"Икона и крест" - читать интересную книгу автора (Нэйпир Билл)ГЛАВА 28— Чак Мартин? Это Гарри Блейк. Я получил ваше письмо. Очень удачно вышло, что я проверил, нет ли сообщений. Откуда у вас адрес моей электронной почты? Юрист оставил мой вопрос без ответа. — Я рад вашему звонку, мистер Блейк. Очень рад. — Тут он понизил голос. — Вы можете говорить не таясь? Вас никто не слышит? Я вышел на балкон и огляделся. К тому времени ветер и дождь стихли. О них напоминал лишь пар над случайной лужей. Долтон, решив отдохнуть от расшифровки, плескался в бассейне. Стройное тело, плоский живот — такое требует ежедневной часовой тренировки. Ему можно только позавидовать! На садовой скамейке, в тени папируса, сидела Зоула. В желтом полотенце, темных очках и широкополой соломенной шляпе. Она что-то строчила в блокноте. Рядом лежали листы, прижатые стаканом с чем-то розовым. — В чем дело? — Могли бы вы сегодня вечером покинуть своих товарищей? Скажем, на пару часов. — Та-ак… Что происходит, мистер Мартин? — Я хочу свести вас с некими людьми. — Не нравится мне все это. Что все-таки происходит? — Поверьте, мистер Блейк, это в ваших же интересах. Сегодня вечером неподалеку от Матильдас-Корнер будет сборище на открытом воздухе. Многие придут туда повеселиться. Сумеете выбраться? — Не исключено, — сказал я. — Все начнется с наступлением темноты. То есть где-то через час или около того. — Так чьи же интересы вы представляете, мистер Мартин? — Своим клиентом я считаю мисс Теббит. Но она почти ребенок, мистер Блейк, и я не уверен, что могу передать ей информацию, которую приготовил для вас. Эта встреча отвечает ее интересам не в меньшей степени, чем вашим. Долтон вылез из воды и теперь вытирался. Солнце с обычной для тропиков скоростью опускалось за горизонт. Облака над Кингстоном окрасились в ядовитые химические цвета. Происходящее мне не нравилось, однако я не видел другого выхода. Схватив кошелек и ключи, я пошел к «тойоте». Зоула с удивлением на меня посмотрела. — Я в город. — Что?! А как же шифр? Тратить силы на ответ я не стал. Всю дорогу к машине я чувствовал на себе взгляд Зоулы. «Тойота» стояла под папайей. Еще немного, и крупные розовые плоды плюхнулись бы прямо на нее. Рулевое колесо было обжигающе горячим. Я осторожно спустился по горной дороге. Слившееся с поверхностью моря солнце окружали красные с желтым облака — последние напоминания о буре. Наконец светило ушло под воду. Я двигался по Олд-Хоуп-роуд. Доехав до Матильдас-Корнер, я оставил машину в переулке. Густой, бухающий ритм эхом отлетал от домов. Жизнерадостные подростки рекой текли к источнику шума, и я последовал за ними. Парк был освещен, словно ярмарочная площадь. Я встал в очередь. Толстяк в огромной вязаной шапке с красными, золотыми, черными и зелеными полосами собирал со всех по три тысячи ямайских долларов. Он курил большой, небрежно свернутый косяк. Я прошел под аркой с синей надписью «ТО И ЭТО» и оказался в парке, в котором собралось никак не меньше тысячи народу. Все — или почти все — с темной кожей. Заметить меня, во всяком случае, труда не составляло. Я протолкнулся к высоким столикам, где продавали жареных цыплят, и наполнил бумажную тарелку всякой всячиной. Натянутые между деревьями гирлянды цветных электрических лампочек раскачивались на ветру, в воздухе носились запахи травки и специй, карибский говор мешался с танцевальной музыкой, рвущейся из громаднейших колонок. На сцене скакали и дергались юнцы с гитарами. Я почувствовал себя столетним старцем. Чака Мартина не было и следа. Да и мог ли он меня обнаружить в этой свалке? Вдруг мне в голову взбрело следующее: а что, если за юристом стоит Кассандра со своими друзьями и дергает за нитки? Разве не могут они в толпе всадить мне под ребра нож? Место самое подходящее. Именно этого они и хотели — чтобы я почувствовал себя в безопасности! Меня охватило беспокойство. Я решил подождать еще десять минут и смыться. В любом случае, еще немного, и я бы оглох. Закончив есть, я прихватил со стойки порцию пунша (судя по всему, плата за вход была платой за выпивку) и начал прокладывать себе путь к выходу. — Хочешь потанцевать? Лет около двадцати, темнокожая, в желтом топе, открывающем не только живот, но и большую часть груди, и желтой юбке, открывающей значительную часть бедер. «Хорошие бедра», — мелькнуло у меня. Девушка широко улыбалась, показывая безупречные белые зубы. Она носила золотые серьги и ожерелье, а обута была в белые тапочки. — Не очень, — ответил я, перекрикивая музыку. — Я не кусаюсь, — опять улыбнулась она. — А я не танцую. — Передвигай ноги — и все. Она взяла меня за руку. Ладонь у нее была маленькая и теплая, и я подумал, что плевать, чего там… Выходя, я оставил пунш на одном из столиков, и мы смешались с разгоряченной толпой. Пахло ромом, и жареными цыплятами, и потом, и травкой, и было жарко. Тесно прижатые ко мне бедра, раскованность, волнообразная свобода движений… Я пытался повторять за девушкой, но не мог попасть в ритм. Она сказала: — Не мучайся. Делай, как я сказала. Передвигай ноги. — Как тебя зовут? — Хелен. По-моему, ты не любишь шумные компании? Вот оно! Сейчас предложит найти уголок потише. — Угадала. — Мы могли бы найти уголок потише. Эта улыбка… — Вот что. Ты найдешь себе кого-нибудь пообщительней, а я отправлюсь спать. Она рассмеялась: — Так просто ты от меня не отделаешься! Пойдем. Она опять взяла меня за руку, и мы начали пробираться сквозь толпу. Хелен и на ходу продолжала танцевать, ритмично виляя задницей и подергивая плечами. На сцене же творилось что-то вроде искусственного оргазма. Диджей понес какую-то ахинею, мешая английский с местным наречием, и ко всему этому примешивался душераздирающий синтетический вой. Хелен намеревалась отвести меня в какое-то тихое, темное место. Я должен был изловчиться и выяснить, что лежало за знакомством, не разделив при этом судьбу Теббита. Я обливался потом. Или она охотилась за моим кошельком, или вела меня к кому-то. Или ею двигало простое дружелюбие, и Земля в таком случае плоская — что бы там ни говорили ученые. Девушка вывела меня мимо прилавков и баров на окраину парка. Здесь было потемнее. В высокой ограде имелся вход, за оградой — дорога, по которой потоком шли машины, а за дорогой — бетонная стена и ряд грязных одноэтажных домов с закрытыми ставнями. В моей голове тревожно гудел набат. Почувствовав мое замешательство, она вложила свою ладонь в мою: — Не волнуйся. Иди со мной. Девушка больше не улыбалась. — Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Хелен? — Не тем, о чем ты подумал, мистер. Мы пошли вдоль улицы. Она дождалась просвета между машинами, перевела меня на ту сторону, и мы отправились дальше. Ее ладонь по-прежнему была в моей. Шли молча. Игр в «случайное знакомство» как не бывало. Ярдов через пятьдесят она оглянулась, и мы свернули за угол, в узкую темную улочку. Из тени вынырнул человек. Хелен, если это было ее настоящее имя, могла бы удержать меня за руку при его нападении и не дать мне убежать. Все, что я смог придумать, — это заехать ей по носу и пуститься наутек. Я почти так и сделал, но вдруг узнал в том человеке Чака Мартина. С ним было еще двое, каждому лет под сорок. У того, что пониже, было рябое лицо. Смуглая кожа выдавала средиземноморское происхождение. Другой (высокий, сутулый, неловкий и в очках) не представлял для меня угрозы. — Я оставлю вас, джентльмены, — сказал Мартин. — Рада была познакомиться, Гарри, — попрощалась со мной девушка. Она села в большой внедорожник. Юрист взобрался на сиденье рядом. Когда они отъезжали, девушка мне помахала. Высокий открыл кошелек и показал проштампованную полароидную фотографию с какой-то писаниной, которую я не смог прочитать. — Инспектор Уотерспун, Соединенное Королевство, специальная служба. А это — инспектор Менем из Турецкой государственной полиции. «Специальная служба? Турецкая полиция?» — Извините за нелегальщину, мистер Блейк, — продолжил Уотерспун. — Важно было убедиться, что вы не приведете за собой хвост. Второпях мы не придумали ничего лучше случайного знакомства на танцах. — Дичь какая-то! Замечание так себе. Учитывая обстоятельства, без него можно было и обойтись. — Мы с огромным интересом наблюдали за вашей работой, мистер Блейк. — Вы хотите сказать, я все это время был под наблюдением? — Нам нужна ваша помощь, — уклонился от ответа Уотерспун. — Именно поэтому мы здесь. — И давно вы за мной наблюдаете? — Долго рассказывать… — Дело как-то связано с Долтоном, верно? Они быстро обменялись взглядами. — Вы сказали это наобум? — спросил Менем. Я не ответил. — Нельзя ли перебраться куда-нибудь, где есть кондиционер? — Значит, он представляется Долтоном, — проговорил Уотерспун, ни к кому не обращаясь. — Разумеется! Его так зовут! — Какие именно отношения связывают вас с так называемым Долтоном? — задал вопрос Менем. — Неужто не знаете? Ведь мы были под наблюдением! Менем подождал, пока мужчина и женщина в мини-юбке не спеша пройдут мимо. Мужчина пересчитывал толстую пачку ямайских долларов. — Нам хотелось бы, чтобы вы просто ответили на вопрос. — А мне хотелось бы, чтобы вы посвятили меня в курс дела. — Вы всерьез утверждаете, что вам ничего не известно? Менем больше не скрывал своего враждебного ко мне отношения. — До свидания. Я и вправду развернулся уходить. Уотерспун схватил меня за руку и попытался уладить ситуацию: — Думаю, мы все немного погорячились. Давайте найдем кафе с кондиционером и начнем сначала. Мы прошли несколько кварталов, прежде чем до нас перестал доносится шум из парка. Наконец забрели в некое помещение с бассейном и несколькими занятыми столиками. В углу стоял игровой автомат, вокруг которого сгрудились юнцы. Мы заняли свободные стулья, и я заказал себе молочный коктейль. Полицейские удовольствовались кофе. Я взял инициативу в свои руки: — Где в этом уравнении место для турецкой полиции? — Имейте в виду: вопросы задаем мы — вы на них отвечаете. Я пытался держать себя в руках. — Имейте в виду: я свободный гражданин свободной страны, а вы можете идти ко всем чертям! Уотерспун отхлебнул кофе и скорчил рожу. — Вы правы, мистер Блейк. Поймите, мы давно в пути, пролетели несколько часовых поясов… Нам и в самом деле очень хотелось бы услышать ответы на наши вопросы. Вы не представляете, насколько это важно. Интересно, они играют со мной в плохого и хорошего полицейского, как в кино? Я-то всю жизнь считал это выдумкой сценаристов и беллетристов. — Так какие отношения связывают вас с этими людьми? — спросил Менем. Они столько времени морочили мне голову! Кроме того, я все еще был зол. — Меня наняла знатная линкольнширская семья, чтобы я изучил одну рукопись. В ней содержится нечто, требующее специальных навыков. Зоула — историк-маринист, Долтон — эксперт по предметам религиозного поклонения. Обнаруженное в рукописи заставило нас прилететь сюда. — Вы утверждаете, что до тех пор с Долтоном знакомы не были? Менем определенно действовал мне на нервы. Возможно, я сам виноват: мои анархические задатки всегда мешали мне работать в команде. Если не верите, спросите у моего старого сержанта. — Ни в малейшей степени. «Специальная служба… Турецкая государственная полиция…» — Вы, часом, не о терроризме ли речь ведете? Эта мысль уже несколько дней дремала в моем подсознании. — Странно, что это прозвучало именно из ваших уст, — сказал Утерспун. Я ждал ответа. Вместо этого он сам спросил: — А вы, часом, не ищете что-нибудь? Менем стрельнул в него глазами, словно тот сказал слишком много. — Откуда вам это известно? — Догадался, — ответил Уотерспун, помешивая кофе. Он не ждал, что я ему поверю, и не беспокоился по этому поводу. — Так уж получилось, что моя страна находится на перекрестке между Востоком и Западом, Европой и Азией, — начал Менем. — Наши западные соседи — они же давние враги — греки. На востоке — Армения и Иран, обвиняющие Турцию в геноциде, имевшем место в прошлом. К сожалению, наша история полна кровавых событий… — Благодарю, за время работы я немного поднаторел в истории. Давайте ближе к делу. Полицейский положил в свой кофе три ложки сахара. — Как я уже говорил, мы можем рассказывать вам далеко не все. — Вы прилетели на Ямайку, чтобы мне об этом сообщить? — Мы хотели бы выяснить, — ответил Менем, — что именно вы ищете и насколько успешны ваши поиски. Ваши и ваших друзей. — А с какой стати я должен вам о чем-либо рассказывать? Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке: не мог свыкнуться с недавним открытием, что за мной следили. — Мистер Блейк… Я вхожу в специальный отдел Турецкой государственной полиции. Географические и исторические особенности моей страны, о которых я вам только что рассказал, делают ее притягательной для разного рода экстремистов. Нам приходится иметь дело с курдскими сепаратистами, взрывающими бомбы на Египетском базаре в Стамбуле, мусульманскими фундаменталистами, пытающимися проникнуть на американские военные базы, греческими боевиками, которые… — При чем тут я? — Уже некоторое время мы расследуем деятельность некой группы людей. Если я скажу, что эти люди опасны, то сильно преуменьшу серьезность положения. Я почувствовал, как съеживается кожа на моей голове. Менем продолжил: — Они и вы ищете одну и ту же вещь. И для них очень важно найти ее раньше вас. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Я прекрасно все понимал. Меня била мелкая дрожь. Кондиционер виноват, что ли?.. — Этот маленький остров очень жесток. В стране, где в прошлом году случилось восемьсот убийств, смерть трех туристов будет считаться очередным несчастным случаем. Я понял это, как только ступил на ямайскую землю. Нет, еще в том оксфордском пабе, когда только узнал о грядущей поездке. — Вы сказали «трех туристов». — Зоула, Дебби и вы. Не Долтон. Я задумался. — Не Долтон? Менем покачал головой: — Не Долтон. Я с шумом прикончил остатки молочного коктейля. Рука немного тряслась. Глаза Менема казались стеклянными шариками. — Если нам повезет, то ответ будет уже через день-другой. Уотерспун удовлетворенно кивнул: — Мы просим вас, мистер Блейк, лишь держать нас в курсе ваших успехов. Что бы вы ни нашли, держите связь через офис мистера Мартина. Не через консульство, в котором течей не меньше, чем в решете. — А как быть с Долтоном? Полицейские переглянулись. Менем коротко кивнул, и Уотерспун сказал: — Ваш друг Долтон выдается напрокат. — А если без тонкостей? Долтон — наемный убийца? — Не просто убийца, — ответил Уотерспун. — У него как минимум дюжина имен и столько же паспортов. Вы непременно обнаружите его в Ираке, Палестине, Турции — везде, где нужен нож в темном переулке или зверская расправа на рыночной площади. Его жизнь — сплошная криптограмма, а выходит на улицу он только с заходом солнца. Менем вытащил из бокового кармана небольшой коричневый конверт и передал мне черно-белую фотографию. С карточки на меня пристально смотрел Долтон. Улица смахивала на лондонскую. Фотография была сделана из окна машины. Еще там была печать с номером и имя — Лерой Або. — Не этого ли человека вы называете Долтоном? — Этого. Так он — Лерой Або? Я почувствовал тошноту. — Это одно из многих его имен, — ответил Менем. — А вот некоторые из его художеств. Он протянул мне пару вырезок из англоязычных газет. Покореженный автобус, разбросанные по оживленной улице обломки и тела людей, кареты скорой помощи… Другая фотография. Разрушенный рынок. Судя по машинам и прохожим — где-то в Средиземноморье или на Ближнем Востоке. — Три года назад он сбежал из измирской тюрьмы. На данный момент он связан с некими экстремистами на севере моей страны. Мы полагаем, что искомый вами предмет обладает с их точки зрения неким символическим значением. Очевидно, данному человеку было дано задание обнаружить этот предмет. И, по нашим сведениям, его успех послужит сигналом к террористическим действиям с глобальными последствиями. Я почувствовал, что побледнел. — Не может быть! Он работает на сэра Джозефа, директора Оксфордского музея древностей! — Не работает, — сказал Уотерспун. — Сами удостоверьтесь. Гляньте в Интернете, есть ли его имя в списке работников музея. Менем выдавил из себя полуулыбку: — Ах да, сэр Джозеф… Добродетельный, непогрешимый, богатый сэр Джозеф… Теперь мы и в самом деле вторгаемся в области, в которых я теряю право разглашать те или иные факты. Он дал мне несколько секунд, чтобы мое воображение понеслось вскачь. Затем спросил: — Вы не замечали ничего странного в поведении Долтона? Я задумался. Вспомнилось несколько мелочей. — Да… Да, замечал. Он говорил с кем-то по телефону, но, стоило мне войти в комнату, бросал трубку. Или отлучался, никак не объясняя своего отсутствия. Я повернулся к Уотерспуну: — Это они убили Теббита? А убийство обставили как ограбление? Инспектор посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом. — И, зная это, вы как ни в чем не бывало использовали меня в качестве наживки! — Ну, зачем вы так, мистер Блейк… — Это еще не все! — В горле у меня пересохло. — Зоула клянется, что тогда, в кафе, видела, как Долтон разговаривал с неким человеком. Разговор был вполне серьезный — не дружеская болтовня! Улыбка исчезла. Они опять переглянулись. — Получается, он действует не один. — Может быть, Зоуле, Дебби и мне лучше просто сбежать? — Скажу откровенно: вы подвергаетесь колоссальной опасности, — ответил Уотерспун. — Я бы десять раз подумал, прежде чем ставить одного из своих оперативных работников на ваше место. Даже одного. И все же я прошу вас остаться. На кону множество человеческих жизней. — Получается, вы использовали меня как наживку со времени того убийства, да? — повторил я вопрос. Уотерспун все размешивал и размешивал свой кофе. — Что мне делать с Долтоном? Я никак не мог свести воедино веселого, застенчивого юношу, которого я знал, и эту тварь, этого фанатика, о котором мне только что рассказали. — Не сообщайте ему о нашей встрече. Не подавайте виду, что все о нем знаете. И главное, в его руки не должен попасть найденный предмет. В замешательстве я покачал головой: — Не уверен, что такое возможно. — Как только это попадет ему в лапы, — объяснил мне Менем, — вы, Зоула и Дебби станете для него обузой. Он раздавит вас, как букашек. — Что, по-вашему, я должен делать? — Как только найдете ту вещь, дайте нам знать, — сказал Уотерспун. — Мы постараемся обеспечить вашу безопасность. Я встал. Ноги меня не слушались. — Кстати, где вы остановилась? Спрошено будто бы невзначай. — У нас есть убежище. — Так дело не пойдет! Нам нужно знать, где именно оно находится. — Вилла в Ред-Хиллз. — Я от всей души надеялся, что вру убедительно. — В сотне ярдов от бензоколонки «Шелл», справа от нее. Вы не пропустите, такое большое белое здание с балконами. Я нашел его достаточно безопасным. — Оно было бы таким, не окажись среди вас этой змеи… Выйдя на улицу, я махнул, останавливая такси, из которого неслось регги. С ним соревновался доносящийся с Матильдас-Корнер тяжелый ритм. Менем сказал: — Как только мы узнаем, какого рода ваша находка, мы лучше поймем, чем она так привлекательна для курдских террористов. Мы стояли на людной улице. Я торговался с пожилым растаманом, собираясь ехать в Ред-Хиллз. Уотерспун на прощанье мне помахал. Через пару сотен ярдов, я оглянулся: полицейских не было. Затерялись в толпе. Когда мы достигли Констант-Спринг, я развернул водителя обратно, после чего мы проехали через все Беверли-Хиллз. Мы аккуратно пробирались по тихим улицам с дорогущими домами, высокими оградами и людоедскими собаками. Нарезав несколько кругов, я убедился, что нас не преследуют, и мы вернулись на Матильдас-Корнер. Я остановил такси в миле от «тойоты». Опять поднимался ветер, а вечеринка в парке была в самом разгаре. — На дискотеку? — спросил растаман. — Верно, друг. Сдачу оставь себе. — Да хранит тебя Господь! Он поехал дальше. Наследие Боба Марли эхом отлетало от стен домов. Через полчаса я был уже на вилле. Зоула делала какую-то свою штуку, в которой участвовали ананас, рыба под названием люциан и острый нож. Дебби была здесь же и выполняла роль кухонной прислуги. Долтон, в своем ямайском наряде, внимательно изучал рукопись Огилви. Он приветствовал меня дружеским жестом и застенчивой улыбкой, которые я никак не мог увязать с изуродованными телами на Египетском базаре в Стамбуле. |
||
|