"Предел" - читать интересную книгу автора (Лобанова Елена Константиновна)

Глава 8

Сначала утро было прекрасным! Две девы, «уговорившие» вчера кувшинчик сидра были немного опухшие, но бодрые. И главное — ни каких айшаков. Сколько не искали. Все было бы совсем хорошо, если бы Вайола не начала рыдать по утраченному другу. Воительница сопливила плечо Пелли и причитала. Одно дело, когда орет невменяемое животное, и совсем другое, когда — внушаемое существо. И Нэрнису пришлось внушать: что такая скотина сама не пропадет, что вернется и никуда не денется. Но Воительница никогда еще не лишалась своего «коня» и рыдала в голос. По её мнению, только очень могучий враг мог задрать её бесценное животное. Иначе Айшак явился бы на зов. Поэтому она всхлипывала, тискала Пелли, взывала к пониманию и требовала вернуть ей любимое существо. «Только он меня любил, только он понимал, а вы все — жеребцы, даже, если принцы». Так можно было бы вкратце охарактеризовать содержание её стонов.

По мнению Вайолы, Айшак, обидевшись на предавшую его хозяйку, перегрыз путы и сбежал. То, что он перегрыз путы не вызывало сомнений. И не только путы, но и ту акацию, из под обглоданных веток которой, Нэрнис еле выпутался. Светлый с негодованием отмел предположение, что это злобное существо задрали «волки- оборотни». Во-первых, это более, чем мифические существа. Во- вторых, Нэрнис хотел бы посмотреть на ту тварь, которая отважится вступить в схватку с Айшаком. Кроме Даэроса, а он — не тварь. В-третьих, надо посвистеть еще раз — и все образуется.

Свистеть не пришлось. Со стороны холма раздался голос Полутемного брата. Он плевался, рычал и злился.

— Скотина позорная! Гадюкин сын! Не смей ко мне лезть! Падаль! Убери свою слюнявую пасть! Убью!

Даэрос шел к стоянке, ведя в поводу Крысака и отбиваясь от боевого Айшака Вайолы. Ненормальное животное, видимо, размышляло о бренности бытия, пока подъедало акацию. Что оно там надумало — науке не известно. Но того, кто его смог побить и связать, возлюбило нежно и трепетно. Даэрос ругался и пинался. Айшак лез с нежностями в его понимании: покусывал Полутемного за руки, норовил лизнуть в ухо со всего айшачьего наскока, теребил за плащ, в общем, заигрывал. И это было бы еще — ничего, но лошак время от времени пытался оседлать предмет страсти. Предмет зверел и лягался. Айшак воспринимал эти пинки как игру и распалялся еще больше. Даэросу это надоело, и на стоянку он доволок задыхающегося в захвате Айшака, со словами: «Запрягай, его Воительница, а то — я себя не отвечаю!».

Вайола не стала ни спорить, ни возражать. Предательство друга было для неё очевидно. А предавших друзей не жалеют. Айшак, несмотря на брыкания и сопротивление был взнуздан, на всякий случай оседлан и всунут в хомут. Хочешь так скачи — хочешь понукай. И никто не сомневался, что Айшак за грядущий день познает все прелести лошачьей жизни. Нельзя предавать женщин. Они мстительные и буйные в своей мести.

Вайола не поехала на месте возницы. Она решила править Айшаком, как привыкла. Взгромоздилась верхом, ударила под бока пятками, пожалела, что нет шпор, и Айшак пошел вперед. Всем своим видом и опущенной репицей хвоста он показывал полное понимание своего греха. Виновато косился на хозяйку и нежно всхрапывал. Нэрнис даже пожалел его. Воительница не собиралась углубляться в такие дебри лошачьей сознательности. Малейшее промедление с его стороны каралось хворостиной, несмотря на то, что вполне разумный Айшак выбирал путь поровнее, тянул исправно, а седока в дополнение к хомуту воспринимал как должное.

Ели на ходу. Пелли жевала кусок жесткой свинины. Нэрнис на такой же кусок смотрел с тоской — это ни за какие стихи — не прожевать. Даэрос, зло и не глядя, откусывал и глотал. Воды было мало. Бурдюк, который он перелил в кофр, чтобы споить Крысаку содержал едва ли половину нормы для тяжеловоза. Оставалось надеяться на встречное жилье и колодцы. Ситуация усугублялась тем, что ни сам Даэрос, ни Нэрнис не могли появиться во встречном селе — только отсиживаться в «шалаше» телеги. Вайола, будучи в расстройстве, есть отказалась. Но, поскольку у женщин такое настроение наблюдается не более двух часов, как сообщил Нэрнис, то мясо ей оставили. Вайола выдержала четыре часа. Айшак, а не — не женщина!

Когда спала дневная жара, и день уже грозился превратиться в вечер, ведомый на привязи Крысак, всхрапнул и пошел быстрее. Он раздувал ноздри и норовил обогнать телегу.

Полутемный заверил с утра, что до вечера жилье непременно встретится. Похоже, он был как всегда прав. Как наверное прав и в том, что разрушенный постоялый двор, в котором он ночевал с мерином, был изничтожен, скорее всего, самими же караванщиками. Или по их заказу. Уж больно хорошее было место, чтобы распознать, кто с кем и с чем пересек степь. А лишние глаза никому не нужны. Если можно обойтись тремя лишними бурдюками воды для лошади, то и постоялый двор ни к чему. Восточные, почти вольные, окраины диктовали свои правила. Ар Ктэль застращал спутников и велел будить его, как только на дороге кто-нибудь появится. Но за весь день они так никого и не повстречали.

Крысака все сложнее было удерживать — он норовил подпустить веревку под колесо и «остаться без головы». Пришлось свернуть в ближайший лесок. Лесом эти редкие деревья назвать было нельзя, но — хоть какое-то укрытие. Нэрнис почуял воду и повозка, влекомая айшаком, почти рухнула в овраг. Если бы не Вайола и её друг-предатель, валяться бы всем в мутной жиже. Но они смогли вывернуть и встать боком к склону. Айшак тяжело вздымал бока и косил на Вайолу. Смог же? Воительница делала вид, что он ей знаком не более, чем все остальные айшаки на свете.

— А вот теперь, наша отважная Воительница, у нас будет к Вам просьба… Задание. — Даэрос даже не подумал приподняться или открыть глаза. Он всю дорогу спал в телеге, и все полагали, что он, действительно, спит. — Вам надо будет найти то жилье, которое почуял Крысак и купить для нас еду. Пара лишних бурдюков с водой не помешает. Если Вы, любезная, еще и найдете колодец, в котором мы сможем их снова наполнить, то я назову Вас бесценной!

Вайолу это звание не прельстило. А вот обещание назвать её лучшим «Разведчиком» — да. За это она была готова перепахать животом все окрестности. Оставалось только прикрыть живот так, чтобы местные крестьяне не приняли её за порождение непотребного блуда. Юбок не было. И Даэрос, соизволив проснуться окончательно, весьма споро соорудил для Воительницы юбку из попон.

— А Пеллиэ… будет изображать служанку, чтобы вы могли донести весь груз. Нэрьо, встретишь дев у крайних деревьев — будешь сидеть в засаде. Достойная Вайола! Сделайте вид, что Вы что-то забыли, вернитесь и купите еще один бурдюк. И еду. За один раз вы много не унесете. Нэрьо, ты будешь перетаскивать все, что принесут, а я лошадей подержу. То есть, Крысака, и вот это отродье. А то он, по-моему, хочет телегу опрокинуть! Так… меди у нас немного, серебра тоже. Но такая Достойная Дева, может и золотом расплатиться. — Не успел Нэрнис потянуться к своему кофру, как Даэрос поднял рубаху, залез в поясной карман жилетки и вытащил горсть монет. Значит, золото у него все же было. — Новые не подойдут, а вот эта — старой чеканки, будет в самый раз. Кроме еды, прикупите себе платье. Не пытайтесь спорить, Вайола! Разведчик должен уметь переодеваться хоть в медведя! А попоны — не слишком приличная одежда для Достойного Разведчика. Разменных денег у селян с золотого не будет… Возьмете всю медь, не считая. Попутно посмотрите, как дорога минует село. Обязательно посетуйте… Нет, Пеллиэ, лучше Вы посетуйте на вчерашнюю грозу, на испорченные вещи, на то, что Достойная госпожа оказалась без спутников, приличного ей коня… В общем, намекните охочим до слухов местным жителям, что Вы очень удачно угодили в служанки к заплутавшей в степи госпоже.

Девы с заданием удалились по склону оврага.

— Даэр, а зачем нам рассказывать всем, что мы встретили Достойную Вайолу в степи?

— А ты представь Нэрьо, наши следы на просохшей дороге. Я бы даже назвал их слепками. Телегу тянет не конь, а судя по отпечаткам копыт — осел. Тяжеловоз идет в поводу. На захудалом постоялом дворе путники расплачиваются золотом. Все это наши «последователи» непременно узнают. И зададутся вопросом: «Чтобы это значило?». А я хочу, чтобы они вопросами не задавались. Вообще.

— Даэр, а ты сам разведчиком никогда не был?

— Ну, если не считать мое счастливое детство и частично юность, когда моей главной задачей было все знать, но как можно реже попадаться на глаза… то — нет. Иди к деревьям Нэрьо. Девы, конечно, придут не скоро. Но я слышу, что по дороге кто-то приближается. Верхом.

Нэрнис занял под наблюдательный пост самый раскидистый дуб. Пелли и Вайолу уже не было видно — они свернули за лесок. А по дороге, с которой они все недавно съехали, приближался всадник. Он был в черном плаще и нахлестывал такого же, как и Крысак тяжеловоза, который бежал из последних сил. Светлый проследил, как всадник скрылся за поворотом дороги, послушал стук копыт, слетел с дерева и помчался в овраг с докладом.

— Даэр, беда! Там… там!

— Волки-оборотни? Нэрьо, ты бы себя видел!

— Хуже, один из этих, в плащах! Он на тяжеловозе, верхом. Седло из мешка с соломой, конь еле бежит, уже в пене. Он догнал наших дев. Я слышал, он остановился!

— А как дальше поскакал, слышал? А я слышал. Так что он поздоровался и поехал дальше. Не беспокойся. Конечно, жаль, что там нет меня в костюме Сорэада. Но ты вспомни выступление Пелли при знакомстве с Вайолой, вот с этим вот «дитем свиньи в козьей поилке». Я бы не стал за неё так сильно волноваться. Давай-ка, распряжем Айшака. Если этот верховой надумает помочь девам донести-довезти снедь, нас тут быть не должно — только уставшие животные и телега. Я уверен, наша Пелли справится с ситуацией.

— Ну, конечно. Ты на неё очень повлиял. — Нэрнис так сказал «очень», что сомнений в значении «очень плохо» не оставалось.

— Ты не прав, брат. Пусть Пелли и не умеет считать, но она всю жизнь была служанкой. И не где-нибудь, а на постоялом дворе. Даже если он был похож на замок — все равно это был постоялый двор. В людях она, может быть, и не разбирается как ты или я. Но она их «чувствует» и знает на уровне инстинкта, как себя вести, чтобы лишнего не сказать, а нужное добавить. Не обижайся за сравнение, но так себя ведет дворовая собака, которая на одного лает, другому хвостом виляет. А то, что «плащеносец» верхом — это очень хорошо! Ну, подумай, зачем ему выпрягать лошадь и мчаться сюда?

— За водой.

— За водой можно было и на телегах доехать. Уж они-то не с парой бурдюков выехали. Я полагаю, мой Светлый брат, что телеги не едут. По крайней мере, одна — точно. И из всего этого следует что?

— Что!?

— А то, что поломка такова, что ему нужно что-то купить. И еще: он уверен, что его спутники с золотом никуда от него не денутся. Интересно, где они остановились… Лошадь в пене, говоришь? Так… значит, мы шагом, он — галопом… Видимо, они все-таки въехали в непросохшую степь. Ладно, расспросим дев, когда вернутся. Кое-что меня гораздо больше беспокоит.

— Куда уж больше-то, Даэр! Я как представлю себе! Там — этот злодей. А Пелли — одна. Вайола не в счет, она — ребенок.

— Нэрьо, если кто-то надел черный плащ, то это еще не значит, что он — злодей. Пока они не подозревают, что мы так хорошо осведомлены о тарлах и золоте — их злодейство спит. Но где сейчас спят те, кого по их следу пустили гномы?

— Ага! Значит, это — один из врагов? — Воительница раздувала ноздри, глядя вслед удаляющемуся всаднику. — Эх, секира в телеге осталась!

— Нет, нет! Достойная…

— Зови меня просто Вайола. Все женщины — сестры!

— Вайола, он не должен знать, что мы знаем, что он — враг. И он не должен увидеть эльфов. Помнишь усы и бороды? Вот!

— Значит мы — разведчики-засланцы! Отлично! Пеллиэ, ты можешь сделать вид, что ты — послушная и трусливая служанка? — Достойная Вайола, не представляла, как может изобразить покорность дева, которая собиралась остричь ей мечом косы…

— Да. Очень даже могу. Только я не могу понять, какого он сословия? Не слуга, конечно. Не нофер — точно.

— Какая разница? Будем считать его головорезом, который прикидывается новорожденным айшаком. — Воительница вздохнула. — Как будем принцев предупреждать, если этот убийца за нами увяжется?

— А ты кричи на меня. Громко. Ну, я на ногу наступлю тебе или на юбку. Ругаться умеешь? На слуг?

— Ха! Да я нашей армией командовала! Только — не обижаться потом! Договорились?

Вайола пошла чеканным шагом, подметая дорогу попонами, с намерением если не убить, то насмерть заморочить врага. Всех врагов.

Ворота крайнего к дороге двора были гостеприимно распахнуты. Не иначе, «плащеносец» сообщил, что к местному трактирщику пожалуют еще гости. Этот «приют усталых путников» ничем особенно не отличался от тех крестьянских жилищ, что виднелись вдалеке за полями. Разве что, солома на крыше была свежая.

— Повезло же тебе девка! — Всадник снял пыльный плащ и развалился на лавке.

Чуть курносый, с темно-русыми волосами, близко посаженными хитрыми глазами-щелками. Пелли никак не удавалось рассмотреть, какого они цвета. Без плаща мужчина лет тридцати не производил зловещего впечатления. И это был не тот самый, который пугал Крысака свистом. Служанка вздохнула с облегчением. Жена трактирщика подбирала вещи для Вайолы. Из соседней комнаты доносился её угодливый голос и недовольный басок воительницы, которая ругала деревенские тряпки. Поэтому все внимание всадника сосредоточилась на Пелли.

— У других собаки бывают приблудные, а тебе повезло на приблудную хозяйку! — хохотнул он — Ну и мастер твой дядька! Значит, лошак работает на него, ты — на Достойную хозяйку, а за доставку её к жениху дядя еще и на барыш надеется! Как же это вы лошака-то в телегу впрягли?

— Ой! А как Вы догадались, что дядя, лошака запряг? — Пелли сделала круглые глаза, что было не сложно. Она, действительно испугалась такой проницательности, а странный выговор делал мужчину страшно чуждым. «Как другой породы» — вспомнила она сравнения Воительницы.

— Следы, девка, следы ваши. Мы же за вами до Дрешта идем и в степь вчера с вечера въехали, чтоб по холодку да после грозы. Знать бы, что там в низинах грязь еще не просохла. — Уставший всадник, ополовинивший кувшин холодного пива, был в меру словоохотлив. — Дороги почти и нет. Я нынче по вашим следам выезжал. Сдохнет лошак-то!

— Дяде видней, Достойный господин. — Пелли решила поменьше болтать с проницательным следопытом.

— Ха! Это точно! Тонг рассказывал, как вы лошадь торговали. Не прибил, за лошадь и телегу, дядька-то?

— Ну…это… — Вздохнула «служанка» приблудной госпожи.

— Понятно-понятно. Значит прибил-таки. Не горюй. Вот выйдешь замуж, избавишься от своего дядьки. А что сам то не явился?

— Так лошак-то уже почти дохлый. А дядя хочет, чтобы он еще немного прошел. Да в овраг чуть не упали. И устали они. Спят. И к тому же хозяйка платит.

— А-а! Ну, конечно, хозяйка платит! Сама-то она из ноферов этих? Госпожа курятников?

Пелли гордо выпрямилась:

— Моя Достойная госпожа, это — моя Достойная госпожа!

— Ну ладно, ладно, ишь ты, гордая какая. А оно и правильно. Нечего чужих господ хаять. А вот и припасы ваши.

Мужик, один из местных деревенских, подвизавшийся на «службе» в трактире, втащил корзины. Потом вернулся в кухню и приволок еще две. И еще одну.

— Бурдюки во дворе. — Буркнул сизоносый «служка». Весь его вид указывал на то, какую плату он получал, а устойчивый перегар не оставлял в этом сомнений. — Хозяин велел дотащить вам. — Он выжидательно посмотрел на Пелли. Идти ему явно никуда не хотелось, а тащить такой груз — тем более. — Один медный.

— Даже если этот пропойца возьмет половину, вы же остальное не дотащите! — Всадник-без-плаща с сомнением осмотрел корзины. — Или твоя госпожа лошадь купить надумала?

Из двери в комнату вылетела Воительница. Никакая катапульта такой снаряд не потянула бы. Скорость Вайолы была вызвана возмущением. Она с трудом переживала свой новый облик. Безразмерное платье, принадлежавшее по всей вероятности еще бабке трактирщика, приходилось задирать до подмышек. Чтобы объять Неуспокоенную по окружности, платье должно было принадлежать существу вдвое выше самой Воительницы. Когда-то это был праздничный наряд, на что намекали блеклые, местами расползшиеся кружева нашитые на подол и ворот в три ряда. Бурое «нечто» с розоватыми оборками придавало Достойной Вайоле вид дубовой колоды, покрытой плесенью.

— Да! Непременно коня! И еще… — Вайола, как всякая женщина собиралась потратить все деньги, чтобы никакая мелочь кошель не оттягивала.

— Приношу свои извинения, Достойнейшая! — «Плащеносец» соизволил подняться с лавки. — Но единственную в этом хозяйстве лошадь, я уже временно обменял на своего мерина.

— Вы посмели меня опередить? — Воительница нехорошо прищурилась.

— Вынужден был, вынужден Достойнейшая. Мой конь не пройдет обратного пути, а мои спутники рискуют оказаться завтра посреди степи под палящим солнцем. И мне следует немедля ехать обратно. Но я готов помочь Вам с поклажей. Заодно поприветствую почтенного дядю Вашей служанки.

— Тогда еще — ковер! Есть у вас тут ковры? — Вайола обращалась к трактирщику, который вернулся сообщить, что для гостя все готово: и железо на обод, и гвозди, «и молот, все что заказывали, все, как приказывали в мешке, все самое надежное». — Ну, конечно, откуда здесь ковры! И половика-то нет! — Воительница была зла.

— А позволит ли моя госпожа, предложить купить перину? — Пелли нежно проворковала совет и поправила Вайоле оборочку на вороте. — Так Вам будет мягче ехать в телеге.

— Я! И в телеге? Ну… хорошо. Хозяин, есть ли у тебя перина? Есть? Неси!

— А нет ли в перине клопов? — Пелли продемонстрировала свои недюжинные познания в деле обслуживания господ и заодно заботу об этих привередливых господах. — Точно, нет? Я все же проверю.

Всадник, надевший свой зловещий плащ, ждал девиц во дворе.

Нэрнис сидел на ветке, когда на дороге появилась процессия. Черный плащеносец был верхом и держал перед собой большую корзину. Позади седла колыхались связанные вместе бурдюки. Шатающийся мужичок тащил еще две корзины, опустив их почти к земле. Воительница с перекинутыми через плечо попонами гордо несла перед собой какую-то занавеску. Пелли… Несчастная Пелли кроме двух корзин была нагружена свертком гигантских размеров, который возвышался у неё за спиной, как толстый березовый ствол. Кажется, она что-то задела или на что-то наступила. Вайола громогласно распекала «неумеху, растяпу и деревенщину». Нэрнис соскользнул вниз и бросился к оврагу.

— Даэр, они идут! И плащеносец с ними. Только у него другая лошадь. Еще какой-то мужик с ними — несет корзины. А Пелли…

— Так, понятно, у нас проблема!

— Да! Наши костюмы, накладные волосы…

— Нет, проблема не в этом. Ты наденешь сапоги и заляжешь в телегу так, чтобы они торчали наружу. Да-да, вот эти мерзкие закостеневшие сапоги! Голову тебе укроем покрывалом. Наша главная проблема — Айшак. Он слишком бодрый. А еще он может «поприветствовать» хозяйку. Смотри, уже насторожился!

Айшак не был бодрым — для Айшака, конечно. Скорее, грустным. Его никто не любил. Но для лошака, которого использовали вместо тяжеловоза, он был неприлично живым и здоровым. Когда Даэрос, нехорошо ухмыляясь, подошел к нему с яблоком, он как раз и взбодрился. Но не надолго. В следующее мгновение ему стало очень не хватать воздуха. Полутемный коварно душил «научный экземпляр».

Картина, которую увидел на склоне оврага плащеносец была почти идиллическая. То есть, тихая, мирная и вполне естественная. Телега стояла почти боком на склоне. Но «Почтенный дядя» даже не подумал впрячь тяжеловоза, чтобы выбраться из оврага. Его ценный конь отдыхал. Работник спал в телеге. Этот бедняга был так измучен, что его не разбудил ни приход такой большой компании, ни хрип умирающего лошака. Несчастное животное лежало на брюхе ниже по склону, видимо там, где и пало в оглоблях — распластавшись и доживая последние минуты. «Не жилец. Прикончили бы, что ли?» А почтенного «дяди» нигде не было видно. Хотя… что-то черное, его голова, наверное, торчало в соседних кустах.

— Приветствую Почтеннейшего! — Всадник отдал Пелли корзину и собрался спешиться. Из кустов донеслось сдавленное кряхтение. А следом… звук. Звук вполне соответствовал важному занятию, для которого обычно отправляются в кусты. «Служанка» покраснела. «Госпожа» задохнулась от негодования. Деревенский мужик отнесся к происходящему с пониманием и невниманием. Получив от Пелли медяк, он стащил бурдюки с коня плащеносца, плюхнул их оземь и отправился в обратный путь к трактиру. Второй, не менее впечатляющий звук, подсказал всаднику, что дожидаться пока его посетит еще и запах, не стоит. А «дядю» вряд ли обрадует лишний свидетель его «трудов».

— Желаю вам доброго пути. И в первую очередь Вам, Достойная госпожа! — «Плащеносец» не скрывал сарказма.

Когда его конь одолел подъем, всадник не стал терять понапрасну время. Дробный перестук копыт сообщил всем, даже Пелли, что «враг» решил не жалеть коня и гнать обратно галопом.

Даэрос поднялся во весь рост, скинул капюшон и перепрыгнул через кусты.

— Приношу свои извинения, девы! Это было вынужденной мерой. Маскировка…звуковая. Айшак, тебе — тоже. Прости, поганец. Вставай, не прикидывайся, ты не такой уж и дохлый. Ладно… Я тебя подниму. — Полутемный вполне бережно помог дважды недодушенному Айшаку встать и даже не дал упасть обратно. Даже предложил яблоко. Айшак шарахнулся в кусты. Он очень хорошо понял, что бывает, когда пытаешься съесть яблоко.

Нэрнис скинул сапоги, и как был босяком, бросился помогать Пелли. К его удивлению, большой сверток у неё за спиной оказался туго скатанной периной. Пока крепили попоны, укладывали в телегу припасы и решали, где бы поудобнее устроиться на ночь — не сидеть же на склоне — Даэрос бегал по кустам за Айшаком. Полутемный не был, на самом деле, жестоким. Просто — рациональным. И еще — справедливым. Если отвратительное животное пострадало без вины, то даже такое существо надо приласкать и накормить: «Сколько мне еще извиняться, тварь мерзкая!» Объяснить напуганному Айшаку, что его придушили ради маскировки, не смогла бы даже Вайола. Но о том, чтобы подманить скотину ласковым словом, не могло быть и речи. Скотина должна была просто слушаться: «Когда тебе говорят «стоять», ты должен стоять, тварь!» Но тварь больше всего хотела жить. Хлюпанье и чавканье доносилось уже из оврага. Даэрос загнал Айшака на топкое место и ловил его в густом ивняке. Наконец шум стих и послышался «увещевательный» голос: «Жри, давай! А я говорю — жри! На, смотри какое вкусное!». Похоже, что Полутемный на собственном примере показывал, как надо есть зеленые яблоки.

Пелли растрясла и взбила перину. Наконец-то доспехи Вайолы упокоились на дне телеги под мягкой подстилкой. Покрывало, расстеленное сверху, превратило телегу прямо-таки в королевское ложе. Деревенское платье Воительницы решено было использовать, как вместилище для всех вещей и превратить в одну большую подушку. Когда в телегу взобралась сама Воительница в своих любимых штанах, а вокруг разместили кофры, сумки, бурдюки и корзины со снедью, то «королевское ложе» превратилось в гнездо. В центре гнезда, обложенная продуктами, сидела Бесценная Разведчица и мечтала отчитаться. Но высокопоставленное лицо, которому следовало дать отчет, развлекалось в овраге с её Айшаком. Кормило предателя. Позор на все войско. Даже маленькое.

— Ну, если Принц Даэрос, ничем больше не интересуется… Пеллиэ, милочка, поехали! Принц Нэрнис, Вы как самый разумный мужчина, готовы узнать, куда нам следует свернуть на ночь? Или хотите помочь Принцу Даэросу? А то у нас еще три яблока осталось. — Голос Воительницы сочился культурным ядом. Как и всякая благородная персона, Вайола с детства была обучена говорить гадости с высокомерной нежностью. И иногда, правда, крайне редко, этим навыком пользовалась.

— А мы очень спешим? — Даэрос бесшумно появился из оврага и нагнал телегу. — И Вы, Достойная, вполне можете рассказать нам про окрестности по дороге. Совершенно незачем для этого грузить телегу на склоне и утруждать Крысака. — Даэрос уперся в задник и помог тяжеловозу выехать наверх. Следом прискакал и Айшак с грязной мордой. Он не только съел яблоко, но и запил его… чем пришлось. Повеселевшее животное бодро шло, задрав хвост, но сохраняло почтительное расстояние между собой и своим любимым мучителем. Вайола тут же переключилась на предателя:

— Явился! Поздравляю, Вас, Принц Даэрос. Айшак, наконец-то определил, кто здесь главный жеребец! Он признал Ваше право…

— Вы потом объясните нам повадки айшаков! — Даэросу предыдущего обсуждения «самцов» вполне хватило. — А теперь, рассказывайте. Раньше я на этой дороге по кустам не ночевал, так что я хочу слышать обо всем, что Вы увидели по обочинам.

Воительница раскраснелась от счастья. Это был шанс показать себя.

— Сообщаю! — Вайола распрямила спину и стала похожа на очень и очень гордую несушку. — От места нашей вынужденной остановки до постоялого двора — три тысячи и еще сто шестьдесят четыре шага. Моих. То есть, около двух с половиной сатров. — Вайола наслаждалась удивлением попутчиков.

Пелли и Нэрнис, сидящие на мешке, переглянулись. Пелли опустила глаза и горестно вздохнула. А Воительница продолжала:

— Дорога делает два поворота. Достаточно густой растительности по обочинам не встречено. Возможных съездов для телеги не обнаружено. За постоялым двором вдоль дороги — поля. Ширина полей не более трех четвертей сатра. Далее за полями — местное селение. С дороги просматриваются восемь строений типа «крестьянская хибара». Солома на крышах тусклая, прошлогодняя. Крепких заборов нет, выпасы для скота огорожены недостойно. В поселении лаяло: шесть кобелей, один, судя по голосу — мелкий. Мычала одна корова. Прочая скотина, вероятно, пригнана с полей и подоена. Вокруг поселения оборонных рубежей не замечено, рвов и засадных ям, скорее всего, не имеется. За поселением — лес. Похоже, что густой. Для атаки потребуется…

— Достойнейшая! — Даэрос подавил разгорающийся пожар войны. — Мы мирные принцы, и не атакуем местных жителей. А что Вы можете сказать о постоялом дворе? Что купил наш «преследователь»?

— А… А я платье мерила. — Воительница стушевалась.

Пелли возликовала. Сколько бы воительницы рвов не насчитали, а сообразить что к чему в хозяйстве, служанка всегда сможет лучше:

— Я расскажу. Пока Вайола была в другой комнате с хозяйкой, я как раз с ним и поговорила. Плащ у него был пыльный, и плащ он снял. Рубаха у него — не малернского покроя. В подмышках — странные вставки другого цвета. Как заплаты нашиты. Я это видела, когда он руку поднял, волосы пригладить. Только — это не латка. Рубашка хорошая, новая, лиловая из крашеного льна, вставки тоже изо льна, но светлее. Я так понимаю — походная рубашка. — Пелли набрала побольше воздуха и застрекотала: — Никогда, нигде и ни на ком я таких рубах не видела. На штаны у него тоже наколенники нашиты. Кожаные. Штаны похоже из такой крепкой ткани, как на паруса идет. Только черные. Сапоги яловые, очень хорошей выделки. Изнутри голенища порыжелые и потертые — вехами много ездил. Говор… говор такой… такой… с придыханием. Странный говор. Смеется много. Глаза щурил все время, поэтому цвет я не углядела. Волосы темно русые, но не выгоревшие. И лицо не так, чтобы уж очень загорелое. А вот еще: он назвал того, который на постоялом дворе Малка свистел Тонгом. Еще Дрешт поминал. И купил он железную полосу на обруч, гвозди, молоток, две шпильки какие-то и что-то еще, что хозяин трактира ему в мешок положил. Но колесного обода… мы не видели. Так? — Пелли оглянулась на Вайолу. Колесный обод — слишком большая вещь, чтобы её не заметить.

Даэрос действительно почувствовал себя командиром.

— Вот, видишь, брат! Мы с такой разведкой не пропадем. Девы! Нет слов! Вайола, Достойнейшая, ночевать мы будем в том самом лесу за селением, а я не знаю, из чего в лесу соорудить орден. Пелли, с меня — серьги. И вот еще что: будем миновать постоялый двор, наполни наши бурдюки водой и прикупи еще вина. И, конечно, скажи трактирщику, что твой жадный дядя не желает платить за постой, и ночевать мы будем в лесу. Нэрнис, ныряем в шалаш. Воительница, Вы позволите Вас потеснить? Нэрьо, уселся? Так… а мне-то куда сесть? — Перина, конечно, была хорошей идеей, но места убавилось. Радость Даэроса по поводу удачной вылазки несколько потускнела после предложения Воительницы. — На коленки? К Вам? Вайола, а Вам не тяжело будет? Вы — сама любезность. Конечно, бойцы должны помогать друг другу. Только я сяду боком. Тут есть замечательная дырка в попоне. Я буду следить. Я абсолютно доверяю Вам как разведчику, но я должен знать, когда вступить в бой. Айшак, не жри нашу зелень! Вайола, Вы можете приказать ему не идти так быстро? Нет?! Придушу, скотина! О! Сработало! Он укроп любит? Понятно, они же с ним почти родственники. Я хотел сказать, одного разведения. Почет и уважение Вашей Достойной матери.

Телега, направляемая гордой Пелли, миновала постоялый двор. Крысак, отдохнувший и бодрый, готов был идти и дальше, но его остановили. До него так явственно доносился запах овса, что тяжеловоз хотел было поворачивать. Пришлось Нэрнису высовывать руки из шалаша и полулежа удерживать тяжеловоза от попыток куда-нибудь податься.

Пелли купила вина, еще один окорок на всякий случай и ждала, пока хозяин наполнит бурдюки. Его сизоносого слуги нигде не было видно. А одиноко стоящая на дороге телега колыхалась и «шипела» на все голоса. В шалаше шла возня.

— Нэрьо, ты меня пинаешь, я сейчас порву попону и вывалюсь! Благодарю, Достойная Вайола, если бы не Ваша помощь, я бы выпал. Да, это я от природы такой, как Вы выразились, мускулистый. Нэрнис, стыдись, дева помогает мне как воин воину. Что значит, ты советуешь убедиться? Нет, Вайола, не стоит, не надо, я не выношу щекотки! Я Вас не придавил? Не стоит меня держать. Я уже нормально сижу. Если Нэрнис не будет брыкаться… Нэрьо!

Пелли с первым бурдюком заглянула в шалаш и, возмутившись, плюхнула тяжелую ношу прямо на корзину. В шалаше сдавленно хохотал Нэрнис, а Даэрос красный от возмущения сидел, утонув между пышных коленок воительницы. Вайола притиснула его к себе, обхватив за талию. Полутемный яростно сверкал глазами. Кто сказал, что служанки ни на что не годны? Пелли прошептала, почти одними губами:

— Телега ходуном ходит. И вас слышно.

Оказывается, войском управлять можно и шепотом. Все разом притихли, и Пелли удалилась за вторым бурдюком. В довершение ко всему она принесла на спине, как заправский грузчик, мешок овса. Вот теперь меди точно не осталось. И места в телеге — тоже. Поэтому Даэрос получил в руки бурдюк, который ему пришлось держать на манер младенца. Вайола не утерпела и сообщила всем, что из такого «самца» со временем выйдет прекрасный отец.

Вечер стремительно приближался, село миновали, а лесная опушка совершенно не располагала к ночлегу. Мимо них по дороге пошаркал уже качающийся сизоносый слуга трактирщика: не иначе, возвращался за добавкой. Даэрос притих в объятиях Вайолы и был странно сосредоточен. Пелли подстегнула Крысака, и телега вкатилась в тихий, прохладный лес.

Издалека он казался густым, но оказалось, что редко стоящие высокие сосны никак не подходили для скрытной стоянки. Нэрнис заверил, что впереди будет березняк, а за ним, скорее всего — ельник. Решено было ехать к ельнику. Пелли разморило после походов, таскания бурдюков и мешков. Запах нагретой за день смолы и хвои струился вокруг и создавал ощущение удивительного покоя. Нэрнис сзади подпирал её плечом, и жизнь опять стала прекрасна. И как он, не глядя, отличает елки от сосен? На запах? А Вайолу она сегодня по части наблюдательности обставила. Ей же пообещали серьги, а не какой-то там «орден».

Деревья расступились, как будто шарахнулись от дороги, потянуло сыростью. Впереди и, правда, показался густой низкорослый ельник. По обочинам колыхалась трава. Крысак пытался дотянуться губами до медуницы. Пришлось спешиться и взять его под уздцы. Даэрос выскочил из телеги и шел следом, распрямляя траву и пытаясь хоть как-то замаскировать выкошенный их отрядом проход в подлеске. Айшак топтался рядом с ним и всё портил. Пришлось махнуть рукой на это бесполезное занятие и идти помогать Пелли управляться с Крысаком. Ельник пришлось обогнуть, преодолевая корни, кочки, бугры и ямки. Между двух стволов телега чуть не застряла, и Полутемный, наконец, объявил привал.

Место оказалось не плохое. Пока девы выгружали припасы, распрягали и стреножили Крысака, Нэрнис натаскал сухих еловых веток и разжег костер. Даэрос смотрел в огонь, во всеобщей суете не участвовал, и, казалось, улетел в своих мыслях куда-то в грядущую ночь.

— Даэр! Ты бы помог!

— А? — Полутемный очнулся, но не до конца. Он встал, прошелся, вытащил из вещей косынку Пелли, расстелил и стал накрывать на стол. По мере того, как он доставал из своей безрукавки предмет за предметом, взгляд его терял осмысленность. Даэрос о чем-то весьма сосредоточенно думал, но точно не о том, что делал. Нэрнис, Пелли и Вайола, наблюдали за его манипуляциями и удивлялись — было чему. Из передней части жилета появились восемь серебряных вилок. Четыре отправились обратно в карман. Столовые ножи перекочевали на платок в том же порядке. Потом последовала солонка цветного стекла с солью, вставленные одна в другую серебряные с чернью стопки и пара хищного вида стилетов, блиставших идеальной заточкой. Когда Даэрос выложил кольца для салфеток, Нэрнис не выдержал:

— Брат, а где ты хранишь складной поднос и тарелки?

— Нигде. — Полутемный встряхнулся. — Да, кольца — это лишнее. Давайте еду, вино, сейчас поедим и я вас огорчу. Айшак, яблок нет. Иди елки грызи. Пелли, если Крысак напился, дай ему овса. Вайола, не садитесь на этот ствол — трухлявый. Не ушиблись? Бурдюки и часть еды — обратно в телегу. Завтра уедем до рассвета.

Разбудили на свою голову! Пелли была расстроена. Теперь опять с мешком возиться. Раскомандовался! А такой был смирный и мечтательный — настоящий эльф. Как на картинке. У-у-у! Змея остроухая!

Нэрнис возражать не стал и пошел нагружать телегу. Вайоле и половины «ложа» для сна хватит. А они и так поспят — привычные уже. И, похоже, что его Полутемный брат до чего-то додумался, но это «что-то» их скоро огорчит. Ни дня без пакостей! Кажется, вечность миновала с тех пор, как он покинул Озерный Край. Там раз в сто лет шишка не вовремя упадет — уже событие. А с этим Полутемным братом — ни дня без шишек… То плащами швыряемся, то от стражи бегаем, то людьми прикидываемся. Вот, Воительница попалась с тяжким недугом. Девы то в обморок падают, то спасают, то опять в — обморок. Айшак елку жрет. Кушает, то есть. Красота… И впереди опять что-то намечается. Весело-то как! Надо начинать писать мемуары: «Однажды мы с братом угодили…»

— Нэрьо! Хватит радостно улыбаться телеге. У тебя — странный вид. Иди к нам. — Даэрос уже наливал девам вино.

Вайола отнеслась к совместному распитию вина слишком серьезно — сидела прямо, стопку держала крепко, оттопырив пухлый мизинчик. Это же как раз то, о чем рассказывал отец! Сначала воины преодолевают препятствия, лучше, конечно, когда не просто преодолевают, а дерутся. Потом вместе пьют. Положено напиться… Но таким наперстком — вряд ли удастся.

— Так! Сначала выпьем за то, что Создатель предусмотрительно завел нас в тот овраг. — Даэрос хлебнул из кувшина и передал его брату. — Теперь надо сделать хоть что-нибудь приятное для продолжения этого замечательного дня. — Он перевернул свой вместительный жилет и стал копаться в наспинных карманах. — Где…а, вот! Пеллиэ, как я и обещал, это тебе.

Пелли не поверила своим глазам. А Нэрнис открыл в изумлении рот. Даэрос протягивал Пелли серьги. Серебристо-синий нефраль украшали лунные тарлы редкой, чуть голубоватой окраски. Металл обнимал камни и струился по их округлым бокам плавными волнами. Работа потрясала и искусством и изяществом. Даже завладевшая кувшином Вайола, забыла из него хлебнуть. Вряд ли Пелли, когда принимала в дрожащие ладони эту красоту, представляла, что такие украшения не погнушалась бы одеть сама Императрица. Нет, Озерная Владычица тоже не отказалась бы. А их стоимость… Нэрнис только спросил:

— Сам?

— Нэрьо, ну конечно, это — моя работа, из последних. Вайола, девы не пьют из кувшина. Воины — пьют, но не перед боем. А завтра будет бой! Нэрнис, я не шучу. Это и есть то, чем я собирался вас огорчить. Ешьте, сейчас объясню. — Даэрос долил девам вина и отставил кувшин подальше. — Наши разведчики… Вайола, я придумаю что-нибудь с орденом, обещаю! Непременно подам прошение Повелителю. Итак, наши разведчики доложили обстановку весьма умело и отличились наблюдательностью. Но они не заходили дальше постоялого двора. Через дырку в попоне я увидел следующее: когда мы огибали деревню, за нами следили из каждого двора. Это было не любопытство. Любопытные селянки выходят к дороге. А ползущий по бурьяну селянин — это разведчик. Поля по обе стороны дороги давно пустуют. С них только траву на сено собирают. Дальше по дороге — сплошной овес. Солома на крышах — от того же овса. Хлеб здесь не сеют. А постоялый двор — всего один. Корова, похоже, тоже одна. В селении даже запаха скотных дворов нет. Свинарников — точно нет. Спрашивается: чем живут местные жители? Мелкие огороды? И коней кормят овсом от нечего делать? Теперь: слуга трактирщика. Откуда он шел? Или от крайних домов или от леса. Скорее всего — от того двора, из которого выполз разведчик. Сначала я его только слышал. Он шуршал в бурьяне как огромный змей. Пелли, это — сравнение, не бледнейте и выпейте еще! А вывод получается очень простой: селяне живут грабежом одиноких путников. Когда едут хорошо охраняемые обозы, и — много, они вполне могут приторговывать овсом и казаться мирным селением. Но такая добыча, как одна телега… Конечно, они ни в коем случае не нападут рядом с деревней. Впереди у нас дорога, которая идет лесом на два дня пути. Причем, она заворачивает все время вправо. Пожалуй, они срежут путь через лес, завалят дорогу, и будут ждать нас завтра около полудня в тихом месте. Наверное, та золотая монета была не кстати… И отсутствие жадного Сорэада — тоже. — Даэрос промочил горло и продолжил. — Наши плащеносцы увязли в степи. Сейчас, всадник, наверное, гонит изо всех сил, если не остановился на ночевку. Или сегодня ночью или завтра с утра, они починят телегу. Но до постоялого двора будут идти день, не меньше. Вторая лошадь у них теперь уставшая, да к тому же — не тяжеловоз, а обычная крестьянская кобыла. Можем выиграть два дня. — Полутемный отнял у Нэрниса кувшин. — План такой: завтра выезжаем до рассвета. Вы, Воительница, надеваете свои латы — хоть какая-то защита, и сидите в шалаше. Враг не должен знать, что у нас есть такой воин! Значит, Вы сидите в шалаше, с секирой. Пеллиэ, ты будешь, как ни в чем не бывало править телегой. Мы с Нэрнисом пойдем по обе стороны дороги лесом. Айшак пусть так бегает. Оседланный лошак может вызвать подозрения. О! Пришел, услышал… Не мажь меня хвойной слюной, чудовище! Вайола, приласкайте своего коня, а то неизвестно, как он себя в бою поведет. Я знаю, что Вы на него обиделись. Но завтра нам нужен Боевой кусачий и лягающийся Айшак, а не это грустное создание с тоской во взоре. Я хочу видеть прежнюю радостную тварь, способную на подлости. Или — на подвиги. В его исполнении — это одно и то же. Всем поесть на ночь. Перед боем — никакой еды. Пелли! Вы завтра будете… визжать. И — никаких обмороков. Айшак тихо будить умеет? Лягнет? А кого он лягнет? Главного самца? Понял. Продолжать эту тему не стоит. Всё! Соображения и дополнения есть?

Спутники Полутемного предводителя ни соображений, ни дополнений, ни сомнений не высказали. Пелли боялась заранее. Особенно за Нэрниса — он же такой хрупкий! За себя она боялась не очень. На неё никто никогда не нападал, к тому же со слугами Малерны фар Бриск обычно никто не связывался.

Нэрнис боялся за Пелли. Она будет приманкой, а отбиваться ей нечем, да и не умеет. А… селян-разбойников придется убивать. По настоящему. Надо воззвать к Создателю. Может, Даэрос излишне подозрителен и ошибся?

Вайола ворочалась в телеге и не могла уснуть. Бой! Настоящий бой с разбойниками. Как благородно! Как отважно! Хоть бы разбойников было побольше! И секирой их, секирой!

Даэрос прикидывал возможное развитие событий. Пелли свалится в обморок. Вайола после первого промаха тяжелой секирой рухнет кому-нибудь под ноги. Надо будет успеть прикончить этого «кого-нибудь». Нэрнис если и поцарапает «селянина» своим высокохудожественным мечом, то вместо продолжения боя будет, согнувшись пополам, изливаться в кустах. Оставалось надеяться только на свои двенадцать стилетов, короткие даги и… буйство Айшака.

— Ну, что? — Полутемный почесал за ухом вернувшуюся к нему скотину. — Повоюем завтра?

Айшак фыркнул и оскалил желтые зубы. За таким остроухим предводителем он бы и в огонь полез. На том и договорились.

Ближе к утру Даэросу приснилось, что Боевой Айшак улыбается ему во всю пасть, и утыкаясь в ухо бархатными губами, шепчет: «Прорвемся! Самцы мы, или кто?» Айшак, конечно же, молчал. А вот ухо и вправду собрался пожевать — уже щекотал губами и сопел. Небо на востоке посветлело. Солнце еще только готовилось взойти, но пора было собираться. Полутемный встал и пошел будить «войско».

Войско просыпалось с трудом, а соображало еще хуже. Вчерашние страхи развеялись за ночь, и в предстоящую стычку в этом тихом лесу «бойцам» верилось плохо. Вайола от этого была уныла, Пелли сонлива, а на Нэрниса совсем некстати нагрянула лень. Кое-как впрягли Крысака и сложили в телегу остатки ужина. Предстояло облачить Вайолу. Оказалось, что облачение в доспех девы — совсем не то, что облачение в доспех обычного рыцаря. Воительница объяснила, в чем сложность — верхнюю часть тела следовало правильно разместить внутри нагрудника…

Такое Даэрос видел впервые. Остальные — тоже. Вайола уложила переднюю половину кирасы на землю, легла сверху, опершись на руки, поерзала, потрясла плечами, утрамбовала свое женское богатство и приказала:

— Теперь надо накрыть наспинником и стянуть по бокам.

И ни тени смущения!

Даэрос критически осмотрел эту защиту:

— Хоть бы набедренники были… и шея ничем не прикрыта.

Оказалось, что набедренники были тем единственным, что пышная Воительница смогла снять с себя на степной жаре без посторонней помощи. Дотянуться до боковых ремней кирасы не позволил объем «железной» груди и длина рук. Зато, по заверениям Вайолы, так она лучше могла поворачивать «корпус».

Нэрнис заплел косу и опоясался ремнем. Меч в роскошных ножнах довершил облик. Даэрос дополнил его вооружение еще одним ножом.

То как экипировался Ювелир, все наблюдали молча. Безрукавка отправилась в телегу, а из сумки появился странная сбруя, в которую он ловко облачился и застегнул на груди. Из расположенных веером ножен, торчали рукояти стилетов — по шесть с каждой стороны. Пока Даэрос проверял, насколько свободно выходит из ножен каждый, Нэрнис рассматривал метательные ножи Темных, о которых он раньше только слышал. В наспинных ножнах диковинной сбруи размещались две даги: длинная — с треугольной чеканной зашитой и прямыми дугами, и короткая — с загнутыми. Вчерашние изящные стилеты отправились в сапоги. Оказывается, там имелись для них ножны. Волосы Даэрос подвязал так, чтобы никакие косы сзади не болтались. Полутемный готовился к схватке со знанием дела. Примерно так должен был выглядеть, по мнению Нэрниса, убийца, подкрадывающийся к мирным селянам темной ночью.

Пелли держала вожжи дрожащими руками. Во-первых, было прохладно, а во-вторых, Даэрос был слишком серьезен. Братья помогли погрузиться Вайоле, которая после такого представления вдруг решила немного побунтовать — оседлать Айшака. Наконец, тронулись в путь. Вольный Айшак бежал впереди Крысака. Он останавливался, как собака поджидающая хозяев, и снова припускал вперед. Воительница сообщила, что раз Айшак так себя ведет, значит, драка точно будет.