"Императрица" - читать интересную книгу автора (Са Шань)

ДЕВЯТЬ

У меня прекратились месячные кровотечения.

Тщетно округлялась и таяла луна — алый прилив иссяк.

В этом бренном мире женщины — океанские жемчужины, чей блеск родится из скверны. Кровь была ниточкой, связывавшей меня с подземным царством, где мрачный лабиринт раскинулся вокруг вечного костра.

Это было источником моей энергии.

Будучи Верховной Императрицей, я должна была молчать о своем недуге. Но резкие смены настроения не укрылись от моей старой служанки Изумруд. Как-то вечером она вызвала ко мне лекарицу. Обследование не заняло много времени Суровая женщина в мужской шапочке, пав ниц, поздравила меня: мое божественное тело вернулось к изначальному состоянию; безмятежность уснувших чувств позволяла мне наконец достигнуть бессмертия. Слово «уснувших» мне не понравилось, и я усталым жестом заткнула лекарю рот. Эти дворцовые прислужницы никогда не знали напористости мужского достоинства и потрясений родовых мук. Девственность превратила их в отрешенные от мира создания. Лишенное соков дерево теряет листву и сохнет. Утратив первобытную женскую суть, я почувствовала себя мертвой. Боги предписывали мне добродетельно хранить вдовство, и я подчинялась их воле. Плотские наслаждения меня более не интересовали. Что ж, оргазм станет моей жертвой Небесам.

Государственные дела вновь пошли на лад. Я опять превратилась в ткачиху за станом, распутывающую невообразимый клубок нитей. Днем, в окружении советников и военачальников, я забывала о возрасте, усталости, отсутствии рядом мужчины, который выслушал бы меня и поддержал. Вечером, вернувшись во Внутренний покой и сев перед зеркалом, я видела, как вместе с прической распускается тугой узел: уходят моя гордыня и обманчивая молодость. Когда служанки протирали мне лицо кусочками мокрого шелка, смывались и белая пудра, и пурпурные румяна. И я вынуждена была созерцать беззащитную кожу, где морщины уже начали сплетать сеть у глаз и в уголках губ. При свете свечей зеркало предлагало мне заглянуть в бездну. Я видела Маленького Фазана — юного, красивого, трепещущего от желания. И тотчас за его спиной появлялась тоненькая женщина с горделивой осанкой. Она смеялась, подтрунивала над ним, усаживала рядом с собой на лошадь. Плечо к плечу, бедро к бедру оба исчезали во мраке воспоминаний.

Без Маленького Фазана, с его головными болями и кипением чувств. Внутренний покой казался мне пустым. В огромном саду, откуда как будто сбежали все человеческие существа, каждое дерево что-то нашептывало, каждая вещь говорила о прошлом, и от занавесей исходил аромат, воскрешавший во мне частицу былого. Я спала одна, не зная, как совладать с бессонницей, а потому в конце концов часто будила Кротость и приказывала ей идти впереди, освещая мне путь фонариком. Мы переходили из павильона в павильон, и старые служанки при виде меня простирались на полу, а потом спешили распахнуть дверь. В комнатах, куда я не осмеливалась заглянуть днем, горел свет: вот эту цитру он гладил; там, у аквариума, я все еще улавливала отзвуки его по-детски непосредственного смеха; здесь, у окна, мы поссорились; а вон — его кисти, тушеч-ница и все еще открытые книги… Порой казалось, будто Маленький Фазан шагает рядом со мной, нашептывая слова любви; иногда же я теряла его из виду за какой-нибудь оградой или за углом перехода. Силуэт Маленького Фазана то исчезал среди зарослей, то растворялся в бесконечности. Время от времени у меня хватало духу распорядиться, чтобы кто-нибудь открыл дверь конюшни. Увидев меня, его лошади принимались гарцевать и радостно фыркать. Я целовала любимую кобылу Маленького Фазана — Снежную Песнь, не отводившую от меня грустного взгляда. И я, зарывшись лицом в ее гриву, давала волю слезам.

Мрак поглотил Маленького Фазана, моего отца, мать, сестер, племянницу, соперниц. Теперь я научилась забывать о своем «уснувшем» теле. Я привыкала к высоте трона, где отныне мне было суждено сидеть в одиночестве. Я одна передвигала фигурки на гигантской доске, каковую являла собой осиротевшая без хозяина Империя. Бесплотная чистая мысль, я холодно и сочувственно созерцала бренный мир, раскинувшийся внизу.

Решение государственных дел поддерживало меня в форме.

И я работала до позднего вечера, чтобы сбежать из своего дворца, ставшего для меня тюрьмой и гробницей.

Смена царствования всегда позволяла заговорщикам проявить себя, а тайным честолюбивым помыслам — всплыть на поверхность. Подобные мелкие задачки развлекали меня, спасая от одиночества.

Как-то ночью меня смутил странный сон: кто-то царапался в дверь моей опочивальни. Ни одной из служанок не оказалось на месте, и я сама пошла открывать. Снаружи было темно. На пороге стоял мальчик. Мужчина? Кто позволил ему проникнуть в Женские покои, куда исконный запрет не допускал ни одного представителя сильного пола? Ребенок поднял сложенные руки, показав мне крохотную коробочку. «Пожалуйста, вы не могли бы дать мне немного соли?» В комнате у меня за спиной — никого. Впереди темными пятнами проступали бесчисленные крыши Императорского дворца. Дул сильный ветер. Меня охватил непонятный страх. Что, если это наемный убийца? И все-таки я не могда захлопнуть дверь у него перед носом. Может, мальчик действительно нуждается в моей помощи? Как отказать ему в нескольких кристалликах соли? Я невольно дрожала от страха, но вопреки всем колебаниям решила позволить ночному гостю войти. И стоило ему переступить порог, мои опасения вдруг исчезли, и я проснулась удивленной и счастливой.

Об этом сне я рассказала Золотой принцессе, младшей дочери Императора Высокого Прародителя, своей ближайшей подруге и наперснице. Немного поразмыслив, она лукаво улыбнулась:

— Верховной Госпоже не пришло в голову, что соль придает пище вкус? Когда ее не хватает, жизнь становится пресной и скучной!

Я не смогла сдержать вздох. На самом деле вчера вечером это не ребенок приходил просить соль, а я, Верховная Императрица, выклянчивала у жизни хоть что-нибудь интересное! Прежний владыка вернул мне свободу. Воля моя стала законом. Во всей Поднебесной у меня более не было иного повелителя, нежели я сама. Но я превратилась для себя и в тюремщицу, и в узницу одновременно.

Моя подавленность не ускользнула от наблюдательной принцессы.

— Вот уже целый год Верховная Госпожа трудится днем и ночью, — продолжала она. — Мы видимся редко, но я знаю, что Императрица скрывает от меня свои огорчения и держится лишь за счет железной воли. Подумала ли она, что человеческое тело весьма хрупко и что, накапливая слишком много грусти, не давая себе разрядки, в конце концов можно дойти до истощения и внезапно пасть жертвой рокового недуга? Похоже, тело Величайшей вошло в возраст покоя. Следовательно, я могу предложить ей средство, рассеивающее печаль и укрепляющее здоровье!

Я с любопытством осведомилась, что это за снадобье.

Принцесса подмигнула:

— Верховная Госпожа, элемент инь должен сочетаться с элементом янь. Благодаря союзу этих двух изначальных энергий чередуются времена года, раскрывают венчики цветы, дует ветер и падает на землю дождь. Несмотря на то что душа Верховной Госпожи не менее мужественна, чем дух закаленного воина, тело ее остается женским. С тех пор как Небесный Император вознесся к небожителям, в теле вашем скопились темные пары инь. Эта тяжесть портит вам настроение, угнетает, лишает сил и приближает старость! Величайшая, у вашей служанки есть средство, наделенное мощным зарядом солнечной энергии, а это — именно то, что вам необходимо. Оно навсегда сохранит свежесть вашего лица, гибкость тела и душевное веселье!

Слушая эту достойную знахарки-обманщицы болтовню, я улыбнулась. Золотая принцесса, грузная женщина неопределенного возраста, являла собой истинный вихрь развлечений. С младенчества — в нефритовой колыбели, взрослея в замкнутом мирке императорского Двора, она отчаянно боролась с угасанием желаний, почти неизбежным для любого пресыщенного человека. Как ни странно, я, всегда любившая сдержанность, суровость и глубину, привязалась к этой женщине, с ее откровенной алчностью, безумным легкомыслием, умением буйно веселиться и безудержно рыдать.

— Ну, принцесса, не испытывайте мое терпение и выписывайте свое зелье!

Моя подруга взмахнула расписным шелковым веером.

— Сегодня уже поздно, — пробормотала она. — Я вернусь домой и отыщу пропись. Пусть Госпожа соблаговолит оставить свободным ближайший вечер полнолуния, и я вернусь вместе со своим лекарством!

Наступила ночь полнолуния. Я села ужинать с Золотой принцессой. Слегка опьянев, она принялась рассказывать мне истории, способные вогнать в краску любую благопристойную женщину. Речь шла о любовных похождениях принцессы и начальников стражи, привязанности князей к юным прислужникам. Подруга моя со смехом толковала обо всех этих «роковых» встречах и ужасающих разлуках, разбивавших шелковые сердца, потрясавших тесный мирок императорского Двора.

Только после ужина, когда, устав слушать и глупо смеяться, я решила идти спать, Золотая принцесса последовала за мной в опочивальню, помогла раздеться и снова начала расхваливать свое снадобье. Я приказала немедленно доставить мне эти волшебные пилюли. Наперсница загадочно улыбнулась и попросила меня удалить служанок. Потом задула свечи и, в свою очередь, двинулась к двери, прихватив с собой Кротость.

Я ждала на ложе, подперев голову рукой. По моему приказу в ночь и полнолуние занавесы всегда поднимались. За окном небесное зеркало отбрасывало в комнату неподвижные тени бамбуковых деревьев и тысячелетних кипарисов. Прошло довольно много времени, но никто так и не появился. Я позвала Изумруд и Рубин — ни та, ни другая не ответили. Внезапно я услышала шорох шелковых одежд, и дверь отодвинулась. На пороге возникла высокая незнакомая фигура. Я подумала, что это одна из служанок принцессы. И в самом деле, она подняла полог постели и принесла мне чашку сладкого настоя. Потом тихонько прошептала, что должна сделать мне массаж, чтобы усилить действие лекарства.

Я легла на живот. Две мягкие ладони принялись медленно поглаживать мне затылок. Они скользили под волосами, растирая усталую от парика и золотых шпилек голову. Потом спустились мне на плечи и начали растирать позвоночник. Гибкие пальцы, казалось, вливают в меня силу. Где бы они не касались меня, мышцы расслаблялись, благодатное тепло разливалось по всему телу. Никогда в жизни не испытывала я такого странного сочетания истомы и возбуждения. У меня мелькнула мысль, что служанка — одна из составляющих волшебного лекарства, предложенного мне принцессой. Она не походила ни на одну из тех, что были у меня. Широкие крепкие ладони гладили меня, пробуждая пыл, угасший после смерти супруга. Когда руки спустились ниже, намазав мои бедра благовонным маслом, движения незнакомки стали более двусмысленными. Ее ладони скользили по моим ягодицам, иногда, как бы ненароком, срываясь. Уловив немой язык жестов, я почувствовала, как у меня вскипает кровь. Я подбодрила ее, слегка раздвинув ноги. Большой и указательный пальцы проникли в мое лоно, действуя все более смело. Долгое воздержание сделало меня еще чувствительнее, и от этих ласк по телу побежала дрожь. Незнакомка оказалась очень опытной. Она поборола мое нервное возбуждение и умело подвела к первой сладкой судороге. Потом неторопливо перевернула меня на спину и занялась моим лицом. Растирая мне щеки, глаза, лоб и мочки ушей, незнакомка разожгла огонь желания. Я вскочила и обняла ее. Массажистка упала на меня, я разорвала ее одеяние. Кожа ее пахла на редкость приятно. Грудь была плоской и мускулистой, как у мужчины, живот тверд и подтянут. Внезапно я коснулась восставшего мужского достоинства.

Мужчина!

Мужчина в опочивальне Верховной Императрицы, вдовы Государя Высокого Предка!

Я вздрогнула, но он сжал меня в объятиях, притиснув к обжигающе-горячим чреслам:

— Да, Верховная Госпожа, не бойтесь. Я — мужчина, меня зовут Маленькое Сокровище. Я и есть ваше лекарство. Завтра вы отрубите мне голову или прикажете разорвать на части. Но сегодня ночью расслабьтесь и позвольте мне вас любить…

Я не могу объяснить причину своего падения. Я, Императрица, посвятившая себя добродетели, я, женщина, живущая интересами государства, я, воительница, никогда не снимавшая доспехов, я, считавшая мужчин прахом и беседовавшая со звездами, в тот вечер изменила Маленькому Фазану, хотя сердце мое все еще носило по нему траур. Я позволила себе слабость, раскрывшись без всякого стыда и сожаления навстречу незнакомцу. Впускать в себя Императора Поднебесной было для меня долгом, и я его добросовестно исполняла. С тех пор как мне исполнилось тридцать лет, меня не оставляли мысли о совершенстве и чистоте тела. Я приказывала массировать мне лоно, опасаясь, как бы оно не утратило упругость. Я отказалась от пряных блюд и пила настои, от которых дыхание и пот становились ароматными. Тело мое натирали маковым маслом и кедровой корой. Затем, выщипав все волоски и напудрив, предоставляли супругу.

Когда Маленькое Сокровище раздвинул мне ноги, лоно мое не было ни причесано, ни надушено. В тот раз оно оказалось безыскусным, как у самой обычной женщины. Я не думала ни о его красоте, ни об уродстве. Почти двадцать лет я не чувствовала в себе мужчину. Проникновение незнакомца разрывало меня. Впервые в жизни я позволила себе не думать об удовольствии мужчины, а сосредоточиться на своих ощущениях. Маленькое Сокровище двигался очень осторожно, прислушиваясь к тому, что со мной происходит, и умело касаясь то одной, то другой струны. Где оттачивал он это искусство? Не важно. Завтра я пошлю его на казнь.

Неожиданно меня захлестнула волна раскаленной лавы. Из груди вырвался вопль. Маленькое Сокровище уверенно и без всяких усилий подвел меня к пику наслаждения — настоящему фейерверку. Во мне взорвались десять тысяч звезд!

Ночь я провела как в лихорадке. Иногда я грезила, что приказала сунуть его в мешок и бросить в Садовую реку. То видела, как он умирает от яда. Потом я вдруг испугалась, что не смогу вовремя проснуться и успеть к утреннему «Приветствию». Затем стала ломать голову, как посмотрю в глаза служанкам и не придется ли всех их ослепить и отрезать языки.

Но вот я вздрогнула и проснулась. В полумраке, среди смятых покровов, спал незнакомец. Его бронзовая кожа блестела. Он был настолько громаден, что заполненное им ложе показалось мне узким, как колыбель. На совсем юном лице едва пробивались усы. Неожиданно он открыл глаза и улыбнулся.

Еще никогда я не видела такой счастливой улыбки. Забыв от удивления о мрачных помыслах, я позволила Маленькому Сокровищу сжать меня в объятиях. И снова он меня любил. На сей раз я поняла, что даже в далеком прошлом Маленький Фазан никогда не доставлял мне столь острого наслаждения. В отличие от моего супруга, думавшего только о собственном удовольствии, молодой человек управлял моим телом, заставляя его сгибаться, вытягиваться, извиваться, трепетать… Я становилась цитрой, из которой он извлекал дотоле неведомые мне звуки. Небо бледнело. Я почувствовала, что мышцы у меня нисколько не болят, а грудь упруга, как у подростка. Мое чрево произвело на свет шестерых детей, но сохранило округлость и плотность. В темных зрачках Маленького Сокровища горела безумная страсть, отражая лестную истину: я все еще красива и желанна.

В дверь поскреблась Кротость и напомнила, что я опаздываю на утреннее «Приветствие».

— Верховная Императрица неважно себя чувствует, — ответила я, — и не пойдет на прием. Пусть чиновники разойдутся по ведомствам, а Великие Советники подготовят письменные донесения. Сегодня Совета не будет.

Маленький Фазан часто принимал подобное решение в порыве мимолетной страсти к какой-нибудь юной красавице. Я вспомнила, как меня это раздражало. И как же сейчас я жалела, что изводила его добродетельными наставлениями! Впервые в жизни, помимо государственных дел и долга правителя, я признавала существование настоятельных обязательств по отношению к собственному телу!

Около полудня я позволила служанкам войти. Молча, опустив глаза, они стали меня причесывать. Маленькое Сокровище я послала к Рубину, и та вымыла его в боковом павильоне. Вернулся он одетым как евнух. Мы разделили утреннюю трапезу. Молодой человек ел за троих. Его волчий аппетит и неотесанность зачаровывали меня. Не переставая жевать, он охотно отвечал на мои вопросы. И часто, вместо того чтобы говорить, улыбался.

Третий сын в семье состоятельных крестьян, Маленькое Сокровище учился у деревенского писца. В четырнадцать лет он впервые сбежал из дому и попытал удачу на императорских экзаменах в академии своего удела. И за три года трижды провалился. Однако, бродя по улицам, молодой человек узнал о существовании лучшей доли. В восемнадцать лет, спасаясь от подготовленной родителями женитьбы на деревенской родственнице, он перебрался в Лоян.

Здесь, на Востоке, в городе, недавно названном мною Священной Столицей, Маленькое Сокровище оказался без денег и без родни. Какие-то знакомые и разбойники из родного удела помогали ему находить временные заработки: носильщика, каменщика, мошенника… Деревенский парень научился лгать, воровать и драться. Он дрожал от холода под мостом, получал пинки, с завистью смотрел на лошадей в сбруе, украшенной драгоценными камнями, на паланкины, сияющие златоткаными завесами. Наконец Маленькое Сокровище нанял даос, тайно готовивший возбуждающие любовную страсть зелья. Получив бамбуковые коробочки с драгоценными пилюлями, состава которых не знал, он бродил по городу и жизнерадостно расхваливал чудесные свойства товара. В бедных кварталах парень продавал снадобье по медяку пилюлю, уверяя, будто они исцеляют все недуги, противные страсти. В кварталах знати Маленькое Сокровище заводил дружбу с привратниками и обменивал якобы предотвращающие зачатие средства на какую-нибудь украденную у хозяина ценную вещь. Как ни странно, это снадобье оказалось действенным, и Маленькое Сокровище прославился. Где бы он не проходил, кто-то обязательно выкрикивал приветствия, угощал свежим хлебом или предлагал попить чаю на улице, а дети бежали следом, дружно распевая его песенки. Как-то раз стражник Золотой принцессы спросил, не знает ли он хорошего массажиста, и Маленькое Сокровище отрекомендовался как таковой. Во Дворец он вошел с черного хода и с тех пор более не покидал его.

В Боковом дворе принцесса воспитывала десяток молодых и красивых мужчин. Их купали, кормили, натирали благовониями и держали, как попугаев в клетке. Евнухи учили их делать массаж стареющей хозяйке. По приказу Госпожи придворные дамы делили с ними ложе, дабы молодые люди совершенствовались в искусстве любви. По ночам их вызывали по очереди. Иногда кто-то выполнял поручения вне дворца: таким образом принцесса одаривала подруг. В первую же ночь, оценив сверхъестественную чувственность Маленького Сокровища, она поселила его в отдельном павильоне и заставила соблюдать режим питания, очищающий кожу, волосы, внутренности и кровь. За исключением опытных женщин, посылаемых принцессой для расширения горизонтов. Маленькое Сокровище не видел ни одной живой души. Он умирал от голода и скуки. А потом однажды вечером его выпустили из золоченой клетки, поручив священную миссию, к какой и готовили все это время.

— Почему ты мне обо всем этом рассказываешь? — спросила я, удивляясь, что незнакомый человек без стеснений и прикрас повествует мне о своем грязном прошлом.

— Потому что, открыв глаза сегодня утром, я увидел в ваших глазах блеск меча. Я знаю, вы прикажете меня казнить. Деревню свою я оставил пять лет назад и с тех пор изворачивался и лгал, чтобы выжить. У меня нет ни единого друга, никого, кому я мог бы рассказать о себе правду. Сегодня я умру. А мертвым уже не буду стыдиться ни своего происхождения, ни прошлого! Благодарю, Великая, за то, что вы меня выслушали.

— Это правда. Возможно, ты умрешь. Любой мужчина, проникнув во Внутренний покой без моего дозволения, карается смертью. Но твоя жизнь растрогала меня. Поэтому я позволю тебе выбирать. Ты будешь кастрирован и станешь моим евнухом. А чтобы ты молчал о милости, оказанной тебе прошлой ночью, выпьешь яд и онемеешь. Зато ты получишь должность, соответствующую титулу пятого ранга, и я позволю тебе держать уздечку, когда буду садиться на коня.

— Верховная Госпожа, богатство и положение не интересуют меня, если я потеряю ту маленькую штучку, что у меня между ног и досталось в наследство от предков, — насмешливо заметил Маленькое Сокровище. — Это благодаря ей я дышу и живу. Если меня лишить этой радости, я погибну. Лучше уж сразу остаться без головы!

Никогда не слыхала столь грубого и непристойного языка. Это открытие меня очаровало.

— Сколько тебе лет, дитя мое? Неужели ты не боишься смерти?

— Верховная Госпожа, я родился в глухой деревне. Жизнь привела меня в этот дворец, где я любил самую красивую и благородную женщину под небесами. Ничего лучшего, нежели эта ночь, мне не видать. Пусть мой двадцать четвертый год станет последним. Я умру без сожалений.

Его безрассудство мне понравилось. Прежде чем луна вновь не станет полной, я не стану решать судьбу Маленького Сокровища. Я спрятала его у себя во дворце и держала там, как домашнее животное. День за днем, возвращаясь с Совета, все еще во власти забот, я постепенно привыкла к его восторженным приветствиям, жизнерадостной болтовне, позволявших мне забыть тяжелый день. Рассказы, подкрепленные выразительными жестами, открыли мне дотоле неведомую Священную Столицу: зловещие пригороды, где прокаженные рабы бродили по пустырям, на которых давали представления дрессировщики обезьян, акробаты и фокусники. Скользящие по рекам Ло и Яй игорные дома и барки с веселыми девицами. Каждый год в середине осени простонародье толпилось на перекрестках, где совершались казни. Меч со свистом рассекал воздух, голова взлетала, а тело неподвижно стояло еще несколько секунд, пока из горла хлестала алая струя крови.

Когда Маленькое Сокровище говорил о родных краях, голос его становился серьезнее. Тогда перед моим взором вставал приземистый глинобитный домик. Я видела, как мальчишки бегают по полям нагишом, чувствовала запах овчарни, аромат яблонь в цвету, слышала шум реки, пение птиц на закате. Я забывала о своих служанках, холодных и бледных куклах, о советниках с их выделанным изяществом и мнимой добродетелью. В памяти вставала деревня By, окруженная тутовыми деревьями и полями пшеницы. Я представляла крепкую девочку с бронзовой от загара кожей, что скакала, пела, карабкалась по ветвям, вновь чувствовала обжигающие поцелуи солнца на лбу и вдыхала волшебный запах мокрой соломы, смешанный со свиным пометом.

Шестьдесят лет. Я обнаружила, что мужчина способен доставить мне большее удовольствие, чем женщина. Маленькое Сокровище открыл мне богатство ощущений. Его близкая смерть, чувство, что обнимаю его в последний раз, добавляло наслаждению особую остроту. Мало-помалу лицо мое преображалось. На щеках вновь расцвели розы, из глаз исчезла суровость. Алые губы блестели и без краски. Сидя на троне во время утреннего «Приветствия», я без стыда являла Двору свое новое лицо. Голос мой зазвучал энергичнее, и соображать я стала куда быстрее. За политическим спором мне случалось ни с того ни с сего улыбнуться. Советники смущенно отводили глаза и падали ниц.

Как-то вечером на музыкальном представлении я заметила, что сидевший за моей спиной Маленькое Сокровище потихоньку гладит руку Кротости. От гнева стало трудно дышать. Запертый в Женских покоях, он мог без моего ведома соблазнить всех служанок — женщин, куда красивее, моложе и податливее меня. Эти отрезанные от мира узницы только и мечтали познать наслаждение, даруемое мужчиной. Кто бы устоял перед болезненным очарованием Маленького Сокровища и его неутомимым естеством? Меня захлестнула смертоубийственная ревность. Никогда еще я так не дорожила исключительным правом на чье-то тело, кожу, сердцебиение. Маленькое Сокровище был моей собакой, моей вещью. Я, Верховная Императрица, чувствовала себя его хозяйкой, богиней, владычицей жизни и смерти. Резким движением я опрокинула столик и отослала музыкантов. Узнав, в чем дело, молодой человек поклялся мне в верности, а Кротость распростерлась у моих ног, обливая подол моего платья потоками слез. Рубин вступилась, уверяя, что девушка невиновна. Я дала волю ярости: «Все вы — сообщники преступления! Позовите лекарей, и пусть они проверят девственность каждой из вас. А Кротость отправится в Холодный дворец и получит сто ударов палкой!»

Дворцовые стражи связали Кротость и выволокли за волосы. Ее отчаянные крики все еще звучали в комнате, а Маленькое Сокровище уже силой увлек меня в опочивальню и стал массировать, чтобы я расслабилась. Потом в мгновение ока разделся и обнял меня:

— Верховная Госпожа, позвольте мне вас поцеловать, прежде чем я умру…

— Я изжарю тебя на медленном огне! Я велю тысячу раз содрать с тебя кожу, изрубить на мелкие кусочки!..

— Верховная Госпожа, не кричите. Ваши угрозы не пугают меня. Если я хочу женщину, ничто не остановит меня, а в данный момент я мечтаю о вас…

Под его тяжестью по всему моему телу побежали судороги, раскаленные волны желания захлестнули меня с головой. Неожиданно мне показалось, что это супруг держит меня за бедра. Неверность могут позволить себе только мужчины, ибо они свободны. Сын Неба или сын крестьянина — оба возвращали меня к ничтожным женским переживаниям.

Золотая принцесса донесла мне, что Внешний двор осведомлен о том, что Кротость впала в опалу и знает о присутствии мужчины в Женских покоях.

— Верховная Госпожа, — сказала мне она, — если вы не решаетесь его уничтожить, верните мне, и я сделаю все необходимое.

— Это дело вас больше не касается, принцесса.

Моя старая служанка Изумруд осмелилась шепнуть мне на ухо:

— Верховная Госпожа, вы не можете до бесконечности держать мужчину у себя в опочивальне. Даже если ваша служанка денно и нощно печется о добродетели придворных дам, когда-нибудь она столкнется с неизбежным. Господину Маленькому Сокровищу двадцать четыре года. Вы запираете в загоне молодого бычка. Умоляю вас, позвольте ему уйти.

— Бедная моя Изумруд, если Маленькое Сокровище уйдет отсюда, то расскажет обо мне всему свету. Я должна его казнить. Но мне не удается…

Один из старших евнухов, наблюдавших за благочинием, написал мне: «Некогда Император Вечный Предок оценил дар дудочника, пришедшего из одного западного царства. Но только приказав его кастрировать, повелитель разрешил музыканту появиться в Женских покоях учить дам своему божественному искусству. Если проницательность Маленького Сокровища может быть полезна Великой, ваш слуга просит, чтобы он претерпел означенную операцию прежде чем входить во Внутренние покои. Иначе вас постигнет бесчестье».

Наконец моя дочь, принцесса Вечного Мира, помогла мне выйти из этого затруднительного положения:

— Верховная Госпожа, Маленькое Сокровище — лекарство, необходимое, дабы поддерживать ваше здоровье и равновесие энергий. Подобные достоинства заслуживают вознаграждения. Ваша дочь отыскала решение, каковое удовлетворит и блюстителей нравов, и вас. На Западе Лояна Император Чистота из династии Восточная Хань некогда возвел храм Белой Лошади. Это был первый буддистский храм, построенный на нашей земле. Увы, пережив смены династий и множество войн, священный огонь Белой Лошади более не привлекает паломников, и храм обратился в развалины. Почему бы Великой не подарить своему слуге это святое место? С бритой головой и четками в руке монах-настоятель сможет свободно ходить по Внутреннему дворцу, и никто не посмеет в чем-либо упрекнуть Верховную Госпожу, если она пожелает слушать наставления праведного буддиста.

Как только моя дочь ушла, я вызвала Кротость, по моему приказу выпущенную из Холодного дворца, и я избавила девушку от ста ударов палкой. Однако ей, как и всем узникам императорских темниц, пришлось пережить кое-какие неприятности. Всего за несколько дней она стала тоньше тростинки.

— Я могу повысить тебя в ранге или казнить. Ты знаешь об этом?

Кротость, рыдая, упала мне в ноги.

— Мне известно, — вздохнула я, — что во Внутренних покоях придворные дамы, стражники, распорядительницы наперебой стараются тебе угодить. Вне Женских покоев принцессы осыпают тебя лестными словами, советники и министры склоняются перед твоей волей. Из швеи в Боковом дворе твоя мать превратилась в знатную даму, она живет во дворце и получила от меня как драгоценные камни, так и бесчисленных слуг. У тебя уже есть все, о чем женщина только может мечтать! Если хочешь завести любовника, выбирай среди князей и принцев. Но Маленькое Сокровище оставь мне. Он мой.

Вечером я отослала служанок и приказала Маленькому Сокровищу встать на колени. Я уже приняла решение. Если он не любит меня и захочет уйти, то будет убит у выхода из Запретного дворца. Если же он меня любит и согласится стать монахом, то обретет почести и славу. Я смерила Маленькое Сокровище суровым взглядом:

— Я не собираюсь ни казнить тебя, ни калечить. А верну свободу.

По телу молодого человека пробежала легкая дрожь.

— А смогу ли я видеться с Великой Госпожой? — пробормотал он.

Я не отвечала, и Маленькое Сокровище поднял голову. Слезы струились по его красивому лицу. Мне и в голову не приходило, что этот мужчина с очерствевшим сердцем способен на подобную слабость.

— Умоляю вас, Верховная Госпожа, оставьте меня здесь. Не бросайте! Считайте своего слугу собакой, которой надо лишь немного еды и быть подле вас…

Я сдержала чувства.

— Мне никак невозможно оставить мужчину во Внутреннем покое.

— Тогда оскопите меня! Какая мне теперь разница?! Тем хуже, если я больше не смогу доставлять вам удовольствие и стану похожим на всех жирных евнухов с мертвыми глазами. Надеюсь только, что сердце мое останется нетронутым и будет по-прежнему вас любить.

Я решила его прощупать:

— Я не собираюсь отпускать тебя таким, как ты пришел. Покинув Дворец, ты станешь богатым. Я дам тебе достаточно денег, чтобы ты мог купить самых красивых наложниц, обзавестись многочисленной семьей, начать торговлю, стать уважаемым человеком. Зачем тебе оставаться рабом, если ты сможешь повелевать женщинами и купить земли. Если захочешь, ты сможешь приобрести торговые лодки, и они, распустив на ветру пурпурные паруса, позволят тебе бороздить Империю из конца в конец.

Молодой человек заплакал еще громче:

— Верховная Госпожа, простите, что я утаил от вас правду. Я убежал из своей деревни не из-за того, что меня хотели женить. Великая эпидемия первого года эры под девизом «Вечной Чистоты» унесла моих родителей, деда и бабку, братьев и сестер. Я ушел, похоронив всех их в поле. И с тех пор бродил по Лояну со смертью в душе. За эти пять лет скитаний меня били, обкрадывали и насиловали. Меня осыпали пинками, плевками и оскорблениями. Вы — первая и единственная женщина, принявшая меня в объятия не как неодушевленный предмет. Ни одна женщина в мире, даже мать, не смотрела на меня так ласково. Простите меня, Верховная Госпожа, оставьте в своих покоях или убейте. Только не покидайте!

Слова Маленького Сокровища поразили меня в самое сердце. Его отчаяние болью отозвалось в душе. Я со вздохом обняла молодого человека:

— Ну, тогда ты выслушаешь меня и сделаешь, как я скажу. Ты, сын крестьянина, бродяга, торговец любовными снадобьями, станешь почитаем всем светом. Если будешь послушен, я сделаю из тебя, уличный мальчишка Лояна, прославленного господина при императорском Дворе.

Маленькое Сокровище пережил те же страдания, что и мой народ. Мне было стыдно жить в укрепленном дворце среди искусственно созданного изобилия. Купающийся в роскоши и благополучии Двор оставался волшебным островком в море нищеты. Решив изменить судьбу Маленького Сокровища, этого ребенка, подобранного на обочине жизни, я сделала это не только в награду за преданность. Он стал для меня окном в окружающий мир отчаяния. Императорские экзамены позволили миллионам чиновников найти место под солнцем. Но свидетельства о полученном образовании, в свою очередь, стали преградой, и в соисканиях могли участвовать далеко не все. Дети крестьян, сироты и подкидыши пока не получили права проявить свои дарования. Маленькое Сокровище был одним из таких битых жизнью и озлобленных людей, коим я хотела предоставить возможность отличиться.

По моему приказу молодой человек обрил голову и стал монахом. Вступив в общину бонз, он порвал с прошлым и начал вести себя безукоризненно. Прежде всего он отказался от родового имени Фень и непристойной клички Маленькое Сокровище, получив от меня буддистский титул Письмена Верности. Я попросила супруга своей дочери, Цзу Шао, признать молодого человека дальним родственником, и он стал носить прославленное имя аристократического клана Цзу.

Выскочка оказался весьма одаренным. Письмена Верности обладал врожденным умом, не испорченным академическими занятиями. Скитания обострили его интуицию куда больше, чем могли бы любые чиновничьи интриги. Благодаря отваге и воображению он говорил намного выразительнее, чем мои советники с их суконным языком. Разнообразный опыт былой жизни обернулся довольно необычным сводом познаний. Не умея ни чертить, ни рисовать, Письмена Верности с блеском восстановил храм Белой Лошади. Он полистал сутры, запомнил несколько мантр и, поднявшись на помост, начал проповедовать учение с бешеным пылом. Весь Лоян сбежался послушать проповедь любовника Императрицы и узрел великолепный храм, сплошь увитый белыми лотосами. Над гигантскими плошками с ладаном, заслоняя небо, поднимались столбы дыма.

Сквозь пьянящую дымку слышалось заунывное пение монахов. В клубах курений появлялись Небесные Цари выше гор, и шла процессия бодхисаттв, разбрасывая повсюду лучи света. А в глубине зала верующие узрели наконец-то Письмена Верности. Сложив руки, он сидел в сердцевине усыпанного бриллиантами золотого лотоса. Широкий лоб, опущенные долу глаза, округлые мочки ушей — он казался почти небесным видением. По городу распространились им самим придуманные слухи, и вскоре Столица стала почитать Письмена Верности как воплощение знаменитого индийского монаха, наделенного целительской силой и колдовскими способностями.

Человека узнают по одежке. Когда мои стражи снимали с разжалованного советника шапку из лакированного льна, табличку слоновой кости и кожаный пояс, украшенный нефритом, тот, растрепанный, с перепуганными глазами, терял весь блеск государственного мужа и уже походил на клеймёного преступника-раба. А Маленькое Сокровище, облачившись в фиолетовую тунику и сев верхом на скакуна из императорских конюшен, в окружении дворцовых евнухов и подчиненных ему монахов из продавца любовных зелий превратился в значительную фигуру и без труда производил впечатление самого изящного из аристократов Столицы. Во Внешнем дворе помешанные на добродетели советники смотрели на скандального Письмена Верности свысока и писали мне возмущенные письма, напоминая и без того известные истории: как государи, увлеченные любимцами, пренебрегали обязанностями, а потому их страсть оказывалась пагубной для династии. Другие, предпочитающие держать нос по ветру, наперебой искали расположения этой новой силы. Военачальники падали перед монахом ниц, называя его Наставником. Мои племянники, дерзкие и неукротимые князья, придерживали узду, когда он садился на коня. С высоты своего трона я наблюдала эти сцены, не в силах сдержать улыбку. Письмена Верности был ложью, обернувшейся правдой. Письмена Верности был безжалостным зеркалом, которое я протягивала этому неразумному миру.

Начиная со второго года эры под девизом «Опущенных Рук и Сложенных Ладоней», я стала претворять в жизнь свое последнее изобретение. У входа в Запретный дворец я распорядилась поставить гигантскую бронзовую чашу. Разделенная на четыре части, с выгравированными золотом надписями, она предназначалась для сбора жалоб простонародья.

По всем уголкам Империи был распространен указ: «Отныне всякий человек, не занимающий государственного поста, может свободно обратиться к Верховной Госпоже, опустив письмо в это Вместилище Истины. Восточная ее часть служит для полезных советов опытных чиновников и замечаний, желательных императорских указов. Южная часть предназначена для выражения недовольства общественными и политическими явлениями. Западная часть — для донесений о различных преступлениях и нарушениях. Наконец, северная часть готова принять прогнозы астрологов и изложения вещих снов, касающихся судеб Империи».

За первым указом последовал второй: «Во время путешествия к Священной Столице люди, несущие письма Верховной Императрице, будут получать поденное содержание, кров и пищу от местных властей. Любой имперский чиновник, преступно расспрашивающий постояльцев, пытающийся перехватить письма или воспрепятствовать их доставке в Столицу, будет наказан смертью».

Не замедлил появиться и третий: «Любой человек, независимо от происхождения, буде он готов дать полезный совет или стал жертвой несправедливости, удостоится личного приема Верховной Императрицей».

Мои указы потрясли Империю. На государственных дорогах караваны, составленные властями провинций, шли бесконечной чередой. У ворот Запретного дворца народ выстраивался в бесконечные очереди к Хранилищу Истины. Письма, извлекаемые оттуда по вечерам, приносили мне ночью. Я временно отменила у себя во Дворце пиры и музыкальные выступления. Отобрав лучших учеников Внутреннего дворца Просвещения, я велела им читать письма вслух. Читали они при свечах, вставленных в короткие подсвечники. Молодые женщины, распустив внушительные прически и сняв придворную одежду, сидели без туфель в одних шелковых тапочках. Будучи девственно чисты и телом, и в суждениях, они бурно воспринимали не слишком изящно оформленные фразы. Иногда Кротость, отложив документы, приказывала принести вино и фрукты. Потом садилась у меня за спиной и растирала усталые виски. В глубине зала девушка играла на цитре. Другая подыгрывала ей на бамбуковой флейте. Когда вновь наступала тишина, слышались только шелест бумаги и шуршание шелковых рукавов. Поздно ночью появлялся Письмена Верности. При виде его девушки испуганно убегали и растворялись в темноте подобно стайке птиц.

Во Внешнем городе для приема простонародья был устроен дворец. В определенные часы пополудни, сидя на троне за тонким пологом, я видела, как мимо меня проходит вся Поднебесная.

Крестьянин пришел жаловаться на слишком высокие земляные подати.

Мясник донес на сановника, который увел у него жену.

Рыбак предложил построить канал в его округе.

Бедный чиновник, влюбленный в женщину легкого поведения, умолял меня уговорить ее выйти за него замуж.

Безумец предупреждал меня о близком конце света.

Женщина из моих родных краев благодарила за то, что я поощряю вдов к повторному замужеству. Другая принесла мне корзину яиц.

Не счесть было людей, до смерти напуганных величием Дворца и окружавшим меня внушительным воинством. Опьянев от страха и почтения, не в силах открыть рот, они бились головой об пол, пока евнухи не выводили их вон.

Я с наслаждением прислушивалась к выговору обитателей разных провинций.

Меня трогала скромность их грез и незначительность желаний.

Я страдала за тех, кто отчаялся и голодал, за стариков и сирот.

Люди, получившие образование, но без соответствующего документа, отправлялись восвояси, добившись назначения. Крепкие, здоровые молодые люди присоединялись к войску. Преступники могли рассчитывать на облегчение кары. Всем, кто звал меня на помощь, я старалась оказать милость, даровать правосудие и счастье.

Я гордилась собой, но одновременно испытывала разочарование. Изучая сотни жизней, я искала источник всех скорбей этого мира, но ответ убегал, как вода в песок. Причина зол оставалась неразрешимой загадкой.

На одном из заседаний Великие Советники представили мне петицию, где чиновники Империи умоляли временно воздержаться от публичных слушаний, дабы поберечь мое здоровье.

Великий Начальник Канцелярии распростерся на полу:

— Верховная Госпожа, ни один из былых государей не снисходил до того, чтобы допускать пред светлые очи простолюдинов. Однако Царь Просвещение из династии Чжоу, Император Высокий Предок из династии Хань, Император Просвещение из династии Вэй, а также Император Вечный Предок сумели с блеском исполнить мандат Неба и обрести вечную славу. Хороший правитель знает о страданиях и радостях своего народа, но при этом умеет возлагать попечительские заботы на своих слуг. Потому-то владыки древней династии Чжоу создали службу надзора и разослали ее переодетых нищими дознавателей во все провинции. Здоровье Верховной Госпожи — величайшая ценность для нашего народа. Истощение ее сил лишит мир надежды на благоденствие. Госпоже необходимо сберечь силы и энергию для решения более важных дел.

— Приказав установить Вместилище Истины и допустив в Запретный дворец народ, я сделала это не в насмешку над императорами прошлого, а желая предупредить государей будущего, — возразила я. — Затворившись у себя во дворце среди разодетых в парчу придворных, Хозяин Империи не ведает голода, нищеты и наносимых жизнью ран. И коль скоро он являет собой неподвижное средоточие власти, пускай народ сам приходит к нему! В последние месяцы, принимая самых разных людей, я открыла для себя одну истину: когда последовательно разбираешь случай за случаем, власть как будто уменьшается. Каждое благодеяние подобно капле воды, падающей в вечно неспокойный поток. Оказав милость одним, я обездолила других — тех, кто не посмел ни о чем просить. Негоже мне, пытаясь подменить богов, распределять людские жребии. Могущество государя — иллюзия и посул. Лишь сострадание Будды превращает сердечное страдание в вечную радость. Сегодня, приняв во внимание вашу просьбу, я на время отложу прием людей из народа. Однако Вместилище Истины будет по-прежнему открыто для жалобщиков. Политика государя лечит, но не исцеляет. Лишь духовная сила способна исцелить больную плоть и страдающие души. В свете высшей истины человек забывает о голоде и жажде. Будем же молиться о том, чтобы наша Империя познала восторг просветления и вознеслась к небесам.