"Гадес" - читать интересную книгу автора (Эндрюс Рассел)

ЧАСТЬ 1

1

Непривычные чувства испытывал в данный момент Джастин Уэствуд, настолько непривычные, что даже не знал, как с ними обращаться. Во-первых, он ощущал удовлетворение. Во-вторых, блаженство. Да что там, пожалуй, даже счастье. Прекрасно понимая, что дело нечисто, Джастин решил разобраться, чему обязан неожиданным поворотом событий.

Один из виновников радужного настроения красовался перед ним на столе: уже второй за последние полчаса бокал мартини с двумя острыми оливками, фаршированными перчиком халапеньо. Да и косячок оказался неплох. Интересно, что будет, если кто-нибудь из младших копов решит заглянуть к Джастину и увидит, как он тут отрывается? Хотя, наверное, ничего не будет. Должность начальника полиции имеет свои преимущества.

Уже почти год в Ист-Энд-Харборе, маленьком курортном городке на Лонг-Айленде, стояло затишье. Если спокойствие и нарушалось, то редко и по мелочам. Раздухарившиеся подростки перевернули пару мусорных баков. Три кражи со взломом. В первом случае грабитель вынес только еду из холодильника; второй так сильно порезался, когда лез в дом через разбитое окно, что сам вызвал «скорую»; третьим налетчиком оказался бывший возлюбленный хозяйки, решивший забрать подаренные сережки. Когда выяснилось, что сережки вовсе не бриллиантовые и красная цена им сорок семь долларов, потерпевшая махнула рукой и сняла все обвинения, а для себя окончательно списала бывшего со счета.

Джастин начал привыкать к тишине и покою. В свое время ему довелось хлебнуть такого, что нормальному человеку и в страшном сне не приснится. Сейчас кошмар вроде бы развеялся, и не в последнюю очередь благодаря обнаженной красавице, раскинувшейся рядом на кровати. Опираясь на локоть, она потягивала второй мартини. Джастину хватило бы просто водки, он бы и со льдом заморачиваться не стал, но гостье вздумалось поиграть в бармена, поэтому она предусмотрительно прихватила с собой бутылку вермута, оливки и даже бокалы для мартини, нисколько не сомневаясь, что у Джастина на кухне такой роскоши не водится. Заявив с порога, что попытки снова накормить ее пиццей или жуткой китайской едой не пройдут, она вручила хозяину дома два куска говяжьей вырезки. Ну и доходчиво объяснила, что продукты ей привезти несложно, а вот у плиты она первый и последний раз стояла лет в двенадцать и повторять эксперимент не намерена. Проинспектировав содержимое холодильника, Джастин поинтересовался, устроят ли гостью на гарнир спагетти с оливково-чесночной заправкой и лепестками жгучего перца. Она ответила, что вполне устроят, только тогда сначала поцелуи и все остальное, а уж потом — чеснок. Он не возражал. Так что первый мартини гостья допивала уже раздетой, пока Джастин ставил в CD-проигрыватель «Стики фингерз». Заводная «Лунная миля» и жаркая «Это я стучу, открой», как раз под настроение. Потом она потянула его к себе, и они от души занялись любовью. Нет, не то слово. Они просто друг на друге живого места не оставили. И это было незабываемо!

Подумав о том, что творилось в этой комнате двадцатью минутами ранее, он усмехнулся. Хотя обнаженная красавица, наверное, приняла усмешку на свой счет. Джастин посмотрел на нее, теперь уже с искренней улыбкой. Да и как тут не улыбаться?

С Эбби Хармон они познакомились три недели назад в баре «У Даффи», Обычно люди ее круга в такие заведения не заглядывают. Эбби (сама потом призналась) разведала, куда начальник полиции ходит выпить чаще всего, и зашла специально по его, Джастина, душу. Любопытство одолело. В последнее время имя Джастина Уэствуда постоянно было на слуху — куда ни придешь, только о нем и разговоров. Такой загадочный, ни с кем не сходится, интересы странные… Эбби захотелось узнать его самой, разобраться, какие мысли бродят у него в голове. Поэтому в пол-одиннадцатого она припарковала свой кабриолет «Мерседес-CLK55» у простецкого старомодного бара и попросила бокал лучшего красного бордо. Когда выяснилось, что лучшее бордо полугодовой выдержки доставляется непосредственно с северной оконечности Лонг-Айленда и цена ему три пятьдесят за бокал, она передумала и заказала разливной «Сэм Адамс». Бармен Донни одобрительно кивнул: «Другое дело».

Джастин, само собой разумеется, узнал ее еще в дверях. А кто бы не узнал Абигайль Хармон? Богатых женщин в Ист-Энд-Харборе было пруд пруди, и в смазливых куколках недостатка не ощущалось. Но богатая красотка Абигайль была единственной в своем роде. И слухи о ней ходили тоже незаурядные.

Знакомый Джастина работал на конюшне, где Абигайль держала двух лошадей. Обычно спокойный и уравновешенный, услышав ее имя, он плевался и говорил, что такой стервы в жизни не видел. Сам Джастин как-то столкнулся с Абигайль перед дверью в кабинет ист-эндского мэра. У хозяйки кабинета, Леоны Криль, был такой вид, будто она только что провела десяток раундов с Майком Тайсоном. На осторожный вопрос: «Как дела?» последовал ответ: «Ты бы, Джей, как себя чувствовал после столкновения с гремучей змеей?»

Это с одной стороны. А с другой — Дина, личный тренер Абигайль по йоге и, так уж случилось, бывшая подруга Джастина. Трижды в неделю она посещала особняк Хармонов. Платили прилично, однако с нелюбимой ученицей Дина бы рассталась без разговоров и никакие богатства мира ее бы не удержали. Она вообще никогда ничего не делала ради денег. Значит, с Абигайль Хармон отношения наладились неплохие.

Раз в несколько месяцев Дина с Джастином по старой памяти отправлялись куда-нибудь перекусить. Как-то за ланчем бывшая подруга поведала, что Эбби «невероятно умная, самодостаточная, при этом единственная из моих учениц, кто не обращается со мной как с прислугой. И не считает, что я сдвинулась на своей йоге. Даже с Кении общий язык нашла». Полностью Динину дочь звали Кендал, и ей уже исполнилось двенадцать. А ведь когда-то в Джастине души не чаяла — ну да, сколько ей тогда было, девять? Сейчас он для нее обычный взрослый дядька — не грузит особо, и ладно. Кендал тоже раз в несколько месяцев получала приглашения на ланч. Да и на обед время от времени. Лет до четырнадцати она еще будет с ним иногда обедать, а дальше променяет его на какого-нибудь прыщавого юнца, с которым Джастину рано или поздно придется проводить беседы о том, почему нельзя распивать спиртное в общественных местах и переворачивать мусорные баки.

Когда Абигайль разыскала его «У Даффи», Джастин сидел с двумя молодыми полицейскими, своими подчиненными — Гэри Дженкинсом и Майком Хавершемом. У обоих при виде миссис Хармон глаза на лоб полезли. А уж когда она прошествовала к их столику и спросила, нельзя ли присесть, парни чуть в обморок не хлопнулись. Эбби отпила несколько глотков пива, наклонилась к ошеломленным копам и голосом, от которого бросало одновременно в жар и холод, негромко произнесла:

— Мальчики, не окажете мне любезность?

Они кивнули.

— Я пришла сюда, чтобы выпить с вашим шефом. Давайте оставим нас одних, хорошо?

Парни поспешно вскочили, чуть не сбив друг друга с ног, а Джастину вдруг почудилось, что, кроме них с Абигайль, в баре никого больше нет.

Довольно долго она сидела молча — он тоже не произнес ни слова. Что-что, а хранить молчание Джастин умел, тишина его не напрягала. Молчать было гораздо легче, чем поддерживать беседу. Однажды, когда он зеленым юнцом путешествовал на каникулах по Европе, ему встретилась одна интересная штука — древний афоризм, турецкий, если память не изменяет. «Язык и ложь родились вместе». Мысль зацепила его еще тогда, а теперь, в зрелом возрасте работая в полиции, он только убеждался в ее правоте. Поэтому и не спешил первым нарушать воцарившуюся тишину.

Наконец Эбби назвала свое имя. И улыбнулась. Ослепительная, белоснежная улыбка — никогда Джастин не видел такого совершенства. Хотя… Он перевел взгляд на идеально округлые плечи, едва прикрытые легкой блузкой без рукавов. Блестящий золотистый загар, невозможная гладкость, как будто перед выходом тело умащивали маслом. А глаза? Тоже недурны — большие, карие, миндалевидные. В них мерцали крохотные золотистые искорки. Завороженный плавным танцем этих искорок, Джастин вспомнил одну песню, услышанную в далеком детстве, когда родители повели его на концерт Бобби Шорта в «Карлайле». Что еще пелось в тот вечер, он уже не помнил, но эта запала в душу — Бобби нашептывал в микрофон что-то о женщине с глазами, как распахнутые окна, и если заглянуть внутрь, увидишь кружащихся в танце гостей…

Сидя напротив Абигайль Хармон, он подумал, что не прочь присоединиться к этим гостям.

— Вы хотели побеседовать со мной о чем-то конкретном?

Она покачала головой. Прямые темные волосы колыхнулись в такт и снова скользнули за спину тяжелым водопадом. Не оторваться. Само совершенство.

И тогда они повели разговор обо всем и ни о чем. Абигайль рассказала, как однажды кто-то из полицейских помоложе попробовал оштрафовать ее за превышение скорости.

— «Попробовал»? Это как?

Она небрежно махнула рукой.

— Я его быстро переубедила.

— И с какой же скоростью вы ехали?

— Восемьдесят пять.

— А на знаке сколько было?

— Двадцать пять.

— Не хило! — Джастин выкатил глаза от изумления. — И как же вы отболтались от штрафа?

Ответом ему была небрежная улыбка.

— Вот когда начнете меня штрафовать, тогда, может, и посмотрите.

Потом разговор перекинулся на Хэмптон, а еще какое-то время спустя — на Род-Айленд, где Джастин появился на свет. Эбби там тоже бывала, а еще встречалась в колледже с парнем из Род-Айлендской школы дизайна. Теперь уже и не вспомнишь, о чем они тогда говорили. Слова не имели значения. Зато ее голос, жесты, то, как она скрещивала под столом длинные крепкие соблазнительные ноги… И разумеется, взгляд, суливший неземные наслаждения и неведомые опасности. При этом такой беззащитный. И чуточку печальный.

Они разговаривали и разговаривали, пока в какой-то момент Джастин не обернулся и не увидел, что в баре пусто. Остались только они, пьянчуга в углу, уткнувшийся головой в столешницу, и бармен Донни, протиравший поцарапанную деревянную стойку.

— Послушайте…

Джастин и сам не знал, что собирается сказать дальше, но Эбби перебила его.

— Я знаю.

Он и сам не понял, отчего замолчал. В ее голосе не было ни резкости, ни напора. Просто, когда она заговорила, хотелось только сидеть и слушать.

— Я знаю про вашу жену и очень сочувствую. И про Дину тоже знаю. Что-то в вас ее пугает, поэтому она предпочла разорвать отношения — и ей от этого не легче. И про ту женщину из органов безопасности, что приезжала в прошлом году, тоже знаю. Без подробностей, правда, только слухи, но, я так поняла, все слишком запуталось, и она исчезла из вашей жизни. Я вот что хочу сказать: то, что произошло с вашей женой, давно уже в прошлом, может быть, рано или поздно вы поймете это и заживете спокойно, а может, и нет. Но я, чтобы вы знали, не из пугливых. И запутать свою жизнь не позволю. А самое главное, я не исчезаю, я здесь. Так как насчет перебраться куда-нибудь поприличнее и выпить нормального вина?

Помешкав лишь долю секунды, Джастин кивнул, сам не поняв, почему задумался. Ведь не собирался возражать.

— Есть что-нибудь на примете? — полюбопытствовал он.

— Может, к вам?

— Да, но плохо то, что у меня не намного приличнее, чем здесь.

— А что хорошо?

— Хорошего ничего.

— Уговорили, пойдемте.

Вот на это ее «уговорили» он и попался окончательно, разом поняв и ее юмор, и неприступность, и слабость.

Первая ночь оказалась феерической. Он знал, что в постели Абигайль будет требовательной, и ее бьющая через край сексуальность его ничуть не удивила. Удивило другое — нежность, и то как Эбби свернулась калачиком возле него, когда все кончилось, опустошенная, как будто секс для нее не только наслаждение и разрядка, а попытка избавиться от злости, стряхнуть груз проблем, не имеющих никакого отношения к тому, что сейчас между ними было.

С тех пор они начали встречаться. Не регулярно. Раз или два в неделю. Иногда три. Ужинали у него, в маленьком викторианском домике на Дивижен-стрит в старой части Ист-Энд-Харбора. Посмотрели вместе несколько фильмов, в основном старую классику. Однажды съездили в Манхэттен, поужинали в «Барбуто», затерявшемся в дебрях Уэст-Виллидж, а ночь провели в «Гранд-отеле».

И вот теперь они сидят на его кровати, поглощая приготовленные Джастином стейки с пастой, и допивают мартини. Эбби смеется и покачивает головой, коря повара за неуклюжесть. Необидно, потому что любя.

Джастин вернулся из кухни с двумя блюдами в руках и, морщась от боли, принялся рассматривать правую ладонь. Заметив многозначительный взгляд Эбби, пробурчал:

— Всё эти дурацкие конфорки. Фиг поймешь, горит — не горит…

— В смысле, ты фиг поймешь? — уточнила она.

Джастин обиженно нахмурился.

— Ну хорошо, я. Вечно забываю выключить эту хрень и обжигаюсь — тут я мастер.

Эбби рассмеялась — забавно, когда такой большой сильный мужчина переживает из-за крошечной болячки, — взяла его за руку и поцеловала покрасневшую кожу на обожженном месте. А потом ее дразнящий язычок прогулялся взад-вперед по его запястью, чтобы он и думать забыл о каком-то там ожоге.

Пожалуй, в этот миг, рядом с этой женщиной Джастин Уэствуд чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Когда с едой было покончено, Эбби подхватила обе тарелки и со словами: «Скажи кому, что я со стола убираю, не поверят» выпорхнула из постели, накинув легкий летний хлопковый халат Джастина. «Сейчас вернусь», — бросила она и, спустившись по лестнице, поставила тарелки в раковину, а потом короткими перебежками добралась до машины, припаркованной почти в половине квартала от дома. Через мгновение она снова была в спальне и вручала ему красную картонную коробку, которую принесла с собой.

— Открой…

Джастин, вопросительно взглянув на нее, повиновался. В коробке оказался маленький идеально круглый тортик. С одной свечой.

— С днем рождения! — воскликнула она и, чиркнув спичкой, зажгла свечу. — Двенадцатое июня, правильно? А ты, небось, думал, я забуду?

— Мы разве спрашивали, когда у кого день рождения? Значит, и забывать тут нечего! Я…

— Знаю, ты уже сто лет не празднуешь. Вот я и решила, что самое время начать снова. Пока ты еще можешь говорить, что тебе «тридцать с небольшим».

— Да в тридцать девять жизнь только начинается!

— Ага. Задувать будешь?

— Сейчас.

Он поставил торт на прикроватный столик и поцеловал Эбби. Долгим нежным поцелуем, который гораздо лучше любых слов должен был объяснить, как дорог ему этот подарок.

— А теперь задую…

Но не успел он шагнуть к столику, как зазвонил телефон.

— Еще какая-нибудь подружка, которой тоже не терпится осыпать тебя подарками?

Не ответив, он подошел к аппарату, угнездившемуся все на том же прикроватном столике, и, взглянув на определитель, нахмурился.

— Это из участка.

— В такое время?

Он кивнул и переждал еще два звонка, а затем нехотя поднял трубку.

— Надеюсь, у вас что-то действительно срочное?

Как вскоре выяснилось, именно так оно и было.