"За Пределом" - читать интересную книгу автора (Лобанова Елена Константиновна)

Глава 4

Два дня Даэрос метался по подгорным владениям Инэльдэ, составляя в уме карту ходов, коридоров, пещер и одновременно, на ходу планируя следующие действия. Если бы его возможности были самыми обычными, он бы просто воспользовался чертежами разведчиков. Но чего нет, того — нет. Приходилось действовать своими методами — сначала побывать везде лично, а потом придумать и воплотить соединяющий проход или готовую нишу.

Нэрнис бегал с братом и даже научился ориентироваться по его чувству коридоров и не слишком часто спотыкаться в темноте. Сульс пытался не отставать и иногда даже нагонял эльфов в какой-нибудь пещере, чтобы пристать с очередным вопросом или планом. И Даэрос и Нэрнис очень быстро поняли, почему нофер Руалон без тени сожаления отпустил своего верного слугу и оружейника. Сульс оказался редким занудой в мирной, не походной жизни. Его не останавливал мрак в неосвещенных коридорах, запутанность ходов и прочие мелочи. Три раза он терялся, и его приходилось искать. Он отставал, упорно шел следом или поджидал братьев на обратном пути. Одним словом — путался под ногами. Приходилось постоянно учитывать, что при открывании очередного прохода, оружейника может размазать по стенке.

Пока Даэрос сосредотачивался и открывал коридор и две пещеры на новом нижнем уровне, Сульс выпрашивал у Нэрниса краски. Светлый тоже работал: каменное крошево после художественной отделки Даэроса надо было выносить вихревым потоком. Поэтому Сульса слегка запорошило пылью и уволокло в коридор. Но он не сдался. Не испугал его и выползень, который выметнулся из пещеры уровнем еще ниже. Крики оружейника заглушали злобное шипение твари: «Только не в клочья!», орал, размахивая факелом, ценитель страшных животных. Пришлось уступить. Выползень был средний и Даэрос под радостные вопли Сульса и неодобрительные комментарии Нэрниса повторил подвиг Амалироса — придушил зверя.

Отдохнувший в пустой пещере Сульс, дождался возвращения эльфов, которые собирались соединить витым проходом нижний уровень с верхним, и принялся за свое. Теперь он требовал ободрать выползня, а то зачем душить-то было, спрашивается. Согласившись с этим вполне разумным доводом, братья решили припугнуть Сульса и повторили свой фокус со шкурой. Эффект вышел неожиданный. Оружейник вместо испуга пришел в восторг. Он еще никогда не видел, как такая здоровенная туша освежевывается сама собой, выворачиваясь шкурой наизнанку. Особенно его порадовал малый ущерб, причиненный ценному трофею. Кое-как запомнив путь на верхние уровни, и совершенно смутно припоминания, где у него теперь жилье, оружейник, тем не менее, кряхтя поволок свою добычу наверх. Естественно — заблудился. Пришлось просить местных Темных отнести шкуру в комнату Сульса. Его и шкуру нашли по запаху и горестным воплям. Успокоенный тем, что его ценную вещь донесут до места, оружейник опять поплелся за братьями.

К исходу первого дня он выпросил обещание купить ему и кисти и холсты и даже такую редкость, как деревянные подрамники. К вечеру второго дня, если бы он попросил пообещать ему все подгорные владения, то получил бы их без возражений. Но так далеко его фантазия не зашла. То, что он, Сульс, является «страшным» оружием поняли даже гномы. Темные эльфы пришли к этому выводу уже в первый день.

Всем нужен был Даэрос, а тут этот нахальный человек, отвлекая Открывающего, постоянно ныл о какой-то сущей ерунде. Все население Синих гор прекрасно понимало, что сначала надо открыть тайные проходы к подножиям, соединить новыми ходами основные владения и соседний отрог, а все прочее, в том числе и отделку личных помещений, можно было оставить на будущее. Кому же не хотелось не только перебраться в новые покои, да еще и попросить Даэроса сделать изящную резьбу или вышивку по камню? Всем. Но ни у кого даже мысли такой не возникло — просить. А вот человек, нисколько не смущаясь, требовал себе кисти и краски. Нет, чтобы за лошадьми убрать — и так все верхние покои превратились в конюшни. Даже у Правительницы Инэльдэ за стеной спальни живут кобылы. Две! А этого странного человека волнует какой-то подрамник…

Новым верхним покоям Даэрос и посвятил почти весь второй день. Открылись наружу арки, пещеры превратились в светлые комнаты. Братья творили вдохновенно, благо опыт уже имелся. Оценив результат своего труда, Полутемный пришел к выводу, что такие изящные Чертоги даже Амалиросу не снились. Нэрнис был того же мнения. Подданные Инэльдэ, пришедшие полюбоваться, были в восторге, а вот она сама — нет. Когда Даэрос предложил ей расширить её личные комнаты и отделать стены, хмурая Темная отказалась. Она, видите ли, решила сохранить грубое очарование камня в память о тяжелых временах. Однако, когда все потянулись за братьями, посмотреть, как они будут расширять жилища гномов, Инэльдэ осталась наверху — созерцать открывшийся вид.

Гномы предпочитали строгие формы. Поэтому просили потолки им не закруглять, куполов и арок не ваять, колонны создавать с запасом на последующую отделку, а уж это они сделают сами. Даэрос буквально наступал на горло собственной песне. Коридоры — квадратного сечения, как шахты, комнаты — как гномьи сундуки. Но гномам нравилось. Только Вайола, из духа противоречия, попросила Даэроса работать, как ему нравится. После чего заявила, что для неё «Принц Даэрос постарался на славу, не то, что для некоторых…».

Когда браться вернулись наверх, Инэльдэ нашла к чему придраться. Открытые всем ветрам арки создавали у неё чувство незащищенности — враг, оказывается, может ввалиться теперь толпой. Никакие доводы о том, что этим врагам придется сначала проползти по горам, преодолев два перевала внизу, её не убеждали. Нэрнис уже собирался расстроиться — сейчас Даэрос согласиться и загубит свое же творение. Разве можно сопротивляться настойчивому требованию прекраснейшей, для его брата, девы?

— Ну, хорошо. Сейчас исправим. Нэрьо, видишь, там внизу четыре пика — последний хребет перед первым перевалом? Сначала надо завести туда сток нескольких ручьев. Отводить воду оттуда, из чаши озера, будем низом — через каменный коридор. С той стороны гор это будет выглядеть почти как раньше — вода, пока не сгладит себе русло, будет дробиться на ручьи. А в центре будущей долины я продавлю выемку под само озеро. Ты, главное, не забывай уносить туда смерчем крошку и песок. Его будет не просто много, а очень много. Потому, что у меня есть идея: превратим местные скалы в острые лезвия. Будет и красиво и пугающе.

Инэльдэ даже не поняла, когда Открывающий начал воплощать задуманное. Он по обыкновению, прикрыл глаза и задумался. Струившийся по соседнему склону ручей неожиданно исчез в каменной пасти черного отверстия. Следом пришел далекий отзвук стонущего камня. Со стороны это выглядело устрашающе — гора открыла рот, и вода покорно полилась внутрь. Что было совсем не плохо. Там, где раньше струи змеились между скал, внутри, под толщей камня как раз находились её личные покои. Теперь, может быть, и плесень со стен исчезнет. С новыми воздушными ходами — наверняка.

Казалось, что огромный невидимый великан шлифует горы. Четыре пика, стесанные с внутренней стороны, стали похожи на четырех стоящих полукругом стражей. Пылевой смерч кружился и опадал, устилая огромную теперь долину, мягким ковром. Возможно, мягким этот ковер выглядел только издалека. Но раз Даэрос обещал песок вперемешку с местной чахлой землей, то пусть старается. А она потом проверит. Когда стали терять свою шероховатость ближние скалы, Инэльдэ пришлось все-таки уйти.

Даэрос не заметил, как начал уставать. Оказалось, что Сила, пусть и призванная воображением, утомляет не хуже работы на гномьих рудниках. Правильно он сказал тогда Нэрнису — горы двигать они не в состоянии. То есть, всесилия не случилось. Жаль… Но и так сделано было очень не мало. Такой объем работы — это не пару надписей на стене выдавить и зал узорами расписать. Теперь он понял, что имели в виду Открывающие, когда говорили, что начинают чувствовать вес прошедшего через них камня. В детстве он представлял себе это как камень, пролетевший сквозь тело, и очень сочувствовал несчастным. Сейчас он сочувствовал себе. Детские выводы оказались верными — внутри образовалась какая-то пустота. Это новое чувство подсказывало — пора заканчивать. Выяснять, что будет, если он не остановится, Даэрос не рискнул. Неприятное ощущение уходило медленно, но слава Единому Создателю — уходило. Теперь можно было понять и грусть Нэрниса, когда он затеял схватку с Амалиросом и не смог с ним справиться. Очень обидно. Но с другой стороны, он сам тогда сказал брату что-то на тему: сколько не дай, тебе — все мало. Интересно, где у Повелителя этот «предел» Силы? И смог бы Выползень наваять столько за один день? Что-то подсказывало, что смог бы. А на вопрос «А что ж не наваял всего и много?» умный внутренний голос шептал с издевкой: «А Амалирос не дурак все свои способности демонстрировать». Н-да…

— Всё. Нэрьо, позови Инэльдэ. Только не говори, что я выдохся. Скажи, что я тут… думаю. Ты сам-то как?

— Да пока нормально. Я же только помогал. Хотя заводить поток было не очень легко. А что это был за последний такой нутряной вой?

— Ступенчатый коридор к озеру с нижних уровней, подгорный. Я его все-таки открыл.

Чтобы там себе не придумывала Темная Правительница, растравливая раны своего тщеславия, но не поразиться работе Открывающего было невозможно. Острые, как лезвия ножей скалы спускались к нижним отрогам. С точки зрения обороны все получилось просто идеально. Если враг преодолеет седловину нижнего перевала, то окажется не в лучших условиях. Впереди — спуск, а дальше — попытка следующего подъема, но уже по «заточенным» камням…

Солнце сверкало на гранях, превращая горы в невиданный сад страшных смертоносных клинков. Наверное, если смотреть снизу, то, некогда Синие, горы теперь соперничали в своем блеске со снеговыми шапками вершин. Все верхние выходы, те, которые были видны отсюда, из арок, заканчивались площадками, отливавшими льдистой полировкой. А вот это — зря. Но такие мелочи можно и поправить. Маленькие долины и луга были расширены. Трава, конечно, не пережила такого изменения, но она прорастет. И пусть прибавка в размере не велика, зато углубления и ограды из камня не дадут ветрам выдуть землю. Если бы её как обычно горстями собирали в мешки, ползая по скалам и выковыривая из каждой выемки и расщелины, то и за тысячу лет не перенесли бы столько.

Инэльдэ представила, как зазеленеет каждый новый горный луг, и вздохнула. Жаль, Темные не умеют говорить с «растущими из земли» как Светлые. Но венцом творения, конечно, было озеро. Пики ближних хребтов больше не напоминали стражей. Казалось, что огромная рука бережно удерживает, показывая ей, Инэльдэ, озеро на каменной ладони. Красота. Так бы и побежала… искупаться.

Даэрос нарушил затянувшееся молчание:

— И предупредите всех, что пробираться по этим скалам снаружи теперь нельзя. Слишком острые. — Он видел восторг Инэльдэ, слышал радостные вздохи и остался горд собой.

— Ну, хорошо, враг здесь не пройдет. Но и гномы снизу из предгорных поселений — тоже. И в случае нужды… — Инэльдэ не намеревалась сдавать позиции. Сила силой, но она же лучше разбирается в местных особенностях жизни.

— Для гномов и на «случай нужды» открыты нижние коридоры. Совершенно не нужно пытаться лезть вверх снаружи. Но теперь кроме одной тропы к каждому из ваших прежних проходов не ведут никакие, скрытые скалами «подходы». Все изрезано качественно — сплошные острые грани. Враг не пройдет. Конечно, гномы, которые живут там, внизу, будут удивлены. Наверное, уже — удивлены, если я правильно понимаю, где расположено их поселение, и этот кряж хорошо виден снизу. Нэрьо, представь, на закате эти скалы будут сверкать кроваво-красным! А на рассвете чернеть. Хотя в туман, конечно, горы по прежнему останутся Синими… Так вот, гномы — они вполне разумны, чтобы пройти по хорошо известной старой тропе. Разве что, теперь эти тропы больше похожи на лестницы. Местами с площадками. И, кстати, мы с братом и с Сульсом и Расти, должны отправиться вниз. Есть одно дело, не терпящее отлагательств. Мы можем отправить Вайолу с айшаками к гномам. Так что их даже предупредят. И, наверное, стоит закрыть нижние выходы. — Даэрос прислушался к себе. На «закрыть» что-нибудь его сегодня еще хватит. Вполне. — Закрыть — на всякий случай. Мой Отец, конечно, прикроет сверху от нападения…

— Не стоит закрывать все выходы. Пару можно оставить. Если орочьи кланы явятся, то ему проще будет защитить пару этих, гм… лестниц. Да и гномам снизу будет куда уходить. А как же озеро? Между ведущими к нему долинами — сплошные нагромождения скал. Вы не продумали…

— Я продумал. Отсюда просто не видно. Ступенчатый коридор идет к озеру от пятого нижнего уровня под долинами. Там есть выход — под нависающей скалой. Видите? Кто-то уже прошел.

Крохотная фигурка передвигалась в раскачку, приближаясь к краю озера. Инэльдэ не могла на таком расстоянии понять, который из её подданных отправился на разведку по новому коридору. А Даэрос не сомневался. Во-первых, на нижних уровнях, до которых идти почти полдня даже самым коротким путем, они оставили Ларгиса. Разведчик собирался изучить каждую щель, прощупать все стены и определить нет ли где природных пещер. Да и кто кроме Ларгиса сунется в новый коридор так быстро. Сам проход тоже не из коротких. Для этого горного кряжа — пятый уровень — глубоко. Но озеро-то лежит еще ниже и дальше снаружи. Пожалуй, прямой коридор изнутри пришлось бы прокладывать уровня с восьмого, никак не меньше. Значит, этот отважный даже не пошел, а побежал в свежеоткрытый коридор.

— Нэрьо, ты заметил, что в то время, как все уходят от открывающегося прохода, Ларгис наоборот, чуть ли не кидается в него. Может, он опять хочет полетать?

— Даэр, а может не надо, а? Летать его опять. Прекрасная Инэльдэ, там, на берегу озера Ваш старший родич, как Вы уже догадались. А идет он так странно, потому что почва еще не слежалась. Увязает. Может быть, там стоит проложить дорожки из камней? И посадить что-нибудь? А то по ту сторону гор, — Нэрнис даже показал рукой себе за спину — за верхним перевалом — лес, а у вас тут только голый камень…

— Вы просто не знаете, что представляет собой жизнь здесь, Нэрнис. Все деревья по эту сторону перевала и даже за двумя следующими, нижними, давно сгорели в наших очагах — зимой здесь холодно. Ходить за дровами через перевал наверх… В последнюю зиму ходили. Но за перевалом вдоль Предела стали подниматься орки. Они правильно рассчитали — куда мы денемся: или вниз в предгорья, или вверх через перевал… Так что, у нас и поход за дровами — война. Это если еще не считать того, что сам переход через снега и льды, там, наверху, смертельно опасен. Вам ясно?

— Конечно, конечно. Я просто предложил несколько скрасить эту сверкающую черноту.

— Нэрьо, не переживай, принесем с собой что-нибудь снизу. Прекрасная Инэльдэ, может Вы, все-таки измените свое мнение насчет стен? Вы подумайте, одной заплесневелой комнаты вполне достаточно, чтобы вспомнить тяжелые времена лишений. Если хотите, можно будет попросить Сульса написать мой портрет…

— Я подумаю. Но зачем мне ваш портрет?

— Ну, не Ваш же! Вы просто еще не видели творений этого художника. Уверяю, ничего общего со мной портрет иметь не будет. А позволить ему так изувечить в красках Прекрасную Деву, я просто не могу. Поэтому предлагаю в качестве натуры себя. В мрачной комнате, со стенами из необработанного камня, такое чудовище, которое он из меня непременно сделает, будет не только напоминать тяжкие времена, но и наводить на мысль о конце мира. Очень скорбно и впечатляюще! — Даэрос, конечно, был образцом долготерпения, но придирки на ровном месте кого угодно могут вывести из себя.

— Посмотрим. А площадки у выходов лучше было оставить как раньше. На них же теперь поскользнуться можно! Исправьте! — Инэльдэ развернулась, взмахнув плащом, и удалилась, позвякивая многочисленными ножами.

— Вот, видишь, Нэрьо. И никакой благодарности. И украшения, которые я подарил, она не носит. Увешалась оружием, как будто воевать со мной собралась. Как думаешь, у неё такая же воинственная болезнь как у Вайолы или хуже?

— Даэр, боюсь, что хуже. Двести лет воевать и с ножами бегать, с детства орков бояться, нести ответственность за тысячу подданных — тут никакого сравнения с Вайолой быть не может. У Воительницы просто рыцарские романы в голове вместе с матушкиным укропом и айшаками, а Прекрасная Инэльдэ — и в самом деле воин. Они же здесь все такие. Так что — мои соболезнования. Без ножей, позволю себе предположить, эта Правительница чувствует себя несколько не одетой. Ты ей лучше вставь тарлы не в брошь, а в нож.

— Придется. Спасибо за совет. Вот закончим с неотложными делами, и — займусь. Пошли, надо распорядиться вывести айшаков вниз, через новые коридоры. Лошадей тоже придется уводить. На этих лугах им пока кормиться нечем, а конюшню здесь устраивать совсем ни к чему. Потом прихватим Сульса и Расти… Вайола непременно попытается увязаться, Пелли… даже и не знаю, как её здесь оставить, пристанут с расспросами. Нам придется спешить. Надо уничтожить старый лаз за Предел через пустое дерево и выяснить кое-что.

— Опять загадка? — Нэрнис нисколько не сомневался, что Даэрос найдет и здесь парочку тайн. Как Амалирос придумывает заговоры, так Полутемный брат ищет тайны — страстно.

— А ты не думал, Нэрьо, куда, к кому и зачем наши плащеносцы везли, тащили и переправляли две телеги золота? Ты представляешь, что значит здесь такое количество этого самого золота?

— Но ты же говорил, что тебе это совсем не интересно!

— Было не интересно. Как раз пока мы решали самые насущные вопросы. А теперь у нас появились другие не менее насущные вопросы — нам надо детально разобраться в местном внутри-Предельном мироустройстве. Даже Инэльдэ не смогла предположить, кто может воспользоваться таким количеством золота так, чтобы все уже имеющееся здесь не обесценилось разом. Нам, конечно, некоторая смута не помешает, даже придется кстати. Но те, кто её затевают — третья сила. И мы должны знать, что это за сила.

— Даэр, ну, одна сила — местные орочьи кланы, допустим. Третья — эти таинственные хозяева плащеносцев. А вторая-то кто?

— Насмешил. Мы с тобой! Точнее — ты. Грозный, могучий, злобный и беспощадный — напоминай себе об этом каждое утро. И не забывай, твоя задача — стать первой силой.

Сульс радовался жизни. Темные эльфы оказались не такими страшными, даже не смотря на их количество. Дубильный порошок для выделки шкуры отдали, почти не споря. Повредничали, конечно, для вида. Пришлось пообещать два семейных портрета. Ничего, Благородный Нэрнис обещал много красок. Три раза. Надо бы еще приставить кого-нибудь ответственного следить за двумя Темными, которые должны помешивать раствор и шкуру. А то они все сбежать норовят. Вот, Пеллиэ — ответственная. Надо только уговорить её.

Застоявшийся Чалый вскидывал голову и похрапывал, предвкушая свободу. Остальных лошадей уже увели вниз. Оружейник как раз закончил его седлать, когда пришел Полутемный.

— Фу! Сульс! Чем это здесь так пахнет! Гадость, какая… — Даэрос старался дышать через раз.

— Так, это ж шкура квасится. Ничего особенного. Просто здесь место закрытое. Вот стояла бы на воздухе — другое дело. — Оружейник гордо указал на длинную нишу у противоположной стены. — Но можно и перенести, конечно. Если Вы где еще каменное корыто пристроите. А жижу ведрами перечерпаем.

Даэрос подошел к тому, что раньше было длинной, вдоль всей стены, поилкой. Он лично сделал эту емкость в камне, когда сюда завели лошадей. Выбор был вынужденный — здесь в стене был водосток, наполнявший небольшую чашу. Вот эту чашу он и превратил в большую поилку, заглубившись в стену и сделав новый слив. Теперь не только слив, но и сам ручей были забиты деревянными заглушками, а емкость содержала зловонную, пенящуюся массу.

— Сульс, мне на Вас жалуются. Скажите, зачем Вам понадобился мешок овса, дрожжи и поташ, а? Дубильный порошок — это я еще понимаю…

— Ну, как же! Сначала надо шкуру заквасить. А дубить уже потом. Вот, если Вы где-нибудь купите мешка два тертой дубовой коры, тогда я им верну эти несчастные полмешка. А вдруг не купите? Такое добро пропадет! Я эту шкуру вчера почти весь день мездрил, она ж — огромная.

— Та-ак! Ну, а воду греть в таком количестве, что сотня таких как Вы помыться может… Сульс, Вы же не мылись. От Вас выползнем за сатр разит. — Даэрос решил, что этот выползень будет первым и последним, которого получил Оружейник.

— Так мне ж вода не для себя, а для шкуры нужна была. Вы просто никогда не выделывали шкуры. Сначала овес помолоть помельче, потом туда добавить дрожжей и очищенный поташ и соль. Бродит она. Немножко. Вот и пахнет. А на холодной воде — нельзя. Ну, немножко уголька извели, дел-то!

— Здесь и уголь, и дрова почти на вес золота. Вам уступают как гостю, но надо и меру знать! Вы что, сапоги шить собрались из этой шкуры? Зачем Вам её квасить? На чучело и продубить было бы достаточно. Если я еще раз услышу, что Вы что-нибудь попросили без моего разрешения, отправлю вниз, в поселок к гномам! Будете там…

— Не-не-не! Благородный Даэрос, как Вы могли подумать? Просто чучело! Кому надо «просто чучело»? Тут как раз нужно, чтобы шкурка была помягче, для изменения формы, так сказать. Чтоб я её как натянул, так она и высохла бы потом. По новой форме. — Сульс придирчиво принюхался и взялся за палку, мешать шкуру. — А эти два привередливых Темных, как я им не объяснял, не собираются помогать. Вот, мы уедем, а она тут прокиснет. Мешать надо, мешать! Ничего нельзя без присмотра оставить, никакой ответственности у этих эльфов. Как люди, прямо-таки!

— Сульс! — Даэрос, окончательно разозлился. — Кого Вы тут к работе решили приставить? Они воины, а не кухарки и выползней мешать не будут. Какая Вам еще форма нужна? Выползень — это выползень. Хотели — получили!

— Вот! — Оружейник многозначительно поднял палец — Был выползень, а будет — дракон! А то вдруг, у вас Темных, там, за Пределом, уже есть чучело выползня… А мне надо, чтобы это было что-то такое… такое…, чтоб ни у кого не было.

Нэрнис вбежал в бывшую конюшню и закашлялся.

— Что это, Даэр!? Чем это так? А?

— Это, брат, — дракон. — Даэрос прохаживался вдоль бывшей поилки и больше не морщился. — Хм. Идея не плохая. Даже очень. Это — совсем другое дело.

— Да? По-моему ты чем-то надышался. Драконы не существуют. — Нэрнис чувствовал, что еще чуть-чуть и завтракать он откажется.

— Пока не существуют. Сульс, как думаете тянуть шкуру? Жаль, выползень был не слишком большой…

— Вот, Благородный Даэрос, видите, я же говорил, что квасить надо. Она и потянется. Вдвое больше, конечно не станет, но в размере прибавит изрядно. Я хотел сплести основу из лозы и натянуть. Но и плести долго, да и шкура ссыхаться будет, лозу погнет. А если местами неравномерно погнет, так и вовсе кособоко будет. Так что Вы уж постарайтесь, сделайте страшенного дракона из камня, а я на него шкуру натяну. Так что еще надо воску, дратвы…

— Дра…чего? — Даэрос понял, что нахальный Оружейник все равно выпросит каменного дракона.

— Ниток суровых. Провощу их… Ну кое-где шкуру-то подшить придется. А то, как же?

— Ладно. Будет Вам и воск, и все прочее. Только чтобы был как живой! Ясно? — Полутемный даже мечтательно прикрыл глаза. «Как живой» дракон в исполнении Сульса — это устрашающее… Вот именно, устрашающее чудовище. А именно такая наводящая ужас гадина может быть как нельзя кстати. — Сделаем так: Вы его попробуете нарисовать. А то у меня, пожалуй, так не получится. Так как нужно. Все, пошли завтракать. И кого Вы тут просили мешать? Я объясню им задачу…

— А они тут все на одно лицо — темноглазые и беловолосые, как я их запомню? — Сульс, как возгордившийся художник, не собирался размениваться на такие мелочи, как имена местных эльфов. Эльфов много, а он, художник — один.

Даэрос молча поразился такой наглости и пошел искать своих сородичей «по запаху». Если они еще не отмылись, то он их найдет.

Два позеленевших эльфа нашлись на верхнем, открытом, уровне. Они сидели на карнизе крайней арки и дышали свежим воздухом. Остальные Темные, пришедшие полюбоваться на озеро, скалы и прочие новшества, держались чуть в стороне — ветер порой доносил запах закваски Сульса.

Инэльдэ была мрачнее обычного. В эти покои теперь ходили созерцать, восхищаться и наслаждаться видом неприступности их жилища все, кто был не занят. Как только появлялось свободное время — сразу наверх. Подменяли друг-друга, договаривались об очередности… Все коридоры, как в муравейнике, были заполнены народом — и эльфами и гномами. Сновали туда-сюда бегом. Эльфы — еще ладно. Но гномы при этом пыхтели и топали. И раньше тишины не было, а теперь стало даже слишком шумно. И перешептываются. «Открывающий, открывающий….» Эльфы перешептываются. А гномы возносят хвалы Создателю громко и бурно. Проще говоря — орут от восторга.

Вот, стоило ему появиться, как все замерли и ждут. А чего ждут? Что он им откроет некую истину, сокровенную тайну бытия? Все, что у него есть, у этого Ар Ктэль, это странное происхождение и странный способ использования Силы. Не более, чем стечение обстоятельств. И вообще, еще неизвестно какой он воин. Ведь, в сущности то, что он вытворяет на стенах — это та же вышивка. Ну, может быть, более объемная. А вышивать по камню — занятие для дев. Другой бы постеснялся.

Инэльдэ ответила на кивок, поклоном это назвать было нельзя, и удалилась. Даэрос с недоумением посмотрел ей вслед — теперь-то она чем не довольна? Но думать о таких сложных вещах, как женское настроение, было некогда. Надо было пояснить всю важность задачи по изготовлению дракона двум страдальцам, поесть и отправляться в путь. Пока осень еще не наступила, и орки не явились «в гости», надо было много чего успеть. Конечно, вонявые, как их называет Расти, могут отправиться на охоту в любой момент, но это все-таки не большой осенний «праздничный» набег. Чудовищные обычаи. И как можно о них так спокойно говорить, как будто эльф, это — зверь, который должен знать повадки охотника. Позор. А Инэльдэ следует все-таки лечить от некоторых странностей. Жаль, что Нэрнис — специалист по человеческим душевным недугам. Придется часть его знаний приспособить для одной очень воинственной и злобной Темной девы.

Вайола и Гройн выводили айшаков по новому длинному коридору. Даэрос объяснил, что они выйдут в лес в низине — недалеко от тех мест, где он первый раз прошел Предел. Им велено было все-таки опасаться орков, сразу на поверхность не высовываться, в лесу не шуметь. Пусть стонущий лес и стонет, а лишний шум — совсем ни к чему. Но не шуметь и гномы — понятия несовместимые. Об этом Воительница подробно рассказала сопровождавшим их местным подгорным жителям. Среди них, кстати, оказались и четыре представителя клана Кайла и Лопаты. Того самого, чей мастер написал любимую книгу Пелли. Правда, они переименовали себя в представителей клана Боевого Кайла и Боевой Лопаты. Как и Темные эльфы, представители многих кланов оказались в этих горах случайно. Потом к ним примкнули все, кто покинул города, и компания здешних гномов стала весьма пестрой.

Воительница пребывала в самом веселом настроении. Причин для этого было сразу несколько. Одна — это «Боевая Лопата». Как ни пыжились, убеждая прекрасную Вайолу, четыре гнома, объясняя, что их маленькими лопатками, привешенными к поясу, можно кого-то убить, не убедили. Оружие выглядело несерьезно, а название клана — смешно. Гройн временами поглядывал на своих сородичей и очень тихо им сочувствовал. Если Воительница оставит несчастных в покое, то примется за него. А он сегодня проспал. Вайола же, стоило только Гройну попасть ей на глаза, начинала многозначительно хмыкать, отчего несчастный втягивал голову в плечи и стремился укрыться в конце их растянувшегося по коридору отряда. Сделать это на айшаке, который стремился прибиться к общему табуну, было не так-то просто. И дело было не в том, что гном встал позже этой прекрасной достойной девы, а в том, что эта дева застала его спящим.

Лучше б ему было не просыпаться. Как только Гройн представлял, в каком виде он оказался перед Воительницей, щеки начинали гореть, а уши — пылать. Двадцать восемь гвоздей, на которые он наматывал пряди бороды, и сами по себе не были пристойным украшением для гнома. Но их же приходилось перевязывать ленточками, чтобы не выпадали. А как можно с утра быстро снять ленточки, если с вечера он их очень качественно завязал? Но она не оценила его мучений. Попробовала бы сама спать только на спине и не ворочаться среди ночи. Да и не гвозди это были вовсе. У гвоздя с одной стороны — шляпка, с другой — острие. А у специальных приспособлений его, Гройна, личного изобретения, шляпки — с двух сторон. Зря он попытался объяснить Воительнице разницу. И то, почему он проспал, ей тоже было безразлично. А он полночи таскал на себе шкуру выползня, помогая Сульсу счищать с неё остатки мяса и жира. До этой тонкой работы Оружейник его не допустил, но командой «поднимай-натягивай» — замучил. И теперь прекрасная Достойная Вайола зовет его, не последнего воина, длинным, но каким-то унизительным именем: «Гройн-Две-Шляпки».

Гройн мог сколько угодно воображать, что Вайоле больше подумать не о чем, кроме как о его способе завивки бороды. Воительница как раз собиралась вообще отделаться от этого «жениха». Несравненный Принц Даэрос собрался на подвиг без неё. Будет подвиг или нет — пока неизвестно. Но морочить ей голову тем, что сопровождение айшаков в предгорный поселок гномов — очень ответственное и важное задание… Пусть кому-нибудь еще эту сказку расскажет. А если Даэрос рассказывает такие сказки, берет с собой Расти и Сульса, значит опять что-то затевает. И еще — обещанный орден он ей так и не вручил. Надо напомнить. Так что пусть эти «Боевые лопаты» с Дройном отправляются в поселок, а она дождется эльфов в лесу. Одну её все равно не отправят никуда, а провожать обратно — время терять. Видно же, что Даэрос очень торопится — выслал их чуть свет с айшаками.

Воительница погладила секиру и поторопила своего айшака. Чем быстрее гномы уедут в поселок, тем лучше.

Даэрос обещал подарки, Нэрнис уговаривал, но Пелли не собиралась отступать. Вайола уехала, Сульс тоже уедет. Даже Расти, ребенка, братья берут с собой, а её собираются оставить. Может быть, если как в прошлый раз эльфы выглядели непреклонно, то она подождала бы несколько дней. В Руалоне пришлось сидеть дольше, а потом еще и в Дреште. Но непреклонными они не выглядели. Надо было только немножечко надавить. Или выдавить. Пелли выдавила слезу. А этот процесс у милой девицы никогда не ограничивался одной слезинкой. Где одна, там и остальные.

Нэрнис, предчувствуя большой плач и большую задержку, сдался первым и стал уговаривать Даэроса.

— Даэр, Пелли же у нас умница. Помнишь, и в степи, и в трактире Малка, да вообще, она нас в Малерне спасла. Действительно, даже мальчишку с собой тащим. Вот его я бы оставил.

— Нет, Расти нам будет нужен. Дети, поверь мне, лучшие разведчики. Особенно такие проныры, как наш Проныра. Хотя, девицы невинного и глу… боко, я бы даже сказал, не воинственного вида, тоже подойдут. — Даэрос уступил.

Пелли побежала переменить платье на то самое, невзрачное, в котором она бежала из Малерны. Когда-то оно ей казалось весьма дорогим, но не теперь, когда она обошла все лучшие лавки Дрешта. И очень может быть, что в этом странном Внутри-Предельном мире тоже есть лавки. А это было очень интересно…

— Даэр! — Нэрнис укоризненно смотрел на брата. — Что это за новое понятие — «глубоко не воинственный». Это как? И насколько глубоко?

— Ладно тебе, Нэрьо. Согласись, наша дорогая сестра не выглядит слишком мудрой. Я не говорю, что она глупа. Просто встречные не знают, насколько, где и как она умна. Ну, чуть не сказал лишнего. Но я же поправился.

— Выкрутился. И не очень удачно.

— Хорошо. Не буду спорить. Но и ты не спорь, а одевайся. Пелли сейчас придет, а мы еще не готовы. То есть, я-то вполне готов, а ты еще нет. — Даэрос указал на кровать, где под покрывалом лежало нечто, что должно быть и было одеждой.

Нэрнису такая загадочность не понравилась. А когда он откинул покрывало, то ему тем более не понравилось то, что он там нашел.

— Даэр, я ходил уже с кучей шпилек в голове, в волосах из пакли и в одежде какого-то скотника. Понимаю — обстоятельства. Но почему мы отправляемся в лес, к тому стволу, а я должен одеть вот это! — Он подхватил черный бархатный плащ, который был расшит серебром так плотно, что даже не гнулся. — Это новая кольчуга? Даэр! Да это же… не штаны — это какие-то девичьи чулки… А эт-то что вообще такое!?

— Я так и знал. Хорошо, объясню по порядку. Не просто к стволу, а уничтожить тот старый лаз. Это первое. Второе — у тебя теперь очень ответственная задача. Тебе надо привыкать к образу. Хочешь привыкать здесь, на виду у всех? По-моему, в лесу — проще. Там кроме сестры тебя никто не увидит. Расти не в счет, а Сульс — вообще художник, что равноценно сумасшедшему. Теперь о наряде как таковом. Ты что думаешь, здесь серебряные нити девать некуда? Это вот просто так лучшие Девы Темных тебе вышивали? Ты что думал — быть злобным и беспощадным так просто? Ты как собирался воплощать всю многогранность подлого образа, а?

— Фу! Даэр, когда ты начинаешь вот такие речи произносить, мне почему-то кажется, что ты мне голову морочишь. Да как это вообще можно одеть?

— Нэрьо, давай так! Скажи мне, какова истинная суть зла, как явной противоположности добра? — Даэрос уселся в кресло и выжидающе уставился на брата.

— Ты хочешь, чтобы я тебе сейчас кратко изложил философскую концепцию? Тогда чью? — Нэрнис нисколько не сомневался, что в таком деле, он, с его-то образованием, победит в споре. Одних только человеческих концепций он знал целых шесть.

— Нет уж, такого добра нам не надо. И зла тоже. Эти все умствования я тебе быстро сведу в одну точку. Все мыслители, я даже знаю, на кого ты будешь ссылаться, домыслились до того, что и зло и добро — относительно. Принимая целиком и полностью сторону добра, я могу согласиться с тем, что оно хоть какое — относительное, безотносительное, синее, зеленое — не важно. Оно — добро, и этого — достаточно. Главное, не размывать грань между ним и его прямой противоположностью. Так что, давай ты мне сообщишь что-нибудь умное, наше, родное, а? Что собой представляет желание подменять все существующие понятия, повелевать, пугая, убивать прихоти ради, копить, чтобы копить, и даже созидать ради разрушения? Давай, не огорчи меня, ну?

— Даэр, это же какое-то извращение…

— Вот! Умница! Из-вра-ще-ние! С этого все и начинается. Суть зла заключается в полном извращении добра. И даже в извращении самого понятия добра. Туда же и все твои философские трактаты. А ты, как проявление сущего зла, должен выглядеть соответственно. Отражать внешне свою… то есть, твою предполагаемую сущность. Короче — как извращенное существо. Мало ли кого мы в лесу встретим? Маскироваться больше нечем — только вот так. Одевай! Понимаю, что сложно, тесно, противно, но ничего не поделаешь.

— Ну, а зачем тут воротник стоячий? Объясни мне, зачем к плащу вместо капюшона приделывать стоячий воротник? Это же глупость! — Нэрнис смотрел на приготовленную одежду с ужасом — ходить в ней даже в самом неприличном обществе было невозможно.

— А это еще одна суть извращения. Ходить не в том, что удобно или прилично, а в том, в чем надо. Чтобы впечатление произвести. Это, кстати и есть твоя задача. Давай быстрее. Сейчас Пелли вернется, и мы проверим это впечатление.

Нэрнис понял, что его новая роль оказалась тяжелее, чем он предполагал и, горестно вздохнув, стал натягивать на себя части костюма.

— Нет, все-таки, мне кажется, ты, Даэр, сейчас словесно портрет своего Амалироса нарисовал. Ты слишком долго с ним общался… в детстве. У тебя душевная травма.

— Не страдай. Нет у меня травмы. Ты просто не учитываешь, что зло как таковое должно содержать в себе все признаки. Все. От первого до последнего. У Выползня есть определенные недостатки, несколько вычурные теории и свое представление о пытках, но у него есть и светлые стороны натуры. Он, между прочим, влюблен в Элермэ. А любовь уже отменяет возможность полного воплощения зла. Это — рубашка, нечего её вертеть, натягивай!

— Даэр, но она же застегивается только чуть выше пояса. Зачем?

— Н-да. Ты не сообразителен. Чтобы выгодно подчеркнуть торс. Пояс одевай.

— Это не пояс, это какое-то чудо с побрякушками…

— А вот накладки моей работы не стоило называть побрякушками! — Даэрос злобно зашипел. Сколько можно время терять и уговаривать. — Накинь плащ. Отлично. Волосы перекинь вперед. О, Создатель, да не надо головой вниз махать — это копна теперь, а не то, что нужно. «Вперед», значит вытащить из-под плаща и… ну хоть по обе стороны свесь. Тоже ничего. Теперь последний штрих. И только попробуй возразить! Так надо! Сначала одень вот это. Единый Создатель! Не на голову!

— А куда? — Нэрнис вертел в руках странный предмет с серебряными накладками, цепочками, ремешками и прочей малопонятной атрибутикой.

— Ниже.

— Даэр, хватит, объясни толком.

— Может тебе еще и помочь? Что ты как маленький? Тебе же говорят — ниже. Еще ниже. Ну… Нет, это не одинокий наколенник! Не выводи меня из терпения! Вот теперь то, что надо. Воплощенная очаровательная мерзость. Самонадеянная и самовлюбленная. Лицо поправь. Давай, иди к зеркалу и постарайся. Изобрази легкое страдание… Легкое! С полным презрением ко всем. Хорошо, пострадай и испытай отвращение к этому наряду. Теперь вспомни на что ты способен и чуть-чуть разозлись. Совмести все три чувства… Ладно, забудь. И не смотри на себя больше. Просто помни, что ты в зеркале увидел. И, давай, я тебе еще брови подрисую. Да, не спорь ты! Я же замазывал лицо, когда Сорэада изображал. И усы тебе уже клеили и шрамы рисовали. Так что, давай, не дергайся. Сейчас почти до висков дорисую, и как бы ты не кривился, останешься грозным и злобным. Как освоишься с образом — будешь хмуриться сам. А то ты сейчас очень несчастно выглядишь.

Робкий стук в дверь заставил Даэроса принять меры. Пелли имела обыкновение падать в обморок и без всякого повода. На сей раз повод имелся. Он распахнул дверь и сразу же переместился за спину пришедшего, которая оказалась спиной Сульса, а не Пелли. Оружейник пришел доложить, что Айшака, Чалого и Черенка повели вниз, а Пегаша уже седлают и его поведет Расти.

Сульс дернулся назад и отдавил Даэросу ногу.

— Это как же? — сдавленно прошептал Оружейник. — Это что же, а? А вот там, это что?

— Видишь, Нэрьо, это как раз то, о чем я тебе говорил. Сульс, не смущайтесь, рассказывайте. Заходите, заходите. Сейчас придет Пелли, и мы на ней тоже испытаем это оружие. Нравится? — Даэрос впихнул Сульса в комнату и закрыл дверь. — Давайте, как художник и как будущий создатель дракона, излагайте.

— А, как художник… Ну как художник, я конечно вижу, что передо мной Благородный Нэрнис, только…

— Сульс, у нас мало времени. Доложите впечатление быстро. — Полутемный встряхнул Оружейника и подтолкнул поближе к Нэрнису. — Так что там «только»?

— Не совсем он как-то благородно выглядит. Как-то он не совсем сверху одет. Рубашка такая… такая, как специально раздет.

— Отлично! Что еще?

— Ну и вот это. Под поясом, которое. Это зачем?

— Сульс, в деревне выросли, а такие вопросы задаете с «это». Понятно зачем. Это часть одежды.

— Такая вот ча-а-сть? Тогда, конечно, да. Если такая большая часть — значит, надо защитить. Так тут часть доспеха нужна, а не бархат. Хотя, если у него часть, такая… А бархат-то во сколько там слоев?

— Ну, Сульссс! В один слой. И хватит повторять «это». Это — гульфик. Накладной.

— Ох!

Оружейник повернулся и вышел за дверь, вовремя распахнутую Даэросом. Столкнулся плечом с Пелли и поплелся вглубь темного коридора, повторяя «бывает же» и «бедолага».

Пелли с недоумением посмотрела ему вслед, потом увидела в дверном проеме хищно улыбающегося Даэроса и поняла, что Полутемный, наверняка, придумал что-то новое. То есть — не совсем хорошее.

— А вот и наша дорогая сестра. — Полутемный все еще загораживал от девицы «Черного Властелина». — Пелли, только в обморок падать не надо, хорошо? А то у нас времени мало. Я немножко Нэрниса переодел, и он стал не такой, как обычно.

— Ой, я это уже видела. Опять накладные космы, да?

— Нет, никаких волос из пакли и стоптанных сапог. Наоборот. Я сначала опишу, а Вы потом посмотрите, хорошо? Не надо пытаться заглянуть. Так… Он весь в черном с серебром. С ног до головы. С украшениями в самых неожиданных местах. Местами слегка раздет, местами наоборот — неприлично одет. Производит впечатление развратной невинности и целомудренной похоти. Пока, правда выражение лица не устоялось… Высокомерия не хватает для ощущения скрытой угрозы.

— Не понимаю. То есть, понимаю — Нэрнис весь в черном с серебром. Ну и что? — Пелли была в недоумении.

— Ну, раз — ничего… — Даэрос отошел в сторону. — Смотри!

— Мамочка! Даэрос! Вы же так все описали не страшно, а это… Ой, а вот там!

— Ну, опять начали: «это» оно «там». Пелли, так что? Как Вам?

— Честно? — Пелли собралась с духом.

— Желательно. Нэрнис, не стой как статуя, пройдись. Ну и как? А, Пелли?

— Вот, если честно, то — ужас просто. То есть, я хотела сказать, что, Нэрнис, конечно, сам по себе…

— Пелли, короче. То, что Нэрнис сам по себе представляет, мы все знаем. А вот если бы его кто первый раз увидел?

— Первый раз… Если бы я его увидела первый раз вот таким, я бы вообще не поняла кто это и зачем он так… нагло себя показывает. Вот портовые девки в Малерне понятно, зачем себя показывают… Лучше его обратно переодеть. Это ужасно, потому что видно — это все нарочно.

— Умничка! — Даэрос чмокнул Пелли в щеку. — Не сестра, а клад. Значит, все вышло как надо. Нэрнис, идем. Будешь привыкать. Это, сестрица, образ такой. Развратно-неприступный. То есть он заманивает, как будто, а если кто сунется — сразу убивает, чтобы неповадно было. Воплощенное извращение, как зримое отображение зла. При этом он должен испытывать некоторую жалость к своим жертвам и время от времени верить в собственную ложь. Ему тяжко, он страдает… Нэрнис, ты страдаешь?

— Даэр, да я идти не могу. Мне эта штука мешает. Сколько ты туда кожи подшил — четыре слоя? Сульса то зачем было обманывать? И еще она звенькает этими висюльками. — Светлый осознал самую тяжкую и отвратительную сторону «своей» гадкой натуры, но пока еще не смирился.

— «Звенькает», «висюльками». Нэрьо, ты у Расти таких слов нахватался? Не звенькает, а привлекает излишнее внимание. И сколько раз повторять — я никого, никогда не обманываю. Сульс спрашивал про бархат. Я ответил — один слой. Честно? Честно. Но нам не хватает еще одного украшения. Надо что-то повесить тебе ценное и страшное на шею, чтобы оно тоже привлекало внимание и пугало, и было загадочным.

Завтрак решено было захватить с собой и прожевать по дороге в коридоре. Нэрнис стал воплощенным бледным злом, когда понял, что мясо, которое они возьмут с собой — мясо убитого два дня назад выползня.

Впереди слышался перестук подков по камню. Эльфы и Пелли нагнали Сульса и Расти. Они вдвоем вели под уздцы могучего черного жеребца.

— А вот, Нэрьо, твой конь! Даже седло — черное! Нравится?

— Даэр, откуда здесь…

— Ха! — Расти, как обычно встрял. — Так это ж, господин ушас… хороший, наш Пегаш. Только крашенный. Господин Даэрос обещал — на три дождя не смоется. Барышники бы за такой секрет ему живо уши… Не, уши ему не смогли бы… это… Но заплатили бы знатно!

Когда проходили мимо тусклого кристалла светильника, мальчишка, заинтересовавшись странным перезвоном, оглянулся назад. Нэрнис не смог вынести осуждающего детского взгляда и отвел глаза. В довершение всего, Расти смачно сплюнул на пол. Пришлось начинать страдать по-настоящему.

Весь их долгий путь по коридору, Проныра, переместившись к Даэросу, вещал Полутемному свистящим шепотом свое немудреное деревенское мнение. Как всякий сельский подросток, Расти полагал, что он не только сведущ во многих вопросах «жисти», но и считал нужным поучать других, особенно таких благородных и потому не слишком умных эльфов. Из его продолжительного монолога Нэрнис узнал почти все подробности жизни села. И как сосед, по кличке Смурной, свою бабу бил. Дикость. И как дочь других соседей что-то там в подоле принесла. Не совсем понятно — что, и почему это так неприятно. Но вывод был просто ужасный: замуж его, Нэрниса, никто не возьмет, а ворота дегтем вымажут. «Кабы был девкой». Нелепое предположение.

Сульс шел молча и вздыхал. Иногда он подтверждал выводы Расти глубокомысленным «оно, конечно». Только почти у самого выхода, Даэросу удалось разъяснить, насколько возможно, суть замысла. Горячее осуждение сменилось не менее горячим сочувствием. Пелли все время норовила поцеловать «несчастного брата». Оружейник рассуждал о рыцарском долге и том, что же приходится терпеть благородным господам. А Расти, с детской непосредственностью размышлял вслух за сколько монет он бы прошел в таком наряде по деревне. Поспорив сам с собой, решил, что столько золота ему никто не предложит.

— Даэр, может, все-таки ты придумаешь что-нибудь другое? — Нэрнис представил себе реакцию гномов.

— Не надо ничего другого. Твой образ довершит жуткое убийство какого-нибудь врага. Порвешь смерчем изнутри, как птицееда, пару орков на мелкие части и увидишь, какой получится эффект. Не смущайся, здешние орки совсем не то, что их присмиревшие собратья у нас. Восемьсот лет полной безнаказанности — это очень много. Эльфам все объяснит Инэльдэ. Я её уже посвятил в детали. Да и не будешь же ты все время так ходить. На ночь, например, ты сможешь раздеваться… Лучше придумайте, что-нибудь зловещее на цепи. Украшение.

— Зуб птицееда не дам! — Сульс решил, что покушаются на «его» трофей. — И вообще, у меня его с собой нет.

— Зуб, даже птицееда — это не то. Здесь давно забыли, как они выглядят. Да даже если бы и помнили… — Даэрос ломал голову, но его воображение подсказывало только камни различного размера и огранки. — Может, надо было из тебя делать Ночное Кровососущее чудовище? Краски, конечно, много требуется, и рот закрывать не удобно, зато одной улыбкой можно было бы обойтись… Нет, примитивно.

— Даэр, а если орков не встретим…

— Не отвлекай, Нэрьо! Гномы из предгорных поселений пустят слух. А мы заедем в ближайшую деревню, к людям. Светлых здесь тоже восемьсот лет не видели. Не опознают, да еще в таком… виде. Сделаешь небольшой смерч, сорвешь пару крыш с коровников, курятник развалишь — впечатлит. Ты, главное молчи и сверкай глазами. А я им сам расскажу, за что, кого и как ты решил помиловать. Придут орки — не придут орки, а слух до степей дойдет. Вот тогда точно придут. А там — посмотрим.

— Даэр, план, конечно, замечательный. С одной стороны — мы защищаем людей и как бы освобождаем их от власти орков. Так может, надо было Светлого Властелина придумывать?

— Нет, брат, Светлого — никак. Во-первых, не забывай, что Предел как появился, так и исчезнуть может. В любом случае — у нас договор с твоим Владыкой и с Амалиросом о том, что — мы угроза. Так что давай, не будем усложнять задачу.

— А она уже усложнилась. Сама.

— Светлый, ты меня опять с мысли сбил. И в чем сложность?

— Светлые силы.

— Не смеши меня. Где здесь эти самые Светлые силы? — Даэрос уже видел силуэты коней и эльфов, которые их держали, а верный Айшак бодро трусил навстречу.

— Даэрос, не все люди захотят подчиниться такому качественному «Черному Властелину». Понимаешь? Есть же те, кто до сих пор живет здесь, избегая орков и даже сопротивляясь им. Помнишь, Инэльдэ рассказывала про три клана, которые живут в лесах, к северу от здешней Малерны?

— Ну и что? Где Синие горы, а где Малерна? Мы же к ним в лес не идем! А орков надо просто занять делом. Пусть даже и бесполезным. Ты у нас Властелин, ты и придумывай. Я понимаю, что отдельных борцов с таким отвратительным злом, как ты — не избежать. Разберемся. Ну, сейчас выйдем, я закрою коридор, и мы не будем останавливаться до обеда. А обед будет после того, как мы уничтожим этот лишний теперь лаз.

Нэрнис на выходе прикрылся плащом до самых бровей. Не хотелось выяснять, насколько полно этим трем Темным разъяснили концепцию «очаровательной мерзости» и объяснили ли вообще. Айшак, взбрыкивая задом, понесся вокруг деревьев. Даже обычно спокойный Черенок решил порезвиться, и Пелли не стала садиться в седло. Пока вокруг никого не было, решили, что Даэрос поедет на Айшаке, а Сульс вместе с Расти на Чалом. Только Нэрнис взобрался заранее на Пегаша. Он и с Чалым-то не очень ладил, а этот здоровенный жеребец, бывший когда-то пегим, явно нуждался в более крепкой руке. В паре Аль Арвиль-Пегаш властелином значился конь. Полутемный уверял, что это крайняя, вынужденная мера. Только потому, что «Зло» должно быть или на огромном вороном коне или на таком же троне.

— Даэр, зло и подлость могут ходить и по земле и в каком угодно образе. Хоть ребенка. С тем же успехом Расти мог бы играть эту роль. При чем тут кони?

— Твои размышления не для среднего орочьего ума. Маленькое их не впечатлит. Обычное — тоже. Необычней тебя здесь еще не видели. Твой образ должен не только впечатлять, но и запоминаться. По принципу: захочешь — ни с кем не перепутаешь. И давай, закончим с этим. Пегаш не слишком буйный и в меру нервный. Ближайшие поселения — гномьи. А там лошадей нет, так что встреча с кобылой пока не грозит. Ни тебе, ни жеребцу.

Темные побежали по проходу обратно, Даэрос выждал, а потом закрыл коридор. Пелли подошла к скале — ей не верилось, что совсем недавно в этом месте они вышли наверх.

— Нэрьо, смотри! — Даэрос осматривал землю под ногами. — Здесь следы. Вот у этого дерева кто-то сидел. Довольно долго. Ага, а вот тут лошак копытами натоптал. То есть, конечно, не лошак, а айшак. Ну, воительница неуспокоенная! Мало ей было в степи приключений, она в лес отправилась. Видишь — здесь уходили гномы с айшаками. Тропа, которую они протоптали, уходит вправо, вдоль подножия горы. А эта дочь айшачьей матери пошла погулять по здешним лесам! Похоже, нам придется её нагонять. Надеюсь, она недалеко зашла. Помнишь, Нэрьо, ты мне рассказывал, как эта воинственная болезнь лечится — первой же дракой. Драться я с ней не буду. Но когда поймаю… Расти, как у вас в деревне непослушных девиц наказывают, вожжами, да?

— Даэр, ну как ты можешь! Деву!

— Если она еще жива, так и сссделаю! Вожжами! Вы езжайте верхом, а я рядом побегу. Лес здесь редкий, но галопом все равно не поскачешь. Айшак, за мной! Бежим, твою бывшую хозяйку искать. Какой же ты умный зверь, знал от кого к кому сбежать, да? — Даэрос потрепал Айшака по холке, и они побежали бок о бок по следам Вайолы. Благо, следов было хоть отбавляй.

Бесстрашная Воительница совершенно не заботилась о скрытности. Её айшак попутно обгрызал ветки деревьев, а через встречные кусты она ломилась верхами. Чтобы идти по таким следам не требовались ни разведчики, ни умение Даэроса или Нэрниса. Даже Расти справился бы. Полутемного редко посещали предчувствия, но на сей раз он ощущал абсолютно не свойственную ему тревогу.

Сначала они двигались не только за Вайолой, но и в нужном направлении — к тому самому лазу. Стена Предела была все время слева, примерно в полусатре от них. Потом след увел вправо. Но не слишком далеко. Даэрос осмотрел то место, где Воительница на айшаке остановилась, и, судя по всему, размышляла, куда ей ехать дальше. Заблудилась, наверное. От этого места, тропа, проложенная Вайолой по кустам и травам, неуклонно уводила отряд вперед и влево.

Топот копыт терялся в стонах леса. Но вот звук изменился, стал громче и лес «взвыл». Все знали, что это означает — Предел открыт. Следом раздался отдаленный рев. Этот звук тоже ни с чем не мог перепутать тот, кто хоть раз его слышал — орал айшак.

Айшак Даэроса ответил не менее громко, и оба — и Полутемный и его «конь» рванули вперед, уже не заботясь, догонят ли их отставшие.

Сначала Вайола просто ждала, сидя под деревом. Потом ей сидеть надоело. Лес стонал — то тише, то громче на разные голоса. Завывания нервировали. Когда у выхода из коридора вся земля уже была вытоптана ею и айшаком, который таскался следом, Воительница решила проехать чуть дальше, а потом вернуться. Далеко в лес она заезжать не собиралась и как раз уже поворачивала обратно. Но тут раздался новый звук. Тот самый, о котором предупреждал Даэрос, когда он с братом готовился открыть коридор в зал Темных. Совсем недалеко взревел открываемый кем-то Предел.

Любопытство сгубило не только кошку. Оно косит всех, невзирая на народность. И гномов тоже. А молодые плохо пуганые воительницы в латунных доспехах сдаются первыми.

Вайола нахлестывала айшака, стремясь как можно быстрее увидеть тех, кто лез через Предел. Даэрос же говорил, что они как раз недалеко от того места, где он проник за Предел первый раз. А еще было очень интересно посмотреть, что же это за место такое. И как и через что он пролезал.

Противный звук был достаточно громкий, чтобы не слышать даже топот копыт айшака. Деревья расступились, и Вайола вылетела на открытое место совершенно неожиданно — как для себя, так и для людей в плащах, которые суетились около огромного ствола, висевшего в ткани Предела.

Поначалу и Вайола и «плащеносцы» удивленно рассматривали друг друга. Замешательство продлилось бы дольше, если бы на воительнице было любимое ведро-шлем. Но любопытная дева не собиралась в бой, а поэтому её головной убор болтался, привешенный к седлу, совсем как дырявое ведерко.

Один из плащеносцев похоже узнал в воительнице ту девицу, которая вместе со служанкой покупала в придорожном трактире еду и… перину. Как бы странно не была сейчас одета рыжеволосая девка, предположить, что она была всего лишь похожа на ту, встречную, было никак невозможно.

Вайола тоже узнала мужика, который помог ей и Пелли довести до оврага бурдюки с водой и корзины со снедью. Конечно, Даэрос, изображавший жадного крестьянина Сорэада, тогда отсиживался в кустах, Нэрнис изображал спящего в телеге слугу, а Айшак валялся предусмотрительно придушенный на склоне, чтобы его не лошачья натура не слишком в глаза бросалась. Но её-то лицо этот попутчик прекрасно видел. И айшак, на котором она сейчас восседала, был похож на Айшака Принца Даэроса как брат близнец.

Все эти соображения читались на лице воительницы вполне явно. Человек в плаще что-то объяснял своим спутникам, то и дело тыкая в неё пальцем. Из ствола выполз еще один мужик. Вся компания ходоков через Предел растянулась цепью и стала наступать, отрезая Вайолу от леса. Местные жители собирались отловить и расспросить девицу. Наибольшее удивление у их предводителя вызывал лошак. Такую крупную скотину невозможно было протащить сквозь ствол, а других проходов сквозь Предел не было.

Вайола сделала единственно правильный в подобной ситуации ход. Спешилась, выхватила из седельной петли секиру и свистнула. Её айшак, получив сигнал к бою, заорал и ринулся на врага. Но врагов было много и досталось не всем и не сразу. Воительница между тем занималась своим любимым и глупым делом — разминкой перед боем. То ли она считала, что её круговые замахи секирой должны устрашить противника, то ли она со своим рыцарским кодексом искренне полагала, что соперник подождет по всем правилам поединка, но её разочаровали.

Подкравшийся сзади плащеносец пнул ногой в сияющий наспинник невысокой девы, и она отправилась в недалекий полет. Подняться ей не дали. Подлец тут же оседлал девицу сверху и стал выдирать у неё секиру.

Меж тем ряды врагов поредели. Невинный с виду лошак, которого по глупости пытались отловить плащеносцы, не только отвлек их внимание, но и забил троих копытами. Выдрать у Вайолы из рук любимую секиру тоже оказалось нелегкой задачей. Пока один из нападавших сидел у неё на спине, а второй пытался разогнуть девице пальцы, время было упущено.

Из леса на пустошь вылетел еще один «лошак». А следом — эльф.

Айшак с ходу отвесил копытами тому, кто сидел на спине его бывшей хозяйки и помчался на помощь к собрату. Заливаясь кровью, мужчина завалился на бок. Раздробил ли ему Айшак голову или только ранил, Даэрос выяснять не стал. Оценив количество оставшихся на ногах плащеносцев, он принял решение Темное, но умное. Тому, который хотел обзавестись секирой, Полутемный поломал несколько ребер и выдернул руки из плечевых суставов — чтобы не мешал. Еще два плащеносца засели на крайнем дереве и сползать не собирались.

Отозвав айшаков, Даэрос подсчитал потери. Четверо нападавших не подавали признаков жизни. В основном потому, что его любимый Айшак, когда входил в раж, не слишком разбирался кто где живой или мертвый. Когда бегающий враг заканчивался, он с наслаждением топтал и бил копытами уже лежачих. Двое сидели на дереве, один трясся сидя на земле и, похоже, даже кричать не мог. Еще имелась рыдающая с подвыванием воительница, которая, осознав весь позор поражения, молотила кулачками по земле и вставать не собиралась.

Нэрнис даже забыл бояться своего жеребца. Погоняли, как могли. А в лесу, пусть и не густом, особенно не разгонишься. Когда вся компания наконец-то достигла места сражения, бой был уже закончен. Даэрос хрустел костями какого-то мужчины. Мужчина орал. Похоже, это было все-таки не медленное Темное убийство, а не менее Темная помощь раненому.

Пелли всхлипнула и собралась сползти с Черенка в обморок. Сульс вовремя прихватил деву под локоть. Расти присвистнул от восторга. Он до этого момента только слышал, что может натворить Боевой Айшак. А теперь он видел результат работы двух этих зверей. Оружейник вполне разделял его восторг. Но героическая драка опять состоялась без его участия, и это было немного обидно.

Нэрнис и раньше правильно оценивал возраст воительницы. Семнадцать лет для полугномки — сущее детство. И истерика с дрыганьем ногами больше всего напоминала искреннее детское горе и нежелание расставаться с игрушкой. Он бы еще поразмышлял о неуспокоенных воительницах и их душевной организации, но Даэрос не собирался зря терять время.

— Нэрьо, вот на том дереве сидят двое. Уговаривать их спуститься вниз будет не правильно. Сосредоточься и разнеси этот дуб с щепки. Они и свалятся. Если это их, конечно, не убьет. Нам нужны сведения и я собираюсь их добыть. Так что нам пригодятся живые и относительно здоровые враги. — Полутемный даже ответа не дождался. Он отправился проверять, кто еще из плащеносцев жив.

Светлый прикинул и решил, что разносить в щепки все дерево сразу будет как раз опасно. Поэтому перепуганных местных жителей он решил приземлять постепенно.

Когда верхушка дуба разлетелась, попутно одарив плащеносцев сотней-другой качественных заноз, «враги» сползли чуть ниже. Пришлось изничтожить и этот, освободившийся кусок. Так бы они и ползли постепенно к нижним веткам, но в дело вмешался Сульс. Один из сидельцев оказался его знакомым, тем самым Свищом, с которым они обсуждали достоинства овса по дороге в Дрешт.

— Ну, что? Так ползти и будете? Или забыли, как Властелин порвал птицееда? — Оружейник ухмыльнулся и махнул рукой вцепившимся в дерево, предлагая сползать. — Свищ! Не узнал?

Новых сведений «на подумать» ходоки за Предел получили больше, чем достаточно. Их случайный попутчик не только оказался по эту сторону Предела. Здесь же очутились лошаки, мальчишка, который раньше шарахался от «ушастых», а теперь сидит на тощем мерине и ухмыляется… мерин тоже каким-то образом проник за Предел. Черный конь «Властелина» подозрительно напоминал некогда пегого жеребца. Того, который тянул их телегу до Дрешта и дальше, когда птицеед задрал их тяжеловоза. Сам Властелин был подозрительно похож на Светлого эльфа, который путешествовал в компании вот этого самого Сульса и мальчишки вместе с Темным. И это бы еще было объяснимо — гномы отправили за ними слежку и их все-таки выследили. Правда, нанятые для слежки эльфы — дело невиданное. Но как здесь оказалась «служанка», которая сначала была племянницей жадного Сорэада? Та самая, которая купила на постоялом дворе рядом с Малерной их третью, лишнюю телегу? И её случайная, найденная в степи «приблудная» госпожа? Эльфов-то тогда и на горизонте не было видно. Не исключено, что и жадный Сорэад и его работник тоже прячутся где-то в кустах. Получалось, что все, кого они встретили по дороге к Дрешту, пролезли сквозь секретный ход. Толпой.

Сколько бы они не гадали, пытаясь просочетать несочетаемое, самыми странным все же оказывались лошади и лошаки, которые ну никак не могли проползти сквозь пустой ствол.

Даэрос увязал троих плащеносцев, которые еще не совсем очнулись, но уже стонали. Четвертого пришлось похоронить. Полутемный задумался, земля под мертвым дрогнула, расступилась и плащеносец канул в расщелину, которая сомкнулась над его останками. Это почему-то впечатлило друзей покойного больше, чем разлетающийся в щепки ствол. И Свищ и его пока не названный друг повалились на колени и стали молить о пощаде. Раз тут кого-то назвали Властелином, то его молить и надо.

Нэрнис брезгливо сморщился. С одной стороны он понимал, что люди перепуганы до смерти. Но все тоже самое можно было сказать и с достоинством, а не унижаться. Мерзость. И вот такую мерзость дорогой брат собирается пристроить ему в подданные. Теперь понятно, почему Черные Властелины никого не любят. Как же можно любить тех, кто перед ними, погаными, так прогибается?

Светлый скривился. Он прекрасно осознавал, что пик мерзости и поганости еще не достигнут. Будут «подданные» и более отвратительные.