"Война. Хроника пяти дней" - читать интересную книгу автора (Джемаль Орхан)

Третий день войны. Штаб миротворцев.

Осетинская оборона была практически сломлена в первый же день войны. На пути танковых колон стояло от силы полторы сотни ополченцев. Из вооружения у них имелись лишь гранатометы с устаревшими одинарными выстрелами. А российский миротворческий батальон был заперт в своих казармах в пригороде Цхинвали. Местные называли этот район «Шанхаем».

С миротворческим штабом, расположенным в центре города, у батальона связи не было. Что там происходит, в штабе толком и не знали. По казармам батальона в это время в упор работали грузинские танки. Миротворцы сидели в заведенных БМП, но команды открыть ответный огонь из Москвы не поступало. Да и не могло поступить: ночью узел связи был разбомблен. Экипажи горели в своих бронемашинах, не сделав ни одного ответного выстрела. Остальные бойцы укрылись от артобстрела в подвалах казарм. Любые попытки выбраться оттуда пресекались плотным снайперским огнем.

Двумя днями позже, командующий миротворцами генерал Кулахметов дал официальную цифру потерь: восемнадцать человек убитых и полторы сотни раненных. Слыша это, подчиненные ему офицеры опускали глаза:

– У нас погибло намного больше.

Неофициальные цифры назывались разные, от ста до двухсот человек.

– Не разводить панику! – прикрикнул на товарищей помощник Кулахметова капитан Иванов.

Он, отвечающий за контакты с прессой, находился в сложной ситуации. С одной стороны ему вроде как полагалось отстаивать заниженную пропагандистскую цифру. А с другой, – перед ним стояли люди уже побывавшие в расположении миротворцев и видевшие последствия двухдневного боя своими глазами.

Иванов долго поправлял на голове каску, которая и без того сидела на нем идеально ровно. Потом жестко отчеканил:

– Сотни убитых нет. Счет идет на десятки.

Среди защитников Цхинвали российские офицеры-миротворцы оказались самыми деморализованными. Паника быстро набрала обороты. Даже вечером 10-го, когда в Цхинвали уже находились передовые части 58-й армии, миротворцы чувствовали себя так будто они все еще в окружении и вскоре будут уничтожены. Толстый капитан, представляющийся просто Жора, упакованный в бронежилет и каску, несмотря на давно стихшую канонаду, подошел ночью ко мне и нервно спросил:

– Какие планы на завтра?

– Не знаю. Похоже, в Цхинвали все закончилось. Думаю, завтра отсюда можно валить.

– Если у вас в машине будет место, возьмите меня с собой, а?

Мы смотрели друг на друга и не выдержав Жора истерично взорвался:

– Да я лучше за дезертирство отсижу! Ничего здесь не закончилось! Поглядите вокруг: все старшие офицеры сбежали! Мы же миротворцы, а не боевая часть! Когда все началось, нас должны были отсюда вывести, – мирить-то уже некого! А Кулахметов команды уходить не дал! Вы посмотрите на него: он же нас здесь всех положит! А потом пулю в башку себе пустит!

В командующем миротворческими силами Южной Осетии Марате Кулахметове, действительно, имелось что-то, заставлявшее начать беспокоиться. Худой, с наголо бритой головой, похожий на Хлудова из булгаковского «Бега» он все эти дни сидел в дежурке при штабе и с отчаянным спокойствием на лице, говорил со всеми так ровно, будто ничего экстраординарного вокруг не происходит и ему просто очень скучно жить.

Он ни разу не спустился в бункер. Ни разу не посмотрел в ту сторону, откуда доносилась канонада. Выглядело это так, будто ему действительно абсолютно все равно убьют его или нет. Казалось, Кулахметову ведомы тайны, неизвестные никому из остальных офицеров, да лучше бы этих тайн им и не знать, потому, что у человека с таким лицом может быть только одна информация: Вы думаете, все хреново? Вы просто не знаете, до какой степени вы правы!

Утром 10-го, когда на окраинах города все еще шла стрельба, он выгнал личный состав на уборку территории. Приказ вызвал у Жоры очередной приступ гневного страха:

– Мы тут, видите ли, осколки снарядов со двора выметаем! Начальство приедет: у Кулахметова все под контролем, все спокойно. А на самом деле у нас в караул заступать некому. Офицеры разбежались: под любым предлогом в Джаву соскакивают и никто не возвращается.