"Слепое солнце" - читать интересную книгу автора (Огеньская Александра)

Глава 10

— Мэв?

— Здесь я… И поспать с утра пораньше не дашь? Я, знаешь ли, в кресле не особо выспалась.

— Извини, молчу. Просто я должен был убедиться… Спи дальше.

— Поспишь тут. Отвратительное кресло! Спина разламывается! Зубы не чистила! В душ хочу! Неделю не высыпалась! Даже расчёски с собой не захватила! Салфеток гигиенических нет! И сегодня день насмарку! Задолбали все! Сидела бы у себя в Колодне и в ус бы не дула! Зарплата нормальная, жить можно! Чего не сиделось?!

«Это у неё вчерашнее выходит», — сообразил Джош. Ну и пусть выходит, стресс как-никак. Она ж не оперативница, она ж эксперт. Наконец, выдохлась. Вздохнула:

— Ты сам-то как?

— Нормально. Извини, что так вышло, — почувствовал легкие угрызения совести. Действительно, Мэва-то, пока напарник дрых без задних ног… — Не хотел тебя во всё это впутывать…

— Поздно. Уже впутал. Ладно, теперь только шесть, пробую спать дальше. Не хочешь пригласить даму к себе в постель? Шучу-шучу…

В следующий раз Джош проснулся определенно несколько поздней, чем следовало. Проспал, в общем. При чём проспал самое интересное. Шум, быстрые перешептывания, дверь открылась и закрылась, а потом сразу стало тихо. Неуверенно позвал:

— Мэва?

Ответила не Мэва. Судя по голосу, мужчина лет пятидесяти, хрипловатый и вежливо-равнодушный.

— Панна Коваль ушла по своим делам, пан Джозеф. Вы достаточно пришли в себя, чтобы ответить на несколько вопросов?

— Кто вы? — с тоскливой обреченностью сел. Значит, началось. Теперь будут мурыжить и мариновать на допросах.

…Разумеется, Маль был хитрым старым лисом…

Но Маль уже год как мёртв, да и причём здесь Маль?!

— Так кто вы?

— Иерарх Марцин, Координатор отделения безопасности при Камере по борьбе с парамагической преступностью в восточноевропейском регионе, — официально представился пришелец. — Мои полномочия заключаются в ведении дела о незаконном использовании магических энергий и серии убийств, произошедших в связи с таким использованием. Так вы готовы ответить на мои вопросы? Ваш лечащий врач сказал, что вы должны были уже прийти в себя.

— Пан Кшиштоф? — уточнил Джош. Эх, пана Кшиштофа бы сюда… — Ага. Я отвечу. Если смогу.

— Замечательно. Вы сначала позавтракаете? Нет? Как пожелаете, — скрипнуло кресло. — Для начала поясню некоторые моменты. Вечером шестого ноября работниками метеорологической службы были зафиксированы необычные скачки спонтанных природных энергий, но поскольку скачки наблюдаются в течение последнего месяца, данные всего лишь внесли в журнал наблюдений, не сообщая о явлении в вышестоящие органы. Однако приблизительно в половине девятого вечера этого же дня фиксируется особенно мощный всплеск непонятной этиологии в районе старого кирпичного завода на окраине города. Поскольку координаты всплеска определены с довольно большой погрешностью и указывают на комплекс административных и гражданских сооружений, то специалисты лишены права непосредственного исследования места явления без проведения согласительных процедур. Они направили прошение в вышестоящий орган. В то время, когда они дожидались ответа, на месте происшествия работает независимая группа специалистов из отдела по борьбе с парамагической преступностью, ваших, Джозеф, коллег. Они ищут некий пропавший со связи объект охраны. Я думаю, вы понимаете, о ком я.

— Ищут меня, я знаю. Их Мэва Коваль переполошила. Что дальше?

… И, признаться, без Маля куда удобней. Всё ему чего-то надо было, всё хотел…

— А дальше всё просто. Ваши коллеги прочёсывают район, совершенно не подозревая о наблюдениях метеорологов, добираются до корпуса номер четыре Лечебницы Святого Андрея Боболя, где обнаруживают явные следы ритуальных действий, а так же пять трупов с пулевыми ранениями…

Джош нахмурился — пять? Беккер, каштановолосый, светлоглазый, молчун… Ах, да, убитый в самом начале Светлый с дурными наклонностями. Тот, который был не прочь подпитаться нейтральными энергиями, но самому марать руки убийством ближнего — увольте.

— … Затем вы в состоянии, судя по заключению фельдшера Отдела Вадима Колеськи, наркотического опьянения и шока, со средневыраженной кровопотерей, и ваша напарница панна Мэва Коваль в стрессово-возбужденном состоянии. Далее, предметы явно ритуального характера… Думаю, полный перечень приводить не имеет смысла, отмечу только, что в том числе обнаружена и считающаяся утерянной чаша Валира. Согласно легенде…

— Знаю, — нетерпеливо перебил Джош. Его уже изводило любопытство — к чему клонит собеседник? Зачем такие длительные вступления? Как следует из курса тактических методов ведения допросов, сейчас пан Марцин использует прием создания представления об осведомленности следователя у допрашиваемого. Суть приема — показать, что мы, такие умные и догадливые, давно уже всё знаем, а от тебя, дурака, требуется только чистосердечное… — Что дальше?

— Дальше вы с напарницей были отправлены к медику, на месте происшествия проведена экспертиза. На этом этапе поступили данные от метеорологов. Вырисовывается следующая картина. Первым был убит предположительно Светлый телекинетик, с третьей зоны близкого выстрела огнестрельным снарядом девять миллиметров, из короткоствольного боевого оружия. Со значительной вероятностью из найденного на месте происшествия пистолета «Вальтер» П99QA. Затем, скорее всего часа через полтора после первого убийства, но эксперты еще затрудняются назвать точное время, был убит второй Светлый маг. Ваш непосредственный начальник, Джозеф, пан Владимир Беккер. Пуля прошла в области левой подмышки по прямой, повредила левый желудочек сердца и завязла в тканях легкого. Почти мгновенная смерть. Выстрел с расстояния примерно в пятнадцать метров. Ну и, наконец, три оставшихся трупа — вторая зона близкого выстрела, три одинаковых слепых ранения в затылки. Тот же калибр, то же оружие. Причем непонятно, как убитые могли подпустить убийцу к себе настолько близко и почему не сопротивлялись. Иных повреждений на телах не обнаружено.

Собеседник умолк, предлагая Джошу как-то прореагировать на столь обильно излитую информацию. Джош же предпочел промолчать. Демонстративно зевнул и потянулся. Сами все скажут и сами всё спросят. Да, а позавтракать было бы весьма неплохо. Задумчиво поскрёб обросшую щёку — поналезло щетины, что у кактуса.

— Так и? — не выдержал игры в молчанку пан Марцин.

— И? — делано изумился Джош. — Если вы хотите услышать моё мнение о характере ранений и причинах смертей, то, пожалуй, не по адресу. Я ранений не видел и не увижу, а специалист у нас Мэва.

— Вы прекрасно всё поняли, Джозеф. И прекрасно всё знаете. Это вы их всех убили, не правда ли? За исключением разве что Беккера, которого, похоже, пристрелила ваша напарница. По крайней мере, маркировка бойка её пистолета совпадает со следом на гильзе. Судя по всему, её действия можно квалифицировать как крайнюю необходимость — она ведь вас спасала? Остальные — ваших рук дело — на пистолете ваши отпечатки. Больше некому. Так зачем и, главное, как вы продырявили им головы, Джозеф? Как умудрились? Это уже чертовски походит на преднамеренные убийства или превышение уровня необходимой самообороны. А это на десять лет тянет, если не докажете состояние аффекта.

Во всяком случае, пока Мэву не трогают. Иерарх ясно выразился — крайняя необходимость. Это разве что на выговор и лишение премии тянет, а так нормально.

…И даже проще без него стало, он вечно всех дёргал. Задолбал…

— Вы официально предъявляете мне обвинения? Я получаю статус подозреваемого? — деловито, почти равнодушно осведомился Джозеф, поднимаясь. Что он собирается делать, Джош не знал, но сидеть на одном месте надоело. Обнаружил в изголовье кровати столик, принялся перебирать разложенные на нём вещи — какие-то тряпки, пузырьки — не очень понимая, что желает найти. Возбуждение поднималось выше и выше. Всё происходило в точности так, как он предполагал. Только бы на сканирование не потащили. Но на этот раз «добровольца» им из Джозефа Рагеньского сделать не удастся.

Собеседник замялся.

— Нет. Разумеется, для официальных обвинений еще рано. Пока готовы только предварительные заключения экспертов. Я всего лишь надеюсь, что вы разъясните ситуацию, не заставляя нас подозревать вас в совершении преступления.

— К сожалению, ничем не могу помочь, — пожал плечами Джош. — Видите ли… если вы еще не заметили, я слеп. Я ничего не видел, и вряд ли могу выступить свидетелем.

На столике обнаружились: два полотенца, шприц в упаковке, щётка для волос, косметичка, какая-то книжонка, три флакона непонятного содержимого, но подозрительно-парфюмерного аромата. Похоже, Мэва успела обжиться в палате напарника. Хозяйственная.

— Хорошо. Выражусь предельно откровенно, чтобы в дальнейшем между нами не возникало недопонимания. Про вашу слепоту я знаю. Я, извините, не совсем идиот. Это раз. Два — я прекрасно осведомлен о специфике вашего задания, я член Малого Круга. Вам было поручено восстановить порядок известного вам обряда. Действия же ваши выглядят так, словно вы намеренно уничтожаете свидетелей по данному делу. А это, знаете ли, несколько сомнительно… С любой точки зрения.

Джош глубоко вздохнул. Аккуратно расставил флаконы, сложил полотенца стопкой. Разумеется, господ Верхних мало волнуют преднамеренные убийства каких-то там Тёмных (да даже и Светлых, если для пользы делу!), им информацию подавай. Спокойно, очень спокойно заявил:

— Сначала разберитесь, а потом уже лезьте с обвинениями. Это раз уж вас на откровенность потянуло. И вообще, если это не допрос, то я совсем не обязан отвечать на ваши вопросы. А если допрос, то отвечать я согласен только в присутствии своего защитника и законного представителя. Да. и после предъявления ордера.

В голове опять странно позвякивало. Совсем как вчера после алтаря. Кшиштоф говорил про отравление. Наверно, оно.

— Вот как? Да ордер-то выписать не проблема, сами знаете… Просто не хотелось бы доводить дело до… — многозначительная пауза. — Джозеф, мы не будем возбуждать дело, если вы просто расскажете нам правду. Сами знаете, как нам важна информация…

— Боюсь, я ей не обладаю. — Джош совсем уж идиотом тоже не был. Прекрасно понимал, что не мытьем, так катаньем этот Марцин своего добьётся. Тут нужно продаваться — и подороже. И выторговать время на приведение в порядок новой памяти. Которая пока молчит, но каша в голове весьма и весьма. Уйма новой информации, с которой пока не знаешь, что и делать. Вот например, зачем здесь Маль? В голове?

— А знаете что?… Я, пожалуй, отвечу на вопросы… При одном условии — задавать их будет Иерарх, который в прошлом году принял решение о моем сканировании. Я не знаю его имени, я почти ничего не помню. Но хотелось бы поговорить.

— Любопытное условие, — прицокнул Иерарх. Впрочем, прицокнул удовлетворенно. — Но принято. Думаю, разговор можно устроить.

Дверь мягко проскрипела.

— Время истекло, пан Марцин. Моему пациенту пора завтракать и принимать лекарства, — строго сообщил пан Кшиштоф с порога. Протопал тяжело, принося с собой какие-то медицинские запахи и ощущение плохо сдерживаемого раздражения. Интересно, откуда такая неприязнь к высших служителей Света друг к другу?

— Да-да, мы уже закончили.

Джошу или показалось, или Марцин пасует перед твердокаменной решимостью целителя Кшиштофа.

— Тогда, Джозеф, я передам ваши условия Кругу. До скорого свидания.

— До свидания.

Некоторое время после ухода неприятного гостя в комнате было тихо. Потом Кшиштоф зашуршал полиэтиленом, застучал стеклом.

— Так как ты себя чувствуешь, Джозеф? Я очень не хотел допускать к тебе Марцина, но он был настойчив, как таран.

— Всё нормально, — звон начинал раздражать. Прибавилось легкое головокружение. Впрочем, это мелочи перед перспективой десяти лет одиночки.

— Хорошо, если так. Чего он от тебя хотел? Это всё дело годичной давности?

— Оно, — Джош был предельно лаконичен. На столе звякало, очевидно, означая какие-то неприятные процедуры. Скорее всего, будут колоть иголками.

— Надеюсь, тебе не предлагали новое сканирование? Имей ввиду, на это раз тебе вряд ли повезет. Оно тебя или убьёт, или сведёт с ума.

— Не предлагали пока. Впрочем, заставят, если приспичит.

— Заставлять не имеют права, ты Светлый. Могут крайнюю необходимость заявить, могут попробовать поднажать неофициально… Есть у тебя, на что нажимать?

Разумеется, есть. Об этом — Джош сглотнул — сегодня явно и недвусмысленно заявили. Десять лет. Хороший нажим, крепкий. Или вы, пан Рагеньский, все чистосердечно, или вот. Ну, хоть какой-то, а выбор. И на том спасибо. Сухо кивнул:

— Разумеется. У всех есть, я не исключение.

— Просто не поддавайся на провокации. А что касается крайней необходимости, я в любом случае дам заключение, что сканирование тебе категорически противопоказано. Пока еще мое заключение хоть чего-то стоит…

…Никогда и ничего его заключение не стоило. На самом деле. Наплевали один раз, наплюют и во второй, — стукнуло в виске. — В прошлом году он то же самое говорил…

— Повернись-ка ко мне… За… Филейную часть подставляй. Витамины, общеукрепляющее…

Ага. То на задницу приключения, то вот — витамины. Поморщился, припоминая — теперь уже было, что припоминать. Славно мозги прочистили.

… - Я не думаю, что это разумно, Рафал. Он может умереть. Оклемается, попробуете гипноз…

— Вы идиот, Кшиштоф! Никакого гипноза! Он опративник. вы в курсе?

— А, ну да… Они невосприимчивы… Что, настолько невосприимчивы, что хороший специалист не пробьётся? Они вообще не поддаются гипнозу?

— Поддаются. В транс входят, как и все прочие люди. Но они тренированные — погружаются в строго разрешенные воспоминания. Что-то из детства чаще всего. Их два года тренируют. В конце концов вырабатывается рефлекс. А вообще, до гипноза парень еще дожить должен. Сам говоришь, шансы невелики. И ещё меньше шансов, что он будет в своем уме. А сведения нужны срочно.

— Сканирование его убьёт. Я подписаться готов.

— Крайняя необходимость, Кшиштоф. Я, как председатель Круга, снимаю с вас ответственность.

— Очаровательно. Перед кем снимаете, перед Светом? Заставите мою совесть заткнуться? Рафал, не вздумайте его трогать! Я подам протест!

— Возвращайтесь к нему. Ему нужна ваша помощь…

Внезапно, пока потирал обиженную «филейную часть», пришло в голову:

— А ведь я ослеп во время сканирования, и вы это знали. Почему мне не сказали?

Вопрос повис в воздухе, пока Кшиштоф звякал стеклом. Неторопливо, размеренно шуршал целлофаном. Стучал и журчал. Потом стихло. Сунули в руки стакан:

— На, пей. Полезно.

Подумал, что ответа не дождётся. В стакане плескалась горечь, пахло остро и пряно — имбирем, корицей, перцем и гвоздикой. Что бы там ни было, а все же со специями перебор. Обманулся в предположениях. Сокрушенно вздохнули:

— Ну и знал бы ты, и кому от этого легче бы стало? Зрение твое, сам понимаешь, не возвратилось бы. Ещё бы нервничал попусту. — Хорошо, когда все умные-разумные вокруг, один только Йоська-дурак. Растолкуют же всё, объяснят. Почему некрасиво в носу ковыряться и как сильно Верхнее заботиться о душевном покое своих подчиненных. — Да и подписку с меня взяли о неразглашении, когда дело засекретили. Можно было компенсацию выбить, конечно, но ты сам отказался.

Смутно-смутно помнилось — да, приставал с какой-то защитой прав, требовал чего-то. Было дело. В голове опять глухо стукнуло и поплыло. Крутнулось, как если бы юлу запустили в мозгах. Коротко мелькнуло и пропало. Аромат от стаканчика поднимался просто удушающий. И еще не совсем здоров.

— Что я пью?

— Полезная штука. Восстанавливает силы. Мой собственный рецепт. Допивай, да запущу к тебе твою подругу. Она к тебе уже полчаса пробивается.

Подруга… Да. Разом потеплело в груди. Мэва не бросит, теперь точно. Только как бы ей боком не вышло…

Запах от варева по «собственному рецепту» Иерарха Кшиштофа определенно раздражал, и едва ли не он был причиной налившихся болью висков. Терпимой, впрочем, но оттого не менее неприятной.

— Да, пусть заходит. Она меня вытащила из этого… этой передряги.

— Тебе видней. В общем, я делаю медицинское заключение и заверяю его в Круге. Сейчас, пока Марцин еще не опомнился. А ты держись, не поддавайся…

Затошнило. Потому что пятно перед глазами было… синее. Пятно перед глазами… было. Густое, переливчатое, кляксой в непроглядном бархате слепоты. Его не должно было быть — ему просто не откуда взяться. Но вот оно — колышется и плывёт. Отставил стакан, замотал головой — пятно не исчезало. Потер вискИ — не исчезало. Голос Кшиштофа отдалился, сделался глухим, как из колодца, невнятным.

— Что вы мне…подмешали? — с трудом вытолкнул из себя клок скомканного воздуха. Схватился за спинку кровати, пытаясь привести реальность в порядок. Вместо это разглядел, что пятно в темноте не одно — есть еще слабое колыхание чего-то зеленовато-расплывчатого, и есть тонкие царапины алого по темноте, как по закопченному стеклу.

— А что такое? Голова кружится? Тошнит?

Синее пятно колыхнулось, покрываясь бисеринками серебра. Осторожно лёг, прикрыл глаза, отвернулся. Прошло. Почти. Слабый, размытый фантом зеленой бабочки там, где должна быть стена. Не так — где должно быть непроглядно темно.

— У меня галлюцинации, кажется. Зрительные.

— Так, погоди. Лежи. Наркотик тебе давали, но я вывел… Так, у тебя нет аллергии на какие-нибудь травы? На имбирь или корицу? На кровохлебку? На душистый перец?

— Нет. Никогда не было… Что со мной?

— Спокойно. Такое иногда бывает. После всего, что тебе пришлось пережить… Ты что-то видишь, я правильно понял?

Зеленая бабочка в черной шторе кокетливо махнула крыльями и пропала. И опять эти алые царапины паутиной трещин.

— Ага. Пятна. Разноцветные. И паутина.

Захотелось уткнуться в подушку, чтобы прекратилось издевательство. Я слеп, чего вам от меня нужно?!

— Занятно. Дай-ка гляну. Расслабься. Я Поверху…

Царапнуло. Джош даже не понял, где, но царапнуло. Как бывает, зудит под кожей, но как не старайся, зуда не уймёшь. С досадой дёрнул плечом. Дискомфорта, впрочем, это не устранило. Неприятное ощущение коготков — опять где-то под кожей. Противно.

— Этот ваш рецепт…

— Спокойно. Настойка, скорее всего, ни при чем. Я ж говорю — это нормально для организма, перенесшего… Свет! Погоди-ка…

Что «погодить», Джош не знал, но ощущения становились все неприятней и неприятней.

— Что вы делаете? Перестаньте…

И опять это синее пятно, распростершее лапы над ни в чем неповинным Джозефом. И зашевелилось — отвратительно до тошноты.

— Ты что-то чувствуешь? Расскажи, что, — в голосе собеседника Джошу почудилась совсем даже не забота о состоянии пациента, а скорей интерес естествоиспытателя, следящего за любопытным экспериментиком из разряда курьёзных.

— Царапается. И пятна. Пятно. Синее. Шевелится.

— Занятно. Сосредоточься. Что ты чувствуешь?

— Покалывание… Да, покалывание, — опять легкое и неприятное, но уже вполне определенное.

— Где? Ну-ка, еще раз. Чувствуешь? — нет, определенно — в голосе Кшиштофа прорезался неуместный азарт.

— Покалывание в области шеи.

— Правильно. Именно в области шеи. А теперь?

— Теперь ниже. Что вы делаете? — нетерпеливо

— Погоди, это интересно. Если это то, что я думаю… Невозможно, — предвкушение сладкоежки при виде огромного торта. Да чего он там делает?! — Ну-ка, в третий раз. Где колет?

— В области левого плеча, — сдался Джош. Тем более колоть перестало, а к слабой пульсации алой паутинки перед глазами парень уже начал привыкать.

— Отлично. А теперь, пожалуйста, опиши мне пятно, — Кшиштоф явно к чему-то клонил, к чему, Джош понять уже не пробовал. С непривычки описать оказалось сложно — просто отвык от зрительных ощущений. Даже сны уже перестали почти сниться. Так, изредка обрывки фраз, ощущения. Как у младенца, наверно.

— Синее. Большое. Близко перед глазами, — формой пятно напоминало то ли морскую звезду, то ли оплывшего шоколадного медведя. — Что это? Вы же уже поняли, да?

— Имей терпение. Нужно убедиться. Скажи, пятно шевелится?

Как по заказу, пятно дернуло правой лапой-отростком и придвинулось ближе.

— Да. Такое… отростком правым дёргает. Так всё? Теперь вы скажете?

— А сам не догадался еще? Ну?

Сердце забилось в горле. Догадываться… Джош не смел. Просто если догадка окажется неверной, будет очень больно. Не травил бы душу уже, чего нервы треплет?!

— Скажите сами, — слабо попросил, отворачиваясь от пятна. То, впрочем, дернулось и само уплыло куда-то в сторону.

— Тогда начну издалека. Помнишь, мы говорили про то, что Способности ты на самом деле не потерял, просто стал медиумом?

— Ага, — нервно хрустнул суставами пальцев.

— Так вот, сейчас медиумом ты быть перестал. Почему, тебе видней. Я не знаю, что у вас там произошло…

— И? — Ну, не тяни же! Это пытка почти!

— Ты снова маг. Обычный. И сейчас это не галлюцинации. Это «верхнее» зрение. Состав, который я тебе дал, на «простеца» действует как общеукрепляющее. А у мага усиливает Способности.

Помолчал, давай осмыслить и поверить в сказанное. Закончил:

— Так что синее пятно — это я. Если еще помнишь, то Светлые поверху имеют расцветки от нежно-желтого до глубокого фиолетового, Темные — от грязно-бежевого до черного. Чем слабее маг, тем более блеклая у него аура. У иерарха цвет может быть любым, но обязательно насыщенным. Я вот не знал, что я, оказывается, синий. Да, и еще эмоции. Они, если помнишь, тоже влияют на цвет ауры. То, каким образом ты увидишь потоки энергий, будет зависеть от их природы.

— Я… — слова застряли в горле. Неловко поднялся. Огляделся по сторонам. Синее пятно отодвинулось к слабой палевой тени и там замелькало в воздухе маленькой светящейся точкой. Понял — склянка с тем составом. Отвернулся, наткнулся на сеть энергетических линий, сплетенных в стену, очевидно. Лазарет, магия здесь повсюду. — Я теперь могу видеть?

— Ну, я бы выразился иначе. Зрением в полной мере это назвать нельзя. Просто чувствительность к магии. «Верхнее» зрение, «нюхачество». Только ауры людей и магические артефакты, циркуляцию энергий. И не всегда. Очень большие энергозатраты. Кто-то держит «верхним» всего пару минут, кто-то может работать поверху часами. Я ведь не знаю, какими Способностями ты обладал до несчастного случая.

— Средними. Очень средними, — признался огорченно. Да, так примерно и говорили — чтобы смотреть Поверху, нужно талант иметь. Поэтому сам Джозеф вторым зрением никогда не пользовался. Просто не знал, что может. Оттого и не понял сейчас, что произошло. — Но на оперативке хватало.

— Ясно. Значит, запас у тебя небольшой. Полчаса-час в сутки при экономном использовании потенциала. С помощью усилителей можно довести до двух. Но нужно научиться контролировать. Какими еще способностями ты обладал?

Обиженно поджал губы — только дали, а уже забирают?! Всего час в день? Хотя нет, не всего — целый час! Ощущать себя почти нормальным! И даже магом! И даже — почти зрячим!

— Пирокинез, «прыжки», самая малость телекинеза в пределах видимости. Там, камень подтолкнуть, сдвинуть какую-то вещь. Сложные плетения с небольшими энергозатратами удавались. Необходимый боевой комплект, не более того.

— Попробовать не хочешь? Что-то одно, не усердствуй.

Сел и задумался. Что попробовать? «Прыжки» не стоит — прыгать из Лазарета бессмысленно, барьеры не пропустят. Да и зачем? Телекинез? Ну, он случался раньше только по большому вдохновению. Остались примитивные «файеры». Уже давно забыл, каково это — держать на ладони крохотный клочок пламени. Кажется, тепло и чуть колко, но не жжется. И нужно всего лишь сконцентрироваться и представить в ладони легкость и слабый приток крови. Это вообще-то совсем несложно. Даже ребенок справится. Не зря среди магически одаренных детишек так много пироманов.

И стало страшно. А вдруг, да не выйдет? Вдруг это намешанное Кшиштофом зелье, и оно закончит свое действие с минуты на минуту, опять погрузив в темноту и беспомощность? Не попробуешь, не узнаешь.

— Сейчас. Я «фай» попробую.

Собственная рука — вот дела! — оказалась длинным бесформенным отростком нервно-зеленого оттенка. Не совсем то, чем Джош привык считать свою конечность, но и то давай сюда. Теперь способности. Как там было? Сосредоточиться.

И вышло то ли само, то ли по чистой случайности — огненный шарик неожиданно оказался не оранжевым, а ярко-бирюзовым, пульсирующим трепещущими лепестками. Долго он, впрочем, не продержался — тут же спрятался обратно в ладонь.

— Молодец. Но достаточно. Не трать зря силы. Несмотря на настойку ты еще очень слаб. Энергию из тебя тянули, по всей видимости.

— Да, наверно… Теперь я маг? Снова? Маг…

Запоздалый ступор.

И гавканье за дверью. Цезарь? Нашёлся?! Глянул — подтвердить догадку мешает перегородка двери. Сквозь неё просвечивает, но очень уж слабо.

— Маг. Ладно, у меня и еще дела, кроме тебя, есть. К тебе вечером загляну. Состав будет действовать часа полтора. Потом поглядим. Но тянет это как минимум на диссертацию… Ведь ты позволишь провести пару тестов? Кое-что посмотреть? И выписки из личного дела, из карточки колледжа? Только то, что касается способностей?

— Да, разумеется…

Рассеянно кивнул, жадно вглядываясь в густую сеточку двери. Около года перед глазами стояла непроглядная завеса, а тут… Хоть непривычно, хоть только намек на зрение, хоть с ним еще осваиваться и осваиваться. И сейчас — шел бы уже Кшиштоф своей дорогой, дал бы уже…

В дверь постучали. И дожидаться, пока изволят ответить, не стали. Дверь хлопнула.

Пятно-Мэва оказалось совершенно ртутным, чрезвычайно подвижным и живым. Все меняло оттенок с густо-серебристого на жемчужный, а то и вовсе на небесно-лазурный по краю. Или вот пошло рябью алого беспокойства.

Цезарь был другим. Животные вообще к магии никакого отношения не имеют (кроме кошек, разумеется), поэтому искать в них хоть искру энергий занятие пустое. Так вот, Цезарь выглядел иначе даже, чем можно было бы нафантазировать при самом буйном воображении. Нечто векторно-стрельчатое, словно короткими штришками вырисованное, постоянно меняющее цвет от одного до другого края радуги — от красного до фиолетового через долгие переходы оранжевый-желтый-зеленый. И пёс Джошу понравился снова — как если бы познакомились впервые. Приятный такой, жизнерадостный.

— Так, я пошел. Оставляю вас, панна Коваль…

— Ага…

— И не позволяйте ему утомляться. Злоупотреблять… Пошёл, в общем.

— Ага…

— Джош, что случилось? У тебя такое лицо…

Серебристый пингвиненок и целеустремленный разноцветный дикобраз — Джош видел.

— Или ты… Что случилось? А у нас неприятности, знаешь?

— Какие? — механически спросил. Провел по щеке — мокрая. Это глаза с непривычки побаливают, и немного жжет. Никакие неприятности сейчас не сумели бы развеять радужности настроя. Сейчас, когда собственные ладони — зеленые, как капустные листья — утопают в густых переливчатых штрихах шерсти Цезаря, неприятностей случиться точно не могло. Тем более и Цез рад, все руки обслюнявил. — Ты отыскала Цезаря?

— Не я. Цезаря подобрали прохожие и отвели в ближайший собачий приют, там догадались, что Цез поводырь. Испугались, что если собака без хозяина, то с ним что-то случилось. Начали наводить справки. Поводырей в городе не так много, ты же знаешь. И школа кинологическая их одна готовит. Так что вышли на твоего тренера, а тот сообщил в Отдел. Оперативно.

Много говорит. Когда говорит, начинает переливаться палевым и бежевым. Волнуется.

— Нужно будет им хоть спасибо сказать…

— А про неприятности узнать не хочешь? — в раздражении тут же оделась густой серостью. А потом вдруг замерла — в одном цвете, палево-растерянном. — Джош… ты меня видишь?! Ты…

— Вижу. Поверху. Способности возвратились.

— Ооо…

Подошла. Бесцеремонно отодвинула пса. Присела рядом — тёплая, тяжело прогибает кровать своим весом.

— Джош, это… невероятно! Это же здорово! — порывисто обняла. Обнимать у женщин в крови, но сейчас эта женская привычка Джозефа почти даже не раздражала. Смотрел — насмотреться не мог. И паутина стен, и буйство красок, и прояснившиеся очертания предметов. Ненадолго, да. Но, черт побери…

— Здорово. Да…. Цез, иди сюда тоже. Иди, поглажу.

— Так тебе больше не нужен поводырь? Ты теперь зрячий?

— Нет. Это другое, наверно. Это магия, понимаешь? А у меня особых способностей никогда не было.

Но ей, кажется, плевать на все возражения. Алым тюльпаном расцветилась.

— Зато ты маг. Снова! Слушай…

Отстранилась, поднялась. Показалось, или пятно чуть поблекло?

— Как ты себя чувствуешь? Нормально? Но выглядишь вроде ничего… Так вот, у нас неприятности.

— Ну?

Цезарь все-таки интересный — штрихи эти… Карандашей цветных взяли и набросали торопливо и пёстро, а потом отошли в сторону, узрели, что натворили, и давай все по-новой разрисовывать. И опять сплошь разноцветно и крикливо. Забавно.

— Мне предъявили официальное обвинение в преднамеренном убийстве. Даже в нескольких. Пана Беккера и троих Тёмных на меня свесили. И еще одного Светлого нашли, не знаю, на кого списать. Отобрали «пэшку», все амулеты, нацепили на меня блокатор боевых способностей, отстранили от расследования и взяли подписку о невыезде.

— Ээээ. Что? — протараторила на одном дыхании, и Джозеф сначала не понял. Зато когда понял… — Так. По порядку. Погоди… Тебя обвиняют в серии преднамеренных убийств?

— Да. Именно.

— А… я? — этак обиженно вышло — вроде как дитяте тут старалось, делало, а пришёл кто-то другой, и пожалуйста, всю славу себе заграбастал. — Как же я?

Вздохнула, подёрнулась серенькой пленочкой.

— А никак. Ты безвинная жертва, да еще вроде как беззащитная. Пока тебя резали, как барана, пришла я и всех перестреляла. Терминатор в отпуске.

Ещё и шутит. Меж тем за множественность составов, да за преднамеренное, да превышение должностных — это ж пожизненное выходит! Джошу бы еще, пожалуй, скостили со скидкой на слепоту и прочую ущербность, но Мэве — никогда. Вот же…! Потом допёрло окончательно — и похолодел. Ловко, ловко… Сам Джозеф, вот честное слово, готов был идти под суд, во всем сознаться (в меру приличий, разумеется, несовершенство мира он на себя брать не собирался) и сидеть себе. Зато с чистой совестью. Не стыдно пред Гауфом. Но чтобы Мэва?! Нет, всё-таки гады. Мэве сидеть Джош не позволит. Шутит, а сама искрит почти истерикой.

— Тихо. Спокойно. Дай, подумаю. Цез, не мешай… А как же мои отпечатки на пистолете? Они же провели экспертизу? Бойки-то пронумерованные. Странно. Потребуй копию отчёта.

— А то сама не знаю! Уже затребовала… Но я всё аккуратно делала, честное слово!

— Шшшш… Тихо. Не забывай, где мы находимся. Да-да, ты у нас эксперт, я знаю. Просто никак сообразить не могу. Ну, Беккера еще можно на тебя списать, и то только как грубую неосторожность. Но Тёмных? Вот что, если они не провели полную экспертизу тел со всеми выкладками, потребуй. Жми на то, что они погибли не от ранений. Хотя это не поможет, если они хотят тебя засадить… Так, вот что… Мне должны устроить встречу с одним Иерархом. С тем, который… Впрочем, не важно. Нужно собрать побольше бумажек. От независимых экспертов, если такие остались.

— Ага, ага… Наивный. В отделе на меня смотрели, как слон на муху. Я им никто, я у них и года не отработала. Кто там ради меня подставляться-то станет?

— Ради тебя, может, и никто… Нужно позвонить Гауфу. Попросить его поговорить с Джеромом. Раньше времени не сдавайся. Если совсм край — я во всём признаюсь и всё подпишу. Сидеть я тебе в любом случае не позволю.

— Не смей. Знаешь что, я пойду, ладно? А то…

Рябь и блики. Но уже не разберешь, в чем причина. Смазанное всё.

— Ты домой? Подожди тогда. Может, меня уже отпустят отсюда. Вместе пойдём.

— Я пойду.

— Мэв? — давало о себе знать некоторое истощение. Рябь и блики никуда не делись, но стали блеклыми и монотонно-серыми.

— Ей-богу, разревусь сейчас! Не знаю я, почему! Устала, наверно. В горле уже эти твои тайны и обряды стоят. Пойду, а то, честно…

— Мэва, сядь. Сядь, я тебе говорю, — нет, определенно, действие кшиштофова зелья заканчивалось. — И расскажи толком.

— Нечего рассказывать… Просто устала. Знаешь, я ведь вчера первый раз человека убила. Я прибежала, увидела… Я думала, ты мертвый. Кровищи, этот с кинжалом, воняет мертвечиной… Я не знаю, что на меня нашло, я взяла и выстрелила. Я знала, что я его убью, что нужно в руку или в ногу. А я все равно в грудь… В бок… подмышку. Мне сказали, пуля прошла…

— Я знаю, успокойся. Ты все сделала правильно. Тут ранить было недостаточно. Тут нужно было наповал. Ты меня спасла.

— Думала, не успею, — опять, кажется, плакать вознамерилась. Ну, тихо… Приобнял за плечи. — Ты лежишь такой… крови лужа и ты весь в ней с ног до головы. Сначала кричал, а потом обмяк. Глаза закатил, ну точно труп. И телефон разрядился. Хотела поторопить ребят…

— Понимаю…

— Ни хренышка ты не понимаешь! Балда и олух! И идиот! И придурок! И… — пихнула локтем, отвернулась. — Руки убери… Скотина.

— Мэв, — совсем сбила с толку. Эти женщины, ну вот где логика? Впрочем, если ревет сидит… Какая тут, к черту, логика? Хотя, кажется, Джош начинал понимать, какая. — Да, скотина я. И идиот. И балда, и олух. Каким был, таким и остался. Придурок неблагодарный, да?

— Да… То есть нет… В смысле… Прекрати! Издеваешься, да?

Подскочила, ушла к столу — слабый, далекий, как сквозь пелену, серебристый огонёк. Там хлюпала носом, суетливо шуршала какими-то бумажками. Очевидно, чтобы занять руки. И опять усталость. Проснулся — свеж был, как яблочко наливное. То, что из супермаркета в квартале от дома. Такое твердое, крупное, тяжелое, лежит на прилавке год и не портится. Свежее. Накачали всякой дрянью. Вот и Джозеф с утра был подобен этому яблоку, столь же искусственно возвращенный к физическому благополучию. А сейчас физиология опять намекала, что одной пищей духовной сыт не будешь, а неэкономно расходуемые силы имеют свойство подходить к концу.

— Совсем нет. Просто… Я был дурак, ага? Подозревал тебя черт знает в чем. Ты меня прости?

— Куда я денусь… Не бросать же тебя одного, бестолочь такую. Хотя в заднице мы с тобой… Ох, — в последний раз швыркнула носом и исчезла за густой сеткой темноты. Всё, кончилось счастье. Будем надеяться — до следующего раза, и пану Кшиштофу будет, о чем писать диссертацию. Утомленно откинулся на подушку и прикрыл глаза.

— Прорвёмся.

— Да. Кажется, прорвёмся. Ну я и размазня, — невесело рассмеялась. — Давненько не ревела. Ты меня тоже извини, что я тут сдуру лишнего наболтала. Но я пойду. Спать хочу, как собака. А раз уж теперь на работу не надо, то хоть отосплюсь.

— Всё-таки подожди, я с тобой.

— Ага, так тебя и выпустят отсюда, держи карман шире. Ты хоть встать сможешь? Личность дохлого вида?

Ну, во всяком случае, к Мэве возвратилась ее язвительность. В колледже её моровой язвой какое-то время называли. Потом перестали — кое-кому Джош чисто по-дружески, любя, начистил… лицо, хотя и полагал в глубине души, что прозвище дано не совсем уж безосновательно… Давно это было, и почти неправда.

И всё же выпустили. Не без небольшого взаимного недопонимания, разумеется, и с кучей строгих указаний, которые Джош спокойно пропустил мимо ушей, зная, сколь жадно им внимает Мэва. Эта спокойной жизни теперь не даст. В довесок вручили того замечательного зелья — целый флакон. Разводить по двадцать капель на стакан, пить десять дней перед завтраком. Ещё облагодетельствовали полным медицинским заключением на двадцать листов — вещь полезная, но читать ее Джош с Мэвой намеревались уже дома.