"БЕЛЫЙ РАБ" - читать интересную книгу автора (ХИЛЬДРЕТ РИЧАРД)ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Придя в себя, я увидел, что лежу на какой-то жалкой подстилке на полу полуразрушенной хижины. Я был так слаб, что не мог даже пошевелиться. Позже мне сказали, что у меня была горячка. Какая-то глухая старуха, пригодная только для ухода за больными, одна сидела подле меня. Я узнал ее и, забывая, что она не может меня услышать, осыпал ее вопросами. Я жаждал и в то же время боялся узнать хоть что-нибудь о моей бедной Касси, и все мои вопросы касались только ее судьбы. Но напрасно я ждал ответа. - Кричи не кричи, - проворчала старуха, - все равно я ничего не услышу. Она, кроме того, заметила мне, что я еще слишком слаб, чтобы разговаривать. Но я не отставал. Я кричал все громче, стараясь жестикуляцией пояснить смысл моих слов. Вскоре я понял, что тетушка Джуди и не собиралась удовлетворить мое любопытство. Видя, что я не отстану от нее, она поднялась и вышла из хижины, предоставив меня моим размышлениям. Впрочем, я был так слаб, что мысли путались в голове и мне трудно было прийти к какому-либо заключению. Позже мне рассказали, что я больше недели пролежал в бреду и горячке - последствиях пытки, которой меня подвергли и которая чуть было не положила конец моему жалкому существованию. Но теперь опасность миновала. Молодость и крепкое сложение спасли меня и сохранили для новых страданий. Выздоровление шло быстро, и вскоре я уже был в состоянии ходить. Чтобы отбить у меня охоту злоупотребить этим приливом сил и предотвратить возможность побега, меня заковали в ножные и ручные кандалы. На час в день с меня снимали цепи и выпускали в поле, где я, под неусыпным надзором Пита, мог двигаться и дышать свежим воздухом. Но напрасно я пытался выведать у Пита хоть что-нибудь о судьбе моей жены. Он не мог или не желал мне ответить. Надеясь, что он, может быть, согласится за вознаграждение сообщить мне то, что я так жаждал узнать, я обещал подарить ему костюм, если он позволит мне. проведать мое прежнее жилище. Мы отправились туда вместе. Я уже упоминал, что щедрость миссис Мур и ее дочери позволила мне, в виду моего предполагавшегося брака с Касси, обставить эту хижину даже с некоторым комфортом. Ее украшало множество вещей, обычно недоступных для раба. Сейчас все было разбито, разрушено, разграблено. У меня забрали все. Сундук был взломан, все платье мое похищено. Увидев, что дом разграблен, что исчезла вся моя одежда, я поспешил ощупать карманы платья, в котором был пойман. Оказалось, что и деньги, находившиеся при мне, также были украдены. Только тогда я вспомнил, что в тот момент, когда мистер Гордон и его сообщники схватили меня, мистер Стаббс ощупал мои карманы и переложил их содержимое в свои собственные. Оставалось только примириться со случившимся: согласно моральному кодексу, принятому в Виргинии, Стаббсу не приходилось стыдиться своего поступка: нельзя же было оставлять в распоряжении такого бродяги и бездельника, каким я был в его глазах, сколько-нибудь значительную сумму денег, - это грозило бы общественной безопасности. Но платье, исчезнувшее из моего сундука, было явно похищено рабами, а это, согласно тому же виргинскому кодексу, составляло тяжкое преступление. Рабы, совершившие эту кражу, были отъявленными негодяями и заслуживали порку. Все это мне объявил мистер Стаббс, когда, встретив его на обратном пути, я пожаловался на разграбление моей хижины. Почтенный управляющий, выслушав меня, пришел в неистовое негодование и поклялся, пересыпая клятвы отборными ругательствами, что если только похититель попадется ему в руки, он, Стаббс, разделается с ним как полагается. Несмотря, однако, на этот взрыв "благородного негодования", мистер Стаббс ни единым словом не упомянул о моих деньгах, и я счел за лучшее промолчать о них. Прошло еще недели три, и я полностью оправился. Зажили также кровоподтеки и раны на моей спине. Меня уже начинал тревожить вопрос о том, каковы будут дальнейшие решения полковника. Но вот однажды, когда я сидел возле своей хижины, ко мне подошел посланный мистера Стаббса и передал мне его приказание подняться завтра с рассветом и быть готовым отправиться в путь. Что ожидало меня в конце этого пути? Об этом меня не сочли нужным поставить в известность. Но мне все было безразлично. Что бы ни предприняли мои мучители, они уж не могли увеличить моих страданий. Это сознание поддерживало меня, и я взирал на будущее с равнодушным отупением, которое сейчас, когда я вспоминаю об этих днях, удивляет меня самого. На следующий день утром мистер Стаббс заехал за мной. Он приехал верхом, как всегда вооруженный плетью. Он снял с меня ножные кандалы, но оставил наручники. Накинув мне на шею веревку, он другой конец ее привязал к своему поясу. Приняв таким образом все меры против возможного побега, он снова вскочил в седло и приказал мне бежать рядом с его конем. Я был еще настолько слаб, что временами мне становилось трудно не отставать от него, но мистер Стаббс умело подбадривал меня плетью. Набравшись смелости, я спросил мистера Стаббса, куда мы направляемся. - Узнаешь, когда прибудешь на место! - грубо отрезал он. Ночь мы пропели в каком-то подобии таверны. Мы ночевали в одной комнате: Стаббс - на кровати, а я - на полу. Сняв с моей шеи верейку, он связал мне ею ноги, так сильно затянув ее, что она врезалась в тело и причиняла страшную боль, от которой я всю ночь не мог уснуть. Я стонал и жаловался на боль, но мистер Стаббс приказал мне замолчать. На следующее утро, когда он развязал веревку, оказалось, что ноги мои у лодыжек сильно опухли. Он пожалел тогда, что оставил мои жалобы без внимания. Мы снова пустились в путь. Я был так сильно утомлен тяжелой дорогой и измучен отсутствием сна, что мистеру Стаббсу через каждые несколько шагов приходилось прибегать к плети, чтобы заставить меня тащиться дальше. Вместе с силами уходила моя решимость, угасали мужество и упорство, поддерживавшие меня до сих пор. Потеряв способность владеть собой, я расплакался, как ребенок. Поздно вечером мы достигли цели нашего путешествия, города Ричмонда. Я не мог бы описать его, ибо сразу по прибытии был отведен в надежное место, другими словами - в тюрьму, и посажен под замок. Только теперь я узнал, что меня ожидает. Возмущенный моим неповиновением, полковник решил продать меня. Я не видел его больше с того самого дня, когда остался лежать замертво после его "отеческих поучений". Нам больше уже не суждено было встретиться с ним… Трогательное расставание отца с сыном, не правда ли? |
||||
|