"Проявление иных миров в земных феноменах" - читать интересную книгу автора (Белимов Г. С.)

Глава 1. Идеи античной философии и современная наука

Особенностью современного периода развития науки является поиск глобальной концептуальной идеи, своего рода панпарадигмы, которая заменила бы господствующую ныне в естествознании Ньютоно-Картезианскую модель мира. Согласно этой модели, материя первична, развивается в трехмерном пространстве и во времени, которые независимы друг от друга, имеют очерченные границы в виде визуально наблюдаемого материального мира, сохраняет условно принимаемую линейной причинно-следственную связь. Эта парадигма сравнительно молода и базируется на работах таких выдающихся исследователей эпохи Возрождения, как Н. Коперник, И. Кеплер, Р. Декарт, И. Ньютон. Она пришла, сменив Аристотелевско-Птолемеевскую концепцию строения мира, просуществовавшую без малого два тысячелетия.

Казалось бы, возврата к временам античности, представителями которой были Аристотель и Птолемей, быть не может хотя бы в силу наивно-созерцательного характера натурфилософских исканий древних мыслителей. Ведь они основывали поиски истины на сугубо умозрительных построениях, достаточно далеких от эмпирической науки, базирующейся прежде всего на опыте и повторяемости результатов и обеспечивающей познание природы с помощью инструментальных исследований. Но вот парадокс: чем глубже наука проникала в строение материи или далеких звездных миров, тем явственнее обнаруживалось, что она следует по стопам античных философов.

Первыми на это обратили внимание физики и математики. Успехи ядерной физики, поставившей на службу человечеству могучую энергию атома, побудили ученых по-иному отнестись не только к учению античного атомизма, но заодно внимательно присмотреться и ко многим другим воззрениям древних на основы мироздания. Вот тогда-то стало очевидным, что отнюдь не современные физики являются пионерами в познании микро-и макромира, а у них были куда более прозорливые предшественники. Нобелевский лауреат, один из создателей квантовой механики Эрвин Шредингер в своей статье "240 лет квантовой физики", опубликованной в 1948 году в "Анналах физики", делает знаменательный вывод: "Современное атомическое учение всего лишь повторение теории Левкиппа и Демокрита. Из нее оно произошло и есть плоть от плоти ее"[9].

Особенно ярко это проявилось с открытием микрочастиц. Перед исследователями предстала целая вселенная невидимого мира с бесконечным разнообразием элементарных частиц. Но за сто лет после открытия микроскопа экспериментаторы и теоретики сумели заглянуть в микромир лишь на глубину 10^–16 см. Тогда как размер, к примеру, открытых не так давно эфирных частиц составляет 10^–26 см, свободные вакуумные кварки имеют величину 5,03х10^–27 см, кавитоны — 5,137х10^–28 см, хрононы — 6,5х10^–44 см, мультигравитоны не превышают 6,4х10^–64 см, гравитоны имеют размеры 7,57х10^–67 см.

Сколько еще столетий и какой невообразимой мощности ускорители потребуются, чтобы когда-нибудь визуально разглядеть эти частицы?

Но ведь о бесконечности атомов по величине писали еще Левкипп и Демокрит в V веке до н. э. Ими впервые введено в обращение само понятие «атом» — «неделимый». Они знали о существовании микромира? Догадывались?

Конечно, можно сколько угодно рассуждать о загадочной интеллектуальной мощи, которой одарила мировую культуру и науку замечательная плеяда мудрецов весьма немногочисленного народа Древней Греции VI–IV веков до нашей эры, но факт остается фактом: именно в тот период зародились основы многих античных и современных наук. Более того, даже беглый анализ идей, высказанных, разрабатывавшихся, оспариваемых античными философами, показывает не только поразительную осведомленность древних в глобальных проблемах мироздания, к изучению и пониманию которых только-только приближается современная наука. Впрочем, здесь же приходится оговориться, что в ряде случаев многие представители науки все еще бредут наощупь в потемках незнания, огульно отрицая даже то, что было известно нашим просвещенным пращурам.

Думается, есть смысл хотя бы тезисно вглядеться в первоосновы, корни философии античных авторов, чтобы сопоставить их идеи не только с научными достижениями наших дней, но и, возможно, с будущими открытиями. Это полезно сделать и потому, что приходится слышать упреки в том, что такие нетрадиционные направления науки, как, например, уфология и бионергоинформатика, не имеют глубоких философских корней и потому относятся к квазинаучным разработкам. В том, что это не так и что философская база нарождающихся наук есть, и она вполне зрелая, говорит тот факт, что хотя по некоторым воззрениям антиков, к примеру, о "мире идей" Платона, до сих пор идут споры, они все же вызывают все больший интерес у современных ученых, находят подтверждение, и по ним можно уже сейчас судить о путях развития будущей земной науки.

Фалес из Милеты и одушевленные миры. Первым в ряду древне-греческих мыслителей, поднимавшим онтологические проблемы, а, по Аристотелю, — основоположником наиболее ранней греческой философии и науки, следует считать Фалеса из Милеты (ок. 625- ок. 547 гг. до н. э.)

Его труды не сохранились, но те идеи, о которых упоминает Диоген Лаэртий в книге "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов", позволяют судить о системе взглядов знатного финикийца.

"Началом всего он полагал воду, а мир считал одушевленным и полным божеств. Говорят, он открыл продолжительность года и разделил его на триста шестьдесят пять дней"[10].

"Аристотель и Гиппий утверждают, что он приписывал душу даже неодушевленным телам, ссылаясь на магнит и на янтарь".

"Утверждают также, что "он первый объявил душу бессмертной"[11]

Кроме того, имеются свидетельства, что Фалес серьезно занимался астрономией и "первым предсказал солнечное затмение, которое действительно случилось 28 мая 586 г. до н. э."[12]

Как можно судить по этим отрывочным сведениям, Фалес Милетский довольно хорошо разбирался в небесной механике. Признавал естественным движение Земли по круговой орбите, смог вычислить период обращения планеты. Одним только этим древнегреческий мыслитель предопределил сферу научных исследований и борьбы для многих и многих последующих поколений ученых и философов.

Но ведь им угадано и то, что до сих пор не доказано и не признается современной материалистической наукой: он не только предполагал наличие в человеке некоей невидимой и никак не ощущаемой субстанции — души, но даже считал ее бессмертной! Бессмертной — при конечных сроках ее телесной оболочки.

Лишь недавно первые опыты по обнаружению этой гипотетической субстанции (души), давшие позитивный результат, предприняли российские ученые Г.Н. Дульнев и К.Г. Коротков13. Они смогли получить экспериментальным путем обнадеживающие объективные доказательства активности сознания человека после смерти, применяя изобретение супругов Кирлиан 14. Ранее американскому врачу М. Дугалу удалось произвести взвешивание умирающего человека на кровати с точным взвешиванием. Масса человека в момент смерти уменьшилась на 22,4 г! Опыты были повторены в Лондоне в монастыре, и тоже отмечено уменьшение веса тела человека. Считается, что в среднем масса уменьшается на 2–6,5 г.

Другая гениальная догадка Фалеса — об одушевленном мире и наличии души у неживых тел. К этой концепции сегодня робко обращаются эзотерики и представители паранормальных наук. По крайней мере, ими обнаружена аура, не только вокруг живых организмов, но и вокруг косного вещества, которую, как предполагают, можно соотнести с проявлением души или духа. Однако эти утверждения классическим естествознанием пока не признаются объективными и заслуживающими внимания.

И наконец, вода, которую Фалес считал "началом всего". Этот его постулат оспаривался даже его учениками и последователями, в частности, Анаксимандром и Анаксагором, предлагавшими свои варианты определения первовещества или праматерии. Но не будет ли преждевременным считать слишком наивными и мифологизированными эти суждения о воде древнегреческого философа? Биоэнергоинформационные свойства воды, которые активно исследуются в настоящее время, позволяют говорить о воде действительно как о первооснове всего сущего в том смысле, что она заложена в основу биологического фундамента земной жизни и обладает безграничной информационной емкостью. А поскольку человек, животные, растительный мир и тем более микроорганизимы на 70–99 процентов состоят из воды, то ее роль как носителя информации онтологически может оказаться чрезвычайно высокой. Автор не исключает, что именно вода может реально претендовать на роль гипотетической ноосферы Т. Де Шардена-Леруа-Вернадского, дающей развитие всему живому на Земле.

Но это мы говорим вслед за Фалесом.

Анаксимандр и идея Беспредельности. Согласно Диогену Лаэртию, Анаксимандр Милетский (ок. 610–546 гг. до н. э.) "учил, что первоначалом и основой является бесконечное (apeiron), и не определял его ни как воздух, ни как воду, ни как что-либо иное", и далее он утверждал, что "Земля… шарообразна и что Луна светит не своим светом, а заимствует его от солнца"15. Из этого же источника следует, что Анаксимандр занимался картографией, и ему ставится в заслугу то, что "он первый нарисовал очертания земли и моря".

Из скупого перечня идей Анаксимандра, дошедших до наших дней, особое внимание следует уделить открытой им субстанции мироздания «Апейрон», что означает Беспредельное. Это понятие остается основой основ по сей день, и, что самое главное, оно неоспоримо. Его невозможно опровергнуть, а можно лишь расширить, распространить на самые разные явления природы, состояния микро-и макрокосмоса, процессы познания и устремления мысли. Все вокруг нас бесконечно: пространство и время, движение и эволюция, частицы и математические величины, знания и идеи. Из учения Анаксимандра вытекает то, что принято за аксиому в современном естествознании: бесконечная материя пребывает в вечном движении, а причина всего этого движения кроется в борьбе противоположных начал.

Минуло два с половиной тысячелетия, но идея Апейрона как была, так и остается краеугольным камнем всей науки — и античной, и современной.

Анаксагор и мир гомеомерий. Анаксагор (500–428 гг. до н. э.) жил и творил более чем через сто лет после Анаксимандра. Но он не только продолжил учение последнего о Беспредельном, а распространил его в глубины строения материи. Анаксагор словно вооружился микроскопом, пытаясь понять, что же является основой строения вещей. Так появилась идея гомеомерий — то есть себе подобных частиц, неких мельчайших «зерен», «семян» материи. Они тоже беспредельны, поскольку бесконечно делимы, обладая тождественными качествами вещества. Современная субатомная и ядерная физика подтвердила правоту Анаксагора в отношении бесконечной делимости «элементарных» составляющих материи. Когда это стало очевидным, американский физик-теоретик Джеффри Чу констатировал: "Достижения физики последних трех десятилетий… по-видимому, приведут к отказу от многовековой идеи об элементарности и, более того, не поставят на смену ей столь же простые представления." 16

Из научных догадок Анаксагора, которые ставят его в ряд основоположников многих современных наук и теоретических построений, можно назвать идею первичного толчка, идею расширения Вселенной, идею зависимости импульса силы от скорости и др…

Атомическая теория Левкиппа. Идеи Левкиппа из Элеи (V век до н. э.), положившего начало атомистике, трудно отделить от философии Демокрита (ок. 470–460 г. до н. э. — дата смерти неизвестна), который считается учеником, другом и последователем Левкиппа. Оба, как известно, оказали огромное влияние на развитие классической философии и естественнонаучной мысли, заложив фундамент последовательного материалистического учения.

Бесспорная заслуга Левкиппа в том, что он, согласно Диогену Лаэртию, "первый принял атомы за начала". Как показала дальнейшая история науки, невозможно назвать более плодотворную, первостатейной важности идею, чем левкипповскую мысль об атомическом строении материи. Она стала прочным фундаментом естественнонаучного познания мира.

Но не только этим замечательно философское наследие Левкиппа. Долгое время оставалось в тени, не воспринималось как фундаментальное, а потому и не было востребовано другое гениальное предвидение древнегреческого мыслителя — его учение о пустоте. Именно он первым ввел понятие пустоты, которое наряду с атомами, «полнотой», назвал основами мироздания. Лишь в последние годы становится понятным, насколько он был прав…

"Вселенную, как сказано, называет он беспредельной, — писал о взглядах Левкиппа Диоген Лаэртий. — В ней есть полнота и есть пустота, то и другое он называет основами. Из них возникают и в них разрешаются бесконечные миры. Возникновение миров происходит так. Из беспредельности отделяется и несется в великую пустоту множество разновидных тел; скапливаясь, они образуют единый вихрь, а в нем, сталкиваясь друг с другом и всячески кружась, разделяются по взаимному сходству. И так как по многочисленности своей они уже не могут кружиться в равновесии, то легкие тела отлетают во внешнюю пустоту, словно распыляясь в ней, а остальные остаются вместе, сцепляются, сбиваются в общем беге и образуют таким образом некоторое первоначальное соединение в виде шара. [Оно в свою очередь отделяет от себя как бы оболочку, в которую входят разнообразные тела. По мере того как она вращается в вихре… эта внешняя оболочка становится тонкою, потому что все плотное, что захватывалось вихрем, постоянно стекалось в одно место. Из того, что уносилось к середине и там держалось вместе, образовалась земля. А сама окружающая оболочка тем временем росла в свою очередь за счет притока извне: вращаясь вихрем, она принимала в себя все, чего ни касалась Некоторые из этих тел, сцепляясь, образовали соединение, которое сперва было влажным и грязным, потом высохло и закружилось в общем вихре и наконец воспламенилось и стало природою светил".[17]

Эта космогоническая концепция Левкиппа в дальнейшем, безусловно, уточнялась, конкретизировалась, обосновывалась теоретически, но не отрицалась в своей основе, поскольку ей не находилось равнозначной альтернативы. Однако фундаментальная, основополагающая роль пустоты, или, по современной терминологии, вакуума, стала выявляться лишь спустя два с лишним тысячелетия, в начале двадцатого века, в частности, при создании квантовой электродинамики Максвелла-Дирака и теории гравитации Эйнштейна. Именно тогда физический вакуум стали рассматривать "как особое потенциальное состояние всех видов материи", отмечая при этом, что "знание его законов позволяет решить многие проблемы физики".[18]

Еще глубже развил учение Левкиппа об атомах и пустоте Демокрит, создав на его основе стройную целостную атомическую доктрину, где им все было продумано до деталей и каждая деталь надежно пригнана к другой. Он усиливает значение вихревого движения в мироздании, придавая ему качества «Неизбежности» — своего рода Судьбы, божественной предназначенности.

Диоген Лаэртий в своих хрониках оставил следующее свидетельство об этой части философского наследия Демокрита: "Атомы тоже бесконечны по величине и количеству, они вихрем несутся во Вселенной и этим порождают все сложное — огонь, воду, воздух, земли, ибо все они суть соединения каких-то атомов, которые не подвержены воздействиям и неизменны в силу своей твердости…Все возникает по неизбежности: причина всякого возникновения — вихрь, и этот вихрь он называет неизбежностью".[19]

Но не только атомы, пустота и вихревое движение как основа как основа мироздания оставлены в наследство будущим поколениям ученых-естественников, как бы определяя и направляя их дальнейший поиск. Демокрит был уверен и в том, что атомы и пустота будут изучаться и постигаться вовсе не с помощью приборов, через известные органы чувств, а главным образом — через разум, через сознание. "Над всем тем, что ускользает от взора очей, — утверждает философ, — господствует умственный взор".[20] Сейчас, когда роль сознания в постижении окружающего мира становится бесспорным фактором, идущим на смену эмпирическим способам познания, это предвидение древнегреческого ученого трудно назвать иначе, как гениальным. Спустя два с лишним тысячелетия к выводу о роли сознания пришел Нильс Бор, нобелевский лауреат, которому приписывают высказывание о том, что будущая физика должна включать в себя сознание.

О перспективности ранее мало востребованных или скептически воспринимавшихся идей Левкиппа-Демокрита о пустоте, вихревом движении, разуме космоса может говорить тот факт, что в последние десятилетия они получили развитие и физическое подтверждение в ряде экспериментально-теоретических разработок: теории вакуума, теории торсионных (вихревых) полей, физике полей сознания. Согласно информации А.Е. Акимова и Г.И. Шипова[21] "к настоящему времени библиография мировой периодики по торсионным полям насчитывает до 10 тысяч статей, принадлежащих примерно сотне авторов", а над проблемой энергии полей сознания сейчас работают "ученые более чем в 120 странах мира"[22].

Г.И. Шипов, обобщая теоретические и экспериментальные исследования естествоиспытателей ХХ столетия, делает вывод, что "современную физику можно определить как науку, которая занимается изучением семи уровней реальности, таких как:

VII — Твердое тело.

VI — Жидкость.

V — Газ.

IV — Плазма (элементарные частицы и поля).

III — Физический вакуум.

II — Поле сознания.

I — Абсолютное "ничто".[23]

Уровни с I по III он обозначил понятием «субфизика», а уровни с IV по VII — понятием "объективная физика". При этом, как следует из работы [18], физический вакуум является пограничным, включающим в себя потенциальное состояние всех известных видов материи.

Одним из важнейших следствий теории физического вакуума и свойств торсионных полей стало понимание, а вернее, приближение к пониманию того, что"…сознание является само по себе материальным объектом. В результате многовековой спор между идеалистами и материалистами: что первично — Сознание или Материя — решился неожиданным образом и очень просто. Оказалось, что в такой постановке этот вопрос не имеет смысла: Сознание и Материя являются нераздельными сущностями. Сознание с физической точки зрения является особой формой полевой (торсионной) материи".[24]

Нетрудно заметить, что данный, весьма обнадеживающий по своей научной состоятельности вывод российских ученых как бы примиряет и объединяет тезу и антитезу в естественнонаучной картине мира: "линию Демокрита" и "линию Платона".

Концепция Демокрита и его многочисленных последователей утверждает, как говорилось выше, что "в мире нет ничего, кроме атомов и пустоты", "материя первична, сознание вторично", "сознание есть свойство высокоорганизованной материи".

Концепция Платона тоже хорошо известна: "идеальное и материальное — это разные уровни одного и того же бытия, одной и той же универсальной субстанции. Идеальное — сущностный, смысловой инвариант материального; материальное — реализация, воплощение идеального".[25] То есть, по Платону, идеи существуют независимо и самостоятельно, образуя некий "мир идей" и определяя собой всю материальную действительность.

Характеризуя философию Платона, А.Ф. Лосев в своем «Вступлении» к собранию сочинений великого античного мыслителя, пишет: "Материя оказалась у него прекрасным, идеально организованным чувственным космосом, а идеальный мир оказался наполненным вещами, людьми, природными и общественными явлениями, но только данными в виде предельно точно сформулированных первообразов, вечно неподвижных, но и вечно изливающихся в материальную действительность…Мир этот у Платона находится очень далеко от Земли и очень высоко в небе, но отнюдь не бесконечно далеко и высоко: расстояние это вполне конечное, и не один греческий герой попадает у Платона в эти идеальные небеса в своем живом и телесном виде".[26]

Платон и его мир идей. Рассматривая взгляды, концепции древнегреческих натурфилософов, оказавших огромное влияние на развитие современной науки, мы, конечно, не могли обойти вниманием идеи Платона (427–347 гг. до н. э.), которого называют одним из учителей человечества. И в то же время в мире нет другого такого мыслителя, кто бы вызывал столько споров, столько восхвалений или хулы, как гениальный афинянин. Что-то ирреальное, а может быть, божественное, как знать, ощущается в его провидческих диалогах «Сократ», «Тимей», «Федр», «Филей», «Парменид» и других произведениях, где раскрывается суть его холистического, целостного подхода к изображению картины мира. Вслед за своими знаменитыми предшественниками Фалесом, Анаксименом, Гераклитом, Диогеном Аполлонийским Платон считал космос гигантским одушевленным организмом, а человека — слепком, микрокосмом Вселенной.

Излагая взгляды Платона, Диоген Лаэртий так интерпретировал его учение: "Мир всецело одушевлен, ибо он связан с одушевленным движением. А для того, чтобы мир, порожденный наподобие умопостигаемого живого существа, нашел свое завершение, была порождена природа всех остальных живых существ, ибо если она есть в том мире, то должна быть и в небоздании".[27]

Как видим, онтологическое учение Платона тесно связано с его учением о душе. Душа — это посредник между миром идей и вещественным миром, и таким образом высшее назначение души — постижение, познание. Лишь восприняв идею из "банка данных", можно воплотить ее в материальном мире. Но и сам мир, по Платону, — живое существо, имеющее душу; и звезды, и планеты — живые, "божественные существа".

Задумаемся. Как современный человек, дитя ХХ века, должен относиться, да и относится к этим сентенциям античного мыслителя? Очевидно, как к утопии, наивно-мистическому восприятию непонятного для разума мира…

Так чаще всего и относились к учению Платона на протяжении всех минувших 25 столетий — реже восхваляя (времена Аммония, Плотина, Плутарха), но чаще критикуя. В XVIII веке учение Платона поддерживал и развивал Гегель, в конце XIX — начале XX века в русской философии его взгляды разделяли Вл. Соловьев и П. Флоренский.

Лишь с развитием квантовой физики и психофизических исследований стало возможным говорить о роли сознания в физическом мире, соотнося это с платоновским идеалистическим учением. В квантовой теории потому, что выяснилась феноменальная особенность микрочастиц присутствовать сразу во всем пространстве (корпускулярно-волновой дуализм), при этом как бы обладая абсолютной свободой воли: своего рода квантовый холизм.

А доказанная достоверность пси-феноменов, в свою очередь, недвусмысленно свидетельствует о субстанциональной природе сознания. Теперь "реальность идеального", по мнению А.В. Московского, — "не предмет философской веры и бесплодных дискуссий, а факт, установленный столь же твердо, как вращение Земли вокруг Солнца".[28]

Отсюда следует, что приближается время перехода к новой научной парадигме, которая неизбежно должна будет включать сознание как "важнейший конструктивный элемент" модели мира. При этом подразумевается радикальное отличие новой парадигмы от традиционной, в значительной степени основанной на демокритовской метафизике, с переходом к платоновским принципам построения картины мира. [29]

По меньшей мере три разрабатываемых учеными направления науки делают это предположение близким к реальному воплощению.

Первое — это продолжающаяся разработка квантовой механики в работах Р. Джана и Б. Дана[30] и других. Второй подход определяется разработками Международного института Махариши, касающимися синтеза материи и сознания. И, наконец, третий развивается в концепции спин-торсионных взаимодействий и теории вакуума. Есть все основания полагать, что последняя концепция станет ключевой в рамках будущей парадигмы. Ведь уже сейчас считается доказанным, что именно поля кручения обладают уникальным свойством надолго запоминать информацию о состоянии материальных объектов (в виде торсионных фантомов) и переносить ее в самые отдаленные уголки космоса со скоростью, превышающей световую в тысячи раз, причем без затрат энергии и с возможностью "распространяться не только в будущее, но и в прошлое".[31, 32]

Таким образом, современная наука по истечении многих веков поиска и сомнений вновь готова подтвердить справедливость идей Платона и его последователей. Этот же вывод следует отнести и в отношении некоторых онтологических гипотез Пифагора, Эпикура, Аристотеля, вклад которых в естествознание становится особенно очевидным лишь в наши дни. "Почти у каждого крупного античного философа, — пишет в своей монографии доктор философских наук Г. Волков, — мы находим поразительные предвосхищения, опережающие достижения экспериментального естествознания на десятки столетий".[33]

Пифагорийская школа математики. Пифагор (ок. 580–500 гг. до н. э.) в основу мироздания ставил числа — математически организованный космос. Все бытие для него и всей школы пифагорейцев находит свое выражение в числах, а мир, по их воззрениями, это мир всеобщей гармонии, находящий воплощение в гармонии чисел. "Так называемые пифагорейцы, — пишет Аристотель в своей «Метафизике», — занявшись математическими науками, впервые двинули их вперед, воспитавшись на них, стали считать их начала началами всех вещей…Кроме того, они видели в числах свойства и отношения, присущие гармоническим сочетаниям. Так как, следовательно, все остальное явным образом уподоблялось числам по всему существу и числа занимали первое место во всей природе, элементы чисел они предположили элементами всех вещей и всю вселенную [признали] гармонией и числом".[34]

Число, по Пифагору, не только телесно, но оно еще и как бы "душа космоса в целом и каждой вещи в отдельности, выражение их сущности, принцип строения и организации".[35] Но главное, что до сих пор не постигнуто и современной наукой, — это некое таинство чисел, в которых кроются глубинные зачатки мироздания. Ведь считается непостижимым и волнующим фактором та жесткая обусловленность и фантастическая точность значений мировых констант, с которыми связаны необходимые условия возникновения любых форм жизни на Земле, в том числе и человека. Здесь речь идет о десятичных дробях со многими десятками нулей после запятой, и даже незначительные изменения этих констант могут трансформировать состояние всего материального космоса самым непредсказуемым и драматическим образом. Роль чисел в естественнонаучной картине мира пока не разгадана. По-видимому, это предстоит сделать будущим поколениям ученых-естествоиспытателей.

Одной из многих замечательных идей Пифагора, которая близка теме данной монографии, — это его вера в бессмертие души и продолжение жизни души в загробном мире. Он первым среди натурфилософов заявлял о способности души реинкарнировать, то есть воплощаться для новой жизни на земле. Диоген Лаэртий оставил по этому поводу следующее свидетельство: "Говорят, он первый заявил, что душа совершает круг неизбежности, чередой облекаясь то в одну, то в другую жизнь… Он в своем сочинении ("О природе") утверждает, что вышел к людям, пробыв двести семь лет в аиде".[36]

По разным дошедшим до нас свидетельствам, Пифагор якобы помнил некоторые свои воплощения на Земле. Когда-то он был Эфамедом, сыном прислужника олимпийских богов Гермеса. Согласно легенде, которую он же сам и распространял, Гермес за особые заслуги предоставил ему право выбрать любую судьбу, кроме бессмертия. Эфамед выбрал бессмертную память. И именно поэтому Пифагор помнил о всех переселениях своей души. Он утверждал, что был участником троянской войны Эвфорбом (и даже узнал щит Эвфорба, хранившийся в храме). Затем он был Гермотипом, Пирром, делосским рыбаком.

Рассказы Пифагора о перевоплощениях души воспринимались его современниками и более поздними философами и учеными без особого доверия, нередко осмеивались, и только в наши времена эта концепция исследуется неортодоксально мыслящими учеными, находит некоторое подтверждение в разного рода методических программах и экспериментах. По крайней мере, она является вполне рабочей гипотезой, и есть немало фактов, чтобы считать реинкарнацию объективно существующим явлением.

Уверенность в перевоплощении души поддерживал также Зенон Китийский (ок. 336–264 гг. до н. э.), который считал, что душа подобна дыханию, настолько она легка, "она телесна и остается жить после смерти" (из книги Зенона "О душе").

Фантомы Эпикура. Из взглядов-предвидений Эпикура (341–270 гг. до н. э.), чья философия богата неожиданными идеями, можно упомянуть его мысли об «оттисках», или «видностях», и их перемещениях с невиданными скоростями. Диоген Лаэртий, характеризуя философское наследие Эпикура, так пишет об этой части его воззрений: "…Существуют оттиски, подобовидные плотным телам, но гораздо более тонкие, чем видимые предметы…Эти оттиски называем мы «видностями». А так как движение через пустоту не препятствуется никаким сопротивлением, то всякое объятное расстояние покрывается с невероятной скоростью…Конечно, при этом само движущееся за промежутки времени, уловимые только разумом, отнюдь не попадает сразу в несколько мест, ибо это немыслимо…"[37]

И далее раскрывается генезис тонких тел, их свойства, способы перемещения в пространстве. Современный исследователь сразу заявит, что речь идет о фантомах,

или тонких оболочках живых организмов, так называемом тонком мире, существование которого доказывается всей эзотерической литературой, начиная от древних индийских Вед, мифов, скрижалей Гермеса Трисмегиста и кончая учениями Платона, Пифагора и их последователей. Эти представления отражены в источниках [38–40], проповедуется в большинстве мировых религий и древних философских учений [41–44], в последние десятилетия находит свое отражение в работах по новой физике [45–51]. Особенно интересными, доказательными и хорошо аргументированными следует считать исследования о тонком мире, проводимые доктором технических наук, профессором МГТУ им. Н.Э. Баумана В.Н. Волченко, обнародованные им в ряде докладов на научно-практических конференциях и обобщенные в работе "Неизбежность, реальность и постижимость тонкого мира".[52] Разработка теории физического вакуума и выявление свойств торсионных полей [53,54], по мнению В.Н. Волченко, позволят достаточно глубоко и строго объяснить свойства тонкого мира, а заодно и большинства феноменов экстрасенсорного взаимодействия.

Но начало этим, на взгляд ортодоксальных материалистов, безумным исследованиям, положили, напомним древнегреческие экзотерики Эпикур, Пифагор, Платон и их философские школы.

Подводя итог обзору онтологических идей раннеантичных философов, идей, нашедших свое углубленное развитие в современном естествознании, следует все же подчеркнуть, что многие из них утверждались нелегко, внедрению их сопутствовала жесткая борьба и противодействие со стороны различных философских школ и течений, бескомпромиссная полемика и нелицеприятная критика всех и всяческих авторитетов.

Так, принцип множества милетской школы философов опровергался принципом единства элеатов. Непрерывное движение в миропостроении Гераклита отрицалось Зеноном, который доказывал невозможность движения вообще. Бесконечно делимые гомеомерии Анаксагора не воспринимались сторонниками атомической концепции строения материи. Для Фалеса Земля плоска и неподвижна, а Пифагор воспринимал ее как движущийся шар. Те же Фалес, Анаксагор, Анаксимен, Левкипп, Демокрит совершенно по-разному трактовали начало сущего. Споры, обвинения в ошибках, публичные разбирательства и злословие друг над другом в своих трудах, даже изгнание из родных мест и казни — все это имело место во времена становления античной философии и науки.

Но было и другое, может быть, главное…

Демократический климат, который был создан в Древней Греции, свобода личности, возможность свободного выражения идей порождали такую атмосферу безудержного полета мысли, такую раскованность сознания, какой потом не наблюдалось более двух тысячелетий, закрепощенных то религиозными, то научно-мировоззренческими, то идеологическими догмами. Не в этом ли разгадка так называемого "греческого чуда"?

То, о чем лишь мечтают наши современники, то, чего в подавляющем большинстве лишены были предшествующие поколения ученых, в Древней Элладе необъяснимым образом процветало и давало щедрые плоды. Ведь в попытках дать всеобъемлющую картину мира, в попытках противопоставить свои идеи другим мыслителям, наилучшим образом обосновать и подкрепить их, авторы искали и находили яркие и эффектные доводы, аргументы, тезисы, включали такие глубины сознания, что результатом нередко становилось прозрение.

Но даже если выдвинутые принципы оказывались нежизнеспособными, то все равно наука обогащалась хотя бы за счет изощренной игры ума и парадоксальных способов доказательств. Мысль все равно делала шаг вперед если не в постижении природы, то в совершенствовании самой себя.

В наши дни, пытаясь разорвать догмы господствующей парадигмы, мы силимся провозгласить, отстоять принципы свободного иррационального мышления, ввести некую "методологию риска", которая, по выражению доктора философских наук А.К. Сухотина, обеспечила бы "режим полной, ничем не скованной свободы мысли, ибо если человек не свободен в мысли, то где ему еще обрести свободу. Для ученого не может быть ни запретных зон, ни запретных методов, он должен смело обращаться к любым явлениям, проигрывать любые варианты объяснений, сколь бы ни квалифицировались они абсурдными".[55]

Пока в должной мере этого нет. Мы закабалены условностями, традициями, устаревшими парадигмальными установками, но именно эти недостижимые качества — диалектический динамизм античной науки, стремление к системному осмыслению накопленного материала, бесстрашие идей — составляли отличительную особенность античной мысли, обеспечивали ее прорыв на передний край современного познания.

Если онтологические концепции древнегреческих мыслителей оказались настолько интересны и провидчески глубоки, что, по сути, послужили фундаментом для всей последующей науки, вплоть до наших дней, то можно ожидать, что и космологические идеи антиков были столь же пророческими и плодотворными. И хотя современная наука не столь уж преуспела в познании космоса, ограничиваясь лишь астрономическими наблюдениями в пределах Метагалактики, да и сама космическая эра с ее практической космонавтикой насчитывает всего четыре десятка лет, но даже то, что нам стало известно о Вселенной, вовсе не опровергает воззрений философов Древней Греции. Напротив, наряду с тем, что уже нашло отражение в теориях современной космологии, астрофизики и астрономии, в основном подтвердивших правоту и проницательность антиков, существует обширная область знаний, к исследованию которой наука всего лишь только подступает.

Эта область затрагивает «вечную» проблему — вопрос о множественности миров и многообразии форм жизни, в том числе и жизни разумной. Человечество всегда волновала мысль о том, одиноки ли мы во Вселенной, есть ли в космосе "собратья по разуму", где они и почему их деятельность не столь очевидна для людей. Тысячелетие за тысячелетием человек вглядывался в звездное небо, погружался в глубины сознания, искал, думал, сопоставлял, надеясь встретить себе подобных в безграничных просторах космоса. Философы древности не менее пристально, чем современные ученые, всматривались в звезды и строили собственные теории, подчас намного опережая скованное материалистическими догмами мышление наших современников. Анализ космологических идей античных мыслителей однозначно подтверждает это.

Разумная система космоса по Фалесу. То немногое, что осталось от творческого наследия патриарха ранней греческой философии Фалеса, говорит о чрезвычайной смелости его суждений. Согласно свидетельствам Диогена Лаэртия, как уже упоминалось, Фалес одним из первых стал заниматься астрономией, "он первый объявил душу бессмертной", "приписывал душу даже неодушевленным телам", но самое главное в космологическом плане — "мир считал одушевленным и полным божеств"[56]

Даже исходя из этих, весьма отрывочных сведений, не имея никаких дополнительных деталей его мировоззренческих установок, касающихся мироздания, можно с уверенностью констатировать, что Фалес видел в космосе Живую систему и, по-видимому, предполагал разумные действия в организации материального мира, тем более, что он наделял весь окружающий мир множеством «божеств». Поскольку далее ни коим образом не уточняется, где же обитают божества, да и не сохранились его труды на этот счет, то остается догадываться, что Фалес мог делить миры на видимые и невидимые. То есть разделял мироздание на ту его часть, которая наблюдается визуально, которую можно осязать и измерить, и на ту, которая скрыта от наблюдения, но заполнена божествами и бессмертными душами ранее живших на земле людей.

Эти идеи Фалеса в дальнейшем получили развитие в трудах его последователей, но, разумеется, не менее активно критиковались сторонниками сугубо материалистических взглядов на генезис мироздания и природу человека. Наиболее сильными аргументами многочисленных критиков Фалеса, Платона и их школ, были и остается недоказанность на физическом уровне многомерности пространства, недоказанность реальности существования «божеств», реальности потустороннего мира и наличия трансцедентальной, не уничтожаемой со смертью тела души. Лишь в последние десятилетия ХХ века естественнонаучная мысль достаточно далеко продвинулась по пути постижения истинной природы мира и человека, где теперь уже находится место и для бессмертия души человека, и для иных измерений пространства и времени.

Беспредельность Вселенной. Картина космоса, которую рисует Анаксимандр, весьма изобретательна. Строение Вселенной он объясняет на основе своего учения о Беспредельном. "Он первым выдвинул гипотезу не только о бесконечности мироздания, но и о бесчисленности миров во Вселенной, которые закономерно возникают и гибнут".[57]

"Из беспредельной природы рождаются все небеса и все миры в них, — учит философ, — и эти миры… то разрушаются, то снова рождаются, причем каждый [из них] существует в течение возможного для него времени".[58] Кроме этого сохранился фрагмент, также приписываемый Анаксимандру, где говорится о «бесконечном» как одном из атрибутов «вечной» природы, "объемлющей все небосводы и космосы в них"[59] И хотя современными учеными слово «небосводы» понимается как «миры», а «космосы» как «пространства», не исключено, что под «космосами» Анаксимандр понимал именно то, от чего открещиваются материалисты: множественность миров и многомерность пространства.

В этой связи уместно вспомнить и Демокрита, который прямо говорил: "космосов много". Даже если предположить, что «космос» — это, по воззрениям антиков, синоним слова «пространство», то во множественном числе это утверждение Демокрита и следует понимать как множество пространств, или, иначе, как утверждение о многомерности. Ведь слово «космос» мы привыкли употреблять в единственном числе, и другое может означать лишь то, что означает: многомерность пространства, где находятся иные миры.

Разум и организация космоса. Значительно дальше в космологической модели Вселенной продвинулся Анаксагор, бывший последователем и сторонником той же милетской школы, к которой принадлежали ее основатели Фалес и Анаксимандр. Первым среди натурфилософов, пытаясь объяснить ход мирового процесса и устройство космоса как единого развивающегося целого, Анаксагор ввел понятие «nous», то есть Разум. Разуму он отдал роль внешнего фактора, который придал движение космическим телам, причем это движение он видел именно вращательным. Анаксагор писал: Разум "стал властвовать над всеобщим вращением, так как он дал начало этому вращению"[60]

Помимо того, что Анаксагор ввел понятие Разума как организующего начала в устройстве космоса, изложил идею о первичном толчке и расширяющейся Вселенной, он нарисовал картину образования звездных систем, миров и планет посредством вращательного вихревого движения, заданного Разумом. Разум "стал властвовать над всеобщим вращением, так как он дал начало этому вращению" — писал он. При этом плотное, влажное, холодное и темное собралось там, где теперь Земля; редкое же, теплое и сухое ушло в дали эфира"[61]

Описывая деятельность Разума в постепенном «устроении» космоса, Анаксагор приходит к выводу о существовании иных миров, подобных земному. Обосновывая это свое заключение в сочинении "О природе" (условное название), он пишет: "Если все обстоит таким образом, то следует полагать, что во всех соединениях содержится многое и разнообразное, в том числе и семена всех вещей, обладающие всевозможными формами, цветами, вкусами и запахами. И люди были составлены, и другие живые существа, которые имеют душу. И у этих людей, как у нас, имеются населенные города и искусно выполненные творения, и есть у них Солнце, Луна и прочие светила, как у нас, и земля их порождает многое и разнообразное, из чего наиболее полезное они сносят в дома и употребляют в пищу. Это вот сказано мной об отделении, потому что не только у нас стало бы отделяться, но и в другом месте".[62]

Диоген Лаэртий, цитируя высказывания Анаксагора, кроме того, сообщает о нем следующее: "Он утверждал, что…на луне есть дома и даже холмы и долины".[63] Ну, если с заселенностью Луны есть проблемы, и этот вопрос до сих пор наукой точно не установлен, то с горами, холмами и долинами Анаксагор оказался прав. И это несмотря на полное отсутствие у антиков каких-либо оптических инструментов, только исходя из принципа подобия. Однако при этом он все же отдает отчет в том, что полного подобия миров может и не быть, что, скорее всего, они отличаются друг от друга, т. е. имеют множество форм, поскольку, согласно его замечанию, "ни одно тело не подобно другому"[64]. Из этого же отрывка можно сделать вывод, что Анаксагор допускал, считал очевидным одновременное существование многих миров. Доктрина множественности миров была для него, по-видимому, естественной.

Космологическая схема милетской школы философов долгое время оставалась общепризнанной и общепринятой, и спустя много столетий, в начале III века нашей эры, римский писатель и богослов Ипполит почти слово в слово повторяет высказывания Анаксагора, Демокрита и других античных мыслителей, лишь уточняя общую картину: "Миры [по мнению Демокрита], бесчисленны и различны по величине. В некоторых нет ни Солнца, ни Луны, в других Солнце и Луна больше [по размеру], чем у нас, а в некоторых их большее число. Расстояние между мирами неодинаковые; кроме того, в одном месте миров больше, в другом — меньше. Одни миры растут, другие достигают расцвета, третьи уже идут на убыль. В одном месте миры зарождаются, в другом — исчезают. Уничтожаются же они, сталкиваясь друг с другом. Некоторые миры не имеют животных и растений и вовсе лишены влаги".[65]

Остается лишь добавить, что преданность науке, увлеченность Анаксагора познанием, восторг от бесконечного и загадочного космоса были у него таковы, что на вопрос: для чего он родился на свет, он, как свидетельствует Диоген Лаэртий, ответил так: "Для наблюдения солнца, луны и неба".[66]

Этой тяги к постижению иных миров, к сожалению, нет или ее трудно заметить у очень большого числа нынешних представителей науки, погруженных каждый в свою узкую специфику предмета и при этом в значительной степени потерявших цель и смысл познания именно из-за утилитарного его применения: в форме покорения природы, примата человека над природой, решения сиюминутных задач обеспечения комфорта человеческой плоти.

Как пишет об этом на исходе ХХ века ученик и последователь лауреата Нобелевской премии И.Е. Тамма Ю.И. Кулаков: "Рациональное мышление требовало лишь точного описания и измерения. Наука утратила свою душу. Наука действительно стала производительной силой, но перестала искать истину. Безрадостный рационализм, пытаясь все формализовать, перевести на мертвый язык алгоритмов, сделал Истину мало привлекательной".[67]

Платоновский мир идей и современная наука. Вернемся однако во времена более окрыленной духовности античной философии.

Глубочайший след в истории земной науки оставил Платон. Его онтологические взгляды, согласно которым бытие есть отражение на материальном уровне многообразия форм и сущностей невидимого, но огромного "мира идей", мы рассматривали выше. Эти взгляды тесно переплетаются с его космологической концепцией, являясь прямым следствием концепции о бытие.

Платон считал космос гигантским живым организмом. В диалоге «Тимей» он излагает свое космологическое учение, вкладывая его в уста последователя школы Пифагора. Согласно этому учению, мир есть живое существо, имеющее форму шара. Мир наделен душой, которую он называл мировой душой. Она окружает и пронизывает весь мир и состоит из трех начал: «тождественного», «иного» и «сущности». Тело мира, по Платону, состоит из элементов: земли, воды, огня и воздуха. Звезды и планеты — существа божественные; мировая душа обожествляет их, так же, как и остальной мир. Жизнью мира правят числовые соотношения и гармония. [68]

Конечно, существование мира идей, по мнению Платона, невозможно без их носителей — богов, и Платон постулирует присутствие богов в мироздании. Как сообщает Диоген Лаэртий в своей книге-хронике, Боги, по мнению Платона, имеют преимущественно "огненную природу", они "бестелесны, как и душа", именно поэтому не подвержены "ущербу и претерпеванию", "Боги надзирают дела человеческие"…

Мы упоминали в данной работе, что современная физика уже вплотную подошла к необходимости признания сознания, или идей, одним из состояний материи. С разработкой в последние два десятилетия теории физического вакуума и спин-торсионных взаимодействий стал более понятен и возможный механизм сохранения и передачи информации. Он осуществляется с помощью спинов микрочастиц, образующих так называемые поля кручения, причем делает это без затраты энергии и со скоростью в миллиард раз (109 с) превышающей световую.

В том, что "мир идей", или по определению Ю.И. Кулакова, "Мир высшей реальности" действительно существует, мы постоянно убеждаемся по его проявлениям в мире материальной действительности в виде объективно существующих научно-естественных законов и многочисленных программ, среди которых — размножение и развитие живых организмов (особенно на стадии эмбрионов), круговорот воды в природе, сезонные циклы вегетации растений, жизнедеятельность пчелиных семей и т. п. [69] Как пишет Ю.И. Кулаков[70], "суть любых фундаментальных законов состоит в обыкновенном существовании абстрактных физических структур — особого рода отношений, в которых находятся идеальные «двойники» — прообразы объектов материальной действительности". И далее он заключает: "Наблюдаемый физический мир… в котором мы живем, является вторичным, производным, образно говоря, является «тенью» (в платоновском смысле слова) Мира высшей реальности, существующего объективно, независимо от нашего сознания".

Таким образом, современные ученые, причем именно из среды физиков и математиков, приходят к осознанию реальности платоновского "мира идей" и пробуют строить его модели.

Идея Творца по Платону и ХХ век. Не менее интересно обращение нынешних естествоиспытателей к идее Творца, без наличия которого Платон не мыслит существования эйдоса.

Наука, ее представители, задумывались о Боге и вели его поиски во все времена. Величайшие умы человеческой цивилизации из мира науки принимали религию без агрессии, отыскивая в гармоническом построении мира место для Творца. Другие менее позитивно относились к идее о Боге, считая ее недоказуемой из-за принципиальной невозможности постигнуть Бога человеческим разумом. Но характерно, что именно в последние десятилетия ХХ века, ознаменовавшиеся «прорывными» научно-техническими достижениями в области физики, особенно возрос интерес к концепции некоего космического Разума, ответственного за исполнение Законов мироздания и за ход эволюции Вселенной.

Например, такой крупный ученый, как Стивен Хокинг, известный теоретик в области квантовой космологии и проблемы "черных дыр", в своих работах всерьез обращается к идее Бога и дает такую космологическую модель Вселенной, по которой наличие Творца если не доказывается с очевидностью, то и заведомо не отрицается.

Нетривиальными рассуждениями богата книга И.Н. Яницкого "Физика и религия"[71], в которой на основе анализа активности гелия в разломах литосферы делается сенсационный вывод: Земля — живая система, так же, как и весь Космос. И хотя в эзотерической литературе, в воззрениях древнегреческих натурфилософов, включая, разумеется, и Платона, об этом говорилось давно и определенно, вывод о том же на основе научных данных весьма и весьма знаменателен и, думается, продуктивен.

Положительное заключение о потребности человека верить в нечто высшее, недоступное человеческому сознанию, проявляющееся особенно ярко в минуты грозной опасности для судьбы отдельной личности и всего народа, делает академик Н.Н. Моисеев в своих работах "Восхождение к разуму" и "Философия современного рационализма"[.72, 73]

В научной публицистике последних лет появились рецензии на книгу "Физика бессмертия", пока не переведенную в России, профессора Тулейского университета в Новом Орлеане Фрэнка Типлера, одного из ведущих теоретиков мира в области космологии и астрофизики, в которой он на основании строгих физических закономерностей доказывает существование Бога, а также бессмертие человеческой души. В своем шестисотстраничном труде Типлер утвердительно отвечает на три фундаментальных вопроса, поставленных Иммануилом Кантом на основе анализа Платоновского учения: существует ли Бог? Обладаем ли мы свободой воли? Будет ли жизнь после смерти? При этом Типлер решает эти важнейшие метафизические вопросы на основе постановки корректных физических задач и их последующего решения.

Значительно раньше, еще в 1925 году, в попытках найти научную модель пространства, в котором нашлось бы место тонкому миру и Творцу, физик-теоретик Я.И. Френкель в статье "Мистика мирового эфира" отмечал, что "роль эфира вполне сравнима с ролью божества во Вселенной… сходство вплоть до тождества".[74] То есть мировой эфир, который исследовался в оптическом диапазоне Гюйгенсом, а в электромагнитном — Фарадеем и Максвеллом, уже имел как бы все атрибуты единого Бога.

Последовательно и с научной состоятельностью, продолжая плодотворную мысль Платона об одухотворенном мире Вселенной как живого, мыслящего организма, исследует проблемы мироздания доктор технических наук В.Н. Волченко. В своей работе "Неизбежность, реальность и постижимость тонкого мира" он строит весьма убедительную диаграмму-модель информационно-энергетического пространства и витальности (жизнеспособности) Вселенной, по которой область тонкого мира располагается в части информационного пространства, где информация стремится к бесконечности, а энергетичность — к нулю (Igt;?; Еgt;0)[75] Таким образом, реальность тонкого мира подтверждается на основе современных теорий физического вакуума, где информационные структуры, подобные тонкому миру, то есть безэнергетического и безэнтропийного типа, вполне возможны на базе реализации спин-торсионного взаимодействия и торсионных полей… Исследование постижимости и реальности тонкого мира привело В.Н. Волченко к признанию Творца как объективной реальности и необходимости признания Его наукой. При этом находят свое воплощение и христианские преставления о Божественной Троице. В такой интерпретации, через наличие высокоструктурированных информационных полей тонкого мира, "Бог Отец, Абсолют соответствует информационному банку сведений обо всем сущем везде и всегда; Бог Сын, Логос отвечает ритму творения конкретного вещественного мира; и наконец, Бог Святой Дух — это творческое сознание, любовь, которая дает импульс к жизни во Вселенной, ее Смыслу"[76].

Если данную интерпретацию попробовать распространить на информацию, которая может быть не проявленной, проявленной и отраженной, то, как считает Волченко, непроявленной информации соответствует Абсолют, проявленной — Логос, а отраженной — Дух.

Таким образом, переосмысливая космологическое учение Платона, современная наука не только не обнаруживает слабых мест в созданной им картине мироздания, но и конкретизирует отдельные ее части, отыскивая место и для Творца, и для непроявленных миров, в существование которых верил гениальный афинянин.

Бесчисленные миры Эпикура. Рассматривая воззрения древнегреческих философов на структуру мироздания, невозможно обойти вниманием космогоническое учение афинского философа-материалиста Эпикура (341–270 гг. до н. э.). Хотя из его наследия до нас дошли только четыре произведения, а также изложение взглядов, сделанное Диогеном Лаэртием, по этим фрагментам можно вполне определенно судить о широте познаний Эпикура и смелости его мысли.

Эпикур считал Вселенную не только беспредельной, но вмещающей бесчисленные миры, среди которых одни "схожи с нашим, а некоторые несхожи". Систему доказательств он формулирует просто: "…так как атомы бесчисленны… они разносятся очень и очень далеко, ибо такие атомы, из которых мир возникает или от которых творится, не расходуются полностью ни на один мир, ни на ограниченное число их, схожих с нашим или не схожих. Стало быть, ничего не препятствует бесчисленности миров".[77]

"При этом не надо думать, — рассуждает Эпикур в XII книге "О природе", — что все миры имеют одну и ту же форму…Одни из них шаровидны, другие яйцевидны, третьи имеют иные виды, однако же не всякие"[78].

В "Письме Пифоклу" Эпикур так разъясняет свою концепцию: "…Нетрудно понять, что таких миров может быть бесконечное количество и что такой мир может возникнуть как внутри другого мира, так и в междумирии (так называемом промежутке между мирами), и в месте, где пустоты много, но не "в большом пространстве, совершенно пустом", как утверждают некоторые".[79]

Таким образом, Эпикур не сомневался в многомерности пространства ("междумирии") и в многонаселенности миров, "похожими и не похожими" на земной. Как известно, один из лучших учеников школы Эпикура эпикуреец Митрадор, развивая мысли учителя, утверждал: "…Считать Землю единственным населенным миром в беспредельном пространстве было бы такой же вопиющей нелепостью, как утверждать, что на громадном засеянном поле мог бы вырасти только один пшеничный колос".

Не менее интересно предвидение Эпикура (предвидение, потому что не было, да и до сего времени нет приборов, подтверждающих это визуально) о существовании в пространстве тонких тел, которые эзотерические учения относят к астральным, ментальным и т. п. Диоген Лаэртий так воспроизводит эту часть размышлений Эпикура: "…Существуют атомы, подобовидные плотным телам, но гораздо более тонкие, чем видимые предметы…Эти оттиски называем мы «видностями». И далее: "Что видности бывают наитончайшими, этому не противоречат никакие наблюдения. Потому и скорость их наивысочайшая, что каждая находит в беспредельности проход по себе и не встречает никаких или почти никаких препятствий, тогда как бесконечное большинство атомов тотчас сталкивается с каким-нибудь препятствием. Кроме того, само возникновение видностей совершается быстро, как мысль")[80]

В большом количестве эзотерической литературы, посвященной эфирным, астральным, ментальным и другим телам или слоям тонкого мира и их особенностям, отличиям от грубоматериального вещества, это наблюдение Эпикура исследуется и объясняется достаточно подробно. Правда, необходимо сказать, что отношение к эзотерическим учениям в современной науке более чем сдержанное. Однако и новое научное направление — биоэнергоинформатика — тоже приходит к построениям, которые дал Эпикур: к выводу о существовании тонкоматериальных тел — фантомов — и их возможности перемещения со скоростью мысли. Ныне по фантомам осуществляется: диагностика заболеваний независимо от того, на каком удалении находится объект, перемещение фантомов на любые расстояния, снятие информации при помощи отправки фантомов-"двойников" по указанному адресу. Стоит однако отметить, что данный эффект относится к редким и им обладает незначительное число одаренных людей. Хотя, например, в сновидениях этими качествами путешествий в пространстве и во времени со скоростью мысли наделены, как считается, многие люди. Единственное препятствие — они не способны воспользоваться ими в реальной жизни. Необходимы какие-то иные навыки и качества личности.

Кроме своей гипотезы о «видностях», то есть тонкоматериальных субъектах, существующих в пространстве, Эпикур дал и свое определение души, которая "есть тело из тонких частиц, рассеянное по всему нашему составу", причем "душа является главной причиной ощущений". Он считал, что "те, кто утверждает, что душа бестелесна, говорит вздор: будь она такова, она не могла бы ни действовать, ни испытывать действие, между тем как мы ясно видим, что оба эти свойства присущи душе".[81]

Вопрос о человеческой душе остается загадкой и поныне, и наука, особенно с развитием биоэнергоинформатики, лишь подступает к исследованиям этой реальности. Возможно, будущие ученые еще не раз вспомнят и обратятся к провидческим идеям Эпикура в этих вопросах.

Завершая обзор космологических идей античных мыслителей, справедливо будет назвать в ряду наиболее просвещенных представителей человечества замечательного римского философа-материалиста и поэта Лукреция Кара (ок. 99–55 гг. до н. э.), который хотя и не входил в плеяду ранних антиков, но оставил свой заметный след в истории науки и культуры, дополнив и развив учение своего кумира Эпикура самостоятельными построениями. Лукреций Кар был убежденным приверженцем идеи множественности обитаемых миров и бесконечного их числа. В своей знаменитой поэме "О природе вещей" он, в частности, писал: "Весь этот видимый мир вовсе не единственный в природе, и мы должны верить, что в других областях пространства имеются другие земли с другими людьми и другими животными". Справедливости ради добавим, что данное восприятие возможного существования других миров с другими землями, людьми и животными с тех пор не претерпело существенного изменения.

Космологические представления древних философов, уверенно допускавших множественность иных миров во Вселенной, и в те времена, и позднее принимались далеко не всеми. Особенно сильное противодействие шло со стороны института церкви, религиозных конфессий, которые, исходя из культовых догм, всегда стояли на позициях крайнего антропоцентризма.

С воцарением в науке и религии Аристотелевско-Птолемеевской модели мира всякая иная концепция объявлялась лженаучной и святотатственной и преследовалась со стороны церковной и светской властей. В большинстве стран более чем на полтора тысячелетия установилась геоцентрическая система построения Вселенной, которая была поколеблена лишь с выходом в 1543 году сочинения Николая Коперника "Об обращении небесных сфер". Но и после издания этого труда, несмотря на убедительную аргументацию и эффективный математический аппарат, доказывавшие справедливость гелиоцентрической модели мира, книга Н. Коперника была запрещена католической церковью еще почти на три столетия, до 1828 года.

Возрождение космологических воззрений древнегреческих философов началось с учения Николая Коперника, но потребовалось еще немало лет и интеллектуальных усилий многих просвещенных умов, чтобы построения антиков были приняты наукой в качестве рабочей гипотезы. С середины XVII века к проблеме множественности обитаемых миров в своих произведениях обращались многие ученые, философы, писатели, подчас рискуя не только собственной репутацией, но и жизнью.

Первой в их ряду следует назвать трагическую фигуру выдающегося итальянского философа и поэта Джордано Бруно (1548–1600), который предпочел мученическую смерть на костре отречению от взглядов, которые считал истинными. В течение восьми лет, что он провел в застенках инквизиции до дня своей казни, Дж Бруно продолжал отстаивать свое видение мира, продвинувшись в защите идей гелиоцентризма значительно дальше самого Коперника. "Вселенная есть бесконечная субстанция, — писал он в своих трудах, признанных церковью еретическими, — бесконечное тело в бесконечном пространстве, то есть пустотной, и в то же время наполненной бесконечности. Поэтому вселенная одна, миры же бесконечны."[82]

Бруно считал, что формы жизни во Вселенной могут быть разными, и их не следует отождествлять с земными. "Мы полагаем, что для живых существ нашего рода обитаемые места редки, однако не подобает считать, что есть часть мира без души, жизни, ощущения, а следовательно, и без живых существ. Ведь глупо и нелепо считать, будто не могут существовать иные ощущения, иные виды разума, нежели те, что доступны нашим чувствам", — рассуждал великий еретик. [83]

Поистине гениальной догадкой итальянского философа был и его вывод об относительности времени, то есть отсутствии абсолютного и единого для всех миров времени: "Ибо не может быть такого во вселенной времени, которое было бы мерой всех движений…При единой длительности целого различным телам свойственны различные длительности и времена… Время течет быстрее на тех телах, что движутся быстрее."[84]

В наши дни подтверждением относительности фактора времени стала специальная теория относительности, разработанная А. Эйнштейном. В ее основе лежат математические соотношения, носящие название "преобразования Лоренца". Эти соотношения дают основания считать, что течение времени находится в прямой зависимости от скорости перемещения предметов в пространстве относительно друг друга. Правда, по теории относительности вывод о течении времени для быстродвижущихся тел получился обратным тому, что предполагал Бруно. Например, для тела, которое движется со скоростью, приближающейся к скорости света, время сжимается, течет медленнее. Однако если брать вращение планет вокруг своей оси и их движение по орбите вокруг светила, что, по-видимому, имел в виду Бруно, то его заключение об ускорении времени на быстро перемещающихся телах будет верным.

Идею множественности миров отстаивали в своих трудах Галилео Галилей, Пьер Гассенди, Бенедикт Спиноза, Готфрид Лейбниц, Пьер Лаплас, Иммануил Кант и многие другие просветители. Французский писатель, ученый-популяризатор науки Бернар Фонтенель (1657–1757) в своих знаменитых "Рассуждениях о множественности миров" (1686), несмотря на наивность и безосновательность ряда предположений, доходчиво и глубоко изложил учение Н. Коперника, а также предвосхитил многое из того, что в последствии нашло свое место в практических поисках внеземных цивилизаций. Немецкий математик Карл Гаусс в 1820 году даже предложил использовать для сигнализации обитателям иных планет гигантские изображения геометрических фигур, так как считал геометрические и математические понятия универсальными для различных обитателей Вселенной.

Как ни покажется странным, но ни одна книга по истории космонавтики не обходится без упоминания известного писателя Сирано де Бержерака (1619–1655), творившего в основном в духе сатирическо-бурлескной поэзии.

Сирано в своей книге "Тот свет, или Государства и империи Луны" (закончена в 1650 году) предложил отправиться на Луну в машине, движение которой осуществляется с помощью шести рядов ракет по шести в каждом ряду. Из описания следует, что ракеты зажигались последовательно, то есть была своего рода многоступенчатая ракетная система. "Ракеты, — читаем мы в романе, — были укреплены крючками, сдерживающими каждую полдюжину, и пламя, поглотив один ряд ракет, перебрасывалось на следующий ряд, и затем еще на следующий, и т. д…"[85]

Один из крупнейших философов нового времени И. Кант (1724–1804) также не обошел своим вниманием проблему обитаемости различных планет в зависимости от размеров и физических параметров небесных тел. Правда, общий его вывод достаточно парадоксален — чем дальше от Солнца находится планета, тем более совершенны должны быть ее жители. [86] Последнее не только не доказано наукой, но и воспринимается как сомнительное, ввиду малопригодных условий жизни на далеких планетах. Впрочем, для иных форм жизни, отличных от белково-нуклеиновой, те же условия могут быть вполне приемлемыми.

Очень серьезно занимался проблемой обитаемости иных миров французский писатель и популяризатор космологических и космогонических идей Камиль Фламмарион (1824–1925). В книге "Многочисленность обитаемых миров", которая вскоре после издания была переведена на многие языки мира и только во Франции за двадцать лет переиздавалась тридцать раз, Фламмарион одним из первых сформулировал тезис о сравнимости цивилизаций по уровню развития: "…Все человечества, населяющие различные планеты, составляют одну общую, связанную цепь мыслящих существ…lt;…gt; Во всей вселенной человечества не остаются на той же ступени развития; они поднимаются все выше, они создают среди звездных миров бесконечное разнообразие…"[87]

Убежденным сторонником идеи множественности и многонаселенности планет был великий русский ученый-самородок М.В. Ломоносов (1711–1765)

Одним словом, если итожить данный раздел, можно сказать, что, как писал известный астрофизик И.С. Шкловский, "идея множественности миров получила повсеместное распространение, и почти не было ученых или мыслителей, которые выступали бы против нее".[88]

Однако во всех трудах и у всех авторов был один немаловажный недостаток: их идеи не подкреплялись практикой, были сугубо умозрительны. Даже применение мощных телескопов, появившихся у астрономов XVIII–XIX веков не дало никаких свидетельств в пользу гипотезы о населенных мирах и планетах. Напротив, вскоре стало очевидным, что ближайшие к Земле планеты — Марс и Венера, а также Луна, вряд ли заселены привычными нам формами растительной и животной жизни.

Однако вместе с некоторым разочарованием относительно перспектив встречи с "собратьями по разуму" в естествознании наметился и стал набирать силу поток идей, который получил название философии "русского космизма". Здесь шла речь, как правило, об иных формах жизни, в том числе, и разумной жизни.