Линда Ховард Дорога домой

Пролог

Начало

Не глядя на нее, Саксон Мэлоун заявил:

- Так не пойдет. Ты можешь быть либо моей секретаршей, либо моей любовницей, но не тем и другим одновременно. Выбирай.

Анна Шарп замерла, ее проворные пальцы застыли над стопкой бумаг, которые она перебирала, разыскивая нужный ему контракт. Его требование было как гром среди ясного неба, и у нее перехватило дыхание. Он велел выбирать. То или другое. Саксон всегда четко излагал то, что он имел в виду, и недвусмысленно давал это понять.

Она вдруг ясно представила себе, что произойдет в зависимости от того, каким будет ее ответ. Если она решит остаться секретаршей, то он никогда больше не сделает ни одного шага, который мог бы расцениваться как что-то личное. Она хорошо знала Саксона, знала, какой железной волей он обладает, знала, насколько полно мог он разграничивать свою жизнь. Его личная жизнь никогда не пересекалась с его работой, и наоборот. Если она решит остаться его возлюбленной, - нет, его любовницей – он посчитает своей обязанностью полностью содержать ее, как веками поступали все сладкие папочки, а взамен она будет сексуально доступна ему всякий раз, когда у него будет время и желание ее навестить. При этом ожидается, она будет полностью предана ему, тогда как он не намерен обещать ни верности, ни будущего.

Здравый смысл и чувство собственного достоинства требовали, чтобы она предпочла вертикальное положение секретарши горизонтальному положению любовницы, но все же она колебалась. Она уже год была секретарем Саксона, и любила его большую часть этого времени. Если она выберет работу, он никогда не позволит ей приблизиться к себе ближе, чем она была сейчас. Как у любовницы, у нее, по крайней мере, будет возможность выразить ему свою любовь так, как она хочет, а часы, проведенные в его объятиях, навсегда останутся в ее памяти в будущем без него, будущем, которое ее, в конечном счете, ожидает. Саксон не относился к числу мужчин, по отношению к которым женщина могла бы строить планы. Он не терпел привязанности.

Она спросила севшим голосом:

- Если я решу быть твоей любовницей, то что тогда?

Наконец-то он посмотрел на нее своими темно-зелеными пронзительными глазами.

- Тогда я возьму новую секретаршу, - ровно произнес он. - И не жди, что я когда-нибудь предложу брак, потому что я не собираюсь этого делать. Ни при каких обстоятельствах.

Она глубоко вздохнула. Он мог бы этого и не говорить. Пожар физического влечения, охвативший их прошлой ночью, никогда не будет чем-то более значимым, особенно для него. Он не допустит этого.

У нее мелькнула мысль, как ему удается оставаться настолько безразличным после часов свирепых любовных ласк, которыми они обменивались на этом самом ковре у нее под ногами. Если бы это было единственное поспешное спаривание, она, возможно, проигнорировала бы его как своего рода случайность. Но дело было в том, что они, вне всякого сомнения, вконец обезумев, занимались любовью снова и снова. Его офис был переполнен сексуальными воспоминаниями: он брал ее на полу, на диване, на этом самом столе, что сейчас был завален контрактами и предложениями. Они занимались любовью даже в его туалете. Он не был нежным любовником. Он был требовательным, жестким, почти не контролирующим себя, но невероятно щедрым в приемах, убеждающих его, что она удовлетворена каждым соитием так же, как и он. Мысль о том, что она никогда больше не познает такую страсть, заставила ее сердце мучительно сжаться.

Ей было двадцать семь, и она никогда прежде не любила, даже будучи подростком, хотя всем подросткам присущи страстные увлечения и свидания. Если она откажется от этого шанса, другой может и не выпасть, и, конечно, больше ей никогда не быть с Саксоном.

Итак, будучи в здравом уме и твердой памяти, она сделала шаг, который превращал ее в содержанку Саксона Мэлоуна.

- Я буду твоей любовницей, - мягко сказала она. - Но с одним условием.

В его глубоко посаженных глазах мелькнула горячая вспышка. Столь же быстрая, сколь быстро и хладнокровно он отреагировал на ее последние слова:

- Никаких условий.

- Но я должна его высказать, - настаивала она. – Я не настолько наивна, чтобы думать, что эти отношения…

- Это не отношения. Это договоренность.

- … эта договоренность навсегда. Я хочу обезопасить себя, зарабатывая средства к существованию, так, чтобы однажды я не оказалась без крыши над головой или без возможности зарабатывать себе на жизнь.

- Я обеспечу тебя, и, поверь мне, ты отработаешь каждый пенни, - его взгляд скользнул вниз по ее телу, внезапно заставив ее почувствовать себя голой, а плоть слишком горячей и напряженной. – Я переведу на твое имя достаточно ценных бумаг, и я не желаю, чтобы ты работала. И точка.

Ей было неприятно, что он низвел их отношения, а это были именно отношения, несмотря на то, что он это отрицал, к некоей купле-продаже. Но она осознавала, что это была единственная основа, на которую он может пойти. С другой стороны, она согласилась бы любые условия, какие бы он ни выдвинул.

- Что ж, - ответила она, машинально подыскивая слова, которые он мог принять и понять, слова, которые лишены и намека на эмоции. – Идет.

В течение долгой минуты он смотрел на нее с бесстрастным, как всегда, выражением лица. Его выдавало только пламя в глазах. Потом он встал, подошел к двери, закрыл ее и запер на ключ, несмотря на то, что рабочий день закончился, и они были одни. Когда он возвращался к ней, Анна явственно видела его возбуждение, и ее тело напряглось в ответ. Ее дыхание стало быстрым и поверхностным, поскольку он уже был рядом.

- Тогда ты могла бы сразу приступить к своим обязанностям, - сказал он, притягивая ее к себе.