"Эстония. Кровавый след нацизма: 1941-1944 годы. Сборник архивных документов" - читать интересную книгу автора (Авторов Коллектив)
№ 9 Заключение заместителя прокурора Эстонской ССР по материалам расследования о массовом расстреле и сожжении заключенных в концлагере Клоога (уезд Харью)
12 октября 1944 г.
гор. Таллин
Зам. прокурора Эстонской ССР государственный советник юстиции 3-го класса УДРАС, рассмотрев материалы расследования, произведенного по поручению Государственной комиссии Эстонской ССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированной территории Эстонской ССР, о массовом расстреле и сожжении заключенных в концентрационном лагере Клоога в волости Кейла, уезде Харью,
НАШЕЛ:
После временной оккупации немецко-фашистскими войсками территории Эстонской ССР немецко-фашистские оккупационные власти покрыли захваченную ими территорию Эстонии густой сетью концентрационных лагерей, куда они заключали неугодное им гражданское население.
Согласно ежемесячному отчету главного врача лагерей оберштурмфюрера СС фон БОДМАНА, если на 1 октября 1943 г. было 10 лагерей, то на 1 февраля 1944 г. их было уже более 20. Все эти лагеря были предназначены для гражданского населения. В их число не входят лагеря для военнопленных.
С ростом количества лагерей ежемесячно резко возрастало и количество заключенных. Так, например, по данным тех же отчетов главного врача лагерей БОДМАНА, количественный рост заключенных по отдельным лагерям характеризуется следующей таблицей:
 |
Учитывая, что Советская Эстония по своей территории и народонаселению является самой малой республикой среди других братских Прибалтийских советских республик (11 уездов), становится ясным, что немецко-фашистские оккупанты фактически превратили Эстонию в сплошной концентрационный лагерь (в среднем 2 лагеря на уезд), в котором содержались десятки тысяч ни в чем не повинных советских людей.
В 44 км южнее гор. Таллин, по пути к морскому порту Пальдийск, в волости Кеела, Харьюского уезда, вблизи железнодорожной станции расположено дачное местечко с названием Клоога-Аэдлин, что означает «Клоога сад-город». До немецко-фашистской оккупации Клоога-Аэдлин была любимым дачным местом для жителей гор. Таллин. В сентябре месяце 1943 г. немецкие оккупанты организовали в Клоога концентрационный рабочий лагерь так называемой организации «Тод». Вокруг лагеря немцы вырубили красивый и живописный сосновый бор, а сам лагерь обнесли колючей проволокой и караульными вышками для охраны. Охрану лагеря несли полицейские части. Перед входами в лагерь были вывешены доски с предупредительными надписями о том, что при приближении постороннего лица к лагерю часовой будет стрелять в него без предупреждения. Это же правило относилось и к заключенным внутри лагеря.
На 26 июня 1944 г в лагере Клоога содержались 2330 чел. арестованного гражданского населения. Среди арестованных были лица разных национальностей: евреи, поляки, литовцы, эстонцы, русские и др. По возрастному составу среди заключенных были 13-летние мальчики и девочки и 70-летние старики. Среди 2330 заключенных были представлены люди 47 профессий, как например: 33 врача, 9 инженеров, 2 агронома, 15 механиков, 6 бухгалтеров, 37 медицинских сестер, 11 аптекарей, 39 парикмахеров, 25 прачек, 147 столяров, 3 ткача, 651 швейник, 441 рабочий и много других профессий.
Однако немцы использовали заключенных в лагере не по их профессиям, а только на тяжелом физическом труде – на лесоразработках, каменоломнях, на бетонных работах, на погрузке тяжелых грузов, на строительстве зданий лагерей.
Работами заключенных руководили немцы-военнослужащие: надсмотрщики, шахтмайстеры и трупфюреры из организации «Тод». Названные должностные лица носили военную форму с особыми отличительными трафаретами на погонах и петлицах и красные повязки на рукаве со знаком свастики на белом фоне. Все эти должностные лица отличались особой грубостью и жестокостью. Они пользовались неограниченной властью над заключенными, подвергая их систематическим избиениям кулаками, ногами, палками и разными другими предметами.
Заключенные в лагере были сведены в положение бесправных рабов, их человеческое достоинство беспрерывно и всячески унижалось. Всем заключенным присвоены номера (на левой стороне груди и на правой стороне выше колена). По фамилии их не называли, а только по присвоенному каждому номеру.
В лагере было официально узаконено наказание заключенных нагайкой, изготовленной из бычьей жилы с пропущенной через нее стальной проволокой. Для наказания была изготовлена руками заключенных специальная скамейка. К ножкам этой скамейки стоя привязывался за ноги ремнями заключенный, который затем ложился животом на скамейку, обхватывая ее руками. Руки также привязывались под скамейкой. Один тодовец садился наказываемому на шею, а второй совершал экзекуцию. Во время порки заключенного заставляли громко подсчитывать удары.
«В лагере действовала система различных наказаний – лишали пищи до 2 дней, наказывали от 25 до 75 ударов плетью, которая состояла из вытянутой жилы со стальной проволокой посередине, а также расстреливали. Расстреливали за самовольный уход из пределов лагеря. Наказывали по любому поводу: плохо ли работал, сели ли отдохнуть во время работы, и даже за то, что поздно снял шапку перед начальником лагеря. Шапку надо было снимать на определенном расстоянии. Я сам лично был наказан 25 ударами плетью за то, что якобы поздно собрал людей на работу. Делопроизводитель лагеря ШВАРЦЕ дал мне распоряжение собрать 40 чел. Я людей собрал, но ему показалось, что я сделал это несвоевременно. Он меня ударил кулаком два раза по лицу так, что выбил мне зуб, а на следующий день, кроме того, я был наказан 25 ударами. В лагере имелась специальная скамейка-козик для порки. Человек становился к концу этой скамейки, его привязывали ногами к ножкам скамейки, заставляли лечь на нее животом и обхватить скамейку руками, которые также привязывались. Один немец садился на голову, а другой бил, причем наказуемый должен был считать удары. Били плетью до крови. После порки наказанный должен был обязательно идти на работу. Во время наказания требовали, чтобы наказуемый кричал. Если кто не кричал, то его били до тех пор, пока не закричит. В лагере царил полный произвол. Нас били по малейшему поводу и без всяких поводов. Например, руководящий работой трупфюрер ШТЕЙНБЕРГЕР бил не только руками, но и палкой и любым куском железа. Он бил так, что некоторым ломал ребра и их приходилось помещать в больницу. Гаупттрупфюрер Курт ШТАХЕ травил нас собакой».
«Шахтмайстер ЛАУБ из организации „Тод“ избивал людей палкой без всякой причины. Зимой 1944 г. ЛАУБ перебил палкой руку заключенному ПАВЛОВИЧУ без всякой причины».
Рабочий день в лагере формально хотя и был ограничен 12 часами, с 5 утра и до 6 вечера, однако фактически длился значительно больше и доходил до 16–18 часов в сутки. Заключенным давали непосильные нормы работы, невыполнимые в 12-часовой рабочий день.
«23 сентября 1943 г. немцы принудительно привезли меня в Эстонию и заключили в лагерь Клоога. Здесь я работал на болоте. Работа была тяжелая. Установленных норм в течение 12 часов я не мог выработать, и меня заставляли оставаться на работе до 10–11 часов вечера».
Питание в лагере было крайне плохое. Дневная норма пищи состояла из 350 г хлеба, который, как правило, полностью заключенные не получали, из 25 г испорченного маргарина, 1 л эрзац-кофе и 1 л супа с плавающими в нем крупинками. От такого питания заключенные истощались и опухали. Заключенные жили крайне скученно и в антисанитарных условиях.
В результате невыносимых условий жизни в лагере большие массы заключенных постоянно болели, и была высокая смертность, доходившая, по официальным немецким данным, до 10 % в месяц. Этого не отрицают и сами немцы. Главный врач концентрационного лагеря БОДМАН в своей докладной записке от 25 марта 1944 г., адресованной в Главное управление лагерей, пишет, что «состояние здоровья заключенных плохое. Количество умерших велико. Это обстоятельство обусловлено телесными повреждениями и неудовлетворительными гигиеническими условиями».
По отдельным лагерям заболеваемость и смертность заключенных в конце 1943-го и начале 1944 г. характеризуется следующей таблицей (по отчетам главврача БОДМАНА):
 |
Приведенные в таблице цифры, взятые из немецких отчетов, безусловно не дают полной картины жизни лагерей, так как, во-первых, эти цифры являются преуменьшенными, а во-вторых, не вскрывают подлинных причин, породивших столь высокую заболеваемость и смертность. Следствием установлено, что в лагерную больницу принимали больных с температурой не ниже 40 градусов. Число больных в больнице не могло быть больше 8 человек. При поступлении в больницу новых больных больного, оказавшегося сверх установленной нормы, умерщвляли путем впрыскивания в вену препарата эвипан.
Деторождение в лагере было строго запрещено. В случае рождения ребенка последний санитаром-немцем унтершарфюрером БАРОМ умерщвлялся либо путем удушения, либо путем сожжения живым в топке кочегарки.
«В лагере был случай, когда одна женщина-заключенная родила ребенка. Начальник лагеря БОК сообщил об этом в комендатуру, и ребенок был умерщвлен».
«В феврале месяце 1944 г. в лагере родились двое детей. Оба ребенка были живыми брошены в топку кочегарки и сожжены. Я сам лично видел факт сожжения детей. В мае месяце 1944 г. в лагере родился третий ребенок. Его сразу же задушил унтершарфюрер БАР».
В результате стремительного наступления Красной Армии немцы, отступая, на оставляемой ими территории спешно ликвидировали концентрационные лагеря путем перевода части заключенных в другие лагеря, а большею частью заключенные расстреливались и сжигались. В конце августа месяца с. г. с приближением линии фронта к столице советской Эстонии – Таллину были ликвидированы все лагеря, за исключением лагеря Клоога, куда съехалось и все начальство концлагерей в Эстонии во главе с их начальником гауптштурмфюрером БРЕННАЙЗЕНОМ.
В середине сентября месяца с. г. немцы, подготавливая ликвидацию последнего лагеря в Клооге, распустили провокационный слух среди заключенных о том, что последние будут эвакуированы в Германию, желая таким путем скрыть от заключенных подготавливаемое массовое их уничтожение.
19 сентября 1944 г. в 5 часов утра, как обычно, все заключенные лагеря были выстроены на лагерную площадку для переклички.
На перекличку явился и сам начальник лагеря унтерштурмфюрер ВЕРЛЕ в сопровождении делопроизводителя лагеря унтерштурмфюрера ШВАРЦЕ, начальника канцелярии гауптшарфюрера ДАЛЬМАНА, обершарфюрера ФРУВЕРДТА и унтершарфюрера ГЕНТА.
После переклички ВЕРЛЕ официально объявил заключенным о том, что все должны быть готовыми к эвакуации в Германию. Спустя два часа ШВАРЦЕ и ДАЛЬМАН отобрали среди заключенных 301 чел. физически более сильных и здоровых мужчин под предлогом производства подготовительных работ к эвакуации.
В действительности выделенные 301 чел. заключенных были использованы для переноски дров с территории лагеря на лесную полянку на расстоянии 1 км к северу от лагеря для устройства костра для сжигания заключенных. В помощь выделенным людям были приданы 700 чел. эстонцев, арестованных за уклонение от мобилизации в немецкую армию.
Одна часть заключенных носила на себе дрова. А другая часть под выделенной охраной конвоя строила костры. Костры были построены следующим путем. На землю укладывались несколько бревен, как для фундамента. На эти бревна укладывались жерди, на которые потом сплошным слоем укладывались поленья дров длиной 75 см. Посередине костра были вбиты четырехугольником четыре жерди на расстоянии полметра друг от друга, к которым были прибиты планки, в результате чего образовались как бы вытяжные трубы. Таким образом было построено в одну линию четыре костра площадью 6 х 6,5 м на расстоянии 4 метров друг от друга.
Когда костры были готовы, немцы приступили к массовому расстрелу заключенных. В первую очередь были расстреляны подносчики дров и строители костров. Расстрел происходил так. На подготовленную площадку костра немцы из полицейской команды СД силой оружия заставляли заключенных ложиться лицом книзу и в таком положении расстреливали из пулеметов и пистолетов выстрелами в затылок. Люди укладывались сплошными рядами на всю площадку костра. Когда вся площадка была заполнена расстрелянными, на них укладывался ряд поленьев, в результате чего образовывалась вторая площадка, на которую тоже поодиночке укладывались живые люди и расстреливались тем же путем. После расстрела заключенных, строивших костры, из лагеря приводились к кострам новые группы заключенных по 30–50 чел., которые тоже укладывались в 3–4 ряда слоями на костры и расстреливались. В первую очередь были расстреляны мужчины, а затем женщины. Здесь на кострах были расстреляны все больные, находившиеся в лагерной больнице, вместе с медперсоналом из числа заключенных. Из построенных четырех костров были использованы три. Площадка четвертого костра ввиду стремительного приближения линии фронта осталась немцами не использованной.
Одновременно с расстрелом заключенных на кострах производился расстрел заключенных внутри недостроенного деревянного здания площадью 8 х 18 м, находящегося в 200 м вне черты лагеря. К этому зданию приводили заключенных партиями по 30–50 чел. и в целях предупреждения побегов заставляли ложиться лицом книзу на землю. Отсюда поодиночке немцы вводили людей в барак, где заставляли ложиться на пол и расстреливали выстрелом в затылок.
После окончания расстрела около 10–11 часов вечера трупы на кострах и в здании были облиты нефтью и подожжены.
В то время когда костры и здание с расстрелянными уже горели, в лагерь была доставлена из Таллинской тюрьмы группа заключенных в 73 чел. – эстонцы и русские, которых немцы расстреляли в нижнем этаже лагерного общежития. Вместе с ними были расстреляны и 6 заключенных лагеря Клоога, пытавшихся спастись от расстрела. Всего, таким образом, в общежитии было расстреляно 79 чел., в их числе трехмесячный грудной ребенок вместе с молодой матерью.
Кроме того, были расстреляны 18 чел. заключенных во время попытки бегства от костров. Трупы их были обнаружены на расстоянии от 5 до 200 м в районе костров.
Свидетельскими показаниями установлено, что при расстрелах не все заключенные были убиты. Многие из них оказались только ранеными, и, как установлено медицинским освидетельствованием сохранившихся на кострах трупов, некоторые были сожжены заживо.
«Поздно вечером из леса поднялось пламя, а потом я увидела, как загорелся барак. В то время горели костры, от которых неслись стоны и крики людей».
«Около 10 часов вечера из леса поднялось пламя, а через полчаса загорелся барак. Вокруг горевшего барака ходили вооруженные люди, которые часто стреляли. Из горевшего барака доносились крики людей».
«Вскоре раздался как бы взрыв. Мы вышли из казармы и увидели, что барак, из которого раздавались выстрелы, горит. Тогда я опять вернулся в казарму. Через некоторое время я и другие охранники вышли. Барак был наполовину сгоревший, и оттуда доносились крики и стоны людей, которые то стихали, то усиливались».
Судебно-медицинская комиссия в составе 3 врачей, осмотревшая места расстрелов и сохранившиеся останки трупов, пришла к следующему заключению:
«Суммируя данные осмотра, врачебная комиссия находит, что в означенном лагере массовые убийства заключенных производились главным образом выстрелами из огнестрельного оружия в головы жертв. По записанным в акте положениям трупов и по другим признакам убийства совершены выстрелами с близкого расстояния в затылок убитого, находившегося в лежачем положении.
При наружном осмотре и вскрытии отдельных трупов установлено, что двое умерли от шока в здании лагеря. Среди трупов на кострах обнаружены два трупа, которые не имели огнестрельного ранения, вероятно, сгорели живыми. Врачебной комиссии удалось отделить 491 останки трупов, из них 153 трупа принадлежат мужчинам, 31 женщинам и 1 труп грудному младенцу – девочке.
Действительное количество уничтоженных врачебная комиссия не может точно определить из-за полного сгорания трупов. Принимая во внимание, что на кострах сохранились трупы только на краях, а в сгоревшем бараке только в одном конце, и принимая во внимание данное исследование, следует считать, что количество уничтоженных людей доходит до 1800–2000 чел.».
Таким образом, материалами следствия и судебно-медицинским освидетельствованием оставшихся трупов, тщательным осмотром мест, где производилось сожжение трупов, всего в лагере Клоога 19 сентября 1944 г. было уничтожено около 2000 чел. заключенных из мирного населения.
Материалами предварительного следствия установлено, что организаторами и непосредственными исполнителями массового расстрела и сожжения мирных советских граждан, в том числе грудных детей, женщин и стариков, в концентрационном лагере Клоога 19 сентября 1944 г. являются нижепоименованные военнослужащие немецко-фашистской армии:
1. Начальник главного управления всеми лагерями в Эстонии гауптштурмфюрер БРЕННАЙЗЕН.
2. Главный врач концентрационных лагерей в Эстонии оберштурмфюрер фон БОДМАН.
3. Начальник лагеря Клоога унтершарфюрер ВЕРЛЕ.
4. Делопроизводитель лагеря Клоога унтершарфюрер ШВАРЦЕ.
5. Начальник канцелярии лагеря Клоога гауптшарфюрер Макс ДАЛЬМАН.
6. Начальник санчасти лагеря Клоога унтершарфюрер ГЕНТ.
7. Заведующий хозяйством лагеря Клоога обершарфюрер ГЕЛЬБИК.
8. Обершарфюрер ФРУВИРТ.
Кроме названных лиц принимало непосредственное участие в конвоировании, охране и расстрелах 50 человек солдат из состава войск СД, фамилии которых следствием не установлены.
На основании вышеизложенного, находя следствие оконченным.
ПОСТАНОВИЛ:
Настоящий следственный материал представить Государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории Эстонской ССР – на распоряжение.
(подпись)
Подписал:
Зам. прокурора Эстонской ССР, государственный советник юстиции 3-го класса УДРАС
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |