"Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ" - читать интересную книгу автора (Кузьмичев Анатолий Петрович)

2

День прошел в хлопотах и поездках. Пока полковник Груздев разрабатывал и составлял проект боевого приказа на занятие обороны вокруг Минска, генерал разыскал по телефону старшего батальонного комиссара Филяшкина и передал ему распоряжение командующего формировать литерные полки и отправлять их в Смоленск. Потом с Груздевым еще раз уточнили все детали приказа, размножили его, подписали и разослали с нарочными в части. Некоторым полкам командир Сотой решил поставить задачу лично, на это тоже ушло немало времени, и только к концу дня, по пути в 85-й стрелковый полк, ему удалось на несколько минут заскочить в Уручье. Городок был непривычно пуст и тих, следов бомбежки почти не было видно. Пока еще остававшиеся здесь некоторые службы тыла занимались своими делами.

Командир дивизии заглянул в дом, где не довелось прожить и года, — никого. Видно, что жена и дети собирались в дорогу спешно и взяли из вещей только немного одежды. Приказал Лене Кравченко взять из шкафа и отнести в машину шинель и запасную пару сапог и ждать его на автостоянке. Сам прошел в помещение штаба. Здесь сейчас находилась только охрана.

Когда он вернулся на КП дивизии — был уже поздний вечер, — его ждал новый приказ: в связи с тем, что заместитель командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант И. В. Болдин отбыл в части, ведущие приграничные сражения, с 24 июня 1941 года командир 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии генерал-майор И. Н. Руссиянов назначается начальником гарнизона города Минска.

К утру поступили еще два приказа. Первым дивизия включалась в состав только что сформированного 2 го стрелкового корпуса, и это было в порядке вещей. Второй приказ удивил и командира Сотой, и его заместителя по политчасти, и весь штаб: им предписывалось всю дивизионную артиллерию, то есть 46-й гаубичный и 34-й пушечный полки, срочно передать в оперативное подчинение 44-го стрелкового корпуса, дивизии которого развернулись западнее Минска и, по слухам, уже вели тяжелые оборонительные бои с противником. Мало того — один батальон 331-го стрелкового полка, одну артбатарею 81-го отдельного противотанкового дивизиона и шесть бронемашин 69-го отдельного разведбата надлежало выделить для охраны штаба фронта на хуторе Боровая, один батальон 85-го стрелкового полка должен был выдвинуться на южную окраину Минска и занять там оборону, одну саперную роту и одну стрелковую роту пришлось на основании того же приказа отправить на оборудование командного пункта штаба фронта. Одновременно командующий фронтом приказал: все остальные части дивизии использовать для наведения и поддержания порядка в городе, иными словами — для несения комендантской службы {8}. Трудно было понять, почему полностью отмобилизованную, готовую к бою и рвущуюся в бой стрелковую дивизию оставили без артиллерии и начали дробить на части. Но приказ есть приказ — это понимали все, и генерал Руссиянов, ничем не выражая мучивших его вопросов, передал полковнику Груздеву исписанный на машинке листок:

— К немедленному исполнению. Я еду в горком партии.

С болью в сердце начальник штаба артиллерии дивизии капитан А. П. Свешников выводил артполки на позиции, которые указал ему по карте командир 44-го стрелкового корпуса генерал В. А. Юшкевич. Навстречу артиллеристам тянулись разрозненные, изнуренные колонны беженцев, в утреннем небе часто появлялись «юнкерсы» и «мессеры», в той стороне, куда двигались полки, грохотало и грохотало… Видимо, там, на западе, они действительно нужней, артиллеристы Сотой. Только вот куда их поставят? Будет ли у них хорошая огневая позиция? Будет ли надежное пехотное прикрытие? И самое главное, что терзало в эти минуту капитана Свешникова: что будет делать без артиллерии дивизия, если придет приказ — в бой? Отдать полки легко, а вот вернуть…

— Не журысь, капитан! Выстоим! — подбодрил его, расставаясь в районе огневых позиций, командир 46-го гаубичного полковник Фролов. — А в случае чего — не поминайте лихом.

Командир 34-го артиллерийского полка майор А. М. Останькович был сдержанней и суровей. Пожал руку, нахмурился:

— Приказ надо выполнять, капитан. И мы его выполним. Не опозорим нашу орденоносную Сотую. Так начальству и передай.

В городском комитете партии нового начальника гарнизона сочли необходимым проинформировать, что Совнарком СССР принял постановление о перемещении в тыл из прифронтовой полосы оборудования и основных кадров авиационной промышленности ряда городов, в том числе и Минска {9}.

— Но эту проблему мы, вероятнее всего, будем решать сами, — сказал первый секретарь горкома. — Если потребуется помощь гарнизона — незамедлительно дадим знать. Ваша задача — эвакуация людей, детей — в первую очередь, вывоз, при возможности, материальных ценностей, а также поддержание порядка в городе. Есть достоверные факты, свидетельствующие о том, что к нам заброшены диверсионные группы… Уничтожать их беспощадно! С нами поддерживайте постоянную связь.

«Эвакуация людей, материальных ценностей… Неужели Минск решено сдавать? Такой город! Только недавно построили Дом правительства, Дом Красной Армии, оперный театр… Что же с ним будет?»

Вторые сутки Минск почти беспрерывно бомбила фашистская авиация. Как и вчера, когда командиру Сотой пришлось разыскивать командующего фронтом, город горел, улицы были завалены обломками, разбитыми автомашинами и повозками, телами погибших при бомбежке. Разрозненные группы людей в штатском — беженцев из западных областей Белоруссии и из Литвы — с самодельными тачками, на тележках, пешком, с чемоданами и котомками, с детьми на руках тянулись к его восточным окраинам, чтобы скорее вырваться из дымного полыхающего ада…

Генерал Руссиянов приехал в военную комендатуру прямо из горкома, приказал срочно вызвать командиров воинских частей гарнизона, начальников учреждений и ведомств, представителей горисполкома, милиции, НКВД. Надо было немедленно приступать к эвакуации гражданского населения, прежде всего детей, организовать при возможности вывоз материальных и банковских ценностей.

Пока разыскивали и собирали приглашенных, было время оценить создавшуюся ситуацию, продумать все первоочередные мероприятия. Тяжелая, очень тяжелая складывается в городе обстановка! Казалось бы — что? Нападение фашистов ждали, так или иначе, но к нему готовились. А когда пробил час, когда началось — столько прибавилось новых неожиданных хлопот и забот, что и не перечесть. Сразу обнаружилось и дало себя знать все, что было не додумано и не учтено. А тут еще кое-где явные признаки растерянности, подавленности, даже паники, неспособность взять себя в руки и заниматься делом.

Все, кто был вызван на совещание, собрались довольно быстро — работники комендатуры проявили завидную оперативность. Молча расселись в кабинете коменданта. Многих из собравшихся командир Сотой знал лично — встречались по военным и партийным делам. Многих он видел впервые. Поэтому надо было представиться.

— С этой минуты, — назвав себя, продолжал генерал, — как начальник гарнизона, всю полноту власти по законам военного времени я беру на себя. Приказываю: на всех предприятиях и в учреждениях, в учебных заведениях и при райвоенкоматах сразу после нашего совещания начать формирование истребительных батальонов из рабочих и служащих, из студентов и допризывников — для наблюдения за порядком и охраны государственных учреждений и предприятий, для борьбы с вражеской агентурой. Город будет разбит на районы, и каждый отряд получит свой район. Далее: немедленно приступить к эвакуации населения, в первую очередь — детей. Для этой цели использовать наличный железнодорожный и автомобильный транспорт, а также все автомобили, следующие через Минск без надлежащих документов и без военных грузов. Паникеров и саботажников немедленно арестовывать и передавать военному трибуналу! Прошу всех оказывать военным властям всяческое содействие и помощь. Каждое мероприятие должно быть разработано в деталях, должны быть назначены конкретные лица, отвечающие за его выполнение, оговорены способы информации и связи. Лица, виновные в саботаже и преступной бездеятельности, будут предаваться суду!..

Весь день с несколькими командирами своего штаба, с представителями горкома партии, горисполкома и военной комендатуры генерал Руссиянов гонял на машине из конца в конец горящего, полного беженцев города. Приходилось добывать автомашины и железнодорожные эшелоны, горючее и упаковочные материалы, торопить неповоротливых, заставлять нерадивых… К концу дня ему доложили: на восток отправлено десять эшелонов гражданского населения, в основном женщин и детей, на призывные пункты военкоматов и сборные пункты частей гарнизона явилось свыше двадцати семи тысяч бойцов и командиров запаса, город выделил для нужд армии около семисот автомашин и тракторов. Эвакуация промышленных предприятий — а их в Минске к этому времени насчитывалось более трехсот — сильно затруднена их неготовностью, отсутствием подвижного состава и паровозов, сильными повреждениями, которые вражеская авиация нанесла железнодорожному узлу… {10}

На свой КП генерал приехал поздно вечером, снял пропыленный китель, умылся, выпил стакан горячего крепкого чаю и вышел из блиндажа. Июньский долгий закат, чуть видимый за стволами деревьев, был кроваво-красен — казалось, что горизонт на западе затянут тяжелой недвижной тучей дыма. А здесь, в лесу, было сумеречно и прохладно, шумели над головой высокие сосны, иногда слышались голоса часовых, чьи-то торопливые шаги. В небе, невидимые, с надрывно-гнусавым гулом шли на восток груженные бомбами фашистские самолеты..»

Где сейчас жена, дочери, сын?

Что ждет дивизию завтра?