Он подергал усиками, погрузившись в воспоминания.

— Возможно, вам будет сложно в это поверить, но Вуузелансем всегда утверждал, что, невзирая на отсутствие соответствующих культурных реалий, люди понимали его поэзию.

— Да, но вдруг возле Гесвикста вовсе нет никаких людей? — не удержался от возражения Броуд.— Что, если неправдоподобные слухи об их колонии окажутся всего лишь слухами? Тогда получится, что ты коренным образом изменишь свою жизнь — и впустую!

Дес обернулся к коллеге.

— Что ж, тогда мне останется только размышлять о своей излишней порывистости и пытаться извлечь урок мудрости из своего затруднительного положения. В любом случае, хуже, чем теперь, мне не будет.

Он указал иструкой в сторону ближайшего входа в подземный город.

— Там мне ничто больше не светит. Уют, убежище, знакомая обстановка, ежедневная работа, ритуальные приветствия, приятели — и все.

Нио была потрясена — и не хотела этого скрывать. Оказывается, Десвендапур еще более странный, чем ей казалось.

— Но ведь о таких вещах мечтает любой транкс!

Дес резко свистнул и пренебрежительно щелкнул жвалами.

— Они мешают поэзии! Мой разум способен вместить все, но с подобной рутиной мое эстетическое чувство мириться не желает.

— Поэзия должна утешать, умиротворять, вселять уверенность в себе! — возразил Броуд.

— Поэзия должна взрываться. Строфы должны пылать. Слово должно резать, как нож.

Броуд выпрямился на всех четырех истногах.

— Я вижу, нам не сойтись во мнениях. У нас имеются серьезные различия в мировоззрении. Я полагаю, моя работа поэта состоит в том, чтобы мои слушатели чувствовали себя лучше, больше любили себя и мир, в котором живут.

— А моя — в том, чтобы им становилось неуютно. И разве можно найти лучший источник вдохновения, чем существо настолько фантастическое, что оно кажется почти неправдоподобным? Ну скажите, из каких соображений правительство могло позволить им основать здесь колонию? Не какое-нибудь там представительство, предназначенное для официальных контактов — нет, целую колонию! Если это правда — неудивительно, что такое держат в секрете. Ульи бы такого ни за что не потерпели.

Нио неуверенно шевельнула лапкой. Толпа вокруг продолжала редеть, парк пустел — гости спускались в подземные тоннели.

— Если колонизация действительно имеет место, могут существовать и другие причины, по которым правительство предпочитает молчать. Мы ведь не посвящены в соображения, стоящие за внутренними решениями Великого Совета.

Дес понимающе качнул усиками.

— И что же это за причины? Они боятся, что, если о намерениях пришельцев станет известно раньше времени, население возмутится — тем более зная о постоянных попытках а-аннов силой расширить свою сферу влияния на нашей планете. В таком случае пребывание среди транксов еще одной чуждой расы следует как можно дольше хранить в тайне.

Он грустно скрипнул надкрыльями.

— Я слышал записи их голосов. Разумные млекопитающие могут разговаривать, хотя это дается им непросто.

— М не о них ничего не известно! — запротестовал Броуд.— Не забывай: в настоящий момент сведения о присутствии на Ивовице людей являются не более чем непроверенными слухами. Официально всех двуногих перевезли на Ульдом много лет тому назад. Чтобы выяснить, имеют ли слухи по дсобой какую-то реальную основу, тебе придется побеседовать с кем-нибудь, кто имеет прямое отношение к новому проекту. Если он и вправду существует.

Дес лихорадочно размышлял.

— Да, наверно. За людьми-колонистами (если, конечно, они и впрямь здесь есть) наверняка наблюдает и поддерживает с ними связь кто-то из наших специалистов. Хотя бы затем, чтобы о деятельности людей не стало известно широким слоям населения. Пришельцев можно изолировать — но наших-то наблюдателей не изолируешь! Любой транкс нуждается в общении со своим ульем…

Нио насмешливо присвистнула.

— Ага, Дес, я так и думала, что ты притворяешься!

— Ничего подобного! — отпарировал он.— Мне не меньше любого другого хочется роиться в своем улье. Но не всегда. Тем более — не тогда, когда я ищу вдохновения!

Он поднял голову и посмотрел на север.

— Понимаешь, Нио, мне необходимо совершить нечто удивительное, из ряда вон выходящее, единственное в своем роде. Уютная, простая жизнь, к которой стремится большинство из вас, не для меня. Что-то заставляет меня добиваться гораздо большего.

— В самом деле? — Броуд окончательно устал от напыщенного коллеги, который, к тому же, был явно не в себе.— И чего же?

Глаза, сверкающие отраженным солнечным светом, в упор уставились на него.

— Друг мой, если бы я умел это объяснить, я бы работал с машинами, а не со словом. Я был бы рабочим, а не поэтом.

Броуд неловко переступил с ноги на ногу. Не то чтобы собеседник напрямую очернил работу Броуда или что-нибудь в этом роде, но тем не менее он заставил преуспевающего государственного служащего почувствовать себя неудачником, хотя дело обстояло как раз наоборот. Однако Дес не дал ему времени подумать, нет ли в его словах какого-нибудь более глубокого смысла.

— Так ты сможешь помочь мне, Броуд? Ты мне поможешь?

Бедняге Броуду, зажатому между требовательным взглядом Десвендапура и любопытным — Нио, ничего не оставалось, как согласиться.

— Но, как я уже сказал, я не много могу сделать.

— А мне и сейчас мало что светит. Я уж и надеяться не смел на твою помощь.

У Броуда от неожиданности чуть не подогнулись все четыре ноги.

— Ну, если это тебе поможет…— неуклюже щелкнул он.

— Я не знаю, поможет ли мне вообще хоть что-нибудь, Броуд. Бывают времена, когда я предпочел бы умереть, чем продолжать это бессмысленное барахтанье в вечных тщетных поисках чего-то нового. Но в качестве замены безвременной кончины меня это устроит.

— Ну, тогда я посмотрю, что смогу сделать. Правда, не знаю, насколько близко к мифической колонии удастся тебя пристроить. Возможно, я и так работаю к ней ближе всех поэтов — а ты ведь знаешь, поэзия распространяется далеко.

— Сделай все, что в твоих силах! — Дес придвинулся почти угрожающе и тесно переплел свои усики с усиками другого самца.— Надежда — лучшее, что может быть у творца — после вдохновения, разумеется.

— И насколько близко к этим существам ты надеешься подобраться? — осведомилась Нио.

— Чем ближе — тем лучше! — возбужденно просвистел и прощелкал Дес— Я хочу видеть их, говорить с ними, вот как сейчас с тобой. Я хочу смотреть на их уродливые тела, обонять чуждый запах — если они, конечно, пахнут. Я хочу заглянуть им в глаза, коснуться иструками их мягкой, рыхлой кожи, услышать звуки, которые издают их внутренности. И из всех своих впечатлений я сложу потрясающее повествование, которому станут внимать во всех мирах, населенных транксами!

— Ну хорошо, предположим, они там действительно есть — но вдруг они чересчур безобразны, чересчур чужды нам, чтобы изучать их вблизи? — задала каверзный вопрос Нио.— Я ведь тоже видела их изображения. Нет, конечно, приятно думать, что в нашей части Галактики могут появиться новые существа, дружественные и обладающие разумом. Но лично мне кажется, я ни за что бы не смогла общаться с ними лицом к лицу. Нет, возможно, лучше предоставить такое общение специалистам.

Она выгнула стопоруку, выражая легкое отвращение.

— И в придачу, говорят, воняют они просто гадостно!

— Если специалисты могут общаться с ними и не умирают от отвращения, значит, и я смогу. Поверь, Нио, в реальности существует мало такого, что способно превзойти жуткие видения, возникающие в моем воображении!

— Не сомневаюсь,— буркнул Броуд. Он уже жалел о своей уступчивости и о данном сгоряча обещании помочь коллеге в достижении его непонятных целей. И на кой Десу сдались эти пришельцы? Нет, конечно, вполне может оказаться, что никаких людей на Ивовице вовсе нет, и тогда Десвендапур только впустую потратит время и силы на их поиски… Эта мысль несколько улучшила самочувствие Броуда.

— Но ведь ты понимаешь, если проект действительно существует, он должен быть не просто тайным, но и сверхсекретным,— сказала Нио, коснувшись иструкой груди Деса, пониже шеи, над верхней парой дыхалец.— Надеюсь, ты не собираешься совершать каких-нибудь антиобщественных поступков? Мне ужасно не хотелось бы, чтобы ты кончил в качестве дурного известия в ежедневных новостях.

— Мне все равно,— ответил Дес. Молодая самка сочла такое равнодушие тревожным знаком.— Но я буду осмотрителен, ведь если я преступлю закон, это помешает мне завершить задуманное дело. Постараюсь вести себя хорошо — не потому, что того требует общество, но потому, что это соответствует моим личным, внутренним целям.

— Тебе и впрямь нужна помощь! — Броуд затряс головой, показывая, насколько серьезно он воспринял намерения коллеги.— Срочная медицинская помощь.

— Ну, возможно, одних только предпринятых усилий окажется достаточно, чтобы заставить меня свернуть в тоннель удовлетворения. Возможно, разговоры о присутствии людей и впрямь не более чем слухи. В любом случае перемены помогут мне избавиться от скуки и развеют депрессию.

Броуда это слегка успокоило, хотя и не совсем.

— Я разузнаю о вакансиях близ Гесвикста. Как только найду место поближе, предложу твою кандидатуру. Но учти, новая должность может оказаться менее значительной, чем та, которую ты сейчас занимаешь.

— Неважно! — заверил Дес— Я соглашусь даже сочинять стихи для рабочих-ассенизаторов, собирающих отбросы по тоннелям. Я готов хоть сам собирать эти отбросы.

— Для подобного дела существуют машины,— напомнила Нио.

— Ну, тогда буду сочинять стихи для ассенизационных машин! Все что угодно.

Видя, какими удивленными выглядят его собеседники, Дес счел нужным объясниться.

— Понимаю, вам обоим кажется, что я сошел с ума. Разрешите заверить — я пребываю в здравом уме и твердой памяти. Просто мною движет некая неведомая сила.

— Как твой собрат-поэт могу заметить, что одно от другого мало отличается,— сухо сказал Броуд.— Ты ходишь по тонкой паутинке, Десвендапур. Смотри не свались.