"Город, который боролся" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн, Стирлинг Стивен Майкл)Глава 19— Мне следует выполнять вскрытие, достопочтенный господин? — спросил евнух-медик визгливым заискивающим голосом. Билазир т'Марид смотрел на тела, принесенные в отдельных сумках. Сумки-то отдельные, но кто знает, что куда попало? В одной сумке, насколько он мог судить, вполне могло оказаться на несколько частей больше или меньше. — Тварь, — сказал он одному из евнухов, ударом отбрасывая его в сторону, — когда у людей проломлены черепа — как в данном случае, — выдавлены глаза — как в данном случае, — перерезаны шеи до позвонков — — Сейчас же прекратить, — распорядился Билазир. — А теперь займемся этим, это мне интересно. Врач закрыл сумки, содержащие части тел двух расчлененных кольнари, и поспешил к неповрежденной жертве несчастного случая. Относительно неповрежденной, конечно. Он провел рукой по матовой материи, и она стала полностью прозрачной. — Что бы ни стало причиной его гибели, это совсем не доставило ему удовольствия, — сказал Билазир Сиригу, смотревшему в широко открытые выпученные глаза покойного. Уже настойчивым тоном, он спросил: — Что ты думаешь, тварь? — Это не совсем ясно, достопочтенный господин. Причиной его смерти стали либо разряд тока, либо декомпрессия. Вот сюда был нанесен удар. Посмотрите, здесь пятно от ожога, на плече, прямо под челюстью. Как только он повернулся лицом к опасности, это ударило его сзади. — Это и слепому ясно, — насмешливо отозвался Билазир. — Иди. Мумифицируй тела. — И что вы намерены предпринять, т'Марид? — спросил третий из присутствующих аристократов-кольнари. — Предпринять, господин капитан т'Варак? — переспросил Билазир, оборачиваясь с безукоризненно вежливым выражением. Присутствие т'Варака развлекало Билазира. Иметь врагом кровного родственника всегда интереснее, чем врага на стороне, к тому же он и более предсказуем. Он лениво махнул рукой, обводя и покрытую росой траву, и голографии, изображающие голубое небо Земли с растянувшимися по нему облаками. Температура здесь была гораздо ниже комфортной для кольнари, но они могли переносить и гораздо более низкую, не испытывая никаких неудобств. Никому из них не надо было никакой другой одежды, кроме шортов и ремней, использовавшихся для переноски инвентаря и оружия. Для того чтобы подчеркнуть свой статус, знать носила длинные мантии без ворота из «мокрого шелка» и драгоценности из украшенного резьбой серебра с огненными опалами родного мира. Свои волосы до плеч они зачесывали назад роскошным водопадом и скрепляли заколками из бивней морских слонов, драгоценных металлов и острых, как нож, перьев птиц с планеты Кольнар. Билазир потянулся. Его мантия была строгой и простой, отливающей белым, с золотой и цвета индиго отделкой. — Я буду наслаждаться красотой этого места. Настолько совершенной и трагической, так как вскоре она исчезнет, словно ее никогда не существовало. — Он добавил классическую цитату о скоротечности жизни и о смерти, исполненную в трех тональностях. Собеседник буквально запылал от ярости, как раскаленный металл. Его можно было принять за близнеца Билазира, если бы не золотая заколка для волос вместо серебряной и не раздраженное выражение лица. Билазир никогда не показывал врагу своего истинного настроения. — Трое моих людей — Мертвы! — согласился Билазир снисходительным тоном. — Один попал в ловушку, двое других погибли в В какой-то момент ему показалось, что Арагиз набросится на него прямо здесь, где Билазир был полноправным командиром, Сириг стоял с ним рядом, а одетая в броню команда Что он и сделал, правда, не слишком удачно. — Тебе стоило бы лучше дрессировать здешних скамверминов, — сказал Арагиз спокойным голосом, напоминающим тон Билазира. — Убей несколько сотен. По сотне за каждого из наших. — Т'Варак, т'Варак, — пробормотал Билазир. Он нагнулся и сорвал цветок, чтобы с удовольствием понюхать его. — На этом жирном лакомом кусочке для Клана — Отец Чоку указал на это в своем последнем послании — полно всего, чем можно набить голодные рты. А если скамвермины заподозрят, что почти все они будут уничтожены, как только мы покончим со станцией, многие из них начнут срывать работу, лишив Клан того наслаждения, которое мы еще можем получить. Отчаянье придает отвагу даже скамверминам. Надежда рождает у них трусость, и каждый из них надеется, что выживет именно он. Поблизости спикировала певчая птичка. Рука Билазира внезапно взметнулась, как прыгнувшая за мухой форель, и поймала крошечную пичугу. Он держал ее у Арагиза под носом, и мягкие перья щекотали его кожу, а сердце птички бешено билось. — Они все у меня в кулаке, кузен, — продолжал он. — Мне что, стоит раскрыть его, — он проиллюстрировал свои слова действием, — и выпустить их? — Птичка улетела прочь. — Кровь за кровь, — настаивал Арагиз. — Отомсти за нашу кровь, или ты не вождь нашего Клана. — Месть может и подождать: это вопрос нескольких дней, — сказал Билазир, и его голос звучал твердо, как кремень, а оба кольнари стояли лицом друг к другу. — Пока не прибудет транспорт, — небрежно бросил он. — Нам понадобится неделя, чтобы закончить погрузку, отчалить и увидеть, как эта станция исчезает в пламени взрыва после нашего старта. Потому что послание Отца Чоку, где мне был дан мандат действовать от имени Высшего Клана, уже пришло, — Это так, — ответил Арагиз. — Радуйся, кузен, подольше порадуйся этому! — Уверяю тебя, я очень рад, — двусмысленно сказал Билазир. — А теперь, господин капитан, загружайте свой корабль добычей, которую выбрали. Дайте возможность самому себе и своим бойцам получить удовольствие во время пребывания среди скамверминов, если те не будут отлынивать от своего рабского труда. — Он понизил голос до шепота. — Не мешайте мне, т'Варак По крайней мере, до тех пор, пока мы не привезем Клану добычу. — Не буду. Пока не буду. Билазир наблюдал, как тот уходит. — Сириг, — сказал он, — заметь. Никогда нельзя недооценивать врага. — Билазир запрокинул голову и от души рассмеялся. — Нет, нет. Я должен был уточнить: никогда нельзя недооценивать даже врагов- Эта метафора была предназначена для молодого кольнари, никогда не видевшего родного мира. В морях Кольнара водилось животное — а кто его знает, животное ли, — сконцентрировавшее в изобилии растворенный в морской воде уран в своем брюхе. Оно всасывало воду, впрыскивало ее в раскаленную камеру и выталкивало образовавшийся в результате пар сзади, используя его как реактивный двигатель. Масса танглора была почти такой же, как у «Паутины ужаса», а нападали они, поднимаясь из глубин на скорости в пятьдесят или шестьдесят узлов, и таранили суда своими темно-синими прочными металлическими носами, никогда не отклоняясь от самого короткого курса. Предки Билазира получили дворянство благодаря охоте на танглоров — так они добывали плутоний для производства оружия и топлива для двигателей. — Ты тоже недооцениваешь тех, от кого получаешь удовольствие, — продолжал Билазир, издевательски поглаживая своего товарища сзади по шее. Сириг хитро улыбнулся. — Это не то, а вот если бы тут были — Медленно и со вкусом, дурак, как и следует смаковать все, что доставляет удовольствие: вино, женщину, месть. И на Брови Сирига поднялись от удивления. — Вы считаете ее достойной рожать вам рабов, господин? — спросил он. — Множество. Мужское потомство будет кастрировано — из него получатся такие же евнухи, как медики, — а женское вновь будет рожать от Божественного Семени. Через четыре или пять поколений при тщательном отборе они смогут стать кольнари низшей касты. Мне нужно будет получить удовольствие, чтобы расслабиться после проделанной работы, — добавил Билазир. Сириг, больше не нуждавшийся в объяснениях, кивнул. Им предстоит разрушить станцию и немедленно отправиться на Бетель. Флот Центральных миров обыщет все эти звезды, как только там узнают о гибели SSS-900-С. Клану придется проделать очень долгий путь, чтобы выждать среди безлюдных неисследованных звездных систем, пока он сможет использовать это сокровище и значительно увеличить свою силу, освоив его. В неисследованных звездных системах много сырья и энергии, если ты располагаешь необходимыми инструментами, а Вселенная невообразимо велика. Этот вояж станет громадным шагом к тому дню, когда скамвермины Центральных миров превратятся в беженцев, а Божественное Семя — в силу, оплодотворяющую и заполняющую мир за миром. Эта война с целью полного уничтожения противника будет вестись столько, сколько потребуется. — Так что оставь меня, — сказал Билазир. — Проследи за подготовкой к погрузке. А я пойду поговорю с двумя скамверминами. Охранявшие их кольнари, казалось, попросту не хотели позволить им самим выйти за дверь. Узников всегда вышвыривали через порог увесистыми затрещинами. Пока Чанна с Амосом умудрялись устоять на ногах, что, казалось, только сделало толчки еще энергичнее. Чанне даже пришло в голову, а не поспорили ли их стражники, кто из них упадет первым. Подобное обращение раздражало ее и наверняка разъярило Амоса так, что он едва терпел, ведь он родился в знатной семье, где строго соблюдались правила этикета. Последняя дверь вела в парк, одну из жемчужин SSS-900-С. Там Амос чуть выпрямился, едва не улыбнувшись. Здесь были озера, несколько небольших рощиц и луга. Ручей тек из саванны в миниатюрный экваториальный лес через прерию в размытые границы классического деревенского сада, расположенного прямо у входа. Цапли вышагивали в тростнике вдоль берегов реки в поисках рыбы, выпрыгивающей за стрекозами. Необычно сильно пахло свежей зеленью. Вдали виднелась голова небольшого оленя, обгладывающего побеги. Воздух был наполнен звуками птичьего пения. Обычно здесь проходили пикники и раздавались детские крики. Теперь же на них сверху вниз были направлены плавно покачивающиеся плазменные ружья. — Ждите милости достопочтенного господина, скамвермины, — раздался из динамика голос кольнари. — Взбодрись, дитя, — прошептал голос Симеона в ее внутреннем ухе. Он звучал серьезно, как обычно бывало в самые трудные минуты. — Помни о том, что здесь у меня нет фиксированных сенсоров, так что придется использовать имплантаты. Я с вами, и я буду осуществлять синхронный перевод всей тарабарщины, которую будут нести пираты на своем языке. Хорошо? А судя по структуре их языка, фраза, которую они только что произнесли, означает «вперед и в центр». Они проворно отскочили за спины охранников, когда мимо проходил какой-то начальник из кольнари, выглядевший так, словно хотел растоптать их ногами. На какой-то миг Чанне показалось, что это Билазир, но затем она заметила несколько едва уловимых различий между ними, свидетельствовавших, что она ошибалась. Голос Симеона тоже подтвердил это. Минутой позже за ним последовал Сириг. Чанна и Амос опустили взгляды в землю, чтобы не выдать желания убить кольнари на месте. — Вперед, скамвермины, — сказал стражник. Билазир расположил свой командный пост у подножия громадного дуба. Он лениво развалился в шезлонге, его волосы украшал венок из полевых цветов, тени пятнами бегали по его коже и бесценному шелку мантии. С одной стороны от него стояла мобильная клавиатура и столик, где были беспорядочно нагромождены экраны, принтеры и еще кое-что из аппаратуры. К тому же Симеон узнал и несколько произведений искусства, конфискованных из музея и галереи. Один из этих предметов Чанна не могла вспомнить — что-то искусно вырезанное из кости или бивня: — А, твои глаза зажглись при виде танглора, — любезно сказал Билазир. Как уже было, одно Стоявший позади стражник протянул руку, чтобы заставить Чанну и Симеона пасть ниц. — Нет, на одно колено — этого вполне достаточно, — просто сказал Билазир. Его стандарт заметно улучшился даже за эти несколько дней. — Не желаете ли чего-нибудь прохладительного? Он махнул рукой в направлении другой стороны стола, где были расставлены и закуски, и бутылки вина, которые так берегли в «Периметре». Молоденькая официантка тоже была из ресторана, но одежда на ней была порвана. — Нет, Бог и Хозяин, — покорно ответили Амос с Чанной в один голос. Билазир улыбнулся и вальяжно протянул руку. Официантка передала ему стакан для воды, наполненный знаменитым абрикосовым бренди с ликером от Мартьяна. Он выпил его, сделав всего десять громадных глотков, и Чанну в тот же миг посетила совершенно нелепая надежда. Голос Симеона моментально стал громче. — Не радуйся, — передал он. — Мы с Чаундрой проверили их метаболизм. Они усваивают этанол настолько быстро, что лишь немного буянят. — Так, — сказал пират голосом, напоминающим гул бронзового колокола. — Теперь о делах. Вопрос касается нападения на Божественное Семя Кольнара. «Он не слишком огорчен, — сообщил им Симеон. — Пульс абсолютно нормальный для кольнари, зрачки не расширены. Я думаю, что жертвы, возможно, были не с его корабля. Разыграйте эту сцену с безукоризненной вежливостью». — Бог и Хозяин, — сказала Чанна. — Преступники, безусловно, будут найдены и наказаны. Тут в ее мыслях раздался неслышный голос Симеона: Чанна продолжала: — Я провела несколько общих трансляций, призывающих к повиновению, Бог и Хозяин. — Значит, ты это сделала. К тому же я заметил, что все всегда делаешь ты, а не твой товарищ… коллега? — Симеон-Амос… — Чанна замолчала, как только рука кольнари указала, что отвечать должен Симеон-Амос. — Я младше рангом, Бог и Хозяин, — сказал Амос, опустив глаза в землю. — Смотреть на меня, Симеон-Амос. — На несколько долгих секунд их взгляды встретились. Затем Билазир вновь зажестикулировал, переключив внимание на Чанну. — Просто прекрасно. Но так как мы пока собираемся держать эту станцию в своем кулаке, подобные глупейшие выступления должны прекратиться. — Ты послала мне записку, где просила об аудиенции, Чанахэп, — продолжал Билазир. Он поднялся, как черный фонтан с пеной из белого золота сверху, а просторная мантия развевалась у него за спиной, как крылья. Он смотрел на неё с высоты своего почти двухметрового роста — Продолжай. — Бог и Хозяин, — это она постаралась сказать голосом, в котором не было никаких эмоций, лишь то семантическое значение, которое она вложила в предложение, — ваши солдаты предаются блуду, как… — она запнулась, стараясь подобрать подходящее слово, — ротвейлеры. — Почему тебе это не льстит? Чанна подняла на него взгляд. — Они постоянно кусаются, — сказала она с чувством, скрывая свое отвращение. — Значит, ск… выбранные не должны сопротивляться, пытаясь избежать своей участи, — сказал Билазир. — Это в наших обычаях, раз уж мы встречаем сопротивление. — Никто и не осмеливается сопротивляться! — дерзко ответила Чанна, а затем умудрилась выдавить горькую усмешку. — Нам что, тоже кусаться в ответ? Едва слышный шелест раздался среди одетых в боевые скафандры бойцов, стоявших в линии за спиной Билазира, и кучки офицеров с перьями и драгоценностями в волосах. Их командир, резко подняв голову, заставил их замолчать. — Я бы не стал рекомендовать этого, — сказал он с едким сарказмом. — По обычаю, на который я ссылаюсь, принято наслаждаться плодами победы. Без сомнения, самому древнему обычаю, даже вы должны знать о нем. Подготовь новую речь. В общих чертах изложи своим людям их обязанности. Они должны делать все возможное, чтобы доставить нам удовольствие. Кроме того, все должны с величайшим усердием относиться к своему труду, а не заниматься подрывной работой. — Бог и Хозяин, если вы слишком сильно бьете плод, он может сгнить! Самая большая проблема состоит в том, что у меня сейчас сотни людей лежат в госпитале, сшитые по кусочкам и находящиеся под постоянным медицинским контролем из-за человеческих укусов и других ран. А вначале здесь было три сотни больных, и это если не считать тех, кто был выпорот кнутом. — Они получили тяжкие телесные повреждения? — Бог и Хозяин, — как ни старалась, она не могла скрыть сарказма в голосе, — проблема состоит в том, что на жизненно необходимых постах не хватает людей. Это не планета. Станция не может жить сама по себе. Все должно делаться без единой ошибки. Переутомление приводит к ошибкам, ошибки — к неудачам, неудачи — к гибели. Я не могу сделать невозможного, что бы вы мне ни приказывали. — А это, — сказал он, — неверный тон. — Неожиданно он очутился рядом с ней и поднял ее подбородок большим и указательным пальцем. — Совершенно. Ты поняла, Чанахэп? — Да, — промямлила она, — да, я поняла. — Для нее время, казалось, остановилось. Он улыбнулся. — Прекрасно. Хотя все твои замечания, но не тон, которым они были сделаны, не лишены смысла. Я отдам приказ, чтобы мои войска стали… мягче обращаться со своими рабами. После того, как вы продемонстрируете надлежащее отношение к своим обязанностям. Глаза Чанны расширились. На этот раз он действительно смеялся. — Да, — уверил он ее, — это тоже наш обычай. Те из вас, кто удовлетворит нас или будет полезен, покинут станцию на наших кораблях. — Он наблюдал, как она реагирует на эту привилегию. — Идем со мной, — сказал он, взяв ее под локоть. Она слегка дернулась, как от прикосновения к электрическому проводу. Амос сделал попытку последовать за ними. Бронированная перчатка с сервомеханизмом сомкнулась у него на голове так мягко, что не смогла бы повредить и яичную скорлупу. Точно такая же когда-то раздавила череп его сестры. Ветер дул у них над головами в кронах деревьев, заставляя листья кружиться в танце, по контрасту с неподвижно стоявшими внизу людьми. — Странный способ тратить столько средств, — сказал Билазир, кивая на окружающий их пейзаж. Сдавленный смех вырвался у него изо рта. — Лучше было бы потратить их на оружие. — Чанна пожала плечами, отвечая им обоим. — И все же это прекрасно, — сказал он. Его рука провела сзади по ее шее, совсем легко: подушечки пальцев лишь коснулись ее волос. Она непроизвольно задрожала. — Не бойся, я не Сириг, — добавил он, двигая руку вдоль позвоночника. — Здесь как на Земле, так? — Во многом. — Инстинктивно Чанна склонила голову набок, подальше от Билазира, в то время как Симеон снабжал ее необходимой информацией. — Некоторые растения и другие организмы происходят с Ригеля-4, но они совместимы. — Похоже на взгляд в прошлое, — сказал он. Они остановились поодаль, где их не было видно из-за столов. — Компьютер, — сказал он. — Ночь. Сразу же засияли созвездия Северного полушария Земли, бывшие там не такими яркими с тех пор, как человечество изобрело электрическое освещение. — Да, — сказал т'Марид, глядя вверх на фальшивое небо. — Очень красиво, но слишком открыто. Кажется, что ты можешь упасть туда, и тебя унесет в безграничное пространство. Она сочла, что улыбка будет вполне уместной. — Это ощущение называется головокружением. Я иногда и сама испытывала его, находясь на планете. Я родилась и выросла на космической станции, поэтому чувствую себя уютнее под потолком, чем под открытым небом. — Да, что-то в этом роде, — признался он. — Но вот еще что… Компьютер. Ночь на Кольнаре. Из Мейридапура. От столь резкой перемены Чанна судорожно вздрогнула. Темное небо над головой исчезло. Вместо него появилось сияющее облако лунного цвета, от горизонта до горизонта сплошь заполненное молниями. Она заморгала, но затем поняла, что этот свет был не намного ярче, чем свет земного неба. — В десять раз ярче Луны, — подсказал Симеон. С севера распространялось[object Object], закручиваясь так, словно его завитки, ярко-синие, белые и перламутровые, накрывали собой целый мир. Под ними на горизонте бил фонтан извержения вулкана, усиленного естественным атомным реактором. Какой-то крылатый гигант парил между росчерков молний. Существа поменьше преследовали его, падая сверху вниз и вырывая из его тела куски, а он жалобно кричал от боли. — Я никогда не видел этого неба, — сказал Билазир задумчиво. — В действительности. Даже такой хорошей имитации, как эта. — Он отдал новый приказ, и вновь воцарилась земная ночь. — Так спокойнее. — Ах… Птицам не понравится, если вы поменяете день на ночь, — сказала Чанна. — Лучше бы вы восстановили прежний режим, когда уйдете, Бог и Хозяин, — рассеянно добавила она. Он в откровенном изумлении уставился на нее. — Это не понравится птицам? — переспросил он. — Чанахэп, ты меня удивляешь. Птицам это не понравится, букашки будут волноваться… разве это важно? — Мы привезли их сюда, в совершенно чуждую среду обитания. Если мы хотим, чтобы им жилось хорошо, наш долг — предоставить им все, что нужно. Они часть всего этого, — сказала она, обводя рукой вокруг. — Без насекомых и птиц парк превратится в стерильную безжизненную картинку. Поэтому мы должны заботиться об их потребностях. Он кивнул. — Я оставлю ночное время, а рассвет наступит через двенадцать часов. Здесь все должно измениться. Даже птицам придется это понять. У Чанны просто не нашлось слов, чтобы ответить на столь высокомерное заявление. — Это, конечно же, высший закон, — продолжал он, — для Земли, для кольнари, для всей Вселенной. Она вопросительно посмотрела на него. — Приспособиться! Подчиниться изменившимся обстоятельствам или умереть, не оставив потомства. Семя — гены, как скажете вы, — это реальность, лежащая в основе всего этого. Забрать энергию мертвого мира, всесторонне развиваться, адаптируясь. Все это, — молниеносным движением руки он поймал стрекозу, а потом отпустил, — лишь волны на поверхности пруда. В глубине лежит Семя, стремящееся воспроизвести себя. Все живые существа, теории, войны, торговля, наука, искусство — просто волны на поверхности вечного и неизменного пруда. — Он добродушно улыбнулся. — А самое здоровое и приспособленное к выживанию — это Божественное Семя Кольнара. Из этого Семени родился самый жизнеспособный Высший Клан. Поэтому вы мечтали о союзе с ним, о подлинном бессмертии. — Я не согласна, Бог и Хозяин. — Нет, ты не сможешь не согласиться. Твой разум, возможно, но это просто форма воплощения… генов. Смотри, когда мы вернемся, твой Симеон-Амос будет в ярости. Вполне естественно, так как он надеется, что ты примешь его предложение обрести бессмертие от его семени. — Он вздохнул и направился обратно к столам, спрятавшимся за аллеей деревьев. Она засеменила, чтобы идти с ним в ногу, хотя он, казалось, совсем не спешил. — Хватит приятного безделья и философствований. За работу! — Это самый жуткий сукин сын из всех, с кем мне приходилось встречаться, — сказала она вслух. Амос молча кивнул. — Симеон-Амос? — Да, Чанна? — Держись за меня, хочешь? — Его рука обвилась вокруг нее, и она растаяла, ощущая его тепло, — он надежно поддерживал ее сбоку. — Спасибо, — сказала она. — За что? — Его голос звучал непринужденно. — За то, что на самом деле не стал зеленым, не покрылся бородавками и не стал ловить мошек. — Эй, ребята! — На этот раз голос Симеона донесся до них обоих. — Я только сейчас кое-что понял. — Что? — спросил Амос. — Плохие новости насчет Бетеля. Бетелианец вновь окаменел: по выражению его лица можно было понять, каким он станет на смертном одре, хотя при подобном положении вещей у него было немного шансов дожить до преклонного возраста. — Что? — повторил Амос, на сей раз уже командным тоном. — Эти мешки с дерьмом — у меня язык не поворачивается называть их Симеон, вполне естественно, был расстроен, раз назвал SSS-900-С «я». — Это плохие новости для тебя, — сказал Амос, не понимая, как это могло оказаться плохими новостями насчет Бетеля. — Но если они это сделают, Флот Центральных миров выяснит — обязательно выяснит, куда они направились, даже если кольнари потащат награбленное по прежнему пути, хотя мы обманули их, заверив, что не знаем его. Центральные миры пошлют целые флотилии прочесать весь этот сектор и обыщут даже мельчайшие астероиды. Без сомнения, они осмотрят все обитаемые системы. Хотя система Шафрана, возможно, и расположена чертовски далеко, она все же есть на картах. — Да, я понимаю, — сказал Амос сквозь сжатые зубы. — Глубокий стратегический анализ. Спасибо, Симеон. — А мы можем что-нибудь с — Не намного больше, чем мы сейчас делаем, — ответил Симеон. — Но, судя по всему, в конце события будут развиваться очень бурно. И мы должны быть к ним Кери Хоулен пыталась читать, но давно уже не могла перевернуть страницу и не имела ни малейшего понятия о ее содержании. — С другой стороны, волнение тоже не принесет мне ничего хорошего, — сказала она. Разочаровавшись, она бросила книгу на кушетку и, поднявшись, зашагала по комнате. Раздалась призывная мелодия, и на настенном экране появилось всем известное лицо Симеона. — В вашем районе появились кольнари, — сообщил он, предупреждая всех в находившемся под угрозой отсеке. — Приготовьте капсулы с вирусами. Не паникуйте. Не спорьте с кольнари, иначе вы пострадаете. Положите капсулы в рот, надкусите, но постарайтесь не глотать. Удачи вам, — с чувством добавил он. Кери бросилась в кабинет, где вместе с другими лекарствами хранила свой запас. Ее руки дрожали так сильно, что капсулы вылетели из бутылочки, как конфетти, когда она наконец открыла ее. Со стоном ужаса она бросилась собирать их и спрятала до того, как появились кольнари. Одну она положила в рот, между щекой и челюстью. Она вернулась в жилой отсек и стояла, не отводя глаз от двери, а пальцы машинально крутили нашивки на одежде. Она чувствовала, как пульсирует кровь и дрожат губы и кончики пальцев, словно ей пришлось долго бежать. Дверь открылась. — Добро пожаловать в мой дом. — |
||
|