"Карма" - читать интересную книгу автора (Максимов Андрей Маркович)ВСТРЕЧАНаташа хохотала. Ей давно не было так весело. – Главное, слышу стук тела. Открываю дверь. Лежит человек. Думаю – ранен. Смотрю – крови нет. Значит, в обмороке. – Зачем вы меня водой-то поливали? – Пестель тоже пытался смеяться, но смех пока еще давался с трудом. Он пил уже пятую чашку кофе. – А как еще? – Наташа смеялась. – По щекам бью – не действует. В рот дую – не берет… – В рот-то зачем? – От растерянности. Ну, я набрала воды, лью на вас… – Многого вылили? – Две кастрюли, между прочим. Захохотали оба. Пестель сидел с голым торсом. Ему было неловко. Пиджак, рубашка, галстук – все сушилось на батарее в ванной. Брюки Павел Иванович снимать отказался категорически. – А зачем, зачем вас усыпляли? – сквозь смех спросила Наташа. Павел Иванович вытер слезы: – А чтобы доставить меня, бездыханного, в то место, где бы из меня можно было выбить информацию. – Какую информацию? – О том, где находятся те самые документы, которые могут сильно испортить жизнь Ивана Петровича Саморяда. Иван Петрович – смешной человек. У него совсем нет фантазии. Он действует, как герои дурацких боевиков. Не удивлюсь, если бы меня пытали утюгом. Как бывает всегда после долгого смеха, стало грустно. – Еще кофе хотите? – спросила Наташа. Пестель кивнул. – Павел Иванович, – Наташа смотрела серьезно, даже строго, – как бы вы ни старались, а в войну эту я уже вовлеклась. Давайте ваши документы, я обещаю, что они будут напечатаны в ближайшем номере моей газеты. На вас напали, и вы имеете полное право на ответный удар. Пестель усмехнулся: – Вы что, всерьез верите в силу гласности? – Зачем же так серьезно? Просто мне хочется вам помочь, и я могу вам помочь, вот и все. – Наташа задумалась. – Впрочем, если вы боитесь, что публикация этих документов и вам тоже принесет вред, тогда, конечно… Пестель закурил: – Дело не в этом. Эпоха гласности, Наташ, кончилась: слышимость подвела. Сегодняшняя пресса – это разносчик слухов, создатель кумиров на пустом месте, что угодно – только не борец. Для серьезной борьбы есть другой путь, куда более эффективный. – Вы знаете какой? – Конечно. Есть одно оружие, которое никогда не подводит, используя которое невозможно промахнуться. Это деньги… – Пестель отхлебнул кофе. – Мне так смешно, когда говорят о национальной идее в России, ей-богу. Да есть уже эта идея формулируется просто: деньги. Как уничтожить Саморяда? Легко. Перекупить несколько государственных человек, которые перестанут закрывать глаза на то, на что они закрывали их раньше. И тогда они внимательно вчитаются в те документы, которые я им предоставлю, и сделают правильные выводы… Вот так все просто. – У вас нет денег? – с искренним удивлением спросила Наташа. – Да нет, с деньгами у меня все очень хорошо. Я же работал с Саморядом. Беда в том, что документы находятся в таком… как бы это сказать?.. сложном месте, и я пока совершенно не понимаю, как их оттуда можно достать. – А вы расскажите мне, и я обязательно что-нибудь придумаю. Уверяю вас. Колитесь! – Наташа пыталась изображать радость. Получалось кокетство. Пестель поднялся и попытался обнять Наташу. Она выскользнула: – Расскажите, расскажите. Пестель снова сел. Смотрел удивленно: – Наташенька, я и так излишне нагло пользуюсь вашим добрым ко мне отношением. Хотел еще что-то добавить, но не стал. Сидели молча. С улицы раздавались крики пьяных: в Москве была ночь. Вдруг Наташа опять расхохоталась. – Что такое? – удивился Пестель. – Какие мы с вами дураки, Павел Иванович! Мы вас так долго будили, а на дворе-то ночь. Ну, не абсурд? Будить человека в два часа ночи? Спали бы себе, да и все. Чего же вы теперь делать-то будете? – Думать, – совершенно серьезно ответил Пестель. – Ну, если вы не хотите рассказывать мне ничего интересненького, я вам постелю на кухне – лежа думать приятней, согласитесь. А сама, с вашего позволения, пойду спать. Завтра – трудный день: допрос в прокуратуре. Кстати, у вас тоже. Наташа только легла, а уже медленно и застенчиво открылась дверь ее комнаты. Пестель вошел. Сел на край кровати. Наташа натянула одеяло до подбородка, привстала. Пестель протянул к ней руки, погладил по лицу. Наташа отстранилась: – Паша, Пашенька, дорогой мой, ты пойми… Ты мне очень нравишься, очень. Правда. Но я не могу. – Почему? Мы ведь взрослые люди. Было темно. В свете уличных фонарей, долетавшем в квартиру, два человека казались неясными, блеклыми, готовыми вот-вот растаять тенями. Наташа говорила тихо, но темпераментно – ей ужасно не хотелось обижать Павла Ивановича. – Я не могу тебе всего объяснить, Паш. Не требуй от меня. Не могу. Дело не в тебе, дело во мне… Боже мой! Ты можешь жить здесь столько, сколько тебе надо. Я хочу помогать тебе всем, чем могу, и это будет для меня большая радость. Но мы не можем быть любовниками, Паш, не можем никогда! – У тебя кто-то есть? Какой-то француз. Я слышал, он звонил. – Господи, если бы ты только знал, зачем мне нужен этот француз, – вырвалось у Наташи. В темноте люди почему-то говорят шепотом. И они тоже шептали. И оттого разговор казался очень интимным: беседа близких, едва ли не родных людей – в темноте, в спальне, шепотом. – Но если тебе проще считать, что у меня есть кто-то, считай, – продолжила Наташа. – Хотя это не так. Просто существуют обстоятельства, которые сильнее нас. – Неправда. Нет таких обстоятельств. Разве только смерть. – Не мучь меня, Пашенька, я умоляю тебя, не мучь. Я не вольна… Не знаю, как тебе объяснить… Не могу… Боюсь… Может быть, когда-нибудь… Потом когда-нибудь… – Что же тут объяснять? Скрипнула кровать. Павел Иванович поднялся. – Все, что ты сейчас подумаешь, это неправда. Ты стал очень дорог мне за эти дни, так и знай. Но… – Так скажи мне правду. Наташа молчала. Павел Иванович постоял минуту, потом вышел. Прошло минуты три, и хлопнула входная дверь. Наташа уткнулась в подушку и зарыдала. Что ж это такое: каждую ночь рыдания! |
||
|