"Россия и большевизм" - читать интересную книгу автора (Мережковский Дмитрий Сергеевич)

ЧЕМ ЭТО КОНЧИТСЯ? Из дневника — февраль 1921 г. — Накануне кронштадтского восстания[16]

«На свете никогда ничего не кончается», — говорит у Достоевского русский нигилист. — «Идет ветер к югу, и переходит к северу; кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои», — говорит Екклезиаст. Все возвращается, повторяется. Все бесконечно, безысходно, бесцельно, бессмысленно.

Помните, как в «Путешествии на луну» Жюля Верна летящие в ядре выкинули тело издохшей собаки и оно завертелось вокруг ядра вечным спутником?

Кажется, сейчас Европа решила именно так: бывшая Россия, шестая часть планеты Земли, оторвавшись от нее, завертелась бессмысленным спутником.

Помните ужасное видение Свидригайлова о загробной вечности: закоптелая, низенькая деревенская баня с пауками во всех углах, — «вот вам и вся вечность!»

Главная воля большевиков есть воля к этой паучьей бане, к верчению трупа собачьего, к «дурной бесконечности».

«Царствию нашему не будет конца» — апокалипсическая надпись эта появилась в «Правде», только что большевики поняли, что Юденич от Петербурга откатится. И при отступлении Колчака, Деникина, при начале рижских переговоров, при падении Врангеля, возносился тот же клик торжествующий: Царствию нашему не будет конца.

Надо отдать справедливость «буржуйной» Европе: большевикам служит она не за страх, а за совесть; все что от нее зависит, делает, чтобы им помочь в воле к дурной бесконечности.

«Конца не надо; лучше бесконечный ужас, чем ужасный конец», — согласились большевики с буржуями. Вот это-то согласие, «соглашательство» и положил в основу свою буржуйно-большевистский заговор, — и уже договор явный.

О возможном конце большевизма, о России бывшей и будущей никто не заикнулся на последних Парижской и Лондонской конференциях великих держав. В стенке ядра, на луну летящего, открыли путешественники форточку, выглянули: все еще собачий труп вертится — и тотчас же форточку захлопнули: «Ну и черт с ним, пусть вертится!»

Если прав Свидригайлов, — мир есть неподвижная бессмыслица, — то плохо дело России: ужас большевизма никогда не кончится. Но, если мир движется к смыслу, то плохо дело большевиков: рано или поздно, бесконечный ужас кончится концом ужасным.

Европе надо было ответить на вопрос: быть или не быть России; Европа ответила: не быть. Европе надо было сделать выбор — уничтожить большевизм в России или уничтожить большевизмом Россию; Европа выбрала последнее.

Россия уничтожена; Россия слаба безмерною слабостью? Да, но и сильна силою безмерною. Это — сила падающей тяжести. Какова тяжесть, такова и сила падения. Исполинское здание рушится, и на кого она упадет, того раздавит. Шестая часть планеты Земли, оторвавшись от нее, вокруг Земного шара вертится, и, если столкнется с ним, то столкновение будет всесокрушающим.

Хочет — не хочет Европа, столкновение произойдет. В «русские дела» не вмешалась Европа; Россия вмешается в дела европейские. Судеб России не решила Европа; судьбы Европы решит Россия.

Войны с Европой сейчас большевики не хотят; знают, что война для них гибель, мир — спасение. Но война или мир, — уже не от них зависит. Здание разрушили, но когда и куда оно упадет — сами не знают.

В одном расчет их верен: падающая Россия не минует Европы: упадет, нападет на нее всею своею тяжестью.

«В Рейне напьются воды кони красной конницы!» — еще в том году хвастал Троцкий. Не напились в том году, — не напьются ли в этом?

Последний бой красных с белыми не был дан в России, — будет дан в Европе. И если победят красные, горе Европе; но если победят и белые, то, может быть, горе еще большее! Никогда не забудет Россия, ни красная, ни белая, того, что с ней Европа сделала.

Или все еще не ясно, что уничтожение России — из всех безумий европейской политики самое безумное; что полтораста миллионов людей, испытавших те нечеловеческие ужасы, которые ныне русские люди испытывают, оставят страшный след в истории?

Европа не пощадила России; Россия не пощадит Европы. Бич Божий опустится, месть совершится. Но отомстит не Россия, а Тот, кто избрал ее орудием отомщения: «Мне отмщение, и Аз воздам».

В неизбежном поединке с Россией, пусть помнит Европа, что Россия — не одна, что за нею — весь Восток, и что «свет с Востока» — может быть страшным светом смерти для Запада.

Когда быка ведут на убой, он мычит жалобно: чует смерть. А Европа не чует: идет на смерть немо, тупо, бессмысленно. Но если понять, как следует то, что сейчас происходит, то можно с ума сойти от медленно растущего нагнетения ужаса.

Большевизм — у ворот, как деревянный конь с данайцами. И никем не услышан вопль Кассандры пророчицы: «Если конь войдет, пал Илион!»

Наш вопль не услышан никем. Но мы должны вопить до конца: европейцы, опомнитесь, или наше спасение будет вашею гибелью, — вот чем это кончится!