"Михаэль Шумахер. Его история" - читать интересную книгу автора (Хилтон Кристофер)

Глава 8. В шаге от цели

Ferrari F300 был представлен в начале января в обычном для фирмы стиле. Необычным было то, что Росс Браун сразу поставил вопрос ребром: «В этом году нас устроит только тотальный успех». Лука ди Монтедземоло его поддержал: «Сегодня мы впервые с уверенностью можем сказать, что Ferrari по силам выиграть чемпионат мира. Начиная сезон, мы ставим перед собой задачу победить».

Шумахер опробовал машину во Фьорано и Хересе и столкнулся с проблемами, в том числе с отказами электроники, управляющей работой коробки передач. За два дня Михаэль накрутил всего 33 круга. Затем он отравился на тесты в Муджелло, где назвал машину «несколько нервной, какой, собственно, и должна быть гоночная машина». Тем временем Мика Хаккинен уже на третьем круге, пройденном им на новом McLaren в полный газ, побил рекорд Барселоны

Новый Ferrari был первым, созданным Рори Берном, и нам было интересно сравнить концептуальный подход его и Джона Барнарда. Джон отдавал предпочтение стабильности задней части, тогда как Шумахер предъявлял обратные требования. Как решал эту задачу Берн? Ему слово.

«Методика настройки машины, которой отдавал предпочтение Барнард, не подходила — думаю, я могу так сказать — стилю Шумахера. Я уверен, Михаэль и из нее выжал бы максимум, но он чувствовал, что потенциально машину можно заставить ехать быстрее, если перестроить на его, Михаэля, вкус. Он предпочитает некоторую нервозность на передке. Если вдуматься, суть в том, что изменение прижимной силы на передке практически не влияет на характеристики сопротивления воздуха. Можно настроить машину так, чтобы прижимная сила на передке была выше, чем, условно говоря, в варианте, которому отдает предпочтение Барнард. И суммарная прижимная сила будет выше.

Это ведь ни в коем случае не критика Барнарда или кого-то другого? Речь идет всего лишь о различиях в подходе в решении одной и той оке задачи?

«Да, конечно, именно так! Прост не стал бы садиться с машину, подобную этой. Он предпочитал гоняться на таких машинах, какими их описал Барнард».

Вы сейчас проектируете машину девяносто восьмого года. И вы все это учитываете в своей работе?

«Да, но, честно говоря, я делаю машину такой, чтобы она, как мне представляется, лучше держала трассу. Такая машина будет более быстрой, более сбалансированной и более гибкой в балансировке. Гонщик адаптирует ее, подстроит под свой стиль, но в основе своей — в развесовке, распределении аэродинамической нагрузки, чувствительности — я проектирую ее такой, какой я представляю себе самую быструю машину».

Но ведь это означает, что вы проектируете машину под него?

«Верно».

И чем больше она будет соответствовать его запросам, тем быстрее он сможет ехать…

«Да, конечно, но его запросы полностью отвечают тому, что необходимо для быстрой езды, так что тут нет никакого конфликта интересов».

Составы ведущих команд:

Benetton: Физикелла, Вурц

Ferrari: Шумахер, Ирвайн

Jordan: Хилл, Р. Шумахер

McLaren: Хаккинен, Култард

Williams: Вильнёв, Френтцен

В Мельбурне в пятницу на тренировке, проходившей под моросящим дождем. Шумахер показал лучшее время, но «погода осложнила работу по нормальной настройке автомобиля. Тренировка превратилась, в общем-то, в лотерею. Мне не удалось ни одного круга пройти чисто». Он квалифицировался во втором ряду и выразил удовлетворение своей машиной, хотя она «пока не вполне соответствует уровню, на который мы нацелены». В гонке Михаэль прошел пять кругов — потом полетел мотор. Первые два места заняли гонщики McLaren, привезшие круг ближайшему преследователю, которым оказался Френтцен.

Бразилия сложилась удачнее, хотя он вновь стартовал из второго ряда, сказав: «Думаю, в нормальных условиях McLaren будет непобедима, но мы должны стать лучшими из прочих». Так и вышло. Хаккинен победил, Култард финишировал вторым, Шумахер — третьим. И заговорил о том, как извлечь максимум из того, чем располагает команда.

Аргентина начиналась так же, как Мельбурн и Сан-Паулу. В пятницу Михаэль был вторым (1:29.114 против 1:28.130 у Култарда). Он заявил: «Мне нравятся новые широкие передние шины Goodyear. Они помогли нам сократить отставание. Кроме того, мы кое-что усовершенствовали в машине. Если оценивать результаты, я показал лучшее время на первом секторе и был всего на пару десятых медленнее на остальных».

Он подтвердил это в квалификации, вытащив свой Ferrari в первый ряд стартового поля: «Случилось чудо. Я пока не на поул-позиции, но уже разделил гонщиков McLaren. Чувствую, что вот теперь, быть может, мы начнем путь к своей цели».

На сигнал светофора плохо отреагировало его сцепление… Михаэль сцепился с Хаккиненом, прошел его в правом повороте, оторвался и бросился в погоню за Култардом. К пятому кругу он настиг Дэвида, и тут у шотландца дала сбой коробка передач. На входе в шикану он открыл калитку. Шумахер немедленно сунул в щель нос своего Ferrari, Култард попытался прикрыть неожиданно выпрыгнувшую из-под него траекторию, но лишь наехал задним колесом на переднее колесо Шумахера и отправился в непродолжительный полет.

«На предыдущем круге он уже заходил в эту шикану слишком широко, — сказал Шумахер, — Вот почему я пошел в эту щель, а он, судя по всему, решил ее захлопнуть. Я не хотел сбрасывать скорость, потому что чувствовал, что могу пройти. Машина получила повреждения, неохотно входила в повороты, и это особенно сильно ощущалось в правых поворотах».

Добавим, что он шел с двумя пит-стопами, а гонщики McLaren с одним. Это значит, что Михаэлю нужно было как-то создать задел в 20 секунд. Не удалось — и после своего пит-стопа на 28-м круге Михаэль уступил лидерство. Хаккинен пробыл на трассе еще 12 кругов, затем вернул первую позицию Шумахеру, когда пришел черед дозаправляться. По плану Михаэлю предстояло второй раз заехать на пит-лейн через 11 кругов. На 50-м круге он опережал ближайшего преследователя на 17 секунд, через три круга довел этот отрыв до 21 секунды, и, когда возвращался на трассу после пит-стопа, Хаккинен был совсем рядом, но перед ним шел круговой. Остальное казалось делом техники, но на 67-м круге пошел дождь. Михаэль соскочил с трассы в последнем повороте. Он пересек гравийную ловушку и выбрался на трассу.

«Я был ослеплен бликами и потерял контроль, — рассказывал Шумахер, — Но я помнил, что в этом же месте на разминке вылетел и завяз в гравии Джонни Херберт, и потому не стал тормозить, ходом проскочил до боковой дорожки — я знал, что она там есть, убедился в этом на формирующем круге».

Он опередил Хаккинена более чем на 22 секунды. Третьим финишировал Ирвайн. Победное шествие McLaren было прервано. Надолго ли?

Гран-при Сан-Марино обретал крайне важное значение. По силам ли Ferrari сравняться с McLaren? В пятницу на тренировках Михаэль был третьим и заключил, что «мы не так уж далеко от них, но я не знаю, использовали ли они свежие шины. Ситуация сложнее, чем я думал, и моя машина пока не настроена как надо. Она трудно предсказуема, ею сложно управлять».

Квалифицировался он третьим. Гонка, если коротко, сложилась так: Култард лидировал от старта до финиша. Хаккинен шел вторым, но на 17-м круге у него отказала коробка. Так Шумахер поднялся на второе место. Как и годом ранее, борьбы в Имоле не получилось.

Барселона больше подходила McLaren, и Шумахер, финишировав третьим, далеко отстал от гонщиков британской команды. Хаккинен — 36 очков, Култард — 29, Шумахер — 24.

Вот так он оказался всего лишь третьим в личном зачете, хотя шансов на титул не утратил.

В Монако все шло не так с самого начала уик-энда. Он разбил машину на площади у Казино на тренировке («Перестарался, потерял управление»), в квалификации показал четвертое время и говорил только о шансах подняться на подиум. До серии пит-стопов порядок в тройке лидеров был таков: Хаккинен, Физикелла, Шумахер. Михаэль побывал в боксах на 30-м круге и вернулся на трассу позади Вурца, который еще не дозаправлялся. В шпильке «Левс» Алекс, похоже, увлекся борьбой трех круговых, шедших перед ним плотным строем, и не заметил, как Шумахер попытался пройти его по внутренней траектории. Две машины сплелись колесами. В горячке боя Вурц отыграл позицию, но на подходе к тоннелю Шумахер обошел его вновь: «Я попытался обойти Алекса, потому что он оставил дверь открытой. Мы столкнулись, но не сильно. Это было обычное гоночное происшествие, за которое я его совершенно не виню».

Вурц тоже живо помнит этот эпизод: «Это был мой последний круг перед пит-стопом. Передо мной оказались три соперника, они явно тормозили друг друга. Потом я увидел, как сзади подтягивается Михаэль. Я подумал: о'кей, если я вступлю в схватку, то потеряю много времени — а я в тот момент сражался за второе место в гонке. Потом я увидел, что Михаэль пытается меня обойти. Ничего удивительного: из-за этой троицы, что шла передо мной, я ехал медленно.

Он пошел по внутреннему радиусу, и в таких ситуациях я обычно полностью блокирую попытку обгона. Но, как я уже сказал, я собирался ехать в боксы и не хотел терять времени, особенно с учетом ситуации в гонке. Ведь если ты вступаешь в сражение, то теряешь больше, чем если просто пропускаешь его вперед. Но когда он появился с внутренней стороны, я подумал: о нет, так легко я ему не дамся! И вот я на внешней траектории и прибавляю газу. Мы стукнулись, насколько я помню, дважды, потому что места там нет. Ни у него, ни у меня и в мыслях не было биться бортами! Потом он оставил мне места ровно на ширину одной машины — и я его обошел. Для меня это обычное дело, но в тот раз я был разозлен, ведь, пока все это происходило, я терял время! Однако гордость моя была вознаграждена: я не позволил ему пройти!

Потом мы подкатили к повороту перед тоннелем. Я хотел показать себя молодцом и зашел пошире, чтобы раньше начать разгон. Но я совсем забыл о Михаэле, потому что считал, что уже показал: легкой жизни ему от меня не будет. Я был слишком увлечен и не оборонял свою траекторию, не закрылся ни на сантиметр. А он попытался пройти меня вновь — на мой взгляд, грубовато, потому что удар получился довольно сильным. Я уже входил в поворот, а он ударил меня так крепко, что руль выскочил у меня из рук. Я все же вошел в поворот и почувствовал, что с машиной все в порядке, но время потеряно. В боксах выяснилось, что один из рычагов подвески немного погнут. Мы залили девяносто килограммов топлива (я шел с одним пит-стопом), и оказалось, что машина из-за повреждения подвески сидит слишком низко. Она очень жестко цепляла асфальт, и невозможно было поворачивать».

Да-да, молодой человек! Что ты о себе возомнил? Испугался небось, когда сзади к тебе подобрался сам великий и ужасный Михаэль Шумахер?!

«Нет, нисколько. Я оценивал ситуацию иначе, потому что в сражениях с парнями вроде Михаэля, — или Жака Вильнёва, к примеру, — они точно знают, что делают, это во-первых, а во-вторых, они ведут борьбу по-честному, оставляют тебе место — достаточно места, но ни на миллиметр больше! Это не новички, способные на разные глупости, из-за которых ты можешь попасть в аварию. Кроме того, сражаясь с Михаэлем или Жаком, ты получаешь массу удовольствия, потому что существует особая — нет, не договоренность, скорее, особая атмосфера, общее понимание того, что мы оба хотим остаться в гонке, и потому оставляем друг другу немного места — но ни на миллиметр больше!»

Или, как это случилось на входе в тоннель Монако, на несколько миллиметров меньше.

Шумахер тоже заехал в боксы, внутренне готовясь к сходу, «но механики сумели поменять стабилизатор, и я вернулся в гонку». Победил Хаккинен, Шумахер финишировал десятым, успев пободаться в задних рядах и финишировать без переднего крыла, оторванного на последнем круге.

Неплохо началась Канада. Шумахер был третьим в квалификации и «остался доволен, потому что не дотянул до поула всего пару десятых. Давненько мы не подбирались к лидерам так близко».

На этот раз пришел черед McLaren хлебнуть горя. Первый старт был отменен из-за завала, а на рестарте коробка передач Хаккинена отказалась подниматься выше первой ступени. Сход. Култард продержался дольше и лидировал, но техника подвела и его. Сход. Таким образом, гонщики в серебристых комбинезонах покидали Канаду с «баранками». Чем занимался Шумахер? Шумахер проводил одну из самых эффектных и противоречивых гонок в своей карьере. За спиной Култарда он жестко прошел Физикеллу в шпильке по внешнему радиусу. Еще был, например, такой эпизод: выскочив из боксов в тот самый момент, когда мимо пролетал Френтцен. Михаэль поравнялся с двигавшимся по стартовой прямой Williams. Несколько мгновений они шли параллельными курсами, разделенные лишь несколькими сантиметрами. А затем, приближаясь к зоне торможения. Шумахер начал отжимать соперника к обочине… еще… еще… Пока Френтцен, яростно жестикулируя, не вылетел с трассы.

«Не знаю, что там произошло, — сказал Михаэль после гонки, — Если это моя ошибка, то я перед ним извинюсь. Я глянул в зеркала и никого там не увидел. Потом глянул, что у меня справа, и вновь ничего не увидел, так что, когда меня пригласили на штраф (стоп-энд-гоу — за то, что он сотворил с Френтценом), я не понял, за что. Я точно знал, что скоростной режим на пит-лейне не нарушал».

Этот штраф, который Шумахер отработал на 35-м круге, отбросил его на третье место позади Физикеллы и Хилла. Дэймона он нагнал, но, когда попытался обойти, Хилл закрылся, даже подвинул Шумахера.

«Хочу серьезно поговорить с Хиллом. То, что он сделал, — недопустимо. Один раз сменить траекторию — это нормально. Но сделать это трижды на одной прямой на скорости триста двадцать — это очень опасно. Он рановато затормозил перед шиканой, и мне пришлось ее срезать, чтобы с ним разойтись. Я очень зол! Лучше вам не слышать слова, которые я произнес в тот момент. Это было по-настоящему опасно! Уж если ты задумал кого-то убить, есть масса способов сделать этот как-то иначе. Мы неслись по прямой на скорости триста двадцать километров в час, и трижды менять траекторию — у меня это не укладывается в голове!»

Когда на 44-м круге Физикелла свернул на пит-стоп, Шумахер ускорился и обеспечил запас, достаточный, чтобы остаться лидером после своей второй дозаправки. Он финишировал первым, впереди Физикеллы и Ирвайна, выполнив программу максимум — набрав очки в гонке, в которой основным соперникам не досталось ничего. Хаккинен — 46 очков, Шумахер — 34, Култард — 29.

После гонки Фрэнк Уильямс опротестовал действия Шумахера в эпизоде с Френтценом. Протест был отклонен, но Уильямс на иное и не рассчитывал: «Я сделал так, чтобы мой голос услышали. На мой взгляд, поведение Михаэля Шумахера не соответствует нормам Больших Призов — и он вытворяет такое уже не впервые». Патрик Хэд, в меньшей степени обремененный присущей Уильямсу сдержанностью, сделал так, что его голос был услышан еще по ходу гонки, не постеснявшись забраться на командный мостик Ferrari и наорать на Жана Тодта.

По странной иронии судьбы на брифинге с гонщиками Шумахер обращал внимание коллег на необходимость соблюдать осторожность при выезде с пит-лейна и, если кто-то в этот момент идет по стартовой прямой, уступать дорогу. Он же попросил показывать синий флаг выезжающему из боксов, чтобы предупредить о том, что на прямой кто-то есть. В его случае с Френтценом синих флагов не было. Он извинился перед Хайнцем-Харальдом, объяснив свои действия тем, что видел Диница и Вильнёва, а «дальше был разрыв».

Хилл отпустил в адрес Шумахера несколько колких замечаний. Ну а Рори Берн, отвлекаясь от всех этих разборок, раскрыл перед нами увлекательную и весьма значимую изнанку шумахерского искусства, которое было сродни искусству Айртона Сенны.

Есть ли у Михаэля аналитические способности? Разница между великими и просто хорошими гонщиками, как уже пояснял Джон Барнард, заключается в том, что великие делают свое дело настолько естественно, что у них остается запас на раздумья.

«Да, это правда, это абсолютная правда».

Значит ли это, что даже во время быстрого круга он способен все разложить по векторам?

«Не только во время одного круга — но и по ходу гонки. Он может выполнять по-настоящему быстрый круг и в это же время задавать нам вопросы по радио или информировать о разных вещах. Большинство гонщиков не любят, когда их беспокоят по радио в момент результативной попытки, а он обладает способностью ехать быстро и попутно анализировать любые аспекты гонки».

Даже во время своих знаменитых спринтов?

«Да, о да! У него солидный запас в скорости, и он расходует его по мере необходимости».

И даже во время спринтов, когда он выходит на связь или вы его о чем-то запрашиваете, он рассуждает обстоятельно?

«Конечно! В это трудно поверить, но, откровенно говоря, именно это и отличает чемпионов мира. Меня поражает в нем не скорость, потому что в сравнении с такими гонщиками, как Сенна, у него не так много поул-позиций. Его главное преимущество не в том, чтобы выдавать быстрые круги, хотя он это умеет, а в том, что в квалификации его первый же боевой круг, как правило, и становится лучшим. Это значит, что он сразу выходит на предел».

Но это не все…

«Невозможно пересчитать гонки, по ходу которых он выдавал такое, чего от него никто не ожидал. Канада, к примеру, когда он получил десятисекундный штраф и все подумали: «Это все». А он нажал, как следует, и победил».

Вы согласны, что великие во время гонок никогда не думают о том, что все кончено? Они думают о том, как отыграться.

«Именно так рассуждает и Михаэль».

Он очень силен психологически…

«Да, это так».

А что позволяет ему менять темп?..

«…причем, не на один круг, а на десять — пятнадцать кругов — что-то около того. Меня это по-настоящему восхищает».

Удавалось ли Айртону делать то же самое?

«Этого я не знаю. Когда он выступал у нас в Toleman в восемьдесят четвертом году, гонки, условно говоря, были не такими напряженными. Не нужно было гнать машину на пределе от старта до финиша. Такое случалось, но крайней редко. Сейчас они другие, гораздо более напряженные, и вести гонку на пределе приходится довольно часто. Сложно сказать, способен ли был на такое Айртон. Хотя, думаю, он доказал, что, когда было надо, мог ехать быстрее».

В заключение Берн сказал, что «великие выкладываются в гонке чуть менее чем на сто процентов, но если надо, могут выкладываться и на все сто. И как я уже сказал, Михаэль, если необходимо, умеет делать это на протяжении десяти — пятнадцати кругов».

Во Франции все было за то, что ситуация начала меняться. В квалификации Михаэль вплотную подобрался к обладателю поула (1:15.15 против 1:14.92 у Мики Хаккинена) и заявил, что «это, пожалуй, самый близкий результат в нынешнем году. Уверен, у нас есть шанс впервые в сезоне одолеть McLaren в открытом бою». Он лидировал на протяжении всей гонки, за исключением коротенького отрезка, связанного с дозаправкой, когда в лидеры вышел Ирвайн (Михаэль отдал напарнику должное: «Сегодня мы — лучшая команда в паддоке»). Хаккинен — 50 очков, Шумахер — 44, Култард — 30, Ирвайн — 25. Так закончилась первая половина сезона, который после первых гонок все безоговорочно склонны были записать в актив McLaren.

Теперь британский Гран-при обретал исключительное значение. Победи там Михаэль — и в сезоне мог наступить перелом. В квалификации он был вторым, на сей раз уступив Мике полсекунды. Хаккинен поначалу лидировал и в гонке, опережая Шумахера и Култарда. На подсыхающей трассе Дэвид на пятом круге настиг Михаэля и атакой в повороте «Клаб» сместил его со второй позиции. Затем снова пошел дождь. Порядок начал меняться на 38-м круге, когда с трассы соскочил Култард. Лидеры к тому времени по разу отстояли в боксах, а теперь отправились туда еще раз, не меняя порядка. Хаккинен лидировал с хорошим запасом перед Михаэлем, но трасса постепенно превращалась в реку. Хаккинен побывал за пределами трассы, но продолжил гонку.

В 15.15 Шумахер обогнал Алекса Вурца в зоне, где были вывешены желтые флаги (что означало: внимание, опасность, не обгонять, сбросить скорость). Можно понять чувства гонщика, не заметившего желтый флаг в пелене брызг, но правила есть правила! Кстати, Вурц тоже не заметил этого флага: «Честно говоря, я не очень представлял, что где происходит, повсюду царил хаос. Я был рад уже тому, что оставался на трассе и знал, что Михаэль где-то рядом. Я даже сбросил скорость, чтобы дать ему пройти вперед. Мне важнее была моя гонка, но я видел по зеркалам, что он приближается. Я с ним не соперничал — иначе не стал бы его пропускать. В общем, он меня обошел. Это не значит, что я ехал медленно, но темп свой немного сбросил. У меня были проблемы, и я хотел подержаться за ним. В таких условиях, если ты едешь позади кого-то, то на траектории не так много воды, — так я думал. Я не видел никаких желтых флагов. Меня удивило (что Михаэль был наказан). Жан Тодт потом подошел ко мне с вопросом, видел ли я желтый флаг. Я ответил: «Мне очень жаль, но я ни одного флага не видел»».

В 15.16 на трассу вышел сейфти-кар, собирая пелетон в группу.

Стюарды пустились в дебаты о том, что предпринять в сложившейся ситуации, и с этого момента раздел 57 спортивного регламента вступал в игру (но не работал). Пункт «а» этого раздела гласит, что стюарды обязаны уведомить команду о любом нарушении в течение «25 минут с момента, когда произошло нарушение».

Сейфти-кар покинул трассу на 49-м круге, когда условия проведения гонки несколько улучшились. Хаккинен пытался удержать Шумахера позади, но McLaren был поврежден, и на 51-м круге — за 9 кругов до финиша — Михаэль вышел вперед.

Стюарды не фиксировали свое решение оштрафовать Шумахера 10-секундной остановкой до 15.39.

В 15.43, когда промокший и поредевший пелетон заканчивал 57-й круг (до финиша оставалось пройти еще три), приговор стюардов был передан Ferrari. Это произошло спустя 29 минут после нарушения. Кроме того, пункт 57а устанавливает, что уведомление о наказании должно быть выведено на монитор системы хронометража. Этого не было сделано.

По словам Тодта, «когда чиновник принес нам документ с распоряжением о штрафе, он не мог нам объяснить, за какое именно нарушение вынесено наказание».

Все это вызвало смятение, ведь время, необходимое для исполнения наказания (въезд на пит-лейн, остановка, медленный выезд), означало, что победа в гонке достается Хаккинену. Если же 10 секунд будут добавлены к результату Шумахера после гонки, он останется победителем.

Кстати, пункт 57а содержит еще одно условие, согласно которому в случае, если нарушение произошло «за 12 или менее кругов до финиша», стюарды «вправе добавить штрафное время к итоговому результату». Шумахеру это было бы на руку, но беда в том, что он не заметил флаги на 43-м круге, то есть за 17 кругов до финиша.

И еще одно условие, чтобы уже запутать все до конца. Пункт 57б устанавливает, что, если нарушение произошло, когда до финиша остается не менее 12 кругов, «с момента появления решения стюардов на мониторе провинившийся гонщик может проехать не более трех кругов, прежде чем свернет на пит-лейи и проследует до своих боксов, у которых должен оставаться до истечения срока штрафа». То есть отстоять 10-секундный штраф стоп-энд-гоу.

До конца гонки оставалось ровно три круга…

В этот момент Росс Браун вступил в дискуссию со стюардами. По свидетельству Джеймса Алена, работавшего комментатором телеканала ITV на пит-лейне, «Росс Браун качает головой и жестами показывает стюардам: «Нет-нет, вы не правы, не правы!»

Как объяснил Жан Тодт, «поскольку были сомнения относительно наказания», было решено зазвать его на пит-лейн. На 58-м круге, когда Шумахер проезжал мимо пита по главной прямой, его бригада начала подготовку к остановке: пять человек в красной униформе, один с «леденцом» в руках, чтобы показать, где Михаэль должен встать. Он закончил 58-й круг и ушел на 59-й, поднимая колесами фонтанчики воды. В запасе у Михаэля было 23.41 секунды.

На 59-м круге он взвинтил темп (насколько это было возможно в данных условиях), стремясь запасти еще хоть немного времени. Ferrari, отчаянно скользя и рассекая лужи воды, стремительно летел по трассе. Интересная вещь: боксы команды, возле которых собралось уже семеро в красных комбинезонах, располагались в дальнем конце пит-лейна, и, чтобы до них доехать, нужно было пересечь линию финиша, вернее, ее условное расширение через пит-лейн…

В 15.47 команда зазвала Михаэля в боксы. Проезжая по пит-лейну, Михаэль пересек линию финиша. Он победил, не так ли? Мало кто был в этом уверен и менее всех — Шумахер. Он отстоял положенное на своей «яме», после чего вернулся на трассу и выполнил еще один круг, чтобы все было сделано по правилам. Когда все было кончено, Мика, вернувшись на пит-лейн, остался сидеть в кокпите с непонимающим видом. Что же, в конце концов, произошло? По соседству Шумахер обнимал своих механиков, праздновавших победу. Хаккинен — 56 очков, Шумахер — 54, Култард — 30.

Накануне Гран-при Австрии Михаэль подписал четырехлетний контракт с Ferrari стоимостью 32 миллиона долларов в год, заявив при этом, что, хотя у него были и другие предложения («и в некоторых случаях великолепные»), он неплохо чувствует себя в Маранелло, он и команда основательно потрудились и он с оптимизмом настроен на оставшуюся часть чемпионата.

Мощно пройденный первый круг позволил Хаккинену опередить Шумахера. Они вели поединок до 17-го круга, когда в последнем повороте, широкой дугой выводящем пелетон на главную прямую, Михаэль соскользнул с траектории и понесся по траве и гравию, теряя куски оперения своего Ferrari. «Я зашел в поворот слишком быстро и потерял контроль над машиной. Это была глупейшая ошибка! Я лишился переднего крыла, пока скакал по гравию, и боялся, что повреждения могут быть еще больше, но, к счастью, машина оказалась очень крепкой». Теперь он шел последним.

Шумахер бросился в погоню и к 34-му кругу вернулся в призовую группу, а к 68-му (из 71) — в первую тройку. На третью позицию его пропустил Ирвайн, что было объяснено проблемами с тормозами. Командная тактика? Но разве она не была поставлена под запрет еще в Мельбурне, где Култард, подчиняясь джентльменскому соглашению, позволил победить Хаккинену? Ирвайн вел себя дипломатично, отшучиваясь, что, мол, только инспектору Клюзо по силам разобраться в этой истории. Хаккинен — 66 очков, Шумахер — 58, Култард — 36.

Волны невероятного прессинга захлестнули Михаэля в Хоккенхайме, где он квалифицировался только девятым, а гонку закончил пятым, далеко отстав от McLaren, прибывших на финиш парадным строем. «Это лучшее, что я мог сделать. Главная проблема — недостаток сцепления на Стадионе (участке, завершающем круг) — там очень трудно удерживать машину под контролем». Хаккинен — 76, Шумахер — 60, Култард — 42.

За 77 кругов Гран-при Венгрии Браун и Шумахер создали исторический прецедент, сумев обратить себе на пользу сложный характер трассы и извлечь из этого максимум, серьезно расширив понимание слова «возможно». В квалификации Михаэль был третьим вслед за гонщиками McLaren, и обе команды планировали вести гонку с двумя пит-стопами. Лидировал в ней Хаккинен, вслед за ним Култард и Шумахер. Гонка шла своим чередом. На 14-м круге Култард уступал Хаккинену 2.4 секунды, Шумахер — 3.6. Михаэль ушел на пит-стоп первым и, вернувшись, оказался позади Вильнёва. Култард дозаправлялся на следующем круге, Хаккинен — двумя кругами позже. Мика удержал лидерство. Дэвид остался вторым, а Михаэль так и сидел позади Вильнёва. Култард ко всему прочему еще и показал лучшее время круга. Гонка однозначно складывалась в пользу McLaren.

В этот момент Браун принял важное решение: «Переходим на три пит-стопа». Когда об этом сообщили Шумахеру, он подумал: «Не уверен, что это сработает».

Браун потом признал, что новая тактика была слишком агрессивной, но «нам нечего было терять!».

Вильнёв ушел на дозаправку лишь на 31-м круге. Получив свободу. Шумахер тут же отметился лучшим кругом и начал нагонять лидеров. Култард опережал его на 2.2 секунды, Хаккинен на 6.1. Это напоминало борьбу на руках — кто кого прижмет. К середине дистанции Михаэль подтянулся к Култарду и поджал его к Хаккинену. Вся тройка шла теперь в диапазоне трех секунд. О том, что происходило дальше, стоит рассказать поподробнее.

Шумахер шел в темпе 1:21. Он ушел в боксы на 43-м круге, Култард — кругом позже и, когда возвращался на трассу, увидел лишь, как Михаэль проносится мимо! Теперь Михаэль нарезал круги по Хунгарорингу в более высоком темпе. На 45-м круге он вышел из 1:20 — 1:19.91, затем 1:19.59. Это был 46-й круг, и Хаккинен отправился на пит-стоп. Возвращаясь, он не доехал и до середины пит-лейна, когда Михаэль уже пролетел мимо. Теперь он лидировал, потому что потратил на пит-стоп меньше времени, ведь он взял на борт меньше топлива, рассчитывая еще на одну дозаправку!

Но оба гонщика McLaren держались рядом. Заработала радиосвязь Ferrari, и Росс Браун произнес фразу, вошедшую в историю Больших Призов: «У тебя девятнадцать кругов, чтобы создать отрыв в двадцать пять секунд».

Ответ Шумахера: «Большое спасибо!» Ему предлагалось вывести свое мастерство на новый уровень. Михаэль жестко пришпорил Ferrari — это его фраза. Шумахеру предстояло выдать самый длинный спринтерский отрезок в истории гонок Гран-при. Чудо происходило на наших глазах:

На последнем круге в этой серии он увлекся и в заключительном правом повороте съехал за пределы трассы. Короткое путешествие по траве — возвращение на асфальт. Он нахлестывал своего Жеребца слишком яростно — это тоже его фраза. Так или иначе, а 7.5 секунды он за этот отрезок гонки отыграл. Михаэль не мог знать, что Хаккинен с огромным трудом справлялся со своей машиной, выдавшей непонятный сбой, а Култард, обошедший Мику на этом круге, испытывал проблемы с задней шиной.

Михаэль мастерски гнал своего коня по виражам, петлявшим в венгерских холмах, прижимал к внутренней бровке в последнем повороте, с дымком подтормаживал в конце коротких прямых. Он выглядел безупречно на любом участке трассы.

На 60-м круге Михаэль взвинтил скорость до предела: пан или пропал! Он установил новый рекорд круга, и теперь уже были заметны последствия этой напряженной гонки. Машина дрожала, танцуя на трассе, вибрировала всем корпусом, шлем в кокпите мотало, руки на руле выписывали полукруг, но он продолжал в том же темпе нарезать круг за кругом. Даже Браун смотрел на это с изумлением — это его слова.

Механики Ferrari высыпали на свои позиции, выкатили шины, подтянули заправочный рукав. Михаэль завел машину на пит-лейн, отстоял 7.7 секунды, и, когда рванул на трассу, Култард был еще на горизонте, вернее, за горизонтом.

Чтобы стало понятно, что сделал Шумахер, приведу высказывания двоих членов Ferrari, имевших самое непосредственное отношение к данной истории, — Росса Брауна и Найджела Степни. Плюс конечно же впечатления самого Шумахера.

Степни: «Каждый год нужно тщательно оценивать свои преимущества. Это проблема, потому что сегодня их меньше, чем было раньше. Победу в Венгрии принесла стратегия, но это означало, что на плечи гонщика легла огромная нагрузка. Он сумел провести ее на пределе, и каждый из трех отрезков превратился в спринт. Это самая трудная вещь. Любая стратегия подразумевает, что гонщик будет гнать во всю, а при таком раскладе легче допустить ошибку, ведь это спринт, это не то, что обычная гонка в нормальных условиях».

Но если Браун ставит особые задачи, Шумахер их исполняет.

«Да, потому что Михаэль верит в его стратегии — вот и исполняет».

Степни, как Барнард и Берн, подчеркивает безусловную важность психологического аспекта и преимущества, которые он дает.

«Ведущие гонщики почти не задумываются над тем, что они делают. Для них вести гоночную машину примерно такая же обычная вещь, как вам — отправится на своей машине по магазинам. Другие слишком сильно задумываются над всем, что происходит кто впереди, где и как тормозить и так далее. У Михаэля это все, если хотите, в подсознании. И потому всю мощь своего разума он направляет на то, чтобы выжать из машины максимум, на оценку своих ощущений от ее поведения, на то, чтобы выжать максимум из себя».

И все это, естественно, на подсознании…

«Если вы видели Хаккинена сразу после гонки — он выглядит сильно вспотевшим. Михаэль — даже намека на это нет. Я видел его вспотевшим только один раз. Он такой свеженький, когда выбирается из своей машины!»

Да, но когда Браун просит за девятнадцать кругов отыграть двадцать пять секунд, откуда это берется?

«Во-первых, нужна машина… Собственно, нужно все, стратегия, исполнитель с достаточным потенциалом, с возможностями и умением».

Но это же касается не одного круга?

«Нет-нет, он находит улучшения постоянно. Некоторые гонщики «перепилотируют», и я попробую пояснить это так. Вот мы в одной гонке попросили Михаэля сбросить темп, а он поехал быстрее. Мы вышли на связь: «Мы просили тебя сбросить темп». А он отвечает: «Так я и сбросил!» Причина, почему он начинает ехать быстрее, состоит в том, что в таких обстоятельствах, не пытаясь выжать из машины все до капли, он находит в ней дополнительные резервы. У этого явления бывает и другая сторона. Иногда, чем больше ты просишь прибавить, тем медленнее едет твой гонщик, тогда как Михаэль в подобных ситуациях чуть сбрасывает напряжение и едет мягче, меньше расходует топлива, меньше тормозит — и едет быстрее.

Для некоторых гонщиков все это может быть проблемой в квалификации. Видно, что они гонят изо всех сил, и получается — гонят они слишком сильно. Если они не будут лезть из кожи вон, поедут спокойно, как на утренней тренировке, где нет никакого напряжения, половина из них может показать более высокие результаты. Только два человека могли выдавать ослепительные круги — Сенна и Шумахер. Ну хорошо, такое иногда удавалось Бергеру, иногда Мэнселлу. А вот Прост хоть и был быстр, такого не делал. Сенна всегда хотел быть самым быстрым. С Михаэлем не так. Для Сенны главным была скорость, для него это было важно и физически, и психологически. У него была потребность выкладываться до конца, плюс он стремился подавлять своих соперников психологически».

По словам Шумахера, «логически мыслящий гонщик обычно пытается достичь пределов возможностей своей машины», но не идет дальше, потому что а) есть риск попасть в аварию и б) стоит чуть соскочить с трассы — и результативного круга не будет. «Я пытаюсь прочувствовать лимит в любом повороте. И для того, чтобы его определить, всегда стараюсь вести машину чуть быстрее, чем она может ехать». Он стремится «выжать из машины все до капли, выйти именно на тот уровень, на каком она работает лучше всего».

Теперь слово Брауну.

«Важно подчеркнуть, что Михаэль из тех гонщиков, кто значительную часть времени в гонке расходует на то, чтобы оценить тактические варианты, тактические возможности. В субботу вечером он долгое время просиживает со мной и другими членами команды, разбирая все варианты. В эти разборы он вносит непосредственный вклад, уточняя, насколько легко обгонять, как будет «работать» трасса во время гонки: можно ли будет прибавлять темп или он стабилизируется, и так далее, и так далее… Мы получаем от него важную информацию, основываясь на которой строим свои стратегические планы. Но он достаточно искушен, чтобы предлагать свои варианты: а подумали ли мы об этом, подумали ли о том, что получится, если мы сделаем то-то и то-то. Он понимает принципы, на которых базируется искусство принятия решений по тактике, и вносит свой вклад. Его сила в том, что он уделяет этому время в субботу и в воскресенье утром, а потом слушает, о чем мы его просим, потому что знает, что его дело — вести машину, понимая, чего мы от него хотим. Во время гонок мы никогда не спорим: мы доверяем ему, а он доверяет нам».

Вы вообще не спорите?

«Очень редко. Во время гонок мы очень редко что-либо обсуждаем, чтобы принять какое-то решение. Обычно наш обмен выглядит так: «Михаэль, сейчас мы делаем вот что. Мы переходим к плану В или плану С — и ты знаешь, что нужно сделать».

Значит, все это, планы А, В и С, вы обсуждаете заранее?

«Да».

Ну а что, если Росс Браун скажет: «Так, Михаэль, переходим к плану D, который мы с тобой не обсуждали»?

«Такого, откровенно говоря, у нас не бывает, исключая разве что случаи, когда произошло что-то экстраординарное. Все, что мы делаем в гонках, просчитывается заранее. Исключения составляют только такие гонки, когда все идет наперекосяк и нужно делать что-то, опираясь на интуицию. Обычно речь в таких гонках идет не о победе, а о том, чтобы заработать несколько очков».

Если вы просите его сделать что-то, чего он не ожидает, он делает?

«О чем-то неожиданном речи уже нет. Ведь он делает именно то, о чем мы сами просим его. Вы вспомнили о Венгрии и его действиях в середине гонки. Когда мы сказали: «Так, Михаэль, вот что ты должен сделать», он просто включился в работу. Это талант!».

Джон Барнард как-то рассказывал, что если ты посреди гонки выйдешь на связь, к примеру, с Бергером и скажешь: «Слушай, нам нужно, чтобы на какое-то количество кругов ты увеличил скорость», он вас попросту пошлет…

«…это правда…»

…потому что он и так гонит изо всех сил, тогда как Шумахер отвечает: «О'кей», и такое впечатление, что по заказу включает и выключает квалификационный режим.

«Михаэль, как и любой другой гонщик, выкладывается до какого-то предела, потому что рискованно идти на максимуме возможностей каждый круг. Но Шумахер лучше, нежели иные гонщики, умеет долгое время идти на уровне девяносто девяти и девяти процентов своих возможностей. Я был в шоке, когда после Михаэля к нам в Benetton пришли Жан (Алези) и Герхард (Бергер). Даже не так — после Михаэля и Джонни Херберта и других гонщиков, выступавших у нас. Потому что, когда в гонках появлялись шансы, мы видели тактические возможности и говорили: «Так, ребята, вот оно, перед вами чистая трасса, нужно прибавить скорость», ничего не менялось. Иногда Жан и Герхард ехали даже медленнее, потому что начинали очень стараться. А я уже привык к тому, что можно нажать кнопку радиосвязи и сказать Михаэлю: «Так, теперь нужно отыграть несколько секунд», — и результаты тут же начинали расти. Я действительно испытал шок, потому что с Михаэлем такое было в порядке вещей, а после его ухода стало аномалией».

…и снова пришло в норму, когда вы воссоединились в Ferrari?

«Да».

На чем основана эта способность? Почему он это мог и Сенна мог, а другие не могут?

«Ну, дело в том, что другие подобные вещи буквально выцарапывают. Такова реальность. Некоторые гонщики могут ехать в таком стиле лишь для того, чтобы составить о себе впечатление. Михаэль умеет мощно проводить гонку, оставляя себе солидный запас».

Положение в чемпионате: Хаккинен — 77 очков, Шумахер — 70, Култард — 48, Ирвайн — 32.

Бельгия оказалась в эпицентре нескольких циклонов, погода, что называется, не баловала. В пятницу на тренировках Михаэль был первым, в субботу прошел квалификацию четвертым и был недоволен тем, что уступил обладателю поула более секунды. В день гонки с утра зарядил дождь, и в момент старта на спуске из «Ля Сурс» произошел грандиозный завал. Столкновение машин в пелене воды, поднятой в воздух колесами болидов, выглядело как схватка неведомых диких зверей в тумане: то тут, то там мелькали оторванные колеса, детали подвески и карбоновые куски болидов. Когда грохот сталкивающихся между собой болидов стих, было большим облегчением узнать, что серьезно пострадавших не было, но на повторный старт выйти смогли не все. На рестарте вперед вышел Хилл, а Шумахер и Хаккинен столкнулись в том же «Ля Сурс», причем McLaren развернуло, и в него, «добивая», въехал еще и Джонни Херберт.

«Я заходил по внешней траектории и постарался оставить достаточно места. — говорил Шумахер. — Он отжал меня чуть в сторону, но у меня была более выгодная траектория, и я лучше разогнался на выходе из поворота».

Как бы то ни было, перспективы были чудесные и чем-то напоминали гонку в Канаде: основной соперник гарантированно остается без очков. Он достал Хилла, но тут вышел сейфти-кар и три круга держал гонку. Он вновь достал Хилла после рестарта и на восьмом круге после затяжной атаки в связке скоростных поворотов ловко проскочил мимо на входе в «Автобусную остановку». Далеко-далеко позади, рассекая лужи, ехал Дэвид Култард. Он побывал за пределами трассы еще до того, как появился сейфти-кар.

Шумахер провел пит-стоп и вернулся в гонку, сохранив лидерство, — Хилл слишком сильно отстал, чтобы представлять собой хоть какую-то угрозу. Гонка, утопая в тучах брызг, неслась дальше и дальше. Где-то в туманной мгле вел свой заезд и Култард — последний после своего пит-стопа. Шумахер опережал шотландца на две с лишним минуты, то есть он нагонял Култарда на круг. Жан Тодт пробежался по пит-лейну к боксам McLaren, чтобы напомнить им об этом, Шумахер уже догнал Култарда и попытался надавить — по некоторым отчетам, — помахав рукой из кокпита: прочь с дороги!

Позднее Ferrari опишет эту ситуацию так: «На протяжении почти целого круга Култард игнорировал синие флаги (предупреждение о том, что его догоняет более быстрый соперник) и не позволил Шумахеру пройти… Несколько раз Шумахер уходил с траектории, чтобы показать Култарду, что он здесь».

Торопливость Шумахера вызывает удивление, ведь в этот момент он опережал Хилла на 34 секунды — вполне достаточное время, чтобы провести второй пит-стоп (он был запланирован на следующий круг). Рон Деннис связался с Култардом, сказав: «Дай ему пройти», на что Дэвид ответил, что в брызгах воды ничего не видит, и попросил уточнить, где находится Шумахер. Затем он сбросил скорость, на подходе к левому повороту «Пуон» прижал свой McLaren к правой бровке. К сожалению, это была оптимальная траектория…

Михаэль на полном ходу врезался в задок McLaren. Удар был достаточно сильным, чтобы отлетело переднее правое колесо. Шумахер в ярости продолжил движение на трех колесах. В боксах, выскочив из кокпита, он, срывая по дороге шлем, ринулся к боксам McLaren, чтобы разобраться с Култардом. Механики Ferrari пытались его удержать, но тщетно. Доменикали пытался что-то объяснить, Тодт просто вис на нем, но Шумахер даже не снизил скорости. К тому времени, когда он добрался до цели, стена из пяти или шести членов команды McLaren закрыла от него шотландца. «Ты хотел меня убить?» — только и осталось что прокричать Шумахеру. Разделенные крепкими спинами механиков в красных и черных комбинезонах, они обменялись крепкими репликами. Наконец, его оттеснили в сторону, на пит-лейн, и Михаэль пошел прочь, с трудом приходя в себя после прилива ярости.

Позже он скажет, что Култард, «когда он подтянулся к нему вплотную, пошел на пять-шесть секунд медленнее, чем до этого. Сбрасывать скорость на прямой, как это сделал он, когда я в него врезался, очень опасно. Он достаточно опытен, чтобы знать, что нельзя без предупреждения так резко тормозить на прямых. Так что есть подозрение, что его действия были преднамеренными».

Это был недвусмысленный намек на то, что Култард мог исполнять задание помочь Мике Хаккинену в борьбе за титул. Дэвид, в свою очередь, разозлился и заметил, что подобные обвинения не что иное, как «крайнее проявление паранойи», и что Шумахеру «нужна помощь, чтобы контролировать свое поведение».

Но отдадим должное Шумахеру. Успокоившись, он признал, что «погорячился», но продолжал настаивать на том, что Култард ошибся, «потому что было совершенно очевидно: он ехал медленнее, чем обычно, и оказался не в том месте не в то время, чтобы уступить дорогу. Никто этого не ожидал».

В личном зачете, который иной исход гонки в Спа мог перевернуть с ног на голову, все осталось без изменений: Хаккинен — 77 очков, Шумахер — 70. Култард — 48. На очереди была Монца. Гран-при Италии, ежегодный акт единения.

В пятницу Михаэль завоевал поул — впервые в этом сезоне. «Мы все сделали как надо и поймали для попытки подходящий момент. Не ожидал, что все получится так удачно, ведь мой последний круг должен был быть самым быстрым, но на том круге я допустил ошибку…»

Поул завоеван, сессия завершена, он стоит на стенке пит-лейн и посылает воздушные поцелуи трибунам. Акт единения?

Старт он провалил и шел пятым, вслед за Хаккиненом, Култардом, Ирвайном и Вильнёвом. Как и в Венгрии, Михаэль, казалось, вновь попал в западню, и в McLaren уже было заметно оживление. Но Монца — не Хунгароринг здесь есть и скорость, и возможности для обгонов. Во второй шикане Михаэль проскочил мимо Вильнёва по внутренней бровке, затем его пропустил вперед Ирвайн, а Хаккинен в это время неожиданно махнул Култарду: проезжай вперед. У Мики начались проблемы с машиной.

Для Култарда это был шанс. McLaren сделали выводы из венгерского этапа и не стали просить шотландца прикрывать испытывавшего проблемы партнера. Имея впереди пустую трассу, не обремененный командными распоряжениями. Дэвид начал резво уходить вперед. Пока на 17-м круге не отказал двигатель. Дымовая завеса повисла над «Курва Гранде», когда в поворот входили два претендента на титул. Хаккинен нырнул в белую пелену дыма, сбрасывая газ, и все равно едва удержал машину на асфальте. Шумахер прошел поворот чище и теперь атаковал Хаккинена во второй шикане. Снаружи — и Мика закрывает калитку. Внутри — снова серебристый McLaren перемещается поперек трассы. Но перекрестив траектории на выходе и оказавшись справа на подходе с «Лесмо», Шумахер дожимает противника и выходит в лидеры. Монца сдалась. А когда и Ирвайн вышел на вторую позицию, трибуны захлестнуло ликование. Напоследок Мику подвели тормоза, он крутанулся на трассе, после чего финишировал только четвертым.

Тысячи болельщиков залили пространство под подиумом. Их было столько, что на сотни метров во все стороны невозможно было увидеть асфальт. Потрясающее зрелище! Титул, ускользавший от них со времен, когда в Монце гремело «Джо-ди, Джо-ди!», был совсем рядом — только протяни руку!

Хаккинен и Шумахер — по 80 очков, Култард — 48. Других претендентов не осталось.

На Нюрбургринге, принимавшем Гран-при Люксембурга, Михаэль завоевал второй в сезоне поул, а Ирвайн встал рядом на стартовом поле, добавив оптимизма болельщикам алых. Эдди лидировал в гонке, Шумахер шел вторым, Хаккинен третьим. Ирвайн пропустил Михаэля вперед и начал блокировать остальных, пока напарник уплывал в солнечный закат. Шумахер вышел вперед уже на первом круге, но Хаккинена это не смутило. Он насел на Ирвайна и на 14-м круге слипстримом прошел его перед шиканой. Резко взвинтив темп, Мика начал нагонять Михаэля, сократив отставание к 24-му кругу, когда Шумахер ушел на пит-стоп, до пяти секунд. В этот момент он прибавил еще, в ураганном режиме прошел следующие три круга, установив рекорд трассы, и довел свой отрыв до 17 секунд. Возвращаясь на трассу после своего пит-стопа, он удержался впереди Шумахера — и это был решающий момент гонки, принесшей финну ключевую для борьбы за титул победу, ведь до конца сезона оставалось провести только одну гонку — на Сузуке.

Хаккинен — 90 очков, Шумахер — 86.

На Сузуке Хаккинену достаточно было второго места, чтобы стать чемпионом мира вне зависимости от результата соперника. Шумахер об этом знал, знали и остальные. Воспоминания о прошлогоднем финале с участием Шумахера были свежи в памяти. Так что к Михаэлю в этот уик-энд было приковано даже более пристальное внимание, чем предполагал его статус претендента на титул. Лишь третье (и ниже) место финна давало шанс Шумахеру — он должен был выигрывать гонку в любом случае. В квалификации они выступили отчаянным дуэтом. Мика выстрелил первым — 1:37.09. Это на полторы секунды лучше ближайшего из соперников. Ближе к середине сессии мощно ответил Шумахер: 1:36.76. Мика попытался отыграться, но ему не хватило самой малости — 1:36.85. Настал черед Шумахера: 1:36,29. Мика попытался ответить и на это, но груз ответственности за результат — а поул имел критическое значение — сделал свое дело: он допустил ошибку и съехал на траву, испортив решающую попытку.

На стартовом поле Мика подошел к Шумахеру и пожал ему руку, задавая тон предстоящему поединку. В Сузуке в этот день было тепло и сухо. Пелетон отправился на формирующий — или парадный, как его еще называют, — круг, позволяющий болельщикам рассмотреть всех участников гонки. Когда все заняли свои позиции, на светофоре вместо красных огней зажглись мигающие желтые: старт отложен. В седьмом ряду на Prost Ярно Трулли заглох мотор.

Механики хлынули на стартовое поле, чтобы заняться своими прямыми обязанностями. Шесть или семь минут спустя пелетон отправился на второй парадный круг. Шумахер во главе колонны пустил своего коня вскачь, затем сбавил скорость. Участники гонки вновь расположились на своих местах: последним — Трулли. Затем, уже с пит-лейна, замелькали желтые флаги: старт отложен вновь.

Михаэль Шумахер, подняв руку, дал знак, что он не сможет двинуться со своего места. В недоумении он покачал головой. «Двигатель заглох потому, что сцепление не выключилось — и я не знаю почему». Процедуру старта надлежало повторить еще раз — и теперь Шумахер должен был составить компанию Трулли в заднем ряду. Расклад в борьбе за титул резко изменился.

На третий формирующий круг пелетон повел Хаккинен, а Шумахер замкнул процессию. Наконец, стартовая процедура прошла без приключений, и Мика без проблем удержал лидерство. Михаэль в хвосте пелетона резко рванул со своей позиции, бросил Ferrari на середину трассы и, рассекая строй замыкающих, словно ракета, понесся вперед. Еще до первого поворота он оставил позади Трулли и Эстебана Туэро (Minardi), проскочил мимо Синдзи Накано (Minardi) и Джонни Херберта (Sauber), затем мощно прошел Тораносуке Такаги (Tyrrell).

Херберт сказал, что Шумахер выполнил «забавный старт. Никогда в жизни такого не видел. Он просто улетел».

К концу первого круга Михаэль был 12-м в 9.6 секунды позади Хаккинена. На втором круге он прошел Паниса и Алези — десятое место. На третьем в длинном-длинном правом повороте опередил Физикеллу — девятое место. На четвертом насел на Вурца, прострелил мимо него в эске — восьмое место. На пятом круге разобрался со своим братом (который никак не желал сдаваться) — седьмое.

Он добрался до самых быстрых, с которыми невозможно было справиться за один круг. К тому же его прорыв рано или поздно должен был сказаться на износе резины — уже сказался. Михаэль провел долгие минуты позади Хилла и Вильнёва, и на 8-м круге отставание от Мики возросло до 18.68 секунды. Хилл ушел на пит-стоп на 14-м круге — шестое место. Вильнёва он обошел в шпильке — пятое. На 16-м круге Михаэль настиг Култарда, но пришло время менять шины. Пит-стоп стоил ему потери лишь одной позиции — теперь Шумахер шел шестым.

За четыре последующих круга свои пит-стопы провели все остальные: Вильнёв, Френтцен, Култард. В каждом случае Шумахер получал по одной позиции и к 22-му кругу стал третьим в 26 секундах позади Хаккинена. На третьей позиции он продержался до 31-го круга.

Заглохшим на старте мотором дело для Шумахера, как оказалось, еще не закончилось. Главная неприятность ждала его как раз на этом, 31-м круге. Когда Михаэль входил в первый поворот, на его Ferrari взорвалась задняя правая шина. Он удержал машину под контролем, сбросил скорость и съехал на травяной газон. Михаэль действовал на удивление спокойно. Не торопясь выбрался из кокпита, взобрался на груду шин, взглянул на машину, как обычный болельщик, спустился вниз, остановился, обернулся еще раз.

Почему он заглох? По словам Рори Берна, «это не вина Михаэля, что-то произошло в гидросистеме».

А почему лопнула шина? Дело в том, что в шикане незадолго до этого столкнулись Туэро и Такаги, и Михаэль наскочил на один из оставшихся там обломков.

«Мы были очень близки к титулу, мы могли его выиграть, да-да», — подводит итог Берн.

Жеребец не покорился вновь…

По словам Берна, при возвращении к сезону-1998 сожаление смешивалось у него с гордостью: «Это был потрясающий сезон! Мы и Goodyear начали, заметно уступая McLaren (и Bridgestone), а в конце были, как минимум, так же быстры, если не быстрее. Возьмите три последние гонки: во всех мы взяли поул. И если сложить квалификационные результаты Хаккинена и Култарда и сравнить их с результатами Шумахера/Ирвайна, вы увидите, что в тех гонках мы переиграли McLaren. Мы ехали очень быстро. Мы отыграли значительное отставание и набрали, как минимум, одинаковую (с McLaren) скорость. Это было приятно.

Мы выполнили объемную программу по доводке. Думаю, в Маранелло многие были удивлены тем, сколько нам удалось сделать, сколько нового мы поставили на машину по ходу сезона. Нам пришлось так работать, потому что мы с относительной задержкой построили машину. Не потому, что нам так хотелось, просто мы в то время еще только набирали и сплачивали команду. До того момента у нас не было возможности всерьез заняться исследованиями. Но мы оперативно занимались доводкой уже по ходу чемпионата, и это в конце концов принесло свои плоды».

Презентация нового Ferrari, F399, состоялась в конце марта, а тон этой церемонии был еще более твердым, чем в 1998 году. Тодт однозначно заявил, что цель — не пара поул-позиций и несколько побед в гонках (что было характерно для предыдущих сезонов), а титул! Тон заявлений лишний раз подчеркивал это: «Мы должны с первых гонок быть впереди. Другой такой старт, как в прошлом году, когда McLaren от нас оторвался, мы себе позволить не можем». Шумахер разделял эту точку зрения: «Я не могу выиграть титул, если не имею возможности выступать на уровне в первых пяти Гран-при».

Он испытал машину во Фьорано, накрутил 57 кругов и выдал победный пресс-релиз, но, когда команда отправилась в Барселону, Хаккинен на новом McLaren прошел круг на полсекунды быстрее.

«Так случилось потому, что мы, увлекшись борьбой за титул 1998 года, поздновато начали работу над машиной 1999 года, — поясняет Берн, — Это вечная проблема, когда приходится уделять время и нынешней машине, и перспективной модели, а в вашем распоряжении лишь ограниченное количество ресурсов, ограниченное количество часов в день».

Составы ведущих команд:

Benetton: Физикелла, Вурц

Ferrari: Шумахер, Ирвайн

Jordan: Хилл, Френтцен

McLaren: Хаккинен, Култард

Williams: Дзанарди, Р. Шумахер

В Мельбурне на формирующем круге Шумахеру не удалось воткнуть первую передачу и стартовать ему предстояло последним. Пока все напоминало прошлогодний финал. Несмотря на проблемы с коробкой, он мощно прорвался вперед, вылетел, проколол шину, заехал в боксы, вернулся последним, вновь свернул на пит-лейн, чтобы поменять рулевое колесо, потому что «временами оно переводило коробку на нейтральную передачу». Он финишировал восьмым (поражение, особенно обидное на фоне победы Ирвайна).

В Бразилии «я не ожидал оказаться в секунде от поула». Правда, гонку он закончил вторым благодаря сходу сильно выступившего Баррикелло. Он уступил лишь Хаккинену и остался этим «очень доволен. Количество очков меня пока не беспокоит, потому что мы только начинаем сезон».

Михаэль сообщил, что к Сан-Марино на машине появятся кое-какие новинки, благодаря которым, наконец, удастся сравняться в скорости с McLaren. Ferrari не побеждала в Имоле уже 16 лет с тех пор, как в доисторические времена турбированных двигателей к финишу пришел первым Патрик Тамбэ.

На тренировке Шумахер был третьим, но всего полсекунды уступил Култарду и показал очень близкие результаты с Микой Хаккиненом. В квалификации он подтянулся еще, заметив, что дела пошли «намного лучше, чем в Бразилии, но я немного недоволен тем, как отработал сам. Мне не удалось пройти круг чисто. Можно было проехать лучше, и тогда вполне можно было рассчитывать на поул».

Гонку повел Хаккинен, за ним шли Култард и Шумахер, причем Михаэль ненадолго опередил Дэвида, но тот отыгрался. Ну а Мика за несколько кругов ушел от обоих. Шумахер сосредоточился на том, чтобы «держать под контролем разрыв с Култардом». В конце 17-го круга на выходе из последнего, правого поворота Мика ошибся, заскользил по поребрику, после чего McLaren стрелой сорвался с асфальта и полетел в отбойник. Лидером стал Култард, и Шумахер начал к нему подтягиваться, сократив отставание с 4.4 секунды до 3.9, затем до 3.7. Где-то к середине дистанции Росс Браун начал считать варианты.

Получив указание, Шумахер «включил» квалификационный режим. Рекорды круга обновлялись с каждым пересечением линии засечки времени. Напряжение погони ощущалось во всех его действиях, в каждом повороте. На 31-м круге Михаэль свернул в боксы, получил свежую резину, простояв 6.9 секунды.

Он продолжил в том же спринтерском темпе. На 35-м круге Култард уступил ему лидерство, отправившись на дозаправку, и к 41-му кругу Михаэль довел свой отрыв до 16 секунд, по пути еще улучшив время круга. Он еще раз побывал в боксах на 45-м круге, когда лидировал с отрывом в 22 секунды, простоял 5.5 секунды — и вернулся в гонку перед Култардом. По словам Михаэля, «одно из преимуществ Ferrari — тактическая гибкость».

Берн заключает, что «когда началась европейская часть сезона, мы вышли на уровень. Мы были совсем рядом, это точно!».

В Монако на тренировке Михаэль показал лучшее время, сказав, что от езды «получил удовольствие, хотя и задел отбойник, когда в шикане лопнул стабилизатор. Это немного напугало».

Он квалифицировался вторым (поул у Хаккинена) и на стартовый сигнал среагировал безупречно, опередив Мику на разгоне к повороту «Сен-Дево». Заканчивая круг, Михаэль вез 1.3 секунды отрыва. Лидерства он не упустил ни на круг, а вот Мику обошел еще и Эдди Ирвайн. Шумахер — 26 очков, Ирвайн — 18, Хаккинен — 14.

Картина сезона начала проясняться. Испания, где он финишировал третьим, принесла скучнейшую гонку, и это мнение разделяли все. Победил Хаккинен.

В Канаде Шумахер взял первый поул в 1999 году и лидировал до 29-го круга, когда «потерял контроль в последней шикане, потому что сошел с оптимальной траектории, набрал пыли и приехал в стенку. Это была моя собственная ошибка. Приношу извинения команде». Он добавил к этому: «Обычно за сезон я ошибаюсь только один раз». Тем самым Михаэль выразил надежду, что эта ошибка — последняя. Хаккинен победил и вышел в лидеры — 34 очка, Шумахер — 30, Ирвайн — 25.

Во Франции он был в квалификации шестым под проливным дождем в результате «хаотичной сессии. Состояние трассы было очень опасным, много аква-планирования. Можно было потерять машину даже на прямой». Гонку он тоже назвал хаотичной: «Радиосвязь перестала работать с самого начала, и я пытался объясняться с питом с помощью жестов. Первой проблемой стали перебои в работе коробки передач. В этот момент я поехал медленно, потому что включались только первая и вторая. Я заехал в боксы и поменял рулевое колесо, но это мало что изменило. Не работал и новый комплект шин. Почему — не могу сказать. В конце гонки вышла небольшая дуэль с моим братом Ральфом — как в старые добрые картинговые времена…» Гонку он закончил пятым. Победил Френтцен, оставив Хаккинену лишь второе место и шесть очков. Хаккинен — 40, Шумахер — 32, Ирвайн — 26.

В Силверстоуне в день Гран-при Великобритании было солнечно и жарко. Один за другим на светофоре загорелись пять красных точек — и через три секунды разом погасли. Хаккинен стремительно ушел со своей позиции, рядом Култард, затем Ирвайн, затем Шумахер, но на стартовом поле остались стоять двое. Проходя «Бекеттс», Шумахер насел на Ирвайна, и из поворота на «Ангарную прямую» они вышли вдвоем. На подходе к повороту «Стоув» Эдди сместился влево, готовясь к входу в правый поворот. — Шумахер шел позади. В этот момент стюарды приняли решение остановить гонку, поскольку на стартовом поле застряли две машины, но этого пока еще никто не знал.

На полном ходу Шумахер вышел из «тени» напарника и сместился правее, на середину трассы, — Ирвайн остался слева. Скорость Михаэля в тот момент составляла около 307 км/час и, похоже, напарник потеснился, подчиняясь контрактным обязательствам, пропуская лидера команды вперед. Во всяком случае, в «Стоув» Шумахер входил первым, но — блокируя колеса.

Тормоза позволили немного сбить скорость. FIA подробно описала все, что случилось дальше, когда были расшифрованы записи черных ящиков Ferrari. «Первоначально он затормозил на скорости 306 км/час, получив замедление 3.1 g. Это значение снизилось до 2.1g. На скорости 204 км/час передние колеса заблокировались».

Отчаянно дымя резиной. Михаэль пронесся перед носом у Ирвайна.

В момент, когда он съехал с асфальта, замедление составляло 13 g.

Ferrari понесся дальше, подскакивая на волнах гравия.

При пересечении гравийной зоны замедление достигало в среднем 1.1 g.

Роджер Чепмен, сидевший на трибуне Джонатана Палмера внутри поворота вместе со своей супругой Амандой, был обычным зрителем. «Машина неслась прямо на нас, — рассказывал он, — Как в таких случаях бывает, Шумахер встал на тормоза и едва не зацепил машину Ирвайна. Все это происходило прямо перед нами. Все вскочили со своих мест и закричали. По трибуне пронеслось: «Йе-е-е-а-а!».

Машина долетела до конца гравийной зоны и зарылась в груде шин. Скорость в момент столкновения составила 107 км/час.

«Когда он влетел в стенку из шин, все вдруг замолчали, — продолжает Чепмен. — Можно было услышать, о чем думают люди. Никто не высказывал этого вслух, но про себя мы думали: «Боже, дела плохи… Похоже на то, что случилось с Айртоном». Просто невероятно, как быстро восторг толпы по поводу вылета Шумахера на первом же круге сменился тревогой в связи с тем, что произошло что-то серьезное. Мы не очень-то любили этого парня, но никто не хотел видеть его мертвым».

Едва машина замерла на месте, Михаэль попытался вытащить себя из кокпита — и не смог. «Момент был не из приятных, — скажет он позднее. — Я быстро понял, что у меня проблемы, но худший момент настал тогда, когда я попытался выбраться из машины и не смог, потому что мою ногу зажало. И я не мог видеть, каковы масштабы полученной травмы».

По словам Чепмена, толпа «притихла, потому что было очевидно: он жив, но, возможно, получил серьезную травму. Мы видели, как он пытался выбраться из машины — и не мог».

Маршалы окружили машину, прибыл профессор Сид Уоткинс, главврач Формулы 1 — ему понадобилось на это всего 85 секунд. Уоткинс нашел Шумахера «в полном сознании, прекрасно понимающим, что происходит», и был удивлен поведением Михаэля в целом (как он сообщил еженедельнику Autosport) «и его учтивостью. Он был очень и очень спокоен»

«Привет, Сид! Всего лишь нога. — сказал Шумахер. — Это не страшно». Он попросил Уоткинса при первой возможности позвонить Коринне и успокоить ее: он отделался переломом правой ноги. Трудновыполнимая просьба, если учесть, что Уоткинс не знал номера телефона. Кроме того, Михаэль попросил срочно передать Тодту, что надо проверить машину Ирвайна, «потому что у меня отказали тормоза».

Его вынули из кокпита, уложили на землю. Уоткинс подложил одну шину под ногу, другую — под левое колено, поскольку Михаэль сказал, что оно болит. Шумахера перенесли в «скорую помощь», причем маршалы перекрыли всю зону с помощью зеленых одеял. Но Михаэль по дороге поднял руку и помахал в знак того, что с ним все в порядке.

«Они обступили его со всех сторон со своими одеялами, полностью закрыв гонщика, — продолжает Чепмен, — Но это означало, что никто из тех, кто видел это, не мог понять, что происходит. Правда, перед нашей трибуной стоял телеэкран, и мы могли разглядеть чуть больше, чем непосредственно с трибуны. Но все мы были обеспокоены. Как и в случае с Сенной, никто не знал, насколько серьезны последствия этого происшествия. Только когда его перенесли на носилки и он на них сел — мы видели, что он сел, — стало ясно: «Ну что же, с ним все в порядке». И атмосфера разрядилась».

Ситуация со звонком домой решилась очень скоро. У кого-то из сотрудников медцентра, куда доставили Шумахера, оказался мобильный телефон, и Михаэль сам все объяснил. В течение часа врачи оценивали его состояние, потом аккуратно перенесли в вертолет, который доставил его в главную больницу Норфолка.

Ближе к вечеру, когда гонка была закончена (победил Култард, Хаккинен сошел из-за проблем с задним колесом), Ferrari опубликовала релиз с заявлением Жана Тодта: «Причиной аварии, произошедшей с Михаэлем Шумахером на первом круге Гран-при Великобритании, стали проблемы с задними тормозами. Причину мы выясняем. У Михаэля сломаны большая и малая берцовые кости правой ноги. В настоящий момент ему делают операцию в больнице Норфолка».

Хирурги ввели в ногу 300-миллиметровый штифт. Операция прошла без осложнений.

Спустя два дня Ferrari обнародовала еще один релиз, сообщив, что «было проведено полное и оперативное расследование. На данный момент установлено, что причиной аварии стала внезапная потеря давления в заднем контуре тормозной системы. Это случилось из-за ослабления затяжки ниппеля на левой задней скобе. Причина ослабления затяжки ниппеля на данный момент не установлена. Этот компонент прошел проверку в ходе субботней вечерней подготовки к гонке, но никаких работ с ним не проводилось. Телеметрия не показала никаких проблем ни в ходе разминки, ни во время торможений в первой части круга в гонке, Ferrari продолжит расследование и постарается выяснить причины отказа».

Шумахера перевезли в Швейцарию, где он начал восстановительный процесс, продолжительность которого по некоторым оценкам должна была составить три месяца. Вилли Вебер говорил об этом с осторожностью. Спустя четыре дня после аварии он сообщил, что «самое главное» для Шумахера «восстановиться полностью, правильно залечить травмы. Он не хочет спешить с возвращением, чтобы не рисковать осложнениями в более отдаленной перспективе».

Все это вызвало волну пересудов и спекуляций, за которой невозможно было скрыть голую правду, стоящую за всей этой историей. Ferrari тщательно выстраивала кампанию по поиску наследника Джоди Шектера. В команду был приглашен лучший гонщик, которому платили гораздо больше, чем любому его коллеге. У Ferrari уже был Степни, человек из тех, о ком говорят, что он успел забыть об этом спорте больше, чем многим вообще было известно. Был нанят Жан Тодт, человек с блестящим послужным списком, а также прозорливый Росс Браун и Рори Берн — специалист столь же высокого уровня, что и все остальные в этом списке. В качестве второго номера при Шумахере был нанят Эдди Ирвайн, контракт которого жестко ограничивал его задачи. Ирландец не должен был создавать проблем, безусловно, соблюдать взятые на себя обязательства и при первой возможности зарабатывать очки. И он четко исполнял свою роль. У Шумахера была самая большая яхта в бухте Монте-Карло, и никто не ставил под сомнение тот факт, что он ее полностью заслужил, потому что не было в современной истории автоспорта другого такого гонщика, готового на самопожертвование в течение столь долгого времени.

Во имя пополнения плеяды своих чемпионов, которое приостановилось на Шектере, Ferrari вложила в свою программу Ф1 около двух миллиардов долларов в период с 1979 года. И вот на пустом месте все это летело в тартарары, а к титулу нужно было вести парня из ирландского Конлига, графство Доун, который до сих пор выиграл Гран-при лишь однажды, в Мельбурне, и только потому, что этого не мог сделать Шумахер. Ирвайн, занявший на Гран-при Великобритании второе место, уступал лидеру личного зачета Хаккинену всего 8 очков.

Авария Шумахера сделала возможным то, что раньше представлялось не иначе как фантастикой. Только вдумайтесь: существовала вероятность того, что уже Шумахеру пришлось бы, подчиняясь интересам команды, помогать Ирвайну завоевывать чемпионский титул!

«К Силверстоуну мы вышли на боевой режим, мы были в форме, в этом нет сомнений, — вспоминает Берн. — Мы заметно опережали соперников в Кубке Конструкторов, имели крепкие позиции в личном зачете. Ситуация выглядела как очередное увлекательнейшее восхождение с McLaren в качестве спарринг-партнера. И тут эта ужасная авария — и потеря ключевого игрока команды, ее первого номера, что неизбежно должно было отразиться на результатах».

У вас к тому времени уже сложилось ощущение, что это ваш чемпионат?

«О да, мы в этом почти не сомневались. Было такое тихое ощущение: на сей раз мы сумеем. Да, мы были в полной уверенности, что сумеем».

А что машина?

«После Имолы мы разобрались в настройках, провели качественную программу доводки, и машина смотрелась очень неплохо. Никогда нельзя быть уверенным в успехе на сто процентов, тем более что McLaren была в блестящей форме. Ни в коем случае нельзя было списывать ее со счетов, считая, что победа у нас в кармане. Но мы чувствовали, что соперничество идет абсолютно на равных».

Продолжает Найджел Степни. После Гран-при Италии в сентябре он сказал: «С точки зрения показателей Эдди был к Михаэлю ближе всего из гонщиков, выступавших с Шумахером, и для нас это был очень важный фактор после аварии. Да, мы шли вперед не так мощно, как до этого, да и McLaren наделали кучу ошибок, но от этого не застрахован никто».

Степни оценивает ситуацию изнутри: «Возвращаясь к минувшим гонкам, можно оценить их результаты с точки зрения реальных показателей. Когда ты выигрываешь, это хорошо, это здорово, но оценивать итоги гонок надо исходя из условия, что могло бы быть, если бы McLaren дошли до финиша. И что у нас получалось? Две мы должны были выиграть при любом раскладе: Канаду и Монте-Карло. Остальные? У нас были проблемы и это нужно принимать в расчет, даже если результаты для нас были удовлетворительными. Мы неплохо проводили гонки, когда у McLaren были провалы — и наоборот…»

Раскрывая подоплеку сезона, Степни сравнивает Шумахера с Айртоном Сенной, «потому что это единственное возможное сравнение на его уровне. Я плотно работал с Сенной в Lotus, быть может, даже плотнее, чем с Михаэлем. Гонщики значительно изменились, или это мне кажется, что изменились, или их представляют другими. В прошлые годы мы были к ним ближе, проводили с ними намного больше времени.

На мой взгляд, Сенна вдумывался в то, что происходит, больше, чем Михаэль. Он куда внимательнее вглядывался, вслушивался в то, что происходит. Это не критика, просто факт. Кроме того, это разные эпохи. Нет, не только эпохи разные, но и технологии, а технологии сравнивать сложнее всего.

К примеру, в наши дни все рассуждают об обгонах. В былые времена обгоны были свидетельством мастерства — вот почему Сенна настаивал на запрете вспомогательных электронных систем — они выравнивали возможности ведущих гонщиков и всех остальных. Стоило поставить кому-то эти примочки — и он мог ехать на уровне ведущих гонщиков. Тогда нельзя было допускать ошибки в переключении передач: одна неточность — и тебя обошли. С электроникой такие ошибки стали почти невозможными. Машина не даст тебе ошибиться.

Это означает, что ты идешь на пределе, ты всегда на пределе. Ну и как тебя в таком случае обгонять? Ты разгоняешься на пределе, тормозишь ты на пределе, все очень плотно. Сколько обгонов вы видели в Монце? Только Баррикелло — он обошел двоих. Или возьмите Барселону. Мы застряли позади Вильнёва. Наша машина позволяла ехать на секунду быстрее, но мы не могли его пройти. Невозможно заставить машину совершать обгоны, но лучшие гонщики обгонять по-прежнему умеют, всегда умели. Ты видишь с первого взгляда, кто на это способен, а кто нет. Надо думать вперед, гнать машину — и они это делают. Сенна был таким на мокрой трассе. Михаэль тоже — они это умели. Они умели думать вперед и направлять машину туда, где не будет другой машины, — они знали это точно. Они выбирали иные траектории, иные точки торможения».

Они это умели. Вот чего мы лишились 1 мая 1994 года в Имоле. Вот чего могли лишиться 11 июля 1999 года в Силверстоуне.

Дни, недели, месяцы, последовавшие за этим, напоминали калейдоскоп фактов, вымыслов и многого другого. История Шумахера превратилась в сагу. Было что-то гипнотическое в созерцании эпизодов, в которых играть должен был ты. Вернувшись на старт в Малайзии и Японии. Шумахер приобрел неожиданный статус: он не участвовал в борьбе, но от его действий зависел исход чемпионата — это краткое резюме тех событий, о которых мы сейчас расскажем в хронологическом порядке, беспристрастно, шаг за шагом, сцена за сценой.

Вторник, 13 июля. Заявление Ferrari: «Сообщаем о достижении договоренности с гонщиком Микой Сало о выступлениях за рулем автомобиля номер 3 (!), начиная с Гран-при Австрии».

Четверг, 15 июля. Вилли Вебер навестил Шумахера в больнице в Швейцарии, после чего оценил период отсутствия Михаэля в гонках в три месяца. «Самое главное — полностью восстановиться после травмы ноги, — сказал Вебер, — По этой причине пауза в три месяца выглядит вполне реальной. Именно столько времени ему понадобится для полного выздоровления».

Понедельник, 19 июля. Шумахер выписался из больницы и вернулся домой в Женеву.

Вторник, 20 июля. Михаэль дал первое после аварии интервью, рассказав о своих переживаниях и действиях после того, как заклинило тормоза Ferrari. Он решительно заявил, что разговоры о его возвращении на старт Гран-при Германии 1 августа — «полная ерунда».

В Австрии Ирвайн отлично провел безупречно спланированную гонку и после столкновения двух McLaren одержал победу, спровоцировав еженедельник Autosport на заголовок во всю обложку: «Кто нуждается в Шуми?»

После стартовых приключений Сало финишировал девятым, отметив, что допустил несколько ошибок. Ну а Ирвайн признал, что первая гонка в роли лидера команды была «очень тяжелой, потому что ожидания было невероятно высоки». В отсутствие Шумахера, добавил он, не стало возможности сравнивать свои результаты и ему «этого очень недоставало».

В Хоккенхайме, после того как у Хаккинена возникли проблемы, лидировал Сало, но послушно уступил дорогу Ирвайну, который и выиграл гонку. Ирвайн — 52 очка, Хаккинен — 44. В Маранелло вовсю звонили колокола.

Понедельник, 2 августа. Немецкое информационное агентство SID поинтересовалось у Шумахера, поможет ли он Ирвайну, когда вернется в гонки, ведь он окажется в очень необычной роли. «Если случится так, что Ирвайн будет бороться за титул, — отвечал Михаэль, — я буду работать на команду и помогать Ирвайну. Я переживу такую ситуацию, ведь Эдди не раз помогал мне. Почему бы не отплатить ему за это! Даже если тебе этого не хочется — такова жизнь!»

Вторник, 3 августа. Вебер сообщает, что Шумахер может сесть за руль в ближайшие выходные, если разрешат врачи. Речь шла о том, что Михаэль должен был предстать перед врачами во Фьорано, чтобы затем там же поездить на тестах. Вебер добавил, что если у Шумахера на этих тестах не возникнет проблем, 15 августа он может выйти на старт Гран-при Венгрии.

Среда, 4 августа. Хайнер Бухингер, пресс-атташе Шумахера, заявил: «Мышцы пока остаются опухшими, и Михаэль не может передвигаться с обычной легкостью. Когда я виделся с ним в воскресенье, он передвигался на костылях, но готовился к субботним тестам. Должен сказать, маловероятно, что ему удастся принять в них участие».

Консультации с врачами перенесли на пятницу, а состояться они должны были в Швейцарии. «Он должен выполнить все условия регламента, а это значит, суметь за пять секунд выбраться из кокпита. Никаких особых привилегий у Михаэля в этом смысле нет».

Пятница, 6 августа. Заявление Ferrari: «Сегодня в 19.00 Михаэль Шумахер встречался с врачами. Эта проверка была согласована 19 июля, когда он выписывался из швейцарской больницы, чтобы вернуться домой. Клинические показания на данном этапе очень хорошие, но возвращаться в кокпит Ф1 в ближайшие недели ему пока рано. В целях ускорения процесса выздоровления врачи приняли решение извлечь часть штифта, вживленного в его кость. Процесс восстановления начнется вновь на следующий день после операции. Это должно позволить Михаэлю вернуться в гонки в Монце 12 сентября».

Понедельник, 9 августа. Ди Монтедземоло потребовалось немало времени, чтобы признать смену ролей: «Когда Шумахер вернется, он станет помогать команде. В этом нет никаких сомнений. Мы все думаем только об одном: победе Ferrari». Монтедземоло подчеркнул отдельно, что после Монцы у Шумахера уже «не будет шанса побороться за титул. Гонщики должны исполнять указания команды. Шумахер подтвердил это, и он исполнит свои обязательства: он будет помогать Ferrari».

На Гран-при Венгрии Ирвайн финишировал третьим после того, как на 63-м круге потерял контроль над машиной и прокатился по траве. Сало финишировал 12-м в двух кругах позади победителя после «ужасной гонки». На фоне дубля McLaren это было провалом. Победил Хаккинен, набрав 54 очка. У Ирвайна было 56. Взоры вновь обратились к Шумахеру.

Четверг, 19 августа. Заявление Ferrari:

«Сегодня в 19.00 Михаэль прошел очередное обследование. Эта проверка была согласована во время предыдущей, состоявшейся 6 августа. Результаты тестов показали, что физическое состояние у него хорошее, и следующей ступенью будут несколько кругов в Муджелло за рулем F399. Эти тесты состоятся завтра».

Пятница, 20 августа. Шумахер на вертолете прибыл в Муджелло. Релиз Ferrari по итогам дня:

Трасса: Автодром в Муджелло, 5.20 км

Гонщик: Эдди Ирвайн, F399, шасси номер 193

Михаэль Шумахер, Мика Сало, F399, шасси номер 194

Погода: Температура воздуха 22–30 оС. Температура асфальта 32–50 оС, солнечно

Тесты начались ровно в 9.30, Мика Сало выполнил один пробный круг на шасси номер 194. Эдди Ирвайн продолжил свою программу работы над настройками и регулировками в рамках подготовки к предстоящему Гран-при Бельгии. Тесты Михаэля Шумахера прошли спокойно. Он выполнил несколько серий по пять кругов каждая, затем выполнил попытку в 20 кругов. Это был последний день тестов Ferrari в Муджелло.

Михаэль Шумахер: 1:28.379 — 65 кругов

Эдди Ирвайн 1.28.648 — 59 кругов

Жан Тодт: «Это здорово, что вся группа собралась вместе, — Эдди и Мика, затем (!) подъехал Михаэль. Я рассчитывал, что Михаэль проедет лишь пару кругов, но он в итоге отработал на тестах полный день. Два гонщика работали по разным программам: Эдди готовился к бельгийскому Гран-при, Михаэль привыкал к машине в боевом режиме. Я подумал, что Михаэль мог бы вернуться уже в Монце. Посмотрим, как он будет чувствовать себя после этих тестов, и после дальнейших проверок примем решение. Завтра во Фьорано Мика Сало обкатает все три машины, которые мы готовим к Гран-при Бельгии».

Эдди Ирвайн: «Я занимался главным образом подготовкой к Спа. Основное внимание сегодня было уделено тормозам, настройка которых по-прежнему вызывает у меня проблемы. Все свои круги сегодня я прошел в режиме гонки».

Михаэль Шумахер: «Прежде всего, хотел бы поблагодарить всех болельщиков Ferrari. Сегодня меня очень порадовало, как приняла меня команда. Здорово было вновь увидеться со своими друзьями. Все равно что вернулся домой после долгого отпуска. Я с самого начала почувствовал себя комфортно в кокпите, хотя немного времени пришлось потратить на то, чтобы адаптироваться к изменению баланса автомобиля. Я проехал около шестидесяти кругов без каких-либо проблем. На кочках моя правая нога заметно побаливает, но на результатах это не сказывается. В ближайшие несколько дней мы посмотрим, как я буду себя чувствовать, и затем, после дополнительного медосмотра, я вместе с командой решу, можно ли будет вернуться в гонки в Монце или раньше».

Тон релиза сух и скуп. Читая этот текст, как-то не сразу понимаешь, что речь идет, по сути, о сенсации. Муджелло — не самая легкая трасса, а Михаэль, по словам свидетелей, заметно прихрамывал, и все же его первый круг оказался в долях секунды от лучшего результата, показанного Ирвайном куда позднее. А закончил Шумахер эта тесты лучшим временем дня — на 0.3 секунды быстрее напарника.

Понедельник, 23 августа. Шумахер сел на велосипед — отличная тренировка для его ноги, и испытал сильные боли.

Вторник, 24 августа. Релиз Ferrari:

«Эдди Ирвайн и Мика Сало будут выступать на Гран-при Бельгии 29 августа. Михаэль Шумахер сядет за руль на следующей неделе на тестах в Монце накануне итальянского Гран-при. На тестах, которые будут проходить с первого по третье сентября, он проведет имитацию гонки в качестве подготовки к возможному участию в Гран-при Италии».

В Бельгии после очередного столкновения с напарником победил Култард. Хаккинен был вторым, Ирвайн четвертым, Сало седьмым. Хаккинен — 60 очков, Ирвайн — 59, Култард — 46, Френтцен — 40.

Среда, 1 сентября. Коллективные тесты в Монце. Релиз Ferrari:

«Тесты начались в девять. В утренней части гонщики сосредоточились на настройке своих машин. Из-за проблем с гидравликой Ирвайн до обеда успел проехать лишь несколько кругов. Во второй половине дня оба гонщика работали по разным программам, но оба — в рамках подготовки к Гран-при Италии. Михаэлю Шумахеру тоже пришлось закончить работу досрочно из-за проблем с гидравликой. Тесты завершились в восемнадцать тридцать».

Несколько сотен тиффози собрались на трибунах, мимо которых уже так давно проехал к своей победе Джоди Шектер. Они развесили множество плакатов, некоторые на английском языке:

«Шуми, ты — волшебник!»

«С возвращением, Шуми!»

«Скучаем по тебе, Михаэль!»

Один был написан по-итальянски, но этот текст не требует перевода:

MAGICO SCHUMY!

Шумахер рассказывал: «Я сегодня работал на тестах, и проблемы с моей ногой оказались слишком серьезными, чтобы работать по-настоящему. Мне трудно проехать за раз больше пяти кругов, в особенности на этой трассе. Кочки и виражи слишком заметны. Я испытывал боль на протяжении всего дня и не могу ехать в таких условиях. Я принял обезболивающие, но это не помогло. Не думаю, что смогу принять участие в двух ближайших гонках. После операции доктора сказали, что я смогу вернуться за руль через двенадцать-шестнадцать недель. Прошло всего семь — и я уже здесь. Вы скажете — рановато, но мы должны были попробовать. В воскресенье я буду встречаться с моими врачами».

Суббота, 4 сентября. Релиз Ferrari:

«Настоящим уведомляем, что гонщик Рубенс Баррикелло подписал контракт на выступления в составе команды Ferrari на следующие два сезона в качестве напарника Михаэля Шумахера. Ferrari хотела бы поблагодарить Эдди Ирвайна за конструктивную и лояльную работу с командой за прошедшие четыре года. В четырех решающих гонках нынешнего сезона и гонщик, и команда приложат все свои усилия и настрой».

Понедельник, 6 сентября. Бухингер заявил: «Ситуация не изменилась. Процесс выздоровления идет нормально. К сожалению, быстрее вернуться в строй не получается». Это означало, что Михаэль пропустит Гран-при Европы, который состоится на Нюрбургринге 26 сентября.

Понедельник, 20 сентября. Бухингер сообщил, что Шумахер собирается поездить во Фьорано 7 октября. «Михаэль обязательно будет во Фьорано», — сказал он, добавив, что Шумахер хочет провести две последние гонки сезона.

Вторник, 21 сентября. На автосалоне во Франкфурте представлена новая команда Формулы 1 Jaguar (до этого Stewart) и подтверждено, что Эдди Ирвайн будет выступать в ее составе в паре с Джонни Хербертом.

Четверг, 23 сентября. Шумахер дал интервью немецкому телеканалу RTL: «Ferrari победит только в том случае, если McLaren и дальше будет ошибаться. К предстоящей гонке, да и вообще по ходу чемпионата McLaren доработала свою машину и сейчас пребывает в лучшей форме, чем Ferrari. Думаю, этот сезон не станет годом Эдди. Только невезение может помешать Мике одержать над ним победу, и единственный вариант, при котором Ferrari закончит сезон чемпионом, это если McLaren уступит ей титул».

Это интервью многими было сочтено несвоевременным и скандальным. Оно вызвало взрыв высказываний в поддержку Ирвайна:

«Ирвайн уничтожен!»

«Шумахер лишил Ирвайна надежды на титул!»

И так далее в том же духе.

Это интервью дало козыри тем, кто считал, что Шумахер не хочет, чтобы Ирвайн стал чемпионом, и не собирается помогать ему побеждать. Шумахер мог полностью дистанцироваться от этой двусмысленной ситуации, если бы не стал выступать в оставшихся гонках, — состояние здоровья позволяло ему не делать этого.

Но за кадром промелькнули предположения, что Ferrari тоже не желает Ирвайну победы в чемпионате. Определенная логика в этих предположениях была.

Вложив огромные средств исключительно в Шумахера, команда могла оказаться в дураках, если бы главной цели достиг ее униженный и оскорбленный гонщик номер два. Разумеется, Ferrari категорически это отрицала. Предположение о том, что команда могла позволить себе вложить 200 миллионов долларов в то, чтобы не стать чемпионом, намеренно лишить себя титула после 20 лет бесплодных попыток его завоевать, кажется мне просто безумным.

Пятница, 24 сентября. На тренировке Ирвайн был четвертым, Мика Сало вторым. Но не об этом говорили на Нюрбургринге больше всего. Ирвайн, уязвленный в самое сердце высказываниями Шумахера, уверял: «То, что Михаэль сказал, не имеет значения. Важно, что произойдет здесь, на трассе в воскресенье. Все, что я могу сейчас сказать: очевидно, что он верит в Ferrari куда меньше, чем я».

Эдди закончил гонку седьмым, а Сало сошел после 45 кругов. Тодт описал это так: «Гонка представляла собой серию проблем с изрядным количеством драмы». Когда Ирвайн заехал на пит-стоп, выяснилось, что «они куда-то дели одно из моих колес». Как раз перед этим в боксы для замены поврежденного переднего крыла заезжал Сало, и это все запутало. Хаккинен — 62 очка, Ирвайн — 60, Френтцен — 50.

Любители теорий заговора с азартом взялись за работу, демонстрируя снимки, на которых изображен механик, обслуживающий заднее колесо машины Ирвайна с пустыми руками, как будто это доказывало, что Ferrari не желала Ирвайну победы в чемпионате. Это тоже была глупость. Есть сотни способов при надобности незаметно, неявно повлиять на машину. Один из таких способов — не делать этого наиболее очевидным и наглядным для всех способов, ведь механика с пустыми руками видели на телеэкранах во всем мире.

Воскресенье, 3 октября. Заявление Ferrari: «Сегодня Михаэль Шумахер прошел медобследование в Париже. Оно показало, что травма зажила в достаточной степени, чтобы он мог вернуться к нормальной деятельности. Завтра Шумахер проведет в Муджелло серию обкаток F399. Михаэль Шумахер проинформировал команду о своем решении не принимать участия в оставшихся двух гонках сезона, поскольку он не чувствует себя достаточно готовым к нагрузкам, которых требует участие в гонках».

Понедельник, 4 октября. Шумахер работает на тестах Ferrari в Муджелло. Он проехал 69 кругов и допустил разворот. Машина вылетела с трассы и «поцеловала» отбойник, получив небольшие повреждения. Он самостоятельно добрался до боксов и продолжил работу на другой машине, сказав при этом, что происшествие его напугало: «Память вернула меня к некоторым воспоминаниям. Не очень-то приятно вновь испытать испуг в такой момент».

Часть немецкой прессы обрушилась на него с критикой за решение не участвовать в гонках.

Bild Zetung задавалась вопросом: «Он этого не хочет? Не может? Что не так?» — и описывала ситуацию как «загадку Шуми».

Die Welt описывала его поведение как «образец эгоизма» и добавляла: «Нет даже намека на чувство ответственности перед работодателем, сделавшим его наиболее оплачиваемым гонщиком в истории автоспорта».

Четверг, 7 октября. Шумахер подключился к тестам, которые во Фьорано проводил Ирвайн.

Пятница, 8 октября. Тесты продолжились, и Шумахер прошел круг за 1:00.90. Это очень быстро!

Несколькими часами позже…

«Ferrari сообщает, что Михаэль Шумахер примет участие в Гран-при Малайзии и Японии. После трех дней интенсивной работы на тестах в Муджелло и Фьорано Михаэль почувствовал заметное улучшение своей физической формы и потому принял решение выйти на старт двух оставшихся очень важных гонок сезона, чтобы обеспечить максимальную поддержку Ferrari в сражении за чемпионские титулы, а также исполнить желание команды и всех ее болельщиков».

Суббота, 9 октября. «Уверенность в том, что мне это по силам, понемногу возрастала в последние дни, — сказал Шумахер. — Важно было увидеть, насколько желает моего возвращения команда. Я готов не на сто процентов, но чувствую, что должен быть здесь. Конечно же я очень хотел поскорее вернуться за руль, но должен был убедить в этом самого себя — и тесты, сначала в Муджелло, а затем и во Фьорано помогли мне это сделать. В остальном мною двигало стремление помочь команде, помочь Эдди».

Накануне последних тестов Коринна выразила «твердое несогласие» с тем, что он собирается вернуться в гонки. Однако, по словам Шумахера, «увидев меня, когда я вернулся домой после тестов в Муджелло, она повела себя мудро. Впервые за долгое время она увидела на моем лице улыбку».

Монтедземоло сообщил, что это он настоял на возвращении Шумахера, и рассказал, что, когда он позвонил Михаэлю домой, трубку сняла его дочь Джина-Мария и сообщила, что «папа надевает футбольные ботинки», Монтедземоло вполне логично заключил, что если Шумахер может играть в футбол, то и за Ferrari выступать он тоже может.

Шумахер, со своей стороны, сказал, что он встречался с Монтедземоло, хотя «я был свободен в принятии решения. Я рассказал о своих ощущениях и опасениях. Объяснил, почему я сказал нет и почему сказал да».

Пока сторонние наблюдатели спорили о том, что мог, а что не мог Михаэль сделать в Малайзии, у членов команды эта тема вопросов не вызывала. Задолго до гонки Найджел Степни сказал: «Лично я считаю, что когда Михаэль вернется, он вернется более сильным — сильным психологически, потому что гонщики устают, но не понимают этого. В этом они похожи на меня, на вас, на кого угодно — лучше бросить все на пару недель, пожить без гонок. Вернувшись, ты будешь чувствовать себя лучше и выступать будешь лучше. К моменту своей аварии в Силверстоуне Михаэль достиг, я бы сказал, пресыщения. Он выглядел очень усталым и начал заметно нервничать, что на него не похоже. Но он хотел стать чемпионом мира — и было видно, насколько он этого хотел. Да, он вплотную подошел к титулу в девяносто седьмом и девяносто восьмом, но подойти вплотную — это все еще очень далеко».

Берна тоже совершенно не удивило, что Михаэль сразу обрел боевую скорость: «Типичным примером были тесты в Муджелло после его аварии, куда он приехал после двухмесячного (или около того) перерыва. По плану два дня должны были работать Мика Сало и Эдди. Ну или Мика — два дня, Эдди — один, неважно. И тут приехал Михаэль. Никаких специальных настроек, приличный запас топлива в баке, стандартные шины, никаких штучек — и в первой же попытке он выдал более быстрый круг, чем Мика или Эдди в последующих двух. С ходу, просто раз — и поехал. На мой взгляд, это врожденное качество».

Степни заглядывает даже дальше, чем гонки: «Никому не по силам справиться с ситуацией в Ferrari лучше, чем ему. Не думаю, что в современной Формуле 1 найдется еще хотя бы один такой гонщик. У Сенны было множество поклонников, люди его обожали — и не только за гонки. Он был личностью, способной сплотить людей вокруг себя. Публика приходила посмотреть на него, потому что знали, что он волшебник и всегда может выдать что-нибудь этакое, необычное. От него ждали чуда. Это же касается и Шумахера, но его любят иначе, ведь южноамериканцы намного более искренние, теплые люди, чем те, кто болеет за Михаэля».

В Малайзии Михаэль для начала должен был подтвердить, что выздоровел настолько, чтобы без труда выскочить из кокпита за 5 секунд. Он справился. Как сказал профессор Уоткинс, «он находится в полном здравии. Михаэль для нас немного попрыгал». Последний описывает еще один тест, предлагаемый Уоткинсом выздоравливающим после травмы ноги гонщикам: нужно доказать, что ты можешь на ней немного попрыгать. Мастер справился.

По словам Шумахера, он мог выиграть эту гонку, но «моя физическая готовность была не такой, как прежде. Жаркая погода, жаркая гонка может отразиться на состоянии любого из нас. Невозможно ничего загадывать наперед». По поводу Ирвайна было сказано следующее: «Я должен внести ясность: я еду прежде всего за команду, а не за Эдди. Единственный способ оказать ему помощь — это пропустить его вперед, если я окажусь впереди. В ином случае он должен позаботиться о себе сам. Поэтому моя основная задача — оказаться впереди».

В субботу он завоевал поул и вообще был в восторге. «Я надеялся, что буду силен, но опередить всех на секунду — это сюрприз! В гонке я планирую гнать от старта до финиша, а там посмотрим, что это нам даст. Разумеется, если под конец я буду впереди, а Эдди за мной, я его пропущу».

В гонке Михаэль развеял всякие сомнения насчет того, кого считать лучшим гонщиком в мире. Он лидировал, пропустил вперед Ирвайна, и, хотя следом проскочил Култард («это не входило в наши планы»), Хаккинена он удержал позади и просто измотал, сдерживая его в рваном ритме, позволяя Ирвайну оторваться. Под конец, когда у Култарда возникли проблемы с давлением в системе питания, Шумахер вновь вышел вперед и вновь уступил лидерство Ирвайну. Общее впечатление: Михаэль контролировал гонку, находясь и впереди, и чуть позади, атаковал от старта до финиша, решая, кому какую роль отвести. Мартин Брандл, комментировавший гонку, не удержался от высказывания: «Шумахер провел всю гонку, стараясь ехать как можно медленнее, и все же дважды был вынужден намеренно уступать лидерство…»

Вопрос Россу Брауну:

Как вам гонка Шумахера в Малайзии?

«Это было потрясающе!»

Даже для вас?

«Да, в какой-то мере. Я почувствовал это уже на тестах, потому что Жан (Тодт) и я решили, что лучший способ убедить Шумахера вернуться в гонки — это дать ему хорошую машину, чтобы он получил удовольствие от вождения. И в Муджелло, и во Фьорано нашей задачей было не давить на него — только он мог принять решение, готов он вернуться или нет, — а постараться обеспечить ему условия, когда он получит удовольствие».

Что и вышло, и он это подтвердил.

«Мы не должны забывать о том, что эти парни занимаются этим — ну или, по крайней мере, начинают заниматься этим, — потому что они любят гонки».

Похоже, в его отношении это по-прежнему справедливо.

«Вообще-то, это справедливо в отношении любого из них. Они становятся богатыми и знаменитыми, и люди иногда забывают, что в глубине души это гонщики, они любят гонки, любят сражаться со своими соперниками, любят настраивать машины, чтобы побеждать. Все это — часть их души. Люди судачат — и это правда, — что они зарабатывают кучу денег, но цель Михаэля — победить в составе Ferrari, это для него задача номер один! И когда нам удается посадить его в машину, которая работает очень хорошо — нам удалось провести программу доводки по направлениям, казавшимся нам интересными, — его энтузиазм не знает границ. К концу недели, когда я сказал: «Слушай, Михаэль, нам бы здорово помогло, если бы ты провел для нас пару последних гонок», его не пришлось долго уговаривать (мягкая улыбка). Мы знали, что внутренне он к этому готов.

Все говорит за то, что он в отличной форме.

«Да, он на высоте».

По ходу гонки он контролировал все, что происходиловпереди, все, что происходило сзади. Это было похоже на дирижирование оркестром: все играли, починяясь его жестам. Мы снова увидели быструю езду при достаточном резерве скорости.

«Он всегда оставляет что-то в запасе. Некоторые гонщики ведут машину, не имея резерва — ни физического, ни психологического. У Михаэля, такое ощущение, всегда есть запас — не в том, чтобы вести машину быстрее, а в том, чтобы подумать, как складывается гонка, и Малайзия — прекрасный пример, потому что он держал в поле зрения абсолютно все».

Это врожденное качество?

«Думаю, в значительной степени, да. У него светлая голова, он понимает, что нужно для поддержания физической формы на уровне, позволяющем не беспокоиться об этом в ходе гонки. Возможно, это была единственная причина его нежелания возвращаться в гонки слишком рано. Он знал, в каком состоянии находился, и очень беспокоился о том, как бы это не помешало ему вести гонку в привычном ключе. Вопрос не в том, чтобы просто сесть за руль гоночной машины, — он знал, что с этим не будет проблем. Вопрос в том, чтобы сражаться за победы, быть впереди, там, где он привык быть. Ему необходимо быть в такой физической форме, чтобы она не снижала его способность вести гонку, контролировать ее ход. Так и было. К Малайзии он восстановился настолько, что мог работать в привычном для него стиле».

Но этот этап принес очередное разбирательство по техническим вопросам. Боковые дефлекторы Ferrari, аэродинамические элементы, помогающие выровнять поток воздуха, оказались в нижней части на 10 мм меньше, чем это было предписано регламентом. По этой причине результаты Ferrari были аннулированы, что означало чемпионство Хаккинена. Правда, Ferrari подала апелляцию, слушание которой было назначено на следующую после гонки неделю. До той поры ситуация в чемпионате оставалась открытой.

Ну а пока нас интересует еще одни вопрос — стала ли Малайзия, наконец, актом единения?

Пино Альеви многие годы работает гоночным обозревателем итальянской La Gazzetta dello Sport. Он один из тех, кто вхож в закулисье Ferrari, кто пользуется в команде абсолютным авторитетом. В свое время он сказал: «Шумахер напоминает киберпилота. Итальянцы его уважают, но любят они тех, кто способен разбудить их сердца. А Михаэль разговаривает языком пресс-релизов. Итальянцам он безразличен. Он важен Ferrari, потому что выступает за эту команду, но с тем же успехом это могла быть любая другая команда, к примеру из Люксембурга или еще откуда-нибудь. Итальянцы не против немцев или кого-то другого. Мы любим немецких футболистов вроде Хаслера, Мюллера или Бирхофа, они хорошо говорят по-итальянски, с ними никаких проблем. Вспомните Бергера, говорящего по-немецки. Или Ники Лауду, если уж речь зашла об англосаксах. Вспомните, сколько народа за него переживало. Или Джоди Шектер — его даже любили!»

На протяжении всего уик-энда в Сузуке Михаэль представал в разных обличиях. В четверг он казался парнем из соседнего двора, свободным, расслабленным и слегка шаловливым. Направляясь на пресс-конференцию, он заметил Мартина Брандла, догнал его и, дурачась, ухватил за ухо, после чего оба пустились в обмен подначками и тычками. Затем Шумахер надел свою обычную теплую улыбку. Именно в такие моменты он становился похож на соседского парня, одетого в джинсы и кеды. А Коринна, облаченная в брючки и джемпер свободного покроя, казалась самой обычной соседской девчонкой.

Михаэль без труда разделался с официальной пресс-конференцией и тут же дал другую, для прессы, говорящей по-немецки. Они окружили его так плотно, что Михаэля не стало видно. Микрофоны и диктофоны оказались у самого его лица, но Михаэль вел разговор просто и естественно. Фотографы подняли свои камеры над головами собравшихся, подобно молниям замелькали вспышки. Шумахер даже ни разу не моргнул.

Под конец он совсем расслабился, начал шутить, улыбаться, но одну серьезную тему обойти никак не мог. Будет ли он в воскресенье помогать Ирвайну бороться за чемпионский титул? Его ответ был неоднозначен: «Я с самого начала говорил, моя задача — не помогать Эдди, а выиграть гонку, чтобы помочь завоевать Кубок Конструкторов, этим я помогу и Эдди».

Хаккинену для победы в чемпионате нужна была победа в гонке вне зависимости от результата Ирвайна. В случае схода второго (и ниже) результата Микки, Эдди достаточно было финишировать четверым. Не самая сложная задача для гонщика Ferrari. Таким образом, возможная победа Шумахера ставила Хаккинена в сложное положение.

Когда пресс-конференция завершилась и Михаэль направился к выходу, кто-то преподнес ему цветы в качестве шутки, как мне показалось. Если целью этой шутки было вывести его из равновесия, то она не удалась — Михаэль спокойно принял букет и унес его с собой. Подходя к двери, он заметил швейцарского журналиста, сидящего на полу у самой стенки. Этот журналист был знаменит свой любовью к сигарам. Он и сейчас дымил одной, Шумахер взял эту сигару и затянулся. «Ромео и Джульетта», — сообщил он, как сообщил бы на его месте любой некурящий — и не представляющий стоимости, качества, уникальности этой сигары, прочитав ее название на ленточке. Михаэль вернул сигару, и они разговорились, спокойно, неспешно: обычные парни за обычной беседой.

На трассу опустились сумерки, но зрители по-прежнему сидели на бетонных трибунах, поглядывая в бинокли и демонстрируя свое знаменитое терпение. Они много смеялись, но почти не жестикулировали. Они ждали.

В пятницу Михаэль снова походил на гонщика. На тренировках он был третьим вслед за Хаккиненом и Култардом. В 16.20 он отправился в офис FIA: комната 208 на верхнем этаже. Ему предстояло дать интервью Дэймону Хиллу для журнала F1 Racing. Об интервью договорился Мэтт Бишоп, ведущий редактор издательской группы Haymarket. Хилл завершал свою карьеру, готовился провести последнюю гонку и в очередном выпуске F1 Racing исполнял роль со-редактора этого ежемесячника.

Во время интервью Бишоп с удивлением выяснил, что до этого самый длинный разговор между Хиллом и Шумахером произошел, когда у Михаэля родился первый ребенок. Хилл тогда пожал Михаэлю руку со словами: «Теперь ты отец, как и я».

Шумахер помнил об этом: «Да-да, это верно».

Хилл: «Как ребенок, как супруга?»

Шумахер: «Нормально, нормально».

В этом месте Бишоп добавил: «Насколько я знаю, Дэймон был одним из трех гонщиков, навестивших Шумахера в больнице после аварии в Силверстоуне. Кроме него это сделали еще брат Ральф и Жан Алези».

Многое из того, о чем рассказал Михаэль, были известно только ему, и хотя я привожу лишь несколько цитат (с любезного соизволения), они говорят сами за себя. Начало задало всей беседе наиболее подходящий, ироничный тон.

Шумахер: «Насколько задолго ты знал, что прекратишь гоняться?»

Хилл: «Э-э-э… Я думал, вопросы здесь буду задавать я, Михаэль!»

Хилл расспрашивал Шумахера о многих тонких вещах, включая его исключительную уверенность в себе, что, по словам Хилла, «было совершенно очевидно со стороны». Михаэль на это ответил: «Я не настолько уверен в себе, как это может показаться. Это совершенно не так. На самом деле я постоянно задаюсь различными вопросами. Если что-то идет не так, я всегда начинаю с себя. И я очень стараюсь, никогда не опускаю руки. В общем, не думаю, что я обладаю такой уж прочной уверенностью в себе, как это может показаться со стороны. И не могу этого же сказать о своих соперниках. Совершенно не представляю, насколько они уверены в себе. Не могу этого сказать».

Хилл заметил, что Михаэль на подиуме всегда демонстрирует свои эмоции: «Ты всегда скачешь, вскидываешь кулак, даже когда финишируешь вторым».

Шумахер: «Я считаю себя очень стабильным гонщиком. Не так часто у меня бывают взлеты или провалы. Вот почему со стороны я кажусь не слишком эмоциональным человеком, не настолько эмоциональным, как этого, быть может, хотелось бы людям. Должно произойти что-то исключительное, чтобы мои эмоции выплеснулись. Ты часто видел меня — ты сказал, что это свойственно именно мне в восторженном состоянии. И ты очень редко видел меня в состоянии депрессии или близком к этому. Я не нуждаюсь в демонстрации своих эмоций, как некоторые поп-звезды или киноактеры, вплоть до эпатажа».

Интервью заканчивалось в том же тоне, в каком и началось.

Хилл: «Стоишь ли ты своей зарплаты?» (смех)

Шумахер: «Это и есть главный вопрос, да?!» (снова смех)

Хилл: «То есть ответить тебе нечего? Я могу думать, как мне хочется?»

Шумахер: «Нет, Дэймон, ты сам скажешь мне ответ».

Хилл: «О'кей, я подумаю. Спасибо за беседу!»

Шумахер: «На здоровье!»

Бишоп не сомневается, что визит Хилла к Шумахеру в больницу Нортхемптона помог склонить Михаэля к этому интервью. «Я думаю, было ощущение — никто мне этого не говорил, но это ощущалось во всей атмосфере беседы, — что их карьеры переплелись между собой, и это иногда вызывало трения. Иногда они обменивались высказываниями через прессу и ни разу по-настоящему не зарыли топор войны, если позволите так выразиться. Но теперь, когда Дэймон закончил карьеру и больше не представляет угрозы, Шумахер не прочь поучаствовать с ним в открытой, приятной беседе, которая положила конец всем прежним недоразумениям».

В субботу перед нами предстал Шумахер, каким мы всегда его знали, поджарый как гончая и полностью сосредоточенный. Он выдал потрясающий круг — 1.37.47, результат, который не смог превзойти никто. Позднее, под давлением проблемы Ирвайна (Эдди показал пятое время). Михаэль сказал:

«Не думаю, что это как-то изменит мою тактику. Это же совершенно ясно: лучшее, что может для нас случиться, это моя победа в гонке. Я окажу максимальную помощь Эдди и команде. Это и есть моя тактика».

Значит ли это, что вечером ты поможешь решить проблемы с настройкой машины Эдди?

«Конечно. Мы же команда и мы тесно сотрудничаем друг с другом в вопросах настроек. Он получит любую информацию, какую только пожелает. Естественно, у него лучшая машина, это нормально. Ему отдали все самое лучшее, а я поеду на машине номер два… если вам угодно назвать это так, потому что, вообще-то, у нас только первоклассная техника».

Наступила ночь, а люди по-прежнему сидели на бетонных трибунах, подсвеченных огнями костров, разожженных вокруг автодрома. А на другой стороне трассы в освещенных электричеством боксах продолжали свою работу механики.

В воскресенье Михаэль вновь предстал в новом облике. Когда до старта гонки оставалось около пятидесяти минут, его брат, Ральф, беседовал с кем-то позади боксов. Михаэль — в ушах наушники, комбинезон болтается на поясе, словно кожура банана, — проходя мимо, наградил его добрым подзатыльником. Ральф обернулся, понимая, что это может быть только он, и продолжил беседу. Михаэль зашагал дальше, добрался до боксов Ferrari и скрылся в лабиринтах металлических контейнеров.

На стартовом поле он коротко переговорил с Россом Брауном, не переставая потягивать жидкость из красной бутылки. Потом кивнул, захлопнул клапан бутылки, сунул ее в сумку, достал взамен подшлемник, начал натягивать его на голову, продолжая беседу с Брауном. Затем шлем, тщательно затянул все застежки. Он был готов. Михаэль сел в кокпит и поднял забрало. Посидел некоторое время, закрыв глаза, сосредоточился, настроился.

Старт сложился неудачно: Хаккинен ушел вперед лучше, и Михаэлю ничего не оставалось, как пристроиться за ним. С этого момента Мика уверенно лидировал, и исход гонки был предрешен. Шумахер ни разу не смог составить ему серьезную угрозу, продолжая круг за кругом тянуться следом. Во второй части гонки с трассы соскочил Култард, разбил носовой обтекатель McLaren и отправился на ремонт. Вернувшись на трассу, он оказался прямо перед Михаэлем, проигрывая ему практически целый круг. В пределах правил Дэвид мог немного подержать позади себя Михаэля (чтобы помочь Хаккинену), но, как только ему покажут синий флаг, обязан был уйти в сторону. Култард не спешил сделать это, чем изрядно разозлил Михаэля. Когда шотландец, наконец, уступил дорогу. Михаэль, обходя его, жестами дал понять, что он думает о действиях соперника.

Вопрос Россу Брауну: «Выходит ли он из себя во время гонки? С Сенной такое случалось, и он частенько выходил на связь и не жалел своего языка и ушей своих инженеров. При этом одна половина его мозга могла кричать от возмущения: «Что происходит», но другая оставалась холодной».

«Михаэль никогда такого не делал. Еще одна примечательная вещь, касающаяся Михаэля: когда ты выходишь с ним на связь, разговор идет вот как у нас с вами, совершенно обычный, спокойный разговор. Его могут вывести из себя некоторые веши, вроде недоразумения с Култардом. Вот тогда можно услышать по радио другого Михаэля, каким он не бывает, если гонка идет своим чередом. Но даже самые агрессивные маневры со стороны соперников в гонках никогда не провоцируют Шумахера на комментарии. Так что если кто-то из них проводит против него маневр, который я со стороны воспринимаю как нахальный, он относится к этому как к обычному гоночному событию и никогда не жалуется».

Даже когда сталкивается с такими действиями против него, какие предпринял на Сузуке Култард? Умышленные действия с целью вывести его из себя?..

«И в Спа, и в Сузуке Култард отставал на круг, и его действия, думаю, разозлили Михаэля. Тут не может быть никакого сравнения с тактическими решениями, принятыми нами в Малайзии, потому что там два гонщика вели сражение за позицию».

Хаккинен легко выиграл гонку и чемпионат, и, пока он совершал круг почета. Михаэль уже вернулся на пит-лейн. Рон Деннис похлопал его по плечу.

Деннис: «Ты отличный гонщик, Михаэль!»

Шумахер: «Не сомневайтесь, я старался».

Зазвонил телефон у Жана Тодта, Ди Монтедземоло сообщил ему, что он очень доволен и горд за команду.

Но укротить Жеребца пока не удалось.

Церемония награждения прошла в обычном режиме, с душем шампанского в исполнении первой тройки, Хаккинена, Шумахера и Ирвайна. Шумахер сиял своей самой лучшей улыбкой — настоящей, непритворной.

Дальше была обязательная пресс-конференция. Чемпион, Хаккинен, отвечал на вопросы первым, с трудом подбирая слова под влиянием бури нахлынувших на него эмоций. Персонал McLaren наблюдал за этим с помощью мониторов, установленных на пит-лейн.

Неподалеку сиял Найджел Степни, Ferrari выиграла Кубок Конструкторов, главный командный приз, впервые с 1983 года. Как раз над головой Степни висел монитор, было видно, как в комнате для пресс-конференций слово дали Шумахеру.

«Я пока не до конца осознал, что произошло. Были проблемы, когда я уходил со своей позиции на сигнал светофора, — что-то сработало не совсем нормально. Не хочу вдаваться в детали, но мы обязательно разберемся, что именно. В общем, колеса у меня провернулись, а Мика очень хорошо, безошибочно принял старт. Нам нужно будет поработать, чтобы довести этот элемент до такого же уровня: они принимают старты очень стабильно, а нам так пока не удается».

По ходу гонки ты начал подтягиваться к Мике, но тебя придержал Дэвид Култард. Было видно, что тебе это не понравилось, когда ты его обходил.

Лицо Шумахера окаменело.

«Да. Хочу сказать, что Мика был сегодня достоин титула. Он стал чемпионом, выиграв гонку, так что команда с полным правом может праздновать успех. Но в случае с Култардом команде нужно задаться вопросом: зачем они просят своих гонщиков о подобных вещах. Ведь ситуация была совсем не такая, как в Малайзии, где мы вели борьбу за позицию, оставаясь в одном круге. Можно играть в тактические игры. Но если тебя проходят на круг…

(Рон Денис, наблюдая за пресс-конференцией в боксах McLaren, в этот момент произнес: «Ну вот, сейчас он пройдется по Дэвиду».)

…ты должен оставить место, а Дэвид проехал массу синих флагов. У него был какие-то проблемы, но ехал-то он, виляя туда-сюда…

(По боксам McLaren пронеслась волна раздражения и кто-то произнес: «Полная чушь».)

…и я не уверен, следует ли верить в то, что в Спа (1998) он действовал не преднамеренно, учитывая его сегодняшнее поведение. Я не ожидал от него такого, ведь он уступал мне круг, был уже вне игры. Я очень разочарован этими маневрами, которых не должно было быть. Я действительно нагонял Мику. Думаю, эта история стоила мне секунд десять, и я очень разочарован».

Позднее Михаэль вернулся к этой теме, настаивая, что Култард сдерживал его со второго по одиннадцатый поворот.

Култард отреагировал на эти обвинения с раздражением, сообщив, что Шумахер четко дал понять «двум ключевым персонам» в McLaren: он не будет возражать, если титул завоюет Мика, а не Эдди. Окруженный журналистами в переходе, Култард говорил твердо и ясно: «Таким образом, несмотря на свои имидж человека, который приехал сюда помогать Эдди, несмотря на великолепную работу в Малайзии, он может быть доволен. Он лишь напускает дыму, чтобы отвести внимание от истинных итогов гонки».

Култард пригрозил Михаэлю судебным разбирательством в случае, если он будет настаивать на предумышленном характере столкновения в Спа, но позднее не возвращался к этому, когда они переговорили между собой. Они пришли к единому мнению. Шумахер сказал, что его критика в адрес Култарда прозвучала более жестко, чем он этого хотел, а Култард сообщил, что они закрыли эту тему.

Там же стоял Кейо Росберг, менеджер Мики Хаккинена.

Вы уже дважды подряд одолели непобедимого Михаэля. Как вам это удалось?

«Сегодня вы получили ответ. Он был дан в наилучшем стиле, в спортивной борьбе один на один, и я снимаю шляпу перед Микой, который феноменально провел гонку».

Прошедший сезон стал первым, когда кто-то сошелся в открытой схватке с Шумахером, и обошлось без слез, без драк на пит-лейне.

«И сегодня была очень спортивная борьба, если не считать комментариев, отпущенных Михаэлем на пресс-конференции, где он наговорил много… (Росберг не стал заканчивать фразу.) Но сегодня можно снять шляпу и перед Эдди — он стал достойным вице-чемпионом, повел себя по-спортивному, поздравил Мику. Так и должно быть. Михаэль же не произнес ни слова. Просто не нашел в себе сил».

Вы считаете, что это в его стиле?

«Да, похоже на то. Очень похоже».

Вечером Михаэль снова стал обычным «соседским мальчишкой». Его можно было видеть повсюду — в боксах, в офисах, в паддоке, — Михаэль резвился or души, рассыпая шутки направо и налево. Затем он отравился веселиться в Log Cabin, место на территории гостиницы автодрома. Ритуальную повязку на его голове украшала надпись: Goodbye Damon!

Одно из новостных агентств сообщило, что он провел время с командой McLaren и что «газеты опубликовали фотографии Шумахера, сделанные на вечеринке. На них изображен развеселый Михаэль в баклане. По сообщениям некоторых присутствовавших, бывший чемпион мира был пьян».

Монтедземоло весьма элегантно замял возможный «инцидент», назвав его «шалостью»: «Для Михаэля это был «выпускной бал». Он провел время с итальянцами, немцами и британцами. С восьми вечера и до полуночи он расслаблялся с Ferrari». К этому Монтедземоло добавил: «Я предпочел бы иметь дело с таким Шумахером, который иногда напивается и способен шутить и смеяться. Если бы он был слишком серьезным, это вызвало бы проблемы. Ничего страшного не вижу, если раз в год он напьется».

А нам рассказывали, будто ведущие гонщики не пьют совсем! Так было во времена, когда интерес прессы к автоспорту достиг невиданных размахов, а пиар-индустрия захлестнула паддоки и вылощила имидж своих героев до стерильного блеска. Так было во времена, когда имидж спорта полностью задавила так называемая корпоративная этика. А ведь были и другие времена, когда гонщики позволяли себе оставаться обычными людьми со всеми их слабостями.

Особенность Михаэля Шумахера заключается в том, что он слишком заметен, влиятелен и талантлив, чтобы его имидж можно было сделать абсолютно стерильным.

В тот воскресный вечер в Сузуке был завоеван (и проигран) еще один чемпионский титул, и он вновь не достался Ferrari. Скудерия владела им последний раз в 1979 году — в ту самую «эру человечности». На подходе была очередная презентация, очередная церемония с речами и тостами, новый гоночный сезон, новая возможность укротить легендарного Жеребца.

Пресса почти не заметила высказывания, которое Шумахер, впрочем, сделал без особой помпы: «Следующий сезон будет мой!» Но даже Михаэль не мог себе представить, насколько он окажется прав.