"Спенсервилль. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Киту тяжело было сидеть и выжидать, но он понимал, что чем позже они начнут, тем больше окажется вероятность застать Клиффа Бакстера врасплох. На стороне нападающего, твердил себе Кит, всегда преимущество в неожиданности, не говоря уже о психологической готовности к нападению. На стороне же обороняющегося то преимущество, что он сам определяет место, где намерен защищаться, и готовит его к обороне, а также, что тоже немаловажно, и преимущества удобного обустройства там. Но именно это последнее очень часто и порождает у обороняющегося ощущение ложной безопасности и самоуспокоенность.

Билли достал из кармана целлофановый пакет и распечатал его.

– Хочешь арахис?

– Нет.

Билли принялся жевать орешки.

– Быть может, собак убивать и не придется, – проговорил он. – Я прикинул, и мне кажется, что можно его достать и с большого расстояния. Надо будет занять позицию на самом краю леса, поднять шум, собаки начнут лаять, он вылезет на эту свою роскошную террасу, а тут мы его и достанем. У нас с тобой есть прицелы, и мы успеем сделать по два-три выстрела каждый, прежде чем он сообразит, что происходит.

– На нем бронежилет.

– Плевать нам на его жилет. Когда вокруг него начнут шлепаться пули, хоть одна его да заденет, даже через жилет. Или попадет ему в руку или ногу. А может быть, и в его безмозглую голову. Что ты об этом думаешь?

– Мне нравится то, что ты начал думать. Ну, хорошо, мы в него попали. Что дальше?

– А дальше, после того как мы в него попали, ты пулей мчишься к дому. Сто ярдов до него и вверх на террасу – это секунд двенадцать-тринадцать. Я тем временем лежу и прикрываю тебя огнем, а если он оторвет жопу от террасы, я ему еще врежу. Если к тому моменту, когда ты очутишься на террасе, от него еще что-то останется, ты перережешь ему горло. После чего подойду я и выпотрошу его. Нет, честно, Кит, я его в самом деле выпотрошу. Слушай, а если хочешь, давай я рвану на террасу, а ты прикрывай меня огнем. Как решишь, лейтенант.

Кит скосил взгляд на Билли Марлона. Тот явно наслаждался ситуацией и имел для этого все основания.

– Стандартные маневр и огонь, – проговорил Кит. – Неплохо. И безопасно для нас обоих.

– Да. Прикрывающий будет точно в безопасности, а тот, кто помчится к дому, вынужден будет положиться на умение первого стрелять. Ты как, хороший стрелок?

– Неплохой. А ты?

Марлон поколебался, потом ответил:

– Раньше был отличным. Теперь все зависит от того, удастся ли мне унять дрожь в руках.

– Сможешь?

– Ради этого ублюдка постараюсь.

Кит кивнул. Он взвешивал предложение Билли. В обычной пехотной школе сама эта идея получила бы полное одобрение. Но в данном случае были и осложняющие обстоятельства. Во-первых, наличие заложницы, а во-вторых, желание самого Кита сойтись с Бакстером лицом к лицу. На тактических занятиях и даже в разведшколе всему этому не учили. Искусство мести, умение заставить виновного заплатить за содеянное приходилось постигать самому.

– Есть вероятность, – поделился Кит своими сомнениями с Билли, – что Бакстер, прежде чем его как следует заденет, успеет укрыться. Перебежит на тыльную сторону террасы, за дом или, хуже того, скроется в самом доме.

– Это верно… но…

– Слушай, сотня ярдов, конечно, не расстояние для стрельбы, однако ночью, да еще когда на том, по кому стреляешь, надет бронежилет, дело может кончиться катастрофой. Меньше всего мне хочется, чтобы он сумел засесть в доме.

Билли кивнул, но все же возразил:

– Вот почему один из нас должен рвануть к дому так, словно за ним гонится сотня гуков[15]. Надо навалиться на него прежде, чем он поймет, что происходит. И потом, даже если он скроется в доме, он же будет ранен.

– Он может убить ее.

– Кит, на таком расстоянии, да еще с оптическими прицелами ни один из нас не промахнется, Поэтому он обязательно будет ранен. Так что, даже если он и скроется в доме, голова у него будет занята только нами. Ему будет не до нее.

– Возможно.

– Слушай, у тебя ведь что-то другое еще на уме, так?

– Так. Мне бы очень не хотелось, чтобы кому-то из нас повезло и мы с первого же выстрела угодили бы ему прямо в голову. Не хочу, чтобы он умер легко и быстро, – добавил Кит. – И постараюсь этого не допустить, так и знай.

Билли помолчал, потом медленно кивнул головой:

– Да… я так и понял. Слушай, я тоже не хочу, чтобы он мгновенно помер от того, что в башку ему попадет пуля, и он даже не почувствует никакой боли, не поймет, что произошло, и мы не сможем посмотреть ему в глаза. Я хочу выпотрошить его заживо, черт побери! Заживо, Кит; и посмотреть ему в глаза в тот момент, когда я буду держать у него перед носом его кишки. Но если ты считаешь, что мы должны тихо подкрасться к дому и застать этого типа абсолютно врасплох, ковыряющим у себя пальцем в жопе, то нет, я с таким планом не согласен. У меня не хватит выдержки его осуществить. А у тебя?

– У меня хватит.

– Ну, тогда давай, действуй. А я стану тебя прикрывать. Но в таком случае сперва надо вышибить собак.

– Правильно. Вот для этого я и купил арбалет. Примитивная технология для решения примитивной проблемы.

– Пожалуй. Послушай, то, чего мы хотим, – это одно, а что можем, – совсем другое. Я тебя прикрою, чтобы ты смог добраться и выкурить этого засранца, а ты мне дай потом на нем отыграться.

– Билли, в любом случае делать тебе придется одно и то же. Только займи позицию где-нибудь на дереве.

– Слушай, я своей жизнью не дорожу: не велика ценность. Но я не хочу, чтобы ты погиб там, на этом открытом пространстве, ни за что ни про что, или же добрался бы до дома и обнаружил, что он тебя поджидает. Я ведь тебе не смогу там помочь, дружище. На мой взгляд, – продолжал он, – когда мы до него доберемся, он должен быть либо трупом, либо тяжело раненным. Вот тут-то я его и выпотрошу.

Кит выждал немного, потом сказал Билли:

– Я хочу взять его живым.

– Это невозможно.

– Возможно. Я хочу связать его, бросить в пикап и передать в руки закона. Я много думал об этом и решил твердо: мне нужен именно такой исход. Подумай, хочешь ли ты в этом участвовать.

– Я уже подумал, Кит. И я тебя понимаю. Конечно, ему было бы легче умереть, чем отвечать за все то, что он натворил. Но должен тебе сказать, что этот самый закон вытворяет иногда удивительные вещи. Я никому в жизни не причинил никакого вреда, но я – дерьмо собачье, и закон треплет меня в хвост и в гриву. А этот распиздяй вполне сможет выкрутиться.

Кит задумался над тем, что сказал Билли. Конечно, Бакстеру придется пережить полосу унижений, но через год-другой он снова окажется на свободе. Несомненно, Клифф Бакстер болен, поэтому Верховный суд штата вполне может согласиться с его адвокатом, что подзащитному необходимы медицинское наблюдение и лечение. Он пережил тяжелую психическую травму, застав свою жену в постели с другим, с грязным деревенщиной-соблазнителем, и поступил так, как на его месте поступил бы каждый мужчина: избил этого типа, а потом, вместо того чтобы просто выгнать свою жену из дома, увез ее в своего рода отпуск и попытался как-то наладить совместную жизнь. Конечно, при этом он немного перестарался – вот поэтому ему и необходимо теперь медицинское наблюдение. Кит взвесил все это и в конце концов пришел к выводу, что, несмотря на обещание, данное им Энни, Клифф Бакстер все-таки должен умереть.

– Ну хорошо, – проговорил он, – мы его прикончим. Но я должен сделать это в ближнем бою. Пусть он узнает, что это были ты и я.

– Хорошо… если так тебе будет лучше, то пусть так и будет. Ничего не имею против. Надеюсь только, что у нас все получится.

– Получится.

– Слушай, после того как мы разделаемся со всем этим дерьмом, – сказал Билли, – съезжу-ка я в Колумбус и разыщу ее. Пока он жив, я не могу этого сделать. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Я не могу никому посмотреть в глаза, Кит. Я слоняюсь по городу, сталкиваюсь с ним на улицах и вижу, что он надо мной смеется. Иногда, когда я бывал пьян, он меня арестовывал, забирал в участок и обыскивал, причем раздевал при этом догола, а сам, негодяй, делал снимки, на которых, как он говорил, стоял рядом со мной. Он утверждал, что посылал эти снимки Бет…

Кит ничего не ответил.

– Ты мог бы спросить, почему я не уехал. Я тебе скажу: потому что я попытался собраться с духом и убить его, но у меня ничего из этого так и не вышло… и никогда бы не получилось. Пока ты не появился. Не забудь, – добавил он, – если я не смогу…

– Ладно. И брось ты об этом. – Кит посмотрел на Билли. Тот сидел на земле, прислонившись спиной к дереву, и глядел куда-то в темноту. По-видимому, подумал Кит, он предчувствует собственную гибель. Не исключено, что ощущения и не обманывают его: сейчас Билли Марлон был трезв, и к тому же пропащим людям всегда присущи особая проницательность, способность видеть веши отчетливо и ясно. Билли достиг сейчас того исключительно редко случающегося в жизни состояния, когда человеку становится безразлично, жить ли дальше или умереть.

Они ждали, вслушиваясь в редкие звуки ночного осеннего леса – в шорох пробегавших бурундука, белки или зайца, в шум крыльев редкой птицы. Кит посмотрел на небо: луна стояла уже почти прямо над их головами. Часа через три или четыре она зайдет. Вот тогда и настанет пора начинать – правда, ему нужен был лунный свет, чтобы попасть из арбалета в псов.

Кит не хотел думать о том, что происходило сейчас внутри дома, но и не думать об этом он не мог. Несомненно, Клифф Бакстер тронулся умом, а потому и присущее ему чувство собственника должно было перерасти в нечто гораздо более уродливое и безобразное. Кит понимал, что Бакстер станет бить Энни, унижать ее, наказывать за проявленную ею неверность. Фактически Бакстер был сексуальным садистом, у которого наконец-то появился так долго отсутствовавший предлог дать волю своему больному воображению и отыграться на женщине, которую ему до сих пор так и не удалось сломить до конца. Кит не сомневался в том, что Бакстер и сейчас не сумел ее сломить; что, когда он увидит в конце концов Энни, та окажется примерно в таком же состоянии, как и он сам, – избитой, израненной морально и физически, но не побежденной.

Кит как следует настроился на то, что ему предстояло. Надо будет действовать спокойно, хладнокровно, рационально, с теми же хитростью и коварством, на которые, как он хорошо знал, способен Бакстер. Кит понимал, что Бакстер может в любой момент убить Энни, но в то же время был почти уверен, что пока еще Бакстер этого не сделал. То, что происходило сейчас в доме между ними двумя, должно было быть для Бакстера наивысшим за всю его жизнь наслаждением, а потому он будет стараться продлить его как можно дольше и постарается завершить лишь в самый последний момент. В этот самый последний момент, когда они окажутся с Бакстером лицом к лицу, все и должно будет произойти, разрешиться мгновенно, разом: и спасение, и месть, и искупление – все то, чему уже давным-давно пора свершиться.

– Мне почему-то кажется: ему известно, что мы здесь, – произнес Билли. – Не то чтобы он знает наверняка, но он… ждет.

– Какая разница, – сказал Кит. – Это ничего не меняет ни для него, ни для нас.

– Это верно. Он сам загнал себя в угол… Но и мы тоже в углу, – добавил Билли, помолчав немного. – Вроде бы ничто нам не мешает повернуться и уйти, но уйти мы не можем. Понимаешь, о чем я?

– Да.

– Эх, хорошо бы сейчас закурить.

– А выпить тебе не надо?

– Н-ну… а у тебя что, есть?

– Нет. Я просто спрашиваю, нужно тебе это сейчас или нет.

– Мне… да. Но… может и подождать.

– А знаешь, если ты после всего этого бросишь пить, то, возможно, у тебя жизнь еще и наладится.

– Может быть.

– Я тебе помогу.

– Забудь об этом. Мы с тобой в расчете. А тебе никогда не приходила в голову мысль, что нас обоих очень по-крупному надули? – спросил Билли.

– Приходила. Ну и что? Каждого ветерана надули по-крупному, начиная с тех, кто воевал еще в первую мировую. Перестань ты жалеть себя. Война уже давным-давно кончилась, достаточно давно, чтобы у тебя в голове все перепуталось и ты и без всякой войны успел бы изломать собственную жизнь.

Билли помолчал, размышляя над услышанным, потом сказал:

– Ну, с твоей-то головой такого ведь не случилось. Ты всегда умел держать себя в руках. А моя на такую нагрузку, наверное, не была рассчитана.

– Сочувствую.

– Знаешь, что я тебе еще скажу, Кит: если не чувствуешь себя немного обманутым, то не прислушаешься вовремя и к тем колокольчикам, которые могут начать звонить у тебя в голове.

Кит промолчал.

Они прождали еще час, обменявшись за это время всего несколькими словами. Наконец Билли проговорил:

– Слушай, а ты помнишь тот финальный матч, который мы играли с «Финдлэй» в последнем классе? Я тогда был на месте полузащитника, мы проигрывали 7:12, и тут я получаю передачу и рву вперед по левому краю. На линии схватки меня берут за жопу, но я не падаю, а изворачиваюсь и отбрасываю мяч назад, тебе.

Ты в тот раз играл на месте защитника, помнишь? Эти гады из «Финдлэй» на тебя наваливаются, но ты навешиваешь длинную-длинную передачу этому концевому… как же его звали, черт возьми?.. Дейвису, да? Он даже не подозревал, что он в игре, просто обернулся, и тут ему прямо в руки попадает твой мяч, он теряет равновесие и падает, но уже за чертой. Гол. Вспомнил?

– Да.

– Чертовски хорошая была игра. И поучительная. Даже если все идет не так, держись, терпи, выкладывайся, и можешь получить шанс. Интересно, сохранились ли еще те кадры на пленке?

– Наверное.

– Хотелось бы мне на них взглянуть. Слушай, а ты Бакстера по школе помнишь?

– Нет… хотя да, помню.

– Он и тогда был дерьмом. Ты с ним ни разу не дрался?

– Нет, а надо было бы.

– Поквитаться никогда не поздно.

– Вот он именно так и думает – потому-то мы сейчас и здесь.

– Да… но мы же ему в школе никогда ничего плохого не делали. Я, во всяком случае, ничего не сделал. Он сам делал другим гадости. Не понимаю, почему он до сих пор ни разу ни на кого не нарвался.

– Он всегда выбирал только слабых, – заметил Кит. На это Билли Марлон ничего не ответил, но спустя некоторое время проговорил:

– Тебя-то он здорово уделал! – И, усмехнувшись, добавил: – А знаешь, когда мы с тобой встретились тогда в баре, то на следующий день, как у меня в голове прояснилось, я сразу вспомнил о тебе и об Энни Прентис. И у меня возникла мысль, что между вами обязательно все должно начаться снова. Умный я парень, скажи?

Кит ничего не ответил.

– Я думаю, что и он это тоже сразу вычислил, – продолжал Билли. – Знаешь, я с ней одно время сталкивался иногда на улице. В школе-то я ее не очень хорошо знал, но все-таки учились мы вместе, и поэтому она при таких встречах всегда улыбалась мне и здоровалась. А иногда останавливалась, спрашивала, как у меня дела, и мы с ней перебрасывались несколькими словами. Я в таких случаях стоял, как дурак, и думал про себя: «Надо бы тебе рассказать, что твой муж трахает мою жену», но, разумеется, я ей ничего подобного никогда не говорил. Да и болтать с ней подолгу мне тоже не особенно хотелось: боялся, что если Бакстер увидит, как мы разговариваем, то непременно сделает какую-нибудь гадость или мне, или ей.

– Пожалуй, надо мне все-таки позволить тебе его выпотрошить, – проговорил Кит.

– Для этого я в твоих разрешениях не нуждаюсь, – ответил, взглянув на него, Марлон.

Подобный ответ несколько удивил Кита, хотя применительно к Билли это был хороший признак.

– Мы ведь договорились, что командовать буду я, – сказал Кит.

Билли промолчал.

Прошел еще час – теперь становилось уже по-настоящему холодно. Кит бросил взгляд на часы: десять вечера. Ему не терпелось начать действовать, но было еще слишком рано. Бакстер наверняка не спит и бдит, да и собаки пока тоже настороже.

Луна перешла в юго-западную часть неба – значит, прикинул Кит, светить она будет еще часа два или три.

– Ну ладно, действуем так, – проговорил Кит. – При свете луны убираем собак, потом ждем, когда она зайдет, тогда я бросаюсь через поляну к дому, ты меня прикрываешь, я забираюсь на террасу и прижимаюсь спиной к стене возле раздвижной стеклянной двери. Согласен?

– Пока да.

– Дальше твоя задача его выманить. Лаять по-собачьи можешь?

– Само собой.

– Значит, ты лаешь – он выходит, как тогда; только на этот раз я у него за спиной и приставляю ему револьвер к голове. Просто и безопасно. Как тебе такой план?

– На слух неплохо… впрочем, на слух планы всегда хороши, верно?

– Верно. Но иногда они еще и удаются. Билли улыбнулся:

– Помнишь те схемы, которые мы рисовали мелом на доске на тренировках? На них мы каждый матч выигрывали. И в армии тоже так было. Но в этих схемах никогда не учитывалось, что будет, если кого-то из наших парней выведут из строя, и никогда не бывало известно заранее, каковы планы другой стороны.

– Такова жизнь.

– Точно. – Билли пару минут помолчал, потом сказал: – Пожалуй, я действительно сам себя обманул. Я, а не кто-то другой. Но я слишком долго проболтался на поле, – добавил он, – и уж этот-то шанс теперь не упущу.

Они продолжали сидеть в темноте и холоде, завернувшись в толстые холщовые пончо. Ровно в полночь Кит поднялся, сбросил пончо на землю и проговорил:

– Пошли.