"Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера" - читать интересную книгу автора (Арбатский Леон)


Глава 23. Глава кровавая, но бескровная, или суета вокруг дивана.


Комиссия МВД обследовала также подземный кабинет Гитлера, а кроме того, все помещения по пути из кабинета к запасному выходу из фюрербункера.

Сразу же отметим несоответствия в исходящей от Линге информации: в книге «О Гитлере» сказано, что он выстрелил себе в левый висок, а на допросе 31 мая 1945 года Линге заявил, что входное отверстие пули было расположено на правом виске.

Фюрер не был левшой, кроме того, в конце апреля 1945 года левой рукой он почти не владел. Гитлер не мог выстрелить в левый висок: даже если б ему это удалось, то выходное отверстие от пули никак не могло бы располагаться в левой теменной кости! Линге явно ошибся, когда писал свою книгу. Но между тем он приводит там же еще одну подробность: лужа крови на ковре «величиной с тарелку» находилась справа от дивана. (Не запутайтесь, Читатель: Линге и члены комиссии МВД определяли правую и левую стороны, стоя лицом к дивану. Когда же они говорят о ране на виске самоубийцы, то, естественно, определяют стороны с обратной позиции, как если б сами они сидели на диване).

Комиссия МВД, со своей стороны, отметила в акте обследования наличие пятен «краснокоричневого» и «чернобурого цвета» на правом подлокотнике дивана.

Гитлер, по словам Линге, находился в правом углу дивана. Лужа крови могла натечь справа от дивана и кровь могла залить правый подлокотник только в том случае, если выстрел пришелся в левый висок. Где же истина?

Профессор Семеновский пишет в акте экспертизы: «Следует полагать, что выстрел был произведен снизу кверху, справа налево, кзади (последнее слово, в русском языке отсутствующее, означает, что ствол пистолета был направлен под углом назад, к затылку — Л. А.). Выстрел произведен в рот или в височную область справа. Выстрел произведен из оружия среднего калибра в упор или почти в упор… Утверждение Линге и Гюнше, что Гитлер застрелился в висок, не совпадает с фактами, однако не исключается».

Последняя фраза звучит загадочно. Но тем не менее можно понять, что профессор считает наиболее вероятным выстрел в рот.

Имеется три свидетельских показания, которые вроде бы подтверждают эту версию.

Обратимся к книге Ф. Кемпки [94], к той ее странице, где он приводит свой диалог с Гюнше:

«В тот момент, когда я вошел в бункер, Гюнше выходил из кабинета, так что мы встретились в приемной. Смертельно бледный, он смотрел на меня.

— Ради бога, Отто, что случилось?..

…Казалось, Гюнше не слышит моих слов. Он бросился к дверям и закрыл их (что именно, находящееся за дверьми, следовало скрыть от непосвященного Кемпки? — Л. А.). Затем он повернулся ко мне и сказал:

— Шеф умер!..

…Я засыпал его вопросами:

— Как это могло случиться?..

Гюнше не нашел слов для ответа, только поднял правую руку, имитируя выстрел в рот…»

Далее Кемпка приводит подробный рассказ Гюнше: «Шеф застрелился в своем рабочем кабинете выстрелом в рот и упал головой на стол»… Если б это было действительно так, то лужа крови должна была бы быть на столе, а не на ковре справа от дивана, и подлокотник дивана остался бы чистым. Гюнше, как мы знаем, не входил в кабинет (см. гл. 20) и свидетельствовать мог только со слов Линге.

Пришло время вызвать для дачи показаний еще одного свидетеля — «югендфюрера» Артура Аксмана. Информация к размышлению: Артур Аксман, капитан вермахта, имперский руководитель «гитлеровской молодежи» («рейхсфюрер гитлерюгенда»). Назначен на эту должность недавно в связи с болезнью своего предшественника на этом посту — Бальдура фон Шираха. На фронте потерял руку и заслужил Рыцарский крест — одну из высших военных наград. Фанатично предан фюреру. Был одним из его любимцев, хотя в ближайшее окружение диктатора не входил. Штаб «гитлерюгенд» (членство в которой являлось обязательным для всех немцев с 10 до 18 лет) располагался вне рейхсканцелярии, поэтому Аксман появлялся в фюрербункере сравнительно редко. Деятельность «югендфюрера» имела лишь одну направленность — мобилизацию в фольксштурм молодых людей, не достигших призывного возраста, на «добровольной» основе.

Ко дню рождения Гитлера 20 апреля Аксман преподнес ему подарок: «единодушно выраженное желание подростков 1929 года рождения немедленно вступить в СС и отдать свою жизнь за фюрера». В саду рейхсканцелярии был проведен «парад фольксштурма»: Гитлер обошел строй нескольких десятков мальчишек, наряженных в шинели не по росту и стальные каски. (Это был последний раз, когда Гитлер увидел небо и солнце). Сотни погибших весной сорок пятого года подростков в возрасте 12—16 лет — на совести «югендфюрера». За эти заслуги фюрер лично вручил Аксману одну из высших наград рейха — Золотой крест — за несколько дней до финала. Аксман попал в русский плен. Осужден Нюрнбергским трибуналом на тюремное заключение, как и его предшественник фон Ширах.

Вот показания Аксмана в Нюрнберге:

«Когда я вошел в комнату, Гитлер сидел на диване, низко наклонившись вперед и опустив голову на грудь. Челюсть его отвисла, и было видно, что он мертв… У ног его лежал револьвер. Рядом с ним сидела Ева Браун. Ее голова покоилась на плече Гитлера».

Кроме того, Аксман заявил, что унес с собой из сада рейхсканцелярии пепел фюрера. Прямо как Тиль Уленшпигель — «Пепел Клааса стучит в мое сердце!» Но в действительности Артур Аксман никакого пепла унести не мог, потому что его не было. Для того, чтобы человеческая (и всякая другая) плоть обратилась в пепел, необходима особо высокая температура (1200), которую в крематории получают с помощью воздуходувок. В обычных условиях этого можно добиться лишь при сжигании с применением большого количества горючего материала, расположенного так, чтобы образовался поток воздуха, поддерживающий сильное горение (например, клеть из дров) в течение продолжительного времени. В данном случае горение продолжалось от нескольких минут, как подтверждает в своих показаниях Гюнше, до получаса, как утверждает Менгесхаузен. Горение в течение пяти часов, описанное Кемпкой [95], противоречит законам физики. Температура при горении бензина — не более 300°. Тела облитых бензином покойников не сгорели, а обгорели, обуглившись снаружи.

Все остальные показания Аксмана — той же степени достоверности, и нюрнбергские судьи должны были бы добавить ему срок за лжесвидетельство: каким образом Ева Браун могла склонить голову на плечо супругу, если тот сидел, резко наклонившись вперед? Читатель может провести следственный эксперимент и убедиться, что это технически невозможно.

Кроме того, расположение пятен крови подтверждает версию Линге о том, что Гитлер сидел в правом углу дивана, и если он кудато наклонился, то только вправо.

Аксман лжет, утверждая, что рот фюрера был открыт: в акте судмедэкспертизы № 12 от 8.05.45 г. указано, что «кончик языка крепко прикушен зубами». Таким образом, версия Аксмана—Кемпки о выстреле в рот несостоятельна. Между тем еще один свидетель подтверждает, что Гитлер намеревался выстрелить себе в рот. Этим свидетелем, вернее, свидетельницей, является секретарша Гитлера Гертруда Юнге. В своей книге «Последние свидетели из бункера» она повествует, как накануне развязки ближайшее окружение фюрера обсуждало вопрос об оптимальном способе самоубийства.

«…Я до сих пор поражаюсь, с каким спокойным фатализмом мы обсуждали за едой самые удобные и наименее мучительные способы самоубийства. „Самый верный способ, — говорил Гитлер, — вставить ствол в рот и нажать на спусковой крючок. Череп разлетается на куски, и смерть наступает мгновенно…“

Как можно прокомментировать свидетельство фрау секретаря?

Во-первых, относиться к нему следует осторожно. В главе 24 читатель найдет доказательства того, что по крайней мере в одном случае Гертруда Юнге лжет.

Во-вторых, Гитлер (если это был действительно Гитлер) мог и передумать. Немецкая офицерская традиция требовала выстрела в висок в критической ситуации. Но, похоже, это был не Гитлер, и его убили, не спрашивая о том, что он предпочитает…

Итак, в рот себе Гитлер выстрелить не мог. В левый висок, как доказано выше, — тоже не мог. Остается единственный вариант — выстрел в правый висок. Но этому противоречит расположение пятен крови на подлокотнике дивана и лужи крови на ковре. Не могла ли попасть туда кровь из выходного отверстия? Нет, не могла — она запятнала стену за спинкой дивана — как сказано в акте 1946 года.

Следовательно, справедлива одна из двух версий, которые мы рассмотрим в дальнейшем:

• Гитлер покончил с собой, приняв яд;

• двойника застрелили до номинального «момента самоубийства», а затем посадили на диван рядом с Евой Браун.

Обе эти версии не отвечают на вопрос: каким образом кровь из раны на правом виске покойника, сидящего на диване, запятнала правую сторону дивана и образовала лужу на ковре справа от дивана?

Исследуем эту проблему. Прежде всего отметим, что ни один из четырех свидетелей, наблюдавших вынос тел, и ни один из троих, принимавших в нем участие, не упоминает о крови. Аксман, описывая картину самоубийства, тоже не упоминает о ней. Кемпка утверждает, что во время выноса тел видел верхнюю часть головы фюрера выше переносицы. Он разглядел «мертвенно бледный лоб» и «поседевшие волосы» шефа, не закрытые одеялом. Но ни пятнышка крови он не заметил!

Между тем комиссия МВД отмечает в акте наличие капель и пятен засохшей крови на всем маршруте погребального шествия от кабинета до выхода из убежища в сад рейхсканцелярии.

Что же это за кровь, которую видит только Линге?

Она похожа на ту, что запятнала белоснежную ручку леди Макбет и которую видела одна лишь леди Макбет. Впрочем, лужу крови на полу кабинета и брызги ее на обивке дивана видела секретарша Гитлера фрау Юнге, когда заглянула в опустевший кабинет после того, как тела самоубийц вынесли оттуда, но ее показания сомнительны (см. гл. 24). Похоже, что кровь появилась в кабинете и по пути следования траурной процессии после того, как состоялось огненное погребение.

Кровь видел еще один свидетель — Кемпка. Он пишет в своих воспоминаниях [96], что после того как он сжег Гитлера (!), он вернулся в бункер и заглянул в кабинет фюрера, где заметил лужу крови на столе (в соответствии с его версией, что Гитлер после выстрела в рот, который, казалось бы, должен был отбросить голову и все тело самоубийцы назад, упал вперед, головой на стол).

Наличие пятен крови на ручке дивана — факт непреложный, засвидетельствованный актом комиссии МВД, и он опровергает версию Кемпки. Если кровь лилась на ручку дивана, на стол она литься никак не могла. Сам стол к моменту обследования кабинета фюрера комиссией МВД не сохранился — комуто (возможно, из комендатуры рейхсканцелярии) он потребовался. Будь стол залит кровью, едва ли ктото решился бы посягнуть на него.

Отложим на время рассмотрение этих противоречий и последуем дальше за комиссией МВД и профессором Семеновским. Мы уже упоминали — на основании акта экспертизы — о том, что правая ручка дивана (подлокотник) была покрыта бурыми пятнами, напоминающими засохшую кровь. Ковер Линге распорядился унести в сад и сжечь сразу после выноса тел, так что относительно «лужи крови величиной с тарелку» надо верить ему на слово. Пока поверим. Ковра нет, зато сохранились мазки и засохшие капли крови на лестнице, ведущей к запасному выходу из бункера в сад, причем форма капель показывает, что тело несли вверх по лестнице. Мазки «предполагаемой крови» обнаружены и на притолоке двери тамбура у выхода в сад. Пока что все согласуется.

Но еще один шаг, предпринятый судмедэкспертами МВД, — и все рухнуло!

Сначала профессор Семеновский на месте, в Берлине, произвел экспресс-анализ субстанции, соскобленной с ручки дивана, и получил подтверждение, что это — кровь. Затем элементы каркаса дивана вместе с обивкой, покрытой «краснобурыми и бурочерными» пятнами, отправили в Москву, в московскую городскую судебномедицинскую лабораторию для определения группы крови (эти образцы представлены на выставке).

Результаты анализа, проведенного этим весьма авторитетным учреждением, ошеломляют: профессор, производя экспресс-анализ, ошибся!

СУБСТАНЦИЯ, ИССЛЕДОВАННАЯ ИМ, КРОВЬЮ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ! (Заключение МГСМЛ представлено на выставке.)

Такому обороту позавидует любой автор детективных романов, включая Агату Кристи, Жоржа Сименона и госпожу Маринину… Это значит, что, вопервых, когда труп посадили на диван, то рана уже не кровоточила (Линге отмечает этот факт в своих показаниях). Не кровоточила она потому, что двойник был застрелен давно и кровь успела свернуться. Вот почему никто из свидетелей не видел крови, когда выносили труп! Вот почему — заявим мы, забегая вперед, — никто не слышал выстрела! Вот почему никто, кроме Линге, не ощутил запаха пороховой гари! Вот почему не удалось найти ни гильзы, ни пули! Потому что в кабинете никто не стрелял.

Существует высокая степень вероятности, что в покойника — будь он Гитлером или двойником — вообще никто не стрелял. Читатель, надеюсь, помнит, как во время пребывания Линге в Бутырской тюрьме к нему в камеру подсадили стукача по фамилии Бемен.

Сохранилось «агентурное заявление» этого самого Бемена, где он передает слова, сказанные ему Гейнцем Линге по возвращении с очередного допроса: «Они спрашивали меня о пулевом ранении… Я ответил, что заметил кровавое пятно на виске — красное пятно, размером с несколько почтовых марок (в протоколе допроса и в книге „О Гитлере“ Линге сравнивает размеры раны с размером мелкой монеты. — Л. А.). Я не знал, действительно ли это рана от пули — это красное пятно могли и нарисовать (выделено нами. — Л. А.)»

В данной книге, изобилующей сенсационными фактами и заявлениями, последняя фраза является, пожалуй, самой сенсационной. КТО мог «нарисовать»? КОГДА?

Линге явно не блистал интеллектом и — в отличие от Аксмана и Кемпки — не страдал избытком фантазии. На сей счет есть свидетельства, да и зафиксированные в документах его показания говорят об этом. Придумать это он не мог!

Можно считать установленным, что некто весьма опытный и предусмотрительный использовал похожую на кровь жидкость, чтобы имитировать самоубийство эрзацГитлера. С этой целью он разукрасил пятнами «крови» обивку дивана, напил на ковер некоторое количество «заменителя крови», окропил им путь следования погребального шествия и сделал мазки на стене лестничной клетки и притолоке тамбура, ведущего в сад. А еще он нарисовал кисточкой кровавое пятнышко на виске покойника.

Цель очевидна: инсценировка. Никому в голову не должна прийти мысль, что покойник был «второй свежести», а также, что он умер от яда.

Если Читателю столь изощренное коварство кажется неправдоподобным, то пусть он предложит другую непротиворечивую версию, объясняющую появление «кровавых» пятен, капель, мазков.

Инсценировкой занимались профессионалы высокого класса, к тому же немцы. Трудолюбие, скрупулезная тщательность выполнения любой работы — суть качества немецкого национального характера. Вообще, бытующее представление о том, что СД, как правило, работало грубо — едва ли справедливо.

Тут Читатель вправе возмутиться: почему проигнорирована версия, согласно которой кто-то выстрелил в фюрера после того, как он принял мгновенно действующий яд?

Мы рассмотрим ее в следующей главе. Терпение, Читатель! Мы с вами выяснили — окончательно выяснили! — три важнейших обстоятельства:

• в кабинет входил только Линге, ибо только он один видел кровь, остальные о ней не упоминают. Могли войти еще Борман и Геббельс, но они не в счет. Таким образом, когда Линге утверждает, что он упаковал в одеяло своего шефа, а не кого-либо совсем постороннего, то ни подтвердить, ни опровергнуть эти слова некому;

• имела место, инсценировка, когда фюрер прощался со своими приближенными, он, оказывается, был мертв! Причем, возможно, уже довольно давно.

И еще возникает вопрос: почему розыскники Клименко—Горбушина не заметили пятен «краснобурого и чернобурого цвета» на «белой с голубыми и синими цветами» обивке дивана (как зафиксировано в акте комиссии МВД)? Уже не говоря о каплях и мазках крови в приемной и на лестнице. Их невозможно было не заметить.