"Гладиатор Гора" - читать интересную книгу автора (Норман Джон)

3. ЛЕДИ ДЖИНА

Внезапно проснувшись, я вскрикнул от боли. Попытался встать на ноги, но мои запястья и лодыжки оказались неподвижными. На шее ощущалось что-то тяжелое.

Я поднялся на четвереньки и не смог поверить своим глазам. На мне был ошейник, я был раздет и закован в кандалы.

Плеть снова опустилась на мое тело, я опять закричал от боли и упал на живот. Я лежал на полу из больших, хорошо пригнанных камней. Мои руки оказались прикованными к одному железному кольцу, а ноги — к другому. Подо мной чувствовались мокрая солома и сырые камни.

В комнате не оказалось окон. Тусклый свет шел от крошечной лампы в маленькой нише. Пахло отбросами. Мне показалось, что это помещение находится глубоко под землей.

Я очень хорошо, чувствовал тяжесть металлического ошейника. К нему крепился какой-то предмет, возможно — кольцо.

Снова и снова плеть ударила меня, плачущего от боли.

— Пожалуйста, перестаньте, — умолял я. — Пожалуйста, перестаньте!

Но кожаная плеть продолжала терзать мою спину.

Сила тяжести отличалась от привычной земной — была немного меньше. Следовательно, я нахожусь не на Земле.

Я оглянулся, чтобы увидеть, кто меня бьет.

За моей спиной стояла крупная женщина, темноволосая и мускулистая, ростом приблизительно пять футов и десять дюймов и весом фунтов сто сорок. Она тяжело дышала и крепко держала плеть обеими руками. Несмотря на сильно развитую мускулатуру, ее фигура выглядела замечательно.

Ее одежду составляли кожаная блуза на бретельках и черные кожаные легинсы. Живот незнакомки казался поразительно белым, так же как руки и ноги. На левом запястье виднелся золотой браслет. Волосы убраны назад кожаным обручем. Широкий ремень плотно стягивал талию, а на ногах были тяжелые сандалии, украшенные кистями. Справа на ремне, в специальном отверстии с зажимом, висела пара стальных наручников.

Я попытался отвернуться от нее, устыдившись своей наготы. Но она выхватила кнут и вновь ударила меня.

— Но ведь вы женщина, — пробормотал я, чувствуя острую боль от яростного удара кнута. В моих глазах стояли слезы.

— Не оскорбляй меня, — сказала она и снова ударила. Я закричал.

Затем женщина обошла вокруг меня и встала в нескольких дюймах от переднего кольца, к которому крепились мои руки. Я снова попытался повернуться боком, чтобы хоть как-то прикрыть наготу.

— Встань на колени лицом ко мне, — приказала незнакомка. — Расставь ноги.

Я повиновался, чувствуя болезненное смущение.

— Свободные люди могут разглядывать тебя, как захотят, — объяснила женщина.

— Вы говорите по-английски, — заметил я.

— Чуть-чуть, — ответила она, — немного. Около четырех лет назад мои начальники решили, что мне было бы полезно выучить этот язык. Его преподавала мне одна из пленниц, аспирантка-лингвистка, ее держали здесь в наказание. После того как я достаточно освоила его, она была устранена.

— Убита? — спросил я.

— Нет, — улыбнулась женщина. — Пленница была умна и привлекательна. Поэтому мы сделали из нее рабыню и продали. Она была куплена сильным хозяином и хорошо послужит ему.

— Но вы не очень часто говорите по-английски? — продолжал расспрашивать я.

— Теперь нет, — ответила незнакомка. — Какое-то время мы пользовались им для тренировки земных рабынь. Но теперь отсюда, да и из других подобных мест они просто распределяются по разным рынкам и продаются для хозяйственных целей, неграмотными и неподготовленными. Им приходится учить язык хозяев, как учит ребенок, а не через посредство своего прежнего языка. Этот метод эффективен. Девушки быстрее привыкают к цепям и ошейникам в одноязычной среде своих хозяев.

— А не у вас ли содержится земная девушка по имени Беверли Хендерсон?

— У рабов нет имен.

— Она темноволосая и темноглазая, — сказал я. — Очень хорошенькая, около пяти футов ростом и девяноста пяти фунтов весом…

— О, какая прелестная маленькая красотка!

— Да, это правда, — подтвердил я.

— Жаль, что она не попалась мне в руки, — заявила женщина.

— Где она?

— Не знаю. Она и другие невольницы, в капюшонах и цепях, уже разделены и отправлены на продажу. Скоро они станут великолепными рабынями.

Я взглянул на незнакомку с ужасом.

— Эта партия была замечательной, — заметила она. — Хозяева будут рады.

Я застонал. Какая печальная судьба уготована прелестной мисс Хендерсон и ее подругам по несчастью!

— Вы не знаете, куда их отправили?

— Нет, — ответила женщина. — У меня нет доступа к такой информации.

Я горестно покачал головой. Мисс Хендерсон, беспомощная хрупкая красавица, могла оказаться в любом месте этого ужасного мира!

Я поднял закованные руки.

— Почему я закован?

— Какой ты тупой, — ответила она и с кнутом в руках обошла вокруг меня.

— Тупой, но симпатичный. Женщин это привлекает, — попытался пошутить я.

Незнакомка снова остановилась передо мной. Я сжался и особенно остро ощутил сталь, сжимающую мои руки и ноги.

Приблизившись ко мне, женщина скрученной плетью потрогала металл на моей шее.

— Это ошейник, — сказала она. Затем левой рукой резко дернула металлический предмет, прикрепленный к нему. Как я и подозревал, то было кольцо. Оно откинулось назад и коснулось ключицы.

Отступив на шаг, незнакомка еще раз внимательно меня оглядела. Никогда ни одна женщина не разглядывала меня так.

— Я думаю, из тебя выйдет толк, — заметила она.

— Освободите меня, пожалуйста, — взмолился я.

Тогда женщина со злостью дважды ударила меня плетью. Я упал лицом на камни, попытался закрыть голову скованными руками и получил еще пять безжалостных ударов.

— На спину! — приказала незнакомка.

Я перекатился на спину и беспомощно лег у ее ног. Женщина провела скрученной плетью по моему боку.

— Да, — проговорила она. — Я думаю, ты справишься. А теперь — снова на колени, лицом ко мне, ноги расставить.

Повинуясь, я вновь встал перед ней на колени, в точности как она приказала, и испуганно взглянул на свою строгую тюремщицу. Ее взгляд страшил меня. Он был жестоким, твердым, бескомпромиссным, подавляющим. Никогда в жизни я не видел такой несгибаемой воли в глазах женщины.

Опустив голову, я понял, что ее воля сильней моей. Я опасался, что она будет жестока со мной. Я дрожал. Я боялся ее.

Почувствовав плеть под подбородком, я поднял голову.

— Не бойся, раб!

— Я не раб, — тихо сказал я.

Женщина отступила на шаг и рассмеялась, потом чуть отошла влево.

В этом месте в стене была большая коническая арка. Площадь под ней оказалась закрытой тяжелыми прутьями, укрепленными примерно через каждые шесть дюймов крепкими горизонтальными поперечинами. В этой решетке находилась тяжелая дверь, также сделанная из прутьев и поперечин. За решеткой виднелся коридор примерно восьми футов шириной. На противоположной стороне коридора обнаружилась другая камера. Насколько я мог судить, она была пуста.

Моя тюремщица стояла у тяжелой двери с плетью в руках. Ее тело было удивительно белым. Я видел ключи и цепь, которые свешивались у нее с пояса, и справа на боку, в специальном гнезде, — стальные наручники.

— Продикус! Грон! — позвала незнакомка.

В тот же момент двое крупных и сильных мужчин откликнулись на ее зов.

Они были одеты почти так же, как и она, разве что не носили блуз на бретельках и обручей в волосах. Их обнаженные торсы были мощными и широкими. Грудь одного покрывали густые волосы, у другого она выглядела гладкой. Их руки и бедра казались железными. Один походил на европейца, другой — на азиата. Плетей при них я не заметил.

У «европейца» были курчавые темные волосы, а «азиат» оказался побрит наголо, за исключением пучка черных блестящих волос на макушке.

Они толкнули дверь в клетку и вошли, очевидно, женщина оставила вход незапертым. А возможно, дверь вовсе не запиралась, учитывая надежность моих цепей.

Незнакомка быстро заговорила с ними на непонятном мне языке. Я услышал, как она употребила слово «слин».

— Что вы собираетесь делать? — спросил я испуганно.

Мужчины приблизились ко мне, и я попытался отодвинуться от них. Послышался звон металлического кольца на моем ошейнике. Меня подняли, как ребенка. Я никогда раньше не встречался с такой силой.

Меня бросили на живот. Цепь и наручники, приковывавшие меня к переднему кольцу, были отстегнуты, а мои руки резко заведены за спину. Затем руки снова заперли в наручники, снятые с пояса одного из вошедших. Лодыжки освободили от цепей, после чего меня резко поставили на ноги, при этом удерживая за плечи.

— Что вы собираетесь делать? — повторил я, обращаясь к незнакомке.

Не ответив, она повернулась и вышла из клетки. Здоровяки поволокли меня за ней.

— Нет! — кричал я. — Нет!

Я лежал на боку. Мои ноги были скрещены и связаны. Большой кусок мяса, насаженный на крюк, лежал рядом со мной.

Я уже заглянул в яму и услышал яростное рычание зверей.

— Нет! — молил я.

Веревку плотно завязали у меня на талии и затем соединили с наручниками за спиной.

— Пожалуйста, нет! — умолял я. — Пожалуйста, не надо!

Здоровяки ухватили огромный, тяжелый кусок мяса и насадили его на другой крюк. Затем, перебросив его при помощи блоков через барьер, окружавший глубокую яму, спустили мясо вниз. Послышались рычание и пронзительные крики бешенства, сопровождавшие кормление.

— Пожалуйста, не надо! — просил я.

Никогда раньше я не видел таких зверей. У них был темно-коричневый окрас, у некоторых — черный. Отдельные особи достигали двадцати футов в длину. Весили они, должно быть, от двенадцати до четырнадцати сотен фунтов. У каждого имелось по шесть когтистых лап, а также двойные клыки. Широкие и треугольные головы этих хищников напоминали змеиные. Их тела, длинные и извивающиеся, покрывала густая шерсть. Они свивались клубком, переплетаясь телами.

Надсмотрщики держали меня на краю барьера, чтобы я мог видеть, как они разорвали кусок мяса. Отвратительные создания подпрыгивали в воздух, чтобы достать добычу. Некоторые в прыжке достигали высоты в тридцать и более футов. Они вцеплялись в мясо и повисали на нем, отрывая куски двойными клыками. От ямы шел сильный запах. Шипение, вопли и визг разрывали уши и наводили ужас.

— Нет! — кричал я.

Один из мужчин засунул крюк под веревку, которой были связаны мои ноги. В то же мгновение крюк начал подниматься и я беспомощно повис вверх ногами над барьером, окружающим яму.

— Пожалуйста, не надо! — умолял я.

Тюремщица в черном кивнула.

— Нет, не надо!

Я почувствовал, как меня подняли выше, по системе блоков перенесли и подвесили на высоте семидесяти пяти футов, прямо над зловещим колодцем.

Опустив голову, я смог заметить несколько покрытых шерстью тел.

Хищники подняли головы и сверкнули глазами. Я видел их длинные, темные, треугольные языки, раскрытые челюсти и зубы в два ряда. Затем веревка пришла в движение — меня опустили на фут.

Один из зверей подпрыгнул, но, не достав до меня, упал назад, в кучу других.

Меня опустили еще на пять или семь футов. Я плакал от отчаяния. Тяжелый ошейник съехал вниз. Металлическое кольцо касалось моего подбородка.

Я опустился еще на десять футов, потом еще на десять. Звери пришли в буйную ярость, за исключением особей, которые, рыча и царапаясь, рвали на части мясо, уже попавшее в яму.

Веревка снова пришла в движение и опустила меня ниже.

— Пожалуйста, прекратите! — молил я не переставая. Мне была видна незнакомка с белоснежной кожей, в черной одежде — она стояла с плетью у края барьера. Рядом с ней находились два здоровяка, которые притащили меня сюда. Я никогда не встречал людей, обладающих такой силой. Они легко справились со мной. Я оказался беспомощен.

Теперь, извиваясь и крича, я висел в сорока футах от дна ямы.

Веревка опустила меня еще ниже. Я закричал от отчаяния.

Хищные твари опять принялись подпрыгивать. Я слышал щелканье челюстей не более чем в ярде от своей головы и видел, как изогнутые белые когти, выпущенные наружу, стремительно пролетали подо мной. Одним ударом они могли оторвать мне голову.

Мои крики смешивались с яростным рычанием и пронзительными голодными криками этих животных. Веревка еще раз дернулась, и я снизился на один фут, горько рыдая от отчаяния.

Затем внезапно мое тело качнулось в сторону и поднялось кверху. Меня подняли при помощи блоков к барьеру и перекинули через него. Силачи надсмотрщики сняли меня с крюка и освободили ноги. Затем подвесили большой кусок мяса на крюк, на котором только что висел я, подняли его над барьером и опустили в колодец.

Я слышал, как звери дрались, отнимая добычу друг у друга. Здоровенный парень «азиат» дернул меня за руки, снял с них наручники и повесил себе на пояс.

— На колени, — приказала моя тюремщица.

Я подчинился.

Звери в яме рвали мясо на куски.

— Расставь ноги! — прозвучала следующая команда.

Содрогнувшись, я исполнил и этот приказ.

— Теперь ты понял, что ты — раб? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Да!

— Да — что?

— Я не знаю, не знаю, — растерялся я.

— Да, госпожа, — сказала женщина.

— Да, госпожа, — эхом откликнулся я.

— Теперь скажи: «Я раб, госпожа».

— Я раб, госпожа, — повторил я.

— Теперь скажи, — продолжала тюремщица, — «Я ваш раб, госпожа».

— Я ваш раб, госпожа, — послушно сказал я.

— Теперь можешь опустить голову и поцеловать мои ноги.

Я сделал, как она велела. Я очень боялся ее.

— Теперь ты знаешь, в каком мире оказался? — спросила женщина.

Я не осмелился ответить.

— Этот мир называется Гор, — заявила она.

— Да, госпожа.

Я дрожал, я почти терял сознание. Это и в самом деле был Гор.

— Посмотри на меня, раб, — приказала незнакомка.

Я поднял на нее глаза.

— Здесь, на Горе, ты — раб!

— Да, госпожа, — ответил я.

— На Горе не допускается непослушание рабов, даже самое малое непослушание, это хорошо понятно?

— Да, госпожа.

— Кроме этого, — продолжала она, — раб должен угождать. Тебе это ясно?

— Да, госпожа.

— Животные, которых ты видел, называются слинами, — произнесла незнакомка. — Они используются на Горе для многих целей. Одна из них — охота на рабов и уничтожение непокорных. Именно для этой цели и натасканы животные, которых ты видел.

— Да, госпожа.

— На Горе также принято брать недисциплинированных, непослушных или непокорных рабов, а также рабов, которые не были в полной мере угодливы, все равно — мужчин или женщин, и скармливать этих рабов слинам. Конечно, иногда рабы скармливаются животным просто так, для развлечения хозяев.

— Да, госпожа, — сказал я.

— Понял ли ты теперь, что означает быть рабом на Горе?

— Да, госпожа, — снова ответил я.

— Опустись на колени, — приказала тюремщица.

Я повиновался.

Один из мужчин, силач с каштановыми курчавыми волосами, сказал ей что-то. Женщина засмеялась и покачала головой. Они обменялись несколькими словами, и затем надсмотрщики повернулись и ушли.

— Он спросил, — объяснила моя хозяйка, — не хочу ли я, чтобы он помог мне доставить тебя в камеру.

Она повесила плеть на пояс, свернув ее концы. На верхнем конце плети имелось для этого специальное кольцо.

— Я сказала ему, что этого не нужно, — продолжала говорить она, повернув ошейник таким образом, чтобы кольцо легло мне на спину. Выдернув металлическую цепь из-за пояса, женщина добавила: — Я сказала ему, что ты уже укрощен.

С этими словами моя хозяйка пристегнула цепь к ошейнику и дернула за него.

Я стоял на четвереньках, на цепи.

— Ты ведь укрощен, не так ли? — спросила она.

— Да, госпожа.

— Тогда пойдем. Мы возвращаемся в клетку.

— Да, госпожа.

— Встань на колени, здесь, — приказала тюремщица. Я опустился на колени там, где она велела. Женщина сняла со стены кандалы и защелкнула их у меня на ногах. После этого присела передо мной на корточки.

— Положи ладони сюда, — проговорила она.

Я подчинился, и незнакомка замкнула на моих запястьях заранее приготовленные наручники. Она отстегнула цепь с моего ошейника и, скрутив ее, закрепила на поясе. Закованный, я стоял перед ней на коленях.

Я снова был в своей камере. Почти ничего не изменилось с того мгновения, когда она позвала надсмотрщиков, чтобы вытащить меня отсюда. Однако существовало одно важное отличие. Раньше здесь находился свободный человек в кандалах, а теперь — закованный в цепи раб.

Поднявшись и отступив немного, незнакомка внимательно посмотрела на меня. Затем, не без доброты в голосе, произнесла:

— Когда будешь вставать на колени перед свободной женщиной, держи ноги расставленными, если только твоя госпожа не захочет чего-то другого.

— Да, госпожа, — ответил я.

— Молодец, — сказала она. — Делаешь успехи. Но помни, что прихоть госпожи может зайти как угодно далеко.

— Да, госпожа.

— Насколько я знаю, ты первый мужчина с Земли, привезенный на Гор в качестве раба.

— Это недоразумение, — объяснил я. — Я случайно попал в поле зрения работорговцев. Пожалуйста, отправьте меня назад, на Землю.

— Молчи, раб! — прикрикнула тюремщица.

— Да, госпожа, — быстро ответил я.

Незнакомка зашла мне за спину, так что я не мог видеть ее.

— Однажды я посетила твою планету, — сообщила она.

— Да?

Послышался еле различимый металлический звук.

— Слышишь? — спросила тюремщица.

— Да!

— Это звук плети, которую я отстегнула от пояса, — объяснила она.

Я промолчал.

— Скоро ты научишься сразу узнавать его. — После паузы женщина продолжила: — Да, полтора года назад по приказу моих начальников я провела несколько месяцев в твоем мире. Ты боишься, что тебя отхлещут плетью?

— Да, госпожа.

— Там я узнала природу мужчин Земли и начала презирать их.

— Да, госпожа.

Я снова услышал еле различимый звук, очень похожий на первый.

— Я повесила плеть на место, — произнесла незнакомка и снова встала передо мной. Плеть висела у нее на поясе. — Я не собираюсь бить тебя сейчас.

— Спасибо, госпожа!

— Как тебя зовут?

— Джейсон. Джейсон Маршал.

— У тебя больше нет имени, — напомнила незнакомка.

— Да, госпожа.

— Но Джейсон подойдет. Итак, ты — Джейсон!

— Да, госпожа.

— Теперь это кличка раба, присвоенная тебе, потому что мне так нравится.

— Да, госпожа.

Теперь я был раб, имеющий имя.

Тюремщица подошла к стене камеры. Там, на полке, виднелись две неглубокие миски. Они и раньше там стояли. Женщина принесла мне одну из них. В ней было мясо. Незнакомка держала миску в левой руке, правой она взяла кусок мяса и взглянула на меня.

— Превратиться в раба тебе будет проще, чем настоящему мужчине, — сказала женщина, — но все-таки нелегко.

Я посмотрел на нее с отчаянием.

— Ешь, Джейсон, — сказала она, отправляя кусок мяса мне в рот. — Я была на Земле и видела там представителей вашего мужского рода. Среди них оказалось крайне мало настоящих мужчин. Почему земляне отказались от своего мужского естества и притворяются, будто радуются своей неполноценности? Сомнительно, что для этого существуют сложные исторические причины. Интересно, какие уродливые формы придает культура измученной биологии? — Говоря это, тюремщица продолжала меня кормить. — Но я не чувствую к вам жалости, потому что вы сами позволили надругаться над собой. Вы все презренные слабаки и трусы! У вас мало что осталось, только какие-то рудименты мужского начала, и даже это вы позволяете отнять у себя.

Незнакомка положила мне в рот еще кусок мяса.

— Бедный, милый Джейсон. Он не знает, что и думать! — Хмыкнув, она улыбнулась мне. — Я открою тебе секрет, Джейсон. Ты и раньше был рабом, просто не знал об этом. Ты был рабом культуры, социальных ценностей и пропаганды. И конечно, женщин. Твои цепи были невидимыми, и ты притворялся, что их нет. Тем не менее разве ты не чувствовал их тяжести? Разве здесь все так уж отличается от того, что было с тобой там? На самом деле разницы мало. Плети здесь, конечно, из настоящей кожи и цепи из настоящего металла. Когда ты чувствуешь их, тебе не надо притворяться, что их нет. — Она перестала кормить меня и добавила: — Они есть, Джейсон, и являются тем, чем кажутся. Настоящая кожа и железо. И ты на самом деле тот, кто ты есть, — раб.

— Да, госпожа, — с отчаянием сказал я. Женщина поставила миску с мясом на камни, так чтобы я мог достать до нее. Затем снова подошла к полке и принесла другую миску. Опустила ее рядом с первой. В ней была вода.

— Наклони голову и пей, — приказала она. — Без помощи рук.

Опустив голову, я послушно напился.

— Прекрати, — велела тюремщица. Затем своей белой ногой, обутой в шнурованные сандалии, отодвинула обе миски, теперь я не мог дотянуться до них. — Раб целиком зависит от своего хозяина или хозяйки даже в еде и питье, — произнесла она.

— Да, госпожа, — подтвердил я.

Тогда она снова пододвинула ко мне мясо и воду.

— Скажи «спасибо, госпожа».

— Спасибо, госпожа, — проговорил я.

— Опусти голову и пей.

Я снова нагнул голову и начал пить.

— О, как я презираю тебя и с каким удовольствием буду с тобой работать! — воскликнула моя хозяйка.

Я задрожал.

— Посмотри на меня, Джейсон, — велела тюремщица.

Я поднял голову.

— Посмотри мне в глаза!

Я исполнил приказ. Было трудно выдержать ее взгляд.

— Кто сильнее? — спросила она.

— Вы, госпожа, — искренне ответил я. Никогда раньше мне не встречалось в человеческом существе такой непреклонной решимости. Я знал, что не могу соревноваться с ней в силе и крепости воли, в суровости характера. Мне оставалось только беспомощно склониться перед этой женщиной. Она оказалась сильнее меня. Она была хозяйкой, я — рабом.

— Ты боишься меня, Джейсон?

— Да, госпожа.

— Тебе просто надо угождать мне как можно старательнее, тогда ты увеличишь свои шансы выжить.

— Да, госпожа.

— Все зависит от меня, — продолжала женщина. — От того, довольна я или нет.

— Я буду стараться угодить вам, госпожа.

— Я уверена, что ты будешь стараться, милый Джейсон. — Тюремщица отошла от меня на пару шагов. — Я не такая ужасная, как тебе кажется. Я могу быть доброй.

Я посмотрел на нее с испугом.

— О, — рассмеялась она, резко похлопав по плети, висящей сбоку. — Не думай, что я не буду строга с тобой. Я строга со всеми моими подопечными. Они должны безоговорочно подчиняться и полностью угождать мне.

— Да, госпожа, — ответил я.

— Но все-таки я могу быть доброй, — повторила женщина. — На Горе есть гораздо худшие хозяйки, чем я.

— Да, госпожа.

— В этом мире, как и на Земле, — добавила она, — существуют награды для послушных рабов. Например, возможно, в будущем тебя не понадобится заковывать в кандалы, голого, в вонючей клетке, словно дикого раба. Здесь, в тюрьме, есть и лучшие условия.

Я опустил голову, чувствуя на себе тяжесть цепей.

Тюремщица подошла к тяжелой двери, которую оставила открытой. Там женщина остановилась и повернулась лицом ко мне. Я слегка переместился, чтобы видеть ее.

— Награды, как и наказания, — произнесла она, — зависят целиком от воли хозяйки. Они раздаются таким образом и в таком количестве, как ей будет угодно.

— Я понимаю, госпожа, — проговорил я.

— Ты также, конечно, понимаешь, что находишься полностью в моей власти.

— Да, госпожа, — заверил я.

— Жить тебе или умереть, зависит от моего каприза.

— Да, госпожа, — печально согласился я.

— Ты — раб. Осознаешь?

— Да, госпожа.

— Но я не жестока. Если ты мне угодишь, я могу быть добра к тебе.

— Я буду стараться угодить вам, госпожа.

— В моей власти сделать твою жизнь более приятной. Награды могут быть различными, и их множество — разные виды цепей, и камер, одежда разного сорта, облегченный ошейник, более вкусная пища. Я даже могу бросить тебе сюда женщину. — Тюремщица улыбнулась. — Хотя ты, мужчина с Земли, не знаешь, что с ней надо делать.

Она повернулась и вышла в тяжелую дверь, сделанную из прутьев и тяжелых горизонтальных поперечин, расположенных на расстоянии около шести дюймов друг от друга.

Дверь закрылась с тяжелым металлическим звоном, который отдался эхом по коридору. Теперь моя хозяйка стояла по ту сторону двери и взирала на меня.

— Да, — проговорила она, — ты милый, Джейсон. Я думаю, ты справишься.

— Кто вы такая? — закричал я.

Женщина посмотрела на меня с другой стороны решетки. Она была крупной, высокой и сильной и стояла очень прямо. Ее белая кожа резко контрастировала с плотно облегающей черной одеждой. На голове кожаная повязка. На талии — тяжелый пояс, с которого свисали свернутая цепь, связка ключей, пара наручников и плеть.

— Я — леди Джина, — ответила она, — твой дрессировщик.

— Дрессировщик?

— Да, именно так.

— Я не понимаю, в чем заключается ваша работа?

— А ты не догадался? Я натаскиваю мужчин, чтобы те могли доставлять удовольствие женщинам.

Я взглянул на нее с ужасом. Леди Джина сняла связку ключей с пояса, вставила ключ в скважину и, повернув его, заперла тяжелую дверь.

— Спокойной ночи, милый Джейсон, — проговорила она. — Твои уроки начнутся утром.

Леди Джина повесила ключи на пояс и ушла.