"Коварный повеса" - читать интересную книгу автора (Джеффрис Сабрина, Джеффрис Сабрина)

Глава 18

Дорогой Майкл,

вы говорите, что надо держать Мэдлин в узде, но она не лошадь, сэр, — она прекрасно может сама о себе позаботиться. Я уже довольно хорошо ее знаю. Возможно, она слишком увлечена наукой и чрезмерно любопытна порой, однако она совсем не глупа.

Ваш друг Шарлотта.

Мэдлин ужасно хотелось уступить — хотелось рассказать Энтони обо всем и всецело положиться на него. И она видела, что ему тоже этого хочется. Ведь он даже защищал ее от Стоунвилла, он пришел ей на помощь, и он искренне ей сочувствовал — она видела это в его глазах.

К тому же он ревновал ее, ревновал к сэру Хамфри — подумать только! Раньше ни один мужчина никогда ее не ревновал. Ах, как ей хотелось рассказать ему все, как хотелось ему открыться!

Но она не могла.

Узнав, что отца обвинили в попытке соблазнить женщину, воспользовавшись веселящим газом, Энтони наверняка бы задумался. Уж он–то знает, что такое вполне можно проделать. И ведь весь город поверил этим ужасным сплетням. Почему же Энтони должен верить именно ей?

Но даже если бы виконт захотел ей помочь, то что он мог сделать в одиночку, без сэра Хамфри?

Нет–нет, надо добиться, чтобы он познакомил ее со знаменитым химиком — только сэр Хамфри мог ей помочь.

— Что же вы молчите, милая? — Энтони прикоснулся губами к ее лбу. — Ведь вы же хотите рассказать мне все, я это чувствую. После всего, что между нами было, вы должны довериться мне.

После всего, что между ними было…

Мэдлин словно окаменела. Да, наверное, в этом все дело. Он хотел заполучить ее в свою постель, вот и все. И конечно же, он не знает, что она девственница, следовательно… у нее будет что предъявить ему, если она ему отдастся. Когда виконт обнаружит, что лишил ее невинности, он почувствует угрызения совести и сделает все, о чем она попросит, даже представит ее сэру Хамфри. Да–да, непременно представит, если она скажет, что он не должен на ней жениться.

Но ведь это низко! Неужели она решится шантажировать его таким образом?

Мэдлин вздохнула. А есть ли у нее выбор? Кроме того, она готова отдать ему взамен то, чего он хочет. Что же в этом плохого?

В любом случае невинность вряд ли ей понадобится — У нее слишком мало шансов выйти замуж. У нее и раньше не было особых перспектив, а уж теперь, после того как скандал запятнал ее семью…

— Мэдлин, милая… — прошептал Энтони ей в ухо, и ее сердце затрепетало.

Она подняла на него глаза и покачала головой:

— Нет–нет, я не хочу говорить про папу. Поверьте, не хочу… и не могу. — Она принялась расстегивать пуговицы на его жилете. — Сейчас я вообще ни о чем не хочу говорить. Поцелуйте меня, Энтони.

Из горла его вырвался стон.

— Мэдлин, ради Бога, не…

— Поцелуйте меня, — повторила она. — Ведь вы же этого хотите, не так ли? — Она развязала его галстук и провела ладонью по его щеке. — Сегодня ночью должно случиться то, чего мы оба хотим. Неужели вы еще не поняли этого?

— Проклятие… — прохрипел Энтони. — Но ведь это… Это ничего не изменит.

Нет, изменит. Но он, к счастью, этого не знал.

— Энтони, что вы?..

Тот судорожно сглотнул.

— Что ж, тогда давайте… Давайте поедем ко мне, там нам никто не помешает.

Чтобы он мог держать ее в ловушке, пока не выпытает правду? Нет, ни за что на свете. К тому же если она поедет к нему домой, то потом ей понадобится его помощь, чтобы вернуться к себе в Ричмонд. Отсюда она по крайней мере сможет уехать в наемном экипаже, ждущем у входа.

— Нам и тут никто не помешает. Вы же сказали, что заперли дверь. И вы сказали, что лорд Стоунвилл сюда не придет. — Она стала расстегивать пуговицы на его рубашке. — Зачем нам ждать?

— Черт возьми, вы знаете зачем. — Глаза его сверкнули. — Вы всегда пытаетесь заставить меня забыть обо всем, предлагая то, от чего я, по–вашему, не смогу отказаться.

— Вы все не так поняли, Энтони. Это я хочу забыть обо всем… — Ее голос дрогнул, в глазах снова блеснули слезы. — Пожалуйста, Энтони… Только на сегодняшнюю ночь… Просто помогите мне забыться.

Он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам.

— Ты колдунья, ты знаешь это? — Прохрипел он, чуть отстранившись. — Колдунья, которая притворяется «синим чулком».

Она едва заметно усмехнулась:

— Тогда я подходящая пара для животного, притворяющегося джентльменом.

Энтони тихо рассмеялся:

— Боже помоги мне… Боюсь, что утром я об этом пожалею.

— До утра еще далеко, — прошептала она. И тут же поцеловала его в губы.

Энтони замер, и Мэдлин подумала, что он сейчас откажет ей. Но тут из его горла вырвался стон, и он впился в ее губы страстным поцелуем.

Минуту спустя он обнажил ее плечи и принялся покрывать их поцелуями. Затем спустил вниз ее корсет и стал поглаживать груди. Тихонько застонав, Мэдлин дернула за отвороты его сюртука, и он, немного отстранившись, тут же сбросила его. Потом снял и жилет, после чего расстегнул пуговки на ее нижней рубашке.

«Ах, как все быстро… — промелькнуло у Мэдлин. — Да–да, слишком быстро…»

А Энтони тем временем уже развязывал шнурки и расстегивал пуговицы на ее платье и на корсете, причем делал все это с удивительной скоростью. После этого он снял с нее туфли и стянул с себя брюки.

Когда же он собрался снять с нее рубашку, Мэдлин схватила его за руку.

— Подожди, подожди, подожди! — воскликнула она.

Черты его исказились гневом.

— Теперь ты хочешь остановиться?!

— Нет, я не это хотела сказать.

Он считал ее опытной женщиной, а Мэдлин не могла сказать, что она девственница, потому что тогда он бы отказался от нее, она была в этом почти уверена. И сейчас она чувствовала, что ей надо как–то подготовиться, собраться с духом… Однако при этом следовало скрыть свою неопытность. Но что же сказать? Как поступить?

И тут ее осенило.

— Энтони, я хочу посмотреть на тебя. — Мэдлин кивнула на его рубашку и кальсоны. — Я хочу видеть, как ты раздеваешься, — добавила она и нисколько не солгала.

Он ухмыльнулся, и Мэдлин поняла, что привела весьма убедительный довод.

— Как прикажешь, — прохрипел он. — Я нисколько не возражаю. — Сняв рубашку, он снова ухмыльнулся. — Довольна?

Мэдлин кивнула и отступила на несколько шагов, чтобы лучше рассмотреть его. «Какая у него великолепная фигура», — подумала она неожиданно. Энтони же, потянувшись к пуговицам на кальсонах, весело рассмеялся.

— Продолжать? — осведомился он.

Мэдлин заставила себя кивнуть, и он одним движением стащил кальсоны, прихватив вместе с ними и чулки. Когда он выпрямился, она с трудом сглотнула.

— Вот это действительно интересно, — пробормотала она.

— Интересно? — Энтони снова рассмеялся. — Можно подумать, что ты, милая, не видела все это.

Он шагнул к ней, и Мэдлин в тревоге затаила дыхание. Сейчас его восставшая плоть выглядела даже более устрашающей, чем тогда, в павильоне.

Тут он снова потянулся к ее рубашке, и она внезапно выпалила:

— Но ведь я никогда…

Он посмотрел на нее с некоторым удивлением:

— Что «никогда»?

Мэдлин почти тотчас же нашлась с ответом:

— Если не считать картин и статуй… то я никогда не видела мужчину совершенно обнаженным.

Он замер на мгновение.

— Никогда? Как так?

Ах, она же невольно выдала себя. Следовало срочно что–то придумать о своем воображаемом любовнике.

— Дело в том, что в карете трудно раздеться полностью, — пробормотала Мэдлин.

— Теперь понятно, — кивнул Энтони. — Я должен был догадаться. Выходит, что твой неумелый любовник овладел тобой в карете. Что ж, именно так и должен поступить мерзавец.

Это прозвучало так… нравоучительно, что она едва не рассмеялась.

— Почему ты решил, что он был мерзавцем?

— Он соблазнил тебя и бросил, разве нет? Именно так и поступают мерзавцы.

Ее тут же захлестнуло чувство вины.

— А ты… Ты никогда не делал ничего подобного?

— Разумеется, нет, — ответил он обиженно. — Но сейчас не время говорить об этом. — Он снял с нее рубашку, затем панталончики. — Эта ночь принадлежит нам, — добавил он хриплым шепотом.

Мэдлин молча кивнула. Завтра она сделает то, что должна, но эта ночь действительно принадлежит им — она так решила и не откажется от своего решения.

— Да ты и впрямь колдунья, — пробормотал Энтони, запуская пальцы в ее шелковистые волосы. — Самая прекрасная колдунья на свете.

Этот комплимент немного смутил ее.

— Ты сейчас говоришь… как Стоунвилл.

— Нет, ничего подобного. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Я говорю именно то, что думаю. Ты просточудо, Мэдлин Прескотт. Любой, кто скажет иначе, — лжец и дурак.

«Неужели он действительно так считает?» — спрашивала себя Мэдлин. Ах, как ей хотелось поверить ему! Но следовало ли верить? Ведь Энтони считает ее… опытной женщиной, а когда он поймет… Нет–нет, не надо сейчас об этом думать. К тому же он, возможно, ничего не поймет, если она сама ничего не скажет.

Тут он подхватил ее на руки и, тотчас опустив на кровать, лег с ней рядом. А затем снова принялся целовать ее и ласкать.

Мэдлин отчаянно хотелось верить, что она действительно небезразлична ему — небезразлична хотя бы в эту ночь. «Да, хотя бы в эту», — сказала она себе, обвивая руками его шею.

Энтони развел коленом ее ноги, потом вдруг замер на мгновение, после чего приподнялся, что–то тихо пробормотав.

— Что такое? — прошептала Мэдлин. — Что–то не так?

— Проклятие, я кое–что забыл. — Отстранившись от нее, Энтони встал с кровати, затем объяснил: — Я ведь обещал оградить тебя от болезней… и всего прочего. — Он принялся шарить в карманах своего сюртука. Наконец, улыбнувшись, объявил: — Вот, нашел! «Французские письма». Я знал, что захватил их с собой.

Мэдлин взглянула на него с удивлением. Зачем ему в такой момент читать какие–то иностранные письма? Но тут Энтони снова улыбнулся и, развернув какую–то трубочку, похожую на шелковую, проговорил:

— Вот, видишь?

— Что это? — пробормотала Мэдлин.

Он грустно улыбнулся и со вздохом сказал:

— К сожалению, это единственный способ предохраниться от беременности. Предупреждаю, он не идеален, но достаточно надежен.

Мэдлин с изумлением смотрела, как Энтони надевает «трубочку». Когда же он завязал свисавшие с нее ленточки, как будто наряжая свою возбужденную плоть, она невольно рассмеялась.

Он нахмурился и пробурчал:

— Неужели так смешно?

Выражение, появившееся на его лице, заставило ее снова рассмеяться.

— Ах, прости, но это… это так странно выглядит.

Он шагнул к кровати и проговорил:

— Так ты хочешь предотвратить беременность или нет? Я могу и снять его, если тебе не нравится.

Она хихикнула и покачала головой:

— Нет–нет, не надо. Предотвратить беременность — это очень хорошо. Да, это хорошо… — Заставив себя сделать серьезное лицо, она пояснила: — Я вовсе не смеюсь, просто… Мой смех — это, вероятно, остаточные влияния веселящего газа.

— Остаточные влияния газа?.. — пробормотал Энтони, ложась рядом с ней. — Признайся, дорогая, он перестал действовать на тебя еще полчаса назад. Я не прав?

Мэдлин на мгновение задумалась.

— Ну… это не совсем так… — ответила она уклончиво. — Мне кажется, у меня все еще сохранились… какие–то странные ощущения, напоминающие покалывание.

Энтони вопросительно взглянул на нее:

— Покалывание?

Мэдлин кивнула и, изображая смущение, пробормотала:

— Да, вот здесь. — Она взяла его руку и прижала ее к своему лону. Ей казалось, что Энтони немного охладел, так что требовалось как–то возбудить его.

И она не просчиталась — во взгляде его снова полыхнул огонь.

— Ах, дорогая… — Он шумно выдохнул. — О, Мэдлин…

— Да, Энтони, да, — прошептала она в ответ.

В следующее мгновение он вновь развел коленом ее ноги и тотчас же впился в губы страстным поцелуем. Прошло еще несколько секунд, и он осторожно вошел в нее. Мэдлин замерла и затаила дыхание… Едва удержавшись от крика, она все же поморщилась от острой боли, но он, судя по всему, не заметил ее гримасы, так как глаза его в этот момент были закрыты.

«Кажется, он ничего не заметил», — промелькнуло у Мэдлин. И в общем–то все было не так уж страшно, вот только никакого особенного удовольствия она не испытывала…

— О Боже, Мэдлин… — прошептал Энтони, и Мэдлин почувствовала его горячее дыхание на своем лице. — Ты такая чудесная…

— Ты тоже… — с трудом пробормотала она и мысленно добавила: «Ах, как же неудобно… Какое разочарование…»

Но тут он начал двигаться, и вскоре Мэдлин, чуть приподнявшись машинально ему навстречу, вдруг почувствовала, что неприятные ощущения исчезли и на смену им пришли совсем другие — совершенно неожиданные и восхитительные. Она снова попробовала приподняться, и снова ее пронзило то же чудесное ощущение, причем с каждым ее движением эти ощущения усиливались. «Ах, как замечательно!»

— Вот так, милая, — выдохнул он ей в ухо и тут же приподнял ее колено, чтобы изменить позу. — Дорогая, обхвати меня ногами за талию. Да, вот так.

«О Господи!» — думала Мэдлин. Теперь ей уже хотелось кричать от восторга, и вдруг что–то внутри ее внезапно вырвалось на свободу и она почувствовала, что взмывает все выше и выше к вершинам блаженства…

— Вот так, моя милая распутница, — прохрипел Энтони. — Ты такая замечательная… Боже, помоги мне… Ты действительно… колдунья.

— Никаких колдуний… не существует, — пробормотала Мэдлин.

Он посмотрел ей в лицо и внезапно рассмеялся:

— Ах, милая, ты никогда… Ты не перестаешь удивлять меня.

— Вот и хорошо. — Она улыбнулась ему и вдруг поняла, что ей ужасно хочется и в дальнейшем удивлять его, хочется удержать его после этой ночи, хочется всегда быть с ним… всегда.

Но уже в следующую секунду к ее глазам подступили слезы. Ведь было совершенно ясно, что распутный виконт ни за что не женится на запятнанной скандалом школьной учительнице. Да, ни за что не женится. Что ж, в таком случае она сейчас возьмет у него то, что сможет взять. И будет помнить об этой ночи очень долго, будет помнить и тогда, когда они расстанутся.

Глаза Мэдлин закрылись, и она тихонько застонала. Но уже несколько мгновений спустя словно что–то взорвалось в ней — по всему телу ее прокатилась дрожь и из горла вырвался громкий крик. И тотчас же, будто эхо, в ушах ее прозвучал крик Энтони. Мэдлин, обвивая руками его шею, замерла в блаженном изнеможении.

Но минута проходила за минутой, и наконец, спустившись с небесных высот, она вернулась к реальности. Реальность состояла в том, что теперь она уже не была невинной девственницей. Энтони забрал ее девственность, и, следовательно, он должен был дать ей что–то взамен.

Но она не могла об этом заговорить. Сейчас не могла.

— Ах, милая, — пробормотал Энтони, — я буду счастлив в любое время оказаться в твоем распоряжении.

Мэдлин прижалась к нему покрепче и, проклиная себя за слабость, прошептала:

— Я запомню это, непременно запомню.

Она с трудом удержалась от вздоха — теперь ей предстояло хранить еще один секрет. Она никогда не сможет сказать Энтони, что он лишил ее девственности, иначе ей придется объяснить, почему она допустила это. А мысль о том, чтобы испортить эту волшебную ночь рассказом о своем плане… Ах, эта мысль казалась невыносимой.

К тому же она не могла оставаться здесь дольше, так как опасалась, что он снова примется расспрашивать ее. Энтони заявил, что не станет помогать ей, пока она не расскажет ему все. Но если она расскажет всю правду, то ее план может сорваться. Следовательно, ей придется молчать.

Но что же делать сейчас? Как предупредить его расспросы? Вероятно, настало время вернуться к ее первоначальному замыслу и тихонько ускользнуть в наемном экипаже. К сожалению, она не знала, как получше сделать это, однако понимала, что поздний час только ей на руку. Но сначала, наверное, следовало дождаться, когда Энтони заснет.

Вот только как же ей потом встретиться с сэром Хамфри?

А может, все–таки попытать счастья и попросить? Ведь у него доброе сердце, теперь она уже это знала. В понедельник она уговорит миссис Харрис, чтобы та приняла в школу племянницу Энтони. Когда же он узнает об этом, то, возможно, захочет представить ее сэру Хамфри и не станет задавать вопросов.

А если он не поможет ей, то она найдет другой способ добиться своего. Но рассказывать правду ни за что не станет — это был бы слишком большой риск.