"Карма" - читать интересную книгу автора (Максимов Андрей Маркович)

ПЕСТЕЛЬ И ОКРУЖЕНИЕ

В интернате города Великая Тропа дрались не то чтобы часто, а все время. Директор интерната, Николай Николаевич Сидоров, относился к мальчишеским дракам спокойно, даже поддерживал их.

– Законы жизни мальчишки познают только в драках, – говорил он другим учителям. – Иного способа не придумано.

Бывало, кто-нибудь из учителей – как правило, это был кто-то из новеньких, присланных после института, – возражал: мол, покалечатся. Тогда директор, глядя на новичка снизу вверх, произносил сокровенные слова:

– Сколько работаю, еще ни один мальчишка другого не покалечил. Животные ведь никогда друга не калечат, правильно? Дети – те же животные, они к природе близки. Вырастут, тогда-то начнут друг друга убивать. А пока бояться нечего.

Став взрослым, Павел Иванович понял, что странный директор был не так уж и не прав. Во всяком случае, во взрослой своей жизни Пестель чаше всего принимал решения, исходя из законов, понятых тогда, в мальчишеских драках.

В интернате жизнь и драка – это было одно и то же. Абсолютные, так сказать, синонимы. Дрались все. Кроме тех, кого из драк изгоняли.

Изгнанные ужасно страдали, убегали, один даже пытался вскрыть себе вены… Ведь что угодно можно пережить в интернатовской жизни: побои, несправедливость, унижения, постоянное желание есть, но то, что тебя категорически не замечают, пережить невозможно. Заканчивалось все тем, что изгнанных чаще всего переводили в другие учебно-воспитательные учреждения.

За что же изгоняли из драк, а значит, из жизни?

Слабость, неумение драться прощались легко. Не прощали одного: если ты подвел товарищей. Например, когда били твоих друзей, а ты мог прийти на помощь, и не пришел. Или договаривались, что ты первым ворвешься в комнату противника – драка комната на комнату была излюбленным развлечением, – а ты испугался.

С тех самых пор Павел Иванович понял и запомнил очень хорошо: кто тебя хоть раз подвел – на того надежды нет. Он и с людьми-то предпочитал не сближаться, чтобы потом не разочаровываться.

С Саморядом у них в жизни бывало всякое: и ругались, и ссорились, один раз даже чуть не подрались. Но Саморяд его никогда не подставлял, даже в то самое время всеобщих подстав, которое Павел Иванович называл «эпохой неуставного капитализма». В то время «подстава» была самым удобным способом решения всех проблем. И Саморяд подставлял всех. Кроме Пестеля.

А тут…

Павел Иванович пол-утра пролежал в постели, изо всех сил свыкаясь с мыслью, что Саморяд знал о готовящемся покушении. Знал! Черт возьми, точно, железно – знал! И дело было не только в его фразе: мол, будь там осторожен. Главное в другом: ничто, кроме смертельной опасности, не могло заставить Саморяда отказаться от мелькания в телевизоре.

Значит, знал – и подставил Пестеля под пули. Буквально.

А коли так, то дальнейшая работа вместе невозможна. Надо из «Светлого пути» уходить.

С другой стороны, понятно, что просто так уйти ему не дадут. Павел Иванович не просто «слишком много знал», он знал все. Значит, легко мог шантажировать Саморяда. Убедить Ивана Петровича, а главное, его Окружение в том, что он этого делать не станет, – невозможно.

Те давние мальчишеские драки научили его еще одному закону: если кто-то нанес удар – неминуемо последует ответный. Таков закон драки. Отвернуться и уйти нельзя. Отвернуться и уйти значило уйти из жизни. Сейчас этот вывод приобретал слишком буквальное значение.

И Окружение, конечно, будет ждать ответного удара. Что это значит? Это значит: оно постарается сделать все, чтобы этого удара не последовало.

Что остается Пестелю? Сделать вид, что ничего не произошло? Что он ни о чем не догадался?

Глупость. Все будут думать, что он затаился, а затаиться ему не позволят.

Воевать с Саморядом? Мало того что самоубийственно, так еще и противно.

Бежать? Куда? Зачем? Да и потом, после вчерашней встречи с Наташей бежать совсем не хотелось.

Пестель не знал, что делать. Оставалось одно: отложить решение, но под каким-нибудь благовидным, хотя бы для себя самого, предлогом.

Таким предлогом мог быть разговор с Саморядом. Есть же пусть маленький, но все-таки шанс, что Пестель ошибался и Саморяд не в курсе. И уже после этого он будет принимать решение.

Пестель набрал номер.

Показалось, что Иван Петрович ему не рад:

– А-а, ты… Хорошо. Мы как раз о тебе говорим.

– Иван Петрович, я хотел бы приехать. Нам надо поговорить.

– Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор не на работе. Жду как можно быстрей.

Павел Иванович посмотрел на часы:

– Как можно быстрей не получится. У меня тут дело есть… Часа через два можно? Вы будете в конторе?

Саморяд повесил трубку, не ответив.

Странное дело, но, когда Павел Иванович вспомнил о деле, ему опять стало хорошо и радостно.

Никогда в жизни – никогда! – его не радовали личные дела. А тут…

Он набрал номер:

– Справочная? Здравствуйте. Мне нужен телефон газеты «Желтый тупик». И адрес, если можно.

Саморяд повесил трубку, не ответив.

Окружение смотрело на него вопросительно.

– Он сказал, что у него дело. Будет через два часа.

– К Кириллу едет, как пить дать – к Кириллу, – со вздохом сказало Окружение. – Есть сведения, что они давно снюхиваются.

– А что же молчали? Молчали почему? – взревел Саморяд.

– Вас берегли. Мы знаем, как вам дорог Пестель. Не хотели… Пока все окончательно не выяснится.

Что любое Окружение умеет делать виртуозно, так это пугать Хозяина. Запугивание Хозяина – излюбленное занятие Окружения. Ни в чем, пожалуй, не добилось оно таких успехов, как в этом деле. Не нашлось еще такого Хозяина, которого Окружение не смогло бы напугать.

– Иван Петрович, – сказало Окружение, – Вань, Пестель давно из наших рядов выпал. Мы тебя жалели, не хотели говорить. Это давно случилось. Знаешь, что он говорит? Мол, начинали вместе с Саморядом, и где теперь Саморяд и где я?

Окружение очень хорошо знало, что именно надо говорить, чтобы обозлить Хозяина. Многое может простить Хозяин, но вот неблагодарность подчиненных…

– Не наш он, – вздохнуло Окружение. – А теперь просчитай, что будет дальше?

– Что будет? – Саморяд нервно ходил по кабинету.

– Понятно что. К гадалке не ходи. Пашка – человек умный, этого у него не отнять. Он про подставу все поймет. И чего дальше будет делать? Мстить. Он же детдомовский, он подставу не простит. А ты представляешь, Вань, сколько он всего знает, а? К тому же, если он с Кириллом спелся…

Окружение смотрело печально, всем своим видом показывая, как неприятно ему все это говорить.

– Не может Пашка предать! Не может! – взревел Саморяд.

– Как ты думаешь, – выбросило Окружение свой последний аргумент, – в него стреляли практически в упор, а не попали, только ранили, да и то слегка.

– Откуда известно, что слегка?

Окружение усмехнулось:

– Так ведь он даже в больнице не остался… Наверное, задели слегка, и все. Это случайность? Ты знаешь, какие у Кирилла стрелки? Интересно бы знать, сколько ему Кирилл за эту случайность отвалил… Ты только погляди, как здорово все получилось! Пестель жив и практически здоров, чеченцы показали свою силу, а ты, Иван Петрович, прости, в дураках остался.

Аргумент был сильный.

– И что вы предлагаете? – тихо спросил Иван Петрович.

– Вань, давай называть вещи своими именами, – Окружение поняло, что наступило время решительных слов. – Пестель – враг. Понятно, тебе неприятно это слышать. Но он – враг. А что делают с врагами, Вань, а? Как твой отец говаривал: если враг не сдается…

Иван Петрович сел, понимая, что уже не в силах унять дрожь в коленках. Окружение показало, как бы между прочим, на одного из своих:

– Кстати, вот человек есть. Ты его знаешь. Хороший, профессиональный и, в отличие от Пестеля, современный бухгалтер. И преданный.

Саморяд посмотрел на молодого, отутюженного парня и вздохнул. Окружение тоже солидарно вздохнуло:

– Трудно, Вань? Конечно. С предательством тяжело сталкиваться. Только вот мы таким делом заняты, что у нас сантиментов быть не может.

– В бизнесе друзей нет, – буркнул Иван Петрович.

– Именно, – печально улыбнулось Окружение. – Но ты, конечно, сам решай. Мы же не давим. Да на тебя попробуй надави.

Иван Петрович, конечно, решение уже принял. Саморяд очень хорошо усвоил любимые слова своего отца: «Есть человек – есть проблема. А нет человека – и проблема куда-то девается».

Решение было отвратительным, и хотелось отложить его под каким-нибудь благовидным, хотя бы для себя самого, предлогом. А какой может быть предлог? Понятно какой.

Саморяд помолчал немного и снова вздохнул:

– Ладно. Поговорю с Пестелем, тогда и решим.

И снова Окружение солидарно вздохнуло.

Если вдуматься, у Ивана Петровича не было абсолютно никаких доказательств предательства Пестеля. Но это если вдуматься. Окружение – оно для того и существует, чтобы Хозяин не вдумывался в то, во что вдумываться не следует.

Окружение выходило из кабинета Хозяина медленно и печально. Никаких улыбок, никакой радости – общая скорбь.

Окружение разошлось по своим кабинетам, ни слова не говоря о том, что только что случилось.

История с Пестелем вообще не будет больше обсуждаться в ООО «Светлый путь». Имя его забудется прежде, чем он исчезнет сам.

Окружение, может, и не знало, но хорошо чувствовало этот закон: выпал из драки – выпал из жизни.