"Филогенез" - читать интересную книгу автора (Фостер Алан Дин)

Глава шестая

Министр Салуафата нисколько не нервничал, направляясь на встречу с пайтарами. После общения с исключительно рассудительными, но притом совершенно гротескными с виду транксами он не испытывал дискомфорта, сидя за столом переговоров с существами, больше напоминающими «суперзвезд» трехмерки, чем инопланетных послов. Министр приготовился к переговорам, и ничто, кроме результата встречи, его не волновало.

То были не совсем обычные переговоры. На карте стояло нечто большее, чем предварительные соглашения о культурном обмене или свободе передвижения. Подобными вопросами занимались его помощники и другие дипломаты второго эшелона. Нечто более важное требовало персонального участия Салуафаты, чья внушительность вполне соответствовала порученному ему делу.

Определение «внушительность» относилось не только к его уму, но и ко внешности. Министр отличался не просто крупным телосложением — он был огромен. Фигура, унаследованная от полинезийских предков, в ширину казалась почти такой же, как и в высоту, и жира в объемистом теле содержалось весьма немного. Некоторые коллеги и подчиненные называли министра ходячей затычкой для дверей. Однако его специальность состояла в том, чтобы затыкать не двери, а кризисы, улыбаясь при том во весь рот и сбивая с толку настороженных партнеров по переговорам. Размер его улыбки мог сравниться с лагуной перед фасадом его дома на острове. Если этого оказывалось недостаточно, он мог спеть одну-две песенки потрясающим фальцетом, неизбежно вызывая у собеседников улыбки и смех.

Садясь за стол, Салуафата напоминал кита, который пошел вспять по тропе эволюции и вновь обрел ноги. Его личный секретарь Аймир занял место слева, а место справа досталось заместителю генерального секретаря по межпланетным отношениям Мэндэн ХоОдам. На столах перед делегатами стояли графины с охлажденной водой и хрустальные вазочки кобальтового цвета, наполненные ореховым ассорти. Насколько удалось выяснить, пайтарам больше всего нравился именно этот вид земной пищи.

В разных концах комнаты торчали охранники, у которых не было заметно никакого оружия.

«Ключевое слово — «заметно»,— подумал Салуафата.

Помещение для переговоров представляло собой светлую полусферу с одним большим окном, за которым лежало спокойное тропическое море. Отсюда, с высоких холмов Балийского комплекса, открывался вид на пляжи Санура. Они были заполнены беззаботными посетителями: люди плескались в море, даже не подозревая о всей значимости переговоров, готовящихся неподалеку, хотя большинство из них были сотрудниками правительства планеты и работали в отделе межпланетных отношений. Развитие Балийского комплекса способствовало тому, что остров давно перестал быть приманкой для праздношатающихся туристов.

«Комплекс придется перенести в другое место»,— подумал Салуафата.

Благодаря исследованию и освоению глубокого космоса нетрудно подобрать подходящее местечко. Не говоря уже о том, что вряд ли он был единственным сотрудником комплекса, чувствующим себя неуютно вблизи действующих вулканов, которые занимали основную часть островов архипелага. Различные конторы и агентства уже перенесли свои офисы южнее, на восточный берег южного континента. Там имелось полно свободной земли, а из-за постоянно растущего объема межзвездных путешествий был построен космопорт огромных размеров.

ХоОдам что-то бормотала себе под нос, глядя на приватную информацию своего считывающего устройства. Время от времени невидимый луч сканировал рисунок ее радужной оболочки в целях персональной идентификации читающего. Если бы очередное сканирование показало, что читатель не имеет доступа к тексту, изображение стало бы таким же невидимым, как и сканирующий луч.

— Как ты думаешь, Апи, будут ли они сопротивляться?

В ответ Салуафата пожал плечами, на что ушло некоторое время, пока движение проделало путь от колоннообразной шеи через огромные плечи к рукам.

— Ничего нельзя сказать заранее, Мэнди. Пайтары ведут себя не просто дружественно, они ведут себя отзывчиво. Но сейчас мы впервые пытаемся затронуть вопрос такого масштаба,— он налил себе воды.

Поскольку протоколы, регламентирующие общение с пайтарами, были отменены, он не имел оснований беспокоиться, что жест может что-нибудь нарушить.

— А вдруг они откажутся? — спросил Аймир, несколько раз пригладив коротко стриженые светлые волосы и не выпуская из другой руки рекордера. Салуафата давно отметил, что Аймир всегда поступает так, когда нервничает, но сейчас не обратил внимания на этот жест. Все были взвинчены, и годились любые безвредные способы, чтобы хоть как-то разрядить напряжение. В этом пайтары отличались от транксов, которые могли подметить любой жест, даже совершенно бессознательный, и интерпретировать его наравне со словесной информацией. Общаясь с насекомовидными созданиями, человек должен был полностью контролировать все свои движения, чтобы не ввести собеседника в заблуждение или, того хуже, невольно не обидеть его. Пайтары иногда делали жесты руками, но не использовали жестикуляцию в качестве компонента системы межличностного общения. В результате долгой работы часть их стала свободно разговаривать на земшарском, что добавило легкости в общении. Тут пайтары добились куда больших успехов, чем транксы.

«Безусловно,— напомнил себе министр,— здесь им помог речевой аппарат, куда лучше подходящий для такого рода задач. С технической точки зрения, куда большей похвалы заслуживают транксы, освоившие человеческую речь. Но, как обычно, на фоне пайтаров они выглядят бледно. Как и все остальные»,— подумал министр. Рядом с пайтарами любой выглядел некрасивым и неуклюжим.

Салуафата был полон решимости не позволить подобным поверхностным проявлениям повлиять на исход конференции. Следовало отбросить все личные мотивы. Предстоящие переговоры слишком важны, а вопрос, требующий решения, слишком серьезен, чтобы все провалилось из-за каких-то проблем с восприятием внешности. Он не позволит себя отвлечь! Хоть он и не столь привлекателен, как пайтары, при желании он может быть куда более обаятельным.

Дважды прозвучал мягкий мелодичный звон. Отодвинув назад специально сделанный для него огромный стул, министр встал. Вслед за ним поднялись его коллеги, приветствуя входящую делегацию пайтаров. Он узнал Юрин-Дельма и Джипар-Вета, с которыми уже встречался раньше. Оба инопланетянина — высокого роста, мускулистые, идеального телосложения — сохраняли типичное для пайтаров безучастное выражение лица. Одеждой им служили одинаковые серые комбинезоны, не украшенные ничем, кроме вышитых на них имени и звания. Они шагали по обе стороны от женщины, которая… по обе стороны…

Министр с трудом сглотнул, когда люди и пайтары почти одновременно опустились на свои места. Он прошептал секретарю:

— Помалкивай.

Даже по пайтарским стандартам красоты женщина выглядела потрясающе. Ее лицо обрамляли бирюзовые локоны, напоминавшие лучшие образцы зунийских мастеров ковки по серебру. Глаза были царственно-фиолетовыми. Губы, каких не найдешь у дипломатов земной космической службы, оставались чуть приоткрытыми, и молекулам воздуха, входящим и выходящим через этот изысканный рот, полагалось наслаждаться такой возможностью. Что до остальных частей ее тела, слово «совершенство» казалось слишком слабым выражением для описания ее форм. На какую-то долю минуты Апилеа Салуафата, министр межпланетных отношений, забыл, кто он такой.

Толчок локтем в объемистый бок грубо спустил его с небес на землю. Заместитель генерального секретаря ХоОдам, пораженная внешностью пайтаров не меньше остальных, все-таки сохранила частичный самоконтроль.

— Не глазей, Апи. Мы на работе, у нас есть дело, которое надо сделать.

И в самом деле, прибывшие пайтары смотрели на своих земных партнеров в уважительном молчании. Один из них даже начал перебирать соленые орешки в вазе.

Не будучи в состоянии встретиться взглядом с аметистовыми глазами сидящей напротив инопланетянки, смущенный Салуафата вынул свой прибор для чтения и проглядел список вопросов, внесенных в повестку дня. Изучение сухого отчета помогло ему несколько восстановить равновесие и самообладание, свойственное его профессии. Однако это было нелегко. Каждый раз, когда министр отрывал взгляд от прибора, он видел фиолетовые глаза партнера по переговорам, глаза, неотрывно смотревшие на него через стол. Они заставляли его думать о чем угодно, кроме дела. И когда женщина-пайтар наконец заговорила первой, ее слова не спасли положения.

— Суверенное Содружество Двух Миров приветствует людей Земли в этот знаменательный день. Мы будем рады услышать все, что вы желаете сказать.

«Дипломаты не имеют права говорить такими голосами,— решил министр.— Это дает говорящему такие преимущества, что ни о какой дискуссии с ним уже не может идти речи. Слушая такой голос, думаешь о беззаботных днях на пустынных пляжах, гамаках, раскачиваемых мягким бризом, холодных и пряных фруктовых напитках под рукой. Думаешь о…»

— Мы встречаем представителей Суверенного Содружества,— услышал он собственный ровный голос,— со всей теплотой и надеждой на обоюдное согласие и успешное завершение переговоров. Я надеюсь, вы имели возможность передать наше официальное предложение соответствующему департаменту, агентству или другому подобному учреждению?

К огорчению Салуафаты, теперь заговорил мужчина, сидящий напротив Аймира. Сам министр хотел бесконечно сидеть и внимать речам женщины, чей говор ласкал уши с мягкой теплотой закатного солнца. Не то чтобы голос мужчины звучал неприятно, но в дипломатической защите ХоОдам начали образовываться первые бреши.

— Мы изучили вопрос,— проговорил красивый до неприличия мужчина-пайтар.— Вы желаете получить наше разрешение на колонизацию мира, который называете Аргусом-5, или Привалом В Лесу.

Салуафата кивнул. Справа и слева от него Аймир и ХоОдам отчаянно пытались сохранить деловой настрой. И все-таки украдкой бросали взгляды на ослепительно красивых инопланетян. Если гости и заметили их интерес, не имеющий никакого отношения к дипломатии, или даже обиделись, они никак этого не показали.

«Возможно,— подумал министр,— они вполне сознательно пользуются своей внешностью».

— Да, верно,— ответил Салуафата, с важным видом подавшись вперед. Специально сделанный лично для него укрепленный стул позволял производить такие маневры.— Естественно, мы понимаем, что у вас могут возникнуть колебания. Заверяю, наше правительство готово со своей стороны либо внести компенсацию, либо провести дальнейшие переговоры по любым отдельно взятым вопросам, связанным с данной темой. Мы готовы работать совместно с вами столько, сколько окажется необходимо, чтобы обе стороны остались полностью удовлетворенными результатами. Мы можем предложить…

— Никаких колебаний у нас не возникло,— мягко прервала женщина.— И у нас нет никаких возражений. Суверенное Содружество не возражает против того, чтобы люди Земли колонизировали мир, известный как Привал В Лесу.

Министр был просто ошеломлен. Он готовил себя и своих подчиненных к долгим и трудным переговорам, взаимным уступкам, спорам и разногласиям. И вдруг инопланетяне совершенно неожиданно, и, по сути, незаслуженно, передают Земле права на целую планету. Он замер на несколько мгновений, чтобы привести в порядок разбежавшиеся мысли.

— Я должен убедиться, правильно ли мы поняли друг друга,— обратился он к женщине. Для министра ее товарищи просто перестали существовать — но не для Аймира и ХоОдам.— Вы имеете в виду, что даете нам разрешение поселить столько колонистов, сколько захочется Земле, на единственном пригодном для обитания мире в той системе, причем безо всяких ограничений и условий?

— Без ограничений и каких-либо условий, именно так,— ответил мужчина с глазами цвета морской волны, сидевший слева от женщины.— Вы можете начать колонизацию, когда пожелаете. Мы не будем вмешиваться.

— Не понимаю,— наконец нашла в себе силы заговорить ХоОдам.— Благоприятные для жизни параметры окружающей среды практически одинаковы для обеих наших рас. Вы могли бы заселить Аргус Пять с таким же успехом, что и мы. Более того, эта система находится намного ближе к вашей, чем к Солнечной или любой из развитых земных колоний. Почему же вы отдаете ее нам?

Как обычно, трое пайтаров наклонили головы друг к другу и принялись разговаривать тихим шепотом, который звучал еще мягче, чем их обычная речь. Когда они закончили, слово снова взяла женщина.

— Мы — исследователи, в этом мог убедиться первый ваш корабль, прибывший на Привал. Мы не колонисты. Не колонизаторы,— пояснила она, улыбнувшись. Ее улыбка, казалось, сверкнула ярче, чем лампы над ее головой.— Численность нашего населения в последнее время стабильна. Поскольку мы считаем, что наши Два Мира — лучшее место для обитания во всей Галактике, по крайней мере, в этой ее ветви, у нас нет причин двигаться куда-то еще. Никто из нас не сделает такого по своей воле, даже если правительство станет поощрять подобные действия. Мы счастливы жить там, где живем, и наши потомки наверняка тоже будут счастливы этим. Мы не стремимся как можно шире расселиться по Вселенной.

— Звезды — родина опасных, грубых и нецивилизованных созданий,— сказал один из мужчин.— Мы хотим знать, что они из себя представляют, чтобы суметь защититься, если они поведут себя враждебно. Среди всех, кого мы встречали, только вы вызываете желание с вами общаться, но у нас мало желания контактировать с другими расами. Со многими чем меньше имеешь дело, тем лучше,— его передернуло.— С такими, как эти властные а-анны или скрытные транксы.

— Транксы не настолько скр… Ой! — попытался вступиться Аймир. Обиженно посмотрев на Салуафату, он принялся потирать одной ступней другую, ту, на которую опустилась тяжелая нога министра. Салуафата прервал подчиненного на середине фразы, предпочтя быстроту действия дипломатическим уловкам.

«Пускай они считают отвратительной любую расу, путешествующую в космосе. Кроме человека разумного, естественно»,— подумал министр.

Каким бы нелогичным и шовинистическим не казалось такое поведение, оно только давало лишний козырь в руки людей. Он до сих пор не мог поверить в свою удачу. Совет будет им доволен, а такое удачное соглашение послужит его дальнейшему продвижению по службе.

Но, тем не менее, Салуафата никак не мог избавиться от ощущения, будто он проглядел что-то очень важное. И он решил окончательно внести ясность в обсуждаемый вопрос.

— Хотя пространство, доступное для освоения на Привале В Лесу, ограничено в силу природных условий на северной и южной частях планеты, там достаточно места для колоний не только одной расы. Вы уверены, что ваши соплеменники не захотят поселиться там наравне с нами? У нас есть подобные договоры с транксами, касающиеся Земли и других наших планет.

— Нет, спасибо,— поспешно ответила женщина.— В дополнение к уже сказанному могу только отметить — мы считаем Привал слишком холодной и бесплодной планетой, чтобы на ней поселиться. Кроме того, в настоящее время основное направление наших исследований — центр Галактики, а Аргус, как и Земля, находятся в противоположном направлении. И даже если бы мы захотели там обосноваться, зачем нам потенциальный конфликт?

— Вы бы лучше побеспокоились насчет экспансионистов — а-аннов, транксов и других агрессивных рас, ведущих колонизаторскую политику, а не о нас,— заявил мужчина справа от нее.— Учитывая их существование, вам бы следовало начать колонизацию Привала немедленно.

— Я уверен — как только я передам результаты переговоров правительству, так и случится,— заверил министр.— Местные климатические условия, конечно, не позволят колонии развиваться так же быстро, как на Амропулосе или Новой Ривьере, но первым шагом будет создание и расширение научной станции, которая, фактически, там уже находится,— сложив массивные руки и водрузив их на стол, он наклонился вперед.— Теперь, когда я получил от вас столь великодушную уступку, можно поговорить о более скромных вопросах. Собственно говоря, каких компенсаций и в каких размерах желало бы ваше правительство в обмен на предоставление нам столь исключительных прав на заселение Привала? Насколько я могу судить, наиболее предпочтительными стали бы поставки каких-либо товаров, в которых вы нуждаетесь. Если у вас есть другие пожелания, я имею полномочия передать их правительству.

Пайтары вновь начали совещаться, давая возможность Салуафате и его товарищам поглазеть на своих очаровательных партнеров по переговорам.

— Я не уверена, правильно ли мы вас поняли,— наконец ответила женщина.— Нам ничего от вас не нужно.

— Ничего?! — выпалила ХоОдам.— Вообще никакой компенсации? — Она настолько поразилась подобному заявлению, что даже не заметила осуждающего взгляда Салуафаты.

— А на какую компенсацию мы можем претендовать? — спросила женщина, сделав один из немногих сдержанных жестов, которыми пользовались пайтары.— Привал не является нашим миром, значит, мы не можем кому-либо его передать. Мы только хотим наблюдать, как вы осваиваете и заселяете его, и радоваться за наших друзей людей. Поскольку планета находится недалеко от нашей системы, на это не потребуется специального разрешения.

Салуафата решил обсудить все до конца, чтобы в будущем не было никаких оснований для разногласий и недоразумений. Каждое слово, сказанное на переговорах, записывалось соответствующей аппаратурой. Ни Совету, ни ему самому не нужно было, чтобы годы спустя пайтары или кто-нибудь другой вернулись к этому вопросу, требуя удовлетворения каких-либо не оговоренных ранее прав или заявляя о каком-либо разрешении, которое они ранее не получили.

— По галактическим меркам система Аргуса находится намного ближе к Двум Мирам, чем к Земле или любой из земных колоний. Нашей исследовательской команде, с которой вы встретились, сказали, что ваши исследователи уже побывали на Привале до нас. С людской точки зрения данное обстоятельство дает вам преимущественные права на этот мир. И тем не менее вы желаете отказаться от своих преимущественных прав безо всяких компенсаций, так?

— Именно так,— ответил пайтар, сидевший справа.— Нам не нужен этот мир. Мы уверены, люди вполне успешно заселят его, размножатся и заполнят пустующую экологическую нишу, отведенную млекопитающим. Мы рады такому повороту дел.

— В конце концов,— сказал второй пайтар, приятно улыбнувшись,— зачем пропадать месту? Вам оно требуется, нам — нет. Берите и используйте его, с нашими дружескими пожеланиями.

— Безусловно, мы намерены периодически посещать Привал, чтобы смотреть, насколько успешно вы там развиваетесь,— женщина улыбнулась. Улыбка адресовалась персонально Салуафате и окончательно растопила лед недоверия.— Для нас нет ничего интереснее, чем наблюдать за освоением нового мира — мы сами никогда такого не делали, и, соответственно, не видели.

Министр понял, что улыбается в ответ.

— Естественно, мы всегда будем рады вас видеть на планете, которую вы столь любезно нам уступили, так же как и здесь, на Земле.

— Ну, если мы уже все обсудили…— представитель пайтаров не закончил фразы.

— Вы любите, чтобы на документах стояли подписи? — спросил другой.

Салуафата предпочел бы провести следующий час, глядя в аметистовые глаза дивной женщины, но даже если он и чувствовал себя влюбленным школьником, он таковым не являлся. С сожалением прервав гипнотический контакт, он откинулся в кресле. Специально укрепленное сиденье заскрипело, когда министр переместил свой вес.

— Да, боюсь, это традиция, которой придерживается даже современное правительство. Вот документы, если вы не возражаете,— поспешно добавил он, думая, что же делать, если они возразят.

— Мы не возражаем,— ответила женщина. Салуафата вздохнул с облегчением.— Мы считаем это забавным, но безвредным анахронизмом,— ее улыбка смогла бы растопить свинец.— Мы с радостью поставим письменный эквивалент наших имен на любой бумаге.

Официальное подписание соглашения о колонизации состоялось в конференц-зале на верхнем этаже. Радужный купол из поляризационного стекла придавал церемонии больше торжественности, чем атмосфера небольшой комнаты для переговоров, в которой двумя неделями раньше проходило обсуждение соглашения. Ураганная скорость процедуры была неожиданной для землян. Поскольку на церемонии присутствовали блистательные пайтары — и не один, а несколько,— мероприятие не страдало от недостатка внимания прессы.

Хотя некоторые из подписывающих и превосходили Салуафату по рангу, он все равно остался главной фигурой на церемонии просто в силу своего присутствия. Его царственные размеры, как всегда, были на устах у комментаторов. А когда старшие по рангу представители правительства Земли разъехались по домам и офисам, в далекие отсюда Цюрих, Вашингтон, Пекин и Дели, именно министр остался для того, чтобы завершать дипломатическую процедуру и наблюдать за инопланетянами, которые казались полностью удовлетворенными происходящим. Казалось, они радовались не меньше его самого.

Наслаждаясь обществом очаровательных пайтаров, Салуафата не был, однако, всецело поглощен эйфорией. Еще оставались дела, которые требовалось сделать, иначе инопланетяне не стали бы дальше общаться с ним. Фривольности и развлечения не входили в спектр их понятий о межрасовых отношениях. Вежливые, приятные в общении, иногда даже обворожительные, они никогда не переходили на компанейские отношения. Эту стену общительный министр и намеревался сломать. Все его сотрудники, как начальники, так и подчиненные, любили говорить, что толщину Салуафаты превосходит только его обаяние. Контраст между отточенным интеллектом министра и его мальчишеским обаянием поражал всякого, кто впервые встречался с ним. Если, конечно, термин «мальчишеский» применим к мужчине около двухсот килограммов весом.

Однако самые искренние попытки дипломата сломать скрытый барьер не вызывали у пайтаров ничего, кроме вежливых улыбок. Не показывая разочарования, министр продолжал попытки, но в то же время не забывал о делах, ради которых они здесь собрались.

Правда, заниматься делами на пляже в компании Аймира и четверых пайтаров было затруднительно. Вся трудность заключалась в присутствии женщины, возглавлявшей переговоры о правах на колонизацию Аргуса-5.

Более теплолюбивые, чем большинство землян, пайтары с удовольствием загорали под лучами тропического солнца. У них не было принято обременять себя при этом какой-либо одеждой. Хотя пляж и находился на территории дипломатического комплекса, и, соответственно, имел ограду и охрану, инопланетяне с неохотой согласились принять ограничения, обусловленные необъяснимыми причудами современной человеческой культуры. Все четверо согласились терпеть сделанные для них купальные костюмы, но только очень маленькие купальные костюмы. Несмотря на охрану и защитные экраны вокруг пляжа, полное отсутствие исключительно необходимых полосочек ткани подняло бы бурю в прессе.

В присутствии женщины, похожей на ожившую статую с глазами из драгоценных камней, сконцентрироваться на бизнесе или дипломатии оказалось очень трудно. Другие завидовали его удаче, но в действительности сейчас Салуафата более, чем где-либо, отрабатывал деньги, которые ему платили.

Сидя на складном пляжном стуле, являвшемся собственностью правительства, и глядя на зеркальную гладь лагуны, министр старался держать свои высказывания в рамках тем, представляющих взаимный интерес. Он не пытался заводить светские беседы. Как было замечено уже при первом контакте экипажем «Чагоса», пайтары не вступали в светские беседы и не любили бесцельной болтовни. Но это отнюдь не означало, что такой говорливый человек, как Салуафата, не мог незаметно включить в официальную дипломатическую беседу и обыденные темы. Видя, как Аймир кувыркается в воде с парой других сотрудников отдела обеспечения администрации, министр вытянулся в тени, которую, судя по ее форме, отбрасывала пайтарская женщина.

— Здешняя вода тепла и безопасна, но я не вижу, чтобы кто-нибудь из вас наслаждался ею.

— Мы рассматриваем океаны как источник ресурсов. Для нас нет другого повода входить в них, кроме освоения глубин или сбора урожая,— ответила она, посмотрев на него пронзительными глазами и улыбнувшись обычной для пайтаров вежливой, ни к чему не обязывающей улыбкой.

Для любого, кто, подобно Салуафате, вырос на острове посреди Тихого океана, такое высказывание звучало, как полное кощунство. По крайней мере, прозвучало бы, если бы замечание сделал человек. И министр до сих пор с трудом верил, что столь похожие на людей существа отказывают себе в удовольствии купания даже в качестве отдыха. Однако интересное наблюдение дало ему небольшой, но забавный повод для перехода к обсуждению дипломатических вопросов.

— Вы знаете, что наше правительство неоднократно обращалось с просьбой позволить нашим представителям посетить Содружество Двух Миров,— его улыбка, куда более широкая и откровенная, чем у нее, не нашла ответа.— Взаимный культурный обмен — хороший способ налаживания долговременных дружеских отношений.

— Мы не возражаем против таких обменов,— напомнила она ему, меняя позу. Ее золотистая спина, находившаяся в нескольких сантиметрах от горячего песка и практически ничем не прикрытая, заставляла его тратить много сил нато, чтобы удержать разговор в русле дипломатии.— Мы уже заключили много соглашений на тему такого рода контактов.

— Да, но все они касаются посещения Земли или колоний различными группами пайтаров. На аналогичные визиты таких же земных организаций не было получено разрешения.

— Это вопрос времени,— на сей раз она улыбнулась немного более откровенно и менее академично, что подействовало на него, как удар. Или он прочел в ее выражении лица лишь то, что хотел увидеть?

— Земляне должны понять, министр Салуафата, что естественная сдержанность и застенчивость нашей расы значительно превышает вашу. Будучи долгое время ограничены теми двумя планетами, где возникли пайтары, мы пугаемся рас, которые заселяют другие миры и звездные системы. И это относится не только к землянам. Нам еще только предстоит подготовиться к тому, чтобы позволить транксам или любой другой вновь открытой расе посетить Содружество,— продолжая говорить, она отвернулась к лагуне.— Я уверена, со временем это случится. Но ваше правительство должно понять — доступ на планеты Содружества, родину наших предков, является для нас очень деликатной проблемой. Люди должны набраться терпения, особенно сейчас, когда наши отношения развиваются вполне приемлемыми темпами.— Потянувшись назад, она коснулась предплечья министра длинными гибкими пальцами. Это было сделано настолько непринужденно, насколько и соблазнительно, и прикосновение прошило его внушительное тело, как электрический разряд.

— Просто мы не понимаем причин вашей нерешительности,— несмотря на приятное замешательство, он предпочел не отвлекаться.— Если настоящая дружба способна преодолеть разделяющие нас парсеки…

Она снова дотронулась до его руки, на этот раз проведя пальцами по обнаженной коже от локтя до запястья.

— Пожалуйста, министр Салуафата. Сегодня такой хороший день, и было бы неплохо — как это говорится — сделать перерыв в самоотверженном служении делу. Не пытайтесь добиться от меня или моих коллег ответа, который мы не уполномочены давать. Я могу только повторить — вам надо проявить немного терпения в общении с пайтарами.— Теперь ему показалось, что она улыбается от всего сердца.— В конце концов, совсем недавно мы вообще не знали друг о друге. Позвольте пайтарам сохранить свое уединение.

Он улыбнулся в ответ.

— У меня нет таких полномочий. Я просто выполняю свою работу, передавая вам предложения начальства. Что касается меня лично, я не против того, чтобы вы ограждали ваши планеты от посещений сколь угодно долго, лишь бы пайтары время от времени посещали Землю и мы поддерживали дружеские отношения.

— Вы очень любезный и понимающий представитель своей расы, министр Салуафата. Я понимаю, почему вас назначили на столь ответственный пост.

— Я знаю, что ваши соплеменники придерживаются формального стиля общения во взаимоотношениях между расами,— сказал он, обводя широким жестом море, песок и тропическое небо.— Но почему бы здесь и сейчас хоть на несколько часов не отказаться от такой традиции? Вы могли бы называть меня «Апи». Это доставило бы мне удовольствие,— его улыбка становилась все шире.— Считайте это дипломатическим приемом для развития наших отношений.

— Апи. Такое маленькое имя для такого большого человека,— сказала она, задумчиво глядя на него.

— Характерная особенность моего племени, весьма небольшого.

— Вы сами по себе — племя, Апи.

То был первый случай, когда кто-либо услышал из уст пайтара шутку, и министр воодушевился сверх всякой меры.

— Я не участвовал в многочисленных исследованиях, проводящихся и по сей день, предметом которых является сравнительная биология наших рас, но читал отчеты, по крайней мере неофициальные. У меня нет ни времени, ни специальной подготовки, чтобы понять все, что там написано, но я понял, что единственным серьезным отличием между людьми и пайтарами является процесс старения. Вы стареете намного медленнее, чем мы, насколько я вижу.

Она сделала пайтарский жест, означающий понимание.

— Это не результат достижений нашей медицины, а просто биология. Она не играет решающей роли. Поверьте, есть области, в которых вы значительно превосходите нас.

— Миллионы землян не согласятся с этим, посмотрев на пайтаров. Взять, например, лично вас. В отличие от большинства земных женщин, по вам не скажешь, рожали вы детей или нет.

— Почему вы об этом говорите? — спросила она, глянув на него так пронзительно и быстро, что он вздрогнул.

— Просто так,— торопливо сказал он.— Поддерживаю разговор,— казалось, его улыбка успокоила ее.— Я не собирался вторгаться в ваши социальные нормы или нарушать запреты. Помните, ведь мы еще только начали узнавать друг друга.

— Правда. Извините, я не должна была реагировать так резко.

«Но среагировала»,— подумал Салуафата. И сгорал от любопытства узнать, почему. Он мягко продолжил беседу.

— Итак, если я, конечно, не затрагиваю запретного вопроса и не перехожу границы дозволенного, могу ли я спросить, есть ли у вас дети?

— Нет, я не дала жизни ни одному отпрыску,— она улыбалась, но Салуафата был достаточно восприимчив, чтобы почувствовать, что задел больной вопрос. Он уже собирался продолжить свои исследования, как вдруг она снова положила руку ему на плечо. Но на этот раз не убрала ее.

— Насколько вы могли узнать из исследований по сравнительной биологии,— прошептала она голосом, настолько же не изменившимся, насколько и очаровывающим,— было высказано теоретическое предположение о физической возможности сексуальных отношений между людьми и пайтарами. Предварительное изучение строения показало справедливость таких предположений. Безусловно, теория не проистекает из опыта подобных контактов. Все, что нужно для ее подтверждения,— экспериментальная информация.

— Я не знал, что для подтверждения гипотезы ничего не было сделано,— ответил он, проглотив комок в горле.— Такие вопросы предоставлены на рассмотрение научным коллективам, а не членам дипломатического корпуса.— Глянув на пляж, он увидел, что остальные трое пайтаров разбрелись кто куда. Резвившиеся на мелководье Аймир и сотрудники администрации тоже ушли далеко.

Инопланетянка была так близко к нему, а песок и солнце были такими теплыми!

— В этом вопросе у нас весьма широкие взгляды,— прошептала она, проводя рукой по его плечу.— Как преданный член Содружества я всегда готова приобрести дополнительные знания о вашей расе в придачу к тем сведениям в области науки и культуры, которые уже собраны моими коллегами. Подобные эксперименты не всегда требуют соответствующих полномочий.

У дипломата еще оставались вопросы к ней, разъяснения, которые он хотел бы получить, но ее рука продолжила свое движение, и он обо всем забыл.