Открытия и противоречия Вавилона

Археологи, правда, спорят, были ли сады Семирамиды пристроены к летнему дворцу царя в северном углу огражденного двойной стеной города площадью 16 квадратных километров, или находились в западной части дворцового комплекса, спускаясь прямо к водам Евфрата, вдоль которого и протянулся Вавилон. Спорят и о том, точно ли Семирамидины были сады, а также существовала ли она вообще.

Отец истории Геродот, побывавший в Вавилоне в 500 году до н. э., приписывает Семирамиде постройку каменного моста через Евфрат и углубление русла реки, после чего та сделалась судоходной. Но Наши современники опровергают Геродота: все это как раз сделал Навуходоносор II. А за Семирамиду, якобы мидянку, потомки принимали Ассирийскую царицу Шаммурамат, жившую в IX веке до н. э.

Уже открыты города древнее шумерских, а «юный», 5—4-тысячелетний Вавилон по-прежнему предмет пересудов, будто жизнь в нем не перестает кипеть и сейчас, и будто нам о нем все известно.

Как "все-дороги ведут в Рим", так все, что мы знаем и умеем, чем владеем, шло из Вавилона. Там придумали 60-ричную систему счисления:[31]12 месяцев в году, 60 минут в часе, 60 секунд в минуте; измерения по 360-градусной шкале. Семь дней недели и само священное число 7 (как и 3), тот самый «талант» — мера веса и удачи (29 килограммов 68 граммов), слово «херувим» и так далее, далее. Дни недели, названные по небесным светилам, сохранились у романо-германских народов, придя через греков и римлян: 1-й — день Шамаша (Солнца), 2-й — Сина (Луны), 3-й — Нергаля (Марса), 4-й — Нэбо (Меркурия), 5-й — Мардука (Юпитера), 6-й — Иштар (Венеры), 7-й — Нини-ба (Сатурна). Имена звездных богов здесь аккадские (семитские), они сменили шумерские имена тех же божеств; затем их сменили имена греко-римских богов, а потом появились романо-германские названия солнца и планет. Но принцип остался неизменным. Вавилон — столица звездочетов, астрономов, астрологов. Вавилон не раз бывал столицей возникавших и погибавших мировых держав. Александр Македонский хотел его сделать центром мира. С этим замыслом он и умер в 323 году до н. э. Вавилон — исток мировых религий, культов, обрядов, религиозных традиций. Вавилон — самый большой и самый богатый город мира II–I тысячелетий до н. э., родина космополитизма и "смешения языков" — город Вавилонской башни, Библии, "великой блудницы".

Даже скрывшись с глаз людей, вместе с многочисленными городами древней Месопотамии, он из века в век сохранял свое имя. Оно дошло до нас в названии арабской деревушки возле холма Бабиль, под которым погребены остатки летнего дворца Навуходоносора в северной части (остром углу) Вавилона. А славу исчезнувшего города — "чуда света" — разнесли по миру халдеи — жрецы древних богов, прорицатели, астрологи, чародеи, врачеватели.

А вот найти и раскопать руины Вавилона европейцам оказалось необычайно трудно. Прежде всего потому, что доступ в Месопотамию был сопряжен с тяжкой дорогой через горы и пустыни, враждебно настроенными кочевыми исламскими племенами, уничтожавшими "неверных".

Первыми землепроходцами в Месопотамии оказались католические монахи. Правда, в XII веке Месопотамию посетил Вениамин из Туделы, чтобы пересчитать жившие там еврейские общины. Католические монахи обратили внимание на загадочные курганы, протянувшиеся вдоль Тигра и Евфрата. В 1765 году генеральный викарий вавилонский Бошан напечатал в парижском журнале свои путевые заметки о путешествии по Евфрату от Багдада до Басры. Еще он прислал в Париж глиняные дощечки с клинописными знаками (это были деловые контракты).

"Необходимо раскопать курганы", — писали монахи Эммануэль де Сент-Альбер из Багдада и д'Анвилль. Но серьезнее всех оказались руководители Ост-Индской компании, торговавшие с Месопотамией товарами из Индии. В городе Мосуле жили резиденты компании; они собрали коллекцию находок из курганов и в 1801 году впервые прислали ее в Лондон. Это были клинописные таблички из деревни Гилла на месте Вавилона. Требования раскопать курганы повторялись все настойчивее. Между тем курганы уже вовсю раскапывались: арабы брали оттуда необожженный кирпич, чтобы сложить очаг или подпереть стену тростниковой хижины.

Первые раскопки осуществил за свой счет резидент Ост-Индской компании Джемс Рич, но из-за нехватки сил, средств и умения вскоре бросил это занятие. В 1842 году французский консул Ботта приехал в Мосул, чтобы также приступить к раскопкам. Он собрался раскапывать Вавилон. По профессии натуралист, богатый человек, он вложил в это дело все свои средства. Его не останавливала даже одна весьма существенная деталь: он не знал, где находился Вавилон. Не знали этого и другие любознательные искатели. Ботта начал копать в селении Гуюнджик, старинной Меспиле. Историк Ксенофонт в 300 году до н. э. писал, что оттуда видны развалины Ниневии (столицы Ассирии). Ни до чего не докопавшись, Ботта, по совету заинтересовавшихся арабов, пошел в деревню Хофсабад: роя могилы, местные жители находили там куски камней с рельефами. Bi результате Ботта открыл не больше и не меньше — Неневию! Это были развалины дворца ассирийского царя Саргона: комнаты, тронный зал, по стенам рельефы на каменных плитах — сцены царской охоты, военные. Все вокруг было усеяно клинописью. Арабы же едва не прогнали Ботта со смертельными угрозами: они испугались выкопанной головы крылатого быка выше человеческого роста; крылатый бык — символ Ассирии. Спустившись далее в подвал дворца Саргона, археолог открыл нечто невиданное — архив и библиотеку. Глиняные таблички, обожженные и не обожженные, оказались собранием большей частью царя Ашшурбанилала, вывезенным из разрушенного тогда ассирийцами Вавилона. Позднее прочли, что таблицы были пронумерованы: "Серия таблиц такая-то, по счету таблица такая-то, дворец Ашшурбанипала, царя Вселенной, царя Ассирии". В 1899 году в Месопотамию прибыл немецкий археолог Роберт Кольдевей. Ему первому удалось значительно раскопать Вавилонское городище. С тех пор и по сей день раскопки продолжаются, однако достигнуто не так много. Вавилон, до сей поры пользующийся покровительством Мардука, никому ничего "не показывает". Однако немецкие археологи установили план города с каналами, главными улицами, стенами и зданиями.

Археологи не смогли сдержать эмоций, когда перед ними внезапно возник холм, "вырвавшийся из мрачного кипения туч" и так далее. Впрочем, не прозрение ли посетило их: им показалось, что они видят оплавленные кирпичи Вавилонской башни. В самом деле, кто, как не "карающая десница Господа", мог оплавить эти кирпичи, — однако не Вавилонской башни, а зиккурата с храмом Нэбо в Борсиппе. Кирпичи превратились в "пузырчатые, «базальтовые» комья. Так должны были гореть они при температуре до 1200 градусов не менее семи дней.

Раскопанный в Борсиппе холм Бирс Нимруд поначалу приняли за центр Вавилона, отчего предположили, что город простирался на многие десятки километров. Правда, Вавилон и так оказался очень большим городом: когда в IV веке до н э. войско Александра Македонского вошло в Вавилон, в некоторые кварталы эта весть не успела прийти.

Объяснить «возгораемость» вавилонского кирпича просто. Дело в том, что основой строительный материал — глина — выветривается и вымывается дождями. Для армирования ее применялся порубленный тростник, солома. Позже научились обжигать кирпич в печах. Но топлива в Месопотамии было не много, обожженный кирпич стоил очень дорого, ему вели счет: на каждом ставилось царское клеймо. В связи с этим здания ставились из сырцового кирпича, переложенного тростниковыми канатами и залитого асфальтом ("земляной смолой"). Толщина стен в огромных дворцах и храмах, в городских стенах достигалась именно таким способом. Слой же с обеих сторон стен был облицовкой из обожженного кирпича, ярко выкрашенного глазурью — синей, голубой, красной, черной. Все здания стояли на высоких кирпичных площадках, а ниже — на насыпных холмах.

Новые сооружения держались недолго: сырцовая кладка оседала, крыша проваливалась, здание приходило в негодность. Постоянное обновление строений было царской заботой, предметом гордости и похвальбы. Навуходоносор II говорит: "И Этеменан-ки, ступенчатую башню Вавилона, я заставил отделать асфальтом и глазурованным кирпичом, прекрасным, как день. Для перекрытия его помещений я применил в изобилии могучие кедровые стволы".

Непрерывная вавилонская «перестройка» — это и в самом деле гигантский труд. Несмотря же на возможность разрушения нового сооружения и даже небезопасность нахождения в нем людей, всегда, каждый раз строили «навечно». Это было священное дело, угодное богам; Еще есть версия о том, что храм наверху зиккурата разрушали сами строители: они ежегодно строили его заново, чтобы каждый раз "священный брак" совершался в "новогодних стенах".

Пожар, возможный по ряду причин, в том числе и вовсе не от "карающей десницы", вполне мог бушевать и те семь дней, что отводят ему специалисты: тростник, без доступа воздуха, накапливал в себе гигантскую температуру, достаточную для плавления глины.

Обратимся же не к теме разрушения, а к моменту строительства башни. Эта тема, по крайней мере, равновелика "каре Господней" и также присутствует в Библии.

К строительству Навуходоносора приучал его отец, основатель халдейской династии Набопаласар.

"Когда по велению Нэбо и Мардука, любящих мое царство, и при помощи оружия, сильного тростника (копья), принадлежащего грозному Эрре, который поражает молнией моих врагов, я победил Субарея (Ассирию) и превратил его страну в груды обломков и развалин, тогда Мардук, владыка Этеменан-ки, Вавилонской ступенчатой башни, которая еще до меня обветшала и обвалилась, приказал мне заново возвести фундамент в котловане на старом основании, чтобы глава башни могла высотой состязаться с небом. Я изготовил кирки, лопаты и формы для кирпичей из слоновой кости и эбенового дерева, отборной древесины и заставил многочисленных людей, созванных со всей страны, нести все это, лепить глиняные кирпичи, изготавливать обожженные кирпичи, бесчисленные, как капли дождя, падающего с неба Бусы из золота и серебра, камни гор и морского побережья я разложил внутри его основания, белую драгоценную мазь, очищенное масло, благовонные травы и красную пасту я положил под кирпичи. Изображение моего величества, несущего корзину с кирпичом, я изготовил и заложил в фундамент.

Перед Мардуком, моим господином, я склонил выю, я подоткнул платье, роскошное одеяние моего величества, и носил на своей голове кирпичи и глину. Я велел сплести из золота и серебра корзины для кирпича, и Навуходоносора, старшего сына, любимца моего сердца, я заставил носить вместе с моими людьми глину, смешанное вино, чистое вино, масло и пряные травы".

Потомкам исчезнувшая Месопотамская цивилизация предстала в виде курганов — могильных холмов, состоявших из строительного мусора. Оттого археологические раскопки Вавилона невозможно вести традиционными методами. Еще Роберт Кольдевей жаловался, что ему не под силу вывезти эти немыслимые завалы строительных отходов.

Точно так же погибла под собственными обломками, а вовсе не сгорела разрушенная в последний раз Ксерксом Вавилонская башня. Ее взялся было перестроить Александр Македонский. Говорят, будто он совершил вавилонский обряд венчания на царство: взял статую Мардука за руки, чтобы Мардук встал с трона. Но Александр Македонский умер, не приступив, в сущности, к объявленному строительству.

Первым европейцам, отважным, с риском для жизни попавшим в Месопотамию, предстала унылая безлюдная равнина, окруженная Иранским и Армянским плоскогорьями на востоке и северо-востоке и Аравийской пустыней на западе. Однообразный унылый вид и курганы вдоль обеих рек, Евфрата и Тигра, стекающих с гор и впадающих в Персидский залив. В древности они сливались в 150 километрах от моря и имели общее устье. Жаркий климат и обилие степных трав, превращавших равнину в пастбище, — вот и все дары природы. Остальное было сделано руками человека, поселившегося здесь.

Впрочем, 6000 лет назад страна Сенаар (Шумер) была не безлюдной пустыней, а страной цветущей, кормившей многомиллионное население. Климат позволял земледельцам на распаханных, ухоженных полях собирать два урожая пшеницы и ячменя: Разбросанные по равнине редкие финиковые рощицы тоже подвергались окультуриванию. Степные травы кормили огромные стада быков и баранов.

Но не все было безоблачно с природной точки зрения: равнина изобиловала хищными зверями, ядовитыми змеями, скорпионами, тучами комаров и песчаных мух. К концу лета степь выгорала, особенно к Евфрату, к которому подступали пески. После засухи начинались обильные дожди — осенние и зимние. Болота испускали ядовитые испарения. Свирепствовали холера, малярия, дизентерия, тропическая лихорадка. В апреле разливались реки; наводнения превращали страну в огромное озеро. Вода стояла на равнине шесть месяцев.

С древнейших времен уцелели земляные дамбы и укрепления от воды. Всю Месопотамию пересекали вдоль и поперек отводные каналы, стоки с полей. Каналы рыли параллельно рекам, вокруг городов и в самих городах. На улицах тоже были стоки. Отводили воду и в обширные искусственные озера; два таких озера еще видны вблизи Вавилона. Откосы и дно каналов выкладывали камнями, привозимыми с гор.

И при всем при этом равнина подвергалась постоянным завоеваниям: Вавилон завоевывали последовательно — амореи, ассирийцы, персы, касситы, парфяне и еще многие племена и царства. А народ строил города, города-храмы, разрушал и снова возводил здания, вез из дальних стран камень, металлы, драгоценности, древесину и саженцы, краски, материалы для изготовления стекла, вообще множество ремесленного сырья, рыл каналы и озера, очищал их, обжигал глину, отвоевывал свою землю бесконечное число раз и, укрепившись, отсюда продолжал диктовать миру свою волю.

Ныне считается, что шумеры — пришлый народ; путь их прослеживается через горы от предгорий Ко-пет-Дага через Эльбрус. там, вблизи пустыни Кара-кум, найдены остатки родственной им культуры. Это одна из теорий, наиболее логичных и все объясняющих. Жители пустыни попали в местность с невиданным изобилием воды, "в страну, текущую молоком и медом". И в то же время они были людьми гор.

А достичь этой местности им и помог бог гор — Энлиль-Бел. Для храма Энлилю они насыпали холм Э-кур — "Дом на горе". Горные народы ставили храмы на вершинах, отсюда и приверженность их к "искусственным горам" — пирамидам.

А потом пришли семиты, аккадское племя, создавшее Аккадское царство на севере Месопотамии. Аккадцы ринулись на юг и покорили шумеров, переняв у них язык, письменность, календарь. В конце концов, они смешались в один народ — Вавилонский. На самых древних рисунках шумеры и аккадцы — вместе. Шумеры с круглыми и бритыми головами и лицами. Глаза большие, большой прямой нос. Семиты — с длинными волосами и бородами, лица продолговатые, нос изогнутый и тонкий. Интересно, что в Вавилоне житейский, разговорный язык был семитский, а язык священнодействий, жреческий — шумерский. Молитвы, заклинания, священная история.

Бел, чей гнев не имеет подобия, Бел, благой царь, господин стран, делающий благосклонными великих богов, Бел, ниспровергающий своим взглядом могучих,

господин царей, свет человечества, распределяющий судьбы, Бел, твое жилище — Вавилон, Борсиппа — твоя тиара.

В табличках из дворца ассирийского царя Саргона в Ниневии, найденных археологом Боттой в 1842 году и представлявших собой библиотеку Ашшурба-нипала, вывезенную им из разрушенного Вавилона, прочли гимны богам, легенды о царях и героях, летописи ассирийских царей. В табличках — математика, астрономия, словари, учебники вавилонского языка, долговые документы, контракты о купле-продаже, завещания, печати. Ашшурбанипал собрал и сохранил все это.

Первый вавилонский царь-аморей Хаммурапи в прологе к своим Законам (1790 год до н. э.) определил, в чем состоят царские добродетели, на своем примере. "Я, Хаммурапи, царь несравненный. Черноголовыми, которых дал мне Энлиль-Бел и власть над которыми поручил мне Мардук-Бел, я не пренебрегал, о них я не нерадел, я искал их блага. С могучим оружием, врученным мне Замамой и Инан-ной, с премудростью, дарованной мне Эа, с разумом, которым наделил меня Мардук, я истребил врагов вверху (на севере) и внизу (на юге), прекратил раздоры, устроил стране благосостояние, дал людям жить в безопасных местах, охранял их от нарушения спокойствия. Великие боги призвали меня, жезл мой — жезл правды, моя благая сень простерта над моим городом. На груди своей лелею я жителей Шумера и Аккада, а с помощью моего бога-покровителя и его братьев успокоены они в мире, моя премудрость их покрывает".

Хаммурапи провозгласил город Вавилон вечным обиталищем царственности; его жители получили привилегии, за которые крепко держались, ведь ореол царственного города признавали и покорявшие его персы, ассирийцы и другие завоеватели. Все правители-завоеватели «причащались» Вавилону через обряд "прикосновения к рукам Мардука, чтобы он встал".

Памфлет под вавилонским названием "Если царь не блюдет правосудия" (700 год до н. э.), а позднее под названием "Зерцало правителя" посвящен защите гражданских привилегий. Плохой царь тот, кто покушается на имущество граждан путем поборов, налагает на них тяготы и повинности, привлекает к военной службе, выносит неправильные приговоры и вообще не считается с привилегиями, "написанными на стелах", то есть с законами Хаммурапи. Поскольку Вавилон есть средоточие мира, неприкосновенность его крепка. Даже собака, вошедшая в город, не может быть убита. Ашшурбанипал сообщает, что он сам переписал и сверил этот текст "для моего постоянного чтения".

С тех пор нашли еще множество глиняных, изредка каменных, архивов на табличках, надписей на стенах, каменных столбах и скалах предгорий. Табличками и списками с надписей наполнили все музеи современного мира. Но их до сих пор ищут и находят. Общее количество превысило уже 25 000.

Вавилоняне отомстили Ассирии и разрушили дворец Саргона, с помощью мидян восстановив мировое Вавилонское царство. Но архивы отчего-то обратно не вывезли. Может быть, собственная переписка отнимала у них все время?

Переписка велась интенсивная. Письма (глиняные таблички) вкладывались в глиняные же футляры ("конверты"). Точно пригнанный футляр обжигался в печи вместе с письмом. При получении футляр, на котором был адрес, разбивали. Зато хранили письмо.

Билингвы, двуязычные надписи, сыгравшие свою золотую роль в расшифровке древнекоптского письма египтян, предпринятой гениальным Шампольо-ном, в вавилонских табличках встречаются не единожды. Есть и трехъязычные тексты, но ни один из этих языков не был знаком ученым.

Первый перевод осуществил немецкий учитель Георг Гротефенд в сентябре 1802 года. Для сравнения он взял новоперсидс!сие части двух надписей. До него был известен всего один клинописный значок — отделение слова от слова. Слова состояли из знаков числом до десяти. Гротефенд решил: это буквы, а не слоги. Он отыскал повторяющиеся слова. Затем возникла догадка: ведь повторяться столь часто могут имена и титулы царей. По-гречески и по-римски имена и титулы восточных царей передавали так: "N, царь великий, царь царей, NN царя сын". К примеру, Дарий, сын Гистаспа; Ксеркс, сын Дария. Ксеркс был первым именем, прочитанным в клинописи. Гротефенд проверил имена царей по Библии; по сравнению с нею, имена отличались звучанием: Кхшхер-ше, Дархеуш, Гоштасп. Прочитал исследователь и имя бога Ахурамазда, и слово «великий». Но открытие Гротефенда не произвело ни на кого впечатления и было опубликовано только через 80 лет.

Когда в Египте нашли алебастровую вазу из Вавилона с надписями на четырех языках, один из которых был иероглифический, а три клинописные, вазу послали Шампольону. Он-то и прочитал опять то же имя: Ксеркс.

Всего в вавилонских надписях насчитано 500 разных знаков.

Через 50 лет после Гротефенда англичанин Генри Раулинсон прочитал гигантскую надпись на скале — это был рельеф из Персеполя. Бехистунская скала в Загросе поднимается на высоту 1000 метров почти отвесно над равниной. Начиная со стометровой высоты на скале сохранилась клинопись на вавилонском и персидском языках и рельефный рисунок. Больше десяти лет Раулинсон перерисовывал эти знаки — четыреста двадцатиметровых строчек. На рисунке царь Дарий, а перед ним 9 бунтовщиков со связанными сзади руками, а сам он попирает ногами поверженного врага. Надпись повествовала о том, как царь Дарий справился с бунтом и сел на трон царств, им тут же перечисленных.

После копирования (с риском для жизни!) Раулинсон обнаружил в надписи более 200 имен царей, царств и народов.

Кроме имен, первыми словами, прочитанными в клинописи, были «царь», «народ», «страна», "бог".

Но все еще неизвестно было, на каком языке говорили вавилоняне и ассирийцы. Ассирийцы оставили учебные таблички-словари: они изучали вавилонский язык. И когда с их помощью, наконец, прочли слова вслух, то в звучании сразу обнаружилось огромное сходство с древнееврейским языком.

Позже прочли шумеров. В шумерских табличках удалось подобраться к истокам клинописи. Они писали не знаками, а штрихами — рисунками предметов.

Клинопись — сложное письмо: знаки, идеограммы, слоги, слова, звуки в них можно толковать как угодно. И, в общем-то, толкуют до сих пор.

Дольше всех из старинных начертаний держались круги и полукружия, а также идеограммы царей и богов — звездообразные знаки. Так, Иштар изображалась в виде 8-конечной звезды, рядом с солнцем и луной. Мардук — в виде копья.

Конечно же, переписывающиеся вавилоняне умели читать письма. Это обстоятельство также подталкивает ученых к тому, чтобы досконально овладеть утерянным и восстанавливаемым способом передачи информации.

Громадный, шумный, квадратный или прямоугольный по форме, обнесенный двойной стеной Вавилон насчитывал 100–500 тысяч жителей.

Наружная стена города представляла собой насыпной вал не менее 25 метров высоты. Внутренняя кирпичная стена, по слухам, достигала 90 метров. Внешняя стена была шириной 7,12 метра. Через каждые 52,5 метра на ней стояли прямоугольные башни шириной 8,37 метра. За 12 метров до стен был вырыт широкий и глубокий ров, заполненный водой. Через него были перекинуты крытые мосты. Со стороны. Евфрата стена смыкалась с высокими набережными. Вместе с укрепленными пристанями западная, обращенная к Евфрату сторона Вавилона представляла грозный бастион.

Восемь (а не сто, как у Геродота) медных наглухо запиравшихся ворот вели из города по дорогам к городам-храмам богов. Ворота Иштар — дорога в ее город-храм; Ворота Сина — на Тигр; Ворота Марду-ка-Бела, называвшиеся Гишшу, — дорога в Кугу; Ворота Забабы, или Нинурты (бога войны) — дорога в Киш; Ворота Энлиля — в Ниппур; Ворота Ура-ша — в Дильбат (это дорога Нэбо из Борсиппы); Ворота Шамаша — дорога в Ларсу; Ворота Адада — в Акуц. Еще одни, Священные Ворота в самом городе, в Эсагиле; они были украшены гербом Вавилона — драконом. К священным Воротам вела улица бога Нергаля Радостного, или, по-другому, улица Мардука.

Внутри города ворота выводили на прямые, взаимно пересекающиеся проспекты. Планировке города удивлялись жители других стран цивилизованного древнего мира: ни о каких проспектах не знали ни греки, ни египтяне. Кроме того, город делился внутри еще одной стеной в восточной части; а также каналом Арахна; в результате исторических Передряг менялось и русло самого Евфрата: персидский царь Ксеркс пустил его по самому городу Вавилону, но это случилось уже в позднейший период его истории.

Многочисленные стоки для воды, арыки, водопровод, фонтаны во дворах домов помогали решать месопотамскую проблему водоизобилия.

Проспекты делили город на восемь изолированных друг от друга кварталов; почти все более-менее большие улицы Вавилона запирались с двух сторон собственными медными воротами.

Наиболее роскошными районами Вавилона были "Дом царского дворца" в его северной части с летней резиденцией царя, висячими садами и виллами знати, а также центральная часть города с храмом Эсагилы, южным царским дворцом и окружающими дворец храмами других богов, среди которых красивейшим и внушительнейшим был храм Иштар-Нинмах, ныне восстановленный. Вообще в Вавилоне насчитывалось 53 храма, 955 целл (помещений-часовен для фигур богов), 384 уличных алтаря, не считая алтарей домашних.

Улицы Вавилона были покрыты плотно утрамбованными остатками строительных материалов, в городских домах полы были глинобитными.

Геродот восхищался красотой улиц Вавилона — с 3—4-этажными домами. Однако внутри кварталов были узкие улочки и тупики с глухими стенами без окон. Иногда эти улочки были крытыми — над ними нависали соединившиеся кровли домов. О тесноте прижимавшихся друг к другу строений могут поведать многочисленные тяжбы, записанные на глиняных табличках. Судились за право ступать по определенной части проходов, за деревянные балки, соединяющие стены. Одна такая тяжба ярко повествует:

В 527 году Итти-Мардук-балату, сын Набу-аххе-иддина, потомка Эгиби, купил у Забабы-иддина, сына Бел-иддина, потомка Ададусине, дом у Ворот Гишшу за 4,5 мины (2,25 килограмма) серебра. Вплотную к этому дому был пристроен другой дом, принадлежавший Забабе. В 522 году сосед Итти умер, а его сын захотел купить и второй дом. Забаба отказался. Тогда сын Итти по имени Мардук-Нацир-Анли решил пойти на конфликт. Ссора произошла по поводу того, что балки в доме Забабы были укреплены в стене дома Итти. Сын покойного потребовал убрать балки, то есть разломать крышу. Или же продать

дом. Суд признал стену собственностью сына и обязал Забабу убрать балки, не трогая дренажных труб и бревен в стене; а также возместить ущерб дому истца и внешнему виду улицы.

Вавилон был городом многонаселенным, и частных домов на всех не хватало. В основном помещения арендовали. Причем в сырцовокирпичных домах самой ценной вещью были деревянные двери. Арендатор, въезжая в дом, привозил с собой свои собственные.

Горожане, называемые "дети Вавилона" или "сыны Вавилона", не только молились богам и тяжко трудились. Они вели бурную жизнь, судясь, торгуясь, спекулируя, подыскивая своим рабам выгодные оброки. В шумном Вавилоне каждому находилось множество занятий, а также разнообразный досуг. Рестораны, трактиры, публичные дома, притоны для многочисленных тогдашних «бомжей». Эти притоны содержали большей частью оброчные рабы и рабыни; к тому же трактирщицы часто совмещали свои хозяйские обязанности с проституцией. Немало было в Вавилоне и всякого рода преступников. Интересно, что разбой тоже считался профессией: в Вавилоне можно было получить диплом мастера уголовных дел. На одной глиняной табличке был запечатлен оригинальный для нас, но обычный для Вавилона контракт. В апреле 629 года в Борсиппе некий вавилонянин обязался за 2 года 5 месяцев обучить свободного человека на бандита и сутенера. За это он получал Доход от «работы» и 17 граммов серебра "на угощение". В случае неудачи ученик имел право взыскивать с учителя по суду 15 литров ячменя за каждый день.

Сыщик Белнадин-апли однажды напал на следы мафии и, минуя инстанции, донес об этом царю. Члены банды напали на царский полицейский пост и перебили гарнизон. Сыщик установил, что они связаны с разбойниками вне города. "Пусть царь поскорее прочтет этот донос, чтобы мужики не ушли к разбойникам", — написал сыщик на табличке.

Но, конечно, Вавилон был прежде всего не разбойно-развратно-ростовщическим городом, а центром науки и ремесла, родиной театра и оригинальных диалогов. Кстати, Вавилон был и законодателем древней «всемирной» моды. Космополитичность одежды рано проявилась как раз в Вавилоне. Уже первые вавилонские цари совместили в своем одеянии традиции шумерские и аккадские: на голове они носили семитскую шапку-тюрбан (похожую на головной убор египетских царей), а плащ был шумерским.

Горожане Вавилона, по Геродоту, одевались так: спускающийся до пят льняной хитон, поверх него другой, шерстяной, затем белый короткий плащ. Обувь — кожаные башмаки. Волосы скреплялись повязкой вокруг головы. Каждый мужчина носил с собой посох, украшенный сверху яблоком, розой, орлом, лилией. Также при себе вавилоняне постоянно держали печати — цилиндры, призмы, конусы из драгоценных и полудрагоценных камней или обожженной глины — для скрепления договоров. Женщины в Вавилоне имели все юридические права, владели собственностью и тоже скрепляли своими печатями сделки. Царские печати — цилиндры из лазурита.

Одежды были разноцветными, яркими — красными и синими. Кстати, это любимые цвета Вавилона. Также были желтые, зеленые, коричневые, черные и белые одежды. Их обильно покрывала вышивка. В ходу была косметика и украшения — серьги, перстни, браслеты, ожерелья, пряжки, броши из серебра, бронзы, меди, железа и драгоценных камней.

Народ попроще носил обычно разноцветные туники.

Деньги в Вавилоне были серебряными; но и зерно служило мерой торгового обмена из расчета 1 килограмм серебра за 60 килограммов зерна. Эталонный талант был найден в одном из хозяйственных помещений Эсагилы. Это слиток серебра в форме лежащей утки с надписью, заверяющей истинную точность веса. Торговцы пользовались гирями-камнями в форме яйца. Вначале серебро взвешивали; потом деньги постепенно превратились в куски серебра с царской печатью. Векселя писались в форме простых глиняных табличек; однажды подделавший такой вексель вавилонянин на суде принялся грызть табличку, чтобы ее уничтожить. Что-то знакомое, не правда ли?

Вавилон прославился в мире своими мастерами. Художники, скульпторы, резчики, златокузнецы, ткачи и вообще люди всех профессий ценились настолько высоко, что и после падения Вавилона нашли себе занятия в других странах; их попросту вывозили в большом числе.

Вавилон торговал с другими державами и племенами исключительно собственной продукцией, а ввозил только сырье. Спрос на вавилонские изделия был так высок, что, например, вышитые льняные ткани соперничали у царей, вельмож, богатых людей в Греции и Лидии с египетским виссоном (секрет которого, кстати говоря, утерян). Славились и поделки из стеклянного сплава "под лазурит". Изобретение вавилонян — кожаные бурдюки, наполняемые воздухом, игравшие роль понтонов для мостов. Они входили в воинскую амуницию.

Особой неприкосновенностью и почетом пользовались вавилонские жрецы. При всех завоеваниях Вавилона они оставались неприкосновенными и продолжали совершать обряды, вести астрономические наблюдения, обучать в храмовых школах. И, конечно, проводить празднования Нового года в дни весеннего равноденствия.

Даже в те времена, когда в Вавилоне правили чужеземцы, они с должным почтением относились к новогоднему празднику. Всячески давали понять, что ценят его. Ни ассирийские, ни персидские цари не пропустили этого события и считали необходимым подчиняться всем предписаниям праздничного ритуала. Если царь сам не приезжал в Вавилон, то в отдельных случаях допускались его «заместители» из числа родственников. Так, Кир персидский вместо себя послал сына Камбиза. Известны случаи, когда жрецы готовы были довольствоваться хотя бы царским одеянием. Сохранилось письмо, в котором жрецы просят ассирийского царя Асархаддона прислать свой наряд в город Харрон на праздник акиту. "Священное совокупление" женщины с царской одеждой становилось, естественно, символическим. Но, в конце концов, чужеземные цари перестали ритуально посещать Вавилон, и жречество разбрелось по свету вместе со строителями, художниками, ремесленниками. Кстати, главный исторический труд Вавилона был написан жрецом Берозом по-гречески.

А начало вольнодумству положил не кто-нибудь, а законный вавилонский царь Набонид, родом вавилонянин. Его мать служила царям Набопаласару, Навуходоносору, Нергал-Шарру-уцуру как жрица бога Сина (Луны). Она помогла сыну взойти на престол. Но туг Набонид поссорился с родным городом. Вавилоняне отказались платить подать — урашу, то есть строить храм Сина — башню Эхулхулу. Тогда. Набонид отменил празднование Нового года и покинул Вавилон на 10 лет. Он ушел в Аравию и создал там царство, блокировав караванные пути в Вавилон. В 546–544 годы в Вавилоне свирепствовал голод. А потом его завоевал Кир.

Падение Вавилона происходило не однажды. В сущности, Трудно назвать завоевателя, нанесшего ему последний удар. Может быть, это были парфяне, разрушившие Вавилон в 140 году до н. э. Но и после этого он еще оставался большим и богатым, пустея незаметно и постепенно.

Самым шумным отголоском падения Вавилона было завоевание его войсками персидского царя Дария. Существуют две легенды об этом событии.

Одна гласит, что когда персы осадили Вавилон, то вавилоняне дразнили их: "Зачем, персы, вы праздно сидите здесь и не уходите? Вы овладеете нами, когда ожеребится мул!"

Через 1 год 7 месяцев неожиданно ожеребилась мулица у Зопира, сына Мегабиза. Зопир отрезал себе нос, уши, остриг волосы в кружок, исполосовал тело бичом и предстал перед Дарием. Тот ужаснулся, но Зопир предложил ему план взятия Вавилона.

Под видом перебежчика, которого избил Дарий, Зопир проник в город. На народном собрании он упросил вавилонян дать ему возможность отомстить своему царю. Зопир сделал три крупные вылазки и, по договоренности с царем Дарием, перебил крупные отряды персов. Тогда обрадованные вавилоняне поручили ему главнокомандование и оборону стен. После чего Дарий начал штурм. Зопир открыл ему Ворота Забабы (Касситские) и Ворота Гишшу (Бела). Город пал.

Дарий срыл вавилонские стены, снял ворота. 3000 знатных вавилонян приказал посадить на кол. Остальных жителей царь простил и прислал им пятьдесят тысяч женщин из других стран "на потомство". Зопира назначил правителем Вавилона пожизненно.

Клинописные автографы Дария рассказывают более скупо. В 522 году Вавилон провозгласил своим царем Навуходоносора III. Дарий, подавив восстание в Эламе, разбил вавилонские войска на Тигре и Евфрате и овладел Вавилоном, казнив Навуходоносора III. Затем, пока Дарий боролся с мятежниками на других концах своей обширной империи, в Вавилоне снова вспыхнуло восстание и появился Навуходоносор IV. 27 ноября 521 года войско Дария снова одержало победу. Навуходоносора IV посадили на кол.

Обыватели Вавилона, как повелось, не заметили персидского завоевания (это было в 539 году). До 521 года они лишь участвовали в празднествах оккупантов. А в указанном году начался грабеж населения. Но и это, в конце концов, закончилось, жизнь города вошла в прежнюю колею.

При Дарий Вавилония вместе с Ассирией составила IX-ю сатрапию, платившую дань в 1000 талантов (30,3 тонны) серебра и 500 мальчиков-евнухов. Ее области расчленили. Дарий не стал вывозить статую Мардука, а принял титул царя Вавилона. Кстати, в Египте он принял тронное имя как фараон и оказывал почести египетским богам.

В 486–484 годы в Вавилоне вспыхнуло новое восстание. Самозванец Бел-шиманни провозгласил себя царем Вавилона, царем стран. Его сверг Ксеркс (486–465), сын Дария, и сел на вавилонский престол. В 482 году Ксеркс увез статую Мардука из Эсагилы.

Вавилонское царство, основанное амореем Суму-абумом в 1894 году до н. э., прекратило свое существование в 482 году. Граждан Вавилона, "сынов и детей" его, больше не было.

Александр Македонский прославил Вавилон только тем, что умер во дворце Навуходоносора П. Никогда больше Вавилон не был столицей.

Кстати, среди неразгаданных тайн Вавилона есть и такая: все цари, которые разрушали Вавилон и похищали главную святыню — статую Бела-Мардука, — умерли насильственной смертью от руки собственных родичей. Хеттский царь Мурсилис I (начало XIV века до н. э.), ассирийский царь Тукульти-Нинурта I (1244–1208 годы до н. э.), эламский царь Кудур-Наххунте (693–692 годы до н. э.), ассирийский царь Синаххериб (704–681 годы до н. э.) и персидский царь Ксеркс (486–465 годы до н. э.).

Не нарушил ли и Александр Великий какой-то из законов Мардука?..

История Вавилона прочитана по документам.

Как только начались раскопки Вавилона, к его руинам потянулись толпы людей разных рас, национальностей и вероисповеданий. Поток не прерывается и доныне. Все хотят увидеть Вавилон своими глазами; люди, не имеющие отношения ни к археологии, ни к исторической науке, испытывают неодолимую потребность убедиться в том, что Вавилон и его чудеса были.

Но многих ждет разочарование. Даже раскопанные в прошлом и начале нынешнего века руины снова занесены песком, многое рассыпается. Город не возвышается над местностью, а утопает среди строительных холмов-курганов. Большая часть Вавилона не раскопана. Реконструирован лишь один Храм Иш-тар-Нинмах да часть царского дворца. Героическое стремление правительства Ирака превратить Вавилон в самый большой музей мира, восстановив его полностью, становится еще одной, современной легендой Вавилона. Климат, почва, вода и солончаки, бедность страны, разбросанность экспонатов по музеям мира и все остальные причины "вавилонского столпотворения" наших дней против возрождения "чуда света". Может быть, поначалу надо вернуть в Вавилон статую Мардука-Бела?

Однако раскопки продолжаются, и именно в жилых районах города. Говорят, что там археологов подстерегают неожиданные открытия.

Давно уже приближенные Александра Македонского не видели своего царя, в общем-то, сдержанного (в трезвом виде) человека, таким разозлившимся. Только что он принял послов горного племени уксиев, обитающих между Сузианой и Персидой, и те имели наглость потребовать с него — покорителя Востока — плату за проход через свои земли. Александр отослал послов, "велев идти к теснинам, господство над которыми позволяет им думать, что проход в Персию находится в их власти: там они получат установленную плату" (Арриан).

Зимой 331–330 годов до н. э. — время, мало располагающее к военным действиям — македонцы очень торопились достичь главной резиденции Ахеменидов — Персеполя. Они боялись, что сокровища растащит стража, наверняка уже слышавшая о поражении персов при Гавгамелах и о бегстве Дария. Об этом же предупреждал письмом Александра хранитель царских сокровищ Персеполя — Тиридат. В Сузах македонцы уже взяли очень большую добычу, но у алчности нет границ. Да и Персеполь — не Сузы. Надет Персеполь — главная резиденция персидских Царей, последняя из трех столиц, — и конец войне, как тогда думали многие.

И вот теперь какие-то уксии, у которых даже денег не было, потому что натуральнохозяйственным умом они не понимали их смысла; которые не умели обрабатывать землю, а самым благородным занятием почитали разбой и воровство; которые даже соитие совершали открыто, не стесняясь зрителей, — эти самые недочеловеки-уксии преградили путь македонцам! А впереди их еще ждало сорокатысячное войско сатрапа Ариобарзана, которое заградило дорогу в ущелье, называвшееся Персидскими воротами.

Ранней ночью Александр выступил с телохранителями, щитоносцами и еще 8 тысячами солдат, а полководца Кратера отправил занять те высоты, куда, по его мнению, должны были отступить уксии. На рассвете Александр напал на деревни гордых, но нищих горцев. Спросонья они даже не приняли бой, а бежали к тем теснинам, в которых собирались держать Александра до тех пор, пока он не заплатит выкуп. Но и там лучшие позиции уже занял Кратер. Большинство уксиев либо были убиты, либо сорвались в пропасть. Побежденные с трудом вымолили у Александра право остаться на своих землях, обещая платить дань натурой, то есть животными, которых они пасли.

Ариобарзана у Персидских ворот Александр разбил примерно таким же маневром. Теперь путь на Персеполь был открыт. Но случилось еще одно событие, которое, возможно, главным образом и повлияло на решение уничтожить Персеполь.

Уже недалеко от города македонцы заметили группу из восьмисот пожилых людей — пленных греческих ремесленников. Вид их был ужасен: у кого-то были отрублены нос и уши, у кого-то ступни ног или рука. Персы изувечили их преднамеренно, оставив только ту часть, которая была необходима для работы по украшению и поддержанию в порядке дворца Ахеменидов. «Лишнее» персы отрубили, дабы исключить возможность побега. Один вид соотечественников вызвал слезы на глазах закаленных македонцев и греков.

Калеки стали молить Александра о заступничестве. Царь приказал выдать каждому по 3 тысячи драхм, по 5 одежд, по 2 пары волов, по 50 овец и по 50 медимнов пшеницы. Само собой, он освободил их и от уплаты податей.

Александр вступил в город I февраля 330 года до н. э. и увидел беспорядочную толпу, стекавшуюся во дворец. Возле дворца лежала опрокинутая этой же толпой огромная статуя Ксеркса. Царь лишь на секунду задержался у статуи другого царя и сказал:

— Оставить ли тебя лежать здесь за то, что ты пошел войной на греков? Или поднять за величие духа и доблесть, проявленную тобой в других делах?

Так ничего и не решив, Александр прошел во дворец и сел под расшитый золотом балдахин на царский трон. При этом зрелище коринфянин Демарат, уже старик, заплакал и сказал:

— Какой же великой радости лишились греки, которые умерли, не увидев Александра восседающим на троне Дария!

Возможно, пытаясь поквитаться за искалеченных греков, Александр отдал приказ перебить всех пленных. Впрочем, местные жители ему тоже чем-то не приглянулись: город был отдан на разграбление. Македонцы бросились насыщаться грабежом и насилием: бедных, с кого нечего было взять, убивали; богатые кончали жизнь самоубийством, бросаясь с городских стен или сгорая в собственных жилищах. Так продолжалось, пока сам Александр не положил этому конец.

Добыча, доставшаяся победителям, была огромной: 120 тысяч талантов серебра и 8 тысяч золота, не считая драгоценной утвари. Для ее перевозки понадобилось 10 тысяч парных подвод и 5 тысяч верблюдов.

Пока войско отдыхало и переправляло на родину добычу, Александр в окружении друзей заслуженно пировал. В подобных весельях принимали участие и малопотребные женщины, следовавшие за войском из самой Греции. Среди них находилась и афинянка Таида, в тот момент — подружка в утехах Птолемея Лага, будущего фараона. Она-то и "решилась произнести слова, вполне соответствующие нравам и обычаям ее родины, но слишком возвышенные для нее самой" (деликатный Плутарх не решился написать, что на этой девице клейм из трех лилий ставить было негде). Таида сказала Александру примерно следующее:

— Глумясь над чертогами персидских царей, я вполне вознаграждена за те лишения, которые испытала в блужданиях по Азии, Но мы — афиняне, всегда помнили, что Ксеркс сжег наш город и все святилища. Для меня было бы высшим удовольствием самой погубить его дворец. Пусть говорят люди, что женщины сумели отомстить за Грецию лучше, чем прославленные полководцы.

Слова проститутки встретили пьяным гулом одобрения и рукоплесканиями. Тогда Александр, сам еле державшийся на ногах, с венком на голове и факелом в руке пошел впереди всех. Дворец запылал сразу со всех сторон, так как внутри был покрыт драпировкой, тканями и коврами. Александр скоро протрезвел, раскаялся и приказал тушить, но было поздно: деревянные перекрытия потолка перегорели и рухнули, довершив гибель дворцового комплекса; Сгорели и окружающие дворец постройки и дома частных лиц.

Такова история гибели Персеполя, столицы персидских владык.

Существует мнение, что Александр сжег город намеренно, что это входило в его планы, и падшая девушка Таида — домысел античных историков, ведь Александр в первую очередь шел мстить за поруганную Элладу. Именно таким обещанием он и собрал греков под свои знамена. За это предположение говорит очень многое: например, убийство жителей и грабеж, вывоз всего ценного из города еще до пожара и т. д. Но все-таки нельзя забывать, что пьяный Александр был способен и на большее: на одной из пирушек он поразил насмерть молочного брата Клита, который однажды спас ему жизнь в битве. Как бы там ни было на самом деле, скоро Александр покинул выгоревший город.

Гибель Персеполя ознаменовала конец Ахеменидской державы, но поджог оказал несомненную услугу последующим поколениям: развалины дворца и города дошли до нас, можно сказать, в образцовом состоянии, если учитывать их возраст.

Вскоре после сожжения территория города вновь была заселена персами, им даже удалось восстановить некоторые дворцы и строения. Однако и это селение (оно называлось Истарх) погибло от нашествия арабских полчищ в VII веке н. э. Описания руин Персеполя средневековыми мусульманскими географами настолько схожи между собой, что, вероятно, они списывали друг с друга. Город они назвали "Троном Джемшида": под этим именем у них фигурировал некий мифический владыка Ирана. Назвали его этим именем только потому, что Джемшид считался великим охотником, а на многих барельефах Персеполя присутствуют сцены охоты.

В 1474 году Персеполь посетил первый европеец, Иосафат Барнабо, и оставил такое описание:

"В поле зрения появляется круглая гора, срезанная с одной стороны, а спереди она 6 шагов высотой. Наверху — терраса, а вокруг колонны, всего их 40. Каждая из них длиной 20 ярдов, а ширина такова, что ее могут обхватить три человека. Но некоторые из них разрушены. И все же, судя по тем, которые остались, это было прекрасное сооружение. На террасе есть огромный камень из одного куска. На нем много людей, напоминающих великанов. А над ними в круге фигура, чем-то напоминающая нашего Бога. В каждой руке он держит шар, под ним небольшие изображения, а перед ним стоит человек, опирающийся на арку, которая, как говорят, была увенчана фигуркой Соломона. Под ними много других рельефов, среди них есть одно, напоминающее митру папы. Он держит руку так, как будто собирается благословить всех, кто находится внизу. Они же смотрят на него так, как будто ожидают его благословения".

Весьма забавно, что в изображениях Ахурамазды и царя на троне европеец отыскал элементы христианства.

Первые раскопки в Персеполе в 1876 году производил человек с чуждым нам именем Моххамед ад-даула Фархад Мирза. Он искал спрятанные сокровища, но не нашел. Затем раскопки продолжали европейские авантюристы, в результате чего многие барельефы перекочевали в музеи и частные коллекции, где пребывают и по сей день. Те же доморощенные археологи и просто посетители высекли на камнях свои имена, заметно изувечив "Ворота Всех Стран". Только в 1931 году в Персеполе появилась экспедиция под руководством Херцфельда. На сегодняшний день раскопки практически закончены и начата реконструкция.

Дарий Гистасп начал строить свою столицу (он назвал ее Парса; Персеполь — греческий эквивалент, букв, город персов) в 520 году до н. э. Ксеркс и Артаксеркс I продолжили и закончили в 450 году до н. э. Строительство основных сооружений велось около 50 лет и на нем одновременно было занято около 4 тысяч человек. Какие-то работы велись и позднее, но в основном они сводились к поддержанию в должном порядке кирпичных стен, которые разрушались от проливных дождей.

Персеполь находится на террасе (800 х 320 метров), возвышающейся над равниной на 13 метров. Сооружения, которые сохранились до наших дней, включают царскую резиденцию, город и гробницы. На самой равнине, под царскими дворцами, находились дома придворных. Есть сведения, что когда-то всю территорию окружала двойная стена, которую отделял от террасы широкий ров. Обнаружены небольшие фрагменты этой стены.

Терраса Персеполя воздвигнута на естественной скале, которую пришлось выравнивать на площади в 120 тысяч квадратных метров. На разной высоте были сооружены три площадки. Подпорные стены их сложены из тщательно обработанных блоков, скрепленных железными скобами: эта мера должна была предохранить Персеполь от землетрясений (с чем и справилась). По краям террасы поднималась массивная стена с башнями из сырцового кирпича. Интересно, что при обследовании террасы археологи не нашли никаких следов канализации (не оказалось отхожих мест и в зданиях).

На террасу с противоположных сторон ведут две монументальные лестницы по 111 ступеней. Главная упирается в "Ворота Всех Стран", которые охраняют фигуры крылатых быков. Тут же еще можно разобрать трехъязычную надпись:

"Я — Ксеркс, великий царь, царь царей, царь многих стран, царь всей земли, простирающейся вдаль и ширь. По воле Ахурамазды я сделал эти "Ворота Всех Стран". Я и мой отец построили в этом городе Парсе много других прекрасных зданий. Все прекрасное, что построено здесь, все это мы совершили по воле Ахурамазды".

За воротами следует ападана — колонный зал или зал приемов. Ее (когда-то) 72 колонны возвышаются на 23 метра. Во время раскопок в углах зала под стенами были найдены два каменных ящика. В обоих находилось по одной серебряной и золотой пластинке с надписями Дария:

"Вот царство, которым я владею: от Скифии, которая по ту сторону Согдианы, — до Куш, от Индии — до Лидии. Это царство даровал мне Ахура-мазда, величайший из богов".

Ападана могла вместить одновременно до 10 тысяч человек.

Еще больших размеров был тронный зал или, как его еще называют, зал "Ста колонн", ибо их здесь было именно столько.

Далее расположены дворцы Дария[32] и Ксеркса, сокровищница и гарем, склады и казармы.

Сокровищница на протяжении истории Персеполя не единожды перестраивалась, причем каждый раз увеличиваясь в размерах. О чем это говорит — догадаться не трудно. Раскопки в сокровищнице, которая состояла из ста залов, комнат и альковов, засвидетельствовали, что она подвергалась разграблениям еще до пожара. Посуда (стеклянная, глиняная, бронзовая) оказалась разбита или разломана, когда с нее сдирали золотую или серебряную окантовку. Кусочки этой окантовки нашлись тут же, но оказались столь малы, что не представляли художественной ценности. Здесь же найдено около трехсот ритуальных сосудов, бронзовый пьедестал из трех шествующих львов, ступки и пестики из зеленого камня, которые использовались при приготовлении хаомы — напитка, игравшего важную роль в ритуальных обрядах древнейших арийцев. Хаому, как полагают, получали из ветвей растения эфедры, растолченных в ступке и затем смешанных с молоком, в результате чего получался алкалоидный напиток. По другим сведениям, хаому приготовляли из сушеных мухоморов. Геродот пишет, что персы принимали важные решения только в пьяном состоянии. На самом деле они напивались хаомы.

В сокровищнице хранились не только драгоценности, ритуальные предметы, мебель и одежда, но и то, что было доставлено из завоеванных стран. На одном сосуде из гранита сохранилось имя Ашшурбанапала, на алебастровой вазе — картуш фараона Нехо, на другой — фараона Амасиса. «Досталась» археологам и греческая статуя сидящей женщины. А вот статую Гармодия и Аристогитона — национальную реликвию Афин, которую вывез Ксеркс, Александр отыскал в сокровищнице Ахеменидов и отослал обратно в Афины. Правда, и там она долго не задержалась и перекочевала в Неаполь.

Но основным шедевром Персеполя являются рельефы, которыми покрыты буквально все стены города. Многие из них пострадали от рук мусульман, которые никак не хотели понимать, что есть! и другие боги, кроме Аллаха. (Справедливости ради надо заметить, что и христиане обошлись с античностью не лучше.) Но те рельефы, что к приходу арабов оказались уже в земле, сохранились очень хорошо. На многих из них даже сохранились следы краски, так как все рельефы были раскрашены, Наиболее впечатляющи фигуры стражников, персов и мидийцев, и двадцать три группы данников. По их костюмам и подношениям можно узнать, кто в то время признал власть Ахеменидов: мидийцы, эламитяне, армяне, арейи, лидийцы, арахосийцы, согдийцы, каппадокийцы, египтяне, сакитиграхайда, греки-ионийцы, парфяне, гандхарцы, бактрийцы, сагартийцы, хорезмийцы, индийцы, фракийцы, арабы, дрангианцы, ливийцы] и эфиопы. Вероятно, данники эти прибывали Персеполь раз в году и все вместе.

Рельефы, как и сами здания, исполнены не только персами, но и пленными мастерами со всего света: египтянами, вавилонянами, лидийцами, ионийцами, каппадокийцами — теми, кто уже имел достаточный опыт и прославился монументальными сооружениями. Персеполь — своего рода Вавилонская башня наоборот: если при ее постройке люди рассеялись по всему свету, то в Персеполе они встретились, чтобы показать друг Другу, чему научились. Люди, создававшие это незаслуженно упущенное чудо света (греки о нем просто не подозревали), большей частью отбывали на-царя годовую повинность. Были среди них рабы-военнопленные и даже вольнонаемные. Последние появились потому, что администрация Персеполя не делила «трудящихся» на категории, именуя всех работников словом курташ. Им выдавалось из царского хозяйства зерно, пиво, сезамное масло и мясо (мужчинам). При Ксерксе, наряду с провиантом, даже стали выдавать зарплату: от 1 до 8 сиклей серебра в месяц, в зависимости от квалификации. Эта сумма в 3–4 раза превышала аналогичную в Вавилоне того же времени. Собственно, курташ и составлял основной контингент жителей Персеполя. Некоторые из них через год-другой уходили, другие обзаводились семьями и оставались навсегда (кстати, те несчастные, которые вышли встречать Александра Македонского, также отказались возвращаться на родину). Другую часть населения Персеполя составляли солдаты гарнизона, священнослужители и аппарат чиновников с собственными слугами.

Материалы, которые применялись при постройке дворцов, тоже «интернациональны», что зафиксировал сам персидский царь в надписи:

"Кедр доставлен с горы Ливан. Тиковый лес доставлен из Гандхары и Кармании. Золото, которое здесь использовано, привезено из Лидии и Бактрии. Самоцветы, лазурит и сердолик доставлены из Согдианы, бирюза — из Хорезма, серебро и эбеновое деревo — из Египта, украшения для стен — из Ионии. Слоновая кость доставлена из Эфиопии, Индии и Арахозии. Каменные колонны, которые здесь возведены, доставлены из селения Абирадуш в Эламе".

В ансамбль города входило и поселение, расположенное под террасой на равнине, где жили управляющие и их подчиненные. Здесь тоже сохранились порталы из камня и колонны. В 1952 году был раскопан дворец, на колоннах которого имелась надпись "дворец царя Ксеркса" и двойная китель от них с двуглавым орлом. Рядом (судя по руинам), закрытый песками, ждет своей очереди другой дворец.

Наконец, стоит упомянуть о некрополе Накш-и Рустам, расположенном в 10 километрах от Персе-поля. Здесь в скале высечены гробницы всех семи царей из династии Ахеменидов. Гробницы Дария I, Ксеркса, Артаксеркса и Дария II расположены «компактно», остальные на большом друг от друга расстоянии. Все они разграблены в древности, и до нашего времени сохранились только сами гробницы и украшающие их барельефы с остатками надписей.

До сих пор Персеполь является одним из самых загадочных городов древности. Ученые сломали немало копий, споря о его назначении. Дело в том, что до нас дошли только памятники ахеменидского искусства и духовной культуры. Правда, в сокровищнице оказался царский архив, насчитывающий 8 тысяч клинописных табличек, но эти тексты лишь фиксируют выдачу рационов для работников, выплату жалованья и служебную переписку, то есть для понимания жизни обычного горожанина, да и самого факта появления города их недостаточно.

Известно, что административной столицей Ахеменидов были Сузы. Вместе с Экбатанами и Вавилоном они являлись царской резиденцией, куда время от времени наезжал царский двор: в Сузы — весной, в Экбатаны — летом, в Вавилон — зимой. Какова же тогда роль Персеполя?

Некоторые ученые полагают, что Персеполь был ритуальной столицей царей, и двор встречал здесь первый день Нового года, который приходился на день весеннего равноденствия — 22 марта. На этот праздник приезжали и представители всех подвластных народов и складывали перед царем, восседающим на троне, дары своей земли. Нашлись, как обычно, и "больные звездами": они утверждали, что Персеполь — оригинальная астрономическая обсерватория, что расположение его зданий позволяло наблюдать за небесными светилами. Но этим даже Дени-кен не поверил.

Л. Трюмпельман считает, что Персеполь был обычной резиденцией, где цари проводили осень. Об этом же пишет и древнегреческий автор Афиней в "Пире мудрецов", он же свидетельствует, что стоимость царского обеда (пира) доходила до 400 талантов серебра. И это как будто подтверждают хозяйственные отчеты Персеполя, в которых не редко зафиксированы выдачи более 100 тысяч литров зерна и сотни голов скота. Но и это могло быть связано, скажем, с каким-то праздником и раздачей продовольствия народу.

Сейчас большинство ученых склонно принять вывод А. Олмстеда, что после Дария, Ксеркса и Артаксеркса персидские цари редко навещали Персеполь, но именно туда их привозили хоронить и именно поэтому не построены для них такие же дворцы, как для Дария и Ксеркса. Д. Уилбер добаштяет к этому, что в Персеполе происходила и коронация, но прямых доказательств этому нет. Согласно же Плутарху, персидские цари короновались в Пасаргадах.

Но и это не столь важно. Русские императоры тоже короновались в Москве, а хоронили их в Санкт-Петербурге. Так может быть, Персеполь играл ту же роль, что и Александровская слобода при Иване Грозном? В конце концов, и мы, и персы — арии, и психология на генном уровне у нас одинаковая.

Есть и еще одно предположение, опять-таки религиозного толка. В годы правления Дария в Персию стал проникать зороастризм. Имя Зороастр означает "Тот, кто ведет верблюдов". Верблюды — это мы с вами. Зороастр советовал держаться добрых мыслей, хороших слов и благих поступков. Ахурамазда избрал его проповедовать дуализм добра и зла. Возможно ли, что персидские цари и их советники (маги), не решаясь одним махом менять государственную религию, сделали Персеполь испытательным полигоном? Многое в надписях Дария, где восхваляется правда и порицается ложь, словно копирует учение Зороас-тра. Есть и другие аргументы, но все они косвенные и умозрительные. Более того, никто не может доказать, что Персеполь был центром зороастризма хотя бы один день.

О Персеполе — довольно.