"47-й самурай" - читать интересную книгу автора (Хантер Стивен)

Глава 21 ПОЛИЦЕЙСКИЙ

У кого-то из этой группы был брат-полицейский, работающий в аэропорту Нарита, и через несколько дней майор Фудзикава позвонил Бобу и назвал имя — Кендзи Кисида — и адрес. Боб перехватил его в аэропорту. У этого человека был новенький «Кавасаки-400», сверкающий красный мотоцикл мечты, самый большой мотоцикл на стоянке. Несомненно, продажный полицейский купил его на деньги якудзы, полученные за сведения о мече.

Боб наблюдал за ним из кафе, где сидел, читая газету и не привлекая к себе внимания. Кендзи Кисида оставлял свой мотоцикл на охраняемой стоянке и направлялся в здание аэропорта. Боб обратил внимание, что движется он как-то неуклюже. В нем не было ловкости и изящества молодого человека, не было и накачанной мускулатуры завсегдатая тренажерных залов.

Он носил костюм, что обозначало должность следователя или начальника. Но когда у него на голове сидел ярко-красный с черным шлем с темным забралом, скрывающим лицо, вид получался нелепый: какой-то гибрид, наполовину клерк, наполовину рыцарь в доспехах.

Затем Боб сосредоточился на доме, в котором жил Кисида. Он наблюдал за ним в течение нескольких дней, пока не убедился, что ни жены, ни детей у Кисиды нет.

На следующей неделе Боб отметил, что объект работает в ночную смену. И однажды утром, в четыре часа, он подкатил к стоянке у дома на точно таком же «Кавасаки-400» цвета «красный металлик», купленном несколькими днями раньше на имя и по кредитной карточке Томаса Ли. У него было водительское удостоверение международного образца на то же имя; все эти дни он посвятил привыканию к левостороннему движению. Учиться управлять мотоциклом на перевернутых, словно в зеркальном отражении, дорогах было гораздо проще, чем машиной, и теперь Боб стал законным участником дорожного движения. С ног до головы Боб был затянут в черную кожу, а на голове у него был абсолютно такой же красный с черным шлем с темным забралом, какой носил полицейский. Он поставил мотоцикл туда, куда его всегда ставил Кисида; посторонний, случайно увидевший его, подумал бы, что полицейский забыл что-то дома и вернулся назад. Боб даже скопировал шаркающую стариковскую походку и легкую хромоту на одну ногу. Конечно, он был на целых шесть дюймов выше, но сутулился, скрывая свой рост.

Войдя в здание, Боб кивнул сонному ночному дежурному, который принял его за живущего в доме полицейского, поднялся на лифте на нужный этаж, подошел к квартире и атаковал замок с помощью кредитной карточки. Никакой сложной системы безопасности с двойными запорами, засовами, электронными датчиками и сигнализацией здесь не было. Замок раскрыл свой секрет кредитной карточке в считанные секунды. И Боб вошел в квартиру.

Разумеется, внутри все было аккуратно и чисто. Три пары черных ботинок и две пары кроссовок с вставленными в них распорками для обуви выстроились в ряд вдоль стены прихожей. Боб подошел к книжному шкафу и увидел довольно много книг на английском языке; отсюда следовало, что Кисида говорит по-английски. Все книги оказались посвящены мечам. Среди них большинство были на японском языке, несколько книг на немецком и несколько — на французском. Книги были рассортированы по странам и расставлены в строгом алфавитном порядке. Взяв одну наугад, Боб обнаружил, что все поля покрыты старательно выписанными на полях заметками. На обратной стороне титульного листа четкой рукой были выведены колонки иероглифов с указаниями на номера страниц. Осмотрев две другие книги, Боб обнаружил, что они так же тщательно проанализированы.

В мойке на крохотной кухне не высились горы грязной посуды, а в холодильнике не оказалось ни тарелки с кишащей червями порцией суши, оставшейся с прошлого месяца, ни заплесневелых макарон. Упаковка из шести бутылок пива и три банки любимого японского напитка — диетической кока-колы. И еще початая бутылка саке.

Боб перешел в спальню, которую нашел совершенно безликой, разумеется, со знаменитым сорокопутом кисти Мусаси на стене над аккуратно заправленным диваном. У противоположной стены стоял большой телевизор с подсоединенным DVD-плеером. Открыв шкаф, Боб увидел на вешалках форменный мундир, рубашки, галстуки и два черных штатских костюма. И еще — футболки, несколько пар джинсов и брюк, тщательно отутюженных. Каждая вешалка отстояла от соседней ровно на одну треть дюйма.

Закрыв шкаф, Боб прошел к небольшой тумбочке рядом с диваном и заглянул в нее. Одну полку занимали расставленные в алфавитном порядке DVD со сливками самурайского кино, в основном фильмы Акиры Куросавы, но также несколько других, лучших из лучших. Боб пересмотрел их все: «Самурайский бунт», «Харакири», «Шайка убийц» и «Когда был обнажен последний меч». Ниже, тоже в строгом алфавитном порядке, стояли порнофильмы, преимущественно производства некой компании «Сёгунат аудио-видео». Насколько смог определить Боб, эта «Сёгунат аудио-видео» специализировалась на фильмах, которые могли бы называться как-нибудь вроде «Веселая учительница», поскольку на обложках была молодая женщина лет двадцати с небольшим в строгом костюме и очках, объясняющая очередной урок группе мальчиков. На следующих кадрах она перед ними раздевалась, они ее трогали, она их ублажала, и все это — в классе перед доской, исписанной алгебраическими задачами.

«Господи, — подумал Боб, — и кому только такое пришло в голову?»

Оставив порнуху, он подошел к письменному столу. На нем лежала еще новенькая инструкция по эксплуатации мотоциклов серии «кавасаки-400», также скрупулезно изученная, с выделениями и пометками, выведенными четкими иероглифами.

Но где же мечи? У этого типа обязательно должны быть мечи.

Боб их так и не нашел, зато в шкафу в гостиной он обнаружил сейф. Мечи должны были быть там: коллекция маленькая, но такая, что ею можно гордиться. Ибо у этого человека должны быть мечи. Вокруг мечей вращаются все его мечты.

Вернувшись к письменному столу, Боб нашел в одном из ящиков альбом с фотографиями: наш герой в самурайском наряде и с мечом на различных этапах своей жизни. Парень двадцати лет, поджарый и опасный, гордый победитель каких-то местных состязаний. Затем рядом с ним стала появляться одна и та же женщина, возможно жена. Но вскоре она исчезла. Развод, смерть? На более поздних снимках фехтовальщик превратился в наставника и позировал в окружении молодых воинов под знаменами, исписанными иероглифами.

В другом ящике Боб обнаружил пачку счетов. Все они были адресованы Кендзи Кисиде, проживающему по адресу 1-23-43 Синтойо, квартира 633. Большинство написаны иероглифами кандзи, на нескольких, от крупного международного банка, японский текст продублирован английским и гласит одно и то же: «Большое спасибо за погашение долговых обязательств».

Вот оно. Этот тип влез в долги, покупая мечи, которые не мог себе позволить, а может быть, еще и выплачивая алименты. И вдруг он встречает клинок мечты, который ему приносят в разгар трудового дня. Он сразу же узнает герб Асано и подпись кузнеца, по форме лезвия определяет соответствующий период, складывает два и два — и тут вспоминает, что несколько недель назад кто-то тихонько сказал ему словечко. У него есть номер телефона. Он разбирает меч — делает то, что не удалось десятилетнему Томми Калпепперу в гараже в Кенилуорте. Он делает ксерокс хвостовика, звонит куда-то, отправляет снимок по факсу, после чего выводит заинтересованную сторону на Боба. Для того чтобы устроить за ним слежку, требуется часа два. Боб как дурак торчит два часа в полицейском участке; выходя оттуда, он даже не подозревает, что ему предстоит привести убийц к Яно.

Через неделю следователь Кендзи Кисида получает пухлый конверт с деньгами. Он может расплатиться с долгами. Вероятно, он покупает меч, о котором давно мечтал, и тот сейчас лежит у него в сейфе. И остается еще немного. Ему всегда хотелось купить мотоцикл. Почему бы и нет? Кто обратит внимание? Скорее всего, никто и никогда не свяжет его с семейством Яно. Подумаешь, еще одна маленькая услуга, которую не совсем честный полицейский оказал власть имущему.

В воскресенье полицейский не работал. Он встал поздно и к своему любимому мотоциклу спустился только часов в одиннадцать утра. Судя по всему, он настроился кататься целый день. Облачившись в черную кожу, он стал похож на рыцаря. С нескрываемым удовольствием осмотрев мотоцикл, полицейский проверил электропроводку и масло, внимательно приглядываясь к тому или иному тросу, проводу или трубке. Насладившись исследованиями, он надел шлем, забрался на мотоцикл, повернул ключ в замке зажигания, убрал подножку и включил первую передачу. Тронулся рывком — похоже, ему еще не удалось освоиться с тонкостями управления сцеплением с помощью рукоятки на руле, — выехал со стоянки и поехал по городу.

Боб застал самый конец этого спектакля, поскольку кружил «восьмерками» по кварталу, наблюдая за стоянкой. Он прикинул, что при этом не будет ее видеть лишь семьдесят секунд из каждых двух минут. Когда он подъехал в очередной раз, полицейский уже сел на мотоцикл. Сбросив скорость, Боб дал ему выехать со стоянки и влиться в транспортный поток, а затем поехал следом, держась позади в добрых трехстах ярдах.

Кендзи попетлял по городским улицам, по-прежнему неуверенно обращаясь с переключателем передач и отпуская сцепление рывком, и выехал из города. Проехав через окраины маленького городка Нарита, он оказался на скоростной автостраде Канто, где позволил себе перейти на повышенную передачу и разогнаться до ста километров в час. Разумеется, все его внимание было приковано к мотоциклу, ему и в голову не приходило, что за ним могут следить, а если бы даже и приходило, он вряд ли решился бы оторвать взгляд от дороги перед собой. Поэтому Боб без особого труда пристроился за ним в хвост.

Вскоре Кендзи, видимо, устал от напряжения езды с большой скоростью, а может, он решил посмотреть на что-нибудь более привлекательное, чем дорожное полотно и «мазды» с «ниссанами», играющие в салки на скорости сто двадцать километров в час, — так или иначе, но он свернул с автострады. Боб спокойно последовал за ним. Они оказались в застроенном районе, однако скоро дома кончились. Далеко впереди поднимались горы, а по обеим сторонам дороги тянулись обработанные поля. Машин становилось все меньше и меньше. Наконец Кендзи свернул на еще более пустынную дорогу, ведущую в горы. Он так и не заметил Боба, который неотступно ехал в двухстах ярдах за ним.

Дорога шла через густой сосновый лес, плавно поднимаясь вверх. Боб еще никогда не видел такой красивой и безмятежной горной гряды. Он понял, что более благоприятной возможности может и не представиться. Возможно, через считанные секунды Кендзи снова выедет на более оживленную дорогу.

Боб включил пятую передачу, выкрутил до отказа ручку газа и разогнал мотоцикл до ста миль в час. В грудь ударил ветер, внизу замелькало дорожное полотно. Мгновенно настигнув Кендзи, Боб промчался мимо него, почувствовав, как того охватила паника. Он круто дернулся влево, подрезая мотоцикл Кендзи, сжирая свободное пространство перед ним, выжимая его на обочину. В облаке ныли Кендзи пытался справиться с управлением: колеса теряли сцепление с рыхлой землей. Запутавшись в ручках переключения передач, газа и тормоза, он едва не потерял контроль над мотоциклом, что могло кончиться очень плачевно, но все же каким-то образом удержался, резко затормозил — и завалился набок.

Свернув на обочину, Боб остановился, опустил подножку и подбежал к полицейскому, который лежал рядом с упавшим мотоциклом, продолжающим тарахтеть. Боб повернул ключ, заглушая двигатель, и сквозь тонированное забрало шлема разглядел на лице Кендзи страх, панику, стыд и недоумение. Кендзи попытался подняться с земли. Боб левой ногой ударил его с разворота в шлем. Он уже несколько лет не делал ничего подобного! Удар получился на славу. Кендзи отлетел назад, попытался снова встать, но поскользнулся, начал было снимать шлем, потом вдруг схватился за молнию на груди, вероятно чтобы достать пистолет или танто. Но Боб опять нанес ему ногой удар с разворота в шлем. Это уложило Кендзи надолго, и он остался лежать на земле, тряся головой в тщетной попытке избавиться от мельтешащих в ней звезд и снежинок, силясь понять, что за хреновина…

Боб прыгнул на него и придавил коленом дрожащую грудь. Расстегнув молнию, он увидел рукоятку «глока», выхватил его, вытащил обойму, передернул затвор на тот случай, если патрон был дослан в патронник (на самом деле его там не было), и отшвырнул пистолет шагов на двадцать. Кендзи в ужасе сжался в комок. Он остался совершенно беззащитным перед лицом противника, превосходящего его по всем статьям. Нагнувшись, Боб сорвал с него шлем, рассыпая старательно уложенные волосы.

Боб поднял забрало на своем шлеме и расстегнул застежку.

— Если не хочешь неприятностей, лежи смирно. Я тебе надаю еще, если понадобится!

— Я сотрудник полиции. У вас будут большие…

— Заткнись! Я задаю вопросы, ты на них отвечаешь. Вот так мы будем играть в эту игру. Меч.

— Я не…

— Меч, черт побери!!!

— Какой меч?

— Тот самый, на который ты купил себе этот мотоцикл. С помощью которого ты расплатился со всеми долгами. На который ты купил новую игрушку, лежащую в сейфе. На который ты сможешь покупать порнуху про учительницу еще целых десять лет.

Кендзи молчал. Его взгляд устремился вдаль, стал отрешенным. Он думал. Наконец он снова посмотрел на Боба.

— Я знаю, кто вы такой. Я знал, что вы придете.

— Совершенно неважно, кто я такой и что ты знаешь. Важен только меч. Это ведь ты его засек. Кому ты о нем сообщил? Как это произошло, как все было устроено, каков был уговор, с кем ты связался? И не пытайся пудрить мне мозги. Я знаю столько, что ты даже представить себе не можешь.

— Пожалуйста, поверьте, я никак не мог подумать, что всех этих людей убьют. Вы должны мне верить. Я даже не представлял себе… я понятия не имел…

— Значит, ты знал, что меч попал к Яно.

— Нет, но потом коллекционеры говорили о том, что какой-то американец кричал на месте пожара об украденном мече. Только тогда я догадался, что произошло. Мне стало стыдно. Я должен был бы совершить харакири, но мне не хватило мужества.

— Тут я с тобой полностью согласен. Скажи мне только вот что: кто на тебя вышел? Как это произошло? Кому ты передавал сведения? Как все было устроено?

— Я ничего вам не скажу. Давайте убивайте меня. Если я вам скажу, меня все равно убьют. Так что какая разница?

— Ты не хочешь умирать. Особенно теперь, когда у тебя есть этот новенький мотоцикл и новый меч в сейфе. И поверь мне, тебе не стоит умирать. Да я и не хочу тебя убивать. Будет слишком много бумажной волокиты. Лучше расскажи мне правду. Говори же, Кендзи, черт бы тебя побрал!

Полицейский собрался с духом.

— Где-то с полгода назад ко мне обратился один мелкий якудза. Он вручил мне сто тысяч йен. «За что?» — спросил я. Он ответил: «Просто за то, чтобы вы держали глаз открытым». Якудза знал, что я коллекционирую мечи, в прошлом был чемпионом в любительском фехтовании и потому считаюсь знатоком холодного оружия. В Нарите именно меня приглашают для осмотра мечей, которые ничего не подозревающие туристы ввозят или вывозят без соответствующих бумаг. Кроме того, меня приглашают для консультации в случаях кражи мечей — при оценке страховочной стоимости и тому подобное. Поэтому тот якудза понимал, что я являюсь своего рода оживленным перекрестком информации о мечах.

— Он имел в виду какой-то определенный клинок?

— Нет. Он не мог знать, что мне попадется и попадется ли вообще что-либо. Но эти люди искали что-то значительное, способное произвести много шума. Такое происходит время от времени: из забытья возвращается все больше и больше мечей, по мере того как люди присматриваются к тому, что пылится у них в сундуках, а иностранные покупатели становятся все более и более агрессивными и выплачивают все большие суммы. Культ самураев перешагнул границы Японии и стал интернациональным.

— Итак, вы увидели этот меч.

— Он лежал на столе, доставленный прямиком из таможни. Один из сотрудников заполнял разрешение на него. В мгновение ока я понял, что этот меч представляет историческую ценность. Я поднял шум и потребовал, чтобы меч передали мне. Я сказал, что он похож на один клинок, который недавно был похищен, и заявил, что мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Как только меч оказался у меня в кабинете, я его разобрал. Мне пришлось изрядно повозиться с рукоятью. Кто-то налил в мекугияну что-то вроде дегтя, и у меня никак не получалось выбить мекуги. К счастью, у меня был при себе набор инструментов. После долгих усилий мне удалось выбить штифт латунным молоточком. Там внутри даже оказалось стихотворение, неизвестно чье. Насколько я помню, там было что-то про луну над преисподней. Но все мое внимание было поглощено клинком. Имя кузнеца, Норинага, было мне незнакомо. Но я отыскал на хвостовике родовой герб, рассмотрел его в лупу и мгновенно понял, что это мон Асано. Форма лезвия — безусловно, кото — также соответствовала тому временному интервалу. Меня охватило восторженное возбуждение. Никогда в жизни я еще не держал в руках ничего столь значимого. Мне хотелось скакать от радости. Только потом, разыскав в справочниках этого кузнеца, я сообразил, что это был за меч. Если бы я понял с самого начала… в общем, не знаю.

— И ты позвонил?

— Ну, сначала я должен был снять копию изображения на хвостовике. Это я сделал быстро. Потом я позвонил. Мне ответил молодой мужской голос, уверенный, с хрипотцой. Это был не тот якудза, который ко мне обратился. Я описал меч, мужчина молча меня выслушал, затем положил трубку на стол и кого-то позвал. Я услышал другой голос. Этот человек попросил меня еще раз описать меч. Он прекрасно разбирался в этом вопросе. Ему даже было известно, что родовой герб Асано со временем менялся, и он попросил меня еще раз убедиться, что изображенный на хвостовике герб соответствует нужному периоду времени. Я назвал имя кузнеца. Мужчина молчал. Подождав немного, я спросил: «Что мне сделать с этим мечом? Конфисковать?» Мужчина поспешно ответил: «Нет-нет. Перешлите мне по факсу ксерокс хвостовика и потяните время. Мне нужно часа два. Пусть гайдзин подождет. Пройдитесь мимо него несколько раз и запомните его рост, телосложение, внешние приметы. Это понятно? Нам нужно знать, как он выглядит». Я так и поступил: два-три раза прошел мимо вас, а один раз даже присел рядом. Вы не обратили на меня никакого внимания. Я видел, что вы здорово злитесь. Потом я ушел, позвонил еще раз и подробно описал вашу внешность. Неизвестный заставил меня подождать еще несколько минут, после чего разрешил перейти к следующему шагу. Я собрал меч, сходил к своему начальнику и сказал, что ошибся. С разрешением все в порядке. Я попросил передать, как мы тронуты, что вы возвращаете меч.

— А я тем временем привел этих людей к Яно.

— Не знаю. Больше от них не было никаких известий. Через две недели я получил пакет. В нем было три миллиона йен наличными. Не бог весть какое богатство, но этого хватило, чтобы расплатиться с долгами и купить син-синто, на который я уже давно положил глаз. Еще и осталось, и я купил мотоцикл.

— Полагаю, пакет не сохранился?

— Нет, конечно же, я его уничтожил. Мне нужно было израсходовать все наличные. Отнести их в банк я не мог: пришлось бы платить налоги и объяснять, откуда у меня деньги.

— Ты ничего не запомнил — какие-нибудь имена, особенности голоса, что угодно?..

— Вы знаете, один момент у меня действительно остался в памяти. Когда тот молодой парень отправился искать своего хозяина, он положил трубку на стол. Но я услышал имя. Парень позвал: «Исами-сама».

— Исами-сама?

— Ну, Исами — это фамилия, а «сама» — уважительное обращение.

— Тебе знакомо это имя?

— Его знает каждый, кто имеет дело с мечами. Кондо Исами, великий убийца из кровавого прошлого. Много поединков и убийств, много мертвых тел. А сейчас это имя взял себе человек с очень высоким самомнением. Об этом также говорит обращение «сама». В нем больше уважения и почтения, чем в обращении «сан». Оно подразумевает высокий авторитет, особый талант, к которому обращается стоящий на много ступеней ниже. Человек, употребивший такое обращение, считает, что этот Кондо Исами добился успеха в жизни, и стремится завоевать его расположение.

Боб отправился за «глоком». Подобрав пистолет, он выдавил патроны из обоймы на землю, вставил обойму в рукоятку и вернул пистолет Кендзи.

— Если мне понадобятся дополнительные сведения, возможно, придется навестить тебя еще раз.

— Если вы попадете в руки к этому Кондо Исами, он выпытает, откуда у вас эти сведения, — испуганно промолвил Кендзи. — Хоть вы храбрый и решительный, но вы ему все расскажете. И тогда меня можно считать трупом.

— Нет, тебя отправит на тот свет этот проклятый мотоцикл, которым ты не умеешь управлять. Тебе надо покататься на площадке с инструктором.

— Я путаюсь в передачах.

— Лучший способ умереть молодым и красивым.

— Все равно, это уже неважно. Можно считать, что меня уже нет в живых.

— Не торопись.

— Вы можете это обещать?

— Могу.

— Почему вы говорите так уверенно?

— Потому что я найду этого Кондо Исами до того, как он найдет меня. Я разрежу его на куски и скормлю воронью.