"Дух демона" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

ГЛАВА 22 ДЖИЛЛИ

— Джилли, — как можно нежнее и ласковее повторил Коннор.

На лице Пони были написаны удивление и ужас. Такое выражение бывает у ребенка, когда он сталкивается с чем-то немыслимым и страшным.

Элбрайн, не спускавший с любимой глаз, однажды уже видел ее лицо таким, но лишь однажды. Тогда их первый поцелуй на холме близ Дундалиса был прерван звуками погибающего города.

Увидев, что Пони потеряла равновесие и вот-вот упадет с коня, Элбрайн подхватил ее. Но ее замешательство продолжалось недолго. Пони отбросила прочь нахлынувшие чувства и вновь обрела ту внутреннюю решимость, которая многие годы помогала ей проходить через превратности жизни.

— Джилсепони, — поправила она Коннора. — Меня зовут Джилсепони, Джилсепони Альт.

Она бросила взгляд на Элбрайна, черпая силу в его неизменной любви.

— Точнее, Джилсепони Виндон, — добавила она.

— А когда-то — Джилсепони Билдеборох, — тихо сказал Коннор.

— Этого не было, — поспешно и с неожиданной для себя резкостью возразила Пони. — Ты уничтожил это сочетание, провозгласив перед законом и перед Богом, что подобного никогда не было. Или благородному Коннору теперь вдруг понадобилось заявить права на то, от чего он в свое время поспешил избавиться?

Элбрайн снова дотронулся до нее, пытаясь успокоить.

Слова Пони больно обожгли Коннора, но он принял их как нечто заслуженное.

— Я был молод и глуп, — ответил он. — Наша брачная ночь… твое поведение… все это оскорбило меня, Джилли… Джилсепони, — быстро поправился Коннор, увидев гримасу на ее лице. — Я…

Пони махнула рукой, требуя, чтобы он замолчал, потом взглянула на Элбрайна. Насколько же мучителен для него этот разговор, только сейчас сообразила она. Зачем ему страдать от воспоминаний о ее несостоявшейся брачной ночи с другим человеком?

Однако Элбрайн оставался спокойным, и в его светлых глазах не было ничего, кроме симпатии к женщине, которую он так горячо любил. Он не позволил, чтобы в них вспыхнули огоньки гнева и ревности, ибо это было бы оскорбительным для Пони.

— Вам есть о чем поговорить, — сказал он. — А мне надо следить за караваном.

Он вновь дотронулся до Пони, но на этот раз мягко, почти игриво, желая показать, что уверен в их любви. Затем, чтобы разрядить напряжение, он столь же игриво подмигнул ей и отошел.

Пони с нежностью следила, как он удаляется. Оглянувшись и убедившись, что поблизости нет чужих любопытных глаз и ушей, она пустила Дара шагом. Коннор поехал рядом.

— Поверь, я ничего не затевал против тебя, — попытался объяснить Коннор, когда они остались одни. — Я не намеревался причинить тебе зло.

— Я отказываюсь говорить о той ночи, — твердо и бесповоротно сказала она.

Пони прекрасно знала, что Коннор намеревался причинить ей зло, и знала причину: гордость, уязвленная ее отказом в интимной близости.

— И ты можешь с такой легкостью выбросить из памяти все? — спросил Коннор.

— Иначе мне пришлось бы без конца возвращаться к тому, что не нуждается в объяснениях и способно принести лишь боль, — ответила Пони. — Будущее важнее прошлого.

— Ты отказываешься от прошлого. Хорошо. Но позволь мне рассчитывать на прощение, — сказал Коннор.

Пони пристально посмотрела на него, заглянув в серые глаза молодого аристократа. Она конечно же помнила все, что предшествовало той жуткой брачной ночи. До этого они были близкими друзьями.

— Ты помнишь, когда мы впервые встретились? — спросил Коннор, уловив ее мысли. — Помнишь, когда я бросился в тот закоулок, чтобы спасти тебя, и меня окружила целая шайка каких-то подонков?

Пони через силу улыбнулась. Да, были и хорошие воспоминания, причем немало, но конец все равно оставался тяжким и мучительным.

— Но это не было любовью, Коннор, — честно призналась она.

Племянник барона посмотрел на Пони так, словно она огрела его мокрым полотенцем.

— Я не знала, что такое любовь, пока вновь не встретилась с Элбрайном, — добавила Пони.

— Но мы же были близки, — возразил Коннор.

— Мы были друзьями, — ответила Пони. — И я буду ценить нашу дружбу, продолжавшуюся до тех пор, пока мы не попытались превратить ее в нечто большее. Обещаю тебе.

— Значит, мы ио-прежнему можем оставаться друзьями, — заключил Коннор.

— Нет.

Ответ прозвучал раньше, чем Пони подумала о своих словах.

— Ты дружил с другим человеком — с неуверенной девчонкой, не знавшей, откуда она пришла и куда идти дальше. Я давно уже стала другой. Джилли больше нет, как, по правде говоря, нет и Джилсепони. Есть Пони, спутница, возлюбленная и жена Элбрайна Виндона. Мое сердце принадлежит ему и только ему.

— И в этом сердце не найдется места для твоего друга Коннора? — осторожно спросил молодой аристократ.

Пони вновь улыбнулась, но теперь уже спокойнее.

— Ты ведь даже не знаешь меня, — ответила она.

— Знаю, — возразил Коннор. — Даже когда ты была, как ты только что сказала, неуверенной девчонкой, в тебе и тогда был огонь. При всей твоей растерянности и незащищенности, в твоих прекрасных глазах ощущалась сила, какая встречается лишь у немногих.

Пони понимала, что сейчас испытывает Коннор. Их отношения оборвались на горькой ноте, и это заслоняло прекрасные месяцы, проведенные вместе. И теперь его простые слова несли ощущение завершенности и успокоения.

— Зачем ты оказался здесь? — спросила она.

— Я далеко не впервые в этих краях, — ответил Коннор с оттенком бравады, чувствуя, как его голос обретает прежнюю уверенность. — Воевал с гоблинами, с поври. Могу похвастаться: даже уложил нескольких великанов!

— Зачем ты сюда приехал? — не отставала проницательная женщина.

Она прочла по лицу, что их встреча — отнюдь не такая неожиданность для Коннора, как для нее самой. Странно, если учесть, что они давно потеряли друг друга из виду.

— Ты что-то знал обо мне, да?

— Догадывался, — признался Коннор. — До меня доходили слухи, что в здешних краях кто-то сражается с врагами, применяя магию, и что ты имеешь отношение к магическим самоцветам.

Пони не знала, что сказать.

— Позови своего… мужа, — попросил Коннор. — Ты сказала, что готова забыть о прошлом и обратиться к будущему. Действительно, у меня была причина отправиться сюда, Джилл… Пони. И не только ради того, чтобы вновь тебя увидеть, хотя и для этого я бы мог проехать Хонсе-Бир вдоль и поперек.

Услышав последние слова, Пони удивилась: почему же Коннор не сделал этого за все годы, что она находилась в армии? Ладно, незачем теперь ворошить прошлое и бередить старые раны.

Вскоре появился Элбрайн. Дальнейший разговор происходил под деревом, в листве которого удобно устроился Джуравиль.

— Ты помнишь настоятеля Добриниона Калисласа? — начал Коннор.

До этого он долго и беспокойно расхаживал взад-вперед, не зная с чего начать.

— Конечно, — кивнула Пони. — Это настоятель монастыря Сент-Прешес.

— Бывший, — коротко ответил Коннор. — Его убили несколько дней назад, ночью, в собственной спальне.

Молодой аристократ умолк, наблюдая за тем, какое впечатление произвели на собравшихся его слова. Похоже, что новость не особо встревожила этих людей. Неудивительно, ведь они ничего не знали о Добринионе и о его щедром сердце, а также о его далеко не полюбовных отношениях с церковью.

— Утверждают, что это сделали поври, — продолжал Коннор.

— Воистину мрачные наступили времена, если какая-то тварь сумела проникнуть в здание, которое должно было бы являться самым неприступным во всем городе, — заметил Элбрайн.

— Я думаю, что настоятель был убит церковью, которой служил, — пристально глядя на Элбрайна, напрямую заявил Коннор.

Теперь уже Элбрайн подался вперед, удивленный такими словами.

— В Палмарисе останавливались монахи из Санта-Мир-Абель, — пояснил молодой аристократ. — Более двух десятков, во главе с самим отцом-настоятелем. По слухам, отец-настоятель встречал в Палмарисе монашеский караван, вернувшийся издалека, чуть ли не из Барбакана.

Собравшиеся внимательно слушали Коннора.

— Помните, Роджер рассказывал про какой-то караван, пронесшийся мимо Кертинеллы и Ландсдауна? — подсказала Пони.

— Они ищут тебя, — без обиняков сказал Коннор, указав на Пони. — И все из-за самоцветов, которые, как утверждают церковники, были украдены из Санта-Мир-Абель.

У Пони округлились глаза. Некоторое время она бормотала какие-то бессвязные слова, затем повернулась к Элбрайну, ища у него поддержки.

— Именно этого мы и боялись, — признался Элбрайн. — Потому мы и хотели переправить беженцев в Палмарис, где им ничего не угрожало бы. Нам с Пони нельзя оставаться с ними — риск слишком велик. Поэтому мы лишь доведем их до безопасного места, а дальше двинемся своим путем.

— Риск больше, чем вам кажется, — возразил Коннор. — Отец-настоятель и большинство монахов отбыли восвояси, а двое остались. Может, их и больше, но двое — это точно. Двое хорошо натасканных убийц. Я считаю, что именно они убили настоятеля Добриниона. Они охотились и за мной, ибо знали, что я имею отношение к Пони. Но мне удалось скрыться. Теперь они будут охотиться за Пони.

— Карающий Брат, — произнес Элбрайн, вздрогнув при мысли, что вновь придется иметь дело с человеком, подобным Квинталу. И в этот раз — с двумя.

— Зачем они убили Добриниона? — спросила Пони. — И зачем им понадобился ты, да еще в такой связи?

— Потому что мы противились методам отца-настоятеля, — ответил Коннор. — Потому что…

Он умолк и бросил на Пони полный сочувствия взгляд. Ей явно не понравится эта новость, но она должна знать.

— Потому что мы не одобрили его обращение с семьей Чиличанк. Отец-настоятель собирался проделать то же самое и со мной, пока не вмешался мой дядя.

— Обращение? — переспросила Пони, вскакивая на ноги. — Какое обращение? О чем ты говоришь?

— Отец-настоятель похитил их, Пони, — рассказал Коннор. — Повез в цепях в Санта-Мир-Абель вместе с кентавром по имени Смотритель.

Теперь уже на ноги вскочил изумленный Элбрайн. Он был настолько взволнован, что даже не мог говорить.

— Смотритель мертв, — прозвучал сверху голос Джуравиля.

Коннор обернулся, но никого не увидел.

— Он погиб во время взрыва на Аиде, — добавил эльф. — Тогда же, когда был уничтожен демон-дракон.

— Он не погиб, — стоял на своем Коннор. — Если кентавр и был мертв, значит, монахи нашли способ его оживить. Я видел его собственными глазами. Жалкий, измученный, но вполне живой.

— И я тоже его видел, — заявил Роджер Не-Запрешь, который вышел из-за деревьев и присоединился к собравшимся.

Парень подошел к Элбрайну и положил руку на его могучее плечо.

— Я же рассказывал, как он скакал в конце каравана.

Элбрайн кивнул, припомнив рассказ Роджера и чувства, которые возникли у него, когда он услышал про монашеский караван, проехавший мимо двух городов. Он повернулся к Пони, пристально глядевшей на него, и увидел огоньки, ярко блиставшие в ее синих глазах.

— Мы должны добраться до них, — сказала она.

Элбрайн кивнул; их дальнейший путь вдруг стал предельно ясным.

— До монахов? — спросил непонимающий Роджер.

— Давно пора, — вмешался Коннор. — Я отправлюсь вместе с вами.

— Это тебя не касается, — вдруг сказал Элбрайн.

Ему тут же захотелось взять эти слова обратно, ибо они были продиктованы желанием держать Пони как можно дальше от Коннора.

— Настоятель Добринион был моим другом, — возразил молодой аристократ. — И семья Чиличанк — тоже, все трое. Ты знаешь об этом.

Последние слова были обращены к Пони. Коннор рассчитывал на ее поддержку и обрадовался, когда женщина кивнула.

— Но вначале мы должны обезопасить убийц. Не относитесь к ним легковесно. Они сумели проникнуть к Добриниону и обставили его убийство как нападение поври, заметая собственные следы. Они хитры и смертельно опасны.

— Мертвыми они уже не будут опасны. А мертвыми им быть, и довольно скоро, — произнес Элбрайн с такой решимостью, что никто не осмелился усомниться в его словах.

На следующее утро пришло время прощаться с беженцами.

— Мы еще встретимся, — заверил Элбрайн Белстера О'Комели, крепко пожимая ему руку.

Элбрайн знал, что Белстер едва сдерживает слезы. Видно, предчувствует, что больше они не увидятся.

— Когда война закончится и ты вновь откроешь в Дундалисе свой трактир, знай, Полуночник обязательно явится туда, чтобы попить твоей водички и попугать твоих посетителей.

Белстер тепло улыбнулся, хотя и не верил, что вернется в Дундалис, даже если в ближайшее время со всеми этими тварями будет покончено. Он был немолод, и боль воспоминаний сильно давила на него. Он ведь покинул Палмарис исключительно из-за долгов. Других причин не было. Но теперь ему казалось, что все это происходило многие века назад. Он был вполне уверен, что сумеет открыть в Палмарисе новое заведение и не бояться напоминаний о прошлом. Правда, незачем сейчас рассказывать о его замыслах Элбрайну. Еще рано. Поэтому он лишь продолжал улыбаться.

— Будь им хорошим предводителем, Томас, — сказал Элбрайн человеку, стоявшему рядом с Белстером. — По всем расчетам, ничто не должно мешать вашему переходу до Палмариса. Но если вдруг попадете в беду, не сомневайтесь, я приду на помощь.

Томас Джинджерворт мрачно кивнул и ударил по земле черенком вил — своего нового оружия.

— Мы в долгу перед тобой, Полуночник, — сказал он. — А также в долгу перед Пони и перед вашим маленьким невидимым другом.

— Роджера не забудь, — быстро добавил Элбрайн. — Он для жителей Кертинеллы и Ландсдауна, пожалуй, сделал больше всех.

— Роджер не позволит нам забыть о нем! — вмешался Белстер, и его радостный голос чем-то напомнил Элбрайну голос Эвелина.

Все засмеялись, и это было наилучшим завершением прощания. Они пожали друг другу руки и расстались друзьями. Томас побежал к началу каравана, чтобы дать сигнал к отправлению.

Вскоре к Элбрайну подошли Пони, Коннор и Джуравиль, чтобы поглядеть, как уходит караван. Однако вскоре из толпы идущих отделилась ловкая фигурка и бросилась назад.

— Роджер He-Запрешь, — без особого удивления сказала Пони.

Караван меж тем двинулся дальше.

— Тебе же предстояло быть главным проводником у Томаса, — сказал Элбрайн, когда Роджер вновь оказался с ними.

— У него найдутся и другие, которые неплохо справятся с этой ролью, — ответил парень.

Взгляд Элбрайна был суровым и непреклонным.

— А почему он остается здесь? — возразил Роджер, указывая на Коннора. — И почему вы оба не отправились в Палмарис, когда до города только три дня пути? Разве в эти тяжкие времена Элбрайн и Пони не оказались бы ценной находкой для палмарисского гарнизона?

— Есть другие причины, которых тебе не понять.

— И они касаются его? — спросил Роджер, вновь указывая на Коннора.

Молодой аристократ с трудом сдерживался, чтобы не отвесить дерзкому мальчишке хорошую оплеуху.

Элбрайн нахмурился.

— Лучше бы ты отправился вместе с беженцами, Роджер, — по-дружески сказал он. — Нам туда идти нельзя, ибо существует причина и ее нужно устранить, прежде чем мы сможем показаться в городе. Но поверь мне: тебе здесь оставаться опасно, и эта опасность гораздо серьезнее, чем мы можем себе представить. Так что беги догонять Томаса и Белстера.

Роджер решительно замотал головой.

— Нет, — ответил он. — Если вы должны остаться здесь, чтобы сражаться дальше, то и я останусь.

— Тебе больше не нужно ничего завоевывать, — сказала Пони. — Твое имя и так известно, а положение — прочно.

— Имя? — сморщился Роджер. — В Палмарисе я довольно скоро вновь сделаюсь Роджером Биллингсбери. Просто Роджером Биллингсбери: сиротой, бродягой, отщепенцем.

— Мой дядя — барон, и он сумеет оценить твои способности, — предложил Коннор.

— Вот когда ты сам вернешься к дяде и расскажешь обо мне, я отправлюсь с тобой, — быстро и насмешливо ответил парень.

Но вдруг его беспечность испарилась, и он очень серьезно взглянул на Элбрайна.

— Не заставляй меня возвращаться к беженцам, — попросил Роджер. — Возвращаться, чтобы опять стать Роджером Биллингсбери? Здесь, сражаясь с гоблинами и поври, я открыл в себе нечто такое, о чем даже не подозревал. Какую-то иную часть себя. Мне понравилась эта часть, и я боюсь потерять ее в сонной жизни благополучного города.

— Не такого уж благополучного, — чуть слышно произнес Коннор.

— Ты не утратишь ее, — серьезно и убедительно сказал Элбрайн. — И никогда уже не будешь тем мальчишкой, каким был, пока враги не вторглись в твой родной город. Ты даже не представляешь, насколько хорошо мне это известно. Скажу тебе честно: в Палмарисе ты останешься Роджером He-Запрешь, героем сражений на севере.

Элбрайн взглянул на Пони, мысленно взвесил всю тяжесть ответственности, вспомнил об обете целомудрия, который они с любимой были вынуждены принять под давлением обстоятельств, и добавил:

— Лавры героя, Роджер, не столь уж восхитительны, как ты думаешь.

Парень расправил плечи и заставил себя кивнуть, но общее выражение его лица не изменилось. Чувствовалось, что Роджер хочет остаться, и окончательное решение ложилось на плечи Элбрайна.

Элбрайн взглянул на Пони. Та кивнула.

— За нами с Пони охотятся два человека, — начал Элбрайн. — И за Коннором тоже. Они уже пытались убить его в Палмарисе, и потому ему пришлось покинуть город и отправиться на поиски нас.

— Он вас знает? — спросил Роджер, указав на Коннора. — Вы были знакомы раньше?

— Он знает меня, — пояснила Пони.

— Коннор искал того, кто владеет магией камней, хотя и не знал, кто это, — объяснил парню Элбрайн. — Мы с Пони оба находимся вне закона; мы — изгои. Ты помнишь, мы говорили об этом с Джуравилем вскоре после того, как монашеский караван проехал мимо городов. Церковь хочет вернуть магические камни, но клянусь могилой нашего друга Эвелина, мы их не отдадим. Теперь церковь послала по нашему следу обученных убийц. Боюсь, они уже неподалеку.

Но при всей мрачности этих слов на лице Элбрайна мелькнула ободряющая улыбка.

— И, если Роджер He-Запрешь решит присоединиться к нам, наша задача окажется намного легче.

Роджер улыбнулся во все лицо.

— Но помни, что тогда и ты в глазах церкви станешь изгоем, — предупредила его Пони.

— Когда все кончится, мой дядя исправит это положение, — быстро добавил Коннор.

— Вы собираетесь скрыться от них или сражаться с ними на своих условиях? — решительно спросил Роджер.

— Я не собираюсь прятаться от гнусных убийц, — ответил Элбрайн таким тоном, что у Коннора похолодела спина. — Пусть они прячутся от меня.

Дух Пони летел по густому лесу. Она увидела, как Белли'мар Джуравиль перебирается с ветки на ветку, и пронеслась прямо над ним. Восприимчивый эльф навострил уши, и хотя дух Пони был невидим и двигался бесшумно, Джуравиль все же что-то почувствовал.

Затем Пони опустилась ниже и полетела, легкая, как ветер. Она увидела Коннора на его рыжей лошади, объезжавшего границы их небольшого лагеря. Она увидела даже собственное тело, сидевшее поодаль. А еще дальше рос громадный раскидистый вяз, у подножья которого чернел вход в небольшую пещеру. Там сейчас находился Элбрайн, разговаривавший с Оракулом, и Пони не осмелилась нарушить его покой.

Мысли ее вновь вернулись к Коннору, и Пони попыталась разобраться в произошедшем. Ей было спокойнее оттого, что он сейчас оберегал их лагерь. Ее действительно тронуло, что молодой аристократ отправился сюда с намерением разыскать и предупредить ее. Значит, он давно знал о том, что она владеет силами магических камней, или, по крайней мере, догадывался об этом. Понимая, что церкви прежде всего нужны эти камни, Коннор мог бы скрыться от убийц не здесь, а в южных, более населенных землях. Или мог бы просто спокойно жить в Палмарисе — ведь церковь не считала его своим врагом. Но Коннор поступил по-иному: он поехал на север, дабы предостеречь ее. А до этого он вступился за семью Чиличанк.

Пони не питала ненависти к Коннору даже тогда, на следующее утро после их ужасной свадьбы. Да, он поступил отвратительно, и в этом Пони не сомневалась. Но его действия были продиктованы неподдельным отчаянием, и Пони сознавала, что сама повинна в этом. Если возвращаться к событиям той ночи, она знала: Коннор не посмел бы силой овладеть ею. Он слишком много заботился о Пони, чтобы поступить так.

Пони уже давно простила Коннора, с самых первых дней своей службы в королевской армии.

Но что она испытывала сейчас, глядя на человека, бывшего когда-то ее мужем?

Между ними не было любви. Теперь Пони это понимала, ибо знала, какие чувства просыпаются в ней, когда она смотрит на Элбрайна. Это нечто особое и совсем другое. А о Конноре она просто по-дружески заботилась. Он стал ей другом, когда она остро нуждалась в дружбе. Он был нежен, ухаживая за ней, и Пони начала избавляться от кошмаров своих воспоминаний. Коннор помог ее чувствам исцелиться. Если бы их брачная ночь кончилась иначе, она осталась бы его женой, родила бы ему детей и…

Цепь размышлений Пони внезапно оборвалась, когда она сообразила, что больше не жалеет о тех событиях. В первый раз она вдруг осознала позитивный смысл того, что привыкла считать ужасным моментом в своей жизни. Та ночь помогла Пони стать тем, кем она была сейчас. В армии, куда попала девушка, она получила отличную выучку и развила свои природные бойцовские качества. Дальнейшие обстоятельства жизни свели ее с Эвелином, благодаря которому она узнала иные, более значительные и глубокие истины, повлиявшие на ее духовный рост. В конце концов, события, произошедшие в Палмарисе, помогли ей вновь встретиться с Элбрайном. И только сейчас, сопоставив свои чувства к Элбрайну с тем, что она когда-то испытывала к другому человеку, Пони осознала, насколько удивительна и необычна их любовь.

За месяцы сражений им с Элбрайном пришлось потерять многих дорогих друзей. Теперь явная опасность грозила ее приемным родителям и еще одному другу. Лишь сейчас Пони вдруг осознала, кто она и каково ее место в жизни. Нередко ее жизненные уроки бывали горькими, но без этих необходимых кирпичиков она не смогла бы построить нынешнюю Пони.

У нее потеплело на душе при виде Коннора Билдебороха, самоотверженно охранявшего ее и Элбрайна. И Пони отпустила мысли о прошлом.

Но времени на благодушное созерцание у нее не было. Пони вновь устремила свой дух в глубь леса. Она отыскала Роджера, потом скрывавшегося в ветвях Джуравиля и двинулась дальше.

Дядя Мазер, я боюсь могущества церкви, — признался Элбрайн.

Он сидел в крохотной пещере, прислонившись к камню и глядя в глубины едва различимого зеркала. Сколько еще убийц она пошлет по нашему следу?

Элбрайн откинулся назад и вздохнул. Церковь не откажется от своих замыслов — в этом он не сомневался. И тогда однажды, в каком-нибудь пустынном месте, их с Пони настигнет смерть. А может, они погибнут в стенах Санта-Мир-Абель, куда непременно должны отправиться ради спасения Смотрителя и семьи, удочерившей Пони.

Но я должен продолжать битву, — сказал он духу своего дяди. Мы должны продолжать сражаться во имя памяти Эвелина, во имя истины, обнаруженной им в лабиринтах своего ордена. И вскоре нам предстоит сражение в самом паучьем логове.

Однако сперва… ах, дядя Мазер, один Карающий Брат уже чуть не погубил меня, Пони и Эвелина. Как нам распознать замыслы и уловки двоих опытных убийц?

Элбрайн потер глаза и вгляделся в зеркало. Перед ним пронеслась картина его первого сражения с церковью, когда Квинтал, ровесник Эвелина, с которым они когда-то вместе начинали обучение и который стал Карающим Братом, устроил им битву в пещере. Вначале этот головорез покрыл пещеру завесой, препятствующей магическому воздействию. Квинтал воспользовался солнечным камнем. Точно такой же камень был вделан в рукоятку меча Элбрайна.

Чтобы найти Эвелина, Квинтал применил силу граната.

Гранат…

Лицо Элбрайна озарила улыбка. Вот он, ответ. Элбрайн рывком поднялся со складного стула и выбрался из пещеры. Добежав до Пони, он принялся изо всех сил трясти ее, чтобы вывести из транса.

Дух Пони, почувствовав это, вернулся назад, и через несколько мгновений она заморгала и открыла глаза.

Возле нее стоял Элбрайн. Спешившийся Коннор тоже подошел, желая узнать, что происходит.

— Нам больше нельзя пользоваться магическим камнем, — рассказал о своем открытии Элбрайн.

— Двигаясь в духе, я могу разведать гораздо больше, чем другие, — возразила Пони.

— Но если наши враги применят гранат, они уловят твои магические вибрации, — объяснил Элбрайн.

Пони кивнула; они уже как-то говорили об этом.

— У нас ведь тоже есть гранат, — сказал Элбрайн. — Тот, что мы забрали у Квинтала. Представляешь, насколько успешнее будут поиски, когда ты применишь этот камень? Ведь он расширяет видение.

— Но лишь в том случае, если враги используют магию, — заметила Пони.

— А как же еще они рассчитывают найти нас на этих просторах? — не сдавался Элбрайн.

Пони замолчала и изучающе взглянула на него. На ее лице появилось любопытство.

— Ты вдруг стал очень уж уверенным в себе, — сказала она.

Улыбка Элбрайна сделалась еще шире.

— Квинтал был исключительно опасным врагом, — напомнила ему Пони. — Он едва не одолел нас.

— И лишь потому, что подготовил поле битвы так, как это требовалось ему, — ответил Элбрайн. — Он действовал в расчете на неожиданность, да еще в том месте, которое сам выбрал и приготовил. Несомненно, эти двое убийц — сильные и опасные противники во время битвы. Однако если мы сделаем ставку на неожиданность и сами выберем место сражения, не сомневаюсь, битва с ними закончится быстро.

Доводы Элбрайна вовсе не убедили Пони.

— В расчетах Квинтала была одна прореха — его высокомерие, — пояснил Элбрайн. — Он слишком рано раскрыл карты, ибо чувствовал, что в боевой выучке ему нет равных.

— Здесь он был недалек от истины, — сказала Пони.

— Однако выучка Квинтала и наших нынешних врагов значительно отличается от той, которую прошел я у эльфов. Она отличается от выучки, полученной тобой от меня и от Эвелина, а также от нашего совместного опыта, приобретенного за месяцы сражений. Вдобавок у нас есть могущественные союзники. Нет, мой страх предстоящей встречи с этими убийцами значительно уменьшился. Если нам удастся с помощью граната напасть на их след, мы заманим их туда, куда нам надо, и дадим им бой, к которому они не готовы.

Теперь слова Элбрайна убедили Пони, и она поверила, что действительно сможет навести убийц на нужный след, применяя описанную им тактику. Магию можно обнаружить только с помощью магии. Монахи наверняка сделают это и тем самым выдадут свое присутствие.

— Как только мы обнаружим их, естественно, они сразу же обнаружат нас, — продолжал Элбрайн. — Мы-то будем знать, куда они движутся, но им будет невдомек, куда мы их ведем.

— Итак, время и место мы выберем сами.

С этими словами Пони немедленно принялась за работу и вскоре установила, что кто-то поблизости применяет магию. Скорее всего, монахи воспользовались гранатом. Но магическое присутствие было недолгим. По-видимому, решила Пони, эти двое засекли ее магию и поменяли направление.

Открыв глаза, она увидела, что рядом стоит Джуравиль.

— Думаю, они постараются устроить защитный покров с помощью солнечного камня, — объяснила она, обращаясь к эльфу.

— Но разве это не магия? — удивился тот. — Разве ты не сможешь обнаружить и этот маневр?

Рассуждения эльфа при всей их простоте были неверными.

— Здесь все происходит несколько по-другому, — попыталась объяснить Пони. — Солнечный камень имеет противомагические свойства. Я могла бы воспользоваться солнечным камнем, что вделан в рукоятку Урагана, и тогда гранат наших врагов окажется беспомощной игрушкой.

Джуравиль недоверчиво покачал своей изящной головкой, не поверив ни единому ее слову.

— Эльфы считают, что все в мире имеет магические свойства. Каждое растение, каждое животное наделены магической энергией.

Пони пожала плечами. Спорить она не собиралась.

— Если солнечный камень одолеет всю остальную магию, в пространстве возникнет дыра, — продолжал свои объяснения Джуравиль. — Пустое место. Разрыв в магическом покрывале, окутывающем весь мир.

— Мне не понять… — возразила было Пони.

— Потому что ты не училась видеть мир глазами эльфов, — перебил ее Джуравиль. — Соединись со мной духом, как ты соединялась с Эвелином. Тогда мы сможем искать вместе. Мы найдем эту дыру, а значит — и наших врагов.

Пони задумалась. Когда она объединялась с Эвелином через гематит, это делало ее чрезвычайно уязвимой. Правда, объединение с эльфом не несло в себе никакой угрозы. Она сомневалась, что Джуравиль прав; просто он на все смотрел по-другому. Однако Пони все же достала гематит, а затем они вместе с эльфом устремились на поиски, воспользовавшись гранатом.

Внезапно изменившийся мир привел женщину в искреннее изумление. От каждого растения и животного исходило магическое сияние. И очень скоро Пони обнаружила дыру, о которой говорил Джуравиль, и засекла местонахождение монахов с такой легкостью, словно у них в руках был не солнечный камень, а гранат.

— Веди меня, — прозвучали в ее мозгу слова Джуравиля.

Пони ощутила, что он вернулся в свое тело и двинулся навстречу врагам.

Когда спустя три часа эльф появился в лагере, его рассказ о монахах превзошел все ожидания Элбрайна. Джуравиль обнаружил их и хорошенько рассмотрел, спрятавшись в ветвях. Особое внимание он обратил на их оружие, но оно было самым обыкновенным: один или два небольших кинжала да магические камни. Джуравилю даже удалось подслушать обрывки их разговоров, откуда он заключил, что монахи намеревались захватить Пони живой и доставить к отцу-настоятелю Маркворту.

Элбрайн улыбнулся. Имея луки и магические самоцветы, нанести ответный удар не составит труда. Разговоры о взятии в плен показывали, что монахи просто не понимали, с какой силой им придется иметь дело.

— Веди их к нам, — сказал он Пони. — А мы как следует подготовимся.

Они нашли идеальное место для устройства лагеря: небольшое плато на каменистом холме, имеющее только один подход, да и тот крутой и достаточно опасный на вид. Горевший костер с трех сторон окружали скалы, а с четвертой — небольшая роща.

Брат Юсеф злорадно ухмыльнулся: его гранат показывал, что именно там, наверху, находится та, за которой они охотились. Он убрал камень в мешочек, что висел на веревочном поясе его сутаны. Покинув город, они с братом Данделионом вновь облачились в монашеские одеяния. Затем Юсеф достал солнечный камень и велел Данделиону дать ему руку, чтобы они смогли объединить усилия и создать более мощный противомагический покров.

— Они попытаются применить против нас магию, — пояснил Юсеф туповатому спутнику. — Несомненно, это у них главное оружие. Но если мы сможем отразить их удар, обычное оружие окажется пустяком в сравнении с тем, чему нас учили.

Данделион, сильный и обученный зверюга, улыбнулся, предвкушая, что наконец-то удастся поразвлечься в настоящей рукопашной схватке.

— Вначале мы убьем спутников этой девчонки, — продолжал объяснять ему Юсеф. — Затем уже займемся ею. Если придется убить и ее, что ж, так тому и быть. Если нам повезет, захватим ее живой, заберем камни и пустимся в обратный путь.

— Сперва в Палмарис? — спросил Данделион, которому не терпелось устроить новый круг охоты на Коннора Билдебороха.

Юсеф, понимая всю важность возложенной на них миссии, покачал головой.

— Через город пройдем незаметно и прямиком в Санта-Мир-Абель.

Он положил свою вторую руку поверх руки Данделиона.

— Сосредоточивайся, — приказал Юсеф.

Вскоре защитный покров был выстроен, и монахи с легкостью начали двигаться вверх по каменистому склону, уверенно и бесшумно.

Оказавшись вблизи плато, оба довольно заулыбались: рядом с этой Джилл, Пони, или как ее еще там, сидел сам Коннор Билдеборох. Все яйца в одной корзине!

Согласовав свои движения, монахи быстро перемахнули через уступ и почти бесшумно приземлились, немедленно заняв оборонительную позицию.

— Добро пожаловать! — насмешливо крикнул им Коннор, ошеломив монахов. — Помните меня?

Юсеф перемигнулся с Данделионом и резко метнулся вперед, преодолев едва ли не треть расстояния, отделявшего его от Коннора, который даже не пошевелился. Неожиданно монах пошатнулся, почувствовав, как сзади в икру ноги попала маленькая стрела, угодив прямо в сухожилие.

— Мои друзья не позволяют вам приблизиться, — весело произнес Коннор.

— Вы даже не понимаете, в каком безнадежном положении оказались, — добавил Роджер, появляясь из-за камней, что находились позади Пони и Коннора. — Кстати, не доводилось ли вам встречаться с тем, кого называют Полуночником?

Слова Роджера были условным сигналом, и теперь из рощицы выехал на Даре Элбрайн с луком в руке.

— Что будем делать? — шепнул собрату Данделион.

Юсеф метнул полный злобы взгляд на Коннора.

— Ты опозорил и обесчестил своего дядю и весь ваш род, — прорычал он. — Теперь ты — такой же преступник, как и эти оборванцы, которых ты называешь друзьями.

— Для человека в твоем положении сказано смело, — небрежно бросил ему Коннор.

— Ты так думаешь? — спросил внезапно успокоившийся Юсеф.

Рукой, которой он зажимал рану, монах незаметно подал знак Данделиону.

Коннор поднялся и вытащил свой меч. В это мгновение Данделион бросился на молодого аристократа, не ожидавшего такого нападения. Ударив плашмя, этот медведь в сутане выбил из руки Коннора меч, а затем сбил его с ног подлым ударом плеча по горлу. После этого он метнулся дальше, вынудив Роджера спрятаться за камнями.

Прыгая на здоровой ноге, Юсеф мигом оказался позади Данделиона, намереваясь вцепиться в Пони мертвой хваткой и обеспечить себе отход. Но Юсеф вновь недооценил тех, кто противостоял ему. Он не представлял, насколько искусно Пони умеет пользоваться силой магических камней. Покров, сооруженный монахами, был по-прежнему силен, хотя и не в прежней степени, поскольку монахи утратили согласованность действий. Но даже если бы они сейчас усердно сосредоточились на своем солнечном камне, им все равно было бы не сокрушить силы Пони.

Юсеф почувствовал, как земля уходит из-под ног, но вместо падения он взмыл в воздух. Сила инерции понесла его прямо на Пони, но когда он оказался совсем рядом, то упал головой вперед и наполовину перекувырнулся. Что-то резко обожгло его спину — это Пони ударила монаха обеими ногами, отправив его в обратном направлении. Юсеф перелетел через скалу и беспомощно повис в воздухе.

Загнанный нападением Данделиона за камни, Роджер не смог прийти на помощь Коннору, а в это время монах вторично ударил молодого аристократа, который попытался встать на ноги. Затем Данделион навалился на Коннора и пригвоздил его к земле. Монах поднял ручищу и сложил пальцы. Он метил прямо в шею беззащитного Коннора.

Коннор захрипел, пытаясь закричать. Одновременно он пытался выскользнуть из-под монашеской туши. Потом он на какое-то мгновение закрыл глаза.

Удара не последовало. Коннор вновь открыл глаза и увидел, что Данделион очумел от того, что кто-то смог с такой силой сжать его руку.

Полуночник мертвой хваткой держал монаха за запястье.

Данделион с удивительным проворством повернулся, подобрал под себя ноги и дернул плечом, чтобы сбить Элбрайна с ног. Но и тот тоже повернулся. Он пронырнул под рукой Данделиона и резким движением вывихнул ему руку в локте.

Заревев от боли, Данделион обернулся и нанес яростный удар, который не достиг цели, ибо Полуночник отскочил в сторону. После этого на лицо и грудь монаха обрушился целый шквал ударов.

Медведь в сутане, рыча и снося удары, упрямо лез вперед, рассчитывая обхватить Элбрайна и задушить его в своих смертельных объятиях.

Одной рукой Элбрайн схватил Данделиона за подбородок, другой — за волосы, чтобы отшвырнуть в сторону. Но остановился, увидев, как у того из груди что-то торчит. Поначалу Элбрайн подумал, что монах обманул его и подстроил какую-то ловушку с кинжалом, но когда он оглянулся назад и увидел рядом с собой Коннора Билдебороха, он понял.

Меч Коннора пронзил Данделиона насквозь, и монах обмяк в руках Элбрайна.

— Ублюдок, — пробормотал Коннор, вынимая меч, отчего мертвый Данделион скатился на землю.

Полуночник отошел от рухнувшего тела, вскочил на Дара, схватил лук, приладил стрелу и устремил все свое внимание на Юсефа. Элбрайн прицелился и натянул тетиву.

Однако угроза миновала. Монахи проиграли эту битву, и Элбрайн не мог себе позволить просто так убить человека.

— Не надо, — сказала Пони, полностью разделяя намерение мужа.

Элбрайн убрал стрелу.

— Я прикончу его, — мрачно произнес Коннор, которому наконец удалось вытащить меч из массивного тела мертвого Данделиона.

— Когда он беспомощно висит в воздухе? — недоверчиво спросила Пони.

Коннор ударил ногой по земле.

— Так брось его прямо на камни, — сказал он, но уже без прежнего запала.

Коннору, как и Элбрайну, было не по душе убивать безоружного монаха.

Пони это обрадовало.

— Мы намерены разыскать наших друзей, — сказал Юсефу Элбрайн. — Тех, кого твой отец-настоятель незаконно взял в плен.

Юсеф презрительно хмыкнул; утверждение Элбрайна показалось ему неимоверной глупостью.

— И ты поведешь нас туда, прямо в монастырь, — закончил Элбрайн.

— В Санта-Мир-Абель? — недоверчиво переспросил Юсеф. — Глупец. Ты даже представить себе не можешь силу этой крепости.

— Как и вы оба не представляли, какая сила ожидала здесь вас, — спокойно ответил Элбрайн.

Эти слова больно задели Юсефа. Он зло сощурил глаза.

— Сколько вы еще намерены держать меня здесь? — спросил он ровным и на удивление спокойным голосом. — Убейте меня сейчас, идиоты, иначе я вам отомщу.

Спокойствие разом покинуло Юсефа, когда чья-то маленькая фигурка устремилась к нему и закружила его в воздухе. Монах размахивал руками, пытаясь отогнать это непонятное существо, и вдруг обнаружил, что лишился солнечного камня. Выпрямившись, он увидел крылатого эльфа, который мягко опустился на кромку скалы рядом с остальными.

— Как ты и предполагал, Полуночник, — солнечный камень, — сказал Джуравиль, показывая похищенный у монаха самоцвет. — Скорее всего, гранат находится у него в поясном мешочке, если только не остался у мертвеца.

Слушая Джуравиля, Элбрайн внимательно следил за Юсефом и увидел, что слова эльфа раздражают монаха.

— Возможно, у него есть другой камень, — вмешалась Пони. — Ему же надо каким-то образом поддерживать связь со своим главарем.

— Его связям настал конец, — с усмешкой произнес Коннор. — Но я не согласен с твоим решением, — сказал он, обращаясь к Элбрайну. — Он поведет нас не в Санта-Мир-Абель, а вернется в Сент-Прешес, где будет отвечать за убийство настоятеля Добриниона. Я сам доставлю его в Палмарис. Роджер мне поможет. И пусть церковь узнает правду о своем отце-настоятеле!

Элбрайн пристально глядел на Коннора, думая о том, что спас жизнь этому человеку. Если бы он чуть замешкался, то Коннор, принесший столько горя Пони, был бы сейчас тоже мертв.

Элбрайн мысленно отругал себя за подобные мысли.

Он знал: если бы потребовалось, он не раздумывая подставил бы себя под смертельный удар монаха, только бы спасти Коннора или любого из своих спутников.

Элбрайн вновь посмотрел на Юсефа и понял справедливость слов Коннора. Он вспомнил неистовство первого Карающего Брата. Нет, Юсеф не будет покорным проводником, чем бы это ему ни грозило. Если поступить так, как предлагает Коннор, то они, во всяком случае, не будут одиноки в борьбе за освобождение друзей. Неужели церковь ради спасения репутации отца-настоятеля возьмет на себя вину за совершенные преступления? Едва ли.

Предложение Коннора было здравым.

— Давайте его сюда, — велел Элбрайн, указывая на монаха.

Джуравиль поднялся в воздух, подлетел к болтавшемуся Юсефу и, действуя своим луком, словно палкой, начал подгонять монаха к уступу скалы. Поначалу Юсеф не оказывал сопротивления, но когда он приблизился к сидящим и увидел, что до земли не так уж и далеко, монах внезапно повернулся и попытался схватить эльфа. Схватить ему удалось только маленький лук, который Джуравиль предусмотрительно отпустил. Юсефу не удалось преодолеть силу инерции, и он продолжал кружиться в воздухе.

На краю уступа его поджидал Элбрайн с поднятым кулаком.

Удар перекувырнул монаха, отбросив его от края, и здесь сознание покинуло его.

Джуравиль со смехом вытащил свой лук и вновь стал подгонять теперь уже безвольного монаха к краю уступа.