"Слепое солнце" - читать интересную книгу автора (Огеньская Александра)

Глава 8

«Прыжок» и запах — тягучий, густой, смутно знакомый. Только вспомнить, откуда знакомый, некогда. Рефлекторно ухватился за первое попавшееся — та самая безжалостная рука светлоглазого. Маг хмыкнул издевательски.

— Готово? Привёл? Тогда начинаем? — еще один знакомец из кошмара. День встреч и находок какой-то прямо. Знакомец, впрочем, пока никак свое кошмарной сущности не проявлял. А тут и третий, нетерепливый и требовательный:

— Давай его сюда.

Последний, четвертый, молчал. Но его Джош тоже расслышал — по металлическому стуку. Возможно, кинжал. Да уж, рано они… так спокойны. Все четверо, приятное совпадение. Амулет из кармана даже доставать не пришлось, хлопнул по груди и уверенно крикнул: «Integumentum!». И коротко ударило по ушам. Завеса, она, родимая. Болезненно застонали рядом — и стало непривычно, странно тихо. Не в смысле беззвучно, а как если бы вдруг остановились часы, к тиканью которых все давным-давно привыкли. Это разом угасла вся магия в радиусе ста метров от растревоженного на груди амулета. Джоша всего лишь оглушило, он магией уже не живёт и давно отвык от её незримого присутствия всегда и во всём. А вот четвёрке вокруг досталось куда ощутимей — светлоглазый разжал пальцы, с клекотом отшатнулся, но на ногах устоял. Не упал точно, Джош бы услышал. Кобура, «пэшка», снять с предохранителя, выдохнуть и легко спустить курок на тяжелое дыхание в полутора метрах впереди…

И не услышать болезненного вскрика! А дождаться — трёх шипящих слов заклинания чёрт знает по-каковски, но уж никак не на привычной латыни. Но — нате, выкусите! Магии нет, и в ближайшие полчаса не будет! И снова, взяв выше и левее — и чертыханье. И не успеть. И понять это, когда тяжелое опустилось на затылок, разом придавив к земле. Зато успеть нажать на спуск в последний раз наугад, рефлекторно. И повторно понять, что хоть единожды — попал. Минус один. Хотя бы сорвал обряд…

Сколько находился в забытьи, не знал. Однако в следующий раз выяснилось, что привязан. Руки над головой, ноги за щиколотки. Как есть — в одежде, даже куртку не сняли, а в левом кроссовке по-прежнему ощущается амулет «пыльного мешка», и даже мешается в кармане брюк телефон. Пэшки, правда, не наблюдается подмышкой. Умные. Догадались забрать. Нет, это так, с испугу мозги набекрень. Разумеется, все правильно, обыскали. Холодный гладкий камень означает алтарь. Всё. Конец игры.

Или не конец?

Привязан так себе, хлипко, не очень плотно, обычной, кажется, веревкой. Понятно, почему — когда привязывали, еще действовал амулет-глушитель. Так что при желании и наличии времени даже можно было бы попробовать высвободиться. Вряд ли позволят, конечно, но хоть попробовать. Как ни странно, страха, потерянного где-то на остановке, и до сих пор не было.

Полный раздражения и ярости разговор где-то правее, шагах в десяти. Кажется, никто не заметил, что пленник изволил прийти в себя. Это хорошо. Пусть и дальше пребывают в неведении.

— Тьма побери, еще год насмарку! Поганец! Дрянь паршивая! Убил Эрена! — Это тот, нетерпеливый. Этот должен быть, если Джош не ошибался, невысокий шатен из описания собачатника Олафа. Прошуршали шаги — ближе, ближе… Но Джош был «без сознания» и в ближайшее время приходить в себя намерения не имел. Чуть, впрочем, эти дивные планы не разрушили — без предупреждения грубо, со злостью пихнули кулаком под рёбра. Пребольно, нужно сказать. Едва не «очнулся», но стерпел. Видать, любитель посчитать ближним рёбра удовлетворился одним-единственным тычком, потому что больше трогать не стал, опять ушёл. Джош слегка расслабился.

— Погоди сходить с ума. До полуночи еще шесть часов, и еще примерно три часа будет после. Лучше вспоминай, может, кто-то сможет его заменить? — это давешний молчун. Его голоса Джозеф сегодня еще не слышал. Голос с хрипотцой, неповоротливо-медлительный.

— Заменишь тут, ага! Он же Светлый был! Где я тебе Светлого за шесть часов нарою?! — у нетерпеливого непорядок с нервишками. Это точно. Впрочем, не Джошу бросать камнями. Не страх, какая-то внутренняя рябь, дрожь, шут её знает…

— Чёрт. Забыл, что он Светлый. И что теперь? Убирать этого, собирать энергию заново, а в следующем году начинать сначала? — а у молчуна нервы куда как крепче. Не истероид. И всем он Джошу нравился, кроме предложения «этого убирать». Внутри этак натянулось струной.

Впрочем, энтузиазма данная инициатива у сотоварищей молчуна не вызвала. Долго молчали, а парень пока аккуратно, незаметно (насчёт незаметно — тешил себя надеждой) попробовал ослабить веревку на правом запястье. А там дотянуться до второго амулета в левом кроссовке.

— Этого убивать нельзя, — вынес, наконец, безапелляционное суждение третий присутствующий. — Лично я фокус Маля — чтоб ему, сволочи, в Нижнем гореть! — не повторю. Не умею я, как он, новые Врата открывать. И вообще никто больше не умеет. Так что придётся пользоваться этим… образцом.

Джош поморщился внутренне, но немного отлегло — пока никто под рёбра кинжалов совать не намерен.

— Убирать не будем, но и отпускать тоже нельзя, — сообщил молчун. — Верхние что-то знают. Они его раньше нашего распотрошат.

— Предлагаешь год держать при себе? Смеёшься? Лучше думайте — оба! — где в такое время можно раздобыть Светлого для обряда.

Опять замолчали. Веревка начинала поддаваться — или так только казалось. В любом случае обряд сорван, пусть и временно. Это обнадёживает.

— В принципе, его можно погрузить в стазис, где-то я натыкался на такую штуку. И хранить в кладовке, как овощ. И всех делов, — деловито предложил молчун. — До следующего раза припрятать…

— Погодите. Тихо. Слышите? — тревожно перебил тот, кого Джош условно обозначил для себя нервным шатеном. Прислушался. Действительно — далёкий отголосок эха шагов в длинных пустых коридорах. Судя по эху, какое-то административное здание — в них коридоры тянутся почти бесконечно, и всегда отдаёт таким великолепным шаркающим эхом, запах, правда. остался неразъясненным. Незваный гость, значит.

— Я пойду проверю, — видать, молчун тут не только самый уравновешенный, но и самый отважный. Незамедлительно потопал выяснять обстановку.

«Бессознательный» Джош напрягся, вслушиваясь в шаги. Скрипнула дверь — пятнадцать шагов от неё до алтаря. Дверь в ногах у Джоша. Потом глуше и не разобрать — похоже на коридор, шагов пятьдесят-шестьдесят и вторая дверь. Та хлопнула оглушительно, и дальше что-либо расслышать возможным не представлялось. А с веревками господа не дружат — навязали, как попало, намотали, а толку чуть. И можно вот тут дёрнуть, а вот тут дотянуться пальцем, потом сложить кулак, а последний рывок оставить на потом. На всё про всё для активации амулета будут буквально секунды, нужно только верно подгадать момент. Сейчас только молчуна дождаться. Действие заклинания «пыльного мешка» — семь-десять минут. Где-то далеко прогрохотал то ли взрыв, то ли… Джозеф даже затруднялся определить, кто-то нервно подскочил, опять уронив металлическое.

— Что у него там случилось? Мне что ли тоже пойти?!

Там, впрочем, стихло. Вмешательство не понадобилось — хлопнула дальняя дверь, и опять шаги. И тихий шелест разговора. Возвращался блондин не в одиночку. Вторая дверь чавкнула недовольно.

— Дамиан?! Какого…? — задохнулся возмущение и изумлением тот, что намеревался тоже пойти глянуть. Так. что Джозефу самому зазудело узнать, кого же там привёл с собой молчун по имени Дамиан, как выяснилось. Неужто самого святого Войцеха?

— Зато Светлый. И он готов заменить Эрена, — равнодушно отозвался Дамиан.

— Ты сошёл с ума! Типичная подстава! Ты знаешь, кто это?! Я вот знаю! Он нас тут отвлекает, а его ребята нас в это время «накроют»! — заистерил нервный.

— Спокойно. Я знаю, что делаю. У нас везде растяжки, ты забыл? Пан, пожалуйста.

— Я безоружен, панове, — мягко, убедительно начал пришелец. Узнал Джозеф моментально — и моментально же взмокло между лопатками, и заколотилось в груди бешено.

— Можете меня обыскать. Я пришёл только и исключительно для того, чтобы принять участие в обряде. Как я понял, вам нужен Светлый?

Джош до сих пор не верил — и затрясло подспудно. Нет, он никогда не доверял, с самого начала, и знал, что чуть что — подставит! Но чтобы так?! Нет, нет! Пан Владимир Беккер никак не мог… сказать того, что сказал! Видит Свет, изображать «отключку» становилось всё сложней.

— Нужен. Только ты не мог об этом знать. Что скажешь?

— Знать я действительно не мог, но рассчитывал… создать некоторые обстоятельства… Чтоб стать вам необходимым.

Хмыкнули — с неожиданной веселостью и некоторой долей восхищения.

— Ну, видать, ты парень не промах. Однако…

— Я начальник этого молодого человека. Только что я распустил его охрану, вообще прекратил расследование…

— Докажи, — хмыкнул третий, нервный шатен. Расслабился, значит.

— Я мог вас уже двадцать минут как взять с потрохами. Как видите, ничего подобного.

— Всё равно сомнительно. Как ты нас нашёл?

А, да, самый любопытный момент во всей истории…

— У парня в подошве кроссовка мой «жучок».

Простонал мысленно — идиот! Одежду сменил, индюк безмозглый. Даже, извините, трусы. А про кроссовки забыл! Ботинки нужно было хоть, что ли, напялить. Осёл.

— … Только мой, о «жучке» больше никто не знает. И вообще, вам нужен Светлый. Я полностью в вашей власти — можете убить меня в любой момент. Так о чем разговор?

Беккер был весьма, весьма убедителен. Джозеф стиснул зубы.

— Зачем тебе это? — не унимался нервный. И правильно не унимался. Джошу вот тоже невдомёк было. И еще не по себе. Самую малость.

— Нейтральные энергии, зачем же еще. Ведь вы поделитесь со мной, панове?

Думали. Видать, делиться никому не охота. Но решились. Молчун благосклонно выдал:

— Ладно, всё с тобой ясно. Эрен примерно то же самое говорил. Может, и не врёшь. Но ты знаешь что-нибудь про обряд? Думаю, ничего. Щенка нужно будет прирезать, ты в курсе? Никаких ваших светлых заморочек типа милосердия и прочей ереси. Так вот, резать щенка будешь ты, самолично. Нравится? Вы, Светлые, я знаю, обычно щепетильные в таких вопросах, строите из себя святош. Так что? Проверка на честность, если хочешь.

— Я его убью, если таково ваше условие, — спокойно отозвался Беккер. Так, что Джош поверил. Во рту пересохло. Я тебе начальник, я тебя и убью? Не смешно. Стукнули металлом по столу. Мимоходом запомнил, откуда донесся стук. — Только я бы хотел по возможности меньше его мучить. Вы дадите ему наркотик?

Заботливый, надо же. Глубоко вдохнул, и… пора! Рванулся, высвобождая запястье, дернулся к ноге, больно — потянул руку довольно сильно, зато вот он, амулет, еще одно слово — и бахает. Это «пыльный мешок», действует только на магов. Всё боялся, что и на неправильных медиумов тоже подействует, но то ли медиумы не маги, то ли Джош не медиум. А грохнуло славно. Голоса умолкли, сделалось тихо просто по-кладбищенски. Все магически одаренные в помещении пребывают в отключке. Ещё минут семь-десять. Принялся считать вслух:

— Раз, два, три…

Веревка на левой руке не поддавались аж до «девяносто», на правой ноге — еще до двухсот десяти. Освобождение последней ноги заняло еще минуту. Подскочил, заметался — стол слева, на нём должен быть кинжал, но лучше найти пистолет. Запнулся о тело, растянулся на полу, быстро поднялся, нашёл стол, еще минуту с чем-то искал оружие — поднос, чаша, наверно, та самая, пучок какой-то травы. Да где же оно, чёрт возьми?! Где?! Вот… Тяжелый. Ледяной…По идее и «пэшка» должен быть рядом, но искать некогда. Найдя кинжал, вдруг оробел — хладнокровно перерезать глотки четырем беззащитным людям, пусть даже любой из них прикончил Джозефа Рагеньского совершенно без зазрений совести?!

Две-три минуты. Беккера не трогать, он ничего про обряд не знает. Опустился на четвереньки, завозил ладонями по полу, отыскивая… Со спины потянуло сквозняком — дверь. На полу пыльно, гладко, скользко. Кафельный пол. Нашел первое тело — еще пара минут «отруба» телу гарантирована. Пробежал пальцами по лицу оглушенного, и вдруг с ужасом сообразил, что Беккера он ну никак не отличит — ни разу не видел. А убивать всех нельзя. Ни в коем случае. Вдруг запаниковал — внезапный, дикий приступ страха. Подскочил. Аж затрясло — «Прирежь их всех! Убьют же!» Целый миг так и хотел поступить, даже перехватил кинжал поудобней… А потом осознал, что просчитался в самом начале авантюры — не сумеет убить. Ни разу еще не убивал. То есть, всё-таки убивал. Примерно полчаса назад. Но как-то было нереально, не по-настоящему. Сам не видел, не успел еще обдумать. Не ощущал себя пока убийцей. И вообще, одно дело снимать мишени на слух, совсем другое — перерезать четыре глотки одним кинжалом. Оперативник не должен становиться убийцей. Никогда. Корчева должны были попереть со службы.

Попятился от ровного дыхания с полу, и отступал до тех пор, пока не натолкнулся на стену — тянуло холодком чуть правее, туда и шагнул. Скрипнула дверь. Есть еще примерно полторы минуты. Шестьдесят шагов по прямой и следующая дверь. И срочно нужен кто-то, кто вытащит. Телефон… В заднем кармане брюк. Странные люди — пистолет забрали, а телефон не удосужились. Если не раздавил своим весом и не разбил, должен работать. Так кому звонить? На распущенных ребят охраны рассчитывать бессмысленно — не озаботился взять номера их телефонов.

Мэва… первым номером в адресной книжке, всегда. Рванул телефон. Она работает на Беккера, но она же… не предаст друга! Побежал, придерживаясь рукой стены. Стена была шершавая, вся в оспинках, словно градом посеченная, то ли плохой побелки, то ли этих новомодных «грунтованных» обоев. Ладонь ободрал почти сразу. Помещение оказалось большим, куда больше ожидаемых шестидесяти шагов. Одновременно набирал мэвин номер. Бежал — осталось совсем немного времени — запнулся о какую-то тумбу, чуть не снёс, слушал телефонные гудки и молился всем святым скопом — авось хоть кто услышит! — чтобы услышала и приняла вызов. Обещал даже каждому по свечке в церкви. Начал задумываться о пожертвовании… Когда ответили:

— Джош?! Господи, как ты меня напугал! Ты куда пропал? Пан Беккер тебя ищет! Ты где?!

— Беккер нашёл, — проглотил ком вязкого воздуха, отбил локоть о стену, лихорадочно заметался вдоль, выискивая дверь. Нашарил.

— Мэва, запоминай! Остановка Староградская, на сто пятом автобусе от дома. Улицу не переходить. Вперед. Потом свернуть, где пахнет капустой. Там какой-то проулок. И там должен Цезарь сидеть, если еще не увели. Дальше не знаю. Скорей. Иначе убьют. Меня.

Дверь не хотела поддаваться. Замок. Нашёл. Задёргал «собачку».

— За тобой гонятся? Скажи хоть, что происходит!

За спиной заорали зло и неразборчиво. Время истекло. Уронил телефон. Вцепился в замок, как вурдалак в горло жертвы. Тот сжалился. Преодолел вторую дверь, захлопнул за собой. Куда дальше? Появилось эхо. Начал задыхаться, хоть и пробежал всего ничего. Долгое эхо намекало на коридор. Сломя голову — вперед, придерживаясь той же неровной стены, обдирая подушечки пальцев в кровь — аж горят. Зато миновал следующий дверной проём. Оставленная позади вторая дверь с грохотом обвалилась.

— Стоять!

Вдох и бежать. Ещё один коридор, только уже влево. И еще жадный вдох горячими обкусанными губами.

— Стой, Джозеф! — повелительность, на которую так сложно не поддаться. Тяжелая артиллерия Беккер. — Стой, тебе некуда бежать!

На улицу. Там люди, хоть и простецы сплошь. Всего полчаса протянуть.

Вдох. Ещё поворот. Свет, лабиринт какой-то! Или это от усталости, или правда — вонь густеет, прорезались в ней трупно-формалиновые нотки, и еще что-то инсектицидное… Вдох. Пахнет… моргом. Вспомнил, откуда запах знаком. Из сна. Из недавнего кошмара. И топот шагов. Вдох. Бежать. Ещё не всё потеряно. Наверно, на стене следом тянутся разводы крови — зацепился за какую-то неровность, вспорол ладонь. Спасибо Конраду, научил бегать вдоль стен. Стрелять толком не научил, зато хоть бегать. Спасибо-спасибо-спасибо… Может, хоть этот поворот будет последним? Вдох…

И всё-таки знал, что еще немного, и… Подвернулась нога. От боли на глазах выступили слёзы. Упал, выбивая плечо о стену. Вдох.

— Ну вот, добегался, — отчего-то джошеву мысль озвучило бывшее начальство.

Вдохнул. И сдался.

И было — как тогда. Тепло жаровен, суетливый шумок, плывёт в голове от легкого наркотика. Того, что не лишает сознания, а всего лишь помогает перестать бояться и притупляет боль. Только вот темноты и оправданий пана Баррета раньше не было.

— Понимаешь, Джозеф, лично против тебя я ничего не имею. Ты мне даже нравишься. Нет, правда, ты хороший парень. И мне очень жаль…

Пауза. Кап-кап-кап — тяжелые капли чего-то по подносу.

— Но пора уже прекращать монополию Верхнего Сияния на власть. Что даёт им право распоряжаться нашими жизнями, а?

Пауза…

— Да-да, Способности. Они, понимаешь ли, Джош, сильнее нас с тобой. И вообще большинства магов. А ещё тьма-тьмущая простецов, которые вообще всех сил лишены. Представляешь, от рождения быть лишенным самого главного блага? Вот ты сам был магом, ты же понимаешь?

Пауза… И требуют от Джоша понимания. А он в упор не соображает, о чем ему толкует начальство.

— …Каждый сам себе маг с неограниченными возможностями! Нейтральная энергия для каждого! Верхние и Нижние уже не нужны! Свобода воли! Понимаешь?!

Джош мотал головой — всё равно не понимал.

— Мне, конечно, жаль, что тебе придётся… пожертвовать собой. Но так уж вышло. Больно тебе не будет. Я сделаю всё быстро. Обещаю.

Кап-кап-кап…

— Слышь, Светлый, кончай трепаться! Всё готово. В общем, смотри сюда. Сначала я…

…И пахло как тогда — какими-то травами и свечным воском, только эти запахи не перебивали стойкого зловонья морга. Расслабленно гудело в голове, припомнилось одно-единственное посещение «анатомички» на втором курсе. Учились считывать ауру с мёртвых. Всё боялся тогда, что бледная как мел Мэва съедет в обморок. Самого тоже подташнивало, когда к мертвецу пришлось прикасаться, да еще Поверху. Кадавр был холодный и липкий, синий и какой-то раздувшийся. В общем, мерзко. Мэва, впрочем, с собой справилась, зато на кафельный пол грохнулся тихий скромный Анастази, будущий эксперт.

Мэва должна прийти… Придёт ли?… Слабое беспокойство. Но скоро тонет в равнодушии. Беккеру всё неймется.

— Мне действительно жаль, Джош. Думаю, ты бы меня понял.

— Всё, начинаем! Светлый, ты задолбал! Развел тут лирику!

Травами запахло сильней, разобрал сильные акценты чабреца и мяты. Голоса над головой читали смутно знакомую бессмыслицу, тихо потрескивали огоньки свечей. Самих свечей Джош не видел. Да и не хотел видеть. Всё вдруг сделалось простым, понятным и ненужным. Мэва? А что Мэва, которая, может, просто бросила бывшего друга — зачем ей слепой калека в напарниках, когда в отделе полно здоровых мужиков?

Зато Джош пригрелся, хоть и был теперь наг, как Адам перед грехопадением, и почти задремал уже…. Вообще давно не ощущал такого умиротворения… И остатками рассудка-то понимал, что это всё наркотик… Но его и это не волновало.

Когда начали резать руки и лодыжки, немного «протрезвел», но и тогда боль отупела, потекло онемение. Какие-то крохи сознания еще теплились — порадовался, что хоть полегче, чем тогда. Потом вдруг навернулись слезы на глаза — понял, что обряд всё-таки состоится, что оперативник Рагеньский с заданием не справился, и придётся умирать.

На груди и животе плясали чьи-то мокрые пальцы — и это парень тоже уже проходил. Это кровью выписывают таинственные письмена на коже. Притиснутая к алтарю прессом неведомой Силы, сопротивляться жертва не могла. Да и не пыталась.

— Светлый, твоя очередь, — прошуршало в непонятном треске.

Мягкая ладонь легла на грудь ближе к сердцу, покаянно шепнули:

— Извини…

Ладонь была теплая, тяжелая, и чем — то даже вселяла уверенность. В чём, парень не знал и знать не хотел. А потом изменилось. Ладонь напряглась, вдавила, припечатала к алтарю так, что стало трудно дышать, и…

И стало… то самое… через ребра прорвалось… Джош закричал. В него и через него… текло… Туда. Заставляло пропускать сквозь себя дичайшие ассоциации, мысли, клочья ощущений… Вместе с энергией, целым её водопадом. Вместе с чужой силой быстро таяли и крохи собственной Джоша.

/…Сначала тяжелое отчаянье и усталость — не получился какой-то опыт. Полтора года насмарку. Если бы не придурок продавец, спутавший толчёный корень лопуха с корнем одуванчика… Потом раздражение, удивление, ужас. Тёмный силуэт широкого, почти квадратного мужчины в раме лунного света, глушь, проулок, звать на помощь бессмысленно. Приближается. Белая узкая полоска зубов ровной недоброй улыбки… Вспышка. Боль адская, дышать нечем. Я умираю…./

Задохнулся криком, всхлипнул, пытаясь вынырнуть, высвободиться. Но ладонь на груди вжала сильней и утянула обратно, на самое дно.

— Потерпи, тебе недолго… осталось…

/…Привычная пыль книжных полок, с которой как не борись, меньше не становится. Сметаешь её, сметаешь, а потом заново нужно. И так постоянно. И артрит. Ноют старые кости. Седьмой десяток. Ошивался днём в архивах странный тип. Расспрашивал про главного архивариуса да про других библиотекарей… Но сейчас уже поздний вечер, последний читатель ушёл полчаса назад. Как же ноют суставы. Можно, хвала Свету, уже и домой… Прихватить занятную книжонку про теории энергий и в постель. В последний раз прошёлся вдоль стеллажей. Проверяя, всё ли на своих местах. Когда возвратился, увидел, что тот тип опять за какой-то надобностью оказался у стойки регистрации. Удивился, но спросить не успел — резнуло в левой части груди, а колени подкосились…/

— Га…а…а… Пожа…луйста…

.. Что там дальше делать?.. Расслабься, Светлый… Веду всё равно я. Сейчас мы пытаемся открыть Врата. Разве не понятно?…

/…Нефиг было соваться, с самого начала знала. Работать не дают, до архивов не допускают. Пригрозили понижением. С чего бы это, спрашивается? Чего секретного в истории научных изысканий позапрошлого века? В раздумьях и не заметила, как забрела в старую часть города. Собор, далёкий плеск волн, очень тихо и одиноко, зябко метёт по плечам ветерок. Хотела уже возвращаться, когда за спиной окликнули по имени. Обернулась в удивлении. Мужчина. Незнакомый. Глаза как у наркомана. Хотела вежливо ответить и сбежать, но не дал. Вцепился в руку и… Темнота…/

Долго лежал, захлёбываясь воздухом, и никак не мог прийти в себя. Впрочем, прошло. Перетекло в сонный, медлительный дрейф по волнам вялых мыслей. Не мыслей даже, так, образов и ощущений.

— Ну, что дальше? Долго еще?

— Имей терпение, Светлый. И молчи уже, не сбивай. Сейчас ты повторишь ту штуку, только не вмешивайся в остальное. Мы будем заливать энергию. Тёмную энергию — не лезь, а то выгоришь. А в нужный момент… Вот кинжал. Смотри, вот так: отсюда досюда. Резко.

На липкой груди прочертили пальцем вертикальную линию.

— Попробую, — неуверенное, растерянное Баррета.

— Попробовать я и сам могу, а ты должен сделать — четко и наверняка. Или катись отсюда.

— Твоё условие. Я помню…

«Это они меня обсуждают, — мелькнуло в голове. — Как меня лучше убить.». Слабо застонал.

— Тогда поехали. Резко и уверенно, понял? Сам хотел его поменьше мучить. Но не раньше, чем я скажу…

И снова бормотание, бормотание. Плывёт в голове тонко, дремотно, сладковато…

/… С самого утра беспокойство росло. Тянуло к бурной деятельности. Так и зудело чем-то занять мозги и руки, приложить куда-то неуёмно бурлящую энергию. Мартен, как на зло, подцепил какую-то осеннюю заразу, теперь вот в одиночку приходится за компьютером горбатиться, прочесывая списки зарегистрированных в Познани Тёмных. Потом еще вечером нужно будет забежать, апельсинов болящему напарнику занести. А сейчас зудело… Лениво листал страницы базы данных, выбрал пяток подходящих кандидатур…/

Бормочут неприятно. Задолбали уже.

/….Беспокойство нарастало. Исключительно интуитивно, наугад ткнул в регистрационную карточку первого Тёмного, обнаружил длинную вереницу дисквалификаций, предупреждений что от Верхнего, что от Нижнего, лишений лицензий и решил, что с таким оригинальным субъектом в любом случае следует познакомиться поближе. Хотя бы в порядке надзора. Набежавший сквознячок неприятно подморозил плечи…

Хотел было кофе глотнуть, а потом только идти к некроманту. Зуд сделался нестерпимым. Так и тянуло уже пойти и разобраться. Плюнул, набросил куртку, ключи от кабинета оставил у дежурного, сказал, куда и зачем идёт. Порядок такой. Ещё порядок требовал не ходить поодиночке, а лучше вон заглянуть к Садницки и получить официальный ордер. Но Джош всё равно собирался только опросить субъекта да разведать обстановку…/

Шуршание на грани слышимости. Как если бы в углу тихо возилась мышь. В старом мамином домике мыши есть до сих пор, никакого с ними сладу… Хоть трави их, хоть не трави, хоть магией отваживай…

/…Хотел еще позвонить Луизе, но вспомнил, что у неё сегодня какое-то важное мероприятие. Проверил стандартный амулет защитки. Тот на девяносто процентов оказался полон. Нормально. Влекло… вперед и только вперед. Джозеф хотел думать, что это всего лишь служебное рвение. Если это действительно некромант, то премия гарантирована, а то еще и получение звания уже не младшего, а рядового сотрудника. Перейти из категории «зелёных» (между прочим, почти два года как Колледж закончил!) в категорию полноправных оперативников! А Мартен взял и заболел! Впрочем, одёрнул себя, друг и напарник не виноват, со всяким может случиться…/

Шуршание длится. Только к нему прибавилось еще непонятное равномерное гудение, легкая вибрация плиты под лопатками. Выматывающая слабость, сквозь шипение чего-то на жаровне и стойкий медный запашок крови пробивалась боль. Всё-таки пробивалась. Скорей бы уж. Беккер ведь обещал, что будет быстро. Снова затягивало, но Джош уже не сопротивлялся. И продолжало течь. Превратился в огромную прореху. В неё уплыли последние страхи, мысли, надежды. Осталось только нетерпение — скорей уже!

— … Он тянет слишком много энергии! С Малем было меньше! Тьма… Кажется. Моих запасов не хватит! Светлый, присоединяйся. Ещё минута, и… кинжал бери!

Кажется, уже скоро… Водоворот.

— Давай! Пора!

Выстрел прогремел ошеломляюще громко.

Б-бах!

Без глушителя. Наверно, «пэшка».

И зря прогремел, очень зря. Плотину относительного контроля прорвало выворачивающим наизнанку потоком Темной силы. Дыра ширилась, раздирая всё сильней, и тянула, тянула, никак не насыщаясь, легкие захлебнулись воплем, и еще прокричали в ухо:

— Светлый, твою мать! Ты живой?! Ааааа… с***! Он «пьёт»! Нас! Он убьёт… Светлый…

Булькнуло. Джозеф Рагеньский перестал существовать.