"СКАЗОЧНЫЕ ПОВЕСТИ" - читать интересную книгу автора (Гераскина Лия Борисовна)

Хрустальд и Катринка

Хотя в этой сказке будет рассказано об очень высоких особах из королевского рода, мы начнём её с того, как два поварёнка жаловались друг другу на главного повара королевской кухни. Он обижал их с первого дня, как только они поступили в его распоряжение.

Прежде всего, он отказался называть их именами, которые дали им родители. Одного он величал Ватрушкой, а другого, Гороховым Стручком.

Пользуясь тем, что главный повар ушёл заказывать продукты, они облегчали свою душу, делясь обидами и огорчениями. Ведь им приходилось с утра до вечера работать: мыть посуду, чистить овощи, приводить в порядок кухню, до блеска начищать ножи, вилки, ложки, подметать сор. Да разве можно перечислить все их обязанности! А им, как и всем мальчишкам их возраста, хотелось побегать, поиграть в разные игры, погонять мяч...

– Дядюшка главный повар, чтоб ему потерять аппетит, – вздыхая, сказал Ватрушка, – заставил меня ощипать дюжину индеек!

– Да и мне пришлось не легче, – вздохнул Гороховый Стручок, – видишь, какую огромную кучу ножей, вилок и ложек этот бочонок пива заставил меня вычистить!

– Хорошо, что мы с тобой придумали сочинять песенки, – сказал Ватрушка, – всё-таки какое-никакое развлечение.

– Это я придумал! – сказал Гороховый Стручок.

– Давай споём! – предложил Ватрушка. И поварята запели:

– Тихо! – сказал Ватрушка. – Я слышу чьи-то шаги.

На кухню вошла гофмейстерина, оглянулась, ища повара. К ней подкрался шут и громко хлопнул в ладоши у неё над ухом. Она странно вскрикнула и упала ему на руки. Поварята рассмеялись, радуясь неожиданной потехе.

– Ах, мне дурно! – закричала гофмейстерина. – Моё сердце!

– Куд-куда изволили спешить, моя прелесть? – спросил её шут.

– А, это вы! – закричала возмущённая гофмейстерина. – Конечно, кому другому может прийти в голову такая дурацкая выходка! Вы круглый, безнадёжный дурак, милостивый государь!

Шут хитро прищурился и запел:

– Замолчите! – топая ногой, закричала гофмейстерина. – Если бы не король, которому вы втёрлись в милость...

насмешливо пропел шут.

– И как только король терпит его, – сквозь зубы прошептала гофмейстерина, – не понимаю, где у некоторых людей глаза!

С этими словами она ушла, шут побежал за ней.

А мы оставим королевскую кухню и перенесёмся в королевский тронный зал.

Здесь разгуливают в ожидании королевской четы придворные дамы, придворные кавалеры, гофмейстер, сюда же пришла и гофмейстерина.

– Говорят, на сегодняшнем балу будут знатные чужеземцы, – сказала первая придворная дама.

– О да! – откликнулся придворный кавалер. – Три принца – сыновья королей граничащих с нашим королевством стран.

– Я видела случайно одного из них, – томно произнесла вторая дама, обмахиваясь веером, – он так красив! Его сопровождала богатая свита.

– И я видел второго, – любезно произнёс, склоняясь, кавалер. – Принц ехал в золотой карете, в сопровождении отряда конных слуг.

– А третий? – спросила четвёртая дама. – Его никто не заметил?

– Я видела его, – отозвалась третья дама. – Ах, вы даже не поверите. Он шёл... пешком, в сопровождении единственного старого слуги! Позор!

– Да, уже вряд ли он заслужит благосклонность принцессы, – предположил гофмейстер.

– У принцессы такой тонкий вкус! – сообщила первая дама.

– Принцесса обожает механические игрушки – это оригинально! – сказала вторая дама.

– Да, да! – подхватила третья дама. – Наша милая принцесса – она ещё такой ребёнок!

– Мне лестно слышать ваши отзывы о моей воспитаннице принцессе, – натянуто улыбаясь, проговорила гофмейстерина.

Гофмейстер вышел из зала, через несколько минут вернулся и торжественно произнёс:

– Их величество король, королева и наследная принцесса!

Все придворные встретили королевскую семью низкими поклонами.

– Рад, рад, что вижу вас всех, – отрывисто бросал король, усаживаясь на трон. – Чувствуйте себя как дома!

– Это уже слишком, ваше величество, – недовольно вполголоса сказала королева. – Они должны помнить, что находятся не где-нибудь и уж во всяком случае не у себя дома, а в королевском дворце.

Не обратив никакого внимания на упрек супруги, король оглядывался по сторонам, ища своего шута.

– Шут, – негромко сказал король, – ты где, дурак?

– У ваших ног, ваше величество, – ответил шут и уселся на ступеньку трона у ног короля.

– Что бы ещё сказать нашим подданным? – тихо спросил у него король.

– Скажите им, ваше величество, «Веселитесь, танцуйте», мол...

– Веселитесь, танцуйте, мол, – громко сказал король. – Нет, «мол» не надо, это шутка!

– Король так остроумен! – восхитилась первая придворная дама.

– Ну что ещё сказать, шут? – тихо спросил король.

– Скажите им, ваше величество, – усмехнулся шут, – «Только не сплетничайте и не перемывайте друг другу кости».

– Вот! Вот! – подхватил король и громко сказал: – Веселитесь, только не повесничайте и не зазывайте друг друга в гости. А впрочем, делайте что хотите!

– Ах, ваше величество! – с досадой прошептала королева. – Так нельзя, вы нарушаете этикет.

Королева высоко подняла голову и надменно обратилась к придворным:

– Вы можете веселиться, танцевать, но не должны забывать, что вы удостоились чести находиться не где-нибудь, а в тронном зале королевского дворца.

В зал вошёл гофмейстер и торжественно провозгласил:

– Ваше королевское величество! Прибывшие из соседних стран наследные принцы просят вашего разрешения присутствовать на балу.

Принцесса захлопала в ладоши и весело закричала:

– Принцы! Зовите их скорей! Ну что вы стали? Вам говорят – скорей!

– Принцесса! – в ужасе прошептала гофмейстерина. – Опомнитесь! Можно ли так...

– Хорошо же вы воспитываете нашу дочь, сударыня! – зловещим шёпотом сказала королева.

– О, ваше величество, – обратился шут к королеве, – стоит ли сердиться? Принцесса так непосредственна!

– Такая милая детская непосредственность, – умилилась вторая дама.

– Ну что же вы стоите! – возмутился король, обращаясь к гофмейстеру. – Ведь сказано вам – приглашайте принцев.

Гофмейстер, пожав плечами, вышел из зала. Король наклонился к шуту и тихо спросил:

– Как ты считаешь, шут, что бы мне сказать принцам?

– Приветствуйте их, ваше величество, проявите гостеприимство, – ответил шут, – скажите, что рады видеть их в нашем королевстве!

– Хороший совет, – одобрил король. – Даю слово, я награжу тебя.

Шут рассмеялся и пропел:

Вошёл гофмейстер и торжественно провозгласил:

– Его высочество наследный принц страны Острогории – Христиан.

Зазвучала тихая мелодичная музыка, и в зал вошёл принц Христиан, окружённый богато одетой свитой.

– Ax! Брюнет! – восторженно воскликнула принцесса.

– Ваше высочество! – прошипела возмущённая гофмейстерина. – Умоляю вас воздержаться от подобных восклицаний.

Принц Христиан поклонился королю и королеве и, подойдя к принцессе, встал на одно колено и поцеловал протянутую ему руку принцессы.

– Его высочество наследный принц страны Фонфаренции – Олаф, – торжественно объявил гофмейстер.

Снова зазвучала музыка, и в зал в сопровождении свиты вошёл принц Олаф.

– Шатен! – воскликнула принцесса. – Ещё лучше!

– О, принцесса! – простонала гофмейстерина. – Вы меня убиваете!

Королева посмотрела на старуху гофмейстерину взглядом, который мог бы соперничать с взглядом ядовитой змеи, устремлённым на свою жертву. Принц Олаф почтительно поклонился королю, королеве и принцессе. Он было открыл рот, чтобы произнести приветствие, но гофмейстер перебил его, громко объявив:

– Его высочество принц страны Синегории – Хрустальд.

В зал вошёл принц Хрустальд. Он был строен, изящен и красив. Улыбнувшись, что сделало его ещё более привлекательным, он поклонился королевской семье. Сопровождал его старый слуга Ионас.

Золотистые кудри Хрустальда так понравились принцессе, что она опять захлопала в ладоши и закричала:

– Блондин! Блондин! Блондин!

– О, принцесса, – простонала бедная гофмейстерина.

– Теперь я вижу, чему вы учите нашу дочь, – едва сдерживая гнев, прошипела королева.

Король же, наклонившись к шуту, тихо сказал:

– Этот принц из Синегории... Я никогда не слышал о такой стране, а ты?

– О, ваше величество, – ответил шут. – Это маленькая страна, открыта она недавно, её, наверное, не успели нанести на карту. Не удивляйтесь, иначе прослывёте невеждой.

– А что мне сказать этим принцам? – спросил король.

Шут приподнялся и что-то прошептал на ухо королю. Король одобрительно кивнул головой и величаво произнёс:

– Мы рады видеть вас, доблестные сыновья моих соседей королей. С какой целью посетили нас, благородные принцы?

– Мудрейший государь, – поклонившись королю, начал Христиан. – Много путешествовал я по жарким и холодным странам, изучая нравы и обычаи народов, но нигде и никогда ни об одной девушке не слыхал я столько лестных отзывов, как о вашей несравненной дочери. Я отправился сюда, чтобы стать самым счастливым или самым несчастным человеком на свете.

– Ясно! – сказал король. – Ну а вы, любезный принц Олаф, прибыли к нам с этой же целью?

– О да, выше величество: слухи о красоте, уме, прекрасном воспитании принцессы достигли и нашего королевства. Я тоже приехал искать своё счастье... Сознаюсь, что, увидев принцессу, я убедился, что она прекраснее, чем я воображал в своих мечтах о ней, – сказал принц Олаф.

– Так, так, – сказал король. – Не эта ли причина привела к нам и вас, любезный принц Хрустальд?

– Эта, – ответил Хрустальд, поклонившись королю.

Король немного помолчал, не зная что сказать, и, как всегда, обратился за помощью к шуту.

– А что теперь сказать им? – тихо спросил он шута.

– Скажите им, ваше величество, что тот, кто приехал искать руки вашей дочери...

– А ты уверен, что руки? – усомнился король.

– Ну не ноги же! – усмехнулся шут. – Именно руки. Так вот, не считают ли они, что старинный обычай дарить невесте подарок...

– Понял, понял! – перебил его король и громко добавил: – Мне все ясно, благородные принцы. Скажите мне вот что... Путешествуя по разным странам, не заметили ли вы такого обычая: сватаясь, жених подносит своей избраннице подарок. Обычай старинный, но очень трогательный.

– Я привёз принцессе подарок, – сказал Христиан. – Я уважаю старинные обычаи и, если принцесса любит заводные игрушки...

– Я обожаю заводные игрушки! – воскликнула принцесса.

– О, тогда я счастлив! – в тон ей воскликнул и Христиан.

– Я тоже привёз принцессе подарок. И тоже очень большую заводную игрушку, – произнёс немного раздосадованный принц Олаф.

– Ну а вы, любезный принц Хрустальд? – спросила королева. – Вы тоже уважаете старинные обычаи?

– Да, – ответил Хрустальд.

– И привезли принцессе подарок? – спросил король.

– Да, ваше величество.

Олаф и Христиан переглянулись с тревогою в глазах.

– Взгляните-ка на дам, ваше величество, – сказал шут. – Они просто сгорают от любопытства.

– Я? – удивилась первая дама. – Ну нисколечко!

– Мы тоже нисколечко! – хором сказали вторая, третья и четвёртая дамы.

– Все знают, что я не совсем любопытна, – произнесла невеста.

– Истинная правда! – воскликнул шут. – Наша наследница настолько нелюбопытна, что ни разу в жизни не заглянула в книжку!

– Разрешите, ваше величество, – учтиво проговорил принц Христиан, – внести подарок?

– Если вам так уж не терпится... пожалуй, внесите!

Принц Христиан хлопнул в ладоши. Один из его придворных вышел из тронного зала, все нетерпеливо ждали. Через минуту придворный возвратился, неся в руках небольшой ящичек, покрытый расписным шёлковым платком. Принц Христиан взял этот ящичек, поставил его на столик и сдёрнул с него платок.

– Ларчик! Чудесный ларчик! – восторженно закричала принцесса.

– Золотой ларчик! – подхватила первая придворная дама. – И сколько на нём драгоценных камней!

– Откройте! – нетерпеливо потребовала принцесса. – Откройте сейчас же! Я приказываю! Ну что вы стоите, как...

– Простите, принцесса, – прошептал принц Христиан, – но этот ларчик не открывается. У него другой секрет. – С этими словами он вынул из кармана камзола золотой ключик, вложил его в замочную скважину и несколько раз повернул в ней ключик.

Зазвучала нежная мелодичная музыка.

– Это музыкальная шкатулка, – тихо сказал Христиан. – Я надеялся, что...

– Ах, какая прелесть! – перебила его принцесса. – Заведи шкатулку и слушай. Это вам не соловей в клетке, хочет он – щёлкает, а не захочет, так и не заставишь... Я очень довольна. Мне нравится ваш подарок.

– Я счастлив, принцесса, – сказал принц Христиан. – Не соблаговолите ли вы потанцевать со мной под эти звуки?

– С удовольствием, принц, – вставая, ответила принцесса, подошла к Христиану и подала ему руку.

Музыкальная шкатулка заиграла танцевальную музыку. Принцесса с Христианом начали танцевать. За ними пустились в пляс придворные дамы с кавалерами. Королева, улыбаясь, слегка похлопывала в ладоши. Король смеялся. Принц Христиан был в восторге оттого, что угодил капризной принцессе, а принц Олаф не веселился – он волновался, хмурил брови, кусал губы и сжимал кулаки. А как себя вёл принц Хрустальд? Он был спокоен.

Когда танец закончился и музыкальная шкатулка перестала играть, Олаф поклонился королю и попросил разрешения внести свой подарок. Король милостиво разрешил.

Олаф хлопнул в ладоши. Двое из его свиты вышли и скоро вернулись с закутанной в шёлковую ткань большой, в человеческий рост, куклой. Они поставили её на ноги. Олаф подошёл и сдернул с неё шёлковую ткань. Все окружили куклу.

– Что это? Что это такое? – закричала принцесса.

– Это, с вашего позволения, принцесса, – ответил Олаф, – кукла – большая механическая игрушка.

– Не может быть! – воскликнула принцесса. – Она... она как живая!

– Какой необычайно свежий цвет лица! – восхитилась первая придворная дама.

– Чудесные кудри! – подхватила вторая дама. – Наверное, они из самого тонкого шёлка!

– Мастер постарался на славу, – заявил принц Олаф.

– И что она всегда вот так стоит неподвижно? – спросила принцесса.

– О нет, ваше высочество! – воскликнул Олаф. – Она умеет петь и танцевать. Разрешите, я её заведу?

И, не дожидаясь разрешения принцессы, Олаф огромным ключом что-то покрутил на спине куклы. Она сделала несколько жестов руками, повертела головой и запела:

Кукла замолчала и поникла головой.

– Ах, как чудесно! – воскликнула принцесса. – Наверно, ни у одной принцессы в мире нет такой забавной куклы!

– Это именно так, ваше высочество, – галантно поклонился ей принц Олаф.

– Какая необыкновенно искусная работа! – восхитилась первая дама.

– Вот это мастерство! – подхватил кавалер.

– Это шедевр! – закатывая глаза от восторга, пролепетала вторая придворная дама.

Королева обвела их насмешливым взглядом и обратилась к принцу Хрустальду.

– Любезный принц Хрустальд, – ласково сказала она. – Вам теперь будет трудно удивить нас.

– Но я не собирался удивлять вас, ваше величество, – спокойно ответил Хрустальд.

Все в недоумении уставились на него, а он хлопнул в ладоши. Вошёл его старый слуга Ионас, неся в руках какой-то предмет, покрытый тканью. Хрустальд взял этот предмет, поставил его на столик рядом с музыкальной шкатулкой и сдёрнул с него ткань.

– Это... розы? – неуверенно сказала принцесса. – Розовый куст... до чего же они здорово сделаны!

– Самое удивительное в том, что они чудесно пахнут! – воскликнула первая дама.

– Какой чудесный аромат, – мечтательно протянула королева. – С утра у меня была ужасная мигрень, но едва я вдохнула запах этих роз – всё прошло!

– Обратите внимание на лепестки, – попросила гофмейстерина. – Они сделаны из тончайшего бархата!

– Эта вещица сработана ещё тоньше, чем музыкальная шкатулка и поющая кукла, – заметил гофмейстер.

Принц Христиан и принц Олаф тревожно переглянулись.

– Я бы хотел знать имя мастера, изготовившего такую тонкую штучку, – сказал король. – Я бы сделал ему большой заказ.

– Я должен объясниться, – смущённо ответил Хрустальд. – Вы все ошибаетесь, господа. Эти розы не искусственные, они живые. Я сам вырастил этот куст для своей невесты. Эти розы обладают волшебным свойством, они...

Но ему не дали договорить. Все возмущённо ахнули разом и прервали Хрустальда.

– Какая неслыханная дерзость! – возмутилась первая дама.

– Да как вы осмелились! – злобно топнула ножкой принцесса.

– Небывалый скандал в королевстве! – задыхаясь от гнева, выпалила гофмейстерина.

– Какое постыдное невежество! – изрёк король.

Королева промолчала, только загадочно улыбнулась. Принц Христиан и Олаф злорадно рассмеялись.

– Чего ожидать от принца, который пришёл пешком! – прошипела вторая дама.

– Но чем я вызвал ваш гнев? – недоумевающе спросил Хрустальд.

– Вы ещё смеете спрашивать? – возмутилась принцесса. – Поднесли мне, наследной принцессе, простые розы, словно какой-нибудь белошвейке или горничной.

– Но... простите, вы только что восхищались красотой и ароматом моих роз. Почему вы всё-таки так вдруг разгневались?

– Потому, – высокомерно ответила принцесса, – что мы считали ваши розы великим произведением искусства, а вы осмелились обмануть нас! Вот вам ваши ароматные розы, которые можно купить в каждом цветочном магазине! Нашёл что подарить!

И принцесса злобно толкнула столик. Горшок с розами упал, а музыкальная шкатулка издала печальный звук, но удержалась на столике. Все демонстративно отвернулись от Хрустальда, а он опустился на колени и взял в руки разбитый горшок.

– Бедные мои маленькие подружки, – грустно и нежно сказал Хрустальд. – Мы с вами не ожидали такого приёма.

Он поставил горшок на пол и поднялся с колен, озираясь вокруг.

– Куда я попал? – спросил себя Хрустальд. – Вы все кажетесь мне не живыми людьми, а манекенами... Даже эта кукла выглядит среди вас живой. В её стеклянных глазах мне чудятся искорки сочувствия, а в ваших глазах светит пустота... Душно мне среди вас!

С этими словами он быстро покинул тронный зал. Его слуга Ионас поспешно последовал за ним.

– Ну вот! – сердито воскликнула принцесса. – Так я и знала. Мне непременно испортят настроение! Недаром я видела во сне крысу!

– Не показывайте своего суеверия, принцесса, – заметила ей гофмейстерина.

– И эта крыса была удивительно похожа на вас! – огрызнулась принцесса.

– Прекрасно сказано, моя наследница! – рассмеялся шут.

– Не расстраивайтесь, дочь моя, – важно сказал король. – Мы вас сейчас развеселим. Любезный принц Христиан, заведите свою шкатулку!

– С удовольствием, ваше величество, – просияв, ответил Христиан и завел музыкальную шкатулку. Раздалась танцевальная музыка. Христиан пригласил принцессу, и они закружились в танце. Их примеру последовали придворные. Все, кроме принца Олафа. Вдруг шкатулка замолчала. Все танцующие пары остановились. Христиан бросился к шкатулке, пытаясь её завести, но все его попытки были тщетны. Шкатулка упорно молчала.

Принцесса нетерпеливо стучала ногой по полу.

– Ну, в чём там дело у вас? – резко спросила она Христиана.

– Простите, принцесса, – смущённо ответил Христиан, – но моя, вернее, ваша шкатулка не может больше играть. Что-то испортилось в механизме...

– Вы все сговорились злить меня сегодня! – гневно закричала принцесса. – Возьмите свой дурацкий ящик и убирайтесь отсюда!

– Гофмейстерина! – грозно сказала королева. – Вы отвратительно воспитали нашу дочь!

– Все! Все! Только злите меня, – бушевала принцесса. – Все меня изводите! – кричала принцесса, бегая по залу. – Убирайтесь все отсюда! Немедленно убирайтесь! Видеть вас всех не могу!

Взбешённая принцесса, расталкивая придворных, убежала из зала. За нею устремились придворные дамы и кавалеры. Присоединились к ним и перепуганные принцы Христиан и Олаф. Ушла и королевская чета, ошеломлённая поведением своей дочери. Еле живая от страха гофмейстерина ушла последней.

В неожиданно опустевшем зале неподвижно стояла кукла. Но она была не одна. Во время скандала, устроенного принцессой, шут спрятался за спинкой трона. Когда же все ушли, он осторожно покинул своё убежище и вышел.

Уходя, он остановился позади куклы, нагнулся, чтобы поднять свой упавший с головы колпак, и вдруг заметил, что кукла медленно переступила с ноги на ногу. Это его заинтересовало настолько, что он решил понаблюдать за ней. Долго ему ждать не пришлось. Кукла зашевелилась, стала разминать затёкшие руки. Оглянулась по сторонам, увидев шута, испугалась и приняла прежнюю позу.

– Эге-ге! – сказал шут. – Вот где начинаются настоящие чудеса! Вы, кажется, слишком искусно сделаны, моя дорогая! Вы умеете вертеть головкой. А ну-ка ещё разок!

По щекам куклы покатились слёзы. Шут подошёл к ней поближе.

– Слёзы? – удивился он. – Уж не хотите ли вы сказать, что это механические слёзы? Ну-ну, брось плакать, дурочка! – ласково сказал шут и вытер ей глаза своим носовым платком. – Расскажи мне, как ты стала куклой?

– Ах, добрый господин шут, – всхлипывая, начала кукла. – Когда принц Олаф узнал о любви принцессы к механическим игрушкам, он задумал преподнести ей куклу, которая умела бы петь и танцевать. Но ни один мастер в нашем королевстве не смог смастерить такую. Тогда королева-мать посоветовала ему...

– Ах ты бедняжка! – посочувствовал ей шут. – И твоя мать решила продать тебя принцу?

– Добрый господин шут... Если бы у меня была матушка... Я похоронила её пять лет назад. Продал меня мой отчим пьяница... Меня обучили танцам и песням, сшили нарядное платье. И вот я тут... Изображаю куклу...

– Бедная сиротка. Уж я-то хорошо знаю, как тяжело носить маску и казаться не тем, за кого тебя принимают. Ты, поди, и голодная?

– Да, очень, – вздохнула кукла. – Вы так добры ко мне... Спасите меня, я готова работать с утра до ночи... я...

– А что ты умеешь делать, куколка?

– Шить, вязать, полоть, косить, доить, печь пироги...

– Стоп! Печь пироги... Это хорошо! А как зовут тебя, куколка?

– Катринка, с вашего позволения, сударь.

– Вот что, Катринка, не знаешь ли ты случайно, где находится королевская кухня?

– Знаю, сударь, я её заметила, через окно видна огромная плита.

– Отлично, – засмеялся шут, – беги, пока тебя не хватились. Смело заходи на кухню и спроси главного королевского повара. Скажи ему, что ты племянница королевского шута и что он прислал тебя к нему в услужение. Всё понятно?

– Всё! Добрый господин шут! Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас? – воскликнула повеселевшая Катринка.

– Беги, беги, Катринка, сюда могут прийти, – поторопил её шут.

Катринка убежала, но у двери остановилась и, вернувшись, подняла разбитый горшок с розами.

– Не разрешите ли вы мне взять эти розы, сударь? – попросила она шута.

– Бери, – разрешил шут, – всё равно их выбросят. Бери и беги отсюда!

– Я задрожала от страха, когда принц Хрустальд заговорил обо мне. Какие смелые слова он говорил... – горячо сказала девушка.

– Да-а, – задумчиво протянул шут, – этот жених не придётся к нашему двору. Беги! Я слышу, сюда идут!

– Мы ещё встретимся, добрый господин шут, – сказала, убегая с горшком в руках, Катринка.

– Непременно, моя племянница! – крикнул ей вдогонку шут.

Через несколько минут в тронный зал вошла взволнованная гофмейстерина. Увидев шута, она недовольно вскрикнула:

– Ах, это опять вы! До чего же вы непроходимо глупы, сударь!

В ответ на её «комплимент» шут насмешливо пропел:

– Не-на-ви-жу! – завопила гофмейстерина.

– Я вас тоже обожаю, дорогая, – смеясь, сказал шут.

А на королевской кухне поварята мыли посуду, чистили овощи и беседовали, пользуясь тем, что главный повар спустился в погреб, чтобы отобрать вина к королевскому обеду.

– Ой, я умру от смеха, – грохотал Ватрушка, начищая наждачной бумагой ножи.

– Ах, милая наша принцесса, как забавно она топала ножкой и разогнала всех, напугала своих женихов принцев до полусмерти!

– Всё было так хорошо видно в освещённые окна, – сказал Гороховый Стручок. – Я ж тебе говорил, пойдём подсмотрим, кого выберет принцесса, а ты ещё колебался. Ну и насмешили они нас! Долго будем вспоминать.

– Да, – сказал Ватрушка. – Женихи здорово сдрейфили!

– Если ты говоришь о принце Хрустальде, – перестав смеяться, сказал Гороховый Стручок, – то я с тобой не согласен. Вот посмотришь, он заставит нашу капризницу плясать под свою дудку.

– Мне он тоже понравился, – признался Ватрушка, – он так храбро вступился за свою розу. Тс-с! Посмотри в окно... Видишь? Это идёт он со своим стариком Ионасом. Давай подслушаем, о чём они говорят. Смотри, они садятся на скамейку у открытого окна. Они нас не заметят.

– Надо навострить уши, – прошептал Ватрушка. – Принц здорово обозлеён, а сердитые люди выбалтывают то, о чём им лучше бы помолчать.

Поварята потихоньку подошли к окну и стали прислушиваться.

– Прошу тебя, одумайся, – услышали они старческий голос Ионаса, – раз со сватовством ничего не вышло, не лучше ли нам вернуться домой?

– Ах, дядя Ионас! Хотя бы ты не досаждал мне! – ответил звонкий голос принца Хрустальда.

– Ну как знаешь, – сердито произнёс Ионас, – только я не понимаю, зачем тебе тут оставаться? Мало ты получил оскорблений? Ещё хочешь?

– Оставь меня в покое, – сказал Хрустальд. – Хотя о каком покое может идти речь! Пожалуйста, старик, пойми меня. Изо дня в день я любовно ухаживал за розой, и она из крошечного росточка превратилась в прекрасный розовый куст. Высокомерная кукла!

– Это он о принцессе, – прошептал Гороховый Стручок.

– Она предпочла лесть горячему живому чувству, моя роза.

– Твоя роза! – воскликнул Ионас. – Да ты едва не погиб, добывая росток волшебной розы. И как она, эта глупая принцесса, оценила твой подвиг? Охота тебе непременно жениться на принцессе?

– Ты меня не понимаешь, Ионас, – со вздохом почти простонал Хрустальд, – если бы она была простой девушкой, но имела в груди сердце, а не камень, я полюбил бы её беззаветно и женился бы на ней. Но она принцесса, и сердца у неё нет.

– Раз ты в этом убедился, – сказал Ионас, – плюнь на неё, поедем домой и дело с концом.

– Я разлюбил её, Ионас. Как смела она так унизить, так оскорбить меня, как смела так обойтись с моей розой?

– Тьфу, черт! – выругался Ионас. – Я и впрямь ничего не понимаю! Эх, парень! Все у тебя неудачи оттого, что ты не слушаешь старших. Знал же ты, что эта принцесса по глупости своей обожает механические игрушки. Ну и смастерил бы ей какую-нибудь диковинку поудивительней! Эвон у тебя их сколько! Так нет же! Надо было соваться со своей розой! Мечтатель! Вот ты кто!

– Оставь меня, – мрачным голосом сказал Хрустальд. – Где тебе понять, ты стар и уже забыл, как больно бывает сердцу, когда обмануты все мечты. Ведь я влюбился в неё по портрету...

– И разлюбил, когда убедился, что не всё то золото, что блестит? – спросил Ионас. – Я скажу тебе...

– Хватит! – перебил его Хрустальд. – Вот тебе деньги. Сходи в город, найми комнату, я буду приходить к тебе ночевать. Встретимся в полдень в трактире «Золотое копытце», а сейчас давай зайдём в беседку и обменяемся платьем. Вставай!

– Это ещё зачем? – удивился Ионас.

– Это уже моё дело, – отрезал Хрустальд. – Пошли!

И они поднялись со скамейки и ушли.

– Вот те на! – воскликнул Ватрушка. – Он, наверное, отомстит нашей наследнице престола!

– Однако нам надо держать язык за зубами, – сказал Гороховый Стручок. – Иначе мы можем здорово ему навредить. А теперь за дело: сюда идёт Катринка.

Поварята снова принялись за свою работу. На кухню вошла Катринка. На ней было простое платье и белый передник. Она весело кивнула поварятам и подошла к большой кастрюле, покрытой полотенцем.

– Ну-ка, посмотрим, как поживает моё тесто! – сказала Катринка. – О! Да оно почти готово. Пора месить. – И она принялась месить тесто и напевать:

С бутылками в руках на кухню вошёл повар.

– Ну что, Катринка, подходит твоё тесто? – спросил он у девушки.

– Подходит! – весело ответила Катринка. – Хорошо подходит, господин главный повар!

– О! Слышали, как она почтительна, не то что вы, лодыри и бездельники, – обратился к поварятам повар. – Знаю, знаю, стоит мне только отвернуться, как вы отпускаете на мой счёт разные глупые шуточки! Ты, Катринка, подвинь квашню поближе к печке. Дрожжи тепло любят.

– Слушаю, господин главный повар, – сказала Катринка и подвинула квашню к печке.

– Однако не так близко, а не то тесто охватит жаром, оно и запечётся.

Катринка послушно слегка отодвинула квашню от печки. В дверь кухни кто-то постучал.

– Ну, кого это нелёгкая несёт! – проворчал повар. – Не дадут человеку чашку кофе выпить.

– Седьмую чашку, – прошептал Ватрушка на ухо Гороховому Стручку.

– Пойди, Катринка, открой, – проворчал повар.

Катринка открыла дверь, и в кухню вошёл Хрустальд в костюме Ионаса с дорожным мешком за плечами.

– Здравствуйте, господин главный повар, – вежливо поздоровался Хрустальд и, видя, что тот взялся за чашку, прибавил: – Приятного вам аппетита!

– Благодарю, – важно отозвался повар. – А по какой, собственно говоря, надобности?

– Я бы хотел наняться к вам в помощники, – ответил Хрустальд.

– Дельно сказано, – прихлёбывая кофе, отозвался повар, – только помощников у меня хоть отбавляй.

– Но я бы взялся за любую работу, – настаивал Хрустальд, – даже за самую чёрную.

– Ишь ты! – усмехнулся повар. – Что это тебя так прижало?

– Нужда, – грустно ответил Хрустальд.

– Жаль, жаль, – притворно вздохнул повар. – Однако помочь тебе нечем. Нет здесь для тебя работы.

– Добрый господин главный повар, – робко сказала Катринка, – вчера вы упоминали о том, что вам нужен кухонный мужик.

– И свинопас! – добавил Ватрушка.

– Молчать! – прикрикнул на них повар. – Упоминал! Ну и что же с того, что упоминал! Не видите сами, что этот парень ещё не дошёл до того, чтобы пойти на такую грязную работу. Он чисто одет, и вообще...

– Но я же сказал, – настаивал Хрустальд, – что никакая грязная работа меня не пугает.

– Да знаешь ли ты, что такое кухонный мужик? – строго спросил повар.

– Не знаю, – сознался Хрустальд.

– Вот в том-то и дело! Сейчас поясню, – пообещал повар. – Кухонный мужик колет дрова для кухни, топит печь, носит воду из колодца, и это ещё не всё. Он таскает помои в свинарник, кормит свиней, чистит свинарник, и все зовут его свинопасом. Ясно тебе?

– Ну что ж, – спокойно ответил Хрустальд, – тем лучше.

– Это почему же лучше? – удивился повар и подозрительно оглядел Хрустальда с головы до ног. – Нет, нет, голубчик. Ты нам не подходишь. Слишком уж ты красавчик, чтобы стать грязным свинопасом. Не правда ли, Катринка?

– Истинная правда, – вздохнула Катринка, – однако как хотелось бы помочь бедняге.

– Нет, нет, – решительно отрезал повар. – Слово у меня твёрдое. Ты, парень, сядь, отдохни, мы угостим тебя королевским обедом, и это всё, что мы можем для тебя сделать.

Тяжело вздохнув, Хрустальд сел на табуретку, снял со спины дорожный мешок и развязал его. Поварята с любопытством следили за его действиями. Хрустальд вытащил из мешка флейту.

– Это ещё что за дудка? – спросил повар. – Уж не мастер ли ты играть?

– Если бы я не умел играть на флейте, зачем бы я возил её с собой? – ответил Хрустальд.

– Ну так сыграй нам что-нибудь, – попросил повар. – Я хорошую музыку уважаю.

– Пожалуй, я сыграю, – согласился Хрустальд, – если вы дадите мне слово...

– Какое ещё слово? – удивился повар.

– Слово, если моя игра вам понравится – вы примите меня на работу.

– Вот чудак! – рассмеялся повар. – Да мне хоть и понравится, я скажу, что нет.

– Не верю, – улыбнулся Хрустальд. – Вы так не сможете поступить – глаза у вас честные.

– Ишь ты, – немного смутился повар. – Ну ладно. Играй, там видно будет.

– Так не пойдёт, – решительно сказал Хрустальд. – Слово вы даёте?

– Даёт! Даёт! – закричали поварята, которым хотелось послушать музыку. – Ну, дядюшка главный повар, дайте слово!

– Молчать! – закричал повар. – Что за баловство на королевской кухне! А ты, парень, – обратился он к Хрустальду, – играй! Слышишь? Тебе говорят – играй!

– Пока не услышу вашего слова – вы не услышите ни звука, – твёрдо сказал Хрустальд.

– Ну, какой ты, право! – с досадой проговорил повар. – Ладно. Даю слово. Играй!

Поварята в восторге захлопали в ладоши, за что получили от повара по подзатыльнику.

– Милая девушка, – торжественно начал Хрустальд. – И вы, господа поварята, будьте благородными свидетелями и не дайте совершиться несправедливости!

Хрустальд заиграл на флейте. На плите начали подпрыгивать кастрюли и сковородки. Пустились в пляс стулья и табуретки. Повар, поварята и Катринка закружились в танце.

Первая придворная дама заглянула в открытое окно кухни, посмотрела, какое веселье идёт на кухне, и исчезла.

Танцующие повар с поварятами развеселились и стали напевать в такт музыке. Первой начала Катринка:

Поварята подхватили песню:

Повар, не отставая от своих подчинённых, запел густым басом:

Поварята снова подхватили:

Потом запела Катринка:

Повар не дал песне закончиться:

Поварята продолжили:

Но повар не дал им допеть и сам закончил песню:

– Ох, уморил! – простонал повар. – Перестань играть, или я испущу дух – не могу больше!

Хрустальд послушно перестал играть. Повар повалился на стул, обтирая вспотевшее лицо передником.

– Ай да паренёк! – еле дыша от усталости, вымолвил он. – Пронзительно играешь. Полвека живу – такой музыки не слышал.

– Прекрасно! – воскликнул Хрустальд. – Значит, вы меня принимаете?

Повар сделал вид, что не слышал слов Хрустальда.

– Значит, вы меня принимаете? – настойчиво повторил Хрустальд.

– Э, нет, – вздохнул повар. – Этого я не говорил.

– Да вы только что похвалили мою игру перед благородными свидетелями. Где же ваше честное поварское слово?

– Поварское! Честное слово! Какой позор! – завопили поварята.

– Прочь, подпевалы! – заорал повар. – Сказано нет – значит нет.

– Но господин главный повар, – печально сказала Катринка, – вы же сами дали честное слово... Вы... такой благородный человек...

– Конечно, воля ваша, – сказал Ватрушка, – но парень подумает, что королевские повара такой народ, с которым надо держать ухо востро. Они не хозяева своему слову.

– Было бы прискорбно, – подхватил Гороховый Стручок, – если бы такое мнение сложилось о нашей королевской кухне.

– Молчать! – заорал взбешённый повар, но Гороховый Стручок всё же высказал своё мнение.

– Воображаю, – продолжал он, – какие слухи поползут по королевству, а мы с Ватрушкой сделаем всё, чтобы они расползлись как можно шире...

– Ну дядюшка, ну добрый дядюшка господин главный повар, – умоляюще заговорила Катринка, – ну пожалуйста.

– И ты, Катринка! – с досадой воскликнул повар. – Клянусь жареной индейкой, вы меня обошли! А ты, парень, не благодари! Не за что! Катринка покажет тебе свинарник. Ну а вы, бездельники, берите корзины, пошли получать провизию.

– Пошли, пошли, дядюшка Красный Hoc! – шёпотом проговорил Гороховый Стручок.

– Пошли, пошли, бездонная пивная бочка! – прошептал Ватрушка.

И поварята, взяв корзины, отправились вслед за поваром получать провизию.

– Милая барышня, – обратился Хрустальд к Катринке. – Я...

– Зовите меня Катринкой, – перебила его девушка.

– Милая Катринка...

– Не милая, а просто – Катринка!

– Ах, чёрт побери, – сердито сказал Хрустальд, – не перебивайте меня на каждом слове, я не привык к этому!

– Простите, господин кухонный мужик, – приседая, насмешливо ответила Катринка. – Я не знала, что вы так благородно воспитаны, все равно как какой-нибудь принц.

– Ты прости меня, Катринка, я действительно осёл! Мне бы следовало поблагодарить тебя за то, что ты замолвила за меня доброе словечко.

В дверь кухни постучали.

– Войдите! – крикнула Катринка. Дверь открылась, и на кухню вошла первая придворная дама. Она строго посмотрела на Катринку. Та поклонилась ей. То же самое сделал и Хрустальд.

– До слуха её высочества принцессы, – надменно начала придворная дама, – донеслись звуки флейты. Кто-то здесь играл на кухне.

– Играл я, – ответил Хрустальд.

Дама открыла кошелёк и порылась в нём.

– Послушай, любезный, – обратилась она к Хрустальду, – принцесса желает приобрести твою флейту. Сколько ты хочешь получить за неё?

– Простите, сударыня, – вежливо ответил Хрустальд, – но моя флейта не продаётся.

– Но я дорого заплачу, – возразила придворная дама.

– Это не имеет никакого значения, – усмехнулся Хрустальд.

– Но как ты смеешь не выполнить приказа принцессы? Она велела тебе продать флейту!

– О, если так, – улыбнулся Хрустальд, – то я сломаю флейту, но ни за что её не продам.

Придворная дама едва перевела дыхание от возмущения и почти шёпотом спросила Хрустальда:

– Чего же ты хочешь, безумный? Как передать принцессе твой ответ?

– Скажите ей, что флейта продаётся не за деньги, а за её поцелуи. Пусть придёт на кухню и поцелует меня пять раз.

От изумления придворная дама и Катринка дружно ахнули.

– Тогда она получит флейту, – закончил свою речь Хрустальд.

– В уме ли ты? Да я не посмею передать принцессе твоего дерзкого ответа. Ах ты негодный...

– Кухонный мужик и свинопас, сударыня, – перебил её Хрустальд.

– Неслыханная наглость! – воскликнула возмущённая придворная дама и, отшвырнув ногой корзинку с овощами, выбежала из кухни, сильно хлопнув дверью.

– Что вы наделали, сударь! – всплеснула руками перепуганная Катринка. – Теперь я вижу, что вы и впрямь помешались!

– Пустое, Катринка, – засмеялся Хрустальд, – скоро ты увидишь, кто помешался на самом деле.

– Сразу видно, что вы нездешний, – покачала головой Катринка. – Вы ещё не знаете, что такое разозлить принцессу, а я уже кое-что об этом знаю. Она...

Но Катринка не договорила, потому что в дверь снова постучали. Не дожидаясь, пока кто-то откроет дверь на её стук, в кухню вошла вторая придворная дама.

– Кто здесь кухонный мужик? – сурово спросила она.

– Нетрудно догадаться, что это я, а не она, – ответил Хрустальд, указывая на Катринку.

– Принцесса велела передать тебе, что возмущена твоей наглостью, – сурово сказала вторая придворная дама.

– Я сочувствую принцессе, сударыня, – поклонился ей Хрустальд.

– Она предлагает тебе за флейту столько золота, сколько весит флейта.

– Пять поцелуев принцессы – вот мой окончательный ответ, – холодно сказал Хрустальд.

– Это... это... – задыхаясь от возмущения, произнесла дама.

– Падение нравов в королевстве, – услужливо подсказал Хрустальд.

Вторая придворная дама, обессилев от возмущения, прислонилась к кадушке, покрытой мешком, и, сделав резкое движение, провалилась в неё. Хрустальд галантно извлёк её из кадушки, мокрую и возмущённую.

– Это... это... – лепетала мокрая дама, – это...

– Падение в кадушку, сударыня, – снова подсказал Хрустальд.

Придворная дама с криком «Наглец!» выбежала из кухни.

– Что я слышу? – изумлённо прошептала Катринка. – Сама принцесса торгуется с вами... Что же вы не соглашаетесь, несчастный? Зачем накликать на себя беду?

– А тебе жаль меня, Катринка?

– От всего сердца, сударь. Вы напоминаете мне ребёнка, который играет с горящей головешкой, – взволнованно сказала она.

– Как же ты запугана, бедняжка! – Хрустальд участливо погладил Катринку по голове, и в эту минуту на кухню вошла третья придворная дама.

– Принцесса велела передать тебе... – начала она.

– Что возмущена моей наглостью, – перебил её Хрустальд.

– Откуда ты знаешь? – удивилась дама.

– Я уже слышал это. Что же вы предлагаете?

– Золота столько, сколько весишь ты сам, – важно сказала дама, убеждённая, что от такого заманчивого предложения не отказался бы ни один человек в мире.

– Напрасно торгуетесь, – лениво ответил Хрустальд, – пять поцелуев принцессы. Иначе флейта полетит в печь.

– Но послушай...

– Простите, сударыня, мне пора кормить свиней...

Третья придворная дама ушла, так хлопнув дверью, что неизвестно, почему она не сорвалась с петель и не упала.

– Отказаться от мешка золота! Отказаться от счастья быть богатым и независимым! Отдайте, сударь, вашу флейту, ведь всё равно её отберут силой да ещё и в тюрьму упрячут. Где вам тягаться с принцессой! – горячо говорила Катринка, ломая руки.

– Ты желаешь мне счастья, Катринка? – тихо спросил Хрустальд.

– Как вы можете сомневаться в этом? – упрекнула его девушка.

– Ах, Катринка! – вздохнул Хрустальд. – Хорошая ты девушка, но ничего не понимаешь...

– Постойте... Ну конечно, – огорчённо прошептала Катринка. – Вы влюблены в принцессу?

Хрустальд не успел ответить: в кухню неожиданно ворвалась принцесса со своими придворными дамами.

– Где этот гадкий свинопас? – гневно спросила принцесса. – Ах, вот он! Ну что ж, радуйся, негодяй! Я согласилась, но ты у меня поплатишься за это. Заслоните нас, дамы!

Дамы, приподняв длинные юбки, заслонили принцессу. Катринка взяла большую тарелку и закрыла ею лицо.

– Ну целуй, да поскорей! – потребовала принцесса.

– Ну уж нет, – сказал Хрустальд. – Это вы должны поцеловать меня пять раз, а не я вас. Так что выполняйте, если решили завладеть моей волшебной флейтой.

– Я ненавижу тебя, – прошипела принцесса.

– Это не меняет уговора, – спокойно ответил Хрустальд.

– Ты поплатишься, – пригрозила принцесса.

– Я уже слышал это. Вас же никто не заставляет целовать меня. Но чтоб получить флейту, надо идти на какую-то жертву. И торопитесь. Скоро вернётся повар, и тогда будет поздно.

Отчаявшаяся принцесса стала торопливо целовать Хрустальда, а дамы считать поцелуи. После пятого поцелуя принцесса выхватила из рук Хрустальда флейту и вместе с ней стремительно убежала из кухни, сбивая с ног входящих в кухню повара и поварят.

Поднявшись с пола, повар не мог прийти в себя от изумления, а поварята хохотали во всё горло.

– Ну, сударь, – обратился повар к Хрустальду, – я вижу, ты и впрямь мастер творить чудеса... Пригрезилось мне или я на самом деле видел в окно, как её величество целовала тебя?

– Никогда бы не поверила, – грустно сказала Катринка, – если бы не видела собственными глазами.

– А как же тарелка, которой ты прикрыла лицо? – лукаво спросил Хрустальд.

– Ну, я немножко подсматривала, – смущённо призналась Катринка. – Нехорошо осуждать людей, тем более лиц высокого происхождения, но клянусь вам, что я, простая, безродная девушка, не поцеловала бы за самый богатый наряд или за золото человека, которого бы не любила.

– Ишь ты, какая гордая! – воскликнул повар. – А кого же ты поцелуешь, красавица?

– Только того, – тихо ответила Катринка, – кого полюблю. Будь он самым бедным человеком на свете.

– Вот ты какая, – задумчиво и тоже тихо сказал Хрустальд.

– Да уж, такая, – подтвердила девушка. – И мне очень жаль флейты. Как славно мы повеселились под её музыку.

– Не стоит грустить, Катринка, – постарался утешить её Хрустальд, – у меня есть вещица ещё более забавная.

И он вынул из своего мешка небольшую кастрюльку.

– Подумаешь, невидаль какая! – разочарованно сказала Катринка. – Самая обыкновенная кастрюлька.

– Как бы не так! – возразил Хрустальд. – Совсем не обыкновенная. Налей-ка в неё воды и поставь её на горячую плиту.

– Брось в неё кусок мяса, картошку с морковкой, – насмешливо посоветовал Ватрушка.

– Прибавь лапши, и получится суп, – подхватил Гороховый Стручок.

– Неужели вы на самом деле собираетесь варить суп? – спросила Катринка.

Хрустальд, немного обиженный насмешками поварят и Катринки, сам налил в кастрюльку воды и поставил её на горячую плиту.

– Когда закипит вода, – объяснил он, – кастрюлька начнёт рассказывать и петь о тех, про кого бы вам хотелось послушать. Но, по правде сказать, она большая сплетница.

– А вы не шутите? – недоверчиво спросила Катринка и сама ответила на этот вопрос: – Нет, вы не станете смеяться над бедной девушкой, а недурно было бы узнать...

– Что делает сейчас принцесса? – перебил её Ватрушка.

– Извольте, сударь, – любезно откликнулся Хрустальд. – Вода закипела. Сейчас попросим кастрюльку рассказать нам об этом.

Раздалась тихая музыка, и приятный голосок, который исходил из кастрюльки, запел:

– Ах, как интересно! – вырвалось у Катринки. – Продолжайте, пожалуйста, милая кастрюлька!

И кастрюлька пропела:

– Кража? – удивился повар. – Интересно, что могло пропасть во дворце?

И кастрюлька запела:

– Кукла пропала, – смущённо сказала Катринка. – Кто бы мог подумать, что принцесса до сих пор играет в куклы? Поднять такой шум из-за какой-то куклы!

– Ай-ай-ай, – лукаво рассмеялся Ватрушка, переглянувшись с Гороховым Стручком. – Из-за какой-то простой куклы?

– Да ведь это же была не простая кукла, – возразил Хрустальд, – это было прекрасное произведение великого мастера, настоящее чудо механики. Видела бы ты, Катринка, как она красива, слышала бы ты, как она поет!

– Где уж нам, – ответила Катринка, – разве меня пустят в королевские покои?

– Да и я там не был, – соврал Хрустальд, – просто я стоял под окном и всё видел.

– Что это мы с тобой его там не заметили, – шепнул Ватрушка на ухо Гороховому Стручку.

– Послушай, Катринка, – обратился к девушке Хрустальд, – я давно хотел тебе сказать, что твоё лицо мне почему-то знакомо.

– Да и ваше лицо я где-то видела.

– Но где я мог тебя видеть?

– Наверно, там же, где я вас.

– Но где же?

– Наверно, во сне, и нигде больше.

– Хватит разговоров! – строго сказал повар. – Я иду к его величеству королю узнать, какое меню он изволит мне заказать на ужин. Ватрушка и Гороховый Стручок очистят овощи и вымоют всю посуду. И чтоб ножи, вилки и ложки сверкали. А ты, Катринка, подмети пол, следи за квашнёй и, когда она будет готова, принимайся печь пироги. А до этого сводишь кухонного мужика в свинарник. Расскажешь ему об его обязанностях. До свидания!

И повар ушёл во дворец. По дороге он повстречался с шутом.

– Привет повелителю кастрюль и сковородок! – крикнул шут, хлопая повара по плечу. – Привет грозе индюшек и цыплят! Куда изволите шествовать, ваше сливочное величество!

– Здравствуй, чертова погремушка! – холодно ответил повар. – Разве ты не знаешь, что его величество собственноручно заказывает мне меню? Он изволит ждать меня.

– Поболтай со мной, старая перечница. Его величество не умрёт от нетерпения, – сказал шут.

– Болтать – это твоё шутовское дело, а я человек серьёзный, – сердито ответил повар и двинулся вперёд, но шут удержал его.

– Э, да ты, приятель, сегодня не в духе! – заметил шут. – Встряхнись, расскажи лучше, как там моя племянница управляется с горшками и сковородками.

– Чудной ты человек, – вздохнул повар, – и должность твоя ничтожная, а вот племянница твоя стоящая девушка. Умница, работа в руках горит, хозяйка... Одна беда...

– Какая? – испугался шут.

– Язык как бритва!

– Так это ж она в меня, – засмеялся шут, – родная кровь не вода.

– А так... всем взяла, – сказал повар и глубоко вздохнул. Шут пытливо посмотрел на него.

– Постой, постой... уж не влюбился ли ты в неё, бочонок пива? – допытывался шут.

– А хоть бы и так, – обиделся повар. – Я бы и посватался, да тут, как на зло, появился этот чёртов кухонный мужик.

– Это ещё что за приятель? – поинтересовался шут.

– Парень как парень. Конечно, молод, смазлив...

– Ну и что? – спросил шут.

– «Что, что»! Сам не понимаешь! – рассердился повар. – Чего ты ко мне пристал? Меня король дожидается, а ты...

И махнув с досады рукой, повар, ворча, пошёл своей дорогой.

– Ай да Катринка! – улыбнулся шут, глядя ему вслед. – Самому главному повару понравилась! Вся в дядьку пошла!

Вернёмся-ка мы с вами на кухню. Катринка уже познакомила Хрустальда с хрюшками и теперь стояла и смотрела, как ловко он рубит дрова. А поварята занялись своими обычными делами. Чистили овощи, мыли кастрюли, ощипывали кур и индеек.

– Мне не терпится узнать, что задумал наш кухонный мужик, – сказал Ватрушка, бросая очищенную картошку в кастрюлю с водой. – Носом чую, что он неспроста к нам явился. Вот увидишь... он что-то затевает... а наша кухня – это просто место, где он может скрываться до поры до времени. Ты заметил, какие у него белые руки? Разве человек с такими руками нуждается в чёрной работе?

– Уж не думаешь ли ты, – спросил Гороховый Стручок, – что он разбойник?

– Ну ты, брат, хватил! Конечно, не думаю. Тут что-то другое, – предположил Ватрушка.

– Это надо пронюхать, разузнать, подслушать, выведать, догадаться, и мы это умеем, – заявил Гороховый Стручок. – Ведь недаром мы с тобой сочинили песенку. Споём?

– Споём! – весело ответил Ватрушка. – Начинаем!

Но допеть им не пришлось. В кухню вошёл повар не в лучшем расположении духа.

– Вот они где, кошачьи дети! – закричал повар. – Я вам что поручил? Напомню! Ватрушка должен был сходить к сапожнику и принести мне починенные сапоги, а ты, Гороховый Стручок, что глазами хлопаешь? Где чистые халаты? Ты был в прачечной? Нет? А я ведь тебе это приказал. Молчите, бездельники! А ну-ка, марш отсюда. Ватрушка к сапожнику, а ты, чертов стручок, в прачечную! Живо!

Испуганные поварята бегом бросились из кухни. Повар же сел за стол и задумался.

– Куда девалась Катринка? Пироги испечены, покрыты чистым полотенцем... Не иначе как она отправилась гулять под ручку с этим кухонным мужиком... Ох, зря я взял его на работу...

Тяжело вздохнув, повар утешил себя кружкой пива. Присел к теплой печке и задремал.

А в это время в королевском парке разыгралась бурная сцена. По аллеям металась разъярённая принцесса, и все шесть её придворных дам бегали за нею, пытаясь её успокоить. Сами были виноваты. Зачем они рассказали принцессе о том, что подслушали под окнами королевской кухни, как и о чём поёт волшебная кастрюлька кухонного мужика?

– Успокойтесь, ваше величество! – хором умоляли придворные дамы принцессу.

– Вздор! – кричала принцесса. – Глупые, толстые индюшки! Вы назло! Назло!

– Ради всего святого, придите в себя, – просила принцессу первая придворная дама.

– Вздор! Вздор! – надрывалась принцесса. – Змеи! Макаки! Не желаю успокаиваться! Лягушки расфуфыренные! Крысы!

– Однако вы нас честите, ваше высочество, как простых служанок, – возмутилась вторая придворная дама.

– А между тем мы ни в чём не виноваты! – обиженным голосом добавила четвёртая придворная дама.

– Они не виноваты! А? Как это вам нравится! – неизвестно к кому обратилась принцесса. – Они не виноваты, эти безмозглые разодетые хрюшки!

– Боже мой! Как вы выражаетесь, принцесса! Что сказала бы госпожа гофмейстерина, если бы услышала? – предположила четвёртая дама.

В это время в парке появилась гофмейстерина, но дамы её не заметили.

– Как же! – зло воскликнула принцесса. – Очень мне интересно знать, что сказала бы эта засушенная старая вобла.

– Вы, кажется, упоминали обо мне, принцесса? – спросила гофмейстерина елейным голосом, надеясь, что поставила свою воспитанницу в неловкое положение. Но принцесса молчала. Дамы её «выручили».

– Принцесса изволила сказать, что вы, госпожа гофмейстерина, засушенная старая вобла, – хором сказали все придворные дамы.

– Остроумие моей воспитанницы мне хорошо известно, – сухо ответила гофмейстерина и величественным шагом удалилась.

– Нет, нет, – сказала принцесса, – я не успокоюсь до тех пор, пока эта кастрюлька не будет в моих руках. Вы все просто не умеете торговаться.

– Что вы, ваше высочество! Это мы-то не умеем торговаться?! – возмутилась первая дама. – Да я за всю свою жизнь гроша не переплатила! Но ведь он ничего не хочет слушать!

– Просто удивительно, до чего зазнался этот мужик! – возмутилась вторая дама.

– Какая неслыханная наглость! – воскликнула третья. – Задолбил одно и то же: кастрюльку принцесса получит только в том случае, если выйдет за меня замуж!

– Вот нахал!

– И кроме того, – добавила четвёртая дама, – требует в задаток – так он выразился – ещё пять поцелуев принцессы!

– Вы бы поступили благоразумно, ваше величество, – осторожно сказала первая придворная дама, – если бы отказались от мысли приобрести эту волшебную кастрюльку.

– И для принцессы бывает что-то недостижимое, – злорадно добавила четвертая дама.

– Послушайтесь нашего совета, принцесса. Отступитесь, – умоляюще произнесла пятая дама.

– Не выходить же замуж за мужика! – воскликнула шестая дама.

– Отступитесь, принцесса, отступитесь!

– Что? – завопила принцесса. – Отступиться! Ни за что! Отказаться от волшебной кастрюльки? Не смейте меня отговаривать.

Короткое молчание прервала четвёртая дама.

– Действительно, это так заманчиво... – вкрадчиво начала она, – поставить кастрюльку на огонь, налить воды, попросить её рассказать, что тебя интересует, и она... Ах, как я вас понимаю, ваше величество... Вода закипит и...

– Интересно было бы узнать, – не дала ей договорить первая дама, – чем занимается по вечерам наша почтенная госпожа гофмейстерина, запершись в своих комнатах...

– Говорят, она любит заглянуть в рюмочку, – смеясь, заметила вторая дама.

– Но многие утверждают, что она вертится перед зеркалом, примеряя новые наряды. Она ещё мечтает понравиться кому-нибудь, – живо сказала третья дама.

– Не смейте дразнить меня, дамы, – жалобно простонала принцесса, немного помолчала и промолвила: – Как хорошо было бы заставить кастрюльку спеть о том, что делается по утрам на кухне главного судьи. Говорят, что он чудовищно скуп и ссорится с женой из-за каждого лишнего яйца!

– И заставляет её стирать белье, чтобы не тратиться на прачку! – подхватила шестая дама.

– Вот почему у неё всегда такие красные руки! – воскликнула принцесса.

– Но интереснее всего было бы узнать... – начала пятая дама, но принцесса перебила её:

– Ах, замолчите вы все! Можно ли отказаться от такого чуда? Уж лучше выйти замуж за свинопаса и заполучить это чудо, чем всю жизнь терзаться невыполнимым желанием его иметь!

В парке зазвучала торжественная музыка, заставившая принцессу и её дам умолкнуть.

Вошёл гофмейстер и торжественно провозгласил:

– Их королевские величества король и королева!

Слуги внесли два больших трона и один поменьше.

В парк величаво вошли король и королева. Дамы низко поклонились им.

Король и королева сели на свои троны. Принцесса, оставив своих дам, присоединилась к родителям и села рядом с ними.

– Мы решили, – сказал король, – сегодняшний приём гостей провести в парке. В тронном зале невыносимо жарко. Здесь, на свежем воздухе, лучше.

Пришедшие вместе с королевской четой кавалеры присоединились к дамам, а шут, как всегда, сел на ступеньке трона, у ног короля.

Дождавшись, когда все займут свои места, гофмейстер громко провозгласил:

– Их сиятельства индийский и персидский принцы со своей свитой.

– Неужели они приехали свататься? – шёпотом спросила королеву принцесса.

– Естественно, – так же шёпотом ответила та, – иначе что бы им тут надо было!

– Опять! – с досадой сказала принцесса. – Когда же это кончится?

– Когда мы выдадим тебя замуж за какого-нибудь принца, – тихо ответила королева.

В парке появились индийский принц со своей свитой и персидский принц со своей, не менее многочисленной.

Подойдя к тронам короля и королевы, оба принца низко поклонились им.

– Дочь моя, – сказал король, выслушав приветствия обоих принцев, – персидский шах и индийский раджа, услышав о вашей красоте, уме и прекрасном воспитании, прислали своих наследных принцев, чтобы... ну... и вообще...

Король наклонился к шуту и тихо спросил его:

– А зачем они их прислали?

– Чтобы почтительнейше просить руки вашей дочери, – тихо ответил шут.

– Удивительно, как они торопятся выпихнуть меня замуж, – тихо прошипела принцесса. Королева толкнула её локтём, принцесса вздрогнула и громко сказала: – Приветствую вас, благородные принцы!

Сын раджи восторженно посмотрел на принцессу, поклонился ей и нараспев заговорил:

– Как птица на быстрых крыльях летит слух о вашей красоте, о вашем уме и ангельском характере, ваше высочество! Созерцая божественные черты вашего лица, я, недостойный, убеждаюсь, что слишком бледны все описания, что клевещут на вас ваши портреты.

– Как мне всё это надоело! – тихо сказала принцесса и зевнула. – Всё одно и то же!

Испуганная её словами гофмейстерина что-то быстро прошептала принцессе на ухо. Та встряхнула головой и громко сказала:

– Благодарю вас, благородный принц!

– Чтобы позабавить вас, – продолжал сын раджи, – о, неоценимая, которой суждено стать самой прелестной жемчужиной в короне нашего царства, я привёз с собой факира.

– Что такое факир? – тихо спросила принцесса гофмейстерину. – С чем его едят?

– О Боже! – также тихо ответила гофмейстерина. – Я вам потом объясню. А вы лучше помолчите, принцесса, вам это идёт.

Сын персидского шаха, ревниво оглядев своего соперника и не дав ему продолжить свою речь, торопливо заговорил:

– О, принцесса! Благоуханный цветок моего сердца! Свет моих зрачков! Прелестная гурия, подобная полной луне в шестнадцатый день.

– Почему в шестнадцатый, а не в двадцатый? – тихо спросила принцесса.

– Ради Бога, молчите, – шепнула гофмейстерина.

– О, обладающая красотой, – заливался сын персидского шаха, – заставляющей чернеть от зависти розы и неметь от восторга уста поэтов. Среди богатых даров, которые я повергну к вашим маленьким ножкам, подобным лепесткам лилии, есть и забава. Я привёз, чтобы развлечь вас и ваших царственных родителей, персидского чудодея.

Гофмейстерина что-то шепнула принцессе на ухо. Та хоть и качнула упрямо головой, но всё же сказала:

– Благодарю вас, благородные принцы!

– Факир и чудодей! – воскликнул король. – Это забавно! Ничего так не люблю, как фокусы!

– Но, друг мой, – прошептала королева, едва сдерживая своё возмущение, – королю неприлично любить фокусы! Это простонародное зрелище!

– Ах, ваше величество! – воскликнул шут. – Поэтому вы так любите меня. Ведь я не человек, а фокус! Я всегда не тот, за кого меня принимают!

– Почему бы нам не заняться фокусами? – спросил король, не обратив никакого внимания на замечание королевы и выходку шута.

– Я от души рад позабавить такое избранное общество! – воскликнул сын раджи. – Итак, с вашего позволения, ваше величество...

Он хлопнул в ладоши, и из его свиты вышел голый по пояс факир в чалме. Слуги принца внесли и поставили на землю большой сундук.

– Вам неприлично смотреть на голого мужчину, принцесса, – сказала гофмейстерина. – Отвернитесь.

– Пустяки! – отмахнулась от неё принцесса. – Он же полуголый!

– Отвернитесь или прикройте лицо веером, – настаивала гофмейстерина.

– Очень надо! – дерзко ответила принцесса. – Вам не нравится – отвернитесь сами!

– О, вы получите хорошую награду, сударыня, – зловеще сказала гофмейстерине королева!

– За что? – замирая от страха, спросила несчастная старуха.

– За образцовое воспитание нашей дочери, которое мы, к сожалению, вам доверили, – со злобой прошипела королева.

Факир тем временем откинул крышку сундука и влез в него. Сын раджи закрыл сундук.

– Как думает избранное общество, где находится факир? – торжественно спросил сын раджи.

Все дружно крикнули:

– В сундуке!

– Вы тоже так думаете, ваше величество? – обратился к королю индийский принц.

– Ну а где же ещё? – снисходительно отвечал король. – Конечно, в сундуке, если он туда залез.

– Прошу вас, – обратился принц к шуту, – будьте так любезны, откиньте крышку сундука.

Шут проворно подбежал к сундуку и открыл крышку. Все, заглянув в сундук, ахнули. Он был пуст.

– Не может быть! – воскликнула принцесса.

– Вот это фокус! – восторгался король.

– Непостижимое явление! – удивлялась королева.

– Уж не надел ли этот факир шапку-невидимку? – предположил гофмейстер.

– Куда же всё-таки девался факир? – спросила принцесса. Сын раджи загадочно улыбнулся ей и сказал:

– Это тайна чёрной магии, ваше величество!

Затем он хлопнул в ладоши. Двое его слуг подошли к сундуку и попытались его поднять, но не смогли и, едва приподняв, опустили его на землю.

– Это ещё что такое? – удивился король. – Два таких здоровенных парня не могут поднять пустой сундук! В чём дело?

– Не знаю, ваше величество, – пожал плечами индийский принц. – Не будете ли вы так любезны, ваше величество, простите мою дерзость, самому поднять крышку сундука?

Король, несмотря на попытку королевы удержать его, подошёл к сундуку и откинул крышку сундука. Снова все ахнули. И на этот раз ещё громче. Из сундука вышел факир, но уже не полуголый, а одетый в прекрасный костюм. Он вылез из сундука и, держа в одной руке целый букет разноцветных шёлковых платочков, подошёл к королеве и вручил ей самый красивый платок. Затем платочек был подарен принцессе. Одарив мать и дочь, факир обошёл всех придворных и каждой даме подарил по платочку. Затем он низко поклонился и присоединился к свите индийского принца. Слуги унесли пустой сундук.

– Это всё мне здорово понравилось! – громогласно признался король.

– Но как все же факир снова очутился в сундуке, да ещё и в новом костюме? – спросила принцесса.

Индийский принц поклонился ей и с таинственным видом ответил:

– А вот это уже тайна белой магии, ваше величество.

Сын персидского шаха, которого совсем не обрадовал успех соперника, поклонился королевской чете и спросил:

– Не угодно ли вашим королевским величествам и всему избранному обществу позабавиться зрелищем чудодейств персидского мага?

– Угодно, любезный принц, – милостиво разрешил король.

– В таком случае да будут отверсты ваши глаза и уши! – торжественно сказал персидский принц и дважды хлопнул в ладоши.

Раздались звуки музыки, и перед избранным обществом появился маг. Это был старик, облачённый в белую шёлковую хламиду, расшитую золотыми звёздами. На голове у него был большой белый колпак. В руках он держал расписной цветочный горшок, наполненный землёй. Затем он обошёл всех присутствующих, начиная с короля, и показал всем лежащее на ладони небольшое зёрнышко. После этого он опустил это зёрнышко в горшок, сделал руками несколько странных жестов и произнёс на незнакомом языке заклинание.

И вот из горшка показался маленький зелёный стебелёк. К удивлению всех, стебелёк начал быстро расти, затем на нём появились листья и вырос большой бутон.

И тут маг заговорил на всем понятном языке:

Бутон раскрылся и превратился в большой, невиданной красоты алый цветок. Дивный его аромат разлился по царскому парку.

Сын персидского шаха сорвал цветок, подошёл к принцессе и, став перед ней на одно колено, преподнёс ей чудо-цветок! Маг взял горшок и ушёл.

– Как это благородно! Как это деликатно выбрать для фокуса цветок, – сказала королева. – А вот нам нечем удивить чужеземцев. Это досадно!

– Что-то надо придумать, – решил король. – Не можем же мы допустить, чтобы эти принцы осуждали нас!

– О, как вы правы, ваше величество, – осмелилась вступить в разговор гофмейстерина, – это может подорвать авторитет нашего двора.

– Мало того, – промолвил гофмейстер, – это может отразиться на внешней политике.

– Чего стоит правительство, если в этой стране никто не умеет показывать фокусы, – лицемерно вздохнул шут. – Нет у нас чудодеев, магов и фокусников, проморгали! Не учли! Но не надо огорчаться, ваше величество. Я мог бы вас выручить!

– Ой, шут, врёшь! – усомнился король.

– Не сносить мне шутовского колпака, если у принцессы нет волшебной флейты! Велите ей сыграть. Клянусь, то, что вы увидите, будет похлеще магов и полуголых факиров.

– Правда? – оживился король. – Дочь моя, приказываю вам сыграть на вашей волшебной флейте, чтобы удивить наших гостей.

– Боюсь, что это чересчур удивит их, – с усмешкой ответила принцесса.

– Слушайтесь отца, дочь моя, – приказала королева.

– Хорошо, – согласилась принцесса, – я сыграю, но с условием, что мне будет предоставлено право самой выбрать себе жениха.

– Ого! – воскликнул шут.

– Это все плоды вашего воспитания, – прошипела королева гофмейстерине.

– Не смейте и думать об этом, дочь моя! – крикнул возмущённый король.

– Тогда вы не услышите волшебную музыку моей флейты. И ничем не удивите благородных принцев, – спокойно ответила наследница престола.

– Соглашайтесь, ваше величество, – зашептал шут королю на ухо. – Вы ничем не рискуете. Она выберет или того, или другого принца. Они стоят друг друга. А ведь других-то не предвидится...

– Ты прав, – оживился король. – Дочь моя, мы обещаем королевским нашим словом предоставить вам право самой выбрать себе жениха.

– О! – воскликнула принцесса и приказала первой даме принести флейту, вручив ей золотой ключик от шкатулки, в которой хранилась флейта.

Первая дама ушла за флейтой, а шут подошёл к гофмейстерине и расшаркался перед нею:

– Госпожа гофмейстерина! Я танцую с вами, чтобы вам было на кого падать!

– О, как я вас... – начала гофмейстерина, но шут её перебил.

– Я вас тоже обожаю, моя несравненная! – закричал он на весь зал, вызвав смех у придворных. – Пусть все знают об этом!

– Не-на-вижу! – сказала сквозь зубы гофмейстерина и умоляюще посмотрела на королеву. Та ответила ей презрительным взглядом. Первая дама вернулась и отдала принцессе флейту.

Принцесса начала играть. Все стали улыбаться и приплясывать, потом пары закружились в танце. Пляска всё ускорялась и ускорялась. Против своей воли заплясали и королева, и король. Изнемогшая гофмейстерина упала на руки шуту, и он закружил её во все ускоряющемся темпе. Выражая крайнее возмущение, подпрыгивали в танце индийский и персидский принцы. Они что-то выкрикивали на своих языках, но изнемогшие танцоры их не слушали.

– Перестаньте плясать! – возмущённо кричала королева своему мужу. – Вы нарушаете этикет!

– Мои ноги не слушаются меня, – чуть не плача, оправдывался король.

– Велите арестовать свои ноги, – насмешливо посоветовал ему шут.

– Дочь моя! Прекратите играть! – приказывал король.

Но принцесса не слушала. Ей было весело смотреть на всех этих изнемогавших от усталости людей.

– Сейчас же перестаньте! – потребовала, чуть не падая, королева.

– Всё! – весело сказала принцесса и перестала играть.

Задыхающийся от бешеной пляски сын индийского раджи, шатаясь, подошёл к упавшему на трон королю.

– Я возмущён, – задыхаясь, выговорил он. – В нашей стране подобные оскорбления лиц королевского рода смываются кровью. Я не уверен, что мой отец – его величество раджа – не объявит вашему королевству войну!

– А если война вам будет объявлена, – подхватил сын персидского шаха, – то я не уверен, что мой отец – его величество шах – не будет воевать на стороне оскорбленного государства.

– А за сим, – подхватил сын раджи, – примите уверения в совершеннейшем к вам почтении...

– ...любви и уважении, – закончил его обращение к королю сын персидского шаха.

Сын раджи направился к выходу. Уходя, он, начиная с королевы и принцессы, вырвал из рук дам шёлковые платочки, подаренные им факиром, и гордо удалился. Сын персидского шаха последовал за ним. Свиты обоих принцев торопливо покинули тронный зал. Воцарившееся тревожное молчание нарушила принцесса.

– Ну что? – спросила она. – Удивила я их, дорогие родители?

– Даже слишком, – сурово ответил король.

– Они потрясены, – мрачно сообщила королева.

– Сбиты с толку, – прошептала гофмейстерина.

– Однако они грозили войной, – испуганно сказал король.

– А воевать нам ой-ой как не надо, – сокрушался шут, – казна пустехонька, как мой карман.

– Пожалуй, лучше уладить дело миром, – вслух подумал король.

– О да, ваше величество. Это мудро, – горячо откликнулся камергер. – Народ ни за что не захочет войны.

– А какое дело народу? – спросила королева. – Народ обязан любить и почитать своих королей и воевать по их приказу. Если будет нужна война, кто станет считаться с народом?

– Как мудра наша королева, – льстиво пролепетала гофмейстерина.

– Мы это обсудим, – сказал король, – а пока предлагаю всем пойти и утешиться хорошим угощением.

– Отлично, – вставая, сказала королева. – Не стоит перед едой портить аппетит. Это дурно влияет на пищеварение.

И все покинули парк. Все? Нет, не все. Принцесса не только не последовала за всеми, не только осталась в парке, но и удержала возле себя всех своих придворных дам.

– Бегите! Бегите скорей, – заторопила она первую и вторую придворных дам. – Бегите на кухню и приведите этого гадкого мужика. Передайте ему, чтобы он хотя бы умылся получше.

– Слушаемся, ваше высочество, – ответили дамы и покинули парк.

– Может быть, всё-таки лучше отказаться от этой затеи, – робко начала третья придворная дама.

– Не смейте меня отговаривать! – приказала принцесса. – Скоро! Скоро я буду знать обо всём, что творится в соседних домах. Тайн для меня не будет! Ведь это так увлекательно узнать о людях именно то, что они тщательно скрывают. А вот и они!

В парк вошли обе дамы и Хрустальд с кастрюлькой в руках.

– Ваше высочество, по вашему повелению... – начала было первая дама, но Хрустальд её перебил.

– Вы изволили звать меня, ваше высочество? – почтительно спросил Хрустальд.

– Я слышала много небылиц о твоей кастрюльке, – небрежно сказала принцесса, – и хотела бы...

– Убедиться, не ложь ли это?

– Вот именно.

– Сейчас я разожгу костёр, – сказал Хрустальд.

Он собрал сухой валежник, который не успел вынести садовник, положил на него сухую траву, зажег её спичкой, и через несколько минут в королевском парке запылал маленький костёр.

– Мне нужна вода, – сказал Хрустальд.

– А духи можно? – спросила принцесса.

– Ещё лучше! – усмехнулся Хрустальд. – По всему парку пойдёт аромат.

Принцесса достала из своей сумочки флакончик и вылила в кастрюльку духи. То же самое сделали все её придворные дамы.

– Что угодно узнать принцессе о своих друзьях или врагах? – спросил Хрустальд, когда в кастрюльке забулькали закипевшие духи.

– Ваше высочество, спросите о главном судье, он... – попросила первая дама.

– Ах, нет, лучше о гофмейстере, – перебила её вторая дама.

– Не мешайте мне! – прикрикнула на них принцесса. – Я желаю знать, что чувствует сейчас принц Христиан после того, как я выгнала его из тронного зала.

– Слушаюсь, ваше высочество, – спокойно ответил Хрустальд. – Пой, моя кастрюлька.

Послышалась негромкая музыка, и из кастрюльки полилась тихая, но мелодичная песня:

– Ну и женишок! – рассмеялась принцесса. – Жалкий трус! Вели своей кастрюльке спеть про моего другого жениха – принца Олафа.

– Извольте, принцесса, – улыбнулся ей Хрустальд. – Что тебе известно, моя умница, о принце Олафе? Пожалуйста, спой её высочеству принцессе.

И кастрюлька послушно запела:

– Ах он изменник! – возмутилась принцесса. – Впрочем, не всё ли мне равно. Я и его прогнала. Жаль только, что куклу его украли. Скажи своей кастрюльке, пусть споёт, что поделывает этот чудак принц Хрустальд. Ну и подарочек он мне приготовил! Вы помните, дамы? Какой-то жалкий куст обыкновенных роз.

Дамы посмеялись, услышав, как принцесса отозвалась о чудаке-принце Хрустальде, а он спел сам короткую песенку:

И кастрюлька запела:

– Отомстит! – воскликнула принцесса. – Руки у него коротки! Ещё не родился человек, который посмел бы мстить мне – наследной принцессе. Лжёт твоя кастрюлька!

– А может быть, Хрустальд только мечтает вам отомстить, принцесса, – тихо сказал Хрустальд.

– Мало ли кто о чём мечтает, – ответила ему принцесса. – Я вот тоже мечтаю иметь твою волшебную кастрюльку.

– Ну что же! Стоит вам сказать одно маленькое слово, и кастрюлька ваша. Ну, решайтесь же! – вкрадчиво произнёс Хрустальд.

– Легко ли? – вздохнула принцесса.

– А вы вглядитесь в меня получше. Многие говорят, что я недурен собой...

– Ты? Да как ты смеешь! – воскликнула принцесса и всё же внимательно посмотрела на Хрустальда и неуверенно проговорила: – Впрочем... постой... а ты и вправду не урод. А? Что вы скажете, дамы?

– Я давно заметила, что он просто красавчик, – томно пропела первая дама.

– Эти синие, как небо, глаза! – мечтательно пролепетала вторая дама.

– А волосы! Эти золотые завитки! – восторженно вскрикнула третья.

– Да... да... – рассеянно отозвалась принцесса, – сама вижу. Не слепая. Если ещё одеть его получше... Я, кажется, сдаюсь. И к тому же я имею право выбора. Ах, как это кстати! Ну хватит сомневаться. Я согласна выйти за тебя замуж. Ой, стой, погоди... Нет, ничего... Это я так... Я решилась. Я удостаиваю тебя этой великой чести!

Король вышел на балкон, с которого был виден весь парк, долго всматривался, не понимая, с кем беседует его дочь, окружённая придворными дамами, а когда услышал её слова, обомлел от ужаса и так растерялся, что не смог выговорить ни одного слова. Он перегнулся через балкон и стал прислушиваться.

– О, принцесса! – с напускным пафосом произнёс Хрустальд. – Вы меня осчастливили!

С этими словами он стал на колени, взял протянутую ему руку принцессы, поднёс её к губам, но не поцеловал.

Шут вышел на балкон и, видя, что король наблюдает за происходящим в парке, последовал его примеру.

Король с изумлением и гневом наблюдал за этой сценой. До него донёсся голос дочери.

– В чём дело? Почему вы не поцеловали моей руки? – гневно спросила принцесса. Дамы испуганно переглядывались.

– Пять поцелуев в задаток! – ответил, вставая, Хрустальд.

– Ах, господи! – с досадой воскликнула принцесса. – Нельзя же быть таким мелочным!

– Поцелуи принцессы – не мелочь, – возразил Хрустальд, – а великое счастье. И к тому же так было условлено. Значит, надо держать своё слово.

Принцесса глубоко вздохнула и заколебалась. Дамы шёпотом уговаривали её. Всем им страсть как хотелось отвоевать волшебную кастрюльку у свинаря, ведь она сулила им столько развлечений.

– Ну хорошо! – с досадой сказала принцесса. – Целуй, но только поскорей. Дамы, окружите нас, прикройте...

Дамы так же, как это уже было на королевской кухне, окружили принцессу и Хрустальда.

– Нет уж, – сказал Хрустальд, – по уговору вы должны целовать меня, а не я вас.

– Ваше величество, держитесь, – сказал шут.

Принцесса стала целовать Хрустальда, а дамы – считать поцелуи.

– Что это? – спросил король у шута. – Кого это целует моя дочь?

– Кухонного мужика, – ответил шут.

– Что? Я тебя спросил, кого целует моя дочь?

– Свинаря, ваше величество, – ответил шут.

Король снял с ноги башмак и бросил его вниз. Башмак угодил Хрустальду по голове. Дамы в ужасе разбежались. Ушёл и Хрустальд. Принцесса, взяв в руки кастрюльку, подняла голову и увидела на балконе разгневанного отца.

– Вы, кажется, видели дурной сон после обеда, ваше величество? – спросила принцесса.

– Я видел дурной сон наяву! – гневно закричал король. – Как вы посмели, негодница!

– Ваше величество, отец, – дерзко за явила принцесса, – я воспользовалась правом самой выбрать себе жениха и выхожу замуж за... этого... юношу. Моё решение окончательное и вашему запрету не подлежит.

– Очнитесь! Опомнитесь, дочь моя! За кухонного мужика! Вы в своём ли уме? За свинаря? Отвергнув пять благородных наследных принцев, выйти замуж за мужика, – кричал с балкона король. – Очнитесь!

– Не очнусь! Не опомнюсь! – топая ногами, кричала принцесса.

Обессилев, король упал на руки шута. Корона с его головы свалилась. Шут надел на его голову свой колпак.

– Обожаю весёлые помолвки! – смеялся шут.

А не забыли ли мы о весёлых поварятах? Где они? Что делают?

Да вот же они. Как всегда, сидят на маленьких табуреточках и занимаются своим делом: Ватрушка ощипывает цыплят, Гороховый Стручок чистит овощи.

– А где наш кухонный мужик? Что-то я давно его не вижу, – сказал Ватрушка.

– Я видел, как он куда-то уходил со своей волшебной кастрюлькой, – ответил Гороховый Стручок.

– А я видел его, когда он вернулся без кастрюльки. Будет обидно, если он её потерял или, что ещё хуже, продал, – заметил Ватрушка. – Наверно, он рубит дрова.

– Не горюй о кастрюльке, – утешал товарища Гороховый Стручок. – Мы с тобой умеем сочинять песни не хуже её. Споём.

Гороховый Стручок запел, а Ватрушка стал ему вторить:

– Ну что, Ватрушка, чем наши песни хуже кастрюлькиных? – спросил Гороховый Стручок. – Давай теперь споём про принца Олафа.

И они запели:

– Тс-с! Об этом никому ни слова! Это только мы с тобой знаем, – сказал Ватрушка.

– Ага, – обиделся Гороховый Стручок. – Ты умеешь хранить тайну, а я, значит, нет?

– Тихо, – прошептал Ватрушка, – я слышу шаги. Это, наверное, идёт она. Не знаешь, почему она последние дни всё время плачет?

– Понятия не имею, – сознался Гороховый Стручок. – Да, это она идёт, а за нею и свинарь. Давай спрячемся в кладовку, приоткроем дверь и подслушаем, о чём они будут говорить.

Сказано – сделано. Едва успели поварята юркнуть в кладовку, как в комнату вошёл Хрустальд. Он осмотрелся вокруг и пробормотал:

– Никого нет. Ни повара, ни поварят, ни Катринки. Повар, наверное, отправился к королю узнать, какое меню закажет ему его величество, Катринка... не знаю где. А куда подевались поварята? Бросили работу... Вот и цыплята недощипаны, и овощи недочищены... Мальчишки!

В кухню вошла Катринка с лейкой в руках.

– Здравствуйте, сударь, – грустно приветствовала она Хрустальда.

– Здравствуй, милая! – ласково ответил Хрустальд и взял её за руку.

Катринка осторожно выдернула руку и опустила голову.

– Скоро мне придётся сказать вам «прощайте, сударь».

– Не думаешь ли ты, – возразил Хрустальд, – что, став мужем принцессы, я откажусь от старых друзей, от тебя, Катринка?

– Так всегда бывает, – грустно ответила Катринка и направилась к двери.

– Куда ты? – остановил её Хрустальд. – Я ещё не насмотрелся на тебя.

– Сегодня жаркий день. Я спешу полить мою розу.

– Какую розу? – взволнованно спросил Хрустальд. – Разве ты разводишь цветы?

– Нет, – вздохнула Катринка, – но я подобрала разбитый горшок с розовым кустом у королевских покоев. И мне стало жаль, что погибает такая чудесная роза. Я пересадила её на клумбу, поливаю. Она быстро разрослась в большой куст. Право, мне надо о ком-нибудь заботиться, чувствовать себя нужной кому-то, хотя бы кусту роз. А я её полюбила, как верную подружку. Не смейтесь, сударь. У Катринки нет никого на свете.

– Я и не думал смеяться, – ответил глубоко тронутый её рассказом Хрустальд.

– Когда я прихожу к своей розе, вдыхаю её аромат, то забываю о всех своих горестях... Мне становится так легко и радостно, словно я самая счастливая девушка на свете...

– Ну что же ты замолчала? – тихо спросил Хрустальд. – Говори, говори...

– Эх, сударь, – с горечью ответила Катринка. – Я уже всё сказала. Завтра я срежу несколько самых красивых роз и преподнесу их вашей милости – счастливому жениху.

– Прошу тебя, – порывисто сказал Хрустальд, – не делай этого!

– Вы не хотите принять от меня такого скромного подарка? Ведь завтра ваша помолвка с принцессой!

– Помолвка! – с горечью сказал Хрустальд. – Если бы ты знала, Катринка!

– Всё я знаю, сударь, да не легче мне от этого. Будьте счастливы!

С этими словами она ушла.

– Так вот для кого я вырастил свою волшебную розу, – задумчиво сказал Хрустальд. – Пойду расскажу всё Ионасу. Что посоветует мне этот мудрый старик?

Хрустальд покинул кухню, а из кладовки вышли наши проказники поварята.

– До слёз жаль бедняжку, – всхлипнул Ватрушка.

– И как это удалось свинарю добиться руки принцессы? – удивился Гороховый Стручок. – Здесь какая-то тайна. И мы с тобой должны её разгадать.

– Ах, бедняжка Катринка, – снова всхлипнул Ватрушка, – до слёз её жалко.

– Не реветь надо, а действовать! – сурово промолвил Гороховый Стручок.

– Но чем мы можем ей помочь? – удивился Ватрушка.

– Если не можем помочь Катринке, то можем отомстить и принцессе, и свинарю. Не будь я Гороховый Стручок, если на свадебном столе принцессы и свинаря пироги не будут подгоревшими, котлеты и все остальные мясные блюда, соусы и салаты пересоленными, а в свадебном торте не окажется...

– Старая туфля дядюшки Красный Hoc! – весело подхватил Ватрушка.

– Опять кто-то идёт, – шепнул Гороховый Стручок, – давай живо в кладовку!

Поварята спрятались в кладовке, надеясь ещё что-нибудь подслушать, а в кухню вошла Катринка.

– А овощи так и не дочистили, – сказала она, – и цыплята не ощипаны. И куда это подевались эти мальчишки? Придётся самой всё доделать, иначе поварятам здорово попадёт.

Катринка села на место Ватрушки и принялась ощипывать цыплят.

– Не утерпела, – сказала она сама себе и утерла передником слёзы. – Вернулась, хотела ещё хоть разок посмотреть на него. А он ушёл. Вот и кончилось моё счастье. Да, если правду сказать, оно ведь и не начиналось. Просто я мечтала о нём. Теперь я его уже не увижу.

И она заплакала, опустив руки. Цыплёнок шлёпнулся на пол. А на кухню вошёл шут.

– Пришёл тебя проведать, племянница, – весело начал он, а потом, увидев, что девушка плачет, спросил: – Опять слёзы, куколка?

– Добрый мой дядюшка, раз вы позволяете мне так себя называть, – ответила Катринка, утирая слёзы, – разрешите считать, что вы и впрямь мой родной дядя.

– Я согласен, племянница. Но почему у тебя красные глазки, когда им полагается быть голубыми, и почему у тебя красный носик, когда он должен быть белым? Тебя обидел этот надутый индюк – повар?

– О нет. Просто мне страсть как хочется побывать на торжественной помолвке нашего кухонного мужика с принцессой.

– Из-за этого столько слёз? – недоверчиво спросил шут. – Ладно, не отвечай. Это твоё дело. Какое, признаюсь, догадываюсь.

– Ах, дядюшка, – смутилась Катринка.

– Ладно, ладно. Будешь на помолвке. Я уже знаю, как это устроить. Только не реви.

– Не буду, – обещала Катринка.

– Выше нос, племянница. Хочешь, я тебе спою хорошую песенку, послушай. – И он запел:

– А теперь я вам спою, – сказала повеселевшая Катринка.

– Вот это уже лучше, – посмеялся шут. – Пой. Я слушаю.

И Катринка запела:

– Молодец! – сказал шут и запел:

– А теперь, – сказал шут, – пойдём, у нас с тобой будет секретный, очень важный разговор, Кстати, покажешь мне свою розу, о которой ты мне рассказала на днях?

– Охотно, дядюшка, пошли!

И они оба покинули кухню.

А что же поварята? Им не оставалось ничего иного, как вылезти из кладовки и снова сесть за работу.

– Досадно, – сказал Ватрушка, – что шут не начал этот секретный и серьёзный разговор здесь, на кухне. Мы бы с тобой сейчас были в курсе дела.

– Всему своё время, – задумчиво ответил Гороховый Стручок.

Королевский тронный зал пуст. Но вот скрипнула массивная дверь, и в зал вошла заплаканная гофмейстерина. Бедняжка, как она печальна и взволнованна. И так как у неё нет ни одного друга в обществе, в котором она вращается, ей пришлось высказать своё горе самой себе.

– Помолвка! – горестно воскликнула старуха. – Думала ли я, что доживу до такого позора! Я воспитала десять принцесс, и все они вышли замуж за принцев, а моя последняя воспитанница – наследная принцесса – отвергла пять благородных принцев и выходит замуж за кухонного мужика...

– ...свинаря, – подсказал ей подкравшийся незаметно шут. – Как я сочувствую вам, дорогая.

– Молчите, негодяй! – воскликнула гофмейстерина. – Я ненавижу вас.

– Спасибо, милая! И я вас нежно люблю. Боюсь только, что вы станете свидетельницей ещё более горестных событий!

Гофмейстерина открыла рот, чтобы произнести слова, выражающие её презрение и ненависть шуту, но замолчала, потому что в зал вошла принцесса и её придворные дамы.

– Очаровательная принцесса! – воскликнул шут. – Разрешите преподнести вам подарок!

– Опять какая-нибудь дешёвка в стиле моего папаши? – презрительно спросила принцесса.

– О, нет. Это будет именно в вашем вкусе. Разрешаете, ваше высочество?

– Ну ладно. Неси, – рассеянно ответила принцесса.

Шут выбежал из зала и тут же возвратился, неся в руках Катринку, одетую как кукла. В этом костюме все придворные видели её и раньше. К её плечу была приколота красная роза. Шут поставил её, неподвижную, неморгающую, на пол.

– Моя кукла! – воскликнула принцесса. – Где же она была? Кто её украл? Как ты её достал?

– О, – ответил шут, – её никто не крал. Все было совсем иначе. После того как вы изволили разгневаться на принца Хрустальда и убежать, я хотел немного развлечь вас – принести вам эту забавную куклу, но когда я её поднял, у неё почему-то отвалилась одна нога. Чтобы не огорчать вас, я снёс её ночью к мастеру, и вот сегодня её вернули мне с обеими ногами.

– Очень мило с твоей стороны, – улыбнулась принцесса, – но где же мой жених?

– Он здесь, ваше высочество! – ответил Хрустальд, входя в зал. Он был одет в чёрный плащ, скрывающий его статную фигуру.

– Неужели ты не мог одеться приличней! – недовольно произнесла принцесса. – Что за дурацкий плащ на тебе? Я ведь приказала выдать тебе всё необходимое!

– Не извольте гневаться, принцесса, – ответил Хрустальд. – Когда король объявит помолвку, вы останетесь довольны. Я сброшу плащ, и всё будет по вашему желанию.

– Зачем все эти глупые фокусы? – с досадой сказала принцесса.

– Ах, ваше величество, – вмешался шут, – не сдвигайте ваши очаровательные бровки. Не лучше ли вам развлечься, послушать песенку вашей куколки? Мастер научил меня заводить.

– Пожалуй, я послушаю, – рассеянно сказала принцесса. – Заводи!

– Хорошенько постарайся, куколка, повесели принцессу в такой торжественный для неё день.

Шут, приговаривая эти слова, сделал вид, что «заводит» куклу. Хрустальд прислушался к её пению, этот голос что-то напомнил ему, но что – он не мог вспомнить, а Катринка, изображая куклу, запела:

Катринка замолчала, с трудом удерживая слёзы.

– Ну и что дальше? – спросила принцесса.

– Простите, ваше высочество, завод кончился, и песня осталась недопетой, – оправдывался шут.

– Терпеть не могу недопетых и грустных песен, – сказал принцесса. – Пойдёмте в мою туалетную комнату, дамы. Я заметила кое-какие недостатки в своём туалете.

Дамы послушно стайкой потянулись за принцессой, и вскоре в зале остались трое: шут, Хрустальд и Катринка.

– Какой печальной была песенка куклы, не правда ли, господин шут? – обратился Хрустальд к шуту.

– Да уж, – ответил тот. – Веселья к вашей помолвке она не прибавила.

– Но какой знакомый голос! – задумчиво произнёс Хрустальд и, подойдя к кукле, стал внимательно вглядываться в её лицо.

– Роза! – воскликнул он. – Это же цветок с моего розового куста! Боже! Теперь я вспомнил, где видел тебя, Катринка! Это же ты! Почему ты молчишь? Ответь мне... пожалуйста... Если бы ты знала, как дорога мне, Катринка!

– Уж не потому ли вы, сударь, женитесь на принцессе? – насмешливо спросил шут.

– Скажи, шут, кто это? – умоляюще просил Хрустальд. – Это кукла или девушка?

– А вы сами спросите у куклы, не девушка ли она, или спросите у девушки, не кукла ли она.

– Ты всё шутишь, шут, а мне не до шуток...

– На то я и шут, ваша милость!

– Не молчи, Катринка, – взмолился Хрустальд. – Скажи хоть одно словечко. Право же, я сойду с ума! Та ли ты, за кого я тебя принимаю?

Шут рассмеялся и запел:

– Ах, шут, как ты прав! – огорчённо сказал Хрустальд. – Но не терзай меня, Катринка, не хочешь говорить – хоть улыбнись... Если ты кукла, почему у тебя лицо и голос Катринки? Если ты Катринка, почему ты здесь?

Шут снова рассмеялся и запел:

– Ты бы лучше помог мне, шут, – с досадой сказал Хрустальд, – чем фиглярничать.

Шут снова рассмеялся и запел:

– Если ты такой могущественный, – горячо сказал Хрустальд, – сделай так, чтобы эта кукла превратилась в живую девушку.

– Зачем вам это, сударь? Простите за любопытство!

– Ах, чёрт возьми! – рассердился Хрустальд. – Неужели трудно догадаться? Просто я люблю эту девушку!

– Милый! – не выдержав, крикнула Катринка и всплеснула руками.

– Катринка! Радость моя! – в восторге закричал Хрустальд и бросился обнять её.

– Тише, тише, голубки, – испуганно сказал шут. – Сюда идёт ваша невеста.

Хрустальд отступил от Катринки, которая быстро приняла позу куклы.

Торжественно вошли король, королева, принцесса и придворные дамы и кавалеры.

Усевшись на трон, король обратился к принцессе:

– В последний раз заклинаю вас, дочь моя, откажитесь от этого безумного шага, не позорьте нас!

– Послушайтесь отца, прошу вас, – умоляюще проговорила королева, обращаясь к дочери. – Не срамите нашу королевскую фамилию.

Принцесса презрительно фыркнула и не сказала ни слова. Король наклонился к шуту, который сидел на ступеньке трона, и тихо спросил:

– Шут, что бы ещё такое ей сказать?

– Скажите, – тихо подсказал шут, – «скверная вы девчонка, высечь вас некому!».

– Вот, вот, – обрадовался король и громко повторил: – Скверная вы девчонка. Высечь вас некому!

– Ваше величество! – возмутилась королева. – Вы забываете этикет! Я устала повторять вам это!

– Ах, я так расстроен! – стал оправдываться король и тихо прошептал шуту: – Ну берегись, дурак!

– Никто не занимает денег у бедняка, – ответил шут, – почему же ко мне, дураку, обращаются с просьбой дать умный совет?

– Ваше величество, – сухо сказала принцесса, – я жду, когда вы объявите помолвку.

– Но, дочь моя! – взмолился король.

– Но ваше королевское слово! – безжалостно напомнила принцесса.

– Это ужасно – быть рабом своего слова, – простонал король. – Я отменю закон, обязывающий держать королевское слово.

– О, ваше величество! – громко воскликнул шут. – Боюсь, вам не удастся это сделать. Закон этот неписаный, поэтому отмене не подлежит.

– Вы меня выводите из терпения, ваше величество! – зло проговорила принцесса. – Начинаю считать. Когда я скажу «три!», вы объявите помолвку. Раз!

– Но моя материнская любовь, мои неустанные заботы... я... – начала королева, но принцесса перебила её:

– Материнской любви я что-то не заметила, а заботы обо мне вы, матушка, переложили на гофмейстерину. Два!

– Отдать свою дочь, наследницу престола, за свинаря, – простонал король.

– Два с половиной, – с невозмутимым видом сказала принцесса.

– Кухонный мужик без роду и племени... – пролепетала королева.

– Три! – крикнула принцесса.

Король встал и трагическим голосом произнёс:

– К великому нашему огорчению, объявляю вам, почтенные дамы и господа, о помолвке нашей дочери, к не менее глубокому нашему прискорбию, с этим... как его... Шут, как звать этого свинопаса?

– Кухонный мужик, ваше величество, – подсказал шут.

– Пошёл вон! – закричал возмущённый король. – О помолвке нашей дочери с...

– Принцем Хрустальдом, – сказал Хрустальд и, сбросив с себя чёрный плащ, представился избранному обществу в том костюме, в каком они видели его в первый раз.

Все дружно ахнули.

– Принц Хрустальд! – изумлённо воскликнула принцесса. – Как же я вас не узнала! Но как вы посмели так зло обмануть нас?

– Какой счастливый оборот, дочь моя! – радостно воскликнула королева. – От всей души благословляю угодный нам брак!

– Ах вы проказник, – погрозила пальчиком принцесса, – надо было вам дарить мне эту дурацкую розу, когда вы обладали волшебной флейтой и чудесной кастрюлькой.

– Как остроумен принц Хрустальд, – вздохнула первая дама.

– Как он хорош собой, – восхитилась вторая дама. – Я...

– Хватит, – остановила её принцесса, – хорошо то, что хорошо кончается.

– Ах, дядюшка, я умираю, – прошептала Катринка подошедшему к ней шуту.

– Молчи, дурочка, – шепнул он ей в ответ. – Сейчас воскреснешь.

– Ваши величества король и королева и вы, несравненная принцесса, – сказал Хрустальд, – побывав в вашем изысканном обществе, я убедился в необычайном уме принцессы. Уже одно то, что она всему на свете предпочитает механические игрушки...

– Это она в меня, – перебил Хрустальда король, – я тоже люблю механические вещи.

– Именно механические вещи, – продолжал свою речь Хрустальд, – а не произведения настоящего искусства. Ибо кто любит искусство, не может презирать дивные творения живой природы. Но принцесса по-своему права...

– Вот, а вы рассердились на меня, – перебила его принцесса, – вы просто вышли из себя из-за того, что я предпочла механические игрушки вашей розе.

– О, я исправляю свою ошибку, – насмешливо сказал Хрустальд. – Вы убедили меня, принцесса. Я тоже их полюбил и даже превзошёл вас в своей любви к механическим игрушкам.

– Докажите! – кокетливо приказала принцесса.

– Слушаю и повинуюсь, – отозвался Хрустальд. – Я считаю, что жениться на механической кукле куда благоразумней, чем на живой девушке, будь она хоть красавицей принцессой и имей такой ангельский характер, как у вас, ваше высочество.

Наступило тягостное молчание. Один только шут хлопал в ладоши и смеялся. Наконец принцесса очнулась.

– Оскорбление! – закричала она. – Кровное оскорбление! Мне стыдно...

– А не стыдно было вам целовать свинопаса, чтобы выманить у него волшебную флейту? – спросил Хрустальд.

– О, я не вынесу позора, – застонала принцесса. – Ваше величество! Отец...

– Сама голубушка, виновата, – злорадно сказал король.

– Позор! – крикнула принцесса.

– А не позорно ли было вам, наследной принцессе, выходить замуж за человека, которого вы настолько презирали, что даже не потрудились узнать, как его зовут? И всё из-за того, что вам захотелось владеть волшебной кастрюлькой?

– Вы... вы растоптали мою гордость, – злобно сказала принцесса.

– А вы растоптали мою любовь, – ответил Хрустальд. – Я покидаю вас, но вы утешитесь. Я оставляю вам и волшебную флейту, и волшебную кастрюльку. Отныне вы будете знать обо всём, что творится на кухнях и в спальнях ваших подданных. Ни один семейный скандал, ни одно грязное дело не станет для вас тайной. Утешайтесь!

– Ваше высочество! – вдруг закричала первая дама. – Эта кукла – повариха из королевской кухни. Я узнала её.

– Зачем вы превратились в принца? – со слезами на глазах сказала Катринка.

– Это не помешает мне жениться на тебе, Катринка, – ласково ответил Хрустальд, взял её руку и поцеловал её.

Потрясённые всем увиденным, король, королева и придворные дамы и кавалеры не могли выговорить ни слова.

– Собирайся в дорогу, – продолжал Хрустальд.

– Но я же не принцесса, – прошептала Катринка.

– Так будешь ею! – засмеялся Хрустальд.

Первым очнулся шут.

– Вы, сударь, – сказал он Хрустальду, – хотели жениться на принцессе, а она оказалась куклой без ума и сердца, а теперь вы хотите жениться на кукле, у которой есть ясный ум и доброе сердце. Я поздравляю вас!

– Нет-нет, – грустно сказала Катринка. – Я простая девушка и в жёны принцу не гожусь. Да я бы умерла от тоски и безделья в королевских покоях.

– Чего же ты хочешь, любовь моя? – спросил Хрустальд.

– Право, мне лучше вернуться на кухню. Я не смогу жить в роскошном дворце, с людьми, которые только и делают, что заботятся, как бы не нарушить правила приличия, а сами...

– Что я слышу! – перебила Катринку наконец очнувшаяся принцесса. – Эта кухарка ещё капризничает, она ещё ставит принцу свои условия... а он её слушает и...

– ...и не только слушает, но и выполняет, – закончил выступление принцессы Хрустальд. – Не бойся, Катринка. Тебе не грозит жить во дворце и бездельничать. Я сам этого не терплю. Я тоже не люблю есть дармовой хлеб, как госпожа принцесса и её придворные. Мы с тобой славно заживём. Поверь в мои золотые руки.

– Променять меня, наследную принцессу, на кухарку! – гневно воскликнула принцесса.

– Променять, меня, принца, на свинаря! – смеясь, ответил ей Хрустальд. – Будьте счастливы, принцесса! А мы с Катринкой уходим. Нам предстоит сыграть весёлую свадьбу. Всем, всем расскажу, ваше высочество принцесса, о вашем уме, добром, ангельском характере – отбою от женихов не будет!

Хрустальд почтительно поклонился изумлённым королю и королеве. Катринка обняла и поцеловала шута, шепнув ему: «Спасибо, дядюшка. Вы меня спасли». Хрустальд взял Катринку за руку, и они покинули тронный зал.

– Ушёл! – хрипло сказала принцесса. – Да как он смеет не жениться на мне! Догнать его и женить!

– Уж он-то разблаговестит о вас всю правду, – мрачно сказала королева.

– Успокойтесь, принцесса, – пытаясь утихомирить свою воспитанницу, сказала гофмейстерина, – вот ваша кастрюлька – развлекитесь.

– Развлекайтесь сами! – зло закричала принцесса и, выхватив из рук гофмейстерины кастрюльку, надела её ей на голову.

Шут подбежал к ошеломлённой старухе и, постучав пальцем по дну кастрюльки, сказал:

– Наконец-то вы нашли себе шляпку по своему вкусу, моя дорогая.

Несчастная гофмейстерина выбежала из тронного зала.

– Ба-ба-ба! – сказал, шут, оглядывая потрясённое «избранное общество». – Что это вы все носы повесили? А ну-ка, шут, принимайся за работу. – И он запел:

Конечно, с предложением шута все были согласны. И родители принцессы, и все придворные короля. Оставим же их переживать, вспоминать, судить, перевирать все случившееся и заглянем в королевскую кухню.

Повар, получивший накануне меню от короля, варил, парил и пёк в огромных кастрюлях и сковородках первые, вторые и третьи блюда, поварята чистили ножи, вилки и ложки, и всем было очень скучно. Но вот появились Катринка с Хрустальдом, и все узнали, что они нашли своё счастье, и обрадовались, желая им хранить и лелеять найденное. А вскоре к ним присоединился и шут, очень довольный тем, что его «племянница» выходит замуж за Хрустальда, которого он полюбил за то, что тот проучил принцессу и стал женихом Катринки.

– Мы не могли уехать, не простившись с вами, – сказал Хрустальд, – вы наши добрые друзья, господин главный повар, господин шут и вы, господа поварята. Мы с Катринкой всегда будем помнить и любить вас.

На прощанье поварята спели жениху и невесте:

– А уж мы оба как рады! – воскликнули Хрустальд с Катринкой и, простившись со всеми, покинули королевскую кухню.

– Мне грустно было прощаться с ними, – проговорил шут.

– И мне тоже, – вздохнул повар.

– Думаете, нам не грустно, – вторили им Ватрушка и Гороховый Стручок.

Нам тоже не хочется прощаться с Катринкой и Хрустальдом. Но что поделаешь! Каждая сказка имеет начало и конец. Хорошо ещё, если она кончается так счастливо, как эта.