"Тревожная служба. Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора

Ульрих Комм ПОЖАР У МЫСА АРКОНА

Порывистый юго-западный ветер становился все сильнее и гнал тяжелые дождевые облака через Балтику к финским берегам. С трудом преодолевая его, карабкался по волнам тральщик военно-морских сил ГДР. Вода с шумом перекатывалась через носовую часть, брызги долетали до самого мостика.

Сквозь стену дождя едва виднелись еще два тральщика. Корабли возвращались после визита дружбы в Таллин.

Ни осенняя непогода, ни проливной дождь, сопровождавший моряков на протяжении всего рейса, не могли снизить их боевого духа и отличного настроения. У всех еще были свежи в памяти впечатления о днях, проведенных в Таллине, гостеприимстве и радушии советских военных моряков. Особенно запомнились последние минуты перед уходом кораблей на родину. Толпы таллинцев на пирсе, дружеские улыбки, рукопожатия...

Полночь. Дождь почти перестал. Изредка сквозь обрывки облаков, стремительно несущихся по небу, проглядывала луна. К утру должен был показаться маяк Варнемюнде и краны верфи Варнов.

На «Притцвалке», шедшем вторым в кильватерной колонне, его командир обер-лейтенант Штерн сменил на мостике своего заместителя. Вместе с командиром на вахту заступил старший рулевой Ганс Ламберт. Товарищи называли его Ламме за явную склонность хорошо поесть и выпить, чем он напоминал Ламме Гудзака — верного спутника знаменитого Тиля Уленшпигеля. Ламберт не обижался на это прозвище, однако, когда он был на посту, называть его так не могли даже самые близкие друзья. Во время вахты он был для всех старшим рулевым или секретарем партийной организации на корабле.

Так же как и все, Ламберт был полон впечатлений от дружеского визита. Ему хотелось поделиться ими с кем-нибудь. Но здесь, на мостике, разговоры, не относящиеся непосредственно к делу, были нежелательными. Не положено было даже думать о таких посторонних вещах, как Таллин или Варнемюнде.

А в это же самое время, когда обер-лейтенант Штерн и старший рулевой Ламберт на мостике «Притцвалка» стояли на так называемой «собачьей вахте», на фрахтере «Анна Лунд», который шел из Глазго в финский порт Турку с грузом угля и машин, первый офицер Ханконен, пожелав спокойной ночи своему капитану старому Вергеланду, занял его место на мостике.

Всего в часе езды на поезде от Турку — в городе Сало жила семья Ханконена. Путь от Зунда по Балтике в ночное время не из приятных и требует от вахтенного офицера большого внимания и напряжения. Ханконен уже был одно время капитаном, но как раз в этот период случилось неприятное происшествие, в котором он не был повинен, и тем не менее ему пришлось вновь занять место первого офицера.

Во время стоянки фрахтера в Глазго, в порт прибыли с визитом эсминцы ВМС ФРГ «Гамбург» и «Шлезвиг-Гольштейн». Они были встречены демонстрацией протеста жителей города, которые отлично знали нравы западногерманских моряков, воспитывающихся на традициях нацистского флота. Жители Глазго не ошиблись — в городе начались пьяные дебоши матросов бундесмарине. Нескольких из них полиция вынуждена была арестовать за грубые нарушения общественного порядка.

Команда «Анны Лунд» состояла из представителей почти всех стран Западной Европы, были там и два немца — бывшие военнослужащие бундесмарине машинист Грот и младший машинист Хенце. Между ними вспыхнул спор — Грот возмущался поведением жителей Глазго, считая, что они нарушили элементарные правила гостеприимства, Хенце же называл хулиганскими действия моряков ФРГ. Мнения команды разделились. Особенно защищал матросов бундесмарине боцман норвежец Нордрак. Надо сказать, что во время оккупации Норвегии фашистской Германией Нордрак служил в дивизии СС «Викинг» и после разгрома фашистов плавал исключительно на иностранных кораблях, избегая появляться на родине. Француз-радист Пьер Лафит, активный деятель союза моряков, поддержал Хенце и, отпустив пару крепких выражений в адрес западногерманских буянов, попутно прошелся в отношении политики Бонна вообще. Однако наступало время «собачьей вахты», и Хенце отправился в машинное отделение, а Грот — в боцманскую каюту.

Пьер Лафит засел за свою аппаратуру и стал вслушиваться в эфир, наполненный самыми разнообразными звуками. Вдруг он почувствовал, что в радиорубку проникает дым. Выскочив наружу, он увидел языки пламени, вырывавшиеся из кают для команды. Пламя перебрасывалось на лежавшие поблизости ящики. На палубе мелькали фигуры метавшихся в панике матросов, окутанных плотными клубами дыма. Лафит слышал голоса капитана и первого офицера, пытавшихся успокоить команду и навести порядок. Он побежал на мостик:

— Где капитан?

Рулевой лишь пожал плечами. Тут радист увидел торопливо шедшего из своей каюты штурмана.

— Где мы сейчас находимся?

— А зачем это?

— Мне немедленно нужны координаты местонахождения судна!

— Пойдем в каюту.

Штурман склонился над картой и, взяв карандаш, обвел кружком местонахождение «Анны Лунд»:

— Мы вот здесь!

Радист сверил координаты, нацарапал их на первом попавшемся клочке бумаги и нырнул в свою рубку.

Радист, заступивший на вахту на «Притцвалке», поначалу не обнаруживал в наушниках ничего заслуживающего внимания. Но в два часа ночи сигнал «три точки... три тире... три точки...», еле различимый в эфире, насторожил его. Радист отрегулировал настройку и вновь, уже совершенно отчетливо, услышал «три точки... три тире... три точки...». Ни малейшего сомнения — это был сигнал бедствия «SOS». Корабль в беде, и, вероятно, недалеко от них. Необходимо действовать как можно быстрее: доложить командованию, установить координаты судна, терпящего бедствие. Пьер Лафит отчетливо передавал свои координаты.

На головном тральщике, где находилось командование этого небольшого отряда, также услышали сигнал о помощи с «Анны Лунд». Последовал приказ «Притцвалку» направиться на помощь терпящему бедствие судну.

Пока в штурманской рубке заносили в судовой журнал: «2.00, 10° по курсу горящее судно, дистанция 7 миль, курс на потерпевшего, полный вперед», прозвучал сигнал боевой тревоги, и команда заняла свои места по расписанию.

Корабль терпит бедствие! Эта мысль подстегивала моряков «Притцвалка», заставляя действовать особенно слаженно и сноровисто. На верхней палубе приводились в готовность противопожарные средства, формировались команды для борьбы с пожаром на носу и корме судна, терпящего бедствие. Бушующие волны обдавали моряков холодной пеной, но они словно не замечали этого, готовые к схватке со стихией.

Сигналы бедствия с «Анны Лунд» услышали не только корабли ГДР. Два западногерманских сторожевых катера также приняли «SOS» радиста Лафита и передали его призыв о помощи всем кораблям и приграничным станциям. К месту происшествия поспешил датский рыболовецкий траулер, выжимая все возможное из своих маломощных двигателей, изменили курс английский многотонный корабль и голландский мотобот.

Радист на «Анне Лунд» посылал в эфир сигналы бедствия и координаты своего судна до тех пор, пока пламя, охватившее рубку, не заставило его покинуть свой пост.

То, что он увидел, ужаснуло его. Густой дым, сквозь который прорывались языки пламени, окутывал кормовую часть судна. Порывистый ветер отгонял дым в ночную тьму, свистел в разбитых окнах жилых кают, раздувая пламя, как мощный вентилятор. Часть команды и экипажа, среди которых находились жена капитана, его десятилетняя дочь и стюардесса, собралась на носу корабля, еще не тронутом огнем. Пламя уже охватывало корму и подбиралось к шлюпбалкам, отрезая таким образом последнюю надежду на спасение. Никто не отваживался подойти к шлюпбалкам, чтобы спустить лодки на воду. Судовой пожарной команде не удалось справиться с огнем. И теперь, когда он наверняка проник в трюмы с углем, победить разбушевавшуюся стихию своими силами команда «Анны Лунд» не могла.

Пьер Лафит кинулся к верхней палубе, но лестница уже была охвачена языками пламени. Он вновь взбежал на мостик. Там, с наветренной стороны, огня не было, и, пользуясь этим, радист спрыгнул оттуда на палубу, чуть не сбив с ног первого офицера.

— Удалось установить связь с какими-либо кораблями? Ответил вам кто-нибудь?

— Ответил голландский мотобот «Фрисланд» — он сравнительно недалеко. Английский корабль и отряд тральщиков ВМС ГДР.

— ВМС ГДР?

— А что здесь удивительного?

— Да, сами мы с нашими средствами не справимся. Было бы очень хорошо, если бы нам но крайней мере удалось не допустить огонь в трюмы и сохранить груз. Черт бы побрал этот уголь!

Времени для долгих разговоров не было, и Ханконен поспешил к пожарной команде, чтобы указать наиболее опасные участки, где огонь мог перекинуться к грузовым трюмам. Время от времени он обращался за советом к капитану Вергеланду, который напряженно всматривался в темноту, надеясь увидеть огни какого-нибудь судна, идущего им на помощь. Как и всем на «Анне Лунд», ему было ясно, что своими силами они смогут вести только сдерживающую борьбу, чтобы суметь продержаться как можно дольше.

А в это самое время в машинном отделении двое немцев-машинистов тщетно пытались найти хоть какую-нибудь возможность выбраться на палубу.

Несмотря на то что Грот был свободен от вахты, он после выпивки с боцманом зашел в машинное отделение, очевидно намереваясь продолжить спор с Хенце. Внезапно возникший пожар отрезал им путь на палубу. Тут уж было не до дискуссий. Грот сразу отрезвел, но не стал от этого более покладистым и принялся на чем свет стоит проклинать корабельное начальство, которое конечно же бросило их здесь одних и, как видно, не собирается предпринимать каких-нибудь мер к спасению, а ведь должно было предпринять.

— Неужели они не понимают, что нам самим из этой мышеловки не выбраться!

— Не может быть, чтобы они оставили нас в беде, — утешал себя и напарника Хенце, даже не подозревая, насколько был близок его земляк к истине. Собутыльник Грота — боцман, вместо того чтобы проверить, вся ли команда налицо, крутился без дела вокруг капитана.

— Думаешь, они оставят нас здесь погибать?

— Как те, на «Акуле»? Нет, не может быть, чтобы наши смогли дойти до такой подлости.

Катастрофа западногерманской подводной лодки, происшедшая менее шести недель назад, привлекла внимание широкой общественности и особенно моряков. Из престижных соображений руководство отказалось от использования международной помощи для спасения погибающих. И лишь случайно английский траулер «Санта-Мария» спас одного из двенадцати матросов, прыгнувших в воду перед погружением лодки. Остальные погибли.

— Что за свинство! — злился Грот.

Но Хенце не хотелось сейчас вступать с ним в спор. Он лишь заметил в ответ:

— Я знаю Лафита. Он, наверно, передавал «SOS» до тех пор, пока под ним не загорелся стул. А навигация на этом отрезке пути, сам знаешь, весьма оживленная.

— Какое мне до этого дело, если я к тому времени испекусь?

— Брось болтать! Давай лучше подумаем, как отсюда выбраться...

Хенце в который уже раз осмотрелся вокруг. Помещение, где они находились, отделялось от грузовых трюмов глухой перегородкой. Пройти по трапу, ведущему в твиндек, было совершенно невозможно — жара там становилась невыносимой. Они действительно оказались в безвыходном положении.

Когда «Притцвалк» подошел к «Анне Лунд», там уже находились два погранкатера ФРГ, английский и голландский корабли. Они сняли с горящего судна часть команды, жену и дочь капитана, стюардессу. Катера пытались потушить пламя, но маломощные водяные помпы не могли справиться с огнем, и он разгорался все сильнее. Вынужденные признать свое бессилие в борьбе с пожаром, команды прибывших кораблей приступили к спасению остальной части экипажа «Анны Лунд».

На борту горящего судна остался капитан Вергеланд, первый офицер Ханконен и несколько старых матросов. Капитан никак не хотел сдаваться и намеревался спасти по крайней мере груз. Ханконен понимал, что любые попытки в такой ситуации безуспешны, но не мог покинуть своего капитана в эту трагическую минуту. Вдруг он заметил подходивший тральщик ГДР. Схватив Вергеланда за плечо, он крикнул:

— Посмотрите! Пришла настоящая помощь. У ребят наверняка есть на борту все, что нужно!

Капитан, прищурившись, смотрел на подошедший корабль. Одно мгновение он колебался. Но, взглянув на корму своего судна, из которой пробивалось яркое пламя, на небо, предвещавшее шторм, понял, что иного выхода нет.

— Запросите их!

Ханконен быстро связался с тральщиком, остановившимся в нескольких кабельтовых от «Анны Лунд».

— Ну вот, теперь порядок! — воскликнул обер-лейтенант Штерн. Это прозвучало так, словно все уже было позади, хотя на самом деле им еще только предстояла тяжелая борьба.

При таком сильном волнении моря подвести относительно небольшой корабль к борту фрахтера и прочно пришвартовать его — задача весьма непростая. После второго захода тральщику удалось подойти к горящему фрахтеру совсем близко, так что два матроса с «Притцвалка», рискуя оказаться в воде, перепрыгнули на борт «Анны Лунд» и принялись за швартовку. Между бортами судов были спущены мощные кранцы. Фонтаны брызг и пены обдавали моряков из образовавшейся щели, но постепенно она становилась все уже и уже, пока наконец суда не оказались прочно пришвартованными друг к другу.

Тем временем на тральщике было все готово к схватке с огнем: швартовая команда стояла на левом борту, в проходах ожидали группы тушения с водометами, способными подавать в минуту от 400 до 800 литров воды. Едва закончилась швартовка, спасательные команды оказались на борту «Анны Лунд». Началась борьба с пожаром. Удушливый дым окутал моряков, наступавших на очаги огня. Раскаленный воздух затруднял дыхание, опалял лица смельчаков, но они шаг за шагом продвигались вперед, побеждая стихию. Руководил спасательными работами старший рулевой Ламберт.

— Господин капитан, все ли люди из вашей команды в безопасности?

Вергеланд на секунду задумался и задал тот же вопрос первому офицеру. Ханконен подозвал боцмана:

— Нордрак! Вы проверили наличие команды и пассажиров?

Тот пожал плечами:

— Я... мне кажется, все налицо...

— Я хочу точно знать, вся ли команда снята с корабля! Что же вы болтались здесь столько времени, а самого главного не проверили?! — Первый офицер был вне себя от гнева. — Немедленно выяснить и доложить. Быстро, быстро, пошевеливайтесь!

Ругаясь про себя, боцман направился на нос, где еще оставалась часть команды.

Ламберту нужно было выяснить еще ряд вопросов:, где и что горит, угрожает ли огонь наиболее ценным грузам, нет ли опасности взрывов газа, химикалий, отравляющих веществ? Необходимо было также найти наиболее удобные пути подхода к очагам огня, расположение люков и т. д. Капитану понравилось спокойствие и уверенность моряков с тральщика ГДР, и он дал Ламберту исчерпывающие ответы на все вопросы.

Тем временем боцман вспомнил, что с момента возникновения пожара он не видел своего собутыльника Грота. Может, он просто не попадался ему на глаза? Но и того, второго, немца тоже не было видно. Где же они могут быть? Неужели еще там, в машинном отделении?.. Ужаснувшись этой мысли, боцман быстро взглянул на корму — вся она была объята пламенем. Если они действительно там, им не выбраться, и по люкам к ним тоже не доберешься. Но, может, они все-таки вышли и давным-давно в безопасности? Вероятно, он их просто не заметил в общей суматохе. Подгоняемый этой надеждой, боцман перебегал от одного к другому, спрашивая у команды, не видел ли кто машинистов. Никто не видел. Не было их и в числе снятых другими судами. Радист Лафит вдруг вспомнил, что после объявления тревоги, когда он от невыносимой жары покинул свою рубку, машины еще некоторое время работали и судно двигалось.

Боцману стало окончательно ясно, что оба машиниста находятся внизу и сами выбраться оттуда не смогут. Он со всех ног бросился назад, к носу судна. Споткнувшись о какую-то доску, Нордрак растянулся на палубе, вновь вскочил и что было духу закричал:

— Машинистов нигде нет!

— Что значит «нигде нет»? — возмутился первый офицер. — Они что, остались в машинном отделении?!

— Вероятно....

— «Вероятно»... Да или нет?!

— Внизу я не был, а больше их нигде нет...

В машинном отделении температура росла с каждой минутой. Вентиляторы выходили на объятую пламенем шлюпочную палубу, поэтому свежий воздух через них не поступал. Грот и Хенце, понимая, что полностью отрезаны огнем, давно оставили попытки найти какой-либо выход. Время от времени они большими гаечными ключами барабанили по стенам, но все напрасно.

Выбраться из своей темницы они могли лишь в том случае, если бы наверху сгорело все, что могло гореть, или же удалось погасить пламя. Но выдержит ли палуба над ними и сколько еще они смогут продержаться в этой жаре? Что делать?

— Давай заберемся под днищевый настил, — предложил Хенце. — Под дизель.

— В эту грязную дыру?

— Лучше сидеть в грязной дыре, чем в духовке.

— Может, ты и прав, — согласился Грот.

— Давай сдвигай крышку люка. Быстрее!

Совместными усилиями они сдвинули крышку и забрались между фундаментами дизелей. Пот ручьями катил по их лицам. Дышать было тяжело, но все-таки легче, чем в верхней части машинного отделения. Когда они немного успокоились, Хенце сказал:

— Грот, мы с тобой спорили, но ведь известно, что в споре самое главное — сохранить спокойствие. По-моему, теперь самое время продолжить дискуссию. Как ты считаешь?

Сообщение боцмана Нордрака обрушилось на капитана Вергеланда как гром среди ясного неба. В случившемся он винил только себя. Как можно было полагаться на пьянчугу боцмана? Теперь единственная надежда на матросов с «Притцвалка». Пренебрегая опасностью, они вступили в борьбу за жизнь людей, погибавших в нескольких метрах от них, и это придавало им силы и мужество.

Шаг за шагом пыталась штурмовая группа проникнуть сквозь пылавшую рубку к трапам, ведущим в машинное отделение. Жара была невыносимой. Повсюду в каютах, салоне и переходах, наполненных дымом, горели мебель, обшивка, краска. Мощные струи воды ломали деревянные стойки, смывали в кучи осколки посуды, обломки мебели. Быстрее вперед, к трапу, ведущему на пеленгаторную палубу, может, оттуда легче будет сориентироваться. Поднявшись на палубу, моряки осмотрелись. Вот дымовые трубы, где-то здесь должно находиться машинное отделение и над ним люк, через который при ремонте моторов подают необходимые детали и инструменты. Через него можно добраться до палубной надстройки или шлюпочной палубы. Слева и справа по борту в надстройке располагаются жилые каюты и часть служебных помещений. Центрального хода, на который выходили бы все каюты, на корабле нет. Шахта, ведущая в машинное отделение, должна быть где-то между боковыми коридорами. Но есть ли там выходы к этой шахте? Если нет, придется ломать стены.

Расположение помещений в кормовой части судна показалось старшему группы удивительно знакомым. Да, точно! Подобная планировка была на сухогрузе «Люббенау», на котором он плавал до призыва на военную службу. Правда, здесь все соответственно меньше, поскольку «Люббенау» был почти вдвое крупнее. Поглощенный этими мыслями, старший группы старался за огнем и дымом рассмотреть все как следует и даже не заметил, что огонь почти отрезал путь к трапу...

Обер-лейтенант Штерн, в это время находившийся на мостике «Притцвалка», внимательно наблюдал за действиями всех групп по борьбе с пожаром. Внезапно ему показалось, что мостик «Анны Лунд» едва заметно повело в сторону. Может, это почудилось ему от волнения или его обмануло движение тесно стоявших рядом друг с другом кораблей? Обер-лейтенант стал всматриваться внимательнее. И точно, его предположения оправдались. Он немедленно скомандовал находившейся на мостике группе срочно спуститься вниз.

Старший группы, оглянувшись вокруг, сразу понял грозившую им опасность. Моряки поспешили к трапу, но было уже поздно — накренившаяся часть пылающей надстройки загородила трап, зажав рукав водомета. Видя, что извлечь его из обломков невозможно, моряки по канату, чудом сохранившемуся на шлюпбалке, спустились на «Притцвалк», стоявший борт о борт с «Анной Лунд».

— Черт возьми! Мне впервые в жизни приходится таким путем пересаживаться с одного корабля на другой! — шутил старший группы, вновь почувствовав под ногами твердую опору. И в этот самый момент часть мостика «Анны Лунд», на котором они только что стояли, с треском рухнула, подняв к небу фонтаны искр и пламени.

— Вовремя мы убрались оттуда, — заметил один из матросов.

— Да, могло помять головные уборы, если бы все это упало на голову!

— Ладно, пойдем доложим Старику, как можно проникнуть в машинное отделение, — сказал старший.

Матросы поспешили на мостик «Притцвалка».

— Вы полагаете, что там имеется нечто вроде запасного люка? Но, по-моему, он должен находиться на второй палубе, — возразил обер-лейтенант Штерн.

— Совершенно верно, товарищ обер-лейтенант, но на верхней палубе, как правило, бывает трап вниз над этим люком. На всех кораблях этого класса...

— Вы правы! И именно по левому борту.

— Так точно! По левой стороне. Но нам понадобится новый рукав к водомету. — И старший протянул командиру брандспойт, снятый с оставшегося на мостике «Анны Лунд» рукава. При этом у него было такое выражение лица, будто он просил извинения за утраченное казенное имущество.

Обер-лейтенант Штерн похвалил моряков и сказал тоном, не терпящим возражений:

— Сейчас вам больше всего нужен хотя бы короткий отдых. Марш в кают-компанию! Там вас ждет крепкий чай и бутерброды.

— Да, но...

— Это приказ.

— Слушаюсь, товарищ обер-лейтенант.

Только матросы спустились с мостика на верхнюю палубу, как внезапно сильная волна подняла судно и швырнула его о борт «Анны Лунд». Кранцы оказались сорванными. Открытые и ничем не защищенные борта сильно ударились друг о друга, рукава водометов упали за борт. На «Притцвалке» был разбит катер, швартовые канаты, рассчитанные на весьма большие нагрузки, лопнули. Взволновавшиеся волны отогнали корабли один от другого. «Притцвалку» пришлось отойти от «Анны Лунд» на некоторое расстояние, чтобы вновь попытаться причалить к ней левым бортом.

В машинном отделении фрахтера Грот и Хенце почувствовали сильные удары бортов.

— Ты слышишь? Помощь пришла! Это наверняка специальное спасательное судно. Конец нашим мучениям! — У Хенце вновь появилась надежда.

— Что из того, что кто-то пришел? — раздраженно возразил Грот. — А если это не спасатели, а какой-нибудь каботажник? Что тогда? Он заберет команду, которая находится там, на палубе. А мы? Что будет с нами? Недоуменные пожатия плечами, — мол, двоих вытащили уже мертвыми. Благодарю покорно! Я не хочу подыхать здесь, не хочу, не хочу!

Совсем обезумев, Грот выполз из укрытия и по тесным переходам кинулся к шахте люка. Горячая, удушливая волна захлестнула его, он начал задыхаться и упал на колени перед трапом. Сверху то и дело падали пылающие обломки надстроек. Грота могло засыпать.

Хенце не мог больше этого выдержать. Он бросился к товарищу, схватил его и буквально вытащил из груды горящих обломков. Грот был без сознания, его одежда во многих местах тлела, и Хенце, сняв свою куртку, набросил ее на него, чтобы приглушить огонь. Потом с трудом переводя дух, он оттащил Грота в укрытие. Сел, задумался... Чем он мог помочь товарищу, если сам находился в таком же безвыходном положении? Долго ли сможет служить укрытием узкая дыра под фундаментом для дизелей? Хватит ли им еще воздуха и на сколько? Его мучила нестерпимая жажда, надо было бы смочить одежду, но из крана не сочилось ни капли... Черт возьми, но ведь в рубашках дизелей должна же быть вода для охлаждения!

Хенце вновь выполз из своей дыры, шатаясь, подошел к машинам, открыл кран водяного охлаждения. Тонкая струя теплой воды заструилась по лицу, в жадно открытый рот. Вода была противной на вкус. После нескольких глотков он закашлялся, перехватило дыхание. Обессиленный, Хенце упал. Руки и ноги казались налитыми свинцом, их невозможно было поднять. Механик из последних сил боролся с надвигавшимся беспамятством, его не покидала мысль, что другой корабль уже давно стоит рядом и помощь придет, обязательно придет...

Однако корабль, который должен был их спасти, уже не стоял рядом — «Притцвалк» вел настоящую борьбу с разбушевавшейся стихией. Нос корабля глубоко зарывался в волны, пена и брызги долетали до мостика. Изредка в разрывах несущихся по небу облаков проскальзывала луна, освещая утомленные лица людей. Штормовой ветер пронизывал до костей, на матросах не было сухой нитки» Мерзкая погода! В такую погоду пить бы где-нибудь в тепле горячий грог, а не стынуть на холоде, сжимая в окоченевших руках мокрые снасти.

Но сейчас на «Притцвалке» всех волновало одно: успеют ли они вовремя добраться до машинного отделения «Анны Лунд» и спасти оказавшихся в западне механиков.

Из-за порыва швартовых и рукавов водометов новая швартовка требовала определенного времени. Вновь перебрасывались швартовы, спускались на левый борт новые кранцы, крепились к помпам рукава. На палубе спасательная команда готовилась к немедленному началу работ, как только удастся перейти на фрахтер. На этот раз спасатели были в кислородных масках, одеты в асбестовые костюмы с капюшонами, руки защищали от огня асбестовые рукавицы с длинными крагами. В этой одежде матросов невозможно было отличить друг от друга. Да это было и не столь важно. Каждый из команды стремился выполнить свой долг как можно лучше.

Был уже пятый час утра. «Притцвалк» вновь пришвартовался к «Анне Лунд», где все еще свирепствовал пожар. Огонь подбирался уже к грузовым трюмам.

На этот раз обер-лейтенанту Штерну удалось так подвести тральщик к терпящему бедствие судну, что несколько матросов швартовой команды легко перепрыгнули на фрахтер и прочно закрепили причальные тросы. Едва спасательная команда вступила на борт, навстречу ей вновь дохнул жаром огонь.

Ламберт разыскал капитана Вергеланда. Нужно было срочно выяснить, есть ли ход в машинное отделение с главной палубы и нет ли возможности проникнуть туда каким-либо иным путем.

Капитан и первый офицер начали быстро о чем-то говорить, но Ламберт не мог разобрать ни одного слова. Первый офицер пояснил, что другого хода в машинное отделение на «Анне Лунд» нет. Самым верным было бы попробовать подойти к трапу по боковому коридору, но он весь охвачен пламенем.

— Но у нас асбестовые костюмы, — возразил Ламберт, кивнув на своих товарищей из спасательной команды, которые с водометами и пенными огнетушителями ждали указаний своего командира.

— А если прорезать в борту отверстие? — предложил первый офицер.

— Хорошо. Мы попробуем и то и другое, — решил Ламберт и попросил офицера указать место, где наиболее вероятно без выхода на какие-либо трубы и балки можно было сделать аварийный лаз.

Вергеланд вначале заколебался — при большой осадке и сильном волнении в отверстие в борту могла хлынуть вода и затопить судно. Но Ламберт заверил его, что специальная аварийная команда «Притцвалка» с необходимыми средствами будет дежурить на фрахтере во время спасательных работ, и капитан дал свое согласие на любые меры.

Ламберт доложил обо всем обер-лейтенанту Штерну и главному механику «Притцвалка». Решено было вести работы с борта тральщика, поскольку на нем имелась необходимая сварочная аппаратура и с его палубы удобнее было прорезать отверстие в стальном корпусе фрахтера в том месте, которое указал первый офицер «Анны Лунд». Вскоре огонек сварочного аппарата начал медленно прогрызать борт.

А тем временем группа моряков в асбестовых костюмах прорывалась по левому коридору к трапу главной палубы. Используя пеногоны и отбивая топорами пылающие части деревянных конструкций, они шаг за шагом отвоевывали у огня путь к шахте, ведущей в машинное отделение.

Достигнув шахты, моряки закрепили конец штормтрапа на палубе и один за другим спустились вниз. Это было похоже на штурм преисподней. Шахта оказалась заваленной обломками горящего дерева. Приходилось перепрыгивать и перелезать через них, рискуя зацепиться за какой-либо металлический предмет и порвать защитную одежду.

При первом же осмотре машинного отделения стало ясно, что огонь уже постепенно распространяется и здесь. Спасатели принялись гасить его с помощью пеногонных огнетушителей. Вскоре старший группы, оказавшись возле дизеля, наткнулся на лежавшего без сознания Хенце. Одежда его была еще влажной от воды, выпущенной из крана водяного охлаждения двигателя. Быстро стянув асбестовую перчатку, он нащупал у Хенце пульс — слабое, прерывистое биение едва ощущалось. Пострадавшего необходимо было срочно вынести наверх. Но едва двое матросов подняли механика, как сильный треск и грохот на верхней палубе заставили их остановиться. Один из них кинулся к шахте, и у него перехватило дыхание — штормтрап был сорван рухнувшими надстройками. Оказался отрезанным единственный выход из западни. Остатки горящего мостика и пеленгаторной палубы завалили шахту.

— Положить пострадавшего на место. — Слова команды, произнесенные старшим, глухо прозвучали из-под защитной маски. — Всем гасить очаги огня! И главное — сохранять спокойствие. Ламме знал, что делал, когда начал прорезать эту коробку снаружи.

Моряки вновь начали работать, сбивая пеногонами пламя, а старший группы принялся искать второго машиниста, — должен же он где-то быть! — исследуя каждый уголок машинного отделения и освещая себе путь фонариком. Наконец под приподнятым днищевым настилом он заметил человека. С трудом вытащив его оттуда, перенес его в проход между машинами. И тут внезапно почувствовал сильную слабость и странную дрожь в коленях. Очевидно, пребывание в предельно перегретом помещении парализовало силы. Он стиснул зубы. Они должны выстоять, выстоять, пока снаружи не будет пробит аварийный лаз.

Приложив ухо к левому борту, старший группы услышал треск сварочного аппарата и в полуметре от головы заметил искры разрезаемого металла. Это сразу успокоило его. Скоро обозначились контуры отверстия, в которое мог свободно пролезть человек. Но вдруг он увидел проходившие как раз на месте выреза две трубы. Трубы были в диаметре не больше трех сантиметров, но они пересекали будущее отверстие, словно решетка в тюремной камере. Может, попытаться изнутри отогнуть их в сторону? Старший оглянулся в поисках хоть какого-нибудь инструмента — лома, куска трубы, большого ключа. Если бы не эта все усиливавшаяся слабость, этот шум в ушах... Но он же здесь не один. Где-то рядом другие члены спасательной группы. Громко сказано — «спасательная группа», они сейчас сами нуждались в спасении. Старший оглянулся на своих товарищей, взмахом фонарика подозвал их к себе и показал на трубы. Кто-то нашел лом. Просунув его между трубой и бортом, двое матросов повисли на образовавшемся рычаге и сантиметр за сантиметром отгибали трубу, пока она не сломалась и не упала на пол.

Задыхаясь и обливаясь потом, они принялись за вторую трубу. Ее нужно было отогнуть вверх. Однако обессиленным матросам это никак не удавалось. Лом постоянно срывался, они несколько раз падали и сумели отодвинуть трубу лишь на несколько сантиметров.

Когда надстройки на фрахтере окончательно рухнули, подняв фонтаны искр и пламени, все находившиеся на палубах «Притцвалка» и «Анны Лунд» поняли, какая опасность грозила теперь уже всей спасательной группе, оказавшейся вместе с механиками в западне.

Обер-мастер Ламберт, зная, что погасить огонь внутри корабля можно будет, только ликвидировав его очаги наверху, приказал сконцентрировать мощные струи из всех водометов на пылающих обломках надстроек и одновременно поторапливал сварщиков, чтобы ускорить вырезку аварийного лаза. Наконец, поддев рычагом почти вырезанный стальной лист, им удалось выломать его. Удушливый, раскаленный воздух пахнул из прорезанного отверстия. Стало еще жарче.

Два матроса в защитных масках проникли через образовавшийся люк внутрь фрахтера. Остальные стояли наготове. Корабельный врач находился здесь же, чтобы оказать пострадавшим первую помощь.

Сначала были вынесены оба машиниста с «Анны Лунд», затем выбрались моряки спасательной группы, которые на свежем воздухе быстро пришли в себя.

Машинисты долго находились без сознания, и врачу пришлось немало потрудиться. Первым обнаружил признаки жизни Хенце. Он сделал глубокий вдох, открыл глаза и обвел всех отсутствующим взором. Хуже было с Гротом. Он хотя и пришел в сознание, но был сильно обожжен и страдал от нестерпимой боли. Врач сделал ему обезболивающий укол, после которого он вскоре уснул.

Тем временем команда матросов с «Притцвалка» под руководством обер-мастера Ламберта подобралась к очагам пожара внутри судна. Им удалось предотвратить распространение огня, который готов был перекинуться на трюмы с углем.

К шести утра обер-мастер Ламберт доложил своему командиру, что пожарная команда в основном справилась с огнем и прямая опасность для фрахтера миновала. Однако прошло еще около часа, пока пламя было полностью погашено.

В разрывах между облаками уже проглядывало солнце, когда матросы, испачканные сажей и углем, уставшие, но довольные победой, сошли на «Притцвалк». На фрахтере осталось лишь несколько человек для заделывания прорезанного в борту отверстия.

На носу тральщика находилась часть экипажа «Анны Лунд» — те, кто сошел с ее борта последними. Несмотря на многократные просьбы командира «Притцвалка» очистить верхнюю палубу, моряки оставались здесь всю ночь, словно боялись, что без них их судно погибнет. Они были безгранично признательны военным морякам ГДР за их самоотверженную борьбу с пожаром, за спасение попавших в беду людей.

Обер-мастер Ламберт и его группа были буквально атакованы командой с «Анны Лунд». Им жали руки, обнимали. Вопросы сыпались со всех сторон.

— После, после, прошу вас... — Ламберт спешил, поскольку уже подходили два морских буксира, вызванных по просьбе капитана Вергеланда обер-лейтенантом Штерном. Буксиры должны были принять команду фрахтера и оттащить потерявшую ход «Анну Лунд» в Щецин.

Ламберт осведомился о состоянии здоровья спасенных механиков.

— Их жизнь в безопасности, — ответил обер-лейтенант, — но, как я слышал, один из них не скоро поднимется. Другой — кажется, его зовут Хенце — уже ходит. Они оба в моей каюте.

В этот момент подошел сигнальщик и доложил, что команда с «Анны Лунд» может перейти на буксиры.

Вынесли укутанного в одеяла Грота. Хенце горячо поблагодарил Ламберта за все, что было сделано для него и его товарищей. Обер-мастер помог ему дойти до борта.

Но вот швартовы отданы, и корабли стали медленно отходить друг от друга. Моряки «Анны Лунд» приветственно махали руками до тех пор, пока еще можно было различать фигуры людей...

Хенце вновь и вновь со всеми подробностями рассказывал о событиях прошедшей ночи и не скупился на похвалы и слова признательности команде тральщика. Он вспомнил случай с моряками из ФРГ, которые совсем иначе отличились в Глазго. Один из матросов буксира в свою очередь рассказал о том, что было с ними в советском порту Рига.

— Как-то вечером мы с двумя товарищами бродили по улицам города. Из открытых окон одного из домов лилась музыка, слышался смех, перед окнами молодежь устроила танцы. Неожиданно нас пригласили в этот дом, и мы попали на свадьбу. Было шумно и весело. Мы поздравили новобрачных и под аплодисменты всех присутствовавших выпили за их счастье и германо-советскую дружбу.

Наконец «Притцвалк» медленно вошел в свою бухту.

Из донесения по радио командование было уже информировано об успешной операции по спасению судна и людей. На пирсе возвращавшихся ожидал командующий флотилией.

Обер-лейтенант Штерн подробно доложил о ходе спасательных работ, указав при этом имена отличившихся.

Перед выстроившимся на юте личным составом «Притцвалка» выступил командующий. Он поблагодарил моряков за самоотверженные, умелые действия, особо отметив отличную службу спасательной группы и обер-мастера Ламберта.

Дружное «Служу Германской Демократической Республике!» прозвучало ему в ответ.