"Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя" - читать интересную книгу автора (Лаура Адлер)

Приемы

В семидесятые годы XIX века масштабы распространения феномена женщины-содержанки значительно уменьшились. Изменились нравы, капитализм изменил экономику. Состояния нуворишей были не менее значительны, чем состояния аристократов прошлых лет, но тем не менее они не были готовы дать обобрать себя как липку каким-то бабам, которые почему-то хотят вести все более и более роскошный образ жизни. А после поражения Франции в войне 1871 года куртизанки и вовсе перешли в другую социальную категорию. От них потребовали быть более скромными, менее взбалмошными и не претендовать более на ту роль, которую отвела себе буржуазия. Конечно, к ним все равно ходят и покупают у них удовольствия, но это делают, так сказать, частным порядком в специальных домах для приемов. Законодательницы вкуса и моды, "возмутительницы общественного спокойствия" стали просто очень образованными проститутками; отныне это были женщины, которые, как удачно выразились братья Гонкуры, «выросли в провинции и не смогли избавиться от впитанной с молоком матери психологии прислуги, так что они без тени неудобства обращаются к человеку, с которым проводят ночи, "уважаемый господин граф"» (Дневник, 5 декабря 1891 года). Куртизанок больше нет, они влились в огромную армию проституток. После очередного визита к ля Барруччи Жюль Гонкур с горечью делает в своем дневнике следующую запись (8 ноября 1863 года): "Вот несколько куртизанок высокого полета, которых мне довелось знать. Ни одна из них, с моей точки зрения, не выделяется из общего класса проституток. Они не могут вам дать ничего такого, чего вы не сможете теперь получить от женщины в борделе. Выезжают они в свет или не выезжают, они, мне кажется, хорошо это понимают. Я думаю, что куртизанок больше нет, что те, кто еще остается, просто публичные девки".

Верно, они публичные девки, но по большей части они все же не зарегистрированы в полиции, они стараются соответствовать современной моде в любви. Именно так куртизанки и превратились в "женщин для приемов". Они умны и культурны, у себя дома они лишь показывают себя, так сказать, рекламируют, они дают приемы и обеды. Они весьма популярны среди любителей особого рода собраний, где, выражаясь осторожно, "практикуется свобода от условностей общества", что привлекает мужчин, ищущих новых ощущений. Ночи в таких собраниях, как отмечают некоторые наблюдатели, могли длиться весьма долго, а обеды могли плавно переходить в оргии, где эти новоявленные Мессалины могли дать волю чувствам и устроить хорошенький дебош… Такие собрания чаще всего проводились в особняках на природе или на секретных квартирах, там обращались довольно серьезные суммы денег. Желание мужчин разжигает возможность свободного выбора среди дам, присутствующих на обеде, которые к тому же не лишены ни присутствия духа, ни культуры, ни обаяния…

В среде мелкой и средней буржуазии было принято развлекаться содержанием женщины-любовницы, если у человека не хватало денег на визиты в "дома приемов". Любовнице оплачивалась или аренда ее квартиры, или выходные платья, за это содержатель имел право регулярно посещать свою "подопечную", их отношения были устроены по обычной буржуазной модели. Эти содержанки обычно вели свой род из рабочих. Порой богатый буржуа содержал супружескую пару, при этом все трое бывали иногда весьма этим довольны! Если у любовника не было достаточно денег, он мог содержать свою любовницу в складчину с друзьями, которые были не прочь получить свою долю любви; это считалось нормальным и в Париже, и в провинции. Так, в Сомюре в шестидесятых годах XIX века некая дама Р. жила на содержании полного штата офицеров местного конного полка. В Шоле в 1861 году проживала некая девушка, находившаяся, по ее собственному признанию, на содержании сразу у нескольких любовников. Некая девушка из Ле Мана признавалась в 1893 году, что, поскольку ее постоянный любовник мог давать ей только двадцать франков в неделю, она добывала недостающие средства у случайных любовников. Еще у одной девушки было два любовника: один был жандарм — он платил ей тридцать франков в месяц, другой был парикмахер — он оплачивал аренду ее квартиры.

Среди более бескорыстных дам такого рода — гризетка, симпатичный и веселый персонаж фельетонов; однако нужно отметить, что ее существование — не целиком плод писательского воображения. Кажется, эту юную работницу можно опознать по ее радостному виду, по ярким лентам ее шляпки, по складкам ее шали. Она умудряется нравиться окружающим, практически не тратя денег, ведь их у нее немного. Она с готовностью позволяет крутить с собой любовь какому-нибудь молодому буржуа, роман с которым позволяет ей сводить концы с концами; однако она зачастую и немного влюблена в него. Такие "замаскированные" проститутки очень беспокоили разного рода моралистов, которые, с одной стороны, ничего не имели против влюбленных романтических девушек- работниц, но, с другой стороны, были весьма недовольны пагубными последствиями таких союзов. "Гризетка тревожит душу, подвергает опасности основную ячейку общества, губит цветок своей невинности, ослабляет тягу других к священному браку, к настоящим отношениям, которые становятся лишь чище в свете высокой морали и нравов".

Но и гризетке предстоит раствориться в армии незарегистрированных проституток. Облики, принимаемые пороком, становятся столь разнообразны, что под угрозой оказывается самый образ добродетели. Где они, проститутки? Подкладывая мину замедленного действия под самые основы социального порядка, они ухитряются заразить развратом сердце социума — семью, идеал супружеской жизни, отравляя ее ревностью. Куртизанки ведут себя как матери семейств и тем самым узурпируют ту роль и ту функцию женщины, которая несет самую существенную символическую нагрузку. Они сеют раздор, распространяют ложь и извращают саму идею любви. Врачи не ведают, что с этим делать, а моралисты призывают к ужесточению превентивных мер и наказаний. "С какой стати нам щадить этих содержанок, дверь в спальню которых открыта всем желающим? Почему эти продажные девки, которые по сути своей самые обыкновенные проститутки, имеют право безнаказанно разрушать не только основы общества, но самые нравы и доброе имя нашей золотой молодежи?"

На всем протяжении XIX века и вплоть до двадцатых годов века XX когорты моралистов не уставали привлекать внимание общественности к феномену проституции. Они писали трактаты, созывали собрания, проводили расследования, подавали петиции в законодательные и судебные органы власти; они требовали, чтобы были приняты меры к ограничению распространения этой заразы и к восстановлению нравственности. В этой кампании принимали активное участие врачи (прежде всего), идеологи от физиологии и некоторые писатели.

Итак, общество не желало испытывать жалость по отношению к женщинам, которые сделали любовь своей профессией. От полиции требовали привлекать их к ответственности, моралисты хотели, чтобы их всех сажали в тюрьму. Общество не находило себе места при одной мысли, что по улицам городов свободно разгуливают толпы новоявленных Магдалин с распущенными волосами. Как же победить это зло, столь широко распространившееся в людской среде? Моралисты говорили: проституция — зло, но зло, к сожалению, необходимое, и поэтому предлагали следующее решение — домашний арест. Куртизанки находятся как бы под домашним арестом у себя дома, проститутки — под домашним арестом в борделе. В этих двух формах полулегальная проституция будет существовать в течение целого века.