"Кровавая баня Крупнера" - читать интересную книгу автора (Гаврюченков Юрий)

6

– То есть ты уверен в этом, да?

– Да, – ответил Молоканов, упершись взглядом в пол.

– Отлично! – Ершов хлопнул ладошкой по бумаге, лежащей перед ним, и продолжил уточнения: – Значит, не в себе немножко был. И перегаром от него пахло?

– Ну… вроде бы пахло, – подтвердил Молоканов, изучая ножку стола.

Если бы его сейчас спросили, откуда он это знает, сексот бы ответил, что ему сообщил майор Ершов.

– Ты в этом уверен?

– Да, уверен. – Молоканову до смерти надоели эти допросы и вся "общественная нагрузка" в целом, поэтому он часто гнал любую дезу, чтобы особист поскорее отвязался, хотя прекрасно знал, что его вранье могло погубить или во всяком случае сильно испортить жизнь любому сотруднику, которому "посчастливилось" попасть под подозрение "компетентных органов". В данном случае этим несчастным оказался Шламов.

– Ну ладно. – Ершов пододвинул Молоканову бумагу и ручку. – Теперь изложите это на бумаге.

Молоканов подсел к столу и принялся строчить донос. Спустя два часа в Управление ушла докладная на имя Яшенцева. Ершов был рад возвращению генерала и старался не потерять его доброго расположения.

Выходные Нечипоренко провел в кругу семьи. Жена, задерганная женщина, потерявшая уважение к своему мужу-неудачнику, что нисколько не добавляло теплоты в их отношения, была очень удивлена его поведением. Вместо того чтобы напиться и вырубиться из поганой действительности, муж наслаждался семейной жизнью. В субботу он весь день играл с детьми, что случалось крайне редко, а на воскресенье был намечен поход на птичий рынок – покупать аксолотлей и большой аквариум для них. Дети были в восторге.

Ночь принесла немало приятных сюрпризов. Впервые за много лет им было так хорошо.

Шламову не спалось. Его не покидало беспокойство – чувство, которое он впервые испытал в Анголе: странное ощущение, когда под тебя роют свои же. Это не понравилось ему и даже заставило воздержаться от выпивки. В такие моменты Шламов предпочитал иметь ясную голову и прислушиваться к своему внутреннему голосу, который часто подсказывал, что делать. Иначе он был бы давно уже мертв. Шламов долго лежал в постели, вглядываясь в темноту и скрипя зубами, потом поднялся и зажег свет.

Из-за шкафа он достал прямоугольный брезентовый сверток, в котором оказалась пехотная лопатка – классическое оружие советского спецназа. Клинок, произведенный в начале 50-х годов, был массивным и прочным, а заточка не уступала по остроте выправленной бритве. Через отверстие в первой трети черенка была пропущена петля из нейлонового шнура, надеваемая на руку, чтобы в бою МСЛ невозможно было выбить. Шламов подкинул лопатку в руке и усмехнулся. Он вспомнил разрушенный землетрясением Ереван и толпы мародеров, вскрывающих руины. Он тоже был там в составе Вооруженных Сил, посланных для поддержания порядка. Тогда еще старший лейтенант, он командовал взводом срочников. В его обязанности входило пресекать все попытки мародерства, что он и делал с чувством гордости от выполненного долга. Обычно "крыс", застигнутых на месте преступления, ставили к стенке, но иногда, если поблизости находились спасатели-иностранцы или женщины из медперсонала, стрелять не рекомендовалось, и они использовали спецсредство, не дающее шума…

Шламов развернул лист рекламной газеты, по воскресеньям опускаемой в его почтовый ящик, подбросил и коротко рубанул с плеча. Послышался негромкий свист. Рассеченные половинки, кружась, упали на пол. Шламов любовно сдул невидимые ворсинки с лезвия и уложил оружие в сумку. Теперь он везде будет носить лопатку с собой.

После праздников Яшенцев снова встретился с Бабиным, чтобы оговорить некоторые детали. Он не хотел использовать своих людей, потому что кроме погибшего Лужнова никому не доверял. Операция требовала строгой секретности, а Яшенцев вовсе не был уверен в том, что Шламову не станет известно о планах относительно его персоны. Все-таки майор был на короткой ноге с заместителем начальника Управления, который, встав на должность, приблизил его к себе, поэтому за конфиденциальность поданных наверх сведений поручиться было нельзя.

Яшенцев хотел поставить на прослушивание квартиру Шламова. Ему требовалось знать все, о чем беседуют злоумышленники. Полковник Бабин предложил использовать лейтенанта Брянцева, уже задействованного для слежки за начальником охраны, и поскольку привлекать новых сотрудников необходимости не было, Яшенцев согласился.

В среду днем Брянцев вскрыл замок шламовской квартиры отмычкой из штатного набора и безбоязненно вошел, зная, что хозяин в данный момент находится далеко и приедет не скоро. При себе он имел сумку с инструментами и два подслушивающих устройства. Квартира была однокомнатная, больше офицеру-холостяку не дали, так что и "жука" требовалось всего два: один на кухню, второй – в комнату. "Кухонный" вариант представлял собой большую мембрану с приставкой-адаптером, питающейся от электросети. Брянцев разобрал розетку, установленную рядом с обеденным столом, и вмонтировал "закладку". Включив радио, он достал сканнер и прошел в комнату. По пути он заметил, что его ботинки слегка прилипают к полу, но не обратил на это внимания. Музыка ловилась замечательно. Брянцев выключил радио, собрал инструменты и вернулся в комнату. Здесь, как он и предполагал, с розетками оказалось сложнее; одна была за шкафом, а вторая – у входа в комнату. Она была обращена к капитальной стене, и прослушивание могло вестись только в пределах комнаты, не перекрывая пространство прихожей. Жилье Шламова вообще было не подарком: телефон отсутствовал, а значит, отсутствовала возможность слушать через телефонный аппарат, неважно, через мембрану микрофонов или резонирующую поверхность звонка; напротив дома был лес – установить остронаправленный микрофон или лазерный сканнер, считывающий информацию по вибрации оконного стекла, также нереально, а спецмашину с аудиооборудованием Брянцеву никто бы не дал. Оставалось действовать по обстоятельствам, к чему лейтенант был привычен.

Брянцев достал из чехла переточенный из скальпеля резак с обмотанной синей изоляционной лентой рукоятью и вывел на обоях аккуратный кружок. Поддев кончиком лезвия, он отделил бумажку, обнажив слой газетной подложки, наклеенной на стену, снял газету и спрятал резачок в чехол. Накернив бетон, он достал из сумки дрель и начал высверливать ровное глубокое отверстие. Вручную делать это было весьма трудоемким занятием, но электродрель издавала слишком много шума. Когда работа была завершена, Брянцев порядочно взмок. Он тщательно выдул цементную пыль, положил дрель в сумку и извлек из бокового кармашка тонкий металлический цилиндрик с палец длиной. Он отвинтил заднюю крышечку и снарядил устройство партией плоских батареек, используемых в повседневной жизни для кварцевых и электронных часов. Теперь радиомикрофон был готов к работе. Лейтенант проверил его при помощи сканнера и вложил в отверстие, которое заклеил бумажными кружками в обратной последовательности: газета, обои. Кружки были несколько больше дыры и надежно закрыли ее. Рисунок обоев совместился со всеми штрихами узора, и даже вблизи не было видно, что структура бумаги нарушена.

Слегка увлажнив под краном носовой платок, Брянцев собрал цементный порошок со стены, пола и плинтуса, после чего начал обозревать вокруг, чтобы уничтожить все возможные приметы своей жизнедеятельности. Если наблюдаемый что-то заподозрит – все его труды могут пропасть даром. А лейтенант не хотел, чтобы так получилось. За инцидент на шоссе у него были со Шламовым свои счеты.

В прихожей Брянцева ждал неприятный сюрприз: весь линолеумный пол покрывали многочисленные отпечатки рифленого протектора его ботинок. Гэбист опустился на корточки и потрогал след пальцем. Похоже на пластилин. Где он его подхватил? Брянцев внимательно осмотрел пол и беззвучно выругался: маленькие шарики черного пластилина, почти незаметные, несколько уцелевших лежало в углу, остальные он раздавил. Выходит, Шламов знал или предполагал, что в его отсутствие могут прийти, и принял меры. Очень изобретательно! Брянцева такому ухищрению не учили. Он огляделся и заметил на паркете несколько пластилиновых пятен. Вот с этими будет сложнее: восковая основа прочно въестся меж древесных волокон нового паркета, полностью отскоблить пятна будет практически невозможно.

Лейтенант сел на пол, снял ботинки и занялся удалением следов. Шламов оказался очень хитер, но ничего! Брянцев верил а свои силы, он был молод и очень самонадеян. Он еще верил, что с сильным противником интересно играть.

Выскребание пола заняло четыре часа. Было уже шесть вечера, когда он зачистил последнее пятно и отступил к входной двери. Вроде чисто. Даже линолеум почти не поцарапан. Но ограничиться одной уборкой было мало, следовало вернуть все на свои места. Он спешно припоминал ближайший "Детский мир" или любой другой магазин, где можно обзавестись похожим по цвету пластилином, но новостройки располагались вдали от подобных заведений. Вздохнув, чекист поспешил удалиться – конец рабочего дня в Исследовательском центре наступил, и времени до прихода хозяина квартиры оставалось в обрез.

Спустя полтора часа он вернулся с добычей и, распаковав в прихожей коробку, задумался. А вдруг Шламов разбрасывал шарики по какой-то определенной системе? Брянцев представил расположение следов, но их было слишком много – он успел несколько раз пройтись взад-вперед по коридору и изрядно натоптал. Впрочем, примерное расположение восстановить можно. Он размял пластилин и, отщипывая по крохотному кусочку, раскидал в те места, где они могли изначально находиться. Получилось, на его взгляд, недурно. Брянцев с облегчением оглядел видимое из прихожей пространство, проверяя, ничего ли он не забыл, и устало вздохнул. Адская работа, но выполнена великолепно. Нет, наблюдение, что бы там ни говорили, это настоящее искусство! И этот день послужит ему уроком в приобретении высокого Мастерства. Никто не узнает, чего ему стоила сегодняшняя операция, но произведена она на уровне, достойном настоящего профессионала!

Улыбнувшись, Брянцев открыл дверь, и тут же удар лопаткой раскроил ему череп.

Шламов влетел в квартиру, толкая перед собой тело, буквально держа на вытянутой руке. Он ожидал стычки с несколькими противниками, стычки короткой и жестокой, боя на поражение, в результате которого должен будет остаться кто-то один, и даже немного разочаровался, никого больше не обнаружив. Держа наготове МСЛ, он заглянул на кухню, в туалет и ванную, но посетитель оказался один. Пошарив у него по карманам, Шламов нашел удостоверение сотрудника Федеральной службы контрразведки на имя Брянцева Игоря Алексеевича и пистолет Макарова в оперативной кобуре под мышкой. Принадлежность парня к Большому дому его нисколько не удивила. Появление таких "гостей" было уже неизбежным, только в каком качестве? Открывал ли он дверь, чувствуя себя хозяином положения, так сказать, для затравки дружеской беседы: "Добро пожаловать, Сергей Пантелеевич, я уж вас заждался, надо поговорить"; либо покидал квартиру, сделав свое дело? Какое? Нет, тут ответ однозначен. Шламов внимательно оглядел пол в прихожей. Пластилина он размазал немерено, но, присмотревшись, различил лишь свои следы. Он подумал немного и заглянул в сумку гэбиста. Черный кусок в коробке оказался неполным, а завернутое в бумажку лезвие безопасной бритвы "Спутник" носило на себе его следы. Значит, СВОЕ дело товарищ Брянцев сделал, и от этой мысли сразу стало неуютно. Шламов подошел к окну. Неизвестно, что он там хотел увидеть – машину с ведомственными номерами или пеших наблюдателей с рациями в руках. Слушают ли квартиру сейчас? Впрочем, никаких членораздельных звуков пока не производилось. Шламов злобно прищурился.

"Вот так, гады, – подумал он, стиснув край подоконника, – побороться со мной решили. Ну ладно, поборемся!"

Прикинув, что сам он вряд ли сможет отыскать "закладки", Шламов решил навестить друга и коллегу по "благому начинанию". Все равно его следует как можно скорее поставить в известность,

Нечипоренко уже пятый день не контактировал со своим подельником, и его настроение постепенно стало улучшаться. На выходных он расслабился, хотя и понимал, что от видимого бездействия положение не изменится, но на душе стало намного легче.

Шламов напомнил о себе, явившись непосредственно домой. Вид у него был мрачный, и Нечипоренко понял, что опять что-то произошло.

– Привет, – сказал Шламов, – есть некоторые проблемы. Я по телефону не стал, сам знаешь.

– Да, – ответил Нечипоренко. – Что?

– У меня квартира, похоже, стоит на прослушивании.

– С чего ты это решил?

– Есть причины, – лаконично сказал Шламов. – Поехали, я тебе кое-что покажу.

Нечипоренко быстро собрался, и они сели в машину. Всю дорогу они молчали. Накануне гэбист отыскал в салоне "жука", и не было уверенности, что их не "пасут" каким-либо иным, более изощренным методом,

В квартире капитан извлек из внутреннего кармана пиджака небольшой приборчик в кожаном футляре, имитирующем толстое портмоне. Это был детектор, регистрирующий наличие подслушивающих устройств. Включив его, Нечипоренко медленно пошел вдоль стены, то поднимая, то опуская прибор. Световая шкала – ряд красных светодиодов – начала прыгать.

– Угу, – промычал гэбист и поднес детектор к розетке. Индикатор загорелся на полную мощность. Прибор функционировал, посылая сигнал и принимая радиоизлучение передатчика. Нечипоренко кивнул и показал на розетку пальцем.

Обесточив на всякий случай квартиру, они сняли первую "закладку". Нечипоренко продолжил обход и через семь минут обнаружил вторую. Теперь, когда ясно было, где искать, Шламов без труда разглядел на обоях края разреза. В ярости он ткнул пальцем в центр кружка и, сопя, вытащил серый цилиндр. Нечипоренко отвинтил крышечку и вытряхнул на ладонь батарейки.

– Ну вот, все, – произнес он, убирая причиндалы в карман. – Теперь можно разговаривать. Показывай, что там у тебя.

– Туда, – показал Шламов.

Нечипоренко стало дурно. В ванне лежал труп молодого мужчины, на голове которого зияла страшная рубленая рана. Лицо было покрыто сгустками засохшей крови и мозговой ткани. Еще некоторая часть мозгов вылезла через щель и присохла к сливному отверстию студенистыми красно-серыми комочками.

– О, Господи, – прошептал Нечипоренко, хватаясь за раковину.

Он не удержался, и его стошнило.

Шламов с пренебрежением наблюдал за слабостью коллеги, и когда тому полегчало, пустил холодную воду. Нечипоренко жадно хлебнул и прополоскал рот. Шламов спросил:

– Тебе фамилия Брянцев ничего не говорит?

– Игорь Алексеевич? – Уловив утвердительный кивок, Нечипоренко снова глянул на труп. – Так это он?.. Ты его… О…

– А что мне было делать? – возразил Шламов. – Я прихожу домой, а мне дверь навстречу открывается.

– Очень плохо. – Нечипоренко вышел из ванной и, словно зомби, поплелся на кухню. – Это было неправильно.

– А как правильно? – поинтересовался Шламов.

– Дать уйти. Дать ему уйти! – заорал Нечипоренко. – Ты, кретин, ты думаешь, теперь нам это все сойдет с рук?! Да тут уже прямая засветка! Ты вообще думаешь, когда делаешь что-нибудь?!!

Шламов молча перенес эту тираду.

– И что ты предлагаешь? – ровным голосом спросил он,

– Не знаю пока. – Нечипоренко положил локти на стол и обхватил голову руками. – А есть предложения?

– Вывезти за город, пока его никто не хватился.

– Ты думаешь, его уже не ищут?

– Пока времени не так много прошло, – прикинул Шламов.

– Тогда нам нужно торопиться. Кстати, как ты его из дома собираешься выносить?

– По частям.

Наступила пауза. Лицо Нечипоренко скривилось, и он едва удержался, чтобы не сплюнуть.

– Фу, извращенец, – выдавил он наконец. – Ну и живодер же ты, Серега!

– У тебя есть способ получше?

– Нет, – Нечипоренко перебрал в уме все возможные варианты. – Ладно, только я в этом участия принимать не стану. Делай все сам.

– Слабак ты, Витька, – усмехнулся Шламов. Он выдвинул ящик кухонного стола и достал широкий мясницкий нож. – Давай, дуй за полиэтиленом.

– Куда? – не понял Нечипоренко.

– За полиэтиленовыми пакетами. Купи штук двадцать. Ближайшие ларьки у метро.

Нечипоренко встал. Ноги у него подгибались.

– На, держи ключи. Дверь сам откроешь, я буду занят.

Нечипоренко вышел на лестницу и там наконец сплюнул.

Оставшись один, Шламов закрылся в ванной и приступил к делу. Время работало против него. Надо было отъехать от дома, пока задержка сотрудника не вызвала беспокойства у начальства и на розыски не отправилась оперативная группа. Быть прихваченным с парой мешков мертвечины на выходе из парадного: "Здравствуйте, мы из… Кронштадта. Что у вас в мешке? Ого!"

Для начала требовалось разобраться с одеждой. Шламов развязал шнурки на ботинках, разул труп и стянул брюки, их он бросил на пол. Носки и трусы тоже были чистые, а все остальное оказалось изрядно перепачкано кровью. Ранение в голову – вещь всегда очень грязная. Пиджак, рубашку и майку он срезал, распоров рукава и выдернув из-под тела. Лохмотья отправились в таз.

Теперь пришла очередь разделывать самого товарища Брянцева, что было для Шламова не в новинку: Северная Осетия научила его справляться с такими трудностями, как незаметная ликвидация трупа. Шламов пустил воду и начал с левой руки, расчленяя по суставам – локтевому и плечевому. Крови он давал стечь, затем обмывал и бросал в раковину. К моменту возвращения Нечипоренко раковина уже была полная.

Нечипоренко запер за собой дверь и, услышав шум воды, понял, что майор возится в ванной. Он решил известить о своем приходе и неосмотрительно вошел. То, что он увидел, заставило его закашляться и торопливо прикрыть рот рукой.

– Э, только не здесь. – Шламов бросил нож и впихнул Нечипоренко в туалет. Гэбист едва успел нагнуться над унитазом, как его вырвало.

– Че-то ты, Витька, совсем расклеился, – Шламов поднял пачку рассыпавшихся по полу пакетов, развернул один и начал укладывать короткие волосатые обрубки, покрытые розовыми каплями.

Отдышавшись, Нечипоренко покинул туалет и, стараясь не глядеть в сторону ванной, удалился на кухню. Он сел на табуретку и, положив перед собой пачку сигарет, стал жадно дымить, слушая плеск воды за стеной. Это продолжалось бесконечно долго, и он с облегчением обернулся, когда за спиной возник Шламов.

– Ну, все?

– Нет еще, – Шламов достал брусок. – Нож подточить надо. Быстро тупится, зараза.

Нечипоренко прикурил от хабарика новую сигарету, наблюдая, как майор спецназа водит ножом по наждаку.

"Все у него легко и просто, – подумал гэбист, глубоко затягиваясь. – Ему не привыкать. Поточит, и дальше резать. Если надо будет, он и меня…"

От этой мысли он поперхнулся табачным дымом и закашлялся. Шламов наточил нож и удалился продолжать свое дело.

"А ведь и я его, – вдруг подумал Нечипоренко, – если понадобится…"

Он запустил руку под пиджак и снял с предохранителя ПМ, в ствол которого уже был дослан патрон,

Взломав грудную клетку, Шламов разложил внутренности по пакетам, и дальше резка пошла как по маслу. Через сорок минут он закончил, тщательно умылся и переоделся в чистое.

– Выносим, – сказал он ожидающему на кухне Нечипоренко.

Взяв каждый по четыре пакета, они спустились и быстро загрузили в багажник. Пока Нечипоренко прогревал мотор, Шламов сходил за оставшимися мешками.

– Побороться со мной решили? – пробормотал он, выходя из парадного. – Давайте, поборемся.

На миг ему показалось, что сейчас со всех сторон подойдут люди в штатных пиджаках и вцепятся ему в локти. Но этого не случилось. Если за ними и наблюдали, то очень скрытно. Шламов сел в машину, и они тронулись в путь.

Стоял холодный ноябрьский вечер. Подельники заехали по проселку далеко в лес, загрузились и пошли, пока не уперлись в овраг, густо заросший кустами. Туда они вывалили содержимое пакетов, которые забрали с собой, и поспешили к машине, благо в лесу оба ориентировались отлично.

Было без четверти полночь. Отъехав немного, они сожгли мешки, после чего двинулись к дому – Шламову еще требовалось привести квартиру в порядок, а Нечипоренко не хотел зря беспокоить жену.

Закончив уборку, Шламов лег спать и утром встал без будильника ровно в шесть – выработалась привычка. За ночь он хорошо отдохнул.