"За Пределом" - читать интересную книгу автора (Лобанова Елена Константиновна)

Глава 1

Большая вода покидала русло Беноры до будущего года. Торговые ладьи уже ушли вниз по течению, к Пальдасу. Дрешт превращался в тихий сонный город. По улицам снова бродили куры и гуси, упрятанные хозяевами по птичникам на время большого торга. Владельцы постоялых дворов вздыхали, запирая пустые комнаты, подсчитывали барыши и, завершив все эти недолгие дела, откровенно скучали. Радовался и суетился только Тонд, хозяин «Золотой кружки».

Гости появились, когда даже самые запоздавшие покупатели и торговцы уже покинули Дрешт. Мужчина, мальчик и, судя по всему, их хозяйка сняли весь второй этаж. Тонду было все равно — хоть все комнаты и чулан в придачу. Но и небезынтересно: кого они ждут и как надолго задержатся? И зачем вообще приезжать в Дрешт в это время?

Девица уходила побродить по лавкам или с мальчишкой, или с мужчиной — Сульсом. Тогда оставшийся занимал пост в зале и не отлучался, пока двое ушедших не вернутся. Болтать с хозяином никто из них не хотел, и потому выглядело это все уж очень загадочно. Не болтливые слуги, это — или разведчики, или разбойники.

Тонд уже измучился сочинять самому себе всякие разные истории, когда однажды вечером прибыла оставшаяся, большая часть компании. Пятеро всадников в плащах с капюшонами, оставили на попечение его конюхов шестерых кобыл и лошака. Он лично проследил, чтобы лошади были устроены наилучшим образом. Поэтому в зал хозяин вошел, когда новые гости уже скинули плащи. Загадка не разрешилась — она доросла до размеров тайны. Темноволосая эльфийская дева с радостной улыбкой наблюдала, как эльф обнимается с человеческой девицей. Сама девица, его первая гостья, называла эльфа братом. Второй, беловолосый, как оказалось — тоже «брат», вертелся тут же и отталкивал «чернявого» со словами: «не ты один тут скучал». Самое худшее подозрение Тонда оправдались, когда он перевел взгляд в дальний угол зала. Там уселись в полумраке еще двое беловолосых. Этих невозможно было ни с кем перепутать. Темные Эльфы! Лица бледные, глаза неживые — только что из-под земли. Это была самая необычная компания, какую только видел трактирщик за всю свою жизнь. И страшная. Если одного светловолосого «брата» еще можно было принять за странного эльфа — кожа имела вполне здоровый, даже слегка загорелый оттенок, то двух бледных «призраков» — ни в коем случае.

Его необычные постояльцы уселись за самый большой стол и перетащили в свою компанию, из угла, двух своих Темных спутников. Странности не желали заканчиваться. Темные потребовали извинь всех сортов на пробу и сокрушались, что сортов всего два — дорогой и дешевый. Та, которую слуги называли «Пеллиэ», скинула с головы шаль и тоже оказалась не совсем обычной девицей. Крашеной. Лицо обрамлял венчик светлых отросших волос, на которых хороша была видна четкая граница темной краски. Ну, если девица красит волосы — значит тут уж совсем дело нечисто.

Ужин еще не был готов, как со стороны дороги снова послышался конский топот. Похоже, приближался целый отряд. И чтобы летящие галопом всадники не разнесли ворота, Тонд помчался открывать. Всадников оказалось всего два. Но вместе с ними во двор ворвались еще десять неоседланных поджарых лошаков, все — похожие на того, который уже стоял в конюшне. А на двух оседланных лошаках могучими глыбами восседали гномы. Один — в кожаном доспехе с накладками, второй в желтой кирасе. И оба — при секирах и метательных топорах. Когда тот, что в кирасе, снял ведерный шлем и повернулся к хозяину, Тонд все-таки вцепился руками в створку ворот. Ноги не слушались. Длиннокосая, рыжеволосая девка в штанах рыкнула:

— Благородная Пеллиэ здесь остановилась? — И получив утвердительный кивок, не менее властно распорядилась разместить «айшаков» по стойлам. Слава Создателю, этот приказ относился к молодому еще гному, с недлинной курчавой бородой. Он немедленно подхватил вожжи лошака своей «госпожи» и засвистел. Остальные лошаки сбились в кучу и пошли за ним.

На крыльцо вышел беловолосый эльф, и, прищурив серые глаза, спросил:

— И что это значит, Благородная Вайола?

Тонд закрыл ворота. Она еще и благородная! В штанах, кирасе и с гномом. Кому рассказать — не поверят. Скажут — извиня перепил. А может, и правда, перепил?

Даэрос был нешуточно зол. Вайола виновато понурила голову. Сульс готов был залезть под стол. Его уже «допросили». А что ему было делать? Разве он мог не сказать Ноферу Руалону, где они остановятся в Дреште? Он же волновался за Пеллиэ!

— Вайола! Ну, куда Вы собрались? А?

— С вами. На подвиги! — Воительница полугномского происхождения была непреклонна как дубовая крепь в шахте.

— А кто Вам сказал, что мы собираемся на подвиги? Может у нас… прогулка?

— Тогда я рядом погуляю. Мало ли что… может рядом что-то случится, так мы с айшаками дадим им жару! И Гройн поможет!

— Гройн, это Ваш новый айшак? — Даэрос вспомнил с некоторым запозданием, что его бесценный Айшак, на самом деле принадлежит Вайоле.

— Нет. Почти жених. На голову очень крепкий. К сожалению. Он сейчас айшаков пристраивает. Как конюх — неплохой.

— И сколько у Вас теперь айшаков?

— Все двенадцать. Пеллиэ знает — Отец с другими гномами клана на них и приехал. Он сейчас рядом со старым Замком Отца, новый строит. А чтоб быстрей, мы старый — из требушетов расстреляли. Заодно и камень пригодится. Скоро остальные гномы подтянуться, и к весне будет просто чудо — какой Замок! Так что жить там пока негде. Отец Руалон в палатках, с мастерами. А, вот. — Вайола протянула корзину, набитую горшочками. — Он вам варенье просил передать…

— Мои картины! — Сульс застонал.

— Сульс! Не ной! Все твои картины мой Отец лично вынес. Перед тренировочным штурмом. Заодно и гарнизон попрактиковался. — Вайола не понимала, как в таком важном деле — строительство нового Замка, можно думать о таких мелочах.

— Который из Отцов? — Оружейник льстил себе надеждой, что его благородный нофер лично спасал его «шедевры».

— Мастер Бройд, конечно. Ему некоторые так понравились! Просто удивительно! — остальные восторги главы клана Секиры и Кирки, Вайола решила не пересказывать. Кто же знал, что один из «портретов» окажется похож на старинный мифический сказ гномов — «Оживающий камень с бородой». Мастер Бройд назвал полотно «начальной стадией пробуждения первого гнома».

Трактирщик не велел кухаркам показываться на глаза гостям, и сам накрывал на стол. Из последнего обрывка разговора он понял, что у неприлично одетой девы, которая вопреки всему — благородная, два отца и ни одной матери. Чудны дела Создателя.

— Вайола! — Даэрос попытался сделать «жуткое лицо», — Там, куда мы отправляемся не так страшно, чтобы было интересно. Но мы вряд ли вернемся оттуда. Не потому, что все умрут, а потому что… задача такая.

Воительница все равно не сдавалась. Она даже молча «громко» заявляла о своей решительности, сжимая секиру. Ладно. Двенадцать айшаков — это сила. Его — тринадцатый не в счет, надо поберечь скотинку.

— Кстати, об айшаках. Тот, который ко мне сбежал, как бы так его обозначить…

— А, ладно! Он сам выбрал. Хозяина. Так что — дарю. — Вайола щедро отдала «предателя», не без расчета на ответную любезность.

— Ладно. Никуда от Вас не денешься, доблестная Вы наша. Элермэ, Ларгис, Гарнис, как Вы уже поняли, это — Благородная Вайола фар Руалон, дочь Мастера Бройда из Клана Секиры и Кирки и приемная дочь Нофера Криста Руалона. Я вам рассказывал по дороге о нашей с ней судьбоносной встрече в степи. А мой Айшак является близким родственником еще двенадцати таких же тварей. Элермэ, береги кобыл.

— Да, не надо! — Вайола, принятая в компанию, сразу осмелела. — Это Айшак Принца Даэроса такой избалованный. Я его с детства растила, ну и много позволяла. Очень. А остальные звери вполне послушные. У гномов в горах — не забалуешься. — И она расцвела гордой улыбкой.

Ларгис Ар Туэль поперхнулся, а Гарнис Ар Нитэль застыл, не донеся стакан по назначению. «Принц Даэрос»! Даже Элермэ отвлеклась от своих раздумий и удивленно приподняла брови. В этом месте надо смеяться, или как? Хоть бы подмигнули.

Дверь распахнулась и вошел молодой гном. Борода у него была вся в завитушках. Даэрос присмотрелся — завитушки были уж очень ровненькие и какие-то слишком мелкие. И у него, как у специалиста по различным фокусам с волосами, не осталось сомнений. Их вниманию сейчас будет представлен редкий тип гнома — щеголь. Не иначе, на гвозди бороду каждый вечер наматывает! Жертвует длиной ради красоты. Чудеса, да и только. И если Вайола, в виду своего происхождения еще как-то могла быть принята за почти человеческую деву, то вот этот «Завиток» был чистейший гном без всяких примесей. С придурью, но — гном. Дожили! Как где только эльфы соберутся по важным делам, как тут же гном пытается затесаться! И, похоже, что этого айшачьего конюха никуда не денешь…

— Знакомьтесь! Гройн из клана Секиры и Кирки. Пока — конюх. — Вайола грозно посмотрела на «жениха», мол, попробуй возразить. — Гройн, знакомься — Пеллиэ, моя подруга, сестра двух принцев Даэроса и Нэрниса, а… — А остальных Воительница не знала.

Элермэ и Темные были на грани истерики. Нэрнис принял гордый и независимый вид — он вообще скоро Властелином будет. Подумаешь, принцем назвали! Даэрос представил многострадальных разведчиков, обозвав их в отместку за ухмылки «Первыми летающими эльфами». То, что их «летало» смерчем, он опустил. Элермэ гнома не заинтересовала вообще. Его интересовала только Вайола. Гройн с достоинством кивнул всем представленным и двинулся с объятиями прямиком к Даэросу:

— Ну, рад приветствовать тебя, соперник!

Даэрос зашипел. На Вайолу. Вайола смущенно покраснела. Старший разведчик Ларгис забрался под стол, вроде как сапог перешнуровать и, закусив рукав, хохотал. Гарнис не придумал ничего оригинального и полез к своему сапогу туда же. Элермэ не была настроена смеяться над любовью, как бы нелепо это не выглядело. Пелли уже и так видела «гонку за Принцем» и удивляться ей было нечему. Знатная «айшачница» Вайола считала Даэроса «лучшим жеребцом» и никто её в этом не переубедит. Странно, конечно, как можно отдать предпочтение кому-то, когда рядом есть Нэрнис… Но у гномов и полугномов — свои причуды.

Даэрос подумал, превозмог себя и обнял Гройна. Сильно, как Айшака на первом привале, когда собирался его придушить насмерть. Гном стоически перенес пытку и понял: против такого бойца… ловить нечего. Значит, придется добиваться расположения Прекрасной Вайолы обаянием.

— Ну, если наши доблестные разведчики зашнуровали друг другу сапоги, то, похоже, мы должны рассказать прибывшим, куда мы идем. Это их последний шанс принять разумное решение. Вайола, мы отправляемся за Предел.

— Не ожидала от Вас, Принц Даэрос! — Воительница надула губы. — А что-нибудь кроме сказок?

А вот когда не доверяют словам командира, разведчики очень злятся — это у них профессиональное, пещерное в буквальном смысле. Так что убеждать Вайолу и Гройна не пришлось. Ларгис с Гарнисом просто собрались их убить. «Принц» Даэрос приказал не трогать, и они еще долго шипели и обсуждали, как они это сделают, когда будет «можно». Даэрос попытался затронуть другую сторону Темной натуры — на Деву с ножом, это же не по-мужски. И был обескуражен:

— Гном, это — гном. И только потом — Дева. — Ларгис не видел в гномах особой разницы. Или не хотел.

Таким образом, Прекрасную Воительницу окончательно приняли в «гномы». Она еще не знала, как к этому относиться, но зато будущий подвиг засиял перед ней как новая кираса.

— А что мы там будем делать? Воевать, да?

— И это тоже. Там живут страшные злые силы. И они тоже знают, как выйти наружу. Или мы их, или они — нас. — Даэрос уловил краем уха шорох. Хозяин трактира подкрался с той стороны двери подслушивать. — Слышала про Черного Властелина? Так вот — это не сказки. Завтра выступаем. Пройдем через Запретный лес и попробуем… обрушить за собой Проход. Так как, Воительница, ты готова спасать мир?

Вайола была готова спасать мир каждый день. Даэрос решил, что неокрепшему девичьему мозгу воительницы рано получать информацию о заговоре с двойным дном. Пусть все узнает за Пределом, раз уж ей так захотелось туда пойти. Тем более, что «не вернемся» — было тактической правдой, а не правдой вообще. И как бы он не был огорчен, что у них теперь в компании гном, но отправлять воительницу с айшаками… Одну он её бы отправил. А удержать это буйное стадо — бесполезно. Один посвист и они весь Запретный лес вытопчут.

Тонд получил пять золотых и стал гораздо любезнее. Да, компания была необычная. А то, что он подслушал, было еще необычнее. Но эльфы — не врут. Так что скоро он, простой трактирщик сделает себе имя в Дреште, и его заведение будет обладать потрясающей популярностью. А эти добрые самоубийцы и борцы с великим злом даже не обратили внимание, что распорядились насчет еще одной лишней комнаты… В ворота стучали. Тонд понял, что хитрейшие разведчики всех народов, которых случай свел под крышей его достойного заведения, на все обратили это самое внимание.

Еще двух эльфов — опять Светлый и Темный, то есть Темная, Тонд назвал про себя «блаженными». Зачем Злу такие борцы с ним — непонятно. Если только в качестве наживки. Они вообще ничего вокруг себя не замечали.

Конечно, не всегда люди понимают, сколько эльфу лет. А возраст свыше трех сотен считают, если не сказками, то чем-то нереальным. Не осознают. Совсем другое дело, когда эльф представляет своим друзьям своих же родителей, которые выглядят даже как-то странно помоложе его самого. Бледнокожая Исильмэ и впрямь казалась юной по сравнению с загорелым Даэросом. Тонд решил, что сойти с ума никогда не поздно. У кого-то два отца, а у кого-то мать родилась после сына. Колдовство это все — не иначе.

Морнин отказался скакать галопом и переживать за свою Спутницу в обществе нервных кобыл, которых временами пугал Айшак, а так же потребовал с сына клятвы, что проход за Предел будет делом безопасным и не тряским. Пределы Пределами, заговоры тоже могут подождать, а у них в скором времени дочь намечается. И о будущей сестре Даэрос, кстати, должен заботиться.

Элермэ опять погрузилась в задумчивость. Нет, она не завидовала. Она страдала. У всех нормальных эльфов, даже когда семья вот такая — полутемная-полусветлая, все происходит естественно и нормально — отец (заботливый), мать (счастливая), старший сын вообще — дар свыше. Конечно, если вспомнить, что старшего Исильмэ рожала в гордом одиночестве, оттого, что Морнин неправильно понял её состояние и сбежал тосковать в Озерный Край, то где-то как-то их ситуацию можно сравнить. Но у них то было недоразумение при полной любви, а у неё — никаких недоразумений. Все ясно и понятно. В этом мире есть только одно большое, злобное, отвратительное недоразумение — Амалирос, Выползень подгорный. Темная Тварь…

— Элермэ, — Исильмэ обратила внимание на состояние своей недавно обретенной племянницы, — ты так сверкаешь глазами, как будто враг не за Пределом, а здесь.

— А я и есть здесь! — Нэрнис недоумевал.

— Ах, ну да, прости Нэрьо, я совсем с этой историей запуталась. И все-таки… Девы, давайте-ка пойдем наверх. Пусть мужчины тут совещаются. И я хочу поближе познакомиться с Пеллиэ. Так уж получилось, что я оказалась теперь и старшей в семье. Старшей в женской половине семьи. Вайола, детка, ты пойдешь с нами?

Воительница уже хотела раскрыть рот и изложить все, что она думает по поводу половин, разделений и мужских дел, но Пелли шепнула ей на ухо магические слова: «Женский Совет». Это Прекрасная Вайола любила и понимала — нечего жеребцам соваться в серьезные вопросы. Прихватив секиру, Воительница побежала впереди всех — проверить комнаты, заглянуть под кровати — а вдруг там враги? И попутно обдумала свое выступление на Совете на тему: трактирщика надо будет прикончить. У него очень хитрый вид.

Сначала разговор не очень ладился. Исильмэ принялась рассказывать романтическую историю своей семьи — в её положении все истории были романтическими. К изумлению Вайолы Даэрос и Нэрнис действительно оказались братьями, а не только побратимами. До неё, наконец, дошло, что Исильмэ мать Даэроса, то есть того самого, восхитительного «бойца и жеребца», который не желал быть женихом. А Элермэ сестра Нэрниса, и опять-таки сестра, таким образом, и Даэроса. Воительница шумно выдохнула в этом месте рассказа. Ну, стало быть, не соперница. Потом подумала, прикинула с какой стороны и пришла к выводу — не кровная. Плохо. То, что у Даэроса скоро будет еще одна совсем родная новорожденная сестра было, на взгляд Вайолы, дочери Искусной Оплодотворительницы — очень хорошо. По мужской линии имелись отличные данные по производительности. Так что, Даэрос приобретал дополнительные «за» при рассмотрении его кандидатуры. А Гройн тускнел. И кто придумал этот дурной обычай — бить жениха кулаком по голове? Ну, шлепнула она Даэроса, тихонько. Так он сбежал. Гройна приложила, как следует. Выстоял. Она-то думала, что и догонять особо не станет. А он, видите ли, и не намерен был от неё бегать. Не умеет, наверное.

Пелли было все равно, куда идти за Нэрнисом — на край света, за Предел, в Запретный лес — неважно. Она ни на секунду не сомневалась, что хитрый Даэрос, уж если знает, как туда попасть, значит, знает и как вернуться. Хотя, какая ей разница, где жить? Исильмэ как раз стала расспрашивать её, как она познакомилась с братьями. Пелли сомневалась, что следует рассказывать, а что нет. Длинных романтических историй она не знала. А в сжатом виде история и братьев, и знакомства выглядела совсем не романтично. Даже хуже. Разве можно сказать: Ваш достойный сын, Исильмэ, споил Прекрасного Нэрниса в первый же день по его приезду в Малерну. Потом подбил на нарушение закона и закинул его плащ в Придел. А потом вывозил Прекрасного, но пьяного в дым Нэрниса в тачке для овощей из Замка Бриск. А она, Пелли, сбежала с ними потому, что влюбилась, и потому, что помогала, да и кража тачки у старой фар Бриск, это знаете ли, — чревато. А про то, как её взрослый сын умеет переодеваться в людей? Хранит дома мешками накладные волосы и бороды? А как прекрасно девам волосы красит? И как они из города «улизнули» — тоже? А как он подслушивает гномские разговоры в кабаках, а потом выслеживает телеги с золотом, бегает по лесам и выведывает чужие тайны… Хотя, может у Темных это все считается доблестью? Но потом решила, что все же матери в таком положении не стоит знать про очень личную жизнь взрослого сына и ограничилась своей короткой историей:

— А я точно не знаю, как именно они познакомились. Я увидела Нэрниса, упала в обморок, а потом, после обморока — они уже были знакомы. То есть само знакомство я пропустила.

— Обморок! Как романтично! Как трогательно! Жаль, что мы, эльфы, не умеем падать в обморок. Это было бы так прекрасно: я падаю в обморок, а Морнин меня ловит! А Нэрнис Вас поймал? И кстати, а отчего случился обморок?

— Не успел поймать. Я была не очень рядом. А… ну, я… я его полюбила. Сразу. — Пелли гордо вздернула подбородок и оглядела всю женскую компанию. Её взгляд был красноречивее всяких слов: а если кому-то что-то не нравится, эльфам, в частности, то это — их личное дело. Но эльфам, да и Вайоле, все нравилось.

— Ой, как прекрасно, просто невероятно! — Исильмэ посмотрела на Пелли с особой нежностью. — А кто предложил обряд с чашей? Кто из мальчиков первым понял, что такая достойная Дева должна стать им сестрой?

— Даэрос, конечно. — И про себя Пелли добавила: «очень хитрый двухсотлетний мальчик, который точно знает, что чем лечат».

Вайола обиженно сопела. Похоже, что её мнение о том, как неприлично отказывать девам в любви, никого не интересовало. А Элермэ всхлипывала.

— Ох, Элермэ, как я тебя понимаю, — Исильмэ смахнула слезинку, — все так прекрасно, так восхитительно возвышенно в этом мире… Элермэ!?

У Элермэ началось что-то вроде припадка. Сначала она перестала всхлипывать, потом расхохоталась над последним утверждением Исильмэ, а потом — хохот не прекратился. Все поняли, что такое редкостное явление как Благородная Эльфийская Истерика, должно быть немедленно вылечено примитивными человеческими средствами — холодной водой в лицо. Пелли метнулась за тазом для омовений, но добрый хозяин воду согрел. Она, конечно, остыла, но холодной не была. Пришлось бежать к колодцу.

Когда она вернулась с полным ведром, мужчины в зале выглядели встревоженными. Морнин Аль Манриль скребся под дверью и требовал клятв, что это не его Исильмэ так жутко рыдает. «Его Исильмэ» советовала ему весьма громко и неромантично оставить всех дев в покое. И он оставил, когда Пелли оттеснила его от двери. Но нос сунуть успел. Вайола с секирой заслонила проход и обзор, демонстративно захлопнув дверь почти у этого самого носа. Поэтому «отливали» Элермэ без лишних глаз. Воительница очень терпеливо ждала пояснений: кого надо убить за такое состояние Девы? И где этот подлый жеребец пасется?

У Воительницы был собственный, порожденный её окружением взгляд на мир. Начинался этот взгляд где-то в тайных записях Достойной Кербены. Талантливая выпускница Ордена Сестер Оплодотворительниц, начав с новых сортов укропа, не остановилась на выведении породы плодовитых, злобных, выносливых «лошаков-айшаков», а положила свое тело на алтарь науки. Её не смутило ни наличие мужа, ни шестерых сыновей, ни возможные последствия, если сей факт станет известен. Как обнаружила (не так давно) Вайола, на том же алтаре «полежал» глава клана Серикры и Кирки — Мастер Бройд — её Отец. Родной.

Но Воительница не осознавала, что она даже более уникальна, чем айшак, поскольку в отличие от этих расплодившихся созданий, является единственной в природе дочерью человеческой женщины и гнома. То есть, результатом эксперимента. В ней оказалось столько от гнома, что никакие вывихи столь странного пути в мир, не смогли сломить её упрямства и выбить из неё некоторые, заложенные матерью, идеи.

Мужчин она воспринимала, или считала, что воспринимает, исключительно как средство для оплодотворения. Исходя из этого, она могла много чего порассказать об их месте в жизни. При полной наивности и невинности, напичканная различными теориями на сей счет, она обычно вызывала раздражение или недоумение у всех — как у мужчин, так и у женщин. Даэрос её по началу вообще терпеть не мог. То есть терпел, но с трудом. Никогда и ни у кого словесные пассажи Вайолы не вызывали бурного одобрения. Но должно же было и ей улыбнуться счастье. И оно улыбнулось.

Воительница как раз начала нервно прохаживаться по комнате и бухтеть про «всех жеребцов». И тут случилось неслыханное: её поддержали. Да еще как! Да кто? Элермэ!

— Животное! Касс- касс- трировать! Ну, ну почему мне это раньше в голову не пришло?! — И Элермэ тихо заплакала уже безо всякой истерики. Она искренне сожалела об упущенной возможности. Жалость-то какая!

— Легко! Выхолостить! Кто это и где? Предел подождет! Пойдем разберемся! — Воительница потрясала секирой. Ну, наконец-то! — Где эта тварь, которая отказала Деве в оплодотворении?

Элермэ зарыдала.

— Не отказала… Тварь! Выползень проклятый! Он… он… меня…. Принял за…

Даэрос, как объединяющее звено между Светлыми, Темными, и как самый осведомленный об идеях Воительницы, пояснял озабоченной мужской части компании, что происходит наверху. Он до-переводил отрывочные вопли Вайолы из-за двери, заодно стращая этим её завитого «жениха».

— Вот сейчас Достойная Вайола, рассказывает всем девам, что Повелитель Амалирос думает тем местом, которым думают все поганые жеребцы — то есть мы с вами, а именно… ну, это слово вы расслышали. Воительница предлагает явиться к Повелителю, и лишить его того сомнительного достоинства, которое он считает достоинством, но на самом деле там нет ничего достойного. Прекрасная Элермэ возражает, что как раз вполне даже… ну, это вы слышали. Что очень радует Достойную Вайолу — если все так достойно, то лишенный такой части Повелитель будет горько сожалеть. Как я понимаю, Повелитель имел несссторожность что-то показать нашей, Нэрьо, ты меня слышишь, нашей сестре! А вот этот хищный вопль и призыв лишить Повелителя двух тысячелетней девственности совместными усилиями, чтобы он потом стал сожалеть еще больше, мне почему-то нравится. А вот этот всхлип Элермэ означает… Может быть приесоединимсся с поздравлениями? Воительница считает, что наша сестра, Нэрьо, ты слышишь, наша сестра совершила подвиг редкий по своему содержанию и… результату! Нэрьо, пошли узнавать результат! — Даэрос больше не мог изображать спокойствие.

Ларгис и Гарнис были смущены. С одной стороны, они страдали преданностью своему Повелителю. С другой стороны, они прекрасно понимали Даэроса и раздувавшего ноздри Нэрниса. Деву — тем более. Но Повелитель… нереально.

На галерее появилась Вайола с секирой:

— Ага-а! Двуногие животные! Попритихли? — Присутствующие действительно притихли. Гройн забился в угол. Трактирщик сидел под стойкой и молился. Назревала какая-то крупная ссора. То ли между эльфами и гномами, то ли между разными эльфами… Сульс и Расти видели выступление Вайолы с речью впервые. Сульс вытянулся по стойке смирно — как никак хозяйка. Проныра Расти собирался «утянуть» что-нибудь в суматохе и… вернуть на место. По малолетству он пока себя к жеребцам не причислял.

— Стадо! — Воительница нашла виноватых и указывала на них секирой. Виноваты были, конечно, все. Даже Гройн. — Ваше место в стойле! Ваша жизнь должна продолжаться до последней удачной случки! — что-то она даже в обоснования не пускалась, вопреки своей привычке. — Вы все — делитесь на две породы: те, кто не отказывает, и те, кто сначала не отказывает! Вы на коленях должны ползать перед теми, кто вам позволяет размножаться!

Даэрос решил пойти на приступ лестницы и успокоить Вайолу до того как разведчики начнут метать ножи. И заодно узнать, что все-таки произошло. В точности. Но на галерее появилась заплаканная Исильмэ. Морнин рванулся к ней, но был остановлен жестом, явно позаимствованным у Вайолы.

— Аль Манриль! — Исильмэ стояла прямая как скала и гордая как повелительница. — Помнишь я тебе сказала, что Светлые — все идиоты через одного? — Разведчики даже заулыбались. — Так вот, во-первых, все мужчины… идиоты. А Темные, начиная с Повелителя! Единый Создатель, как я могла так просто простить тебя за твой побег!? Даэрос, сын! Посмотри — вот это чудовище — твой отец! Он сбежал от меня, так и не узнав о твоем предполагаемом рождении. Он, видите ли, думал, что я его не люблю! Кто тебе вообще позволил думать, Морнин? Это не мужское дело! Воительница! — Исильмэ уважительно кивнула Вайоле. — Вы мне просто открыли глаза на мир. Лучше поздно, чем никогда. Ваша Достойная Мать — просто светоч мудрости. Что ты так на меня смотришь, Аль Манриль? Сын, неужели ты можешь считать, что я не права? Морнин, навостри свои уши — тебя простили только потому, что ты — идиот романтичный. Практичным идиотам прощения нет и не будет! — Исильмэ грозно сверкнула глазами и удалилась.

Из комнаты доносились всхлипы Элермэ, а потом раздался визг Пелли. Наверх побежали все — и Даэрос и Нэрнис, и разведчики. Аль Манриль, осознавая всю глубину своей вины, особо не спешил — ему, похоже, придется выпрашивать прощение по второму разу. И вряд ли этот раз будет последний.

В комнате Элермэ брызгала водой на обморочную Пелли. Ну, как обычно. Это Даэрос уже видел. Причина обморока тоже была понятна. Он и сам, несмотря на свою стойкость вздрогнул. В дверном проеме завистливо застонал Сульс. У стены стояла распакованная картина кисти неизвестного мастера. Два страшных червя извивались на черном фоне. Писал сей шедевр, явно неумелый художник. Но не всякому живописцу удалось бы довести кого-нибудь до обморока или дрожи, даже задайся он такой целью.

— Элермэ, это что? Это ты из-за картины плакала? И что-то Пелли поздновато в обморок упала.

— Нет. — Элермэ еще всхлипывала. — Она сразу упала. А…

— Дитя! — Исильмэ, наконец, «отмерла» — нам с тобой в таком положении вредно созерцать подобную гадость. Это влияет на развитие нерожденных пока детей!

— Мама? — Даэрос понял, что у него хорошо получается разгадывать тайны. Но не женские. — Я правильно понимаю значение слова «нашем». Элермэ… тоже?

— Тоже! Догадываешься кто отец малышей?

— Мама, давай все сразу! Скольких малышей? И правильно ли я догадываюсь?

— Какой у меня сообразительный сын! Видишь, этот «дар любви»? — Исильмэ указала на полотно. — «Амалирос убивает выползня» — то есть сам себя. Автопортрет его работы. Он не только соблазнил невинное дитя! Он не только пугал её своим творчеством вот в этой форме! Ты бы видел его стихи… Не дам читать! Это похабно. Он принял невинное дитя за… за… Даэрос, как это называется, когда некая дева, раздобывая сведения соблазняет мужчин в кровати? Ах, разведчица! Какой культурный мальчик. При матерях вы все культурные. — Тут взгляд Исильмэ уперся в своих целиком и полностью Темных сородичей. — Ну, а вы? Оба! На колени! Я что-то неясно сказала? — Исильмэ угрожающе надвигалась на Темных. — Ларгис, ты как смеешь стоять при сообщении подобного рода? Ты какой пример подчиненному показываешь?

Ар Туэль опешил. С одной стороны дело явно было серьезнее, чем он думал. Но колени-то тут при чем?

— Элермэ, — Даэрос решил зайти с другой стороны. Сестра как раз обмахивала Пелли платком и несколько отвлеклась от страданий. — Я понимаю, что моя Достойнейшая Мать находится в несколько экзальтированном состоянии. Может ты мне объяснишь, что еще натворил Повелитель Амалирос кроме картины и похабных стишат. Если я правильно понял…

— Двойню! Двойню он натворил! — Элермэ опять принялась плакать. Пелли окончательно очнулась и присоединилась. Исильмэ, как и было положено в её положении, тоже не заставила себя ждать. Вайола, видя такое единение вспомнила о сестринской солидарности и заревела в голос.

Пелли уже знала, что такое рев Вайолы. Прибежавший на этот звук Гройн стал единственным пострадавшим от любви в этот вечер. Воительница узрела доступную цель и слегка её попортила.

Разведчики, наконец, поняли, что перед ними находится не кто иная, как будущая мать двоих… сразу двоих детей Повелителя и с некоторым запозданием исполнили приказ Исильмэ. Нэрнис стоял как громом пораженный. Ну, каков подлец Амалирос, а? Сульсу было совершенно безразлично это чрезмерно бурное обсуждение деторождения. Он узнал имя мастера шедевра. Конечно, с эльфами в живописи тягаться сложно. И все равно — завидно.

Даэрос решил, что безобразие пора прекращать. В конце концов, месссть Амалиросу уже практически состоялась.

— Вот и прекрасссно! — озвучил он концовку своей мысли.

Даже рыдающие девы уставились на него с удивлением. Не говоря уже о мужской части компании. Самоубийца?

— Я, полагаю, что Повелитель Амалирос себя примерно наказал. За непотребные мысли о Благородной Элермэ, матери своих детей. Сестра, если я правильно понял все всхлипы, ты ему так ничего и не сказала? Умница! Светлые мои родичи и сородичи! Любая Темная месть меркнет по сравнению с вашим изысканным коварством. Отец, чтобы ты стал делать, если бы узнал о моем рождении, через год-два после событии?

— Даэрос, ну я же не знал! Я бы побежал! Я бы полетел! Исильмэ…

— А есссли бежать некуда, а? — Даэрос хищно усмехнулся.

— Это… это ужасно! Да я бы грыз каменные твердыни Темных, я бы…

— Грызть камень — вполне достаточно. Элермэ, хочешь, Амалирос будет грызть камень? Вдоль всего Предела изгложет все булыжники в мелкую крошку? Ларгис! Не дергайся! Вы оба поступили в мое распоряжение и без приказа ничего не сделаете, верно? Вот и помните об этом. Нэрьо, ты, как будущее коварное Зло огромного размера, как считаешь, а? Мам, меня кто-нибудь поддержит в Светлой мстительности?

— Я! — Вайола смотрела на Даэроса просто с обожанием. Какое дивное коварство, какой потрясающий разлад в мужском стаде! — Пусть жрет. Годами. Ухххх! Вечно! Расстраивать будущую мать, да за это, за это… точно — пусть жрет. А мы посмотреть сможем?

— Воительница, я непременно придумаю что-нибудь, чтобы мы могли понаблюдать. Если получится. Если нет, то это можно просто себе представить. Разведчики, вставайте! Вы же не собираетесь всю жизнь так и стоять? Так как Элермэ?

— Да. Пусть.

— Правильно, детка. — Исильмэ обняла племянницу.

— Мне их так жалко. Обоих. — Пелли всхлипнула, но девы стали наперебой рассказывать ей, как правильно и как прелестно и «романтично» будет отомстить этому Выползню с черствой душой и вывихнутыми мозгами. Мужчины сдержанно поздравили с грядущим событием и отправились обратно — допивать.

Расти, который успел дважды изъять и вернуть на место выручку Тонда, понял странную закономерность, (он же прислушивался ко всем звукам — без этого никак): девы очень громко ругаются и плачут, а потом сразу выселяться. (Из их комнаты уже доносился тихий радостный смех, вовсю шло обсуждение имен для детей — всех троих, включая будущую дочь Исильмэ, а так же фасончиков, чепчиков, кружавчиков, и прочих мелких радостей). А мужчины наоборот — сначала злятся, орут, а потом делаются грустные и пьют много.

Нэрнис пил, потому что разделял точку зрения Пелли — Амалироса тоже жалко. Мало того, что Повелитель Темных свихнулся в своей подозрительности на государственной почве, так он еще и будет лишен детей.

Даэрос пил, потому, что правильно предполагал дальнейшее развитие событий: Амалирос, узнав о детях, решит, что их взяли в заложники. То есть, придумает очередной заговор. Так и до роли Тиаласа недалеко. Сначала Озерный Владыка оказывал услугу, «играя» в Сетлого Врага, а потом был зачислен во враги навечно. Два-три дня после радостного известия, и Амалирос решит, что они все это подстроили… Все вместе. И Тиалас — тоже. Озерный Владыка — непременный персонаж всех мнимых заговоров.

Ар Туэль и Ар Нитэль пили, потому что за такое событие надо выпить — чтобы не разорваться между желанием немедленно отправить гонца с известием и невозможностью нарушить приказ своего командира — Великого Открывающего Даэроса Ар Ктэль, который коварнее Выползня, то есть, самого Амалироса.

Гройн пил, потому, что Прекрасная и Великолепная Вайола предпочитает ему, гному, долговязого ушастого эльфа и бьет почем зря.

Сульс пил от зависти. Такого роскошного настенного трофея как голова выползня — ему не видать. Точнее новым стенам замка Руалон. Художник великолепен. И дико страшен сам по себе — не зря подданные так бояться. Сильное сочетание — ужас и талант!

Тонд пил под стойкой из страха. Эта компания не оставит его в живых. Его убьют, постоялый двор спалят.

Не пил только Расти. Ему не наливали. Да и не больно-то хотелось.

Фиритаэ Ар Ниэль Арк Каэль, Мать Повелителя Темных эльфов, проклявшая собственного сына мучилась и страдала. Она, конечно, знала, что её старший, проклятый сын, во многом прав. Но и младшего, заговорщика, держать в рудниках на выработке тарлов — тоже не стоило. Мальчик просто неопытен. Ладно, — глуп. Его идеи относительно правления по сто пятьдесят лет для всех Домов по жребию — просто детские мечты. Да, идея — дурная! Но нельзя же так жестоко. А заговорщик из него — никакой. Заговорщики крадутся тихо, бьют метко, плетут сети, в крайнем случае, травят ядом. Он же открыто и честно хотел зарезать старшего брата. Знал, что не сможет, но — попытался. Очень благородный мальчик. Открытый. Аэрлис был таким нежным, хрупким — сердце разрывается, как представишь своего ребенка в старых рудниках…

И все-таки она была мать и любила обоих сыновей. А проклятие — весьма неплохой метод воспитания. Жаль, что не сработал. И вот теперь — новая беда. Амалирос, старший, Выползень без сердца, решил, что влюбился. Мало ему было подозрительности, доходящей до безумия, мало было раскрытых и не очень заговоров! Неужели не хватило появления Полусветлого Открывающего — Даэроса — потомка двух несовместимых родов? Чуть до открытой войны со Светлыми дело не дошло… Но не дошло. И, к счастью, глупый мальчишка отправился вторично за Предел, где властвует страшное Зло — Властелин, явившийся как из сказок. Вот и не верь после этого людям — не зови лихо, пусть спит тихо. Дорассказывали сказок! Дозвалиссссь!

Ушедшие за Предел Светлые и Темные не давали о себе знать. И помощь не пошлешь — они так и не сказали, как именно преодолеть эту Грань. Самонадеянные дети. И с ними ушла та, которую Старший сын, по его наивному мнению, любит. Был бы кто другой — поверила бы. А Амалирос — никогда. Даже любовь в его понимании — совсем не то, что все думают. А то, что он думает — дико и неестественно.

Первый день он страдал, устраивая показательные поединки с Озерным Владыкой — Тиаласом. Два недовыползня! Даром, что Светлый и Темный — щенки. В Чаше все поединки сводили вничью. Политики… А потом в Верхних Покоях били друг другу… лица. Потом три дня Амалирос душил выползней в одиночку. Уже не осталось тех, кто мог бы против него на зверя поставить — все отправились на выработки, как предатели. Новых желающих пополнить их ряды не находилось. И вот теперь — новая блажь. Нашел-таки заговор. «Страшный», как никакой другой.

Стоило только Светлому Высокому Гостю отбыть в свои владения, так сразу он был заподозрен, стыдно сказать — в привороте! Это просто невиданно и неслыханно! Повелитель Темных эльфов собирает человеческие сплетни о Светлых Чарах! Бредни и россказни. Человеческое шарлатанство! Покупает фолианты, манускрипты, свитки и даже обрывки каких-то записей на непотребных клочках кожи. Еще чуть-чуть — дойдет до орочьего шаманства. Гоблинский «наговор» уже купил. На что только тарлы тратит.

Но и тарлы и сами пергаменты можно было бы принять за увлечение. Мало ли кто что собирает и покупает. У некоторых чучела птицеедов гостей пугают, у кого-то пояса всех мастей по стенам висят — чудачество. Но пытаться вылечиться на основе этих «трактатов» — тут поневоле забеспокоишься о сохранности сыновней жизни. И как Правитель — он совсем не плох. Даже больше, чем не плох. На отца похож…

А трое бывших сильнейших Открывающих, после заговора (вполне реального) приставленные к кухне и рады стараться. Отложили неизвестно какой том «Кухни для Высшей Власти» и целыми днями трут в ступках всякую мерзость. Реторты закупили. Колбы. Как сказала одна из доверенных подруг: «Осваивают метод возгонки». Чует материнское сердце — эта «возгонка» плохо кончится. Самолечение губительно даже для эльфов. Для Темных — особенно.

Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль не находил себе места. Надо же было сразу догадаться! Светлые Чары! А что еще это могло быть, как не они? Других вариантов было немного и один — хуже другого. Например: он просто влюбился, а его… Его!… просто бросили. Вот так вот — вышли за дверь и не оглянулись. Так не бывает. Точнее — не должно быть. Или вот еще: он смертельно оскорбил нежное любящее существо (где это среди Светлых видели существ, нежно любящих Темных? Аль Манриль с Исильмэ — не в счет, у них — дети) и «существо» удалилось в печали. Тьфу! Так романтично, аж скулы сводит. Или как сказал Правящий Собрат Тиалас, он «не разглядел любовь». Бред. Да он муху на склоне соседней горы может плевком убить. Если доплюнет, конечно. Идеальная зоркость и меткость — это у него наследственное. Вот поедет следующим летом на Светлый лучный Турнир и натянет их всех… как тетиву. Определенно!

Но интересно, а они уже за Пределом или нет? Даэроссс, маленький Светлый мальчишка с темными вкраплениями — ни строчки не написал на стене в Зале Совета. А ведь может. Откуда угодно дотянуться может. Почему молчит? А может с Элермэ плохо? Что-то не так? Может их мерзкий зверь-Айшак сбесился? И зачем ей было уходить? Ей что, тут было так плохо? Он что — такой страшный?

Амалирос посмотрелся в зеркало. Ну, ужасен, да. Пугающ дикой красотой не укрощенного зверя. В глазах выражение — всех порву и затопчу. Но… он же её не… это… хотя, конечно, где-то — да. Но не до такой же степени! Ну, подумаешь, заподозрил в Светлых каверзах. Спутница Жизни любого Повелителя должна понимать, что и она будет под подозрением по поводу каждого заговора. А она, Элермэ, могла бы ей стать. Он уже и рот открыл и говорить начал. Слава Создателю — сбежала. Сама виновата — нечего было подслушивать повелительские переговоры. Он же почти Тиаласа прижал с предыдущим заговором. Как все красиво и стройно получалось! Даэрос, Полусветлый, заслан Светлыми вместе со своим Светлым братом, у Элермэ — задание от Озерного Владыки. И чем ей эта роль так не понравилась? Это же — увлекательно. Это — не Светлое болото с лягушачьими песнями. Это сплошное напряжение боя… Кстати, о лягушках!

Амалирос вновь взялся за перо и продолжил сводный список ингредиентов. Только глупец бегает с каждым новым свитком. Гораздо разумнее рассмотреть все известные рецепты и сделать сводную по самым употребляемым «частям» отворотных зелий. И пусть все, кто хотят смеются, а он уверен — Светлые Чары можно как навести, так и свести. И он приложит к этому все силы.

Повелитель работал на износ.

Лидирующую позицию в списке занимала сушеная печень летучих мышей. Наверное, было что-то в этой печени ценное. Ну, не могут же люди веками, тысячелетиями себе врать. Они же — разумны! Поэтому надо отправить пару разведчиков в лесные пещеры. И запасти сразу бочки три этой ценной печенки. Засолить. Следом идут лягушки. С этими — проще. Хотя, лягушки в горах встречаются редко… Интересно, древесная жаба — тоже лягушка? Нет, жабы идут отдельно и с лягушками не пересекаются. Но зато у них все части тела пригодны для дела: лапки, шкурки, и даже глаза. В двух свитках упомянуты мозги. Ну, раз упомянуты, значит, мозги у лягушек есть.

Не совсем понятен «заячий помет». Что дает древесина, пропущенная через зайца? Вероятно, что-то дает. Волосинки из лисьих хвостов, ногти девственника (жаль, свои уже не годятся, надо было раньше собирать), борода старца, остриженная в новолуние (ладно, одного старца растворов на полсотни хватит), извинь двойной очистки через молоко и уголь (ну, это и без приворота-отворота пить можно), цветы всех видов, собранные в крайне неудобное время (проще нельзя, что ли?), молоко, давленное из травы, преимущественно — в полночь… Вообще, большинство смесей имеют в своем составе полночь. Странно. Но, видимо, действует. Кукушкины слезы… Это несколько сложнее — но возможно. Наловить кукушек, а там — или они сами зарыдают или он их заставит. Можно пойти и путем примитивного раздражения — потереть кукушке глаз — что-нибудь да сморгнет.

Слюна волка… ну, это совсем просто. После хорошей голодовки любой волк при виде мяса целую миску наслюнявит. О! Три слизняка, настойка перечная и волос из уха белки гарантируют качественное наведение бородавок. Нет, не то. Нам по сведению и выведению. Клевер растертый с сушеными клопами, оказывается, способствует зачатию… Надо же! Действительно надо — всем женатым подданным. И пусть попробуют не съесть. Прелесть какая: змеиная чешуя, негашеная известь и уксус при смешивании и употреблении внутрь приводят к незабываемым ощущениям. Интересно для кого и к каким ощущениям? Хоть бы указали.

Подорожник, листья дуба жженые, крысиные зубы, две мухи средние, жабий язык (Так, опять жаба), козлиный дух (Это как же? И из какого места дух?), так и еще двадцать пунктов и все это… средство от «Удержания». Кого и кем? Все-таки люди — непоследовательные существа. Вот, сноска: в просторечии «От запора». Кто их учил непонятное непонятным объяснять? Ладно, «от удержания» на всякий случай испробуем. Она же — держит. Сердце на запоре, практически. Ключ с собой уволокла. Элермэ. Змеищще… змеечка! Так, не отвлекаться на ерунду!

Опарыши (разведем), перхоть барана… (пусть ищут), глаз совы, яйцо сойки, маковый сок, настойка полыни выдержанная, извинь тройной перегонки, сок бетеля. Замешать без подогрева в полукувшине. Пить залпом. Заесть лебяжьим пером с пухом. Так… Ага — сильное рвотное. Н-да. Должно быть. А без пуха? Надо же — эффект полного и долгосрочного об… обалдения с нетипичными последствиями. Интересно, без перхоти — будет? Ну, это на крайний случай. Не удастся разлюбить, придется обыл… обалдевать. Да, тяжко люди живут. И судя по засаленности свитка, едят и пьют все это часто. Тот Сульс, он, наверное, свои картины после какого-нибудь зелья писал. А картину она с собой унесла. Бережно. Не чью-нибудь. Его личный шедевр. Может быть она сама, случайно, влюбилась? Чарами зацепило?

Н-да… Вытяжка из пиявок… Это, действительно ценный продукт. Пиявки обычно сами не прочь из кого-нибудь вытяжку «вытянуть». А вот наоборот, это — верх мастерства. Значит, — вытяжка, луковый сок, сало топленое, деготь, каменное масло, сок каштана — смешать, поджечь, бросить во врага. Тьфу! И стоило с пиявками целоваться. Хотя для людей — другое дело. Человек выползня не придушит. Интересно, каков принцип? «Не убью, так замараю?». Бедные люди…

Конечно, сущий бред Амалирос отсеивал. Такие составляющие как молоко девственницы (ну-ну), поцеловать корону Черного Властелина, (ага, мы их тут сами лепим как горшки, еще целовать не хватало), коготь дракона (может, кто-то из необразованных людей имел в виду ящерицу, но звучит нелепо), а так же все рецепты, содержавшие кровь эльфов — как Светлых, так и Темных. Какие. (Однако, люди — кровожадные). Рог Единорога встречался через раз. Эти «декокты» Амалирос правил, если в них входили прочие естественные ингредиенты. Зачеркивал и писал: «коровий подойдет».

Из всего хлама, который по его требованию скупался повсеместно, он отсеял около двух сотен действенных, на его взгляд, составов. Различные колдуны и колдуньи могли теперь доживать свой век безбедно и не морочить своим соплеменникам голову.

Практические пособия по избавлению от сердечной страсти Выползень читал, и жег. Жег и читал следующие. Чего только стоил совет мага с Архипелага: «Если ни один декокт не подействовал, то следует перейти к противной практике. После двух сотен женщин за одну луну Вам или станет все равно с кем, или же противно, что не менее действенно». Фуу! Речь шла о человеческих женщинах. А Элермэ… Даже вторую такую нельзя найти. (Амалирос, отдался страсти, раз уж все равно — лечиться), не говоря уже о двух сотнях. Бред. Очередной свиток отправился в камин. Камин в эти напряженные дни питался сплошь деликатесами. Хоть экономию дров учитывай!

Как ни странно, его тягу к излечению поддерживали только три Открывающих, ныне — работники кухни, получившие пятьсот лет этой кухни за вероломный заговор. Остальные подданные были черствы как скалы и горы.

Едва все нужные части снадобий были собраны, «мастера отворотных средств» приступили к практике. Отгоняли, возгоняли, запаривали, смешивали извинь с козлиным молоком, терли рога, сыпали сушеные части рептилий — творили в свое удовольствие. Знать бы раньше — и никакой схватки с Выползнем не надо. Один только рецепт на дерезе с беленой чего стоил: «Ягоды же и листья запечь в пироге». Остальная чепуха про то, что следует добавить в тесто — просто не имела значения. Полная гарантия от любви. Покойники, они вообще не склонны к чувствам.

В первый же день удачных зельеварений, за которыми Амалирос следил лично, (а вдруг перепутают нарочно?), он получил семьдесят склянок всеразличной дряни. Что-то надо было капать на подушку, что-то в рот, что-то в нос. Составы были распределены по времени и месту принятия и употреблены без остатка. Эффект оказался внезапным. Нет, эта неразумная любовь пока не прошла. Но зато пришла, проклявшая его Мать, с которой он не виделся уже триста двадцать три года. Вышла с нижних уровней, посетила сына и заявила, что он умирает, а принятое им зелье — смертельно.

Чепуха! Чесалось все смертельно, это — да! Но от чесотки не умирают. Это временные трудности. Просто, в один из «советов» входило в качестве лечения растирание листьями сумаха. А если Амалирос что-то делал, то отдавался делу без остатка. От листьев мало что осталось. Он сам, как и было обещано, пошел красными пятнами… Сумах, конечно, напрочь отбивал все мысли кроме одной: «Когда чешется пятка, то чесать её еще хуже, чем не чесать?». Видимо лечение состояло в раздумьях над неразрешимой дилеммой вместо любовных томлений. На крайний случай — подойдет.

После необыкновенно нежного разговора с Матерью было решено принимать не более одной склянки в день. Чтобы распознать наиболее действенное средство. Жаль, он так и не успел попробовать ароматный пирог. Ничего — завтра подогреют и… Впереди было еще не менее ста сорока склянок. Что-то же должно подействовать.

Говорят, что все влюбленные — безумны. Большинство подданных даже не подозревало о том, что Повелитель влюблен. А вот о том, что Выползень совершенно сошел с ума, знали все. Верхние Покои опустели окончательно. Народ забился по самым нижним пещерам. Некоторые покинули свои дома. Что-то должно было случиться. Это предчувствие носилось в воздухе. Через воздушные ходы оно попадало на нижние уровни вместе с ароматами зелий, которые варились, кипели, булькали. Народ чихал, но терпел. Все подданные Амалироса знали: никогда не бывает просто плохо, всегда может стать еще хуже.

Фиритаэ Ар Ниэль Арк Каэль с тяжелым сердцем села писать письмо. Письмо было адресовано Светлым сородичам и помимо приличествующих фраз содержало, страшно сказать — просьбы. Такие как: прислать травников для снятия эффектов от некоторых растений, входящих в рецепты зелий (копия полного списка прилагается), обещание торговых путей через тайные ходы и заказ на три сотни Светлых любовных романов с хорошим концом (никаких смертей). Помимо этого была отправлена личная записка Озерному Владыке Тиаласу. Там встречались и вовсе странные обороты речи: «мой идиот», «ты сам — отец», «разрешаю побить», «где эта Светлая змея?».

А сам Амалирос чувствовал себя бодро. Совсем не спал и согревал себя последней надеждой: «Ничего у вас не выйдет! Ни-че-го!».