"Мир тибетского буддизма. Обзор его философии и практики" - читать интересную книгу автора (Гьяцо Тензин)

Преодоление гнева и ненависти

Мы с вами выявили обманчивую и разрушительную природу омрачений. Ненависть и гнев — самые большие помехи для практикующего бодхичитту. У бодхисаттв никогда не должно возникать ненависти, они должны противодействовать ей. Для этой цели решающее значение имеет практика спокойного перенесения трудностей — терпеливость. Шантидева начинает шестую главу своего текста, названную "Терпение", объяснением серьезности вреда и урона, приносимых гневом и ненавистью. Их вред распространяется на настоящее и будущее и, кроме того, разрушает собрание наших былых заслуг. Поскольку практикующий терпение должен победить ненависть, Шантидева прежде всего подчеркивает важность распознания факторов, вызывающих гнев и ненависть. Главная причина — это неисполнение желаемого и горестные переживания. Когда мы несчастны и не удовлетворены, мы легко раздражаемся, а это ведет к возникновению ненависти и гнева.

Шантидева объясняет, что для тех, кто упражняется в терпении, очень важно предотвращать возникновение несчастного состояния ума, которое готово возникнуть, как только мы чувствуем, что появилась угроза нам или нашим любимым, когда обрушивается неудача или когда другие мешают достижению наших целей. Чувства неудовлетворенности и несчастности в этих случаях — топливо, питающее ненависть и гнев. Поэтому важно с самого начала не позволять подобным обстоятельствам нарушать наш душевный покой.

Шантидева настаивает на том, что мы должны всеми доступными средствами нейтрализовывать и устранять приступы ненависти, поскольку единственная ее функция состоит в том, чтобы вредить нам самим и другим. Этот совет исполнен глубокого смысла.

Хотя сохранение уравновешенного и счастливого состояния даже перед лицом превратностей судьбы является ключевым пунктом в предотвращении возникновения ненависти, мы можем не знать, как достичь его.

Шантидева говорит, для того, чтобы преодолеть нежелательную ситуацию, превратность судьбы, не имеет никакого смысла чувствовать себя несчастным. Это бесполезно и лишь способствует углублению нашего отчаяния и возникновению неприятного и неудовлетворенного состояния. Мы теряем самообладание и уверенность. Отчаяние и горесть постепенно разъедают нас изнутри и отражаются на сне, аппетите и здоровье. Если вред, который вверг нас в отчаяние, был причинен врагом, то ваше горе может его даже порадовать. Поэтому, когда сталкиваешься с превратностями судьбы, бессмысленно чувствовать себя несчастным и неудовлетворенным или же стремиться мстить тому, кто причинил нам вред.

Далее Шантидева объясняет, что, если проблему можно решить, то нет нужды оставаться сверхозабоченным или встревоженным. С другой стороны, если ничего нельзя сделать, чтобы справиться с трудностями, то бесполезно чувствовать себя несчастным. В обоих случаях переживание несчастья и подавленность тяготами — неподходящая реакция.

Вообще, есть два вида ненависти или гнева, которые возникают в результате несчастности и неудовлетворенности. Один возникает, когда кто-нибудь причиняет нам вред, и в результате мы чувствуем себя несчастными и испытываем гнев. Другой — когда испытываем недовольство, наблюдая успехи и процветание врагов.

Вред, причиняемый другими, тоже бывает двух видов. Один вид — это непосредственный физический вред, причиненный другими и осознанно испытываемый нами. Другой — урон нашему материальному достоянию, репутации, дружбе и тому подобному. Хотя он направлен и не на наше тело, но тоже неприятен.

Давайте теперь подумаем, на что и почему мы гневаемся. Если, например, кто-то ударил нас палкой, мы чувствуем боль и сердимся. Но мы не сердимся на орудие, причиняющее боль, — то есть на палку, не правда ли? Что конкретно является объектом гнева?

Если справедливо было бы злиться на тот фактор, который вызвал побои, то нужно было бы сердиться даже не на человека, а на те дурные эмоции, которые побудили его действовать. Но обычно мы не проводим такого разграничения. Вместо этого мы считаем единственно ответственным за все человека, выступающего в качестве посредника между дурными эмоциями и действием, и затаиваем зло против него, а не против палки или омрачений.

Также нужно осознавать, что, поскольку мы обладаем физическим телом, которое восприимчиво к боли, то наше тело тоже частично ответственно за переживание боли при ударе палкой. Из-за тела и его природы мы переживаем физическую боль даже тогда, когда внешних причин боли нет. Поэтому ясно, что переживание боли и страдания приходит как результат взаимодействия между телом и различными внешними факторами.

Можно задуматься также вот над чем: если причинение вреда другим — сущностная природа человека, который обижает вас, то нет смысла сердиться на него, ведь тогда ни вы, ни сам этот человек не можете ничего сделать, чтобы изменить его или ее сущностную природу. Он просто был бы не способен действовать иначе. Как утверждает Шантидева:

С другой стороны, если вредоносность — не сущностная природа данного человека и, напротив, очевидно, что вредный характер просто случаен и обусловлен обстоятельствами, тогда тоже нет нужды злиться на него, поскольку проблема полностью зависит от конкретных непосредственных условий и обстоятельств. Например, он может выйти из себя и поступать плохо, даже если и не хотел обижать вас. Можно размышлять и по такой схеме.

Когда вы злитесь на других — тех, кого воспринимаете как вставших на пути вашего завоевания славы, положения, материальных выгод и так далее, то подумайте следующим образом: зачем особенно унывать или сердиться по поводу этой именно проблемы? Проанализируйте природу вещей, к обретению которых возникли помехи, и тщательно продумайте, насколько они для вас полезны. Действительно ли они так важны? Вы обнаружите, что нет. А поскольку дело обстоит именно так, зачем тогда сердиться на тех людей? Подобные размышления тоже полезны.

Когда вы сердитесь из-за того, что чувствуете себя несчастным, видя успех и процветание врага, вспомните, что сама ваша ненависть, злость или переживание несчастья не повлияют на материальные владения этого человека или его успехи. Поэтому даже с этой точки зрения они бессмысленны.

Те практикующие, кто относится к тексту Шантидевы как к источнику вдохновения, в дополнение к практике терпения стремятся тренировать ум, развивать бодхичитту, то есть бескорыстную жизненную установку достичь пробуждения ради блага всех живых существ, а также сострадание. Если, несмотря на свою практику, они все равно чувствуют себя несчастными из-за успехов врагов, пусть вспомнят о том, что это отношение совершенно не к лицу человеку, практикующему бодхичитту. Если дурное отношение сохраняется, тогда мысль: "Я практикую бодхичитту, я живу в соответствии с наставлениями о преобразовании мышления", — делается пустыми словами, лишенными смысла. Напротив, настоящий практик бодхичитты должен радоваться, что другие оказались способны достичь для себя чего-то без его помощи. И вместо того, чтобы расстраиваться и завидовать, надо радоваться чужим успехам.

Если задуматься еще глубже, то окажется, что, когда враги причиняют нам вред, мы действительно можем испытывать к ним благодарность. Такие ситуации, как я уже говорил, дают нам редкий шанс проверить свою практику терпения. Это драгоценная возможность практиковать не только терпимость, но и другие идеалы бодхисаттвы. В этих ситуациях складываются подходящие обстоятельства для накопления благих заслуг и получения пользы в будущем. А бедный враг, с другой стороны, из-за своего дурного действия — вреда, причиненного кому-то по гневу и ненависти, должен будет однажды неминуемо встретиться с последствиями своих действий. Это подобно тому, как если бы преступник, виновный в причиненном зле, пожертвовал собой ради нашего блага. Поскольку заслуги, собранные в результате практики терпимости, могут возникать только благодаря тем возможностям, которые предоставил нам враг, то, строго говоря, мы должны были бы посвятить свои заслуги благу этого врага. Вот почему в Вступая на путь бодхисаттвы говорится о доброте врага.

Однако, хотя можно заметить, с одной стороны, доброту врага, нам все-таки может показаться, что, с другой стороны, враг не имел намерения быть добрым к нам. "Поэтому, — думаем мы, — нет нужды помнить его доброту".

Если для того, чтобы уважать или дорожить чем-то, требовалось бы сознательное намерение со стороны объекта, тогда этот аргумент должен был бы прилагаться равным образом ко всем другим предметам. Например, истинное прекращение страданий и истинные пути, ведущие к прекращению, со своей стороны не имеют сознательного намерения быть благодетельными. И все же мы уважаем и почитаем их. Почему? Потому что мы извлекаем из них пользу. Если же выгоды, которые мы извлекаем, невзирая на отсутствие у них какого бы то ни было сознательного намерения, оправдывают наше уважение этих двух Благородных истин, тогда то же самое логическое обоснование должно применяться и к врагам.

Тем не менее нельзя не чувствовать большой разницы между врагом и двумя Истинами: истинным прекращением и истинными путями. В отличие от Истин, враг имеет сознательное желание повредить нам. Но это отличие тоже не является достаточной причиной, чтобы не уважать врага. В действительности это как раз дополнительное основание для того, чтобы быть почтительным и благодарным по отношению к нему. Именно этот особый фактор и делает вашего врага уникальным. Если бы простое причинение физической боли было достаточным, чтобы превратить кого-то во врага, тогда мы должны были бы считать за врага своего доктора, поскольку он часто причиняет нам боль во время лечения.

Итак, будучи настоящим практиком сострадания и бодхичитты, вы должны развивать терпимость. А чтобы практиковать искренне и вырабатывать спокойствие, нужен кто-то, кто преднамеренно вредит вам. Подобные люди предоставляют нам реальные возможности практиковать. Они испытывают нашу внутреннюю силу так, как не может испытать даже наш гуру. Даже у Будды нет такой способности. Так что враг — единственный, кто дарит нам эту блестящую возможность. Замечательный вывод, не правда ли?

Размышляя над этими строками и используя эти обоснования, вы в итоге разовьете необычайное уважение к своим врагам. Это главная идея Шантидевы в шестой главе.

Когда вы зародили искреннее уважение к врагу, то легко сможете устранить большую часть помех к развитию безграничного альтруизма. Шантидева упоминает, что достижению всеведения способствуют как поле Будд[38], так и помощь живых существ. Всеведение можно развить только с опорой на оба эти поля: доброту живых существ и доброту будд.

Для тех из нас, кто считает себя последователем Будды Шакьямуни, почитает и уважает идеалы бодхисаттвы, Шантидева утверждает, что неправильно питать недовольство или ненависть по отношению к врагам, в то время как все живые существа дороги сердцам Будд и бодхисаттв. Конечно же, наши враги входят в "поле всех живых существ". Если мы питаем недовольство по отношению к тем, кого Будды и бодхисаттвы считают близкими своему сердцу, мы противоречим идеалам и опыту Будд и бодхисаттв, то есть именно тех, кому мы стараемся подражать.

Даже по мирским понятиям, чем больше уважения и восхищения мы испытываем к кому-то, тем больше мы считаемся с этим человеком. Мы стараемся избегать поступков, которые он может осудить, поступков, которые, как нам кажется, могли бы его обидеть. Мы стараемся принимать во внимание образ мыслей наших друзей, их принципы и так далее. Если мы делаем это даже для обычных друзей, то, будучи практиками идеалов бодхисаттвы, мы должны выказывать такое же, если не большее, уважение и по отношению к Буддам и бодхисаттвам своими стараниями не хранить недовольства и ненависти к врагам.

Шантидева заключает эту главу о терпимости объяснением выгод практики терпимости. Говоря кратко, путем практики терпимости вы не только достигнете в будущем состояния всеведения, но и в повседневной жизни испытаете ее благотворные результаты. Вы станете способны сохранять душевный покой и жить радостной жизнью.

Когда мы практикуем спокойствие для преодолении ненависти и гнева, очень важно иметь в своем арсенале силу радостного усердия. Мы должны быть искусными в развитии радостного усердия. Шантидева объясняет, что как при исполнении мирского дела, например ведении войны, нужно стараться внимательно причинить максимальный урон врагу, в то же время защищаясь от вражеских нападений, точно так же, предпринимая практику радостного усердия, важно достигать максимального уровня успеха, удостовериваясь в то же время, что это не вредит и не мешает нашим другим практикам.