"Жесткй вариант" - читать интересную книгу автора (Приходько Игорь Олегович)2Утром ко мне заявился Кифа. Интересовался, как идут дела. Я ему посоветовал перекраситься, потому что инспектору угро быть рыжим — все равно что закрывать секретную карту прозрачной занавеской. Еще его очень интересовало, выполнил ли я свою «диогенову миссию»: угро собирался провести широкомасштабную облаву на барыг. Кифа полагал, что Рапан может оказаться среди них, коль скоро он бежал, прихватив полтора кило кокаина, и просил показать фотокарточку еще раз. Оснований отказать ему и не поблагодарить за желание помочь я не видел. В прокуратуре при мне Сумарокову принесли заключения судебно-медицинской и баллистической экспертиз: телохранителя Онуфриевых Кубацкого застрелили из пистолета им. товарища Макарова — того самого, из которого Франк собирался стрелять в меня. И хотя участие Франка в киднеппинге и без того не оставляло сомнений, я пожалел, что не взял чуть ниже и левее: Франк мог избавить нас от очень трудоемкой и неблагодарной работы. Хороший Франк — это живой Франк. Ходить по домам бывшего поселка Южного, теперь почти слившегося с городской окраиной, и спрашивать: «Не видели ли вы кого-нибудь подозрительного?» было бы все равно, что ходить с микрофоном и телекамерой по Тверской и спрашивать: «На что бы вы потратили свой миллион долларов, если бы он у вас был?» Лично я бы свой миллион потратил на два кило кокаина. И потравил им южанских крыс. Умный Сумароков из всего списка шахтеров «Южной» выбрал ранее судимых. Вчетвером — с незаменимым Ордынским и участковым Козубом — мы отправились брать у них интервью. Список состоял из четырнадцати человек. Пятерых из них мы исключили — горнорабочих поверхности, которые в шахту не спускались и ходов-выходов не знали. Думаю, что преступники, подбирая проводника, действовали по такому же принципу. Из девяти оставшихся двое стариков умерло. Один человек переквалифицировался в матросы и двое суток находился в плавании. У троих было железное алиби, но и им были предъявлены фотографии Франка, Шороха, Демьяна, Зайчевского, Губарского, Нечаева, Бубенца, Забарова, Ардатовых — словом, всех живых и мертвых, кто так или иначе фигурировал в объединенных делах. Никто никого не опознал, никто никого не видел, несмотря на «угрозу» Сумарокова об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Всем были также предъявлены фото двух погибших в «мерседес-бенце» второго августа и по делу о киднеппинге не проходивших. С тем же успехом. Следствие — это тяжелый и кропотливый труд, требующий усидчивости. Поэтому я на следственную работу в свое время и не пошел. Но сладкий миг удачи оказался не чужд и мне: престарелый, однако сохранивший ясность ума родитель предпоследнего из отобранных для опроса долго разглядывал фотографии и вдруг ткнул почерневшим от пожизненно въевшейся антрацитовой пыли пальцем в… Кубацкого. — От цього я бачив, — сказал по-украински. — Где вы его видели? — взял след Володя. — Тута бачив, у поселку. Приезжав на «москвиче». — Когда это было? Старик помолчал, наморщив лоб. — Семого, — сказал он уверенно. — Семого, у середу. Я знаю, о чем подумали Сумароков и участковый, переглянувшись: старик был отцом одного из тех, у кого на момент преступления алиби отсутствовало, и кто, между прочим, «чалился» по 78-й — за контрабанду, так что основания выгораживать непутевого отпрыска у него были. — Расскажите все по порядку. — Що казати… Був я у пивной. Вин пидъихав. — Один? — Хто?.. А, ни. Удвох. Один не выходив з «москвичу». А цей вышел, зайшов у пивну. Постояв, поглазев и пийшов соби. — А почему вы его запомнили? — Так бильш там никого не було. Колы я назад ишов, бачил цей «москвич» биля хаты Гайдуковых. Мабуть, вин Гайдука молодшего шукав. — Во сколько это было? — У вечори. Пивна вже зачинялася. Годин десь так у симь, мабуть, у восьмой. — Того, второго, вы разглядели? — Ни, не бачив, — помотал головой старик. — Я ще до них не дийшов, як воны видъихалы вид хаты Гайдукив. — Номер «москвича» вы не запомнили? — Та навищо вин мени був потрибен? — Старый, новый «москвич»? Раньше его не видели? — «Москвич» новый. Ранише не бачив. — Какого цвета? — Такий жовтый… темно-жовтый, як осинний лист. Теперь Сумароков косанул на меня, я торжествующе улыбнулся и подмигнул: именно такой «москвич» примелькался мне на трассе Градинск — Краснодар. И хотя «такой» и «тот же» — понятия суть разные, я почувствовал охотничий азарт. Мы вышли на улицу Каштановую. Пивная «Янтарь» находилась по левую руку в двух кварталах. Сумароков направил туда Ордынского, которого теперь иначе как старшим сержантом не называл и обещал произвести его в прапорщики, если тот узнает номер «москвича». В пивную Ваня согласился идти с удовольствием. Такое же удовольствие я видел на его лице, когда выяснилось, что на четвертого диггера не хватает каски. — Кто этот Гайдуков? — спросил Сумароков у участкового, прибавляя шагу. — Заробитчанин, — односложно ответил тучный старлей. — До колонии работал взрывником на «Южной». Два года тому назад освободился, был моим поднадзорным. Режим не нарушал, но, когда срок вышел, зачастил на заработки куда-то. — Он хромал? — Хромал?.. М-мм… Нет, такого я что-то не припомню. Очень даже прыткий парень… да какой там парень — под сорок. — А сидел за что? — За драку сидел. Пьяная драка с поножовщиной. — Очень интересно! — почесал затылок Володя. — Значит, говорите, взрывником работал?.. На стук у Гайдуковых долго не отпирали, затем в сенях что-то громыхнуло, и на веранду, чертыхаясь, вышла высокая полная женщина с гладко зачесанными назад волосами и глазами навыкате. Увидав участкового в форме, испуганно остановилась. — Отпирай, Галина, не видишь — гости к тебе. Она провернула ключ. — Что опять натворил? — спросила упавшим голосом, пропуская нас в дом. — Кто? — Не я же! — Сергей-то? А с чего ты взяла, что… — А с чего бы ты сюда приходил, Козуб? — В голосе ее зазвучало не то презрение, не то готовность выпустить когти, а глаза стали тревожными и увлажнились. — Ладно, где сам-то? Мы вошли, поздоровались. — Уехал. — Куда? — А он мне что, говорил когда-нибудь? — Пацан в школе? — Дочь у меня, Козуб. Стареешь, что ли? И сейчас каникулы. Старлей крякнул и, досадливо взмахнув рукой, опустился на диван. Нам было предложено занять место за круглым столом, накрытым клеенкой. — Вот, товарищи из прокуратуры, — кивнул на нас Козуб. — Сергеем Валентиновичем Гайдуковым интересуются. Хозяйка присела на табуретку у окна. — Следователь Сумароков, — представился Володя. — Скажите, давно уехал ваш муж? Козуб кашлянул в кулак, встретившись с хозяйкой взглядом. — Мой муж объелся груш, — усмехнулась она. — А если вы про Сергея спрашиваете, то он мой брат. — Извините. — Уехал с утра в пятницу. — Когда именно? — Около семи. — Один? — Один, с кем же еще. — До этого к нему кто-нибудь приезжал? За день, за два? Она пожала плечами: — Не видела, может, и приезжали. Я на прошлой неделе в первую смену работала. — И часто он исчезает? — А что он натворил-то? — не выдержала Галина. — Скажите, я ведь не чужая ему. Сумароков вздохнул, но от ответа уклонился. — Может, и ничего… — Он разложил фотографии на столе. — Подойдите, пожалуйста… Знаете вы кого-нибудь из этих людей? Она подошла на ватных ногах, испуганно воззрилась на фотографии, не столько вспоминая, сколько стараясь сообразить, как вести себя и что говорить, чтобы не навредить брату. — Вот, — показала на Шороха, — вроде бы его. Только давно, еще зимой. — Он что, приезжал сюда? — Нет. В городе. Мы тогда вместе — я, Сергей и Анюта, моя дочь, — перед самым Новым годом игрушки покупали на елку. Подъехала машина… иномарка, не знаю, как называется, с колечками такими… — «Ауди», что ли? — подсказал Козуб. — Может быть. Посигналила. Сергей отошел, сел, и они о чем-то с этим вот разговаривали. Очень долго, мы с Анютой замерзли совсем. — И вы его запомнили? — Специально запоминала, как чувствовала… С ним еще двое в машине были, но их здесь вроде бы нет… Я испугалась поначалу, что они его куда-нибудь увезут. Тогда даже номер запомнила, теперь уже забыла… Вот, и этого знаю… то есть видела. С указанной фотографии смотрел ныне покойный Франк. — Когда вы его видели? — Его… в прошлое воскресенье. Они с Сергеем были в пивной. Потом в город уехали, Сергей в половине второго ночи вернулся, пьяный. Сказал, что друга встретил. — А про этого, — указал на Шороха Володя, — он ничего не рассказывал? — Нет… то есть да, да! Он, по-моему, Сергею денег дал. У нас такой стол был на Новый год!.. Сергей говорил, что знакомый сосватал его дачу строить, вроде аванс выдал. И правда, уезжал на неделю. — Зимой-то? — усомнился я. — Скажите, Галина Васильевна, ваш брат не хромал? — спросил Сумароков. — Нет. Хотя иногда жаловался, что нога болит. Ему в первый год в шахте, в верхней нише, ногу породой переломило… вот тут, — показала она на левый голеностоп. Сумароков помолчал. — Вы когда-нибудь видели у брата оружие? — Оружие?! — испугалась она. — Оружие или взрывчатые вещества? Он взрывником работал. Приносил из шахты аммонит? — Нет! Нет, что вы, никогда. Да Сергей ничего такого с бандитами не имел, вы даже не думайте! Парень он смирный, рабочий, зачем ему? Он по строительству может, вот, отцов дом переложил, баню строить собирается. Ну, попал когда-то по дурости, подрался из-за одной продавщицы… Козуб, ну скажи, что ты молчишь? Ведь он… — Да не волнуйтесь вы, — грустно сказал Сумароков. — Я его пока ни в чем не обвиняю. — Пока? «К тому же его уже нет в живых», — добавил я мысленно. — Когда он уезжал, у него были с собой какие-нибудь вещи? — Вещи? Сумка была… спортивная. — Что в ней было, вы не знаете? — А что… что там могло быть? — Слезы покатились по ее лицу. — Одежда рабочая, наверно. Он Анюте говорил, что деньги зарабатывать едет, вернуться вскорости обещал. Да не темните вы! Где он?.. Сумароков не ответил, потому что не знал сам. Мало ли людей с переломами! Он порылся в папке, нашел фотографию ножа с буквой «С» на лезвии. «Сергей!.. — осенило меня. — «С»-ергей!..» Нет, все-таки что ни говори, а специализация в розыске сказывается. По части аналитического ума мне за Володей не угнаться. Альянс, или даже знакомство Гайдукова с Шорохом заслуживало внимания: на арену выходил второй «авторитет» — заклятый враг Зайчевского. Это стоило обсудить, но Володя прощаться с Гайдуковой не спешил: — Галина Валентиновна, посмотрите внимательно: этот нож принадлежал вашему брату? Она посмотрела на фотографию, потом бегло на нас троих, словно ища у кого-то совета или защиты. Замотала головой и тут же кивнула, потом воскликнула по-бабьи: «Ой!» — и закрыла лицо ладонями. — Да или нет? — Да… да… да, да, да! Ой, кого он… опять?.. — заговорила она сквозь слезы. — Да никого, никого, успокойтесь. Пойдите водички выпейте, — стало мне ее жаль. В самом деле, как бы ни обернулось с братом, ее — жаль. И Анюту, которую я никогда не видел, тоже жаль. Почему-то очень живо представилась картина, как они втроем ездили в город за елочными игрушками. Крупными хлопьями падает снег, морозно, Сергей несет елку, а счастливая Анюта — коробку с игрушками. Шампанское и торт… — Товарищ старший лейтенант, — врезался в минутную тишину сухой, излишне официальный голос старшего следователя прокуратуры, — приведите сюда понятых. Рождественская картинка исчезла; разноцветные игрушки рассыпались по льду. — Каких еще понятых?! — вдруг угрожающе протянула хозяйка. — Что вы тут собираетесь делать? Я скользнул взглядом по ее рукам, сверху вниз — посмотреть, не сжались ли кулаки. — Я собираюсь произвести в вашем доме обыск, гражданка Гайдукова. Прокурор будет поставлен в известность немедленно по его окончании. Основания для производства неотложных следственных действий у меня есть. Сядьте! Я еще подумал, что это он зря… |
||
|