"Демон пробуждается" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

ГЛАВА 14 ДЖИЛЛИ

Киска была немало удивлена и даже смущена, когда ее якобы спаситель на следующей неделе снова появился в «Друге». К чести молодого человека, он ни разу не обратился к ней напрямую и не бросал двусмысленных взглядов, от которых девушка могла бы испытывать неловкость.

Что касается самой Киски, то она лишь пару раз робко улыбнулась ему, все время держась на расстоянии. В некоторой степени ей было приятно снова видеть такого представительного юношу, но в целом она чувствовала беспокойство и неловкость. Ей уже было почти семнадцать, и, естественно, появление такого красавца будило волнующие и даже приятные мысли.

Ушел он рано, на прощанье слегка поклонившись Киске и одарив ее улыбающимся взглядом мягких карих глаз. Девушка почувствовала одновременно и облегчение, и разочарование из-за того, что их вторая встреча окончилась так внезапно. Впрочем, она тут же выкинула эти мысли из головы и целиком сосредоточилась на работе.

Прошла неделя, и он появился опять.

И снова был предельно вежлив, даже не предложил Киске встретиться. На этот раз, правда, он разглядывал ее более пристально; стоило ей обернуться — и она ловила на себе его заинтересованный взгляд.

Теперь его намерения не вызывали у нее сомнений.

Этой ночью ей было трудно отделаться от мыслей о нем. Задумывалась она и о том, какая жизнь ждет ее впереди. Фантазия девушки разыгралась. Может, она уйдет от Петтибвы и Грейвиса, оставит работу в гостинице, у нее появится собственный дом и даже… Да, даже дети. Ничего удивительного, что эта мысль пробудила в ней образы собственного детства, напомнила о матери.

Киска неистово затрясла головой, словно надеясь таким образом прогнать пробудившиеся, хотя по-прежнему смутные воспоминания. Внезапно до девушки дошло, насколько неуместны были все ее фантазии. Ее место здесь, с Грейвисом и Петтибвой. Тут ее дом, только тут она может укрыться от воспоминаний о прошлом, которые почему-то ужасно пугали ее.

Однако молодой человек приходил снова и снова, и вскоре поползли слухи, что он недаром появляется здесь. Киска пыталась не обращать внимания на перешептывания и косые взгляды. Однако, когда он в очередной раз появился, даже Петтибва со своей вечно жизнерадостной улыбкой кивнула в сторону молодого человека.

— Неужто ты думаешь, что этот красавчик за столиком у окна пришел сюда ради меня? — лукаво спросила она. — Долго ему еще дожидаться?

Что оставалось делать Киске? Она подошла к нему с холодным выражением лица и спросила, чего он хочет. И снова он не стал оказывать на нее никакого давления, просто заказал вина.

Когда он появился в следующий раз, Петтибва, огорченная поведением девушки, более настойчиво отослала ее к его столику. А потом вообще на некоторое время покинула таверну и вернулась вместе с Греди.

— По моему разумению, это тянется что-то уж слишком долго, — сказала она, обращаясь к сыну.

Тот засмеялся, взял Киску за руку и повел к молодому человеку.

Она сопротивлялась изо всех сил — до тех пор, пока не заметила любопытные взгляды и улыбки посетителей, по всей видимости, догадывающихся, что происходит.

Киска выдернула у Греди руку.

— Хорошо, пошли, — угрюмо пробормотала она таким обреченным тоном, словно Греди был поври, который захватил ее и теперь затаскивал на свой корабль.

Юноша узнал Греди и улыбнулся.

— Приветствую вас, господин Билдеборох, — сказал Греди, низко поклонившись.

— И я вас тоже, господин Чиличанк, — ответил Билдеборох, хотя остался сидеть и не стал кланяться.

— Вы наверняка знакомы с моей… — Греди сделал паузу, подыскивая подходящее слово, а Киска залилась краской и с трудом сдержалась, чтобы не шлепнуть его по затылку, — …сестрой, — закончил Греди. — Приемной, конечно.

— Да, — ответил Билдеборох. — Она слишком хороша, чтобы быть вашей родной сестрой!

Греди сжал губы, но что правда, то правда: между ним и Киской не было ни малейшего сходства. Девушка, несомненно, была прекрасна даже в своем простеньком наряде официантки — длинные золотистые волосы, ясные, искрящиеся глаза глубокого голубого оттенка, шелковистая, чуть смуглая кожа. Все в ней было совершенно — глаза, нос, прекрасно очерченный рот, длинные, стройные ноги, изящные руки. Походка тоже усиливала это впечатление — легкая, плавная, грациозная.

— Ее зовут Бедная Киска, — сказал Греди с оттенком легкого презрения. — Или, по крайней мере, это имя ей дал Грейвис, мой отец, когда подобрал ее.

— Сирота? — с сочувствием в голосе спросил Билдеборох.

Киска кивнула; по выражению ее лица молодой человек догадался, что она не хочет развивать эту тему.

— Ну вот, Киска, — продолжал Греди, — я представляю тебя господину Коннору Билдебороху из Чезвайнд-Мэнор. Отец господина Билдебороха — брат барона Билдебороха, одного из самых влиятельных людей графства Палмарис; третий человек после герцога. И конечно, оба они вхожи к королю.

Киска понимала, что все это должно было произвести на нее необыкновенное впечатление, но, по правде говоря, все эти знатные люди были так далеки от нее, что она не вникала в тонкости их родственных взаимоотношений. Ну, она, по крайней мере, улыбнулась юноше — а она мало кого удостаивала этой чести, — и он улыбнулся в ответ.

— Благодарю, что представили меня, — сказал Коннор Греди таким тоном, что любой догадался бы — он хочет остаться с девушкой наедине.

Греди не надо было уговаривать. Он едва не толкнул Киску прямо на колени молодому человеку, коротко поклонился и вернулся в матери, расплывшейся в довольной улыбке.

Киска вздрогнула, оглянулась через плечо и поправила платье. Лицо у нее пылало, и чувствовала она себя последней дурочкой, но Коннор в вопросах ухаживания явно был не новичок.

— Все эти недели я приходил в гостиницу, тайно надеясь, что вам снова будет угрожать опасность, — заявил он, застав Киску врасплох.

— Довольно странное желание, — с иронией сказала девушка.

— Ну, мне страстно хотелось показать, что я готов защищать вас от кого угодно.

Киска сдержалась, чтобы не состроить гримасу: снисходительный тон и сама суть заявления задели ее гордость — по мнению Киски, ни в какой защите она не нуждалась. Однако она сдержалась, потому что чувствовала — молодой человек не хочет обидеть ее.

— Разве такое не может случиться? — Он налил немного вина в чистый стакан и предложил его Киске. — Злодеи нападают на юную девицу, и тут появляется герой и спасает ее. — Киске не совсем был понятен его тон, но в одном она не сомневалась — он не смеется над ней. — Вздор, конечно. Может, я надеялся, что сам стану объектом нападения, и тогда вы спасете меня.

— И с какой стати я должна это делать?

Едва произнеся эти слова, Киска тут же пожалела о них, но Коннор лишь искренне рассмеялся.

— В самом деле, с какой стати? В конце концов, той ночью я немного опоздал. И, повторяю, спасать мне пришлось не столько вас, сколько ваших обидчиков!

— Вы смеетесь надо мной?

— Я восхищаюсь вами, юная леди, — ответил Коннор.

— Ну, и что прикажете делать? Упасть в обморок от счастья? — В голосе Киски все явственнее звучали саркастические нотки. — Или, может, выбежать из гостиницы и поискать каких-нибудь бродяг, чтобы ваша гордость оказалась удовлетворена?

И снова он расхохотался — так искренне, от души, что Киска, вопреки собственному желанию, рассмеялась тоже.

— Вы смелая девушка, — заметил Коннор. — Чем-то похожая на дикого пони!

Смех замер на устах у Киски. В этом сравнении было что-то… Что-то ускользающее от ее понимания, но явно приятное и в то же время щемяще-болезненное.

— Прошу прощения, — тут же извинился Коннор. — Я не хотел обидеть вас.

Дело совсем не в этом, подумала Киска, но промолчала. Она кивнула и с трудом улыбнулась.

— Меня ждут дела…

— Вы не против прогуляться со мной после работы? — спросил Коннор. — Я ждал несколько недель — больше месяца, точнее говоря, — прежде чем хотя бы узнал ваше имя.

Киска растерялась, не зная, что ответить.

— Мне нужно спросить Петтибву, — сказала она, главным образом чтобы оттянуть время.

— Я заверю ее, что она может за вас не волноваться. — Молодой человек начал подниматься.

Киска сжала его плечо — и откуда в юной девушке такая сила, удивился он — и усадила обратно.

— Не нужно.

Она снова улыбнулась Коннору, подвинула к нему стакан, из которого так и не отпила ни глотка, и ушла.

— Ох, на мой взгляд, он такой симпатичный! — воскликнула Петтибва, спустя некоторое время застав Киску в маленькой кухне.

Она захлопала в ладоши, просто сияя улыбкой, а потом от полноты чувств заключила Киску в могучие объятия.

— Что-то не заметила, — с безразличным видом ответила та.

— Да неужели? — Отстранившись, Петтибва внимательно вглядывалась в ее лицо.

— Ты смущаешь меня.

— Я? — с видом простодушия переспросила Петтибва. — Ах, душечка, ты так и проживешь всю жизнь одна, если тебе не помочь, — она игриво подмигнула девушке. — Ну-ка, признавайся как на духу! Разве у тебя не делается тепло вот тут, — Петтибва коснулась рукой обширной груди, — и мурашки не бегают по телу, когда ты смотришь на господина Билдебороха?

Киска залилась краской, тем самым подтвердив, что ее названая мать права.

— И нечего смущаться, — продолжала та. — Так уж заведено в природе. — Она подцепила пальцем вырез платья Киски, оттянула его, ведя пальцем вправо-влево, заставляя груди девушки колыхаться. — Для чего, по-твоему, вот это, а? — Киска просто потеряла дар речи. — Для того, чтобы привлекать мужчин и кормить младенцев, — Петтибва снова подмигнула. — И второго не бывает без первого!

— Петтибва!

— Ох, да будет тебе! Я знаю, он тебе нравится, да и как может быть иначе? У него хорошие манеры, он купается в золоте. Племянник самого барона! Даже Греди отзывается о нем благосклонно, и, по его словам, этот юноша весьма неравнодушен к Бедной Киске. Когда он смотрит на тебя, в глазах у него искорки так и сверкают, а брюки чуть-чуть оттопыриваются…

— Петтибва!

Толстуха громко расхохоталась, а Киска снова задумчиво принялась за работу. Греди одобряет такое развитие событий, сказала Петтибва, но дело тут вовсе не в заботе о благополучии Киски. Если она выйдет замуж за знатного человека, Греди получит от этого двойную выгоду. Во-первых, породнится с людьми того круга, куда он давно стремится, а во-вторых, сможет успокоиться по поводу притязаний Киски на гостиницу.

Энтузиазм Греди по поводу этого союза меньше всего имеет отношение к ней самой. Другое дело Петтибва. Киска чувствовала, что ее приемную мать и в самом деле очень волнует и радует тот факт, что Киска удостоилась внимания такого красивого и влиятельного господина, как Коннор Билдеборох из Чезвайнд-Мэнор.

А что же сама она думает обо всем этом? Вот вопрос, и, по сути, только он и имеет значение. Но пока ей было трудно на него ответить. Нет, не сейчас, и не в присутствии сияющей Петтибвы.

— Он спрашивал, не могу ли я после работы прогуляться с ним, — сказала она.

— Ох, ну о чем речь! И если он захочет поцеловать тебя, позволь ему сделать это, — Петтибва ласково похлопала девушку по щеке. — Но вот они, — она снова тронула вырез платья Киски, — пусть немного подождут.

Девушка снова залилась краской и отвела взгляд. Грудь у нее развилась поздно, где-то лет в шестнадцать, и хотя она лишь добавила девушке красоты, Киска всегда испытывала из-за нее некоторую неловкость. С существованием этой ее ипостаси — женской, чувственной, сексуальной — свободный, все еще «девчоночий» дух Киски пока не смирился. Раньше Грейвис учил ее драться, помогал осваивать боевые приемы, но, как только грудь у девушки налилась, прекратил эти занятия. Словно между ней и ее любимым приемным отцом возникла незримая преграда — признак того, что она больше не была его маленькой девочкой.

Хотя, по правде говоря, Киска никогда не была «его маленькой девочкой». Так мог бы называть ее совсем другой человек, где-то далеко отсюда, в месте, о котором она ничего не помнила.

Она все еще не хотела взрослеть, внутренне была не готова к этому.

И все же просто не обращать внимания на ухаживания Коннора Билдебороха Киска не могла; хотя бы потому, что не хотела огорчать Петтибву.

Она отправилась с ним на прогулку и очень мило провела время. Он умел вести беседу — предоставил ей выбирать и тему, и улицу, по которой они шли, не углублялся в слишком личные вопросы. Она рассказала ему лишь о том, что Грейвис Чиличанк подобрал ее в деревне, которая, по его словам, называлась Сорный Луг, а после этого удочерил.

— Ужасно глупое название, правда? — смущенно спросила она.

И объяснила юноше, что не помнит, откуда на самом деле родом, в какой семье жила и даже как звучит ее настоящее имя.

Коннор простился с ней у дверей в задней части гостиницы. Он не пытался поцеловать ее. Просто взял на прощанье руку и поднес к губам.

— Я вернусь, — пообещал он, — но только если и вы этого желаете.

Она молчала, точно завороженная зрелищем его прекрасных карих глаз, обрамленных густыми ресницами. Он был высокий, стройный, но с красиво вылепленными, сильными мышцами. Прикосновение его руки пробудило в девушке вихрь странных эмоций, смутных ощущений, уже почти забытых…

— Ну, что скажете, Киска? — спросил он.

— Нет, — ответила она и увидела, как вытянулось его лицо. — Не Киска, — быстро добавила она и потом сказала, почти растерянно: — Джилли.

— Джилли?

— Или Джилл. Джилл, Джилл, не Киска, — повторила она, делая ударение на каждом слове. — Раньше меня звали Джилл.

Ее возбуждение передалось Коннору.

— Имя! — воскликнул он. — Вы вспомнили свое имя!

— Не Киска, нет! Джилли, Джилл. Я уверена в этом!

Он поцеловал ее прямо в губы, но тут же отпрянул, словно извиняясь, словно давая ей понять, что сделал это непроизвольно, исключительно охваченный внезапной радостью за нее.

Джилл никак не отреагировала на происшедшее.

— Вы должны пойти и сообщить Петтибве, — сказал Коннор, — хотя, конечно, мне ужасно не хочется отпускать вас сейчас.

Джилл кивнула и повернулась к двери, но он обхватил ее за плечи и со всей серьезностью спросил:

— Так возвращаться мне в таверну или нет?

У Джилл мелькнула мысль ответить что-нибудь вроде того, что таверна — общественное место, куда могут ходить все, кому вздумается. Но она придержала язык и просто кивнула, тепло улыбнувшись. Возник момент некоторого напряжения — Джилл и, вероятно, Коннор решали для себя, может ли он попытаться поцеловать ее снова.

Он не стал делать этого; просто сжал ее ладонь обеими руками, повернулся и ушел.

Джилл и сама не знала, обрадовало ее такое прощание или нет.

Петтибва встретила известие взрывом радости, а между тем Джилл опасалась, не обидится ли она, узнав, что девушка отказывается от имени, данного ей Грейвисом. Ничего подобного. Ее приемная мать разразилась слезами.

— Ну и правильно, ну и хорошо. Что это за имя — Киска, для взрослой-то девушки? — она обняла Джилл с такой силой, что та едва устояла на ногах.

Этой ночью девушка лежала в постели, охваченная, в общем, приятными чувствами, хотя, возможно, и чересчур сильными. Столько событий сразу! Столько впечатлений! Она вспомнила собственное имя. И Коннор… Он поцеловал ее. Джилл. Да. Но иногда ее называли Джилли, это точно.

И еще хотелось бы разобраться в том, что с ней творилось, когда Коннор оказался совсем рядом. Ночь была прохладная, почему же она так сильно вспотела? В возникшем при этом ощущении тоже было что-то из ее прошлого, что-то удивительное и пугающее одновременно.

Ну, не все сразу. Она знала теперь свое имя. Наверно, скоро к ней начнут возвращаться и другие воспоминания. Вся эта смесь полудетского смущения, страхов и нежности, счастья и ужаса настолько взбудоражила ее, что, когда она, больше уже не Бедная Киска, в конце концов заснула, всю ночь ее преследовали то сцены райского блаженства, то невыносимые кошмары.