"Утраченная невинность" - читать интересную книгу автора (Миллер Карен)

Глава четвёртая

Проснувшись на следующее утро, Эшер обнаружил, что лежит полностью одетый, ничком поперек своей постели. Довольно долго он просто лежал, разбираясь в своих ощущениях. Голова была тяжелой, будто каменной, а изо рта словно только что вытащили кляп, волосы слиплись от высохшего пота, кожа на голове нестерпимо чесалась. Под обломанными ногтями чернела грязь. Рукава рубахи тоже в грязи и пятнах засохшей крови. Болели спина, плечи, руки, покрытые ссадинами и царапинами. Что же с ним такое…

И тут накатила волна воспоминаний, лавина разрозненных образов, которые наслаивались, наползали друг на друга. Борн. Дана. Фейн. Мертвая гнедая лошадь. Лицо Гара. Дафна.

Он застонал, лег навзничь и уставился в голубой потолок спальни. Снова застонал — дремавшая боль проснулась и стремительно овладевала телом. Болело все. Комната поплыла перед глазами, и Эшер вцепился в одеяла, выжидая, когда головокружение пройдет и к нему вернется ясность мысли.

После конюшни и встречи с Дафной — как она обнимала и утешала его, как теплы были ее ладони, гладившие его по щеке, как щекотало кожу ее близкое дыхание — он заковылял назад к Башне. Гар настоятельно просил оставить его одного, заявляя, что он в порядке, но Эшер хотел в этом убедиться. Нельзя потерять разом всю свою семью и быть в порядке, даже если ты умеешь держать чувства под контролем. Даже если ты принц Лура.

Но Гар запер дверь в комнату, и как ни долго звенел колокольчик, как ни колотил Эшер по резному дереву, — принц не отозвался. По правде говоря, Эшер не обиделся. На эту ночь ему и самому хватало горя, чтобы еще утешать другого. Поэтому он спустился вниз, пробрался в безлюдную кухню Башни и набил желудок яствами, что попались под руку в кладовой. Потом медленно поднялся к себе, собираясь немного посидеть и осмыслить произошедшую трагедию. Постичь все ее значение и представить, что несет она ему самому и королевству в целом.

Но усталость, должно быть, взяла верх, и он свалился, не успев даже раздеться. Ну и что? Это еще не причина корить себя, разозлился он. Мертвые мертвы. А живым необходим сон, разве не так? Да, они должны спать, есть и работать, бороться и любить…

Любить.

Дафна.

Он отогнал мысль о ней, потому что еще не осмыслил всего значения событий дня минувшего. Что и как произошло? Загадку требовалось разгадать, а Эшер чувствовал, что еще не собрался с силами. Он сел на постели, свесил на пол ноги в сапогах, отдернул занавеску с окна, возле которого стояла кровать, и выглянул наружу.

Оказалось, что проснулся он довольно поздно. Скорее всего, около половины девятого. Сверху Эшер видел вереницу всадников, отправляющихся на второй утренний выезд: шесть чистокровных лошадей потянулись в сторону Долгой Рощи. Похоже, замыкал группу Виллем; мальчишке всегда нравилось ездить на Солнечном Луче, а широкую спину этого гнедого Эшер узнал бы где угодно. Он представил, как смеются, посвистывают и шутят конюхи, и позавидовал им черной завистью. Везет же некоторым. Чего бы он только не дал, чтобы снова стать одним из них, удалиться от мишуры государственной службы, никогда не иметь отношения к разбитым вдребезги судьбам.

Он вздрогнул, когда в дверь настойчиво забарабанили. Вслед за стуком громкий, визгливый голос нетерпеливо потребовал:

— Эшер! Эшер, выходите сейчас же!

Уиллер. Чтоб ему…

На какое-то мгновение Эшер страшно пожалел, что он не глухой, не слепой и еще дышит. Даже смерть казалась более желанной, чем общение с Уиллером в половине девятого утра на пустой, начинающий урчать желудок, к тому же после того дня и той ночи, что ему довелось пережить.

Но нет, так рассуждать нельзя. Кто-то должен взять на себя заботу о Башне, пока Дарран не вырвется из лап Никса, и если этого не сделает Эшер, то сделает Уиллер. А значит, уже к одиннадцати часам утра все здешние обитатели будут готовы поубивать друг друга.

Угрожающе нахмурившись, он широко распахнул дверь.

— Заткнись, проклятый глупец! Хочешь разбудить принца?

Вытаращив глаза и покраснев как рак, Уиллер уставился на него, потом судорожно вздохнул и нашарил в кармане платок.

— Да спасет меня Барла! — промычал он сквозь розовато-лиловый шелк. — От вас же воняет! Вы весь в грязи! Что происходит? Где Дарран? Несмотря на все мои возражения, он вчера распустил работников по домам, сам теперь неизвестно где, а прислуга слоняется туда-сюда без дела!

— Даррану стало нехорошо. Он…

— Нехорошо? — Уиллер выронил платок и впился глазами в лицо Эшера. — Что вы имеете в виду? Что вы с ним сделали? Клянусь, Эшер, клянусь, если по вашей вине хоть волос упал с головы Даррана, я…

Эшер не без труда оттолкнул его.

— Ничего я с этой старой вороной не делал! А теперь закрой пасть, чтобы я мог объяснить, что к чему, или я засуну тебя головой в отхожее место!

Уиллер быстро отступил на шаг.

— Только пальцем меня троньте, и я прикажу вас арестовать.

— Попробуй, — ответил Эшер с угрожающей усмешкой. — Теперь слушай. Если ты хочешь увидеть Даррана, который сейчас на попечении Никса, то должен сегодня остаться здесь за него. И да спасет нас Барла.

— Конечно, я останусь за него! — выпалил Уиллер. — Кому еще можно доверить столь важное задание? Уж, разумеется, не вам.

Эшер с трудом подавил желание пнуть маленького пачкуна в то место, которое, по его мнению, было ему без особой надобности.

— Вот что, губошлеп, перестань болтать и слушай. Есть важное сообщение по другому вопросу. Собери всех внизу, пока я…

— Сообщение? Какое? Эшер, я требую, чтобы вы сообщили мне…

— Слушай, я сказал! Или ты настолько же глух, насколько глуп? Собери всех — работников, конюхов, прислугу Башни, пока я схожу и узнаю, как дела у принца. Договорились? Ты меня понял? Или объяснять еще раз?

— А кто вы такой, чтобы отдавать подобные приказы?

— Я человек, который собирается расквасить тебе нос, если ты не сделаешь того, что велят!

Глаза у слизняка сузились от злобы.

— Вы надо мной не властны!

— Хочешь пари? Если ты сейчас же не пойдешь и не соберешь людей, то тебя выгонят отсюда пинком в твой прыщавый толстый зад. И даже не заикайся о том, что Гар на это не пойдет. Мы оба знаем, что он так и сделает.

— Ты — заносчивый, невыносимый ублюдок. Придет день, и на тебя найдется управа! — Уиллер почти шипел от ярости. — В тот день я сорву с тебя личину, и все увидят, каков ты есть — прогнивший, злонамеренный, жаждущий власти…

Захлопнув дверь перед самым носом Уиллера, Эшер почувствовал себя намного лучше. Неплохо было бы еще принять горячую ванну и плотно позавтракать, но времени на это уже не оставалось. Поэтому он быстро вымылся над лоханью с водой, кое-как соскреб щетину затупившейся бритвой, с помощью щетки удалил с волос большую часть засохшей грязи, облачился в чистую одежду и поднялся к принцу.

На этот раз стоило ему только постучаться, и двери в королевские апартаменты беззвучно распахнулись. За ними, однако, никого не было.

— Умник, — с досадой пробормотал Эшер и вошел.

Он пересек пронизанный солнечными лучами пустой холл и поднялся по лестнице, ведущей к спальне принца. Коротко постучавшись, он открыл дверь и оказался в полной темноте.

— Гар? Вы здесь?

Все занавеси на окнах были опушены; лишь тонкие лучи света, кое-где проникавшие меж гардин, слегка рассеивали мрак. Ударяясь о невидимые предметы, получая синяки и бормоча ругательства, Эшер добрался до ближайшего окна и распахнул парчовые занавеси.

— Если бы мне был нужен свет, — произнес Гар, — здесь уже было бы светло.

Он сидел в старинном потертом кресле — все еще в тех же одеждах, в которых покинул палату Дурма. На ввалившихся бледных щеках золотился юношеский пушок; под полуприкрытыми глазами залегли скорбные тени. Роскошная постель оставалась не разобранной — в ней не спали.

Скрестив руки на груди, Эшер прислонился к подоконнику.

— Я думал, Никс имел в виду постель, когда говорил, что вам нужно отдохнуть.

— А если бы мне требовалась компания, то я за кем-нибудь послал бы, — проворчал Гар, недовольно сдвигая брови.

Эшер пожал плечами.

— Дарран говорит, что хороший слуга всегда предугадывает желания своего господина.

Принц откинул голову на мягкую спинку кресла.

— Это так. Но с каких это пор ты придаешь значение тому, что говорит Дарран?

— А я и не придаю. Как вы себя чувствуете? Как ключица?

Гар поднял левую руку. Помахал ею над головой и снова уронил на колени.

— Прекрасно.

— А синяки и шишки?

— Тоже хорошо. Никс прекрасный целитель.

— Замечательно.

Наступило неловкое молчание. Эшер не спешил нарушать его и хмуро уставился в ковер. Гар выглядел плохо. Он напоминал хрупкий сосуд, который можно повредить одним громким словом или неосторожным дыханием.

Но молчание не могло длиться вечно. Эшер поднял взгляд. Перед внутренним взором снова пронеслись лужи крови. Тела. Глубоко вздохнув, он осторожно начал:

— Гар. О том, что случилось вчера. О вашей семье. Я…

— Не надо, — перебил принц, резко подняв руку. — Мне не нужны твои соболезнования. Не сейчас. Пока не нужны.

Эшер заморгал.

— Но…

— Если хочешь мне помочь… помоги стать сильным.

— Это я могу.

Гар немного расслабился.

— Спасибо. — Он поднялся из кресла. — Теперь мне следует привести себя в надлежащий вид. Слуги и работники…

— Они ждут внизу. Вы сами сообщите им или хотите, чтобы я…

— Я сам. Скажи им, что я скоро спущусь, хорошо? — Он снял куртку и бросил на спинку кресла. — Дай мне десять минут.

Кивнув, Эшер оттолкнулся от подоконника и направился было к двери, но заколебался и повернулся к принцу.

— Гар…

Принц с неудовольствием посмотрел на него.

— Что?

Все еще колеблясь, он на шаг приблизился к Гару. Пусть принц еще слаб, пусть им владеет скорбь, но есть вещи, которые человек его положения должен услышать прямо сейчас. Вещи, которые не могут ждать.

— Возможно, Никс и прекрасный целитель, но не в его власти оживить мертвое тело. Или возродить погубленный разум. Знаю, об этом жестоко говорить, но…

Гар перестал расстегивать пуговицы на рубашке; глаза его моментально сделались холодными.

— Замолчи.

— Вы еще не знаете, что я хочу сказать!

— Мне в точности известно, что ты хочешь сказать, — возразил Гар и снова принялся за пуговицы. — Мой ответ — нет. У меня есть Главный маг.

— Гар… — Он приблизился еще на шаг. — Я понимаю, что из всех близких у вас остался только Дурм, но это никак не должно влиять на ваш выбор.

Принц сорвал с себя рубаху и швырнул ее в кресло. Несмотря на волшебное пахучее зелье Никса, тело его, покрытое пятнами синяков, напоминало шкуру леопарда.

— Не собираюсь это обсуждать.

— Придется! Вы знаете, что об этом думают люди, — настаивал Эшер. — Многие годы они воспринимали тебя как человека, не владеющего магией, как неполноценного доранца, как калеку. Раньше это не имело значения, потому что были живы ваш отец и ваша сестра — два лучших мага, которых когда-либо знало королевство. Самый последний земледелец из Рестхарвена знал, что благодаря им королевство находится в безопасности.

— Королевство по-прежнему в безопасности! — сердито крикнул Гар. — Я больше не калека!

— Знаю, но вы стали таким всего несколько недель назад! Недель, Гар, которые прошли после всех этих долгих лет. Люди только начали привыкать к мысли о том, что вы тоже маг, а вы уже хотите, чтобы они приняли вас королем? Заклинателем Погоды? Возможно, вы не уступаете в могуществе Фейн, но у вас недостаточно подготовки. Вы сами говорили, что Дурму еще предстоит многому вас научить!

— И он научит, — твердо ответил Гар. — Как только выздоровеет.

— Вы не знаете, выздоровеет он или нет!

— И ты этого не знаешь! — выпалил принц. — По крайней мере врачевание среди твоих многочисленных талантов пока не отмечено!

Эшер засунул руки в карманы. Он уже жалел о том, что вообще начал этот разговор. Но… сказанного уже не воротишь.

— Дело не только во мне, Гар. Есть еще Никс. Он тоже больших надежд не питает. Ты не можешь оспорить его мнение только потому, что…

— Я не собираюсь ничего оспаривать, — бросил принц и повернулся спиной к Эшеру. — И не собираюсь продолжать этот разговор. Тема закрыта.

Эшер шагнул к нему, схватил за руку и развернул лицом к себе.

— Нет. Не закрыта. Нравится вам или нет, вы должны смотреть в лицо фактам. Вам нужен Главный маг. Вы не можете самостоятельно овладеть магией заклинания погоды, вам не обойтись без наставлений подготовленного, искушенного мага. Это слишком трудно. Слишком опасно! Вы не сможете…

Гар предостерегающе поднял палец.

— Скажи еще раз «вы не сможете», и, обещаю, ты пожалеешь об этом!

— Меня постигнет страшная кара? А что может быть страшнее такой картины: вы очертя голову бросаетесь в магию и обрушиваете Стену на наши головы? — Эшер не обращал внимания ни на предостерегающий палец, ни на опасный блеск в глазах Гара; он хотел любой ценой заставить глупца прозреть истину. — Думаю, ничего страшнее быть не может.

— Я не намерен разрушать Стену Барлы, — возразил Гар. — Как не намерен и назначать Конройда Джарралта своим Главным магом!

— Должны! Кто еще достаточно могущественен, чтобы справиться с этим делом? Вы должны назначить его Главным магом, хотя бы временно! Пока Дурму не станет лучше, раз уж вы так уверены, что он выживет и не очнется полной развалиной. Потому что если вы это не сделаете, не заручитесь его помощью и попытаетесь заняться заклинанием погоды в одиночку, любая ошибка скорее всего приведет к вашей гибели. И тогда королем станет Джарралт, а что будет со всеми нами?

— Ты что, оглох? — закричал Гар. — Я на это не пойду! У меня есть Главный маг!

— Нет, Гар! Все, что у вас есть, это комок кровоточащей плоти, собранный из отдельных кусков с помощью ниток, зажимов и молитв, и вы не сможете…

— Довольно! — с болью воскликнул Гар. Рука взлетела, пальцы сжались в кулак — и вся комната наполнилась яростной, бушующей энергией.

Эшер ощутил удар магии. Невидимая сила оторвала его от пола и бросила, словно пучок щепок для растопки камина. Пролетев несколько ярдов, он ударился о кровать. Сила снова подхватила его и припечатала к стене. Беспомощный, он мешком свалился на ковер. Все синяки, все раны на теле проснулись и завопили, моля о милосердии. Оглушенный, Эшер лежал, а из носа и рта теплыми струйками стекала кровь. В воздухе почему-то пахло паленым. Боль постепенно вытеснялась страхом.

Мертвенно-бледный, неподвижный, как каменное изваяние, Гар смотрел на него. Потом принц подошел, присел на кровать и склонился над Эшером. Коснулся его окровавленного лица, внимательно посмотрел на свои пальцы, перепачканные кровью.

— Эшер, — выдавил он наконец. — Я…

Эшер поднял руку, и Гар замолчал. Принц встал, прошел по комнате и скрылся в уборной. Оттуда послышался звук воды, льющейся в таз. Скрипнули дверцы шкафа. Принц вышел, неся в руках тазик и кусок мягкой белой ткани. Он подошел вплотную и молча остановился.

Эшер принял таз, тряпку и смыл кровь с лица. Боль постепенно уходила, но страх оставался и медленно перерастал в гнев. Все так же молча он вернул тазик и окровавленную тряпку, поднялся на ноги и прошел мимо Гара к прежнему месту возле окна. Кости стонали. Выглянув из окна на улицу, он увидел всадника, только что подъехавшего к парадным воротам Башни. Подбежавший слуга в ливрее принял у гостя поводья.

Эшер узнал скакуна. И узнал всадника.

— Приехал Пеллен Оррик, — обронил он, не оборачиваясь.

— Эшер…

— Я спущусь вниз и узнаю, что ему нужно, а вы заканчивайте умываться и готовьтесь говорить с людьми. А потом надо съездить в лазарет. Проведать Дурма. Навестить Даррана. Старикашка расплачется, как девчонка, если вы не поохаете над ним, не привезете цветочков и коробочку сладостей.

— Эшер…

Он не хотел оборачиваться. Не доверял себе и своему лицу и не желал, чтобы Гар прочитал на нем что-то.

— Будем считать, что вы в первый и последний раз подняли на меня руку. И договоримся, что если вы сделаете это еще раз — с помощью магии или без нее, — между нами все кончено.

Голос Гара прозвучал в большой, круглой комнате тихо и покорно:

— Да, Эшер. Мне жаль. Прости.

Теперь он решил повернуться к принцу лицом. Долго смотрел на Гара и понял — раскаяние искреннее. Эшер кивнул.

— Вы пережили большое горе.

— Это не слова прощения.

Он не собирался спорить. О случившемся хотелось забыть, забыть, что этот Гар, маг Гар, уже не тот человек, с которым он встретился и подружился на ярмарке в Доране целую вечность назад. Что этот человек — без двух минут король, что ему ничего не стоит убить взмахом руки.

— Что передать Оррику?

Гар покачал головой. По его глазам было видно, что он все понимает и, пусть неохотно, признает свою вину.

— Нет. Ничего.

— Хорошо, — ответил Эшер и направился к выходу.

— Эшер!

Он замедлил шаг, остановился в ожидании.

— Я подумаю о том, что ты сказал. Насчет Дурма. И Конройда Джарралта.

— Хорошо.

— И мне действительно жаль. Клянусь, это никогда не повторится.

Эшер кивнул и вышел.

Пеллен Оррик ждал, поднявшись до середины лестницы, ведущей к главному входу в Башню. Как всегда невозмутимый и спокойный, он заглянул в глаза Эшеру и спросил:

— У тебя все нормально?

— Конечно, — ответил Эшер, не отводя взгляда. — Есть причины ожидать иного?

— Нет, — сказал Оррик после секундного замешательства. — Не считая очевидных причин. — Подтянутый, в идеальной, без единой морщинки форме, он выглядел тем не менее усталым и походил на человека, страдающего сердечным недугом. — Подняли всех на рассвете. Благополучно и без всяких происшествий. Холз повез их прямиком во дворец. В лазарет.

Ему пришлось напрячься, чтобы отогнать назойливо лезущий в голову образ. Красная кровь, белые кости и ползающие по ним черные мухи.

— И никаких следов Мэтчера, так?

— К сожалению.

Эшер знал ответ еще до того, как Оррик произнес эти слова. Но все равно спросил:

— Ну, что дальше?

Оррик пожал плечами.

— Подождем результатов осмотра тел. Мы — то есть Холз, я и мои люди — спустились в пропасть еще до того, как их подняли. Мы искали следы злого умысла. Любые улики, позволяющие предположить, что некто каким-то образом направил карету в пропасть, будь то с помощью магии или без нее. Мы ничего не нашли.

— Это хорошо. Верно?

Оррик снова пожал плечами.

— Кто знает. Людям нужны объяснения, Эшер. Такова их природа.

— Думаю, ты прав. Говоришь, Никс сейчас осматривает тела?

— Никс вместе с Холзом.

— И что, они действительно могут определить, применялась магия или нет?

— Холз считает, что да, — ответил Оррик и немного помолчал, рассматривая верхушки деревьев так, словно надеялся найти злоумышленников именно там.

Может быть, закон был для Пеллена Оррика всем. Смыслом жизни и источником существования.

— Всю ночь бодрствовал. Хороший человек. Святой. Если не верить ему и Никсу, то и верить больше некому.

— Полагаешь, найдут что-нибудь?

— Нет, — прямо ответил Оррик и скривился. — Борн был великий король. Все его любили и почитали. Королеву боготворили. Принцессу Фейн уважали и принимали как наследницу Заклинателя Погоды. В Луре нет никого, кто желал бы им смерти.

Эшер искоса посмотрел на Оррика.

— Есть… Гар.

— Что?

— Только не говори, что сам об этом не думал, капитан. Гар теперь и сам владеет собственной магией. Вдруг он решил, что станет лучшим Заклинателем Погоды, чем сестра? А с помощью магии можно было избежать передряг, связанных с расколом.

Пеллен Оррик отступил на шаг и посмотрел на него со смешанным выражением недоверия и ужаса.

— Эшер, ты серьезно? Ты действительно пытаешься убедить меня в том, что в трагедии виноват его высочество? Ты в это веришь? Не забывай — Главный маг и принц выжили только благодаря милости Барлы!

— А если так и было задумано?

Оррик схватил его за локоть.

— Эшер, спрашиваю напрямую: ты располагаешь доказательствами того, что это был не несчастный случай? Если да, то ты не имеешь права молчать. Это было преднамеренное убийство? Говори!

Рывком освободившись от хватки капитана, Эшер покачал головой:

— Я так не думаю, капитан. Но даже если это умышленное убийство, то Гар к нему не причастен.

— Не причастен? — изумился Оррик. — Так почему же, во имя Барлы, ты…

— Потому что я не забываю по крайней мере об одном человеке, который заявит, что подобное возможно! Догадываешься, о ком я?

Оррик сразу же поумерил свой пыл. Сощурившись, он сложил руки на груди.

— Джарралт?

— Именно. И ты должен быть готов к этому, капитан. Если представится такая возможность, он раздует костер. Заявит, что королевству необходим временный Заклинатель Погоды. А без Дурма, который мог бы поддержать Гара как наследника престола, события могут пойти по непредсказуемому пути.

— Что значит «без Дурма»? Я не слыхал, чтобы Главный маг умер.

— Он и не умер. Во всяком случае, пока. Но, между нами говоря, выглядит старик неважно. И смерть его очень на руку треклятому Конройду Джарралту. Поэтому, капитан, я и говорю: не спускай с него глаз. Не дай ему вовлечь тебя в подтасовку фактов, от которой выиграет скорее он, чем мы и все королевство.

Оррик криво ухмыльнулся.

— Для рыбака ты слишком искушен в политике.

— Просто я хороший ученик, — невесело ухмыльнулся Эшер.

— Насчет его высочества, — сказал Оррик после небольшой паузы. — Как он сегодня утром?

Эшер пожал плечами.

— Нормально. — Брови Оррика поползли вверх. Выругавшись про себя и прокляв проницательного гвардейца, Эшер не без труда перешел на участливый тон. — Горюет, конечно. Выглядит не очень хорошо, чего и следовало ожидать. Но чувствует себя нормально.

— Рад слышать, — сказал капитан. — Королевству не нужны потрясения. Для человека моей профессии нет ничего более ценного, чем постоянство и равновесие. Если этого не хватает, то люди начинают… баловать.

Из-за дверей Башни донеслись горестные крики и рыдания. Слуга Даниял, все еще державший поводья капитанского коня, вздрогнул и беспокойно оглянулся.

Эшер тяжело вздохнул.

— Вот он им и рассказал. Пойдем окунемся в общее горе.

Оррик положил руку ему на плечо.

— Мне нужно вернуться во дворец. Если все прошло как должно, то Холз и Никс уже должны знать, был злой умысел или нет. Сообщи, пожалуйста, его высочеству, что тела… нет, его родные доставлены во дворец, хорошо?

Эшер кивнул:

— Договорились.

— Он, конечно же, захочет их увидеть. Скажи, что если досточтимые Холз и Никс закончили свое дело, то у меня нет возражений. — Оррик помрачнел. — Надеюсь, Никс догадается придать им… надлежащий вид. Не стоит его высочеству видеть их… такими…

— Нет, — помедлив, согласился Эшер. — Не стоит.

— Тогда всего доброго, — сказал Оррик и, забрав поводья у слуги, ловко вскочил в седло и ускакал.

Даниял медленно подошел к ступеням Башни и остановился, ожидая указаний.

— Заходи, — сказал Эшер. — У принца для вас новости.

Даниял бросился внутрь. Эшер остался на ступенях, впитывая солнце кожей и стонущими костями. Пусть лучи растопят льдинки, обжигающие его изнутри. Услышав знакомые шаги, он обернулся.

— Что ж, дело сделано, — мрачно произнес Гар. Одетый с ног до головы в черное, он заплел волосы в тугую косицу и пропустил между прядями черную ленту. — Чего хотел Оррик?

Эшер коротко пересказал, с чем приехал капитан. Принц выслушал не перебивая.

— Собираетесь во дворец? — спросил Эшер.

— Перекушу и пойду. Ты со мной?

— Наверно, — ответил он, пожав плечами.

Холодная маска на лице Гара как будто треснула, явив бурлящие под ней чувства.

— Я же сказал, что сожалею. И поклялся, что такого больше не случится. Что ты еще от меня хочешь?

То, чего он хотел, принц ему дать не мог. И никто не мог. Покойники мертвы, их не возвратить к жизни, как не вернуть прежний, уютный мир, в котором так славно жилось. Гар смотрел на него выжидающе. Сердитый. Страшный. Испуганный. Незнакомый. Эшер тряхнул головой и слабо улыбнулся.

— Жареных пирожков, вишневого варенья и горячих тостов с маслом.

Принц с облегчением вздохнул:

— Думаю, я смогу это устроить. Идем. Перекусим быстренько на солнышке и поедем во дворец. У нас сегодня куча дел.

Действительно, дел было много. И ни одного приятного. Эшер молча последовал вслед за Гаром в Башню, где тихо плакали служанки и где не было слышно даже этого поганца Уиллера.

Встречать их вышла одна из бесчисленных помощниц Никса. Как только они вошли в приемный покой королевского лазарета, она низко поклонилась, затем выпрямилась, спрятав руки за спиной. Зеленый значок на воротничке указывал на то, что она проходит у целителя пятый год обучения.

— Ваше высочество. — Голос ее был спокоен и вежлив, но в глазах светилось искреннее сочувствие. — Я сообщу Никсу, что вы пришли.

Она удалилась, и уже через несколько секунд к ним вышел Никс. Выглядел он страшно уставшим; Эшер отметил, что на нем все тот же мятый голубой халат, в котором лекарь работал прошлой ночью.

— Ваше высочество, — приветствовал он принца, сдержанно кивнув. — Как вы себя чувствуете?

— Довольно неплохо, — сообщил Гар. — Как Дурм?

— Пока с нами, господин. Невероятная сила воли. Уверен, что любой другой человек, получив такие увечья, давно покинул бы этот мир.

Напряженное выражение на лице Гара заметно смягчилось.

— Пока у него есть такой целитель, как вы, этого не случится. Могу я его увидеть?

— Возможно, немного позже. Честно говоря, ночь он провел беспокойно. Мы привели его в порядок, применив значительные дозы успокаивающих трав. Не хотелось бы, чтобы наши усилия пропали даром.

— Беспокойно? Хотите сказать, что…

— Простите, ваше высочество, — перебил Никс, взяв принца под руку. — Никаких поводов для беспокойства. Просто нервное возбуждение. В тяжелых случаях это бывает.

— Понятно, — сказал Гар и откашлялся. — Тебе виднее, Никс. Помни, я тебе полностью доверяю.

— Спасибо, ваше высочество. Я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие.

Гар кивнул, очевидно, решив не настаивать, на посещении Дурма.

— Хорошо. Если невозможно увидеть Главного мага, то могу ли я по крайней мере навестить своего секретаря?

— Конечно, можете, — ответил Никс, облегченно улыбнувшись. — И вы значительно улучшите состояние этого пациента своим посещением.

— Как он себя чувствует?

— Достаточно хорошо, чтобы в скором времени покинуть наше заведение. Пожалуйста, следуйте за мной.

Никс развернулся и двинулся по ближайшему коридору, а Эшер осторожно тронул Гара за локоть.

— Мне ведь необязательно навещать Даррана? А то еще, чего доброго, эта старая ворона узрит мою физиономию да и протянет ноги, и уж тогда Никс точно намотает мои кишки на кулак. Почему бы мне не подождать, пока вы…

— Молчи, — приказал Гар. — Мне есть что сказать вам обоим, и ты должен быть рядом, когда я это скажу. Не беспокойся. От Никса я тебя спасу. Идем. Негоже заставлять доброго лекаря дожидаться нас.

Подавив вздох, Эшер последовал за принцем.

Даррана поместили в большой отдельной палате рядом с приемным покоем. Когда они вошли, старик полулежал на высоких подушках; на него надели розовую ночную рубашку, в которой личный секретарь его высочества выглядел довольно комично. Увидев входящего принца, он побледнел.

— О, господин! Господин! — вскричал Дарран, стараясь выпутаться из одеял.

Никс сразу же удалился, прикрыв за собою дверь; Эшер прислонился к стене, а Гар подошел к кровати.

— Лежите спокойно, старый друг. Никс сказал, что дела идут неплохо, и мы скоро сможем забрать вас домой. Если, конечно, вы не станете делать глупостей.

— Боюсь, что я уже наделал глупостей, — пробормотал Дарран, откидываясь на подушки. Одной рукой старик вцепился в обтянутое черным шелком запястье Гара. На лице его было написано отчаяние. — О, господин. Мой добрый господин. Скажите, что это неправда. Скажите, что тот злодей у стены, которого вы называете своим другом, сыграл со мной злую шутку. В конце концов, на него это похоже. Скажите мне… только не говорите, что они мертвы.

Гар покачал головой:

— Хотел бы, но не могу. Мне очень жаль.

Дарран зарыдал, захлебываясь слезами. Гар присел на край кровати и обнял старика. Цепляясь за него руками, кашляя и стеная, Дарран плакал, уткнувшись в плечо принца.

— Мне так жаль… так жаль…

Гар похлопал его по спине, погладил по голове.

— Знаю, Дарран. Знаю.

Слезы подступили к глазам, и Эшер отвернулся. Он вовсе не собирался посещать это чучело, но Дарран вел себя так… Горе старика было неподдельно — это чувствовалось сразу. Горе — острое как нож, вспарывающий незажившую рану. Красная кровь, белые кости, черные мухи… покалеченный друг, молящий о помощи… изможденный старик, раздавленный рухнувшей мачтой… совсем один, затерянный в море и шепчущий его имя…

Память ударила его, как хлыст. Приходя в себя, Эшер засунул руки поглубже в карманы и стиснул зубы. Он не станет рыдать, не станет, не станет. Лить слезы — только тратить впустую соленую водичку.

Старик тем временем перестал плакать. Посмотрев в бесстрастное лицо Гара, он спросил:

— О, господин, господин, что же нам делать?

— То, что должно, Дарран. Жить дальше, но без них.

— Без них? — эхом откликнулся Дарран. По его лицу вновь потекли слезы. — Мой дорогой господин… Боюсь, что я не знаю как.

Гар сунул руку за пазуху, извлек черный платок и протянул старику. Дарран молча взял его, промокнул впалые щеки и уронил мокрый, скомканный шелк на колени.

— Честно сказать, Дарран, я тоже не знаю, — сказал Гар. — Но какой-то выход должен быть. А если нет, то мы должны его изобрести. Королевство нуждается во мне, а я нуждаюсь в вас. В большей степени, чем когда бы то ни было. Могу я на вас рассчитывать?

— Господин! — вскричал Дарран. — И вы еще спрашиваете?

Улыбнувшись, Гар похлопал его поруке.

— Одолжения мне не нужны, Дарран. Я в самом деле рассчитываю на вас. Мне необходима ваша преданность и надежность. И я собираюсь попросить вас об одной услуге, даже жертве, о которой не попросил бы никогда, если бы не крайние обстоятельства. Это очень важно. Вы ведь выслушаете меня? Пожалуйста?

Старик порозовел, словно девица, которую впервые пригласили на танец.

— Конечно, господин. Все, чем смогу… Вы же понимаете, ради вас я готов на все…

Эшер закатил глаза. Старый дуралей…

— Спасибо, Дарран, — серьезно произнес Гар. Его бледное лицо приобрело непривычно торжественное выражение. Казалось, он повзрослел на несколько лет. — Эшер?

Предчувствуя подвох, Эшер отделился от стены и сделал шаг вперед.

— Слушаю.

— Мне известно, что между вами случаются дрязги, — осторожно начал Гар. — Вы получаете удовольствие, унижая друг друга, и делаете это не только наедине, но даже в присутствии слуг. Вы оба виновны в подначках и провокациях, но, как мне кажется, любой из вас скорее умрет, чем признает мою правоту. С другой стороны, мне известно, что вы оба любите меня; надеюсь, это чувство, пройдя через меня, свяжет вас, как связывают родственные чувства пожилого дядюшку и своенравного племянника.

Брови Эшера поползли вверх.

— Предлагаете угадать, кто дядюшка, а кто племянник?

— Придержите язык, несносный мальчишка! — возмутился Дарран. — Его высочество говорит!

— Прошу вас, — нахмурился Гар, и Дарран, мгновенно унявшись, опустил голову:

— Ваше высочество…

— Простите, — пробормотал Эшер.

Секретарь довольно хмыкнул:

— Вот так-то!

— Помилуй, Барла! — воскликнул Гар. Под потолком палаты, словно в грозовом летнем небе, начала сгущаться туча. Очевидно, принц выходил из себя. В комнате потемнело. Под свинцово-синим брюхом тучки заполыхали крохотные молнии. — Мне что, завязать вам обоим рты? Слушайте меня! Королевство стоит перед лицом величайшей опасности. Такого не было со времен Раскола, учиненного Тревойлом. Тьма предо мной, дни тяжких испытаний, и мне бы не хотелось встретить их в одиночку!

— Вы не один, господин, — возразил Дарран обиженно. — У вас есть я, и дыхание жизни еще не умерло в моей груди.

— Знаю, но этого недостаточно! — выкрикнул Гар и, соскочив с кровати, начал мерить палату широкими шагами. — Как же вы не понимаете? Вы оба необходимы мне! Я всегда был на виду, но теперь все меняется! Поймите, как Заклинатель Погоды, я обречен на очень узкий круг общения. И мой путь как наследника отца может показаться кому-то по меньшей мере странным. Все смотрят на меня, и я не могу позволить себе ни малейшей ошибки. Если я споткнусь, никто из доранцев не протянет мне руку помощи. Нет, все тут же обратятся к Конройду Джарралту, единственному магу, который способен стать Заклинателем Погоды… Вот уж чего меньше всего желал бы мой отец. Я не могу позволить, чтобы Конройд победил! Если он победит…

— Гар… — произнес Эшер.

Принц резко повернулся:

— Что?

Эшер окинул взглядом потолок, затянутый грозовыми тучами.

— Ваша работа?

— Что?

— Вот это, — ответил Эшер, указывая пальцем вверх.

Принц запнулся. Посмотрел вверх.

— О, Барла! — Он нахмурился. — Наверно, нет. — Он щелкнул пальцами, и туча тут же исчезла. — Эшер…

Проклятие. От таких фокусов недолго и свихнуться. Ладно.

— Я все понял. Вам нужны крепкие тылы. Мы с Дарраном должны дудеть в одну дуду.

Гар с облегчением вздохнул:

— Вот именно. Я не прошу вас любить друг друга — не такой уж я дурак, — но прошу выступать заодно, по крайней мере, на людях. Поддерживая друг друга, вы поддерживаете меня. И, видит Барла, в ближайшие недели и месяцы мне так нужна будет любая поддержка!

Эшер снова вздохнул.

— Не беспокойтесь. Думаю, я смогу ладить с Дарраном. По крайней мере до тех пор, пока все это уляжется. Мы же не договариваемся на годы вперед.

— Точные сроки назвать не могу, но и на этом спасибо, — проворчал Гар, улыбаясь. — Дарран?

Старик был похож на человека, только что откусившего кусок яблока и обнаружившего в нем червяка.

— Слушаю, ваше высочество?

Гар снова вернулся к постели и положил руку на укрытое одеялом колено Даррана.

— Прошу вас. Я знаю, что он бандит, что он невыносим и всегда был занозой у вас в… Но он не так уж и плох. Разве я бы дружил с ним, будь он полным негодяем?

Дарран побарабанил пальцами по груди, потом протянул руку и крепко взял принца за запястье.

— Конечно же, нет, господин. Не беспокойтесь. Я сделаю, как вы хотите, каких бы сил… — Он искоса бросил взгляд на Эшера. — …И каких бы страданий мне это ни стоило.

Склонившись, Гар поцеловал старика в лоб.

— Спасибо.

— Я хочу вернуться к работе, — заявил Дарран. — Вы скажете Никсу, что меня пора выпустить?

— Нет, — отрезал Гар. — Вы останетесь здесь до тех пор, пока полностью не выздоровеете.

Дарран в отчаянии откинулся на подушки.

— Но вы хотя бы попросите его не пичкать меня этими отвратительными лекарствами?

Гар чуть не рассмеялся.

— Нет, Дарран, мне очень жаль, но и этого я обещать не буду. Я могу вызвать гром среди ясного неба, снег в летний день и ливень в засуху, но перед лицом этих жутких костоправов я совершенно бессилен.

Тяжело вздохнув, Дарран изобразил крайнее отчаяние.

— Это весьма прискорбно, господин.

— Не спорю, — улыбнулся Гар и, наклонившись, погладил старика по щеке.

Никс ожидал их в приемном покое.

— Ваше высочество?

Лицо принца мгновенно застыло, мимолетной веселости как не бывало.

— Насколько мне известно, моя семья доставлена сюда, и вы со служителем Холзом обследовали тела.

— Совершенно верно, ваше высочество.

— Вы завершили обследование?

— Да, господин.

— Я хочу их видеть.

— Конечно, господин. Вы позволите мне…

— Нет нужды, — перебил Гар. — Я знаю дорогу.

Подавив вздох, Эшер последовал за принцем.

— Вы все сделали? Когда я видел их в последний раз, для семейного портрета они не годились.

Никс скривился, подавив вспышку гнева:

— Все сделано в лучшем виде, по крайней мере, лучше я сделать не мог. За кого вы меня принимаете?

Эшер скорчил гримасу:

— За хорошего костоправа.

Они оба поспешили за Гаром, который поторопил их властным и нетерпеливым жестом.