"Жесткй вариант" - читать интересную книгу автора (Приходько Игорь Олегович)

Глава 3

6 августа, 1996 г., вторник. Градинск.

1

Ночь надежно скрывала архитектурные изъяны Градинска. Разноцветная неоновая подсветка делала его похожим на тысячи других приморских городов, начиненных специфическим, далеко не во всем праведным контингентом. В том числе — на Рио, Пуэрто-Плато и Сан-Франциско. Но под покрывалом ночи, как сказал Кифа, «тишь да гладь да Божья благодать».

— Здесь обычно собираются шлюхи подороже, — кивнул мой одноклассник на пятачок у беззвездочной гостиницы «Парус». — Наркота перекочевывает из кармана в карман. За каждый прикинутой девочкой — широкоплечий мальчик, на каждого барыгу — по два.

Он сидел, развалившись и выставив в окошко локоть, изо всех сил изображая бывалого кэпа-полисмена, проевшего на уголовке зубы. По мне, так лучше бы он вообще молчал: от его комментария отдавало дешевым криминалом Росса Макдональда, описанного не в самые сытые времена. Шлюх я не видел, что ли? Или не знал, что стобаксовых потаскух пасут сутенеры, а торговцы наркотой не работают в одиночку?.. Нет, что ни говори, скучная у ментов работа.

«Четверка», я — «Центральная», проедьте по Кольцевому, сработала сигнализация в книжном».

«Центр», я — «Четвертый», вас понял, сворачиваю на Кочегарку».

Как же нужно любить литературу, чтобы в полночь забраться в книжный магазин! Ей-Богу, я бы этого книгомана отпустил.

У ресторана «Наполеон» в самом центре города намечалась разборка моряков с таксистами: двое рыбаков пытались запихнуть в машину улов — совершенно пьяную шлюху.

— Поехали, без нас разберутся, — лениво махнул рукой Кифа и щелкнул тумблером: — «Центральная», Гавриленко, я Кифарский, пошли к «Бонапарту» кого-нибудь, пусть проверят «волжанку-универсал» 16–24.

«Тебя понял, кэп. Ты где?»

— В …де, — выругался Кифа и положил микрофон на тангенту. — Махнем к Поздняковой? Она после спектакля поздно возвращается.

Несмотря на выходной, отведенный мне для акклиматизации, я чувствовал себя трутнем. Злобный пчелиный рой, всполошивший министерское начальство, явно улетел с моим приездом. А может, роя никакого и не было — просто мирные пчелки собирали мед, изредка по ошибке залетая в чужие ульи; это наводило ужас на сонливых провинциалов и казалось обыденным мне, привыкшему к экстремальным ситуациям. Спокойствие города, отражавшееся на похмельной физиономии Кифы, было подозрительным.

— Устал? — посмотрел я на него. — Могу отвезти тебя домой.

— Что толку от такой езды?

— А какой от нее должен быть толк?

— Тебе виднее. Может, ты надеешься своего этого… как, кстати, его зовут?.. Уголовничка этого с кокаином?..

— Северов. По кличке Рапан.

— Да, Рапана этого по пути встретить?

Я и сам не знал, с чего начать, но не признаваться же в этом Кифе. Завтра я собирался побывать в картотеке и выдернуть оттуда всех, кто в последнее время засветился на наркотиках. А сегодня просто катался по тихому, некогда безобидному Градинску. Впрочем, для меня он таким и остался.

«Внимание всем! На углу Портовой и Ткаченко четверо неизвестных загружают в багажник мешки, анонимный абонент предполагает — трупы. Кто находится в районе…»

— Я поблизости! — крикнул я в микрофон, не дослушав оперативного дежурного. — «Центральная», я — «Десятый», подъезжаю по Ткаченко к месту происшествия!

— Ты что?! — выпучил глаза Кифа. — На хрена это нам надо?

Честно говоря, я это сделал с единственной целью: разогнать сон, начинавший смыкать ресницы.

— Ну, должен же быть от нашей езды какой-то толк, ты сам только что сказал, — развернул я «ниссан» на сто восемьдесят: улицу Капитана Ткаченко мы проехали только что, до Портовой оставалось полкилометра.

Кифа ругался на чем свет стоит. Сплюнув в окошко, стал суетливо вставлять обойму в «Макаров». Я выключил свет и сбросил газ. В плохо освещенном проеме между двумя стандартными блочными девятиэтажками действительно стояла белая «шестерка», возле нее копошились люди. Протянув без света как можно дальше, метров за пятьдесят я врубил дальний свет, противотуманки и сирену одновременно, выжал педаль до отказа: внезапность в таких ситуациях — главное слагаемое успеха.

Ослепленные, оглушенные, люди застыли в оцепенении, затем запрыгнули в машину и рванули с места. Один из них не успел сесть, уцепился за дверцу, водитель на секунду остановился, и этой секунды мне было вполне достаточно.

— Стоять! — затормозив в сантиметре от капота «шестерки», бросился я к ним.

Выдернуть водителя из салона было делом плевым. В горячке он попытался вырваться, но я использовал направление его рывка против него и припечатал к асфальту спиной грузное двухметроворостое тело. Тот, что сидел справа от него, побежал, но я выстрелил, стараясь, чтобы он поближе расслышал жужжание пули, и заставил его лечь на асфальт. Двое других вышли из машины, соревнуясь, кто выше поднимет руки.

Когда все четверо, широко расставив ноги, прижались щеками к капоту «шестерки», из «ниссана» выскочил Кифарский и, размахивая пистолетом, прокричал:

— Ни с места! Буду стрелять!

— Патроны пожалей, — посоветовал я ему негромко. — И осмотри багажник.

Из карманов пассажиров я извлек гранату «Ф-1», револьвер «дог», два газовых баллончика «Кобра» (один почти пустой, другой нераспломбированный, с предохранительной мембраной), три ножа, документы — водительское удостоверение на фамилию Нечаева и два удостоверения сотрудников ЧОП [2] «Зодиак» Забарова и Бубенца. У четвертого документов не было, зато была татуировка, бумажник со ста двадцатью тысячами рублей и миниатюрный «вальтер» за ремешком на голени.

Из багажника мы с Кифарским вытащили два окровавленных, шевелящихся мешка — по одному избитому мужчине в каждом. Руки их были заведены за спину и скованы «браслетами», рты залеплены пластырем. Похоже, они находились под воздействием какого-то сильного наркотика.

— Вы кто такие? — потрепал я их поочередно по щекам, но один не открыл глаз вообще, а другой, вперив в меня мутный, бессмысленный взгляд, что-то нечленораздельно промычал.

Северное сияние проблесковых «маячков», топот бегущих патрульных, многократные хлопки дверей подоспевших со стороны торгового центра милицейских «канареек» оживили небольшую улочку, в домах засветились окна.

— Старший наряда ППС лейтенант Пилипчук, — подойдя к нам, отрапортовал милиционер.

— Инспектор РУОП майор Вениаминов.

— Привет, Гена, — с видом изрядно потрудившегося хлебороба смахнул Кифарский со лба воображаемый пот и кивнул на изъятый у налетчиков арсенал: — Составляй протокол!

Из головной «канарейки» слышался чей-то сиплый голос, требовательно вызывавший на место преступления «скорую».

— Кого-нибудь из этих знаешь? — спросил я у Кифы, подойдя к извлеченным из багажника потерпевшим.

— Откуда?!

Я склонился над ними, чтобы обыскать, но оба оказались в трико без карманов и в майках.

— Кто эти люди, Нечаев? — допрашивал лейтенант водителя «жигулей». — Отвечать!

Тот презрительно сплюнул и отвернулся.

— Да не так, лейтенант, — покачал я головой и ударом ноги по подколенным связкам опрокинул горе-налетчика на спину, после чего схватил за волосы и стукнул по лбу дверцей «жигулей». — Сейчас я тебя повезу в отделение, а по дороге устрою побег, хочешь?

— Ладно, ладно!.. Пусти, мусор!

— Кто эти люди, «дворник»? Раз!..

— Не знаю, ей-Богу, не знаю! — заверил плаксивым голосом Нечаев. Если бы не наручники, он наверняка перекрестился бы.

Я отпустил его. Применять насилие к задержанным неприлично и, говорят, противозаконно, но дать ему время опомниться и сочинить небылицу про то, как он ехал мимо и кто-то «проголосовал», попросив подбросить мешки до погреба, было все равно что позволить уйти.

— Обыщите машину, — посоветовал я Пилипчуку и подозвал милиционера, оказавшегося поблизости: — Сержант!.. Дом тридцать один дробь один по Ткаченко и третий по Портовой — кого-нибудь из жильцов или дворничиху сюда, живо!

Между этими домами загружали «шестерку», и я предположил, что жертвы могли проживать в одном из них. Кифарский уже сидел на заднем сиденье «канарейки» рядом с другим задержанным.

— Фамилия твоя как? — спрашивал он грозно.

— Чья? Моя?

— Не моя же!

— А че?

— Шланг через плечо! — Мои методы Кифарскому понравились, он двинул его в ухо. — Фамилия?!

— Забаров я! — вызверился тот.

— А эти кто, в багажнике?

— Не знаю!

— Еще хочешь?

— Сказал, не знаю! Не знаю я!

— Кифа, выйди-ка, — похлопал я его по плечу. — Не надо его больше бить, он ничего не скажет. Это «шестерки» — водила и два охранника. А тот, что без документов, урка из беглых. Молчать будет до упора, пока не раскрутим.

— Почему ты так решил?

— А чего тут решать? Если бы они были им нужны, то выяснили бы все на месте. По одежде — взяли их на квартире. Денег и ценностей при них нет, значит — не грабеж. Кто-то приказал доставить, они и выполняли. Но кто — не скажут, иначе их приговорят. Им проще в тюрьму сесть.

— Так что делать?

— Искать заказчика по горячему. Пока они на допросе будут следователю петь про карточный долг или как у них эти двое хотели машину отнять.

Лейтенант и патрульный в «шестерке» ничего не нашли, кроме техпаспорта «жигулей», принадлежавших Нечаеву, и комплекта инструментов.

От дома на углу к нам направлялась группа жильцов во главе с сержантом. Прежде чем они дошли, подкатила «скорая», врач и медсестра склонились над потерпевшими.

— Дворничиха и жильцы с первого этажа, — кивнул сержант на остановившихся на обочине испуганных двух женщин и троих мужчин.

— Инспектор Вениаминов, — подошел я к ним. — Извините, что побеспокоили. Подойдите, пожалуйста… Кто-нибудь знает этих людей?

Жильцы столпились у бесчувственных тел на мостовой. Пока они рассматривали распухшие от побоев лица, я пообщался с эскулапом.

— Отравление барбитуратами средней тяжести, — не очень уверенно сказал он. — Предположительно — нембутал. Кости целы, но возможно сотрясение.

— Ардатовы, — сказала одна из женщин.

— Точно, они, — подтвердили остальные.

— Братья. Вот этот, Эдик, — младший. Владелец кафе «Сфинкс» на Московской. А как второго зовут — не знаю, он не из нашего дома.

— Где Эдик живет?

— Да вон, напротив, во втором доме, — показала пальцем дородная молодица в пестром байковом халате. — Во втором подъезде, квартира двадцать восемь.

— Вы дворник?

— Я почтальонша.

— Он один живет?

— Один. Разведенный.

— Когда их можно будет допросить? — спросил я у врача.

— Часа через два-три. Можно ввести стимулятор, но лучше отвезти в больницу. Если есть сотрясение…

— Ладно, везите!