"Спенсервилль. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯЧасов около шести вечера Кит сидел дома в гостиной и читал, попивая свое бургундское, нагревшееся к этому времени до комнатной температуры. Он раскопал на чердаке коробку со старыми, оставшимися у него еще со времен колледжа книгами и выбрал оттуда «Этен Фром» Эдит Уортон[7]. В университетские годы Эдит Уортон ему нравилась, как и другие писатели ее периода, включая и Генри Джеймса, и Теодора Драйзера, и родившегося в Огайо Шервуда Андерсона[8]. Кит, однако, подозревал, что теперь их книг никто не читает. Не забыть спросить Портеров, подумал он, включают ли все еще в Антиохии работы Андерсона в перечень обязательной для студентов литературы. Самому ему после колледжа приходилось читать главным образом текущую публицистику и книги общего характера по политике, то есть литературу такого рода, которую можно обнаружить, пожалуй, только в вашингтонских списках бестселлеров и больше нигде в мире. И теперь он предвкушал, что на протяжении следующих двадцати пяти лет своей жизни станет читать только такие произведения, которые напрочь лишены любого сиюминутного, прикладного практического значения. По приемнику, настроенному на одну из радиостанций Толидо, передававшую старые вещи, Ван Моррисон допел очень симпатичную Киту «Девушку с каштановыми глазами», и теперь Перси Следж тихо и проникновенно мурлыкал «Когда влюблен» – одну из тех песен, под которые Киту больше всего нравилось заниматься любовью. Небо затянули облака, и потому рано наступившие сумерки казались еще темнее. И в этой полумгле Кит вдруг увидел свет фар: какая-то машина – какая именно, он пока не мог разглядеть – свернула с шоссе на ведущую к его дому дорогу. Минуту спустя он услышал, как снаружи зашелестели по гравию шины, – и звук этот приближался. Кит отложил книгу, выключил радио и выглянул на улицу. Белый «линкольн» проехал мимо окна и повернул за угол дома. Кит прошел в кухню и вышел через заднюю дверь дома в тот самый момент, когда «линкольн» остановился. Дверца со стороны водителя открылась, и из машины появилась Энни, одетая в белую водолазку, коричневую твидовую юбку и такую же жакетку. Следом за ней выскочила энергичная серая дворняжка, которая сразу же принялась носиться по всему двору. Они молча стояли в нескольких шагах друг от друга, Энни улыбалась. – Из-за тебя я пропустила свою часть в псаломе. – Ты и пела, и выглядела как ангел, – произнес он. – Хорош ангел. Знал бы ты, о чем я в тот момент думала. Наверное, лицо у меня было такое же красное, как платье. Кит подошел к ней, и они поцеловались, не страстно, а как бы с немым вопросом: каждый спрашивал другого, чем у них все это кончится. – Тетя Хэрриет говорит, что ты ее просил передавать мне привет, – сказала Энни. – Просил. Кстати, она мне понравилась. Надо будет тебе послать ей из Рима открытку. Энни на последние его слова прямо не ответила, но проговорила: – Она мне рассказывала, что как-то в воскресенье встретилась с тобой за обедом у твоей тети. Очень подробно мне расписывала, какой ты симпатичный и культурный мужчина. И даже назвала тебя сексуальным, – добавила Энни. – Боже мой! Нет, тогда Теперь Энни уже больше не улыбалась, вид у нее стал очень задумчивый, она как будто ушла в себя. Кит обратил внимание, что на бампере ее машины красовалась бело-голубая наклейка со словами: «Помогайте своей местной полиции». Энни проследила за его взглядом и спросила: – Хочешь такую? У меня их много. – Я подумаю. Она улыбнулась, потом лицо ее стало хмурым. – У меня ведь нет особого выбора. – Я знаю. На несколько мгновений между ними снова повисла тишина, потом Кит задал совершенно естественный и абсолютно неромантичный вопрос: – А где твой муж? – Все еще в доме на Грей-лейк. Он мне звонил вчера после обеда и предупредил, что остается там ночевать. Сказал, что приедет сегодня часам к двенадцати ночи. Он меня никогда не посвящает в свои планы, чтобы я ничего не знала заранее, – добавила она. – А сам наверняка с самого начала собирался ночевать там. Кит молча кивнул, вспомнив записку Бакстера, из которой ясно следовало, что тот вернется только в понедельник. – А ты уверена, что за тобой не следили? – спросил он. – Полицейских машин я не встретила ни одной, ни городских, ни окружных, а все их машины без опознавательных знаков я знаю. И потом, здесь, за домом, нас не видно, а я уже скоро поеду. – Ну что ж, – сказал он. – Надо объяснять, что произошло в Вашингтоне? – Нет. Незачем, – ответила она. – Когда я уже ехала от Терри, то по дороге услышала по радио об урагане. Просто я тогда поддалась настроению, потом подумала, не повернуть ли мне назад, но решила, что Клифф уже должен быть дома, а нам ведь с тобой, как я понимаю, хорошо бы иметь несколько часов форы. А потом он позвонил, – добавила она, – и сообщил, что остается ночевать там. Я его просто убить была готова… Потом почти всю ночь думала о тебе, о том, как у нас все могло бы вчера получиться, и ревела, пока не заснула. – Пока еще не поздно. Она пристально посмотрела на него, потом проговорила: – Терри мне передала, что ты завтра уезжаешь. – Ты ведь сама об этом попросила. – А ты привык всегда делать то, о чем я прошу? С каких это пор? – Раньше я выполнял примерно половину всех твоих просьб, – улыбнулся Кит. – Не так уж и мало. – Зависит от того, какую именно половину. – А ты спуску не даешь. – Где там, я бесхарактерная. В этом-то и причина всех моих проблем. – Я знаю в Вашингтоне одно место, где женщин учат быть уверенными в себе и напористыми. Все мои тамошние знакомые прошли эти курсы. Достану тебе учебник. – Бедняга Кит. И много они тебе крови попортили, эти твои знакомые? – У нас что, семейная ссора? – Пока нет. – Немного помолчав, она добавила: – Ну хорошо, – Ладно, слушай. В четверг ко мне сюда, прямо сюда, на ферму, приезжал Чарли Эйдер, мой бывший начальник, и передал, что меня приглашают назад на работу. Я ответил ему: «Нет, я тут влюбился по уши в одну соседскую девчонку». Он мне говорит: «Ладно, прихватывай ее с собой». Я ему объясняю, что твой скудоумный муж возражает против твоих поездок с бывшими любовниками… – Так значит, ты ездил по делу? – спросила она, подавив улыбку. – Да. А ты думала зачем? Устроить себе выходной в Вашингтоне перед тем, как сбегать туда вместе с тобой? – Я не знаю зачем… ну… как тебе сказать… я просто… – Она посмотрела прямо на Кита. – Так это не было связано ни с какой женщиной? – Ах, вот оно в чем дело… понимаю… нет, не было связано. Что, у нас приступы ревности? – Ты же знаешь, я ревную. Но только тебя. – Ну, значит, тогда я тем более правильно сделал, что отказался от их предложения. Знаешь, чего от меня хотели? Чтобы я летал по всему миру и соблазнял женщин – глав государств. – Не смейся надо мной. У меня было такое чувство, словно все рухнуло. Не знаю, что со мной случилось. Я никогда не переживала ничего подобного… разве что один только раз. Много лет назад, я тогда была без памяти влюблена в одного парня. – Он был тебе верен? – Как щенок. – А как он был в постели? – Лучший парень во всем Огайо. – И кто же из вас кого бросил? – Мы с ним так и не разобрались. – Грустная история. Энни кивнула, потом спросила: – Так значит, тебя приглашают назад? – Да, и мне пришлось лично туда поехать, чтобы ответить им «нет»… – Кит, если ты хочешь снова вернуться в Вашингтон, я не буду стоять у тебя на дороге… – Я не хочу… – Послушай. Ты можешь вернуться в Вашингтон, и если потом мы решим быть вместе и ты захочешь, чтобы я к тебе приехала, и если я захочу туда приехать, то я и приеду. – Тебе там не понравится. Поверь мне. – А может, понравится. – Энни, раз я предлагаю тебе бросить все, к чему ты привыкла, с чем прожила всю жизнь, то и сам я должен поступить так же, сделать то же самое. Я ни о чем из того, с чем расстаюсь, не сожалею и надеюсь, что и ты тоже. – Нет, Кит, послушай меня. Твоя жизнь тоже когда-то проходила здесь и могла бы начаться тут снова. Но из-за меня ты не можешь сейчас оставаться здесь, и потому я не хочу брать на себя ответственность и препятствовать твоему возвращению в Вашингтон. – По-моему, мы уже каждый поиграли в благородство, так что довольно. Хорошо? Давай станем оба эгоистами, потому что мне кажется, каждый из нас хочет одного и того же. – Возможно. Мне пора ехать. – А где ты сейчас предположительно должна быть? – Нигде. Просто он может вернуться домой в любой момент. Он всегда так поступает. А если соблаговолит предупредить меня, во сколько приедет, то обязательно появится на несколько часов раньше, как будто ожидает застать меня в постели с молочником или еще с кем. – С фермером, например? Поехали к тебе домой и предоставим ему возможность беспокоиться не зря. Энни опять подавила улыбку и ответила: – Я заехала только чтобы повидаться с тобой перед твоим отъездом, а еще хотела познакомить тебя с Денизой. – С кем? Она подозвала собаку, которая подбежала, облизала Энни руку, потом обнюхала Кита и положила передние лапы ему на колено. Кит присел и немного повозился с собакой, очень дружелюбной и похожей на жесткошерстного терьера. Энни стояла, молча наблюдая за ними, потом спросила: – Помнишь? Кит вопросительно уставился на нее: он явно ничего не помнил. – Это уже Дениза IV, – проговорила Энни. И тут Кит вспомнил: летом 1963 года он подарил ей щенка дворняжки, и в честь героини модной тогда песенки Рэнди и Рэйнбоу они назвали щенка Денизой. Кит поднялся и удивленно посмотрел на Энни: – Это?.. – Это правнучка Денизы. Сама Дениза умерла где-то в 1973 году, но я оставила одного из ее щенков и назвала ее Денизой II, а потом уже у нее самой был помет, ну и так далее… я… мне казалось, что так сохраняется какая-то связь… все это, конечно, сентиментально и глупо, наверное… ну, ты же знаешь, каковы мы, провинциалки… – Энни посмотрела на Кита, на собаку, трепавшую шнурки его ботинок, и проговорила: – Собачья жизнь коротка, но… они не придумывают себе трудностей. Кит стоял, задумчиво разглядывая собаку: до него только теперь начало доходить, какие невероятные любовь, верность, надежда и память скрывались за этим фактом, таились за ним столько лет. – Даже не верится… – А что еще мне оставалось делать? – Энни попыталась улыбнуться. – Если бы Клифф дознался… у него есть свои собаки, но Дениза – моя, и она его просто ненавидит. Честно говоря, его все собаки – Собаки обычно хорошо разбираются в людях. – Он меня как-то спросил, – улыбнулась Энни, – откуда у меня Дениза, и я ему ответила, что мне ее подарил мой ангел-хранитель. Кит кивнул, ничего не сказав. Собака сорвалась с места и бросилась к амбару, очевидно, что-то почуяв. Кит смотрел ей вслед, и его захлестывал такой поток воспоминаний, что от волнения он не решался произнести ни слова. Ему припомнился тот день, когда он в самый первый раз обратил в школе внимание на Энни Прентис, вспомнилось то лето, когда между ними начался роман, – их долгие совместные прогулки, сидение на крыльце ее дома вместе со всей семьей, поездки в город, мороженое с лимонадом, которое они там покупали, кино, где они сидели, держа друг друга за руки. Вспомнился запах ее волос, нежность ее кожи, их первый поцелуй. Желание чуть не свело его тогда с ума, но шансы на то, что им удастся заняться где-нибудь сексом, были в те времена практически равны нулю. Но однажды вечером, когда он приехал к Энни, а все ее домашние куда-то уехали, они сидели с ней вдвоем на крыльце, и за добрые полчаса Энни не произнесла почти ни слова. Сперва его это даже раздражало – ему казалось, что она витает мыслями где-то далеко, – но потом каким-то образом, он так до сих пор и не понял, как именно, но без единого слова, прикосновения, без единого откровенного взгляда она дала ему понять, что хочет переспать с ним. Насколько он помнил, эта мысль тогда так напугала его, что вначале он чуть было не уехал домой. Но он удержался и только сказал ей тогда: «Пойдем к тебе в комнату». После той ночи весь мир вокруг него и вся его жизнь стали совершенно иными. Вспомнил он и внезапно пришедшее к нему тогда спустя несколько дней решение подарить ей щенка, которого он взял у одного из своих приятелей: у того как раз ощенилась собака. Кит еще не знал тогда, что в подобных случаях принято дарить цветы; с тех пор и его подарки женщинам, и то, что ой получал от женщин взамен, стали намного существеннее. Но тот щенок был самым первым его подарком девушке, а такого подарка, какой сделала тогда ему Энни, Кит уже больше не получал никогда в жизни. – Ты мне никогда не писала о Денизе, – проговорил он. – Я… мне никак не удавалось придумать, как написать тебе о ней и не создать при этом впечатления, будто я тут постоянно реву и тоскую по тебе… – На улице быстро темнело; Энни глубоко вздохнула и бросила на Кита быстрый взгляд. – Так что… эти собаки каждый день напоминали мне о тебе. – Она улыбнулась. – Ты не обиделся? – Да нет, у меня просто нет слов. – Я чересчур сентиментальна, в этом-то и моя беда… Могу тебе еще один секрет выдать: в доме у сестры стоит целый чемодан, набитый воспоминаниями о Ките Лондри… его письмами, фотографиями, дневниками, которые остались еще с колледжа и школы… его подарками, поздравительными открытками, там даже есть игрушечный мишка… У меня были и некоторые другие вещи, и я по глупости после замужества взяла их с собой… он обнаружил эту коробку – нет, писем и фотографий там не было, так, всякие мелкие подарки, сувениры, которые ты мне покупал, – по-видимому, понял, что эти вещи у меня не от подружек, и все выбросил. Я ему тогда ничего не сказала, – добавила она, – хотела быть лояльной женой. Но именно тогда я поняла, а может быть, и раньше, что вышла не за того. – Энни помолчала, потом проговорила: – Ну что ж, мне надо ехать. – Твои вещи где, у сестры? – Да… – Энни вопросительно посмотрела на него. – Я не хотела везти их обратно, боялась, вдруг он уже будет дома. А что? – Вот и хорошо. Поехали. – Куда? – К твоей сестре. Мы уезжаем. Прямо сейчас. – Нет, Кит… – Сейчас, Энни. Не завтра, не через неделю и не через год. Прямо сейчас. Твоя сестра любит собак? Она еще даже не знает, что уже обзавелась собачкой. – Кит обнял Энни и поцеловал ее. – Нет, Кит, – отстранилась она, – как это… мы что, в самом деле уедем? – Буквально через минуту. Оставляй свой «линкольн» здесь. Мой багаж уже сложен в машине. Зови собаку и садись в «блейзер». – Кит забежал в дом, схватил ключи от машины, выключил свет. Потом вырвал из лежавшего на кухне блокнота листок, написал на нем: «Клифф, пошел ты на…» и расписался. Вышел на улицу, подошел к «блейзеру» и попросил у Энни ключи от ее «линкольна». – Не хочешь оставить ему записку? – спросил Кит. – Нет, – ответила она, протягивая ему ключи и бросив взгляд на бумажку в его руке, – он мне записок не оставляет. – Ну, ладно. – Кит уселся в ее машину, подогнал ее к амбару, вышел, раздвинул ворота и загнал «линкольн» внутрь. Потом оставил на месте водителя адресованную Клиффу коротенькую, все объясняющую записку, закрыл амбар и вернулся к «блейзеру». Он вернул Энни ее ключи и запустил мотор. Когда они уже выезжали со двора, Энни спросила его: – Ты что, оставил ему записку в моей машине? – Да. Конечно, это все глупость и ребячество. – И что в записке? – Так, пара слов. Не поздравление с днем рождения. Энни улыбнулась, но ничего не сказала. Он выехал на шоссе; Энни сидела рядом, Дениза сзади, вещи лежали в багажнике. Кит повернул на юг, в сторону округа Чэтэм. Какое-то время они оба молчали, потом Энни проговорила: – Даже не верится, что мы и в самом деле уезжаем. Кит искоса поглядел на нее: она сидела прямо, уставившись перед собой в окно, и вид у нее был не то ошеломленный, не то испуганный. – Ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Кит. Она молча кивнула, потом посмотрела на него: – Нет, мы и в самом деле уезжаем? – Да, бесповоротно. Она снова кивнула, потом стянула с себя два кольца – обручальное и подаренное ей при помолвке – и вышвырнула их в окно. – Бесповоротно! – Энни наклонилась к Киту и поцеловала его в щеку. – Я люблю тебя! Кит почувствовал, что его лицо стало мокрым от ее слез. – Как мне тебя не хватало все эти годы! – воскликнул он. |
||
|