"Михаэль Шумахер. Его история" - читать интересную книгу автора (Хилтон Кристофер)

Глава 12. Лучший на все времена

В начале 2006 года Михаэль Шумахер приехал в Мадонна ди Кампильо, на свой любимый альпийский горный курорт, чтобы покататься на лыжах. Ему только что исполнилось 37. На вопрос о своем будущем, который звучал все чаще, Михаэль отвечал так: «Речь не идет о том, чтобы обязательно выигрывать чемпионат, но мы должны быть в такой форме, чтобы бороться за титул. Удовольствие доставляет соперничество. Очень обидно, когда все твои старания не дают ничего. Мне нужно время, чтобы решить, хочу я продолжать или нет. Принимать такие решения мне очень часто помогает Коринна. Мне важны ее советы».

Первые шесть гонок вылились в отличный поединок между Шумахером и Алонсо, представителями двух поколений гонщиков, в поединок, который, впрочем, никто пока не рискнул бы назвать сражением между прошлым и будущим.

Фернандо взял верх в Бахрейне, опередив на финише Михаэля на 1.2 секунды. Шумахер назвал этот результат «великолепным», потому что «если бы кто-то сказал мне зимой, что эта гонка принесет такой результат, я бы ему не поверил». Все еще сказывалось разочарование от предыдущего сезона, который Михаэль и Ferrari закончили третьими в своих зачетах. Поул на первом этапе позволил Михаэлю сравняться с рекордом Сенны.

В Малайзии Renault одержала двойную победу усилиями Джанкарло Физикеллы и Алонсо, лишний раз показав, какую силу обрела эта команда. Шумахер должен был стартовать из второго ряда, но в качестве штрафа за вынужденную замену двигателя был перемещен на 10 позиций назад. Финишировал он шестым — это максимум, что можно было выжать из его машины, — и вместе с Коринной отправился отдыхать перед следующей гонкой в Мельбурне.

В Австралии Михаэль прошел квалификацию 11-м, а из гонки, которую выиграл Алонсо, выбыл. Когда произошла авария, он преследовал Баттона: «Я подтянулся к нему вплотную, и вдруг машина отказалась входить в поворот. Я оказался на траве. Я не мог не атаковать, потому что это было одно из немногих мест на трассе, где возможны обгоны».

Европейская часть сезона начиналась в Имоле. Шумахер взял поул, но по ходу гонки Алонсо был быстрее и подобрался к нему вплотную. Шумахер упирался, а Алонсо терял время. Немец на Bridgestone и испанец на Michelin — может быть, японская резина не выдержала? Алонсо ушел на пит-стоп первым, а Шумахер вдруг словно преобразился! Несколько рекордов круга и, пока потяжелевший болид Renault отставал, Михаэль успел совершить пит-стоп и вернуться на трассу лидером. На последнем отрезке Алонсо снова уткнулся в хвост алой машины! Прошлогодний сценарий повторился с точностью до наоборот. Теперь Михаэль тормозил раньше, выбирал неоптимальные траектории в поворотах, не давая преследователю атаковать. Плотная борьба победителем из которой вышел Шумахер. Это была его первая боевая победа за полтора года: «Главное было остаться впереди после второго пит-стопа. Обгонять на этой трассе почти невозможно, если только твой соперник не допустит ошибку. Опираясь на мой опыт, я знал, что должен удержать Алонсо позади, но при этом держать свой темп — не гнать во весь опор. И мне это удалось». Начиная с этого дня, добавил Михаэль, команда будет выступать, как всегда, сильно.

Подтверждение последовало уже на следующем этапе — Гран-при Европы, где Михаэль вновь переиграл Алонсо. «Мы вернулись! Шасси, мотор, шины и топливо — все работает великолепно».

Но в Испании Алонсо вернул Михаэлю должок, оторвавшись от него к финишу на 18.5 секунды. Все решилось на первом отрезке гонки: «Фернандо сумел обеспечить хороший запас просто потому, что я не мог держать его темп».

54 очка у Алонсо, 39 у Шумахера, и, что важнее, Фернандо показал, что может соперничать с Михаэлем и в психологической готовности, и в тактическом мастерстве, и в умении контролировать поведение машины, а также по части невозмутимости. В одном врезавшемся в память радиообмене между Алонсо и его инженером (этот обмен попал на телеэкраны) Фернандо сообщили, что команда чувствует себя очень спокойно, на что он бесстрастно ответил, что он и сам чувствует себя спокойно. Точнее, расслабленно — что-то вроде этого произнес испанец. Кстати, в этот момент он лидировал.

На глазах у Шумахера сменилось два поколения гонщиков, но Алонсо стал первым, кто оказался способен переигрывать Михаэля в ситуации, когда оба располагали отличными машинами. Что важнее, даже не располагая опытом Михаэля, Алонсо сравнялся с ним в способности максимально использовать каждую мелочь в свою пользу. Возможно, это и спровоцировало то, что произошло дальше.

В Монако в одной из тренировок Михаэль был четвертым, в другой пятнадцатым. «Ситуация складывается не лучшим образом». В субботу в квалификации он показал время, достаточное для промежуточного поула, но за несколько десятков секунд до истечения времени отправился на трассу вновь. Где-то в лабиринте улиц Монте-Карло вслед за Михаэлем шел на результат Марк Уэббер, а за ним еще быстрее — Фернандо Алонсо. Результат, показанный Шумахером, оказался под угрозой, а ценность поул-позиции в Монако не подлежит сомнению. Помимо очевидных преимуществ, поул на этой трассе сам по себе дает психологическое превосходство над соперниками.

Михаэль быстро прошел первый сектор, неважно — второй (уступив 0.8 секунды) и потерял шансы улучшить свой результат. Он приближался к повороту «Раскасс» на последнем отрезке трассы, и внешне все было нормально. Обгонять здесь невозможно, но любой гонщик Формулы 1 знает, что здесь надо аккуратно заправить машину в правый поворот и чуть разогнаться к следующему, который выводит на финишную прямую. С тем чтобы заправить в этот вираж машину, никогда не возникало проблем — они с таким расчетом и настроены, чтобы без затруднений проходить подобные повороты. Вывернутые до предела колеса вообще не оставляли вариантов. Годами в этом месте не случалось ничего особенного, кроме того, что гонщики поворачивали направо и уносились вверх, к следующему повороту.

На этот раз все было иначе. На подходе к «Раскасс» Шумахер должен был аккуратно проехать вдоль отбойника из стальных рельсов и выставить свой Ferrari так, чтобы он четко вошел в поворот. Начав торможение, нужно было провести машину чуть дальше, чтобы одним движением руля направить ее на апекс на выходе из «Раскасс». Вместо этого Михаэль дернул руль чуть влево, уводя машину с оптимальной траектории.

Это было нечто чрезвычайное. На кадрах, снятых с вертолета, четко видно: Шумахер двигался совсем не по той траектории, которую вычерчивал тут бесчисленное количество раз, начиная с 1992 года.

Шумахер подправил машину, резко дернув руль вправо, и затормозил настолько резко, что из-под правого колеса показался дымок. Машина продолжала движение прямо по направлению к отбойнику, контакта с которым он теперь пытался избежать. Ему удалось остановиться в нужном направлении — левое колесо у самого отбойника. Попросту говоря, он запарковал там машину. Как позднее заметил один из стюардов гонки, Хоакин Вердегай, если бы Шумахер «разбил свою машину, мы, возможно, посчитали бы это происшествие следствием ошибки. Но потому, как он действовал, как парковал ее там, нам было очевидно, что он действовал преднамеренно».

В зоне происшествия появились желтые флаги, и Алонсо не смог чисто закончить свою попытку. Все это вызвало настоящую бурю, хотя Шумахер пытался оправдываться, будто он «даже не знал, где идет испанец, потому что мне никто не сказал этого по радио».

Мнения по поводу этого происшествия разделились. Одни, как Кейо Росберг, прямо говорили, что в исполнении Шумахера имело место обдуманное, грязное жульничество.

Мартин Брандл опубликовал в Sunday Times длинную эмоциональную статью, прозвучавшую просто как крик души. Вот некоторые выдержки.

И еще:

Стюарды огласили свое решение только в 22.42 — после того, как они тщательно изучили телеметрию, видеозаписи и все остальное. Шумахер был отправлен в хвост пелетона — хорошо, что вообще оставлен в гонке.

Михаэль отреагировал на это так:

Жан Тодт опубликовал царственный пресс-релиз, который никак не способствовал тому, чтобы успокоить накалившиеся страсти:

Джеки Стюарт, известный своим острым умом и пониманием ситуации, на мой взгляд, ближе всего подошел к объяснению, которого не дали ни Ferrari, ни Шумахер. С его точки зрения, Шумахер неправильно вошел в «Раскасс», не имея такого намерения, но раз уж это произошло, подумал, как подумал бы любой гонщик: а нельзя ли обернуть эту ошибку себе на пользу? Времени обдумать все как следует у него не было, он просто сработал под воздействием обстоятельств. Вот почему он запарковал машину, а не ударил ее для пущей убедительности об отбойник.

Ну а дальше ситуация развивалась по своим законам. Шумахер продолжал изображать невинность, Ferrari вынужденно его защищала, несмотря на насмешки, которые слышались отовсюду. Дошло до того, что четыре месяца спустя в Монце, когда Михаэль сообщил об уходе, было немало таких, кто считал, что именно «Раскасс» — последний из множества спорных эпизодов, сопровождавших карьеру Шумахера. — не позволяет причислить его к числу лучших гонщиков всех времен.

Впрочем, вряд ли об этом задумывался сам Шумахер. По крайней мере, не в Монако. По ходу гонки он пробился на пятое место, сказав: «Все сегодня видели, что я не из тех, кто опускает руки».

Алонсо взял поул в Силверстоуне, где Шумахер на старте был третьим, а финишировал вторым в 13.9 секунды позади испанца. «Для победы я был недостаточно быстр».

Двумя неделя позже тот же порядок повторился и в Канаде, и к этому времени стал очевиден интересный парадокс. Система начисления призовых очков, введенная в 2003 году, преследовала свой целью исключить повторение случаев, когда Шумахер и Ferrari своими успехами убивали интригу в чемпионате задолго до его окончания. Теперь невольной жертвой этого решения становился Фернандо Алонсо. Десять очков за победу против восьми за второе место — это выигрыш всего двух очков за этап. Зато Шумахер, старательно сводивший к минимуму потери в ситуациях, когда не мог бороться за победу, теперь сохранял шанс завоевать восьмой титул до последних гонок. После Канады на счету у Алонсо было 84 очка, у Шумахера — 59.

Решающее слово в этой ситуации могло остаться за надежностью. Пара сходов — и турнирная таблица изменилась бы до неузнаваемости. Но надежность всегда была козырем Ferrari.

В Индианаполисе Михаэль завоевал поул и выиграл гонку, тогда как Фернандо на Renault не мог держать темп и финишировал пятым. Шумахер прокомментировал это так: «Мы отыграли шесть очков». Алонсо в ответ заметил, что его отрыв в личном зачете по-прежнему достаточно велик.

Сезон становился все более и более интересным, борьба обострялась и обострилась еще сильнее во Франции, где Шумахер вновь переиграл Алонсо: «Я хорошо принял старт и мог вести гонку так, как нужно было мне. Судьба титула еще не решена, и эти два очка играют очень важную роль». За семь этапов до конца чемпионата счет 96:79 в пользу Алонсо.

Борьба стала еще более плотной в Германии, где Renault пришлось выступать без так называемого «демпфера масс», ни с того ни с сего объявленного не соответствующим регламенту. Это стоило ее гонщикам потери примерно 0.3 секунды на круге. Алонсо финишировал пятым, а Шумахер, не испытавший за весь уик-энд ни малейших проблем, выиграл гонку и не скрывал восторга от домашней победы. «Исход борьбы за оба титула, личный и Кубок Конструкторов, далеко не решен», — заявил Михаэль. Шесть гонок до финиша, счет 100:89 в пользу Алонсо.

Дженсон Баттон победил в Венгрии, где не финишировали ни Алонсо (проблемы с гайкой крепление колеса), ни Шумахер (решил не менять дождевую резину на слик под занавес гонки, упирался до последнего и столкнулся с Хайдфельдом). Впрочем, в классификации после всей борьбы, обгонов и столкновений Михаэль оказался девятым, а потом получил очко, поднявшись на восьмое место вследствие дисквалификации молодого польского дебютанта Роберта Кубицы (его BMW Sauber оказался несколько легче положенного). Это очко оказалось очень кстати: «Стоило ли рисковать, оставаясь на промежуточной резине в сражении с моими соперниками? Я по-другому не могу! Я всегда стремлюсь вести борьбу за самые высокие места — именно потому я так часто и побеждаю». Впереди еще пять гонок, а счет — 100:90.

В Турции квалификацию выиграл Фелипе Масса. Шумахер встал на старте рядом с ним, Алонсо — за спиной. В гонке Михаэль уступил второе место своему главному сопернику, когда «был заблокирован» Массой на дозаправке, проходившей в момент выхода на трассу сейфти-кара. После этого машина Шумахера вела себя несколько «нервно», он терял скорость на втором отрезке гонки и даже прогулялся по траве. Алонсо — 108 очков, Шумахер — 96. Отрыв снова вырос. Впереди еще четыре гонки.

Победив в Монце, где в гонке у Алонсо сгорел мотор, Михаэль объявил о своем решении закончить карьеру гонщика Формулы 1. Это произошло на пресс-конференции после гонки. На этом этапе Роберт Кубица поднялся на подиум, заняв третье место, и сказал: «Для меня огромная честь стоять рядом с Михаэлем».

Сообщая о завершении карьеры, Михаэль не проронил ни слезинки. Просто это было не в его стиле. Задолго до этого дня он сказал: «Проблема в том, что я не из тех, кто готов излишне демонстрировать свои эмоции. Я стараюсь себя контролировать, потому что на этом можно здорово сыграть. Я имею в виду, что я плачу перед телекамерами не потому, что это хорошее кино. Такое иногда бывает. Я эмоциональный человек, но лишь до определенной степени».

Быть может, всю его карьеру можно назвать кинофильмом, отличным боевиком: самый успешный гонщик Гран-при всех времен и народов играет крутого парня на сцене, которой для него является весь мир, актер одного амплуа и без всякого сценария.

Во всяком случае, церемония награждения в Монце очень напоминала кадры из какого-то фильма. Звезда и его окружение (в лице Жана Тодта) душат друг друга в объятиях, обливаются шампанским, размахивают трофеями, а внизу, словно в замедленной съемке, празднуют тысячи поклонников Ferrari, вздымая вверх руки и флаги, свистя и выкрикивая приветственные лозунги. Один из них готов признаться Шумахеру в вечной любви: на плакатике у него так и написано: «Amore eterno!» И над всем этим рассыпается фейерверк из конфетти. И все это в красных тонах, разумеется, в красном цвете Ferrari.

Шумахер сократил свое отставание от Алонсо до двух очков. Впереди были еще три гонки — и солидные шансы завоевать восьмой титул.

Шумахеру всегда сопутствовала удача, и в какой-то степени это проявилось и в Китае. Дождливая погода так перемешала стартовую решетку, что любой на месте Шумахера впал бы в отчаяние. Bridgestone в субботу просто отказывались работать. Поул заработал Алонсо, рядом с ним встал Физикелла, и Шумахеру, как он сам сказал, ничего не оставалось, кроме как попытаться «свести потери к минимуму» — он с огромным трудом квалифицировался шестым. В гонке он продемонстрировал лучшие свои навыки: ему последовательно удалось опередить Райкконена, Баттона и Баррикелло. К каждому из них он подбирался медленно, словно ночной хищник, боящийся потревожить чуткую дичь. Атака, не оставлявшая сопернику шансов, смена позиций и новая цель впереди. Физикелла ушел в глухую оборону, позволяя Алонсо уйти в отрыв. Сырая трасса спровоцировала тактический хаос, потому что по мере изменения ее состояния лучше работали то шины Michelin, то Bridgestone. Райкконен сошел из-за отказа машины, и Михаэль остался один на один с гонщиками Renault, но Алонсо к этому времени давно скрылся из вида.

Фернандо шел эту гонку с двумя пит-стопами. Побывав на первом, испанец очень долго не мог разогреть шины до рабочей температуры. Его догнал Физикелла, затем Шумахер. Несколько раз две Renault шли бок о бок, занимая всю ширину полотна, пока Шумахер позади искал возможность для обгона. Наконец, стало очевидно, что Физикелла просто теряет время позади своего лидера, и итальянец вышел вперед. Шумахер также атаковал Алонсо и, отодвинув его на третью позицию, бросился в погоню за Физикеллой. Догнал его и ушел на пит-стоп. Урок был усвоен: резину Михаэлю не меняли. Он вернулся вторым и выдал несколько великолепных кругов. Лидировавший Физикелла свернул на пит-стоп и покинул пит-лейн в считанных метрах впереди Шумахера. Первый поворот шанхайской трассы — длинная, правая петля. Смещаясь справа налево, Физикелла попытался заблокировать Шумахера. Казалось, столкновение неизбежно, но Михаэль перекрестил траектории на входе, бросил машину внутрь поворота, танцуя на мокром, скользком бордюрном камне в миллиметрах от соперника, и перехватил лидерство в гонке. В дополнение ко всему Алонсо на 19 секунд застрял на втором пит-стопе, когда не захотело вставать на место одно из задних колес. На последних десяти кругах испанец предпринял отчаянную погоню, но отыграться не успел. Физикелла уступил ему вторую позицию, но Шумахер пересек линию финиша на 3 секунды раньше и мог вздохнуть с облегчением.

Выбравшись из машины, Михаэль бросился в объятия к своим механикам, а их возле закрытого парка собралось не менее полусотни, и вместе с ними устроил шумные празднования — и было что праздновать! Ведь дело не только в том, что ему удалось сравнять счет. Шумахер и Ferrari нанесли Алонсо и Renault сильный психологический удар. По ходу сезона они отыграли отставание, которое после первых гонок считалось фатальным.

Тодт говорил о «чрезвычайно напряженной гонке, в которой гений Михаэля, талант команды и бесподобные шины Bridgestone сделали возможным невероятный результат».

На самом деле Шумахер провел гонку, достойную любого из его прежних мастер-классов: он показал, как надо выигрывать, стартуя с шестого места. Конечно, он мог бы этого и не сделать, если бы команда Renault не утратила организационную стройность, которую она, казалось, довела почти до уровня Ferrari. Другими словами, госпожа Удача проявила свою благосклонность к Шуми, и в этом ей помогла Renault.

Шумахер — 116, Алонсо — 116. На первую строчку в личном зачете Михаэль поднялся, потому что у него было больше побед (7 против 6 у Фернандо). До конца чемпионата осталось провести две гонки, в Японии и Бразилии.

На неделе, предшествовавшей Гран-при Японии, команда Renault получила еще один психологический удар, когда Фернандо Алонсо пожаловался в интервью испанскому радио, что не чувствует необходимой поддержки, намекнув на то, что с тех пор, как стало известно о его грядущем переходе в McLaren, команду больше интересует Кубок Конструкторов. Приехав в Сузуку, он посоветовал не верить всему тому, что преподносит пресса, но выглядел при этом довольно раздраженным, а вовсе не тем улыбчивым парнем, каким его привыкли видеть. Пришел его черед справляться с бременем сравнения, несмотря на то, что годом ранее он уже выиграл чемпионат.

Будучи коллективом чрезвычайно амбициозных и целеустремленных личностей, где каждый имеет свои особые представления и пристрастия и все работают в условиях реального, безжалостного прессинга, любая команда Формулы 1 постоянно балансирует на грани, стремясь к внутренней гармонии и единству. И если гармония по каким-то причинам нарушена, дьявольски трудно вновь собрать все в одно целое. Говорить о том, что Renault сломалась, не приходится, но трещинки все же пошли. Представитель команды (неназванный) заявил: «Не знаю, что он (Алонсо) имел в виду», — и отнес высказывания испанца на счет разочарования от неудачи в Китае. Именно так он и сказал.

Квалификация усилила напряжение, потому что поул завоевал Масса, второе время показал Шумахер, во втором ряду расположились гонщики Toyota — и вся четвертка на шинах Bridgestone. Алонсо (на Michelin) досталось лишь пятое место. Сценарий, обратный шанхайскому.

Шумахер просто излучал удовлетворение от результатов: «На сухом асфальте наши показатели очень стабильны, в том числе и благодаря ценному вкладу наших друзей из Bridgestone, а это значит, что можно быть уверенным в результатах. Вождение на этой трассе, особенно такое, которое позволяет машина, невозможно описать словами. Я получил массу удовольствия, особенно в эсках — эта часть трассы мне особенно нравится».

Пару кругов в гонке лидировал Масса, затем, как это всегда происходило, вперед вышел Шумахер. Алонсо хирургически точно расправился с Трулли и после второго пит-стопа поднялся на вторую позицию, когда Масса после пит-стопа застрял позади Хайдфельда. Испанец пытался дотянуться до Михаэля, но тот удерживал отрыв. Нетрудно было представить, что оставшаяся часть гонки — а шел 37-й круг из 53 — должна стать парадным шествием Шумахера к очередной победе, а Алонсо — к уверенному второму месту, и значит. Михаэль отправится в Бразилию, уверенно лидируя в чемпионате мира.

Но на подходе к повороту «Дегнер» (по странной иронии названному в честь Эрнста Дегнера, мотогонщика из Восточной Германии, сумевшего в 1961 году сбежать на Запад) Шумахер испытал чувство бессилия перед судьбой. Тоненькая струйка дыма из-под капота его Ferrari превратилась в большой хвост дыма…

Алонсо не поверил, что это Шумахер: «Я был настолько занят оценкой состояния трассы в стремлении избежать наезда на масляный след, что только когда оказался рядом с Михаэлем, понял, что это он. Я был готов кричать от восторга…»

Отказов двигателя на машине Шумахера не было с 2000 года…

Теперь математика была против него: в Бразилии оставалось лишь побеждать и надеяться, что Алонсо останется без очков. На протяжении почти десятилетия Михаэль держал ситуацию в чемпионате под контролем. Теперь, когда ему больше всего нужно было сохранить контроль над ситуацией, все рассыпалось.

Он добрался до боксов, где пожал множество рук и похлопал по множеству плеч механиков его команды. «Мы — отличная команда, — сказал он, — Наши парни — лучшие в мире, и я искренне восхищен каждым из них. Неприятности, вроде сегодняшней, иногда случаются, это часть гонок. Мы вместе побеждаем и вместе проигрываем».

Он был честен с самим собой, что было особенно сложно в тот момент, и заявил, что чемпионат «проигран. Я не хочу, выходя на гонку, рассчитывать, что мой соперник сойдет».

Проблемы с мотором возникли и на самолете Шумахера, и он отправился домой франкфуртским рейсом. Этим же рейсом летел и Кейо Росберг, по признанию которого «Китай — Япония — очень длинный вояж (эти две гонки разделяла всего одна неделя), и я был совершенно измотан. Единственное, чего мне хотелось, так это поскорее добраться до дома».

Три дня спустя Шумахер появился на тестах в Хересе, где, как сообщила команда, «занимался главным образом оценкой шин Bridgestone» для бразильской гонки. Он нарезал 118 кругов, и мне было интересно, вспомнил ли он хотя бы на одном из них октябрь 1997 года и столкновение с Вильнёвом. Уверен, ни разу не вспомнил — не в его это стиле.

Эти тесты в Хересе показались мне весьма примечательными, почти символичными, и Росберг со мной согласился: «Легко можно было бы понять, если бы после отказа мотора в Сузуке он махнул на все рукой. Но нет — он поехал в Херес, и это произошло практически без перерыва. Вот это сильно!»

Михаэль уже подтвердил, что уходит, и команда могла бы не гонять его в Херес. Он только что вернулся из поездки в Китай и Японию, провел долгие часы на борту коммерческого лайнера, где невозможно нормально отдохнуть. И уже три дня спустя его просят поехать на юг Испании «опробовать шины» — и это притом, что шансы Михаэля на успех в Бразилии весьма призрачны.

Михаэль работал с шинниками и попутно подбирал наилучшие настройки для своего 248 F1. Он прошел 104 круга, показав, по уверениям Ferrari, лучший результат для моделей 2006 года (1:15.684). Это всего на несколько сотых хуже рекорда трассы (1:15.629), установленного в конце сентября 2004 года.

Вот почему великие команды остаются великими: они продолжают заниматься тем, что считают нужным, независимо от обстоятельств. На этом уровне компромиссов не бывает! Именно поэтому и Михаэль стал блестящим гонщиком. Он тоже с первого дня, со Спа-1991, не признавал компромиссов. И он не собирался изменять себе до конца.

«Я могу пояснить, что он привнес в гонки, — говорил Росберг, — Это совершенно новый уровень физической подготовки, выносливости прежде всего, и он постоянно работал над его повышением. Вот почему он уже в среду мог поехать в Херес и нарезать там 118 кругов. А на следующий день практически повторить свой собственный рекорд».

Неделю спустя в Сан-Паулу, когда оставалось всего три дня до окончания карьеры Шумахера в качестве гонщика Формулы 1, он дал пресс-конференцию. Ее организовала Shell, и в этом не было ничего необычного: один из рабочих моментов во взаимоотношениях гонщика и одного из ведущих спонсоров команды. Они устраивали такие встречи на протяжении десятилетия. И то, что эта должна была стать последней, нисколько не изменило ее характер. Михаэль был на своей территории, и пресса, напряженно внимавшая всему, что происходит, тоже была на знакомой территории — его территории. Он был все такой же, слегка отстраненный, тщательно продумывающий каждый ответ, в котором читалось многое — и многое было недосказано. Еще четыре дня — и он будет уже не таким…

Михаэль рассказывал о том, что он приехал сюда, не думая о своем восьмом титуле, и, словно заклинание, повторил фразу о том, что не хотел бы выигрывать чемпионат только благодаря тому, что кто-то — в данном случае Алонсо — не дойдет до финиша. Шумахер мало что мог добавить к этому, и вопросы остались без ответа. Его можно было обвинять в неискренности — ну кто же поверит в то, что он готов отказаться от очередного титула! — но если бы он не сказал того, что сказал, его вновь могли бы обвинить в неспортивном поведении. Даже на закате своей карьеры он обладал достаточной силой, чтобы не позволить людям вольно интерпретировать его слова.

Вместе с тем он сообщил нечто неожиданное: «Я не знаю, что дальше будет в моей жизни. Мне часто приходило в голову, что я и не должен этого знать. У меня масса времени, чтобы обдумать все это и просто жить своей жизнью».

Михаэль Шумахер устал, хотя это и не было очевидно. За все те долгие годы, что к нему было приковано всеобщее внимание, он никогда не выглядел усталым, чем бы ни занимался — гонялся, тестировал машины, путешествовал, катался на лыжах, бегал, лазил по скалам, давал интервью, пожимал руки, совершал многочасовые перелеты, играл в футбол или тренировался, словно олимпиец. Во время жарких гонок он едва успевал вспотеть. Так что это был особый тип усталости — скорее внутренней, психологической, чем физической. Поэтому, глядя, как он проносился круг за кругом по Интерлагосу хмурым днем 22 октября 2006 года, подбираясь все ближе к финишу Гран-при Бразилии, невозможно было даже представить, что человек в красной машине устал. В течение одного часа тридцати двух минут и семнадцати секунд он проводил гонку, как горячий, беззаботный и нетерпеливый мальчишка. Такие гонки проводят в начале карьеры на чистом энтузиазме, на азарте, а никак не в 37, когда карьера закончена и доказывать уже нечего и некому. Кроме того, сама победа в Гран-при ему не светила, как и восьмой чемпионский титул. За сорок два дня до этого он объявил о грядущей отставке, хотя обстановка была не из простых. Возможно, пара неосторожных фраз, оброненных намеков позволяла сделать предположения относительно его состояния, но для того, чтобы увидеть усталость, надо было дождаться окончания гонки в Бразилии.

Он мог превратить свою последнюю гонку в полуторачасовой круг почета, просто приветствуя трибуны, посылая воздушные поцелуи, улыбаясь огромной вездесущей стае фотографов, а потом уехать в аэропорт. К тому моменту он уже был самым успешным гонщиком в истории Гран-при независимо от того, что произойдет на Интерлагосе. У него семья, он невероятно богат (по слухам его состояние достигало 400 миллионов долларов) и с огромным отрывом опережает всех своих соперников в списках самых успешных гонщиков за всю историю Гран-при. Вот и улетел бы он из Бразилии к оставшейся части своей жизни, о которой никто не знал и которой никто не интересовался. Правда, в середине 2009-го, когда Фелипе Масса получил травму в страшной аварии на Гран-при Венгрии, Ferrari обратились к Шумахеру. Такое возвращение было бы проблемой для любого, и сорокалетний Михаэль, не управлявший гоночной машиной два полных сезона, не стал исключением. Сложностей добавила и авария, в которую он попал на мотоциклее, серьезные травмы шеи и головы. Он должен был пройти медицинское обследование, и доктора сказали «нет». Вот так.

То, что он сделал в Интерлагосе, проявило лучшие стороны Шумахера как публичной фигуры: он остался честен с самим собой. Приветствовать толпу? Позировать фотографам? Как бы ни были безнадежны обстоятельства, он попытался выиграть эту гонку. Ни на одну гонку в своей жизни он не отправлялся с другими намерениями.

Двумя неделями ранее в Японии отказ мотора сделал его шансы на победу в чемпионате призрачными. Квалификация в Бразилии практически ничего не меняла. Независимо от результата, показанного Шумахером, гонщику Renault Фернандо Алонсо достаточно было финишировать в призовой восьмерке, чтобы завоевать титул.

В первой из трех коротких квалификационных сессий Фелипе Масса, напарник Михаэля по Ferrari, отлично знающий трассу в Интерлагосе, выдал блестящий круг — 1:10.643, почти на секунду быстрее, чем Шумахер, показавший второе время. Успех бразильца ничего не значил для второй и третьей сессии, но казалось, что превзойти его результат будет невозможно.

За семь минут до окончания второй сессии Шумахеру — первым — удалось разменять рубеж в 18 секунд на первом секторе трассы. Серьезная заявка на успех на этапе, которому суждено было стать лебединой песней. Алонсо только что показал время 1:11.148, и теперь Шумахер готовил ответ, проходя круг в привычном для болельщиков стиле: безупречный контроль поведения машины, четкая посадка, когда даже боковые ускорения ничуть не отражаются на положении шлема. Движения рук на руле минимальные и предельно точные, поворот за поворотом усиливают ощущение неотвратимости. Михаэль начинает подъем, аккуратно заправляя машину в затяжной левый вираж, выводящий на финишную прямую, и мы уже знаем — результат будет высокий.

Шумахер пересекает финишный створ: 1:10.313! Ни одному из его соперников, включая Массу, и близко не удается подобраться к этому результату.

Случившееся потом напоминает плохое кино. В начале третьей сессии Михаэль выводит колонну автомобилей на трассу. Он движется медленно, и полтора десятка соперников стремительно проносятся мимо. На Ferrari проблемы с подачей топлива, «и все, что я мог сделать, — это медленно доползти до боксов». На трассу Шумахер уже не вернулся — не хватило времени. Стартовать ему теперь предстояло лишь из пятого ряда. Масса завоевал поул с результатом 1:10.680, Алонсо показал четвертое время.

За время выступлений в Формуле 1 Михаэль Шумахер 68 раз стартовал с поул-позиции, 69-й поул ускользнул.

Он вывел свой Ferrari на десятую стартовую позицию с мыслью о том, что этот 249-й Гран-при станет в его карьере последним. Огни светофора погасли, давая старт 22 гонщикам, и Михаэль пошел в атаку. Он занял внутреннюю бровку на подходе к первой связке поворотов: налево-вниз-направо. Атака по левому поребрику — и он девятый. Михаэль удержал завоеванную позицию в правом повороте, который выводит на короткую прямую, и тут же по краю трассы атаковал гонщиков BMW, идущих перед ним. Прорыв был заблокирован, но он бросил свой Ferrari на другую сторону трассы, приближаясь к следующему повороту. Две BMW синхронно снесло чуть наружу — и Шумахер нырнул в открывшуюся перед ним щель.

В конце седьмого круга Михаэль как стоячего прошел соперника из команды Williams. Затем произошла авария, и Михаэль вместе со всеми несколько минут кружил по трассе вслед за сейфти-каром, хищно поглядывая на свою следующую жертву — Джанкарло Физикеллу. Как только был дан рестарт, Михаэль подкрался к итальянцу, атаковал его по внешнему радиусу в первой связке поворотов и вышел вперед. Он точно использовал скорость, расчет, разумный риск, с тем чтобы сокрушить своего соперника. Нечто подобное он проделывал уже с каждым гонщиком Формулы 1 своего поколения.

И вдруг потерял скорость. Прокол задней шины практически поставил крест на его надеждах. Почти целый круг Михаэлю пришлось тянуть до боксов на спустившем колесе. Шина имела жалкий вид, но не разрушилась полностью, и машина не получила повреждений. Пробыв на пит-стопе 11.1 секунды. Михаэль вернулся в гонку 12-м, одним из замыкающих.

Когда на 24-м круге началась первая серия пит-стопов, свой он уже провел. И теперь, когда его соперники один за другим уходили в боксы, поднимался выше и выше. Спустя десять кругов он шел девятым, атакуя гонщика BMW в первой связке поворотов, — и вновь успешно! Скорость, расчет, риск — все сработало, как срабатывало за время его карьеры не раз. И вскоре сработало вновь, когда в том же месте Шумахер отобрал седьмую позицию у другого гонщика BMW.

За 24 круга до финиша он провел второй пит-стоп. Вся операция отняла 7.7 секунды, и вот он снова на трассе, восьмой. Затем седьмой, когда кто-то впереди отправился в боксы, и при этом с лучшим временем круга в гонке! Атака на бывшего напарника по Ferrari Рубенса Баррикелло, теперь выступавшего за Honda, — и уже шестое место. Вновь перед ним Физикелла. Итальянец пытается сопротивляться. Ложная атака Михаэля с ранним уходом внутрь поворота, Физикелла бросается закрывать траекторию и выскакивает на траву — пятое место.

Теперь на пути Кими Райкконен, гонщик McLaren. Тот самый Райкконен, который должен прийти ему на смену в Ferrari в 2007 году. Шумахер пытается провести атаку в левом повороте по внешнему радиусу. Колеса болидов едва не сплетаются, но Кими атаку отбивает. Наблюдая за такими фигурами высшего пилотажа, понимаешь, за что гонщикам платят их зарплаты: обычные люди просто не способны работать с такой точностью на таких скоростях. На стартовой прямой Михаэль атакует, выпрыгивая влево из воздушного мешка позади McLaren, но Кими блокирует и эту атаку. Они вдвоем несутся по прямой, стремясь не уступить друг другу ни пяди. Михаэль смещается левее. Кими — за ним. Михаэль еще левее. Кими оставляет Михаэлю минимум свободного пространства, дальше — только контакт и неизбежная авария. Но Шумахеру этого достаточно. Атака была столь же жесткой, как и оборона. Механики в боксах Ferrari вскидывают руки в знак триумфа, как они не раз делали в последние годы.

В гонке уверенно лидирует Масса, Алонсо идет вторым, Баттон третьим, а Шумахер, четвертый, вновь показывает лучший круг. По скорости Ferrari публика понимает: он хочет побить и это время! Он летит по трассе, он хочет завершить карьеру на высокой ноте. До самого финиша Михаэль не оставляет попыток подняться выше.

Когда он пересекал финишную черту, Баттон был уже в поле зрения. Эта финишная черта была точкой.

После финиша Михаэль как обычно тщательно скрывает от всех свои чувства. Его последнее интервью: «Я очень рад за Фелипе, он провел великолепную гонку. Для него большое значение имеет тот факт, что он стал первым бразильцем со времен Айртона Сенны, победившим в Интерлагосе. Мне бы очень хотелось подняться вместе с ним на подиум! Хочу также поздравить Фернандо! Моя гонка была испорчена проколом на девятом круге, сразу после того, как я прошел Физикеллу. Я этого даже не почувствовал — команда подсказала по радио. Мне удалось отыграть немало позиций, отчасти благодаря великолепной машине и шинам Bridgestone. Сегодня моя гоночная карьера подошла к концу. Это особенный день, и я горжусь своей карьерой, в которой встретил немало прекрасных людей, в частности каждого из тех, кто входит в семью Феррари. Я мог бы столько рассказать о них, но трудно найти подходящие слова».

За несколько лет до этого дня я как-то сказал одному из столпов Ferrari Россу Брауну:

Браун был прав. Когда в Монце Михаэль объявил о своем уходе — это произошло за 43 дня до Гран-при Бразилии, — он отметил: «Думаю, дальше мне было бы труднее. С возрастом не так-то просто поддерживать себя в отличной форме на протяжении всего сезона. И я не смогу с этим смириться. К тому же приятнее уходить, когда ты силен».

Своему пресс-секретарю Сабине Кем (тогда она писала книгу о нем) Шумахер сказал следующее: «Приходилось постоянно заставлять себя работать на тестах, проводить встречи, которые совершенно не хотелось проводить». Он отдельно отметил, что это касалось не верхушки айсберга — гоночных уик-эндов, а всего остального, что окружает гонщика. Он начал задаваться вопросом, как ему удавалось выдерживать это на протяжении стольких лет: «Часто я считал минуты до того момента, когда можно будет отправиться домой». Стало посещать чувство, что час настал. Он говорил об Айртоне Сенне и о том, как эмоционально он воспринимал всю ту историю — уик-энд в Имоле в 1994-м, когда Сенна погиб, после того как профессор Сид Уоткинс днем ранее отговаривал его стартовать. В Бахрейне в 2006 году Шумахер сравнялся с Сенной по количеству поул-позиций. Вот тогда это чувство и появилось впервые.

То, чего он не сделал после Интерлагоса, проявило многие черты человека по имени Михаэль Шумахер. Он не стал задерживаться в пограничном состоянии между тем, кем он был, и тем, кем стал. У него была работа в Ferrari, но никто и никогда не раскрывал, какая именно. Он появлялся вместе с командой, очень избирательно и очень тихо.

Он присутствовал на презентации новой Ferrari в феврале 2007-го, и Жан Тодт спросил, не разыгрались ли в нем старые страсти. «Вовсе нет, — отвечал Михаэль. — А если это вдруг произойдет — пойду погоняюсь на картах». Он присутствовал на тестах в Барселоне, но был там настолько малозаметен, что пресс-служба Ferrari, рассылавшая ежедневные пресс-релизы, даже не удостоила этот факт вниманием. Очевидно, он общался с гонщиками после этапов. Так, в Мельбурне Райкконен, выигравший свой дебютный Гран-при за Скудерию, получил из рук Жана Тодта мобильный телефон. «Кажется, это был Михаэль, но сигнал был плохой, и я не расслышал», — прокомментировал финн.

Весной 2007-го Шумахер был в Лондоне в рамках кампании ООН по безопасности дорожного движения, пытаясь прервать «ужасающие потери жизней» молодых людей, погибающих на дорогах: 400 000 моложе 25 лет каждый год. Шумахер в своем порицании этой бойни присоединился к премьер-министру Тони Блэру. «Дорожные аварии уносят жизней столько же, сколько малярия и туберкулез, но международное сообщество еще не открыло глаза на это, — сказал Шумахер. — Вот почему я всеми силами поддерживаю компанию по безопасности дорожного движения и усилия, предпринимаемые Организацией Объединенных Наций».

Это было его первое официальное появление на публике с момента отставки, но вопрос о том, состоится ли возвращение, уже был у всех на языке. Он отвечал, что он «счастливый человек» и, хотя остается тесно связан с Формулой 1, «не скучает по гонкам в данный момент». Никто так и не смог выжать сенсации из этой последней фразы. В один прекрасный день он мог заскучать по гонкам. А мог и не заскучать. И даже если бы и заскучал — это не означало непременного возвращения за руль: возможно, он просто продолжил бы скучать.

Он поехал на четвертую гонку сезона, в Барселону, и делал все возможное, чтобы не мешать и не привлекать внимание. «У меня есть работа, но публичные разговоры о ней не являются частью обязанностей». Он сказал, что был там, чтобы помочь Ferrari любым возможным способом, и это не касалось вынесения решений, обязательных для Массы и Райкконена. «Я скорее занят оптимизацией командной структуры, работы команды и участвую в развитии дорожных машин». И добавил: «Более чем очевидно, что жизнь после Формулы 1 существует. И это действительно интересно просыпаться по утрам и не думать о Формуле 1».

Вернемся ненадолго в Сан-Паоло. Как всем хорошо известно, Гран-при Бразилии пошел для Михаэля наперекосяк. Дух неизбежности, предопределенности витал над всем этим уик-эндом, ведь соперник, Фернандо Алонсо, был великолепным гонщиком, а его Renault — великолепной машиной. Перед Шумахером стояла практически неразрешимая задача: выиграть гонку и не дать Алонсо подняться выше девятого места. Восьмое автоматически передавало корону в руки испанца.

Масштаб таланта Михаэля Шумахера таков, что после прокола он прорвался на четвертое место, показав все лучшее, чем была знаменита его карьера. Можно ли было надеяться на большее? На то, что Алонсо, шедший вторым, не выдержит напряжения гонки, что Шумахер после этого пройдет Баттона, а Масса послушно уступит ему свою позицию? Итог красноречиво подвел Тодт: «У госпожи Удачи сегодня были другие планы».

Давайте откровенно: когда Шумахер начал свою погоню, некоторые из гонщиков предпочли отойти в сторону, не защищать свою позицию, и, учитывая особенность момента, их нетрудно понять! Быть может, они тем самым демонстрировали разницу между ними и Михаэлем: когда Шумахер появлялся у них за спиной — а его соперники вели борьбу за позиции, — он их не обгонял, они сами уходили в сторону.

Но обгон Райкконена в конце главной прямой возбудил в памяти старые воспоминания, Шумахеру пришлось применить все свое мастерство, тщательно подготовить и провести атаку: передо мной соперник, и я постараюсь его обогнать, потому что ради этого я гоняюсь, и я всегда иду в атаку.

Когда-то много лет назад Ники Лауда выходил на старт последней гонки сезона, в которой для него решалась судьба титула. Это был Эшторил, Гран-при Португалии 1984 года. Все было как обычно: лицо, обожженное в аварии на Нюрбургринге, после которой ему пришлось бороться за свою жизнь, затем расставание с гонками, возвращение — и вот он в Эшториле и по итогам квалификации стартует из глубин пелетона. Некоторые из соперников говорят, что не будут мешать, если он окажется рядом. Такое ощущение, что они хотели, чтобы титул достался именно Ники. И только один гонщик — так случилось, что он проводил в Формуле 1 первый сезон, — заявил, что он не намерен уступать Ники дорогу. Этого гонщика звали Айртон Сенна, и в Эшторил он приехал за победой. Айртон был уверен, что его дело — позаботиться о себе, точно так же как другие должны заботиться о себе.

Сегодня все знают, кто такой Сеина, почему он так говорил и почему его гибель так оплакивают, как оплакивают так и не написанную главу в истории Больших Призов: Сенна против Шумахера. И сегодня понятно, почему однажды Михаэль Шумахер незаметно отправился на могилу Айртона Сенны на кладбище Морумби в Сан-Паулу, чтобы оплакать великого бразильца. И при всем уважении к остальным гонщикам, вышедшим на старт гонки 22 октября 2006 года на автодроме Интерлагос, Михаэль нес бремя сравнения не с ними, а только с Айртоном Сенной.

Ну так как же точнее всего оценить личность Михаэля Шумахера, его карьеру?

Прежде всего, в контексте его таланта. Послушайте бельгийца Марка Госенса, гонявшегося с Михаэлем в картинговые времена: «Довольно часто возможность занять то или иное место определяется бюджетом. В случае с Михаэлем это было не так. Он гонялся в картинге так же, как практически все мы, — как частник. У него никогда не было заводской поддержки, а у его отца не было денег, семья не вкладывала средства в его карьеру.

Допустим, талант позволил ему, несмотря на крайне скудные ресурсы, в один прекрасный день оказаться на третьей позиции в финале чемпионата Европы. Это само по себе уже было великолепным достижением, но затем, ближе к финишу, два лидера столкнулись друг с другом и вылетели с трассы. Я не попал в финал и наблюдал за всем этим с трибуны. Помнится, я тогда подумал: до чего же везуч этот немец! Те два итальянца были на километр впереди, а он финишировал первым!

Вот так все у Шумахера и началось. Он выиграл чемпионат Европы и совершенно неожиданно привлек к себе внимание предпринимателя из Германии, который владел, насколько я помню, сетью игровых автоматов, установленных в пабах. Этот парень и помог Михаэлю, когда он перешел в Формулу Ford. Шумахер получил возможность продемонстрировать свой талант и использовал ее в полной мере, а потому попал на тесты Формулы 3 в команде WTS, и Вилли Вебер сказал: «Ух ты, у этого парня настоящий талант! Я ему помогу». А потом он продал Шумахера компании Mercedes. Вот как закладывалась его карьера».

Если верить Госенсу, все сложилось легко, гладко и было практически предопределено с самого начала. Это одна из самых больших странностей автоспорта, где продвижение мало зависит от таланта, личных качеств. За деньги можно купить лучшую машину, а лучшая машина дает лучшие шансы доехать до победы. Другими словами, это легкий, гладкий и во многом предопределенный путь для богатых и почти непреодолимый для тех, у кого денег нет. В этом смысле автоспорт является отражением жизни.

Мы практически никогда не касаемся темы социального происхождения гонщиков. Оно не имеет значения, вот об этом и не говорят. В автогонках людей сравнивают по тому, каковы они в деле. Насколько он хорош — такой вопрос приходится слышать чаще всего. И никогда — к какому социальному срезу он принадлежит, в какой стране родился. В 2006 году в Формулу 1 пришел гонщик из Польши, а покинул ее колумбиец. И кого волновали их национальности?

Конкуренция здесь столь высока, что все команды охотятся за талантами, а вокруг немало людей, кто знает это и проводит селекцию. Их собственное коммерческое будущее зависит от того, удастся ли им найти способного юниора, посадить его на контракт, подготовить из него гонщика и использовать так, как используется любой талант.

Эта тема пронизывает всю карьеру Михаэля Шумахера. Его талант прошел огранку в различных видах картинговых и формульных чемпионатов, и те, кто занимается гонками всерьез, сразу почувствовали это — одного-двух намеков было достаточно. Старт с Jordan в Спа 1991 года породил контракт с Benetton, а контракт с Benetton породил контракт с Ferrari.

Попутно появился небольшой домишко поблизости от Лозанны, а до этого апартаменты в Монако. Домишко, расположенный в конце короткого переулка, окружен сонной деревушкой. Местные жители, собираясь в пабах, рассуждают о том, что им все равно, кто живет по соседству с ними. У нас тут одно время жил Питер Устинов, и никому до этого дела не было, говорят они. На другой улице живет голливудская актриса, ну и что? Раз уж сюда приехал Шумахер, никто не будет донимать и его.

В таком окружении Михаэль может жить нормальной жизнью семейного человека вдали от страстей, сопровождающих Формулу 1. С его деньгами он конечно же может позволить себе жить где угодно и при этом вести себя как царек. Но он предпочитает воспитывать своих детей честными и порядочными людьми и, по слухам, все еще поигрывает в футбол за местный клуб третьего дивизиона. Готов побиться, что с мячом он расстается крайне неохотно.

Другой контекст — социальный. Это трудная тема, потому что история Германии требует деликатного подхода. Профессор Ральф Ессен с исторического факультета Кёльнского университета поясняет: «Не думаю, что национальные стереотипы играют такую уж важную роль. Представления о том, что такое Германия или, к примеру, что такое Италия, заметно изменились за последние десятилетия. Почему? Потому что мы живем в Европе, границы между нашими государствами открыты, мы много перемещаемся, много контактируем друг с другом, обмениваемся опытом, идеями, представлениями. Это — часть «европеизации» Европы, процесса, позволяющего установить более тесные связи на повседневном уровне, помочь объединению наций с помощью самых разнообразных форм: Интернета, телефона, путешествий».

Мы много раз видели и слышали, как Шумахер говорит перед микрофонами и диктофонами — конкретно, но мягко. Теперь вы понимаете, почему он всегда так старательно подбирал слова, откуда черпал мысли и, возможно, почему вел себя именно таким образом. Однако было за этим что-то еще. В ответах Михаэля, казалось, раскрывалось само восприятие вопросов. Как-то Михаэля попросили прокомментировать его поведение, ссылаясь на то, что рейнландцы, как правило, открытые люди, а он кажется замкнутым. «Здоровый скептицизм — главная черта моего характера, — отвечал Шумахер. — Должен признать, что некоторые события в моей жизни усилили это качество. Жизнь в Формуле 1 в этом смысле тоже не прошла бесследно».

Еще один контекст, — и он неразрывно связан с первыми двумя, — место, которое занимает Шумахер в истории гонок Гран-при и, если брать шире, в истории спорта.

О последнем со всей определенностью говорить трудно, потому что нужно учитывать слишком много различных факторов, но мало кто из спортсменов в любом виде спорта мог доминировать на протяжении целой декады, а уже тем более на протяжении такого срока, как это удалось Шумахеру.

Кого в этом смысле можно было бы упомянуть? Гребец Стив Редгрейв — пять олимпийских золотых медалей (1984–2000), Карл Льюис, которого считают лучшим в мире атлетом всех времен, чемпион четырех Олимпиад (1984–1996), Джесси Оуэнс, завоевавший четыре золотые медали на берлинской Олимпиаде 1936 года в течение одной недели. Жокей Билл Шумейкер выиграл 8833 заезда в период с 1949 по 1990 год; Гордон Ричарде выиграл 4000 заездов в период с 1921 по 1954 год; Лестер Пиготт — 5300 гонок с 1948 по 1995 год. Велогонка «Тур де Франс», по всеобщему мнению, тяжелейшее испытание в мире, прославила американца Лэнса Армстронга, одержавшего семь побед подряд — невероятное достижение!

Можно вспомнить Рода Лейвера, Бьерна Борга и Джона Макинроя, а также Роджера Федерера на теннисных кортах. Тайгер Вудс обошел Джека Никлауса по числу побед в турнирах «Мастерс» (18). Можно вспомнить знаменитых боксеров Джо Луиса и Мохаммеда Али…

А есть еще легендарные футболисты — Пеле, Эйсебио, Яшин, Бест. Пловцы Джим Торп и Марк Спитц. Уэйн Гретцки и Владислав Третьяк в хоккее. Джакомо Агостини, Майк Хейлвуд и Валентино Росси в мотогонках и так далее. Поклонники любого вида спорта с легкостью могут продолжить этот ряд…

Но кто бы ни составлял такие списки, на протяжении ближайших пятидесяти лет они должны включать туда и имя Михаэля Шумахера.

Его имя останется в истории гонок Гран-при. Когда Шумахер объявил об окончании своей карьеры, многие заметные в мире Ф1 люди пустились в дискуссию о том, можно ли считать его лучшим гонщиком всех времен. В эту игру тоже может поиграть каждый, и в ней тоже масса вариантов. Единственное, что невозможно оспорить, это статистика успехов. Семь чемпионских титулов снимают все вопросы еще до того, как вы перейдете к числу побед или заработанных очков.

Джеки Стюарт сказал задолго до ухода Шумахера (в 2004 году): «В мои годы автоспорт был очень опасен, а секс — безопасен. За один гоночный уик-энд Михаэль Шумахер допускает больше ошибок, чем любой из известных мне многократных чемпионов мира. Случаи, когда я вылетал с трассы, можно пересчитать по пальцам одной руки, потому что если ты вылетал, то почти наверняка во что-нибудь врезался и травмировал себя, не говоря уже о разбитой машине».

В этом заключается фундаментальная разница между всем тем, что было до середины 1980-х, и тем, что происходило после. В прежние времена машины делали более хрупкими, чтобы они лучше работали на кочках. Гонщики вели себя по отношению к соперникам более корректно — и не только потому, что цена ошибки была слишком высока. Они куда осторожнее обращались со своими машинами, потому что уровень безопасности на трассах был минимальным, а кое-где, вроде Спа, отсутствовал вовсе.

Возьмем случай с Риккардо Палетти. После того как он погиб в Монреале в 1982 году, гонщики не погибали на трассе до 1986 года, когда в Поль Рикар на тестах разбился Элио де Анджелис. После этого смерть обходила Формулу 1 стороной до черного уик-энда в Имоле в 1994 году. В промежутке между 1982-м и 1994 годом пройдены тысячи кругов, произошло множество аварий, в том числе довольно серьезных. Современные технологии оберегают гонщиков от тяжелых травм, а то и от травм вообще. Некоторые гонщики, прежде всего Сенна, вели гонки в силовой манере. Одна из знаменитых аварий (Япония, 1990 год) произошла из-за того, что Айртон, взбешенный несогласием перенести поул-позицию на ту часть трассы, откуда ему больше хотелось стартовать, принял обдуманное решение гнать в первый поворот во весь опор, а там — будь что будет. До середины 1980-х никому и в голову не могло прийти ничего подобного. Это было бы безумием, самоубийством.

Да, по мере того, как автомобили становились безопаснее, нравы в гонках становились жестче. Когда Шумахер таранил Хилла в Аделаиде или Вильнёва в Хересе, ни он сам, ни его соперники не получили ни царапины. Михаэль на полном ходу влетел в ограждения в Силверстоуне — и отделался переломом ноги. Покувыркавшись по обочине в Мельбурне, он начал сыпать шуточками по этому поводу, едва выбравшись из Ferrari.

Есть еще один момент. Современные машины Формулы 1 настолько надежны, что гонщики ведущих команд могут зарабатывать за сезон горы очков. Гоняйся Шумахер в 1980-е, его горы были бы намного ниже, потому что машина под ним не раз сломалась бы.

Бессмысленно горевать по ушедшим временам. Бессмысленно проводить сравнения между гонщиками, представляющими разные поколения. Каждая эпоха в истории Формулы 1 имеет свои сложности, и можно сказать, что во времена Шумахера гонки Гран-при были сложны по-своему, иначе, чем прежде.

Уже после ухода Шумахера мне довелось поучаствовать в дискуссии с Гэри Андерсоном на радио. Я тогда задал вопрос, почему Шумахер позволял себе так много. «Ответ прост, — сказал Андерсон, — Это же сверхконкурентные люди, ведущие борьбу в экстремальнейших условиях. Иногда они делают ошибки или заходят слишком далеко».

Как кто-то сказал о Сенне: иногда хотеть чего-либо можно слишком сильно.

Они действуют слишком жестко или не слишком красиво, в зависимости оттого, как вы это видите. Столкновение с Хиллом в 1994-м было (пользуясь дипломатическим языком) неоднозначным. Бортовая камера показала все с убийственной очевидностью в столкновении с Вильнёвом в Хересе в 1997-м. И вновь бортовая камера показала все, как было, когда в 2006-м Михаэль «запарковался» в повороте «Раскасс». Такие моменты в Формуле 1 воспринимаются как груз на одной чаше весов, на которых оцениваются достижения Михаэля Шумахера.

В Монце, где Михаэль сообщил об уходе, Фернандо Алонсо сказал в интервью испанскому радио: «Михаэль — самый неспортивный гонщик, заслуживший больше всех штрафов в истории Формулы 1, но невозможно не признавать тот факт, что он был лучшим гонщиком…»

Точнее не скажешь!

Ferrari во времена Шумахера тоже оказалась в ситуации, когда любить ее было непросто. Команде тоже приходилось играть жестко и не всегда красиво, самым ярким примером чего была история с приказом Баррикелло пропустить Шумахера к победе на Гран-при Австрии. Казалось, весь мир в этот момент зашелся в крике: «Фол!» Но Ferrari была непреклонна.

Это было корпоративным решением, принятым с учетом интересов материнской компании Fiat. Подходить к этому событию с позиций этики пятидесятых, шестидесятых, семидесятых годов неразумно. Шумахер каждый день проживал в условиях такого прессинга, с каким и близко не были знакомы Стирлинг Мосс, Хуан Фанхио, Джим Кларк или Джеки Стюарт. Зато Шумахеру и не снились те переживания, которые выпали на их долю в их времена. Другими словами, сравнивать эти эпохи довольно проблематично.

На мой взгляд, есть несколько факторов, определяющих принадлежность Шумахера к числу величайших гонщиков всех времен. Как уже сказал Росберг, он привнес в гонки Гран-при уникальный уровень физической и психологической подготовки, приправив это всеобъемлющим вниманием к мелочам. Мао Цзедун как-то сказал: «Когда враг наступает, мы отходим. Когда он устает, мы переходим в наступление». В случае с Михаэлем этот принцип работал только наполовину: он никогда не уставал, всегда был в атаке.

Он отличался почти гипнотическим умением устанавливать контроль над ходом гонок, использовать любой шанс, находить положительные моменты в самой проигрышной ситуации. Начинается дождь? Мне это подходит больше, чем другим! Шестнадцатый на старте в Спа? Попробуем победить с такой позиции! Завяз в трафике на Хунгароринге? Пересчитай тактику, Росс, а я ее реализую! Осталась всего одна передача? О'кей, поедем, как на спорт-прототипе…

И это приводило к неожиданным выводам, один из которых особенно поражал тех, кто работал с Михаэлем: за редкими исключениями, он гонялся как бы сам с собой, сохраняя немалые резервы, которые подключал, если в этом возникала необходимость. Только великие отличаются умением сохранять резервы и знать, когда и как ими воспользоваться. Именно в такие моменты мы и становились свидетелями настоящих гоночных шедевров.

Он понимал, какие психологические силы движут командой, и команда работала на него, зная, что он обратит всеобщие усилия в очередную победу. И Михаэль всегда отвечал команде, подчеркивая неоценимость ее вклада в совместные достижения, и делал это совершенно искренне. За целое десятилетие, бурное, жаркое, триумфальное десятилетие для Ferrari, некогда знаменитой своими бесконечными сплетнями и подковерными интригами, я не помню ни одного критического замечания в адрес команды! Конечно, это результат корпоративной политики, но в неменьшей степени это следствие гармонии, установившейся с приходом Шумахера и благодаря его многочисленным победам. К тому же Михаэль имел некоторое влияние на подбор ключевых фигур в команде, которую собирал Жан Тодт, а значит, также принадлежал команде, как и она ему. Такое не удавалось ни одному гонщику в истории автоспорта.

Тодт даже как-то сказал (в интервью Алану Хенри, опубликованному в британской Guardian): «Все знают, что я люблю Михаэля. Я люблю его! Не в смысле — он мне нравится. Я люблю его как сына. В жизни всегда нужно точно знать, почему ты терпишь неудачи, почему ты добиваешься успехов. Мы честны перед собой. Любой из нас играет в компании важную роль и с уважением относится к другому».

Росс Браун сказал мне как-то, задолго до того, как Шумахер сообщил об уходе: «Чемпионаты выигрываются командами, а не отдельными личностями, а у нас очень хорошая команда, включая, естественно, Михаэля с его мастерством и Жана Тодта у руля. Тодт проделал изумительную работу и не получил за это достойных почестей. Искренне жаль, что люди просто не понимают, в чем заслуги Тодта!»

Мы говорили с Брауном о команде, и он немного рассказал о том, что, как правило, скрыто от стороннего взгляда.

Росс продолжает:

Можно ли найти более удачное описание сути командной работы!

Если вы интересуетесь историей, то без труда вспомните гонщиков, более талантливых, чем Шумахер, больше рисковавших, обладавших более высокой скоростью, более ярким стилем, большей популярностью, доставлявших большее удовольствие, больше радовавшихся своим успехам, более охотно шедших на контакт, действовавших на трассе более корректно…

Стерлинг Мосс, давая интервью The Times уже после ухода Шумахера, сказал: «На мой взгляд, это один из лучших на сегодняшний день гонщиков, но его репутация запачкана. Таких ни за что нельзя причислить к числу самых великих — даже в шутку. Я бы сказал, он принадлежит ко второму эшелону, к числу лучших из этого ряда, но в моем понимании его никак нельзя считать одним из великих. Я с удовольствием следил за Михаэлем. Думаю, он сделал огромное дело и для Ferrari, и для всего автоспорта, но для меня весьма красноречивым был эпизод в Монако в этом году… Парень пользуется таким признанием, но при этом действует так, что люди вроде меня отказываются воспринимать его как великую личность».

Низводить семикратного чемпиона мира, обладателя 91 победы, 1369 очков до уровня лучшего из второразрядных гонщиков — это сильно! Тем более сильно в эпоху, когда победа оправдывает все.

Мне довелось побеседовать с Моссом на следующий день после Гран-при Японии, и он подтвердил, что его высказывание передано точно. Поясняя свою точку зрения, он сказал: «Шумахер допускает слишком много ошибок, чтобы сравнивать его с Фанхио или Кларком, которые не ошибались никогда». Я возразил, заметив, что эти ошибки объясняются тем, что машины стали более безопасными, а Фанхио с Кларком просто не могли себе позволить совершить ошибку. Он согласился с этим, но, по-моему, не счел мои аргументы достаточно убедительными.

Стюарт, признавая, что с точки зрения статистики Шумахеру нет равных, отмечает его психологические слабости, проявившиеся в Аделаиде, Хересе и конечно же в Монако. Найти этому разумное объяснение он не в силах. Проступки были настолько очевидны, что Михаэлю стоило разок-другой устроить хорошую порку.

Право каждого самостоятельно определять баланс между шумахеровской силой, шумахеровской порочностью и его достижениями. Одно очевидно: за годы своей карьеры он никого не оставил равнодушным. Одни яростно на него нападали, другие не менее яростно защищали. При этом образ хорошего и плохого парня постоянно менялся — иногда непредсказуемо и, как правило, на гоночных скоростях.

Со временем воспоминания о происшествиях сотрутся из памяти, а статистика успехов останется, и новые поколения гонщиков, в том числе и тех, кто еще не родился, будут сравнивать себя с Шумахером. В глазах этих ребят Михаэль будет выглядеть потрясающим гонщиком.

Каким он, собственно, и был.