"Снежная Принцесса" - читать интересную книгу автора (Зорина Светлана)

Глава 5. Неудачный день

Постоянное напряжение, в котором находилась Илана, сказывалось на учёбе. На уроках она не могла сосредоточиться, отвечала невпопад, а однажды даже не выполнила домашнее задание. И как назло — по Божьему Закону. Нельзя сказать, что она совсем не приготовила урок. Она просто выучила не ту главу «Священного Писания». Другой учитель отнёсся бы к Илане снисходительно — в конце концов, она была одной из лучших учениц школы, но пастор Коул скорее к уголовнику отнёсся бы снисходительно, чем к Илане Стивенс. Он велел ей остаться после уроков и учить нужную главу, пока он не вернётся со службы. Илана была в ужасе. Она знала, что по вторникам сразу после службы пастор Коул исповедует, и одному лишь Богу известно, сколько прихожан пожелают сегодня явиться к пастору, дабы поведать ему о своих грехах.

— Святой отец, — робко сказала Илана, подойдя к нему после уроков. — Эту главу я выучу минут за десять-пятнадцать, а вы вернётесь нескоро. Может, я…

— Ты будешь ждать меня столько, сколько придётся, — холодно перебил пастор. — А вот я тебя сейчас ждать не могу. Ни минуты. Ибо меня ждут мои прихожане. Учитель не обязан подстраиваться под нерадивого ученика.

— Я могла бы ответить урок завтра…

— Ты ответишь его сегодня. А заодно выучи двадцать первый псалом. Если справишься с заданием раньше, чем я вернусь, проведи оставшееся время в школьной часовне. Подумай о своих грехах и помолись. Если проголодаешься, сходи в столовую. Учеников, которых оставляют после уроков, кормят бесплатно. Но лично я посоветовал бы тебе поголодать. От молитвы на сытый желудок пользы меньше.

«Тогда толку-то от всех твоих молитв?» — мрачно глядя на отвисший живот пастора, подумала Илана.

Голодать она не собиралась, но по дороге в столовую наткнулась на сценку, начисто отбившую у неё всякий аппетит. В холле второго этажа стояли Снежана Грундер и её кузены. Эти двое действительно оказались её двоюродными братьями. Они появились в гимназии неделю назад. Видимо, их семьи переехали в столицу совсем недавно. Троица оживлённо что-то обсуждала, а при виде Иланы многозначительно умолкла. Торжествующая улыбка на смазливом личике Снежаны не предвещала ничего хорошего. Эта тварь знала, что Илану оставили после уроков. Пастор вернётся в школу не раньше пяти. Пока Илана отвечает урок, стемнеет окончательно. Космический Проспект, где находится гимназия, и улица Андерсена прекрасно освещены, да и народу там в эти часы достаточно, а вот на Трансильванской по вечерам безлюдно. Фонари там почти все перебиты, и мэрии нет до этого никакого дела. Стоит ли наводить порядок в трущобах, которые всё равно собираются сносить…

Илана побежала на первый этаж — там были телефонные кабинки. Её мобильник недавно украли — явно кто-то из прихвостней Снежаны Грундер, а бабушкин сломался. На новый денег пока не было. В этом месяце и так пришлось изрядно потратиться на одежду — вместо испорченной всё теми же прихвостнями Грундер. Илана немного поколебалась, прежде чем набрать номер домашнего телефона. Ей ужасно не хотелось лишний раз тревожить бабушку, но у неё было такое чувство, что сегодня эти твари придумали какую-то особую пакость. Они не только подлы, но и жестоки. Недавно по их милости Илана едва не лишилась глаза, и они нисколько не расстроятся, даже если их очередная выходка будет стоить ей жизни. Пусть уж лучше бабушка её сегодня встретит. Как бы эти три гадёныша ни презирали старую Полли Стивенс, присутствие взрослого человека для них пока ещё что-то значит.

Илана вздрогнула, услышав дребезжащий голос допотопного автоответчика. Они с бабушкой почти им не пользовались. Девочка с первых же слов поняла, что сегодня её никто не встретит. А к концу сообщения у неё упало сердце. Бабушка Полли отправилась в космопорт и четырёхчасовым аэробусом улетает в Вавель. Всего каких-то минут сорок назад она получила срочное сообщение от родственников. Серьёзно болен Джон О'Кири. Его семья даже о билете позаботилась. Продуктов в холодильнике достаточно, а вечером, часов в семь, госпожа Ирвин по дороге домой навестит Илану.

Мелани Ирвин жила в соседнем доме и была с бабушкой в приятельских отношениях. Она владела маленьким галантерейным магазинчиком, выполняя там функции и управляющего, и продавца, а нередко и уборщицы, поскольку не могла нанять помощницу на полный день. Магазин и так почти не приносил прибыли. Домой госпожа Ирвин всегда возвращалась около семи. И сегодня освободится примерно так же, а если бы и раньше освободилась, то обратиться к ней за помощью Илана всё равно не могла — она не знала, как с ней связаться. Это ж надо было Джону О'Кири заболеть именно сегодня, да ещё и так неожиданно! Просто дьявольщина какая-то!

Племянник Джон был единственным родственником Полли Стивенс, к которому она питала действительно родственные чувства. Именно ему она в случае своей смерти доверила опеку над Иланой. И вот теперь с ним что-то случилось.

Илана никогда не видела бабушкиного племянника. Возможно, он действительно был хорошим человеком, и следовало ему посочувствовать, но сегодня вечером что-нибудь плохое вполне могло случиться и с Иланой. И в данный момент её волновало прежде всего это. Ни Мартина Кейна, ни его матери в городе не было. Илана позвонила в Детскую Библиотеку и спросила Лидию Мортенсон. Ей ответили, что Лидия сегодня не работает. Дома её тоже не оказалось, а номеров Тани, Джека и Джереми Илана не знала. Выпив в столовой стакан апельсинового сока, она постаралась успокоиться.

«Чего я так испугалась? — сказала она себе. — Я же не в полночь из школы выйду. Попрошу кого-нибудь из прохожих проводить меня до дома. Уж кто-нибудь-то всё равно согласится. Да и вообще… Может, эта троица просто так шушукалась. А если что-то и замышляла, то не обязательно на сегодня…»

Она всё же пошла в школьную часовню и помолилась перед иконой Святого Николауса — за бабушку Полли, за её племянника, за себя. Она даже поставила свечку за здоровье Джона О'Кири, а потом села на скамью, стоявшую слева от алтаря, напротив статуи ангела с мечом. Эту статую подарил школе один известный скульптор. По преданию ангел с мечом явился отроку Николаусу. Он предсказал ему путь великого пророка и чудотворца, а заодно предупредил о беде, которая в скором времени должна была обрушиться на селение, где Николаус жил со своей матерью и сёстрами. Ангел дал Николаусу меч из холодного пламени. Этим мечом юноша сразил главаря разбойников, напавших на селение, а позже ещё многих злодеев-язычников — тех, что жили в окрестных лесах, промышляли разбоем и приносили человеческие жертвы. Но ещё больше язычников Николаус обратил в истинную веру. Ведь ангел сказал ему: «Поднимай свой меч лишь тогда, когда удостоверишься, что человек совершенно глух к Слову Божию и не способен исторгнуть из себя бесовское начало».

Элианская церковь рассказывала легенду об ангеле с мечом по-другому. В небольшом рыбацком посёлке на берегу моря жила девушка по имени Анна. Однажды, когда все мужчины ушли на промысел, на селение напали пираты. И хотя женщины этого древнего народа умели сражаться — как раз потому, что их мужчины часто и надолго уходили в море, силы были не равны. Вот тут-то самой отважной и совсем юной девушке Анне — ей в ту пору едва сравнялось четырнадцать — явился ангел Анаэль. Он дал ей чудесный сияющий меч, которым она сразила массу врагов, сама при этом оставшись невредимой. Кончилась битва тем, что разбойники пали перед Анной на колени, признав её величайшей воительницей на свете. Позже ангел снова явился девушке. Он сказал, что Анна будет защитницей всех угнетённых и объединит свой народ под знаменем истинной веры. Она много лет ездила со своим отрядом по стране, защищая всех, кто страдал от несправедливости. Леса кишели разбойниками, власть имущие притесняли бедняков, из-за моря то и дело являлись воинственные чужеземцы. Всё больше и больше народу следовало за прекрасной и отважной воительницей, и её сверкающий меч разил врагов, отводя удары от неё. Объединив страну, Анна стала мудрой правительницей. Умерла она бездетной, так как принимая в дар от Анаэля меч, дала обет хранить девственность. Незадолго до своей кончины она велела воткнуть меч в землю возле её гробницы. Так и сделали. Правда, меч пришлось воткнуть не в землю, а в снег, потому что наступила зима. На третий день после погребения Анны возле её усыпальницы оказалась восьмилетняя девочка по имени Дейна — мать послала её в лес за хворостом. Дейна увидела, как меч засиял ослепительным светом. Она испугалась и хотела убежать, но на неё нашло какое-то оцепенение. Она видела, как на землю спустился ангел, похожий на прелестного отрока. Он вошёл в гробницу, коснулся Анны, и она ожила, став такой же юной, какой была, когда Анаэль явился ей впервые. Ангел взял её за руку, и они в сияющем облаке вознеслись в небеса. Прежде чем они скрылись из виду, Анаэль оглянулся на маленькую Дейну и приложил палец к губам. Меч продолжал сиять, но уже не так ярко. Вокруг него образовалась проталина, а мгновение спустя он превратился в куст белых лилий. Тут к девочке вернулась способность двигаться. Она побежала домой и всё рассказала матери. Та была женщина мудрая. Она поняла, что это чудо явлено дочери неспроста, и велела ей молчать — во всяком случае, до поры до времени. Куст лилий цвёл возле гробницы Анны круглый год, а если кто-нибудь пытался сорвать цветок, чудесный куст тут же вспыхивал, обжигая дерзкого холодным белым пламенем. И вот однажды явившийся неизвестно откуда древний старец сказал, что прикоснуться к лилиям и не обжечься сможет лишь девушка, достойная стать супругой правителя. Юный король этих мест Демин как раз выбирал себе невесту. Множество знатных красавиц подходили к кусту лилий. И каждая, едва прикоснувшись к цветам, отдёргивала руку. Король уже отчаялся найти себе жену, когда в одно прекрасное утро, подъехав к пустой гробнице, увидел девушку. Она молилась, стоя на коленях перед чудесным кустом, и белые лилии слегка светились. Юного короля поразила не столько красота девушки, сколько чистота и благородство, которые она буквально излучала. Он сразу понял, что перед ним его избранница. Его королева, рядом с которой он обретёт уверенность и силу духа. Разумеется, девушке пришлось доказать своё право на титул королевы в присутствии многочисленных свидетелей. Все видели, что цветы не обжигают её и сияют от её прикосновения мягком светом. Уже после свадьбы юная королева — а это, конечно же, была Дейна — рассказала супругу о чуде, свидетельницей которого она стала десять лет назад. Вокруг гробницы Анны был возведён храм. Король Демин и королева Дейна за годы своего правления сделали всё, чтобы укрепить в народе веру в единого бога. Веру, которую несла людям Анна. Страна при них, а также при их детях, внуках и правнуках жила в мире и процветании. Лилий вокруг храма Святой Анны выросло видимо-невидимо, и потом уже никто не мог найти среди них тот чудесный куст. Некоторые говорили, что, указав королю Демину невесту, куст утратил свои чудесные свойства. Другие считали, что он снова превратился в меч, и ангел Анаэль забрал его, чтобы потом вручить великому королю, который вскоре должен был родиться. История эта обросла многочисленными слухами и домыслами. Кто-то даже рассказывал, что однажды во время грозы в куст ударила молния. Он запылал, а потом, сам превратившись в молнию, улетел в небо и стал звездой.

Эту легенду в Гаммеле узнали пятнадцать лет назад, когда выходцы из Леброна построили здесь церковь Святой Анны. Ортодоксалы, считавшие элианское направление ересью, называли приход Святой Анны капищем нечестивцев. Пастор Коул говорил, что та, кого лебронцы называют святой, дочь дьявола. Дескать Элианская Церковь наделала святых из древних языческих богов, а каждый правоверный христианин знает, что языческие боги — суть бесы. На самом деле элианские Святая Анна и ангел Анаэль — местные божки древнего северно-европейского племени далленов. Божественные близнецы и супруги Ана и Анаэль. Причём мужское имя Анаэль — производное от женского Ана, и Анаэль занимал при своей сестре-супруге явно подчинённое положение. У этого народа были сильны пережитки матриархата, и женщины там воевали чуть ли не наравне с мужчинами. В общем, занимались тем, чем представительницам слабого пола заниматься не положено. Когда в Даллении распространялось христианство, последователи пророка Элиана переделали мерзкое языческое святилище Аны и Анаэля в храм Святой Анны, которой якобы являлся ангел Анаэль. И легенду соответствующую сочинили. Так что Анна Далленская — ложная святая.

Ортодоксалов многое раздражало в Элианской Церкви, а особенно обилие святых женщин, способных общаться с высшими силами.

— Естественно, — ехидно заметила однажды Таня Коэн. — Ведь в нашей-то церкви женщина — существо второсортное. Голову прикрой, опусти пониже, к алтарю не подходи… Нечистые мы, видите ли! А кто их, козлов, рожает?

— Да ты-то, вроде, никого ещё не родила, — поддел её Джереми.

— И не собираюсь! Если бы можно было выбрать пол ребёнка, я бы родила девочку. А то ведь заранее не знаешь… Родится какой-нибудь свинтус. Сперва будет цепляться за твою юбку, а как яйца вырастут, возомнит себя представителем высшей расы…

Илана заметила, что Лидия тихонько пихает Таню в бок, и еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Подумаешь — яйца! В 7-й гимназии и не такое услышишь. От того же пасторского сыночка Ральфа. Однажды он выцарапал совершенно похабную надпись на столе учительницы географии. Все знали, что это сделал он. Другое дело, что за руку его не поймали. Когда старший воспитатель беседовал с шестым классом, пытаясь вычислить виновного, Ральф Джефферсон сказал: «Что вы, господин наставник, я и слов-то таких не знаю». При этом у него было такое же выражение лица, как и у его папаши, когда тот выступал в программе «Мы и наша вера». Илана смотрела эту передачу в гостях у Кейнов. Там как раз собралась вся компания. Передача заинтересовала всех без исключения, даже Мартин оторвался от своего альбома. Кто-то из журналистов спросил пастора, как он относится к приходу Святой Анны. И спросил не случайно — все знали, что пастор Коул настроен по отношению к лебронской общине весьма враждебно, а последние два-три года делает всё, чтобы не допустить учреждения в Германаре Элианской епархии.

— Бог велел нам любить всех, — благостно пропел пастор, — в том числе и заблуждающихся. Но разве мы не в праве оградить наших детей от тех, кто может вольно или невольно сбить их с истинного пути?

Когда же зашла речь о веротерпимости, пастор, возведя очи долу, загнусавил ещё более елейным тоном:

— Представьте, что у вас чистое, невинное дитя, а вокруг него — испорченные дети, которые сквернословят, курят, употребляют наркотики. Так неужели вы не постараетесь оградить его от них?

— Неужели все лебронцы курят и колются? — удивилась Илана.

— Не больше, чем наши, поверь, — усмехнулась Лидия Мортенсон.

— Тогда почему он так говорит? Что же они там такого делают? Ну, те, кто ходит в церковь Святой Анны…

— То же, что делают в любой христианской церкви, — отозвался Мартин. — Молятся Богу.

— Только у них там все вперемешку сидят, — вставила Таня Коэн. — Кто где хочет. А у нас женщины отдельно — за загородкой. Как прокажённые.

Эта перегородка была даже здесь, в маленькой школьной часовне. Илана знала, что, достигнув зрелости, она, как и другие девушки, будет молиться в специально огороженной части помещения слева от алтаря. И лишится права подходит к алтарю ближе, чем на три шага. Если она, конечно достигнет зрелости, как это бывает в положенный срок с каждой дочерью Адама и Евы. Илана знала, когда примерно наступает этот срок. У дочерей Адама и Евы. Как это будет у неё и будет ли вообще, она не знала. Ведь она даже не знала, чья она дочь.

Илана давно уже заметила: порядок в школьной часовне соблюдается только тогда, когда там есть кто-нибудь из взрослых. В остальное же время — а доступ сюда был открыт почти весь день — все, включая старших учениц, спокойно подходили к алтарю. И даже трогали изображения святых. В прошлом году в школе был грандиозный скандал. Кто-то написал на статуе ангела с мечом «клёвый пидор». Илана не удивилась бы, узнав, что это сделал Ральф Джефферсон. Впрочем, таких, как он, в 7-й гимназии хватало.

«Хорошо, что Таддеуш не такой», — думала она, глядя на статую ангела.

Меч, сделанный из фосфоресцирующего материала, слегка светился в полутьме. На фамильном гербе графов Бельски — меч, увитый белыми лилиями. Меч и лилии… Как в легенде из Элианского Писания. Илана никому этого не говорила, но элианская легенда об ангеле с мечом нравилась ей гораздо больше, чем та, которая излагалась в Каноническом Писании Ортодоксальной Церкви. А единственным, что ей нравилось в школьной часовне, была статуя ангела. Она мысленно называла его Анаэлем и, если случалось оказаться здесь одной, подолгу им любовалась. Скульптор изобразил ангела прелестным отроком в короткой тунике. Крупные локоны обрамляли тонкое большеглазое лицо, нежное, но исполненное достоинства и огромной внутренней силы. Совсем как у юного принца с картины Мартина. Илана до сих пор не могла понять, почему персонажи его картины появились в часах «Сказочного мира». После этого случая она бывала там не раз. И в полдень, и в другое время. Во всех башенных часах появлялись только те сказочные герои, которых она привыкла видеть там с тех пор, как помнила себя. И в арке той башни, часы которой отбивали полдень и полночь, в положенное время возникала лишь холодная злая красавица, держащая за руку мальчика, совершенно не похожего на принца. Вообще-то в полночь Илана там не бывала. Бабушка Полли не за что не выпустила бы её из дому в такой час, да Илана и сама бы не решилась бродить по городу ночью.

Меч ангела в полумраке часовни светился всё ярче и ярче. Потом это сияние как бы разделилось на сгустки света, которые стали стремительно превращаться в цветы. Вскоре похожие на язычки белого пламени лилии оплели и меч, и алтарь, засиявший вдруг снежной белизной. Ангел взмахнул крыльями, а в следующую минуту девочка увидела, что это уже не крылья, а развевающийся от ветра белый плащ.

— Проснись! — сказал юный принц. Его серебристый голос казался слишком нежным для мальчика-подростка, но в нём звучали твёрдость и отвага.

— Проснись же! — повторил он.

Метель, поднявшаяся у него за спиной, застилала сумрачное небо и силуэт замка на горизонте, но Илана видела сквозь пургу смутную фигуру. Её очертания становились всё чётче и чётче. Илана уже могла разглядеть того, кто приближался к ней, словно спеша на помощь. Это был широкоплечий воин с длинными белыми волосами, в венце со звездой, которая сверкала подобно алмазу в лучах солнца, хотя в небе не было даже луны… Снежный король! Илане уже казалось, что она слышит сквозь завывания ветра его голос…

— Проснись!

Неожиданно серебристая пурга превратилась в дым, который чернел и сгущался с каждым мгновением. Огромная тень заслонила от Иланы и Снежного короля, и принца…

— Проснись! — голос звучал строго, едва ли не угрожающе. Его знакомые неприятные интонации тут же разрушили сказку, грубо вырвав Илану из чудесного полузабытья. Она вскочила, чувствуя себя так, как в далёком детстве, когда чьи-то жёсткие руки вытаскивали её из тёплой постели. Приютские воспоминания… Они существовали в виде смутных, расплывчатых образов и куда более чётких ощущений, достаточно сильных, чтобы остаться с ней на всю жизнь.

— Здесь положено молиться, а не спать, — холодно произнёс пастор Коул.

В школьной часовне стало ещё темней. Илане казалось, что с появлением пастора свечи и лампады потускнели. На нежное лицо ангела упала тень, придав ему выражение какой-то безысходной печали.

— Я молилась, святой отец, — робко сказала Илана, — и не заметила, как задремала.

— Если верить школьному сторожу, ты здесь уже больше полутора часов. Ты выучила то, что я велел?

— Да, святой отец…

Пока Илана отвечала урок, стемнело окончательно. В школьном дворе её ждали трое — Снежана Грундер и её кузены. Илана уже знала, что одного зовут Адольф, а второго Роберт.

— Мы уже думали, ты сегодня будешь ночевать в школе, — с противненькой улыбочкой проворковала Снежана. — Пастор Коул решил заодно тебя исповедать? Неужели перечисление твоих грехов заняло столько времени? Или вы там ещё чем-нибудь занимались? Говорят, святой отец не так свят, как хочет казаться.

Кузены дружно загоготали.

— Если вас действительно интересует, чем мы там занимались с пастором Коулом, спросите у него самого, — посоветовала Илана. — Он ещё в школе.

— Да он нас собственно и не интересует, — пожала плечами наследница Отто Грундера. — Мы ведь тебя тут ждём, а не его.

— И зачем?

— Хотим предложить тебе игру. Честную.

— Неужели?

— Не задирайся. А то мы передумаем с тобой играть.

— А я и не напрашивалась.

— Мы хотим дать тебе шанс улучшить свою жизнь. В этой игре три тура. Выиграешь хотя бы в одном — и ты свободна.

— В смысле?

— Тебя больше никто не тронет. И больше не будет никаких сюрпризов. Сможешь и дальше спокойно учиться в этой школе, хотя тебе и не место среди людей. И я гарантирую, что тебя больше никто не обидит.

— А если я откажусь участвовать в этой вашей игре?

— Ну… Тогда я ничего гарантировать не могу. Ни тебе, ни твоей бабуле…

— Ну ты и дрянь!

— Полегче, дорогуша, — Снежана прищурила свои холодные голубые глаза. — Чем ругаться, лучше подумай. Бабушка у тебя уже старенькая, здоровье так себе… С ней же в любой момент может что-нибудь случиться. Пошла в магазин, поскользнулась, упала…

— Если с моей бабушкой что-нибудь случится, я пойду в полицию и расскажу о твоих угрозах.

— И кто тебе поверит? Может, ты сейчас записываешь этот разговор?

— Тогда я тебя попросту убью! И пусть потом со мной что угодно делают…

— Как говорит моя мама, не надо драматизировать, — поморщилась Снежана. — Лучше согласиться на мои условия. Ты можешь выиграть свободу и спокойную жизнь. И для себя, и для своей дорогой бабули. Поехали с нами. Ты ведь, наверное, никогда на автолёте не каталась? Первое испытание — Лабиринт Ужасов…

— Уже поздно, и меня ждёт бабушка…

— А вот врать нехорошо. Нам известно, что ты звонила домой и уже всё знаешь. Вернее, не всё… Это я устроила твоей бабуле поездку к родственникам. Карманных денег у меня действительно достаточно. Билет до Вавеля, который я ей отправила, меня не разорит. А перед этим я передала сообщение по телефону…

— Ах ты гадина!

Если б не Адольф и Роберт, Снежане пришлось бы туго. Её смазливое личико даже вытянулось от изумления, когда она увидела, что её крепыши кузены с трудом удерживают рассвирепевшую Илану.

— Да тихо ты, ведьма… — пропыхтел Адольф. — И откуда только сила берётся!

— Что это ещё такое? — остановил потасовку суровый голос пастора.

— Она дерётся! — выпалил Роберт. В отличие от своего брата он временами бывал довольно находчив. — Эта ненормальная бросилась на Снежану.

— Не беспокойтесь, святой отец, — поспешно заговорила Снежана. — Всё уже в порядке. Она просто немного не так меня поняла. Мы сейчас всё уладим и помиримся.

Илана едва не закричала: «Не уходите, святой отец! Во имя всего святого, не уходите! Вы же видите, что эти трое надо мной издеваются!»

Нет, пастор Коул не хотел этого видеть. Он старательно избегал смотреть Илане в глаза.

— Ладно, надеюсь, вы действительно всё уладите, — проворчал он, поспешно удаляясь.

Илана могла бы окликнуть его, попросить у него защиты. Она могла бы рассказать ему всё, и ему бы поневоле пришлось разбираться в гнусных интригах Снежаны Грундер… Но Илана промолчала. Она вдруг отчётливо поняла, что лучше умереть, чем просить помощи у того, кто даже не держит тебя за человека. Пастор Коул покидал школьный двор с поспешностью, не вязавшейся с его дородной фигурой. Пастор Коул старался уйти от этой проблемы как можно скорей и как можно дальше. Не наказывать же из-за таких, как Илана, истинных детей Адама и Евы! Тем более, что одна из них — наследница Отто Грундера.

— Давай-давай, уноси отсюда свою жирную задницу! — Илана сама испугалась, услышав свой звенящий от ярости голос. Впрочем, испугалась лишь на мгновение. Страх тут же сменила какая-то отчаянная, бесшабашная весёлость. — Убирайся к дьяволу, святой отец! А уж мы тут как-нибудь разберёмся!

— Ну ты даёшь! — выдохнул Адольф едва ли не с уважением.

Снежана смотрела на Илану так, словно видела её впервые. Её округлившиеся глаза и полуоткрытый рот придавали её сходство с пластмассовыми куклами, которые таращились на прохожих с витрин дешёвых магазинов.

— Ты что, с ума сошла? — спросила она, придя наконец в себя. — Хочешь показать, какая смелая? Ну раз так, то поехали с нами. Или нас ты всё-таки боишься?

— Больно много о себе вообразили, — презрительно бросила Илана и, вскинув голову, последовала за мерзкой троицей к миниатюрному голубому автолёту, припаркованному на стоянке рядом со школой.

Такой антиграв с автоматическим управлением стоил больше аэробуса на пятьдесят человек, и позволить себе подобную роскошь мог даже не каждый богач. А уж купить такую игрушку своему ребёнку мог разве что Отто Грундер. Между тем, эти машины разрабатывались в основном с расчётом на детей. Управлять ими было проще простого. Прекрасная антиаварийная система предотвращала столкновения и в случае необходимости регулировала как скорость, так и высоту. По тому же принципу работали все воздушные такси, но мини-автолёты новейшей модели были гораздо быстрей и манёвренней.

В обитой искусственным бархатом кабине вальяжно развалился светло-серый лэндер. Охотничьих псов этой породы держала почти вся германарская знать.

— Это мой Трилли, — сообщила Снежана. — Он четвёртый участник игры. Вернее, сегодняшнего тура. Мы направляемся в Бельвейский парк. Ты, наверное, слышала про аттракцион Лабиринт ужасов?

Один из кузенов нажал на какой-то рычаг, и автолёт с тихим жужжанием устремился в вечернее небо.

— Слышала. Понедельник и вторник там выходные.

— Верно, — улыбнулась Снежана. — Зачем нам свидетели? Там сейчас тихо. Это вообще не очень людный район. Приземлимся на территории парка. Мы знаем, как отключить сигнализацию и открыть лабиринт. Его не больно-то охраняют. Кто туда сунется, когда нет служащих? Разве что самые смелые. Вроде тебя.

Кузены дружно заблеяли.